Текст книги "Модильяни"

Автор книги: Кристиан Паризо

ВЕЧНАЯ РАДОСТЬ

Виконт Ласкано Теги, старый итальянский художник, приятель Амедео еще с героических монмартрских времен, однажды январским вечером 1920 года (это был один из последних случаев, когда Модильяни выходил из дому), увидев его сидящим на крыльце церквушки в квартале Алезия, так описывает свое впечатление:

«Январский вечер, темень, Модильяни с блуждающими водянисто-зелеными глазами тащился вслед за только что вышедшей из „Ротонды“ группой художников. Он был пьян. Художники хотели отвести его домой. Но он их увещеваний не воспринимал. И продолжал свой путь, не в силах твердо держаться выбранного направления, но стараясь не упустить из виду свою цель – группу друзей-художников, вот-вот готовую скрыться во мраке.

Ураган свистел у него в ушах. Его голубой тиковый пиджак и неизменную блузу трепал ветер. Свое пальто он тащил за собой, словно шкуру убитого зверя. В гипнотическом забытьи он обходил здания бульвара Распай, словно это были какие-то гнездилища мрака. Натолкнувшись на Бельфорова льва, он, погруженный в свои кошмары, верно, принял его за межевой знак из тех, что отмечают край света. Когда навстречу попадались прохожие, он подходил к ним вплотную, нос к носу, и вглядывался в эти незнакомые лица. Его безутешную пьяную тоску одолевали назойливые видения – красные громады, багровые завесы, искореженные болезнью фигуры, какими Блез Сандрар населил Бразилию в повествовании о своих приключениях. Волны Саргассова моря, моря абстиненции и моря анисового пойла раскачивали металлические стулья и столы на террасках, покинутых торговцами углем и грузчиками. Модильяни еле держался на ногах, его самого шатало, как эти столики, отданные на милость бури, но он верил, что может победить ураган, грудью встретив его напор. Эта беззвездная ночь с погашенными огнями была подобна уличной девке военной поры, когда Париж больше не был Парижем. Модильяни умел находить дорогу в потемках, нащупывая знакомые трещинки в стенах.

Мои друзья-художники направлялись к рисовальщику Бенито, он жил на улице Томб-Иссуар, это рядом с Алезийской улицей. Модильяни до самого дома упорно плелся следом, надоедая им. Но войти не пожелал, остался на тротуаре. Он и в полночь все еще был там. Полицейский уже собирался отвести его в участок. Мои друзья подоспели, выручили его. Амедео ушел вместе с ними. Приятного в этом было мало. Симптомы белой горячки, разнузданная ярость, пена, выступающая на губах… Он был зол на весь мир: „Нет у меня друзей! Нет друзей!“ Потом почему-то захотел принудить своих товарищей в эту студеную ночь сесть на скамейку, которая в бреду представлялась ему пристанью, откуда можно уплыть в край чудес. Невзирая на все советы и мольбы, он остался на этой скамейке. Так и сидел совсем один, рядом – никого и ничего, только решетчатая ограда церкви Монруж. Перед затуманенным взором Модильяни встает его последний пейзаж».

Он грезит об Италии.

Находит в себе силы дотащиться до «Клозери-де-ли-ла», ведь папаше Либиону, обвиненному в подпольной спекуляции сигаретами, пришлось продать «Ротонду». В «Клозери» он встречает Луи Латуретта, который обеспокоен его состоянием.

– Со мной все в порядке, – говорит ему Моди. – Мне бы надо попробовать пройти курс лечения высотой. На Холмике.

В последний раз он поднимается на Монмартр, чтобы заглянуть к Сюзанне Валадон. Спросив, что нового у Утрилло, он принимается пить и затягивает кадиш, монотонную молитву, которую каждый иудей вспоминает в час крайней опасности, когда пора просить прощения за все, чем он согрешил против собственной свободы. Заходит он и к Анри Дерену, который создает его портрет, где он представлен за работой над чудесным маленьким полотном. Выражение лица Амедео, страдальческого и отрешенного, заставляет почувствовать, что это уже последний час, человек прощается с жизнью.

На дворе январь, и Ортис де Сарате, живущий этажом ниже в том же доме на Гранд-Шомьер, видя, как болен Амедео, заботится, чтобы ему каждую неделю доставляли уголь для печи. Потом он уезжает. А вернувшись спустя неделю, застает друга таким, что хуже некуда: он вместе с женой валяется на убогом, отвратительно грязном ложе.

В этот момент вошла консьержка, принесла коробочку сардин. Тут до Ортиса дошло, что пол и оба матраса заляпаны масляными пятнами, а по всей комнате разбросаны пустые обертки и консервные банки. Модильяни, уже умирая, целую неделю питался одними сардинами! Ортис попросил консьержку приготовить тушеную говядину с овощами и вызвать врача, которому он вполне доверял.

– В больницу, и немедленно, – заявил доктор.

Пока Ортис вместе с врачом везли его в госпиталь Шарите, Амедео слабым охрипшим голосом бормотал на ухо своему другу:

– У меня остался всего один маленький клочок мозга… Я чувствую, это конец… Я поцеловал мою жену, и мы с ней соединились для вечной радости.

А еще, пока его везли в госпиталь, Амедео несколько раз прошептал:

– Сага Italia!

Милая Италия…

Туберкулезный менингит, который так долго подтачивал его, теперь разом взял свое. Субботним вечером 24 января, в 20.50, без мучений, потому что уснул после инъекции, Амедео отправился в рай для скульпторов.

Получив это известие, его брат Джузеппе Эмануэле утром 26 января шлет Зборовскому телеграмму: «ОСЫПЬТЕ ЦВЕТАМИ. НИЧЕГО НЕ УПУСКАЙТЕ. ОПЛАТИМ. ТЫСЯЧА ДОБРЫХ ПОЖЕЛАНИЙ. МОДИЛЬЯНИ».

Сообщить печальное известие Жанне пришлось Ханке и Ортису. Жанна едва не умерла на месте. Они долго оставались подле нее. Маленькая Полетта Журден проводила ее до гостиницы на улице Сены, где она провела остаток ночи.

На следующее утро она вместе с отцом отправилась в Шарите, чтобы увидеть Амедео. Моисей Кислинг и другой художник из его приятелей по имени Конрад Морикан попытались снять с него посмертную маску, но это не получилось. В конце концов Липшиц из обломков гипса сделал двенадцать муляжей, которые были розданы друзьям Модильяни и членам его семьи. Раввин прочитал изкор – поминальную молитву.

Когда Жанна вошла в комнату, где лежал Амедео, она долго смотрела на него, потом, если верить Франсису Карко, отрезала у себя прядь волос, положила ее на грудь возлюбленного и, не проронив ни слова, вышла. Ее ждали Зборовский с друзьями. После полудня она отправилась на улицу Амио к своим родителям.

Андре Эбютерн, брат Жанны, большую часть следующей ночи провел в комнате сестры, чтобы она чувствовала себя не так одиноко. Но перед зарей не выдержал и заснул, и Жанна, воспользовавшись этим, выбросилась из окна шестого этажа.

По свидетельству Жанны Модильяни, ее мать покончила с собой на рассвете в понедельник 26 января, как утверждает Андре Эбютерн, а не 25-го, как написано на могильном камне кладбища Пер-Лашез.

Тело Жанны Эбютерн нашел во дворе дорожный рабочий, он и отнес его на шестой этаж, к порогу родительской квартиры. Перепуганные, они не захотели отпереть дверь. Тогда труп погрузили на повозку и повезли на Гранд-Шомьер, в мастерскую, но консьержка заявила, что «она не была официальной жилицей» и потому ее следует доставить в полицейский комиссариат. Там тело Жанны пролежало всю первую половину дня, пока не дали распоряжение перевезти его в мастерскую на улице Гранд-Шомьер.

Шанталь Кенвиль, подруга Жанны по Школе декоративного искусства и Академии Коларосси, вместе с женой Фернана Леже отправились в мастерскую. Они были потрясены, увидев, что сталось с этой девушкой, такой преданной, так безоглядно отдавшей себя одной лишь любви к Амедео. Жанна Леже пошла за медицинской сестрой, чтобы та помогла ей одеть усопшую.

Погребение Модильяни выглядело внушительно. Его родные не присутствовали: Италия все еще находилась в состоянии войны и они не смогли получить паспорта. Сбор денег на похороны организовал Моисей Кислинг, и друзья покойного скинулись, чтобы оплатить их.

Несколько лет спустя после кончины Амедео Маргерита напишет издателю Джованни Шейвиллеру, умоляя его опровергнуть нелепый слух, стоивший стольких слез ее бедной матери: якобы семейство Модильяни после его смерти бросило беднягу на произвол судьбы:

«И вы, господин Шейвиллер, вы тоже повторяете эту напраслину, которая у всех на устах: что, если бы не Кислинг, заплативший за место на Пер-Лашез, его зарыли бы в общей яме. Это было правдой только в первые дни после его смерти. Бедный Дэдо умер менее чем через три месяца после перемирия, тогда выправить паспорт для выезда за границу все еще было страшно трудно».

Для Италии в отличие от Франции война в 1918-м еще не закончилась. Итальянское перемирие с Германией подписали 28 июня 1919-го, но на других фронтах война тянулась до ноября.

Во вторник 27 января больше тысячи человек в волнующем молчании следовали за похоронными дрогами, запряженными четверкой вороных. Здесь были все друзья Модильяни: Макс Жакоб, Андре Сальмон, Моисей Кислинг, Хаим Сутин, Константин Бранкузи, Ортис де Сарате, Джино Северини, Леопольд Сюрваж, Жак Липшиц, Андре Дерен, Фернан Леже, Андре Юттер, Сюзанна Валадон, Морис Утрилло, Кес Ван Донген, Морис де Вламинк, Фуджита, несчастная Симона Тиру, натурщицы и еще множество народа. Увидев, что полиция, давая дорогу кортежу, перекрыла движение на перекрестке, Пабло Пикассо шепнул на ухо Франсису Карко:

– Гляди, теперь он отомщен.

А Леон Инденбаум сказал:

– В сущности, Модильяни покончил с собой.

Леопольд Зборовский в молчании раздумывал о том, как незадолго до смерти Амедео говорил ему: «Не беспокойтесь. В лице Сутина я вам оставляю гения».

А Ортис де Сарате вдруг понял смысл фразы Амедео, которую поначалу принял за бред, потому что ее смысл ускользнул от него: «Мы соединились для вечной радости».

На Пер-Лашез сошлись весь Монмартр и весь Монпарнас, вплоть до гарсонов, так часто выставлявших его за порог своих заведений. Его друзья, враги, почитатели – все были здесь. «Как много цветов! Война кончилась, и нам, видевшим столько смертей, не хотелось, чтобы все выглядело убого», – скажет потом Шанталь Кенвиль.

А Люнии Чеховской в Париже не было. Она узнает печальную новость только в сентябре 1920-го.

В самый день похорон Модильяни в галерее Девамбез на площади Сент-Огюстен, где заправлял тесть Жоржа Шерона, выставили двадцать картин Модильяни. Относились ли они к тому краткому периоду, когда Амедео был связан с Шероном? Или это Зборовский, предчувствуя кончину Амедео, предложил их галеристу? Этого никто не знает. В истории Амедео Модильяни множество пробелов, да и разных баек о нем рассказывали массу. Какие из этих эпизодов нужно принять на веру, чтобы понять его жизнь? Даже среди ближайших друзей, тех, кто знал Амедео и бывал у него дома, не найдешь ни единого, кто мог бы сказать, каковы были его подлинные устремления, самые потаенные желания, последние, самые заветные помыслы. Так творится легенда.

Как свидетельствует Шанталь Кенвиль, похороны Жаннетты совсем не походили на торжественные проводы того, кого она так боготворила. Ее родители никого не пожелали видеть. Церемонию назначили на восемь утра, но кое-кому все же удалось о ней проведать. Под серым холодным небом вслед за жалкими дрогами проделали нескончаемый путь до кладбища Банье в одном такси Зборовский, Кислинг, Андре Сальмон и их жены, в другом – родители и брат Жанны, Ханна Орлова и сама рассказавшая об этом Шанталь.

Лишь год спустя Джузеппе Эмануэле Модильяни и Жанне Леже благодаря совместным настойчивым усилиям удалось убедить семейство Эбютерн, чтобы прах Жанны был перенесен на Пер-Лашез и упокоился в одной могиле с любимым. Над Амедео Модильяни и его подругой установили простой камень, прямоугольный и белый. На памятной табличке выгравировано по-итальянски:

 
                      АМЕДЕО МОДИЛЬЯНИ
                            ХУДОЖНИК
     РОДИЛСЯ В ЛИВОРНО 12 ИЮЛЯ 1884
          УМЕР В ПАРИЖЕ 24 ЯНВАРЯ 1920
             СМЕРТЬ СКОСИЛА ЕГО В ЧАС,
        КОГДА СЛАВА УЖЕ БЫЛА НА ПОРОГЕ
 
 
                     ЖАННА ЭБЮТЕРН
    РОДИЛАСЬ В ПАРИЖЕ 6 АПРЕЛЯ 1898
       УМЕРЛА В ПАРИЖЕ 25 ЯНВАРЯ 1920
            БЫЛА ВЕРНОЙ ПОДРУГОЙ
               АМЕДЕО МОДИЛЬЯНИ
           ВПЛОТЬ ДО ПОСЛЕДНЕЙ ЖЕРТВЫ
 

Зборовские продолжали печься о маленькой Джованне. 31 января 1920 года в очень длинном письме к Джузеппе Эмануэле Збо пишет:

«…Теперь я о ней забочусь. Но заменить ей родителей можете только вы. Мы с женой охотно удочерили бы ее, но Амедео всегда выражал желание, чтобы она воспитывалась в своей семье в Италии. Будьте совершенно спокойны за малышку. На днях мы с женой к ней поедем. Как бы то ни было, она совершенно здорова и уже начинает ходить…»

Отправить Джованну в Ливорно, в семью отца, оказалось непростой задачей. Девочка, потерявшая и мать и отца, оставшись круглой сиротой, не была вписана в реестр гражданского состояния ни в Ницце, где родилась, ни в Париже, где жили ее родители, да и в качестве дочери Модильяни ни в каких бумагах не фигурировала. С другой стороны, ее тетка Маргерита, пожелавшая удочерить племянницу, не будучи замужем и уже достигнув сорока шести лет, имела не подходящий для приемной родительницы статус старой девы.

Джузеппе Эмануэле Модильяни поехал Париж для переговоров с Ашиль-Казимиром Эбютерном, маленьким безобидным человечком с бородкой и в рединготе. Это был славный дядька, типичный положительный буржуа с куцым умишком. Причиной его отношения к Амедео была не столько злобность нрава, сколько глупость, полное непонимание того, с чем он столкнулся. Джузеппе Эмануэле удалось убедить его посодействовать в хлопотах о том, чтобы Джованна смогла попасть в Италию.

Впоследствии она разыщет эту нотариально заверенную декларацию, датированную 28 марта 1923 года. Текст выглядел так:

«Заявление, запротоколированное в присутствии нотариуса.

В присутствии мэтра Максима Оброна, нотариуса Парижа, чья подпись проставлена ниже.

Заявители:

мсье Ашиль-Казимир Эбютерн, главный бухгалтер, и мадам Евдоксия-Анаис Телье, его супруга, каковой факт им подтвержден, живущие вместе в Париже по улице Амио в доме 8.

Согласно их просьбе нижеподписавшийся нотариус принял их декларацию, каковая состоит в следующем.

Мы заявляем и свидетельствуем о том, как об истине, дабы наша декларация могла быть предъявлена равным образом судебным и административным властям как во Франции, так и в Италии, в подтверждение того, что объяснено нами ниже.

От нашего брака была рождена шестого апреля одна тысяча восемьсот девяносто восьмого года дочь Жанна Эбютерн, которая всю свою жизнь вплоть до возраста, о коем пойдет речь, жила с нами в Париже. В июле месяце года одна тысяча девятьсот семнадцатого наша дочь познакомилась с итальянским художником по имени Амедео Модильяни из Ливорно, жившим в Париже. Они полюбили друг друга…»

После бесчисленных демаршей, улаживания формальностей, административных, юридических и нотариальных, ради которых пришлось мотаться из Парижа в Ниццу и обратно, Джузеппе Эмануэле с помощью Альберто, старшего брата Евгении, жившего в Марселе, присматривая за ребенком в ожидании законного решения проблемы, все же удастся добиться признания гражданского состояния Джованны и дозволения на то, чтобы увезти в Италию девочку, которая будет отныне носить фамилию Модильяни.

После смерти Амедео выставки его работ следовали друг за другом с неимоверной регулярностью и частотой. «Галери-Лэвек» в 1921-м, «Галерея братьев Бернхейм-младших» в 1922-м, выставки, устроенные Бингом в 1925-м, Зборовским в 1927-м, тридцать семь полотен, выставленных в нью-йоркской галерее «Де Хауке энд Ко» в 1929-м. Последовали также выставки в Лос-Анджелесе, Бостоне, других американских городах.

У Джузеппе Эмануэле, вынужденного в 1924 году бежать в Париж после гибели Джакомо Маттеотти от рук фашистов Муссолини, был случай убедиться, что купить хоть какую-нибудь работу Модильяни практически невозможно: он заходил к торговцам живописью, но оказалось, что холсты его брата слишком подскочили в цене.

Только в самой Италии еще долго будут отказываться признавать талант Модильяни. Его первая итальянская экспозиция, ретроспектива из дюжины произведений, в рамках Тринадцатой выставки интернационального искусства в Венеции, вызвала самые яростные нападки критики и завершилась в конечном счете полным провалом. Первыми из итальянских критиков творчество Модильяни поняли Паоло д’Анкона, в чьих статьях 1925 года появились восторженные отзывы, и Джованни Шейвиллер, в 1927 году выпустивший о нем иллюстрированную монографию.

Когда уже весь мир восхищался творчеством Модильяни, лишь тогда, как и следовало ожидать, его родная страна на XVII Венецианском бьеннале 1930 года наконец воздала художнику должное. Тогда и маленькая – но теперь уже двенадцатилетняя – Джованна Модильяни, держась за руку тети Маргериты и сопровождаемая Шейвиллером, впервые увидела великолепные картины своего отца.

ОСНОВНЫЕ ДАТЫ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА

188412 июля: рождение Амедео Клементе Модильяни в еврейской семье образованных ливорнских буржуа, где он становится младшим из четверых детей Фламинио Модильяни и Евгении Гарсен. Он получает прозвище Дэдо. Другие дети: Джузеппе Эмануэле, в будущем адвокат и депутат-социалист, Маргерита, которая станет учительницей и заменит мать маленькой Жанне, дочери Амедео и Жанны Эбютерн, после смерти ее родителей, и Умберто, в будущем горный инженер.

1885Дела семейства Модильяни, которыми ведают Фламинио и его братья, идут все хуже, причем не только в Ливорно, но и в Сардинии, где они владеют лесом, шахтами и фермой. Семья испытывает большие финансовые затруднения.

1886Вследствие коммерческих невзгод своего мужа Евгении приходится одной растить четверых детей; чтобы содержать их, вместе со своей сестрой Лаурой Гарсен и их другом, профессором Родольфо Мондольфи, открывает маленькую частную школу.

1887Начиная с трехлетнего возраста маленький Дэдо совершает долгие прогулки в обществе своего деда с материнской стороны Исаака Гарсена, человека весьма начитанного, который начинает приобщать его к философии. Их близость, весьма повлиявшая на духовное становление маленького Амедео, сохранится до кончины Исаака в 1894 году.

1895Летом Дэдо заболевает плевритом и начинает рисовать; завязывается его дружба с Умберто, сыном профессора Мондольфи, который на семь лет старше его. Друзья вместе рисуют и пишут красками. Когда начинается новый учебный год, Амедео поступает в лицей Гуэррацци в Ливорно. Умберто Мондольфи впоследствии станет мэром Ливорно.

1897Школьные годы для Дэдо – невыносимое испытание, ему едва удается сдать экзамены. Одновременно он совершает обряд посвящения, тем самым входя в общину взрослых иудеев.

1898Болезненно пережив кончину девушки, с которой подружился на каникулах в Сардинии (она умерла от менингита), он по фотографии создает ее портрет – несомненно, первую картину, подписанную Модильяни. Другая семейная драма – арест старшего брата, адвоката Джузеппе Эмануэле, за участие в демонстрации социалистов; ему инкриминируют подрывную деятельность и приговаривают к шести месяцам тюрьмы. Амедео подхватывает брюшной тиф, затем возникают неполадки с легкими. Он объявляет матери о своем желании «писать и рисовать» и не перестанет твердить это, пока не добьется, чтобы его зачислили учеником в мастерскую художника Гульельмо Микели, итальянского импрессиониста, приверженца направления маккьяйоли.

1899Работает с жаром, добивается в мастерской хороших результатов, окончательно забросил учение в лицее, чтобы полностью посвятить себя живописи. Возникает особенно близкая дружба с некоторыми из учеников Микели – Джино Ромити, Луэлином Ллойдом, Ренато Натали, Оскаром Гилья, которые в дальнейшем станут известными и признанными художниками.

1900После нового обострения плеврита врачи ставят Амедео диагноз – туберкулез и советуют пожить на юге, чтобы подлечиться.

1901Сопровождаемый своей матерью, он открывает для себя Неаполь, Амальфи, Капри, Рим и Флоренцию; посещает храмы, музеи, осматривает архитектурные достопримечательности. В особенный восторг его приводит скульптура. За время этого путешествия он отправляет пять писем Оскару Гилья; мысли, высказанные там, имеют основополагающее значение для понимания его жизненной позиции.

1902В мае он поступает в Свободную школу рисования с обнаженной натуры при Флорентийской академии изящных искусств, в мастерскую Джованни Фаттори, главы тосканской ветви импрессионизма маккьяйоли, который был некогда учителем Гульельмо Микели. Там он вновь учится вместе с Оскаром Гилья и Луэлином Ллойдом.

1903В марте записывается в Свободную школу рисования обнаженной натуры при Венецианской академии, которую посещает нечасто, предпочитая рисовать в кафе. С лихорадочной жадностью осматривает музеи, посещает Венецианский бьеннале, ходит на концерты, якшается с венецианской молодежью не лучшего пошиба. В Венеции Модильяни проведет три года, часто наезжая в Ливорно и снова возвращаясь; познакомится там с художниками Арденго Соффичи и Ортисом де Сарате, которые, уже имея за плечами парижский опыт, пробудят в нем жажду новых исканий и страстное желание перебраться в Париж.

1906В начале года прибыв в Париж, селится в районе Медлен, где расположены самые значительные галереи той эпохи. Посещает музеи, галереи, знакомится с творчеством Пикассо, записывается в Академию Коларосси. Затем снимает разные мастерские на Монмартре, ходит по бистро Холмика, встречается с Пикассо, Максом Жакобом, Джино Северини, со всей монмартрской богемой. Посещает ретроспективу Гогена в Осеннем салоне.

1907Модильяни встречает своего первого мецената – доктора Поля Александра, который помогает ему и ободряет, иногда покупая его холсты и рисунки. Посещает Дельту – фаланстер художников, организованный доктором Александром и его братом Жаном. На несколько дней отправляется в Англию, по-видимому, чтобы посетить выставку. В конце года участвует в Осеннем салоне, выставив два холста и пять акварелей. Но его материальное положение ухудшается: он часто меняет адрес, начинает пить так, что это принимает скандальный характер, особенно в компании Мориса Утрилло.

1908В марте выставляет шесть своих работ в Салоне независимых. Усердно посещает класс обнаженной натуры в Академии Рансон, начинает ваять из камня без предварительных заготовок из более податливых материалов. Коль скоро здоровье его подводит, переключается с камня на дерево. С деньгами все хуже. Приходится воровать материал для скульптур, прибегая к содействию друзей или рабочих.

1909Селится на Монпарнасе в Ситэ-Фальгьер. Знакомится с румынским скульптором Константином Бранкузи. Состояние собственного здоровья заботит его все сильнее, и он уезжает на лето в Ливорно; встреча с родиной радует его. Но прежние друзья, закосневшие в мироощущении мелких провинциальных буржуа, его разочаровывают. Благодаря помощи брата Джузеппе Эмануэле находит близ Каррары место, где он может ваять из мрамора.

1910Выставляет в Салоне независимых шесть работ – холсты и рисунки. Хотя критика к нему благосклонна, покупателей все нет, если не считать Поля Александра. В то время все, кто в Париже причисляет себя к художникам-модернистам, подвергаются влиянию «негритянского искусства». Волей-неволей Модильяни тоже поддается ему, однако примыкать к модным течениям отказывается, упорно идет своим путем. Намеревается, не бросая живописи, посвятить себя скульптуре.

1911Романтическая любовная история с русской поэтессой Анной Ахматовой. В марте – первая персональная выставка в помещении мастерской художника Амадео де Сузо Кардозо, где представлены скульптуры и рисунки. Осенью он едет в Нормандию со своей теткой Лаурой Гарсен, с которой его связывают общие литературные пристрастия.

1912Выбитый из колеи хроническим безденежьем, обозленный на свою нищету, он изнуряет себя работой. В Осеннем салоне выставляет семь каменных голов; репродукции некоторых из них появляются на страницах специализированных изданий.

1913Торговец Жорж Шерон заказывает ему несколько картин, но их сотрудничество будет недолгим. Амедео снова тяжело заболевает, у нею анемия. Друзья устраивают складчину, чтобы дать ему возможность уехать на отдых в Италию. Эта поездка в Ливорно станет для него последней. Большую часть времени, проведенного там, он потратит на скульптуру. Былые товарищи, не оценив его скульптур, посоветуют выкинуть их в канал. Силы покидают Амедео, тоска растет, он возвращается в Париж, где отчаяние толкает его к пьянству. Он решается оставить ваяние. Общается с Фуджитой, Кремнем, Кислингом, Сутиным.

1914Как одержимый, снова погружается в занятия живописью. Встречает торговца Поля Гийома, который заключает с ним контракт. Знакомится с английской журналисткой и писательницей Беатрисой Хестингс, с которой его на два года свяжет бурная и мрачная страсть. С объявлением войны все друзья Модильяни отправляются на фронт. Он остается: комиссован по состоянию здоровья. Испытывая обиду и чувство вины, все чаще ищет забвения в алкоголе.

1915Живет то на Монмартре, то на Монпарнасе, создает много портретов, преимущественно своих знакомых поэтов и художников, а также Беатрисы Хестингс. На Монпарнасе посещает общественную столовую для остающихся в Париже художников, которую Мария Васильева устроила в своей мастерской.

1916Разрыв с Беатрисой Хестингс. Участие в нескольких коллективных выставках – в Нью-Йорке, Цюрихе, Париже, где он представлен наряду с Кирико, Дереном, Матиссом, Кислингом, Ортисом де Сарате, Пикассо, а также в литературных и музыкальных вечерах, вдохновителями которых являются Блез Сандрар и Жан Кокто. Там он встречает польского поэта и торговца предметами искусства Леопольда Зборовского. В области чувства – безотрадное краткое приключение с юной уроженкой Квебека, ребенка которой он откажется признать. В конце года знакомится с Жанной Эбютерн.

1917Будучи восторженным почитателем живописи Модильяни, Зборовский становится его меценатом, предлагает ему контракт и жилье, снимает для него различные мастерские, подбирает ему натурщиц, предоставляет возможность работать у себя, организует первую персональную выставку в галерее Берты Вейль, которая оборачивается скандалом. Во время вернисажа полиция является с требованием снять выставленные в витрине ню, поскольку они оскорбляют нравственность. Жанна Эбютерн, ученица Академии Коларосси, становится его постоянной, всеми признанной подругой. Зборовский снимает для них жилье на улице Гранд-Шомьер.

1918Благодаря усилиям Зборовского картины начинают продаваться. Но здоровье художника все ухудшается. Весной Зборовский решает, что ему необходимо пожить на Лазурном берегу. Сутин и Фуджита участвуют в этой поездке. Там они встречают Сандрара, Сюрважа, Поля Гийома. На Лазурном берегу живет Андерс Остерлинд, который знакомится с Модильяни и приводит его к Огюсту Ренуару. 29 ноября у Жанны Эбютерн рождается дочь, ей дают имя Джованна. Амедео создает много детских портретов. В декабре Поль Гийом выставляет четыре работы Модильяни, экспозиция пользуется успехом.

1919Празднование Нового года с Сюрважем. У Амедео крадут бумажник, он остается без документов и без денег, Зборовский приходит ему на помощь. 31 мая художник возвращается в Париж. Жанна с малышкой присоединяются к нему 24 июня. 7 июля он письменно в присутствии свидетелей дает обещание жениться на Жанне. В августе с большим успехом участвует в коллективной экспозиции в Лондоне. Напряженно работает.

1920В крайне тяжелом состоянии доставлен в больницу, где умирает 24 января. 26-го Жанна кончает с собой, выбросившись из окна. Модильяни погребают на кладбище Пер-Лашез. По просьбе семьи Модильяни Жанна год спустя будет перезахоронена в ту же могилу. Маленькую Джованну сперва передадут на попечение ее бабушки Евгении, позже девочку удочерит ее тетка Маргерита. Она вырастет в семье Модильяни.