Текст книги "Дороги. Часть первая."

Автор книги: Кристиана Йэнна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 32 страниц)

– Где ужинать будем? – спросила Иволга деловито.

– До «Синей вороны» дойдем?

– А почему нет? Но можно и где-нибудь в другом месте... «Сад Ами», например, очень оригинальное заведение.

– Можно, – сказала Ильгет, -но мне нравится «Ворона». Там просто атмосфера приятная. Не просто пожрать, а... даже посидеть – хорошо.

– Да, атмосфера там чисто эстарговская, – подтвердила Иволга, – другие туда и не ходят. Ну что ж, хоть и далековато, но пошли в «Ворону».

Они постояли немного у парапета, посмотрели на море, синеватое, холодное, мерно бьющееся о берег, наползающее на пустые пляжи, у горизонта почти незаметно переходящее в такое же неяркое зимнее небо. Чайки и бакланы вились едва заметными точками между водой и небом, наполняя воздух еле слышным отсюда криком, а выше чаек то и дело скользили стремительные, сверкающие на солнце точки летательных аппаратов.

– У нас на Терре, в России есть такой город, чем-то похожий на Коринту. Я была там однажды, отдыхала, – сказала Иволга, – Называется Ялта. Там тоже вот так – море, вогнутая дуга Набережной, город, вползающий на горы. Но конечно, сходство весьма отдаленное.

– А я никогда до Квирина не была на море, – призналась Ильгет, – у Лонгина есть только один выход к морю, и мне там не довелось побывать.

Пошли дальше вдоль Набережной. Народу было довольно много – хорошая погода, субботний вечер. Неважно, что еще не лето, что приходится кутаться в куртки. Тем, кто уходит в патруль на теплое время, или тем, кто только что вернулся – хочется глотнуть этого воздуха, пахнущего морем, ветром, свободой, ласковым теплом друзей, услышать музыку и прибой. В Коринте не надо дожидаться каких-то дат, достаточно выйти на Набережную – вот и праздник. Подруги подошли к небольшой толпе, собравшейся вокруг деревянного круга, на котором сменяли друг друга добровольные выступающие, музыканты и певцы. Постояли, послушали игру на удивительном инструменте, Ильгет никогда и не видала такого, отдаленно это напоминало пан-флейту, но звук более рокочущий, раскатистый, и чудно гармонировал с плеском прибоя. Да и со всем этим синеватым, уже темнеющим небом, простором, ветром сливалась незнакомая непривычная мелодия, и так хорошо от этого становилось на сердце – Ильгет замерла и думала только, как бы хорошо все время вот так стоять, и чтобы не прекращалась музыка.

– Это сьента, – прошептала Иволга ей на ухо, – вроде бы, с Дорнризи, инструмент такой...

Ильгет кивнула молча. Мелодия затихла. По квиринскому обычаю слушатели долго еще стояли молча. Потом Иволга стала пробиваться через толпу к кругу. Оказывается, очереди никакой не было, она сразу вскочила на помост. Сдернула с плеча гитару. Черный, обросший шерстью Карлсон прыгнул вслед за хозяйкой, устроившись у ее ног – в толпе засмеялись.

– Перевод, – сказала Иволга, – с одного из языков Терры.

Она заиграла сложное вступление. Ильгет позавидовала подруге – надо же так уметь. Иволга запела своим низковатым, не очень красивым голосом.

Я не могу остаться здесь,(9)

Душа моя в пути.

Задуйте свеч дрожащий свет

И дайте мне уйти.

Я слишком вас люблю,

И потому уйти я должен,

Чтобы свет ваш на ладонях унести.

Ильгет уже знала эту песню, хоть Иволга перевела ее совсем недавно. Пробившись ближе к кругу, она подхватила вторым – точнее, первым, более высоким и пронзительным голосом. Иволга бросила на нее одобрительный взгляд.

Молитесь за меня,

Пусть я не буду одинок.

И без того до боли мал

Отпущенный мне срок.

Бессмертны только песни,

Лепестки которых я собрал

На перекрестке тысячи дорог...

Иволга спрыгнула с помоста, закинула гитару за плечо, будто это была «Молния», и подруги зашагали дальше, не дожидаясь, когда кончится поощрительное молчание.

– Как здорово, что ты переводишь, – сказала Ильгет, – у вас такие замечательные поэты. У нас вот тоже... но у меня не получается переводить почему-то.

– Это особое призвание, – пояснила Иволга, – мне всегда нравилось переводить. На Терре я этим тоже занималась. И училась, собственно, в институте иностранных языков... у нас ведь с этим проблема, мнемоизлучателей не было.

– И у нас то же самое. Так ведь и я почти стала лингвистом, Иволга!

– Значит, мы коллеги, – рассмеялась Иволга. Потом посерьезнела, – на самом деле я хотела вначале в медицину. Потом... да и иняз я не закончила. Нет, пожалуй, можно сказать, что я неудачница.

– Да и я тоже неудачница! – Ильгет улыбнулась.

– Я всегда любила переводить стихи... Сабли вон, трубите горны, город Кабул на реке Кабул...

– Это еще что такое?

– Это мой первый перевод. С английского на русский. Киплинг, такой поэт у нас был. Мне было 13 лет, и вот меня так это поразило... сейчас я это стихотворение перевела и на линкос. Брод, брод, брод на реке Кабул. Брод на реке Кабул во тьме. Слышишь, лошади рвут постромки. Люди плывут, ругаясь громко, через брод на реке Кабул во тьме.

– Про войну, – сказала Ильгет.

– Ага. Ты знаешь, я всегда чувствовала... жила, росла в мирное время, но что-то такое ощущала. И как видно, не зря. А вообще, Иль, мне бы хотелось, чтобы ты выучила тер... ну, лучше всего, русский язык. Мой родной. Вот послушай, – и она начала читать стихи на незнакомом Ильгет языке. Не понимая ни слова, лонгинка ощутила, как странная, немного рваная музыка стиха захватывает ее.

Спи спокойно поэтому, спи, в этом смысле – спи(10).

Спи как спят только те, кто сделал свое пи-пи.

Страны путают карты, привыкнув к чужим широтам.

И не спрашивай, если скрипнет дверь – кто там.

И никогда не верь

Отвечающим, кто там.

– Чудесно, – сказала она, – наверное, я и вправду выучу твой язык... это не на нем написан оригинал Библии?

– Нет, что ты... Ветхий завет – на древнееврейском, а Новый – на греческом. Я эти языки не знаю. Да и Библией-то не очень интересуюсь. Но наш язык тоже...

– На лонгинском тоже есть чудесные стихи. Например, того же Мейлора... – Ильгет внутренне вздрогнула от собственных слов, Мейлор до сих пор прочно ассоциировался у нее с психоблокировкой. Но это же глупость, пора и забыть.

– Вот послушай. Это малоизвестное...

Меланхолия, черная колдунья,

Надо мною, корчась, ворожит.

Этой ночью будет полнолунье.

Этой ночью буду я убит.

Будешь ты убит своей рукою

Вот возьми бокал, мой милый, пей.

Навсегда от бед тебя укрою.

Она шепчет, и я верю ей. (1)

– Сагонское что-то, – пробормотала Иволга. Знакомая синяя каменная птица уже возвышалась над ними. Древняя статуя, первого века еще, из натурального камня, только зачем-то выкрашенная в синий цвет. Да и сама «Ворона», хоть и перестраивалась несколько раз – уже тысячу лет истории насчитывает.

Подруги вошли в зал, кажущийся тесным и маленьким из-за обилия перегородок, увитых зеленью – но в то же время огромный. Карлсон деловито вбежал следом, и никто не сказал ни слова. На Квирине собак пускают везде. Иволга решительно направилась к небольшому овальному угловому столику.

– Что ты будешь? – она взяла лист меню. Ткнула пальцем в несколько точек. Передала меню Ильгет. Та пробежала глазами по списку блюд.

– Коктейль... пить будем? Тогда я с мятным ву. Ну и что еще – пожалуй, вот этот сыр, Ойле же его заказывал? Ужасно вкусный. И рыбную какую-нибудь закуску. Драй, например.

– А мороженое? – спросила Иволга.

– Мороженое с рыбой... хотя у меня желудок крепкий. Ну ладно, тогда и со сливками.

Они подождали робота с заказом. Иволга не поскупилась, решив основательно поужинать. Ильгет вообще поражало, каким образом тощая, как спица, терранка, умудряется впихивать в себя такие количества еды. Вот и сейчас – огромное блюдо с салатом, поджарка с соевым соусом и картофельным пуффом, ветчина с помидорами, сыр к вину, да еще и десерт, который должен был приехать несколько позже, гора мороженого со сливками и ягодами. Иволга разлила вино по бокалам.

– За тех, кто наверху, – сказала она привычно. Выпили. Ильгет положила в рот кусочек необыкновенно приятного, острого, тающего на языке сыра.

– Не понимаю я эти капеллийские штучки, – Иволга закусила обычным квиринским сырком, – поедим? Или сразу еще дернем?

– Можно и еще сразу, – Ильгет подняла бокал, – за победу. За Ярну, – уточнила она.

Выпили снова. Иволга опять наполнила бокалы. Выпили и в третий раз, полностью, до дна, как положено – за тех, кто не вернулся. Глаза Иволги на миг приобрели несчастное выражение побитой собаки, она вспомнила об Андорине. Снова Ильгет захотелось все-таки расспросить Иволгу об этом, и снова она не решилась. От выпитого ей стало весело и легко, и проблемы как-то улетучились. С эстрады доносилась легкая инструментальная музыка. Подруги принялись за еду и полностью на какое-то время предались этому серьезному процессу.

– Чем, интересно, твой муж занимается? – спросила Ильгет. Иволга пожала плечами.

– Инженер на Кольце... Ты знаешь, он меня не трогает, и я его не трогаю.

– У вас всегда так было? – осторожно спросила Ильгет.

– Не знаю. Нет. Мы ведь вместе работали.

– В ДС?

– Не... на Терре еще. Это было... в общем, еще круче ДС. Только я об этом не могу говорить.

Ильгет покачала головой.

– Ну и ну... я думала, ничего круче ДС не бывает. И секреты такие...

– Секреты – правда, но тут уж извини. А муж мой... да мы по любви поженились, а сейчас. Видишь, и развелись бы, но какой смысл, дети еще небольшие, и они его любят. Но знаешь, – Иволга помолчала, – если честно, я бы предпочла сейчас жить одна. Вот я и на тебя смотрю – ведь ты надеешься своего мужа найти на Ярне?

– Да. Ведь теперь будет полное освобождение, и я смогу его найти.

– Узнать о судьбе нужно, конечно, чтобы не мучиться. Но вот забирать его на Квирин... или прости – может, ты хочешь на Ярну вернуться?

– Не знаю, – сказала Ильгет, – я бы вернулась. Это тоже проблема. Ведь Пита не захочет на Квирин, никогда не хотел, он будет требовать, чтобы мы там жили... да я и сама не против, знаешь, Родина есть Родина, все равно тянет.

– Но? – спросила Иволга.

– Но как же ДС... кому я нужна на Родине, а здесь все-таки... ну понимаешь, я чувствую, что не имею права уйти из ДС. Мне тогда... жить будет стыдно.

– Ага, – кивнула Иволга.

– Вот я и не знаю, как все это совместить. Надеюсь, что Бог подскажет. Молюсь об этом.

– Да уж... ты подожди, как все сложится. Но на твоем месте я вообще не особо стремилась бы к мужу.

– Почему? – удивилась Ильгет.

– Понимаешь, – Иволга тщательно подбирала слова, – у тебя теперь совсем другая жизнь. Ты боец. Ты и вообще очень изменилась. Жить рядом с человеком, который тебя не понимает и не хочет понять... ведь он не захочет, правильно? Он уже отрекся от тебя... Нет, не махай рукой, я знаю, что он спасал свою жизнь. Я не о том – ведь он не был вместе с тобой, понимаешь?

– Но Арнис же только меня завербовал.

– Да я не о том. Пойми, что при нормальных, правильных отношениях сложилось бы так, что вы оба участвовали бы в борьбе.

– Или никто бы из нас не участвовал, – прошептала Ильгет. Она снова почувствовала угрызения совести.

– Понимаешь, Иль, я вот уже несколько лет живу с человеком, которому просто плевать на сагонов, на ДС, на нашу войну. А он знает, что такое сагоны. Хорошо знает. Просто личное удобство ему важнее. Он не хочет. Он не хочет понять меня. В остальном он приличный интеллигентный тип, его не в чем упрекнуть. Я не могу уйти от него, потому что дети его любят. И меня. Из-за детей. Если бы их не было... знаешь, Иль, кому на фиг нужна такая мука? А ведь у тебя будет так же, если ты сейчас его найдешь. Я даже не из-за Арниса, хотя его мне тоже жаль. Просто это не жизнь, и это не нормальные отношения мужа и жены... Это не семья.

Иволга умолкла.

– Кто знает, что нормальные отношения, а что нет. Раз женаты, значит, семья. Может, плохая, но...

– Просто объясни мне, ради чего? – спросила Иволга, – Твои религиозные принципы– так ты сама говорила, вы не венчались. Чего ради? У него была любовница, он тебя предал, и еще раз предаст. Ради него – он найдет себе другую, ты же сама понимаешь.

– Ради нас, понимаешь? Мы обещали друг другу. Не знаю, Иволга, но так положено. Может быть, я не права. Но во что превратится мир, если все будут верными только до тех пор, пока им это нравится? Ведь брак – это вроде... ну знаешь, как вот наш отряд. Представь, если мы будем верны друг другу только пока нам этого хочется.

– Хм... что-то в этом есть, – сказала Иволга, – но по-моему, в наше время брак уже нельзя так рассматривать.

– А по-моему, только так и можно...

Они помолчали.

– Чего-то мороженое не везут.

– Да ладно, посидим, здесь так хорошо...

С эстрады доносилась тихая песня – трио, два мужских голоса и женский.

Она скажет «прости»,

Будут клятвы пусты,

Не узнать нам сейчас,

Что нас ждет за чертой,

За лихой пустотой,

Разделяющей нас.

И быть может, что я

На земле, без тебя

Стану нервной, чужой.

Но твой образ храня,

Будут ждать сыновья

Новой встречи с тобой...

Глава 7. Цена свободы.

Дождь моросил уже вторую неделю.

Казалось, фронт дождя передвигается вместе с пятьсот пятым отрядом ДС. Вроде бы их и перебросили в район Иннельса, но и здесь погода была точно такой же. А ведь уже лето... Это на Квирине разгар весны, а здесь уже лето началось. Слава Богу, не холодно, думала Ильгет, сидя на глинистом мокром дне траншеи. Хотя в бикре-то – какая разница. Дождь только надоел уже. В шлеме ходить неудобно, надвигаешь его, когда уже ливень. А вот эта холодная секущая моросня – и мерзнет лицо, и волосы липнут к щекам, и видимость очень плохая. Ильгет вспомнила свое детское стихотворение.

Как на старом потертом снимке

Здесь за окнами льется дождь.

Вот именно, как на старом снимке... плоском, черно-белом. Собаки смешно так выглядят, странно... хотя сейчас уже привычно – тощие тела, обтянутые камуфляжем, морды в ксиоровых прозрачных держателях. Карлсон и овчарка Данга, Трак разом приподняли головы, Трак глухо гавкнул. Ильгет повернулась, увидела привычный камуфляж и слегка успокоилась. В траншею спрыгнул Данг, тяжелыми шагами подошел к сидящим.

– Привет, девушки!

– Ну что, какие новости? – лениво поинтересовалась Иволга. Она удобно привалилась к выступу стены и даже не пошевелилась.

– Дэцин говорит, может, завтра к утру. Или даже сегодня вечером...

Новость не особенно ошеломила. Наступления ждали уже несколько суток, и все время так – завтра, сегодня...

– Вечером плохо, – сказала Иволга, – может, затянется, в темноте против дэггеров...

– Так их чем хуже видно, тем лучше...

– Это армейцам, – сказала Иволга, – меня, например, их вид совершенно не волнует. А вот воевать в темноте труднее.

Все знали, что Иволга слегка преувеличивает, ну не бывает такого, чтобы дэггеры не волновали. К тому же на самом деле это все равно – психотронные волны ужаса настигнут и в темноте. Но все промолчали, потому что преодолевать свой страх их действительно научили.

– Нам еще Арниса дадут, – сообщил Данг. Ильгет опустила глаза, стараясь скрыть радость. Иволга обрадовалась громко.

– Это дело! А когда он придет-то?

– Он в разведке, через несколько часов вернется и сразу к нам.

– Что-то нас так укрепляют, – задумчиво произнесла Иволга, – не к добру это.

– Да нет, – сказал Данг, – просто ты возьмешь на себя десантников... Арнис у нас будет командиром. Дэцин тебе еще сообщение пришлет.

– Вот оно что, – задумчиво сказала Иволга, – ну правильно, армией тоже кто-то должен командовать.

Ильгет подумала, что с начала операции еще ни разу не видела никого из Милитарии. Армия на Квирине была устроена иначе, чем на других мирах. Сейчас, в этой большой операции, к Ярне были подтянуты четыре крейсера (два из них вполне способны разнести Ярну в клочки за считанные секунды). ДС поддерживали обычные военные силы – воздушно-космические и десант. Сколько бы людей ни состояло в ДС (Ильгет не знала этого числа), захватить власть на целой планете (избегая больших разрушений) только своими силами невозможно. По крайней мере, здесь, в Лонгине, при полном отсутствии поддержки населения.

– Иоста, говорят, перевели в авиацию, – добавил Данг. Бера подвинулась ближе.

– Иост – это такой белобрысый, кругленький, невысокий...

– Ага, он самый, – подтвердил Данг, – Вы его знали?

– Я с ним работала в прошлый раз, – ответила Бера, – на моего сына похож, только постарше. У меня сын физик, – сказала она с оттенком гордости.

– Ну, Иост в своей стихии, – сказала Иволга, – летать он любит.

– Ему дали центурию, для борьбы с дэггерами на всем пространстве Лонгина. Так что будем ждать подкрепления в случае чего.

Иволга вдруг выпрямилась. Посидела несколько секунд молча – все уставились на нее. Терранка произнесла резким и четким голосом.

– К бою! Ильгет, защита! В ста километрах к югу – самолеты, огонь по моей команде.

Ильгет бросилась к своему месту, набрасывая шлем. Настроила «Щит», это не требовало много времени. Энергетический кокон должен был сбивать с курса вражеские ракеты. Против ярнийского оружия он был надежен. Время еще оставалось. Как странно, подумала Ильгет, это называется – бой. Ничего не видно, не слышно, такая тишина, как всегда. Только все расползлись по своим точкам и готовятся стрелять. Только знаешь, что в любой момент может прилететь ракета... Ильгет настроила «Сторожа» – на экранчике заскользила огромная единая тень... да, чуткий ракетомет уже ощущал противника, хоть и не в деталях. Самолеты шли далеко к югу от их траншеи, и явно шли не на них, а что там, дальше, подумала Ильгет – Свирелл, полностью освобожденный от врага Свирелл, где базируются наши десантники. Не пропустить...

– Огонь! – скомандовала Иволга. Ильгет плавно сжала пульт управления.

– Огонь!

– Огонь!

Бойцы стреляли непрерывно. Может быть, и не удастся на таком расстоянии поразить все самолеты, но чем больше, тем лучше. Ильгет держала кокон. Внезапно земля в нескольких метрах от траншеи встала дыбом. Ильгет знала, что так будет, но все равно – от грохота заложило уши, и живот свело холодом, полное ощущение, что земля встала на дыбы и заслонила собой небо. Все вокруг потемнело. Ильгет негнущимися пальцами опустила лицевой щиток... Это не атомные заряды... вроде бы... вспышки не было. Несколько дней назад их ломали атомными, это было нечто, а тут – игрушки. Только бы выдержала защита... В шлемофоне послышалось «Иль, не стреляй, держи щит!» «Есть», – ответила она негромко и сосредоточилась на защите, регулируя мощность прибора... только бы не упала энергия. Только бы не упала. Ничего...

Больше ничего не взрывалось впереди и вокруг. Мир снова заполонила густая вязкая тишина. Ильгет взглянула коротко на спайс – радиация в пределах нормы, сбросила шлем. Остальные делали то же самое. Ильгет нагнулась к Норке, вжавшейся в дно траншеи, ободряюще потрепала собаку по холке.

– Отбой, – скомандовала Иволга. Все постепенно возвращалось в норму. Бойцы откинулись на стенку, отдыхая. Иволга поговорила по радио с командным пунктом.

– Мы сбили около семидесяти штук, – сообщила она, – остались сущие пустяки. Все-таки смелые люди эти ярнийцы.

– Самоубийцы, – сказала Бера, – эммендары. Их просто гонят на смерть.

– Большая часть из них спаслась, – произнесла Ильгет.

– А хоть бы и нет, – возразила Иволга, – туда и дорога. Сволочи.

На окраине Иннельса Арнис переоделся. Тайник он заложил еще вчера вечером, перед тем, как войти в город. Он скатился в знакомый овраг, вытащил бикр из укрытия, надел прямо поверх ярнийского костюма, брюк с тенниской, промокшей от пота. Отрегулировал температуру. Выпил воды из резервуАйре – хорошо бы из ручейка напиться, да ведь наверняка фонит.

Руки все еще дрожали от пережитого напряжения. Уходя, Арнису пришлось пострелять, а потом и подраться врукопашную, несколько человек остались лежать там, в здании Комитета Народной Системы, мертвые или в отключке, но Арнис ушел. Смог уйти. Еще надо добраться до своих. Арнис включил радио, вызвал Дэцина.

– Квазар, я Туманность. Как слышно?

– Хорошо слышно, Туманность, – раздался в шлемофоне усталый голос командира, – что там у тебя?

– Квазар, я в пункте ноль. В городе три точки скопления дэггеров, одна подземная, в квадрате В16, юг. Насчет планов – подтверждаю, население уходит в убежища, они планируют контрнаступление на северо-востоке, между водохранилищем и Пятым Кварталом. Я снял запись разговора лазером.

– Хорошо, Туманность, теперь так: иди на пункт 28 и принимай командование. Срочно. Ко мне не возвращайся, отчет пришлешь воздухом.

– Понял, Квазар, – голос разведчика дрогнул. С одной стороны, на пункте 28 – Ильгет. Он ее скоро увидит. С другой стороны, какое сейчас наступление, он ног не тащит, а виталин уже принимал сутки назад, больше нельзя, да и не подействует, а раз его посылают в траншею, значит, наступление уже вот-вот... да и пора бы, иначе не успеем первыми ударить.

– Туманность... – Дэцин помолчал немного, – спасибо.

– Не за что, – пробормотал Арнис. Выбрался из оврага и зашагал по пеленгу, сверяясь со спайсом, на 28й пункт – предположительное направление главного контруДара противника.

К вечеру бойцы перекусили и расползлись по точкам. Больше стрелять не приходилось. Два дэггера пролетели на востоке, но достать их не было никакой возможности, дальность боя не позволяла – фактически, другая сторона города, чуть дальше их встретит другой пост.

Все молчали. Просто выдохлись, надоело уже, а сигнала к наступлению так и нет. Ильгет легла на дно траншеи ничком, в полудреме, мысли вяло бродили в голове...

Арнис, думала она. Скоро должен прийти Арнис. Если он жив, конечно... должен быть жив. Просто хотелось его увидеть. Без всяких там мыслей, просто – увидеть.

За последний месяц случилось так много всего. Сначала этот ужасный бросок через Северный Хребет, восемь дней, и каждый день, еще и не по разу – то стычка с войсками Системы, то дэггеры, то бомбежка. Потом штурм Корваны. Это было неимоверно тяжело, а квиринцы – будто из резины сделаны или из железа, будто вообще не знают, что такое усталость.

Или даже не это, пожалуй. Самое ужасное – это все-таки ядерные заряды. Примитивные, их сейчас вообще мало используют. Есть куда более эффективные виды оружия. Но вот по воздействию на окружающую среду ядерные все-таки хуже всего, если не считать всяких там космических – гравитационных, свертывающих, деструкторов, применение которых на планетах запрещено. Даже сейчас еще у Ильгет перехватывало дыхание, едва вспоминались эти взрывы – вначале ослепительный белый свет сквозь фильтры шлема, ослепительный, заливший весь мир, а потом – огонь. В эпицентре они бы не выжили, но сработала защитная установка, ракеты соскользнули с курса, взорвались далеко... Один раз Ильгет сильно отшвырнуло ударной волной, чудо, что выдержал бикр. И огонь – просто огонь вокруг, в огонь превратились и земля, и воздух. Сразу включили «Иней», и температура среды упала, огонь погас, все бикры выдержали, все выжили, даже собаки, одетые в такие же защитные скафандры. Но это был ужас, настоящий ужас... Нет, лучше не думать об этом. Сейчас наступление, опять наступление, Иннельс будут защищать не только дэггеры... о дэггерах много говорят, но Ильгет субъективно страшнее ядерные взрывы, так и быть насаженным на примитивный бронзовый меч страшнее, чем погибнуть от луча бластера.

Лучше вообще ни о чем не думать. Помолиться. Ильгет сейчас не хотелось молиться, но все равно, хотя бы на ночь... Она начала «Верую». Внезапно Иволга сказала.

– Не стрелять! Свои!

Темная фигура заслонила свет на мгновение, и тут же пришелец спрыгнул в траншею. Ильгет вскочила. Собаки побежали к пришедшему, ласкаясь.

Арнис. Ильгет подошла к нему. В зелено-коричневом бикре, словно заляпанном грязью, Арнис показался ей вдруг очень большим, крупным, сильным. И лицо – бледное, круги под глазами. Устал, да и все они устали. Арнис протянул руку, коснулся плеча Ильгет.

– Айре...

– Айре, – сказала она, светясь безудержной улыбкой, – мы все тебя ждем.

– Айре, – подошли Иволга, Данг, Бера, – ну как дела? Отвоевался?

– Ну что вы, война еще только начинается, – сказал Арнис, – Иволга, мне велели принять командование.

– Знаю, знаю, и уже исчезаю, – Иволга отправилась за своими вещами.

Арнис снял с пояса маленького «Гонца» – робота, вложил пленку в его нутро, погладил поверхность, программируя машину. «Гонец», маленькая серая капсула с крошечными двигателями, взвился в воздух и помчался в северо-западном направлении, туда, где остался Дэцин.

– Ну все, – сказал Арнис, – Иволга, так ты идешь к армейцам?

– Ага, – Иволга пожала ему руку на прощание, – ну давай, спокойного неба тебе.

– Чистого пути, – пожелал Арнис. Иволга вылезла из траншеи, помахав на прощанье рукой остающимся. Карлсон выпрыгнул вслед за ней.

– Ну рассказывайте, – попросил Арнис, – что тут у вас творится?

– Ну что творится? – сказала Бера, – сегодня два раза тревога была, а остальное время так сидим, скучаем. Когда наступать-то?

– Думаю, скоро.

– Арнис, ты есть, наверное, хочешь? – спросила Ильгет.

– Не откажусь.

– Мы-то поужинали. Идем...

Они собрались вокруг Арниса, Бера достала банки с НЗ. Арнис вскрыл одну.

– Эх, мясо... вообще-то пост сейчас. Мало того, Страстная Неделя. Ну да ладно, Бог простит...

Он принялся за еду. Ильгет спросила осторожно.

– Так мы будем Пасху по стандартному времени отмечать?

– А как же? – откликнулся Данг, – не по местному же. По квиринскому.

– Здорово, – сказала Ильгет, – а я уже и забыла... действительно, Пасха скоро.

– Доживем до Пасхи, – сказал Данг, – вот и радость будет.

– Господи, я так хочу на Квирин уже поскорей, – пробормотала Бера. Ильгет посмотрела на нее с затаенным уважением. Как и Ниро, Бера жила на Ярне уже почти два года. Постоянный агент. Она даже не возвращалась на Квирин. Правда, после этого ей был положен отпуск в несколько лет. Но все же это очень, очень тяжело – вот так жить. Годами. Бера выжила, продержалась. Ей совсем немного осталось – до победы, а потом на Квирин.

И ведь не скажешь по виду, что героиня. Обычная женщина, невысокая, светлые волосы скручены в узел. У Беры на Квирине жили трое взрослых детей, внуки.

– Иль, а ты ведь из этого города? В смысле, это твой родной город? – спросила Бера. Все разом посмотрели на Ильгет.

– Точно, – сказал Арнис, – мы-то с тобой познакомились в Заре. Но я помню...

– Да, я в этом городе выросла, в университете училась.

– А я сегодня видел твой университет, – улыбнулся Арнис, – еще подумал, наверное, вот здесь Ильке училась.

– Расскажи лучше, как ты там сегодня, – попросила Ильгет, – тяжело было?

– Да ничего, – Арнис пожал плечами, – чего ты хочешь, война же.

– Я тоже бывала в Иннельсе, хоть и не здесь работала, – сказала Бера, – красивый город. В последнее время его так перестроили... жаль. Уже не восстановить прежнего вида.

– Многое уже не восстановить, – заметил Данг, – что тут сделаешь, сагоны... И психика многих изменилась необратимо, это еще хуже.

Темнота неудержимо наваливалась на траншею. И звезд вверху не было, все так же моросил мелкий и мерзкий дождик.

– Не дай Бог ночью наступление начнут, – пробормотала Бера, – не хотелось бы в темноте...

– Но тянуть тоже нельзя, – Арнис отставил пустую банку. Сунул в рот шланг, вытянув его из ворота, и напился консервированной воды из бикра, – а типа выпить у нас ничего нет?

– Почему же? – Данг извлек на свет Божий небольшую флягу. Разлил ром по длинным высоким колпачкам из-под консервных банок, – вообще-то это твоя обязанность, как командира... ты должен о подчиненных заботиться. Ну ладно, прощаем, раз ты из разведки.

Ильгет потянулась к своему колпачку. Раньше, на Квирине, она совсем не пила ничего крепкого. Но в последнее время ей понравилось... как-то очень поддерживает. Не спиться бы...

– За победу! – чокнулись колпачками, выпили.

– Завтра будем в Иннельсе, там я о вас позабочусь, – пообещал Арнис, – я там такой ресторан видел!

– "Эска", на Проспекте Свершений, – предположила Ильгет.

– Ага, похоже... там еще белый фасад такой, с пальмами.

– До Иннельса еще дожить надо, – пробормотал Данг.

– Да брось ты, – сказала Бера, – доживем. Надо верить в лучшее.

– Сейчас нам устроят лучшее...

– Это что за разговорчики, – нахмурился Арнис, – бунт на корабле? Еще одно такое предположение, и я снимаю полпремии за акцию.

Медленно расползлись по местам. Страх перед предстоящим боем, возбуждение все нарастали, Ильгет казалось, что она и заснуть не сможет. Но заснула она очень скоро, усталость оказалась сильнее.

Ее разбудил крик Арниса.

– Тревога! Подъем!

Ильгет, еще не соображая ничего, перекатилась к своему месту, выдвинула на позицию «Сторожа», принялась настраивать «Щит». Небо посветлело, хотя по-прежнему было полностью затянуто тучами... плохо...

– Шлемы замкнуть! – крикнул Арнис. Ильгет надвинула лицевой щиток. В шлемофоне послышались характерные щелчки.

– Проверка связи, – сказал Арнис, – внимание всем, как слышно?

– Хорошо.

– Все слышно.

– Хорошо, – сказала Ильгет.

– Мы пока сидим, – сообщил Арнис, – наступление началось. Сейчас сюда пойдут дэггеры. Мало не покажется. Иль, щит. Данг, наблюдение... всем приготовиться стрелять. Иль, щит поставишь по команде.

Все правильно, подумала она, надо беречь энергию. Повисло напряженное молчание. Его прервал голос Беры.

– Эх-хе-хе, бойцы... а дождичек-то все моросит. К урожаю...

– Видно, склизкие хорошо уродятся, – поддержала Ильгет, – прямо как на биофабрике.

– Да уж... похоже, – согласилась Бера. И в самом деле, под ногами хлюпала вода, доходя уже почти до щиколоток.

– Радуйтесь, – сказал Арнис, – гореть будет меньше.

Вдруг голос его изменился, он произнес отрывисто.

– Атакуют с севера! Щит! Огонь!

В следующие несколько часов Ильгет полностью изменила свое мнение насчет дэггеров и ядерного оружия.

Хуже дэггеров не могло быть ничего. Вопреки словам Арниса, горело все вокруг очень хорошо, и в какой-то момент Ильгет поразилась мимолетно тому, что вокруг нее поднимался белый пар – вода под ногами стремительно исчезала. Края траншеи были обвалены и оплавлены, и стены огня стояли кругом, огня, в котором медленно падали и кружились комья земли, камни, какие-то обломки... вроде бы, и ошметки дэггеров. Грохот доставал сквозь шлем, сквозь все фильтры, земля тряслась под ногами, как будто не на планете они находились, а в космическом бою, и это, пожалуй, было самым жутким – это постоянное сотрясение твердой почвы, и нигде, нигде нет надежного места, нет спасения. Светофильтры защищали глаза, но увидеть что-либо в этом аду было немыслимо. Ильгет ориентировалась по приборам, ловя дэггеров в прицел «Сторожа», следя за энергией щита. В общем-то, она ожидала чего-то подобного, переживала подобное в виртуальной тренировке, но... но сейчас все было иначе. Сейчас она может умереть в любой момент. Это все меняло. И Арнис может умереть, хотя даже об Арнисе она сейчас не думала, просто тряслась от напряжения, сама не понимая, как ей еще удается стрелять и поддерживать щит. Слышала короткие, яростные команды Арниса, корректирующего огонь, и почти не воспринимала их, только руки машинально делали то, что нужно.