Текст книги "Суперсыщик Освальд"

Автор книги: Кристиан Биник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

ГЛАВА 20, в которой я принимаю извинения

Уже метров за двадцать я вижу, что на лужайке перед Марушиным домом происходит что-то вроде траурного митинга. Эти пять умирающих лебедей сидят полукругом повесив носы и угрюмо молчат. Да, милые мои коллеги, несмотря на все ваши мобильные телефоны, такси, видеокамеры и роликовые коньки, господин Мюллер ушел у вас из-под носа, в то время как гениальный суперсыщик Освальд со своей задачей справился.

Я с громким лаем несусь к своим убитым горем коллегам. И жизнь тут же возвращается в эти ходячие траурные урны. В первую очередь включаются их органы говорения. Все вскакивают с мест и тараторят наперебой.

– Освальд! – кричит Тим и так крепко прижимает меня к себе, что у меня перехватывает дыхание. – Откуда ты взялся, толстяк?

– Спорим, что от господина Мюллера? – говорит Маруша, которая принимает эстафету от Тима и тоже начинать меня тискать.

Потом наступает очередь Изабель и Свена. И даже Юсуф, не удержавшись, одобрительно похлопывает меня по спине.

– Вы что, и вправду думаете, что он вернулся от Мюллера? – спрашивает Изабель. – Но тогда он может отвести нас к нему.

– Сомневаюсь, – бормочет Юсуф, сделав скептическую мину.

– Конечно может! – говорит Маруша. – Освальд самая дошлая собака-ищейка во всем Дюссельдорфе!

Не знаю, не знаю, в данный момент я больше похож на самую дохлую ищейку Дюссельдорфа. И чтобы показать это, я валюсь на траву без задних ног.

– Бедный песик! – говорит Изабель и чешет мне брюхо. – Он, наверное, с голоду помирает.

Маруша тут же несется домой и через пару минут возвращается с четырьмя сверхтолстыми котлетами и миской воды. Я сразу же принимаюсь за это суперобъеденческое угощение.

– Если ты приведешь нас к господину Мюллеру, мои родители купят тебе двадцать ромштексов, – говорит Изабель.

Свен хмурится:

– Почему вы решили, что этот лысый и в самом деле вор, который украл картины?

– Потому что он пытался влезть к нам в дом, дубина! – отвечает Юсуф. – Ты что, не слышал сигнализацию?

– Да может, он просто постучал в стекло, раз ему не открыли входную дверь, – не унимается Свен.

Умяв котлеты и вылакав воду, я почувствовал прилив свежих сил и готовность заработать двадцать ромштексов.

– Ну что, Освальд? Вперед? – спрашивает Тим и смотрит на меня с ожиданием, как и все остальные сыщики.

Я направляюсь в сторону Восточного парка, за мной все члены Клуба сыщиков «Икс-Игрек». Когда парк остается позади и я начинаю обнюхивать каждый второй фонарный столб, мои сыщики впадают в ступор.

– Чего это он делает, Тим? – спрашивает Изабель.

– Ты что, сама не видишь, нюхает! – отвечает за него Юсуф. – Он и сам ни ухом ни рылом, где живет этот господин Мюллер. А мы как идиоты тащимся за ним через весь город.

Тим бросает на него свирепый взгляд:

– Сделай одолжение, заткни свою пасть хотя бы на десять минут!

– Это невозможно… – вздыхает Юсуф.

Маруша первая врубается, что означает моя нюхня. Приблизительно после сорок третьего фонаря она хлопает в ладоши и кричит:

– Я поняла! Освальд проложил след!

– Чего?.. – хором откликнулись сыщики.

– От самого дома господина Мюллера он через равные отрезки пути разбрызгивал свои пометки.

– Ага. А через месяц Освальд сдает вступительные экзамены в университет, – язвит Юсуф. Потом стучит себя пальцем по лбу. – Я смотрю, у вас у всех уже давно крыша поехала! Скажите еще, что он прочел сказку про Мальчика-с-пальчик и решил последовать его примеру! Поймите вы – это всего лишь такса, а не лауреат Нобелевской премии!

Кто, я?!. Кипя от злости, я останавливаюсь как вкопанный.

– Ой, что это с вашим суперсьпциком? – злорадствует Юсуф. – Сбился со своего вонючего курса?

– Сам не пойму… – растерянно бормочет Тим, который лучше разбирается в своих дебильных компьютерных играх, чем в психологии собственной собаки.

Изабель с Марушей пытаются доказать, что девочкам легче понять нежную собачью душу, чем мальчикам.

– Он обиделся, – заявляет Маруша, на что Изабель кивает и говорит Юсуфу:

– Если Освальд такса, то ты – обезьяна. Сейчас же извинись перед ним!

Юсуф так ошарашен, что действительно становится похож на обезьяну. Он садится на корточки рядом со мной, показывает на мои уши и спрашивает:

– Чьи это уши – таксы или нет?

– Ну как сказать?.. – уклончиво отвечает Изабель.

Тут берет слово Тим:

– Отец Освальда терьер, а мать…

Я тихо рычу в знак предостережения.

– А его мать я не знаю, – быстро говорит Тим и подмигивает Маруше.

– Давай извиняйся перед Освальдом! – требует Свен, обращаясь к Юсуфу.

Тот явно собирается сказать ему в ответ что-нибудь не очень лестное, но, похоже, свирепый взгляд Свена напоминает ему об их последней драке. А это, видимо, не самое приятное воспоминание Юсуфа.

– О’кей… – вздыхает он и чешет меня под подбородком. – Извини, Освальд. Больше никакого токсикоза, обещаю!

Юсуф берет мою лапу и трясет ее. А я принимаю его извинения. После этого фонарный слалом продолжается.

ГЛАВА 21, в которой открывается открытая дверь

Не проходит и полвечности, как мы достигаем цели нашего путешествия – высотного дома, в котором живет Лысый.

Тим изучает фамилии рядом с кнопками звонков.

– Никакого Мюллера здесь нет. Но это наверняка все равно липовая фамилия.

– Конечно! – соглашается Изабель и жмет наугад сразу с полдюжины кнопок.

В домофоне одновременно отвечают несколько голосов, причем все одинаково:

– Да?

– Реклама! – фирменным медоточивым голосом отзывается Изабель.

Через секунду мы уже в подъезде.

– И что дальше, Освальд? – спрашивает мой хозяин.

Дальше потребуются крепкие мышцы ног, потому что нам предстоит до посинения карабкаться вверх по лестнице. И если мы не свалимся замертво где-нибудь на полпути, то через пару минут окажемся перед дверью господина Мюллера.

Подъем по лестнице напоминает «Танец маленьких утят» – гусак Освальд впереди, утята-сыщики следом. На каждом этаже я ищу свои пометки – безрезультатно! Тим и остальные сыщики начинают нервничать. Я тоже.

– Кто его знает, куда он нас тащит! – ворчит Юсуф.

– Наверное, на небо! – стонет Свен, перешагивающий на своих ходулях сразу по три ступеньки. – Нет, я бы запретил такие длинные лестницы…

Наконец мы на нужном этаже. Я в изнеможении валюсь на пол в конце холла перед квартирой господина Мюллера.

– Ну, что будем делать дальше? – спрашивает Тим полушепотом.

Юсуф показывает на дверь:

– Чего это на двери нет таблички с фамилией жильца? Не знаю, как вам, а мне все это кажется очень подозрительным.

– Ерунда! – шипит Свен.

– Хотела бы я знать, кто здесь живет? – шепчет Маруша.

– Я тоже, – говорит Изабель и нажимает на кнопку звонка.

Свен толкает ее в бок:

– Ты что, спятила?

– Тсссс!.. – командует бледный как смерть Тим.

Мы ждем. За дверью тишина. Изабель звонит еще раз.

– Что ты собираешься говорить этому типу, когда он откроет?

– Скажу: «Здравствуйте!» – улыбается Изабель в ответ. Она просто делает вид, будто ей море по колено. А на самом деле волнуется не меньше, чем Свен и остальные; я вижу это по тому, как она заламывает пальцы.

– Никого нет дома, – говорит Юсуф через некоторое время. Остальные с облегчением вздыхают и обмениваются взглядами.

– Все, сматываемся! – предлагает Свен и направляется к лестнице.

Остальные уже собрались последовать его примеру, когда Изабель вдруг говорит:

– Подождите!

Мы останавливаемся.

– А что если?.. Короче, не нанести ли нам визит господину Мюллеру, несмотря на его отсутствие?

У Тима отваливается челюсть.

– Ты что, собираешься влезть к нему в квартиру?

– Угадал! – отвечает Изабель с лукавой усмешкой. – Почему бы нам не стащить у него картины, которые он украл у моих родителей?

– Ты что, сдурела? – рычит Свен. – Откуда ты знаешь, что Лысый и в самом деле вор?

Если бы я мог говорить, я бы, конечно, рассказал все, что мне известно: что мистер Лысый, хотя лично и не крал картин Грюттлинга, но имеет к этому делу прямое отношение. А лаем, рычанием и визгом или какими-нибудь пантомимическими вывертами я вряд ли смогу растолковать ситуацию этим чилдренам.

– Ну так что? Вы за или против? – спрашивает Изабель.

– Конечно против! – резко отвечает Свен. – Если нас тут застукают, то мало нам не покажется!

– Успокойся, – говорит Юсуф. – Нам все равно не попасть в квартиру. Посмотрите на эти замки! Среди вас есть специалисты по замкам? То-то! Такие двери по зубам только профессионалам. Я не удивлюсь, если эта дверная ручка бьет током.

Юсуф осторожно, двумя пальцами жмет ручку вниз – и у всех пяти сыщиков во главе с суперсыщиком Освальдом глаза лезут на лоб: дверь не заперта! А теперь и вообще приоткрыта.

Сыщики молча смотрят друг на друга и хлопают ушами. Но тут на лестнице вдруг раздаются шаги.

– Сейчас или никогда! – шепчет Изабель и первой ныряет в раскрытую дверь.

– Стой!.. – шипит ей вслед Свен, но уже поздно: остальные двинулись вслед за ней.

Свен стискивает зубы, думает две-три секунды и бежит прочь. Правда, недалеко – всего метров на пять. Потом останавливается, опять думает две-три секунды и возвращается. Перед дверью он собирается с духом и решительно входит в квартиру. Я за ним.

ГЛАВА 22, в которой я чуть не погиб в дамских объятиях

Тим, Юсуф, Изабель и Маруша стоят, прижавшись друг к другу в прихожей. Они не шевелятся и не произносят ни звука.

Свен стучит Изабель пальцем по спине.

– Чего это вы тут стоите в тем…

– Чччч!.. – Изабель показывает пальцем на пол.

Хм. Чего там такого интересного?

О боже!.. Питбультерьер! Сердце у меня уходит в пятки. Это, наверное, и есть Тигр, боевая собака господина Мюллера.

– Теперь понятно, почему дверь не заперта… – шепчет Маруша.

– Вряд ли он выпустит нас отсюда живыми… – тоже шепотом откликается Юсуф.

Тигр обнажает клыки.

– Хорошо еще, что Освальд остался в холле, – бормочет Тим. – Этот крокодил разорвал бы его на куски.

Блестящая перспектива, ничего не скажешь! Брррр! С замирающим от ужаса сердцем я задом, беззвучно ступая, пячусь к двери. Но когда мне уже остается всего один шаг до порога, происходит как раз то, чего я больше всего опасался: Тигр издает такой жуткий рык, что у меня застывает в жилах кровь. Через полсекунды я уже заживо погребен под этой зубастой тушей.

Бом-бом! – пробил мой последний час. А я даже не успел составить завещание. Сыщики возбужденно галдят над нами:

– Сделайте же что-нибудь!

– Помогите же ему!

– Он же его разорвет!

И вдруг… Я не верю своим ушам: Маруша и Изабель хихикают.

– Смотрите! Он же просто играет с ним! – слышу я голос Изабель.

Играет?!. Ничего себе игры! Мне нечем дышать, потому что это чудовище навалилось на меня всем телом! Вместо того чтобы просто быстро и безболезненно перекусить мне глотку, Тигр, похоже, решил медленно замучить меня насмерть. Эти свирепые питбультерьеры и предназначены для того, чтобы… Стоп! Минутку!.. Да это же… не Тигр, а Тигрица! Или я ошибаюсь? Нет, ошибка исключена – я лежу под питбультерьершей.

В этот момент она раскрывает свою страшную пасть. Все, Освальд, скажи тете «до свидания»… Я закрываю глаза и жду смертельного укуса. И что происходит? Фрау Тигрица облизывает мне всю морду своим слюнявым языком. Ффффу! Отчаянным рывком я высвобождаюсь из ее объятий и несусь в гостиную. Тигр с громким лаем мчится за мной. И мы играем в догонялки вокруг дивана. При этом я краем глаза наблюдаю за сыщиками и заклинаю судьбу, чтобы они как можно скорее отыскали украденные картины.

Марушу, которая умеет громче всех свистеть, отсылают в холл. Если кто-то появится, она должна подать сигнал. Свен, Изабель и Юсуф со скоростью ветра обыскивают шкафы и ящики, а Тим достает из рюкзака видеокамеру и усердно снимает все происходящее в квартире.

Я делаю круг за кругом вокруг дивана; у меня уже начинает кружиться голова. В конце концов я валюсь без задних ног на пол и высовываю язык. В ту же секунду Тигрица прыгает мне на спину и ласкается как сумасшедшая. Ну и зверские ласки, скажу я вам! Даже наша газонокосилка и то, наверное, нежнее, чем эта ведьма.

Неожиданно звонит телефон. Изабель, как раз стоявшая у аппарата, недолго думая, снимает трубку.

– Алло! – говорит она.

Юсуф и Тим смотрят на нее, окаменев от ужаса.

– Ты что, спятила? – шипит Свен и стучит себя пальцем по лбу.

Изабель опускает трубку и задумчиво морщит лоб.

– Кто это был? – спрашивает Тим.

– Не знаю… – отвечает она. – Но голос показался мне знакомым. Могу поклясться, что я его уже…

В холле раздается пронзительный свист.

– Это Маруша! – кричит Свен. – Быстрее! Смываемся!

Все бросаются к двери. А я? Мне что – до конца дней терпеть ласки этой чокнутой питбультерьерихи? Отчаянным лаем я напоминаю своему хозяину, что он кое-что забыл.

– Освальд! – кричит Тим, и через миг он уже вместе с Изабель и Свеном стоит рядом со мной.

Им приходится попыхтеть, чтобы освободить меня из лап Тигрицы. На прощание это чудовище вырывает у меня из гривы клок шерсти. Оказавшись в безопасности, на руках хозяина, я долго не могу поверить, что выдержал это страшное испытание и остался жив.

Сыщики выскакивают из квартиры и захлопывают за собой дверь. Вовремя! Через секунду в конце холла показывается Лысый. Маруша, белая как мел, с облегчением вздыхает при виде нас.

Господин Мюллер проходит мимо, не обращая на нас никакого внимания. Потом мы слышим, как он открывает дверь своей квартиры.

– Пронесло!.. – говорит Свен дрожащим голосом. – Теперь надо срочно сматывать удочки!

Мы садимся в лифт и едем вниз. У всех сыщиков страх написан на лицах заглавными буквами. Мистер Лысый чуть не накрыл нас!

Когда мы выходим из дома, Маруша с любопытством спрашивает:

– Ну, где он их прячет?

– Ты о чем? – отвечает Тим вопросом на вопрос.

– О картинах. Или вы их так и не нашли?..

Юсуф качает головой:

– Скорее всего Свен бы прав и этот господин Мюллер не имеет к краже никакого отношения.

– Этот голос по телефону… – бормочет Изабель и тормошит свои коротко стриженные волосы. – Клянусь вам, я его уже где-то слышала.

– А что он сказал? – спрашивает Свен.

– Что ошибся номером. Откуда же я знаю этот голос?

– Во всяком случае, Освальд нас всех спас, когда отвлек этого пса, – говорит Тим и треплет мой загривок.

– Это точно, – подтверждает Свен. – Если бы не Освальд, он бы сделал из нас фарш. И поэтому Освальду присваивается очередное офицерское звание «старший суперсыщик», согласны?

Все согласны. Кроме Изабель, которая даже не слышала, что предложил Свен. Она, как лунатик, таращится куда-то прямо перед собой и бормочет:

– Голос… Чей же это голос?..

ГЛАВА 23, в которой я кусаю себя за хвост

На следующее утро про меня пишут в газете – но не по поводу моих героических любовных утех с Тигрицей или моего гениального трюка с писаниной на фонарных столбах.

– Не ходи больше с Освальдом в Восточный парк, – говорит за завтраком отец Тима моему хозяину, который занят своими мюсли.

– Почему?

Отец Тима складывает газету и делает глоток кофе.

– Я только что прочел в газете, что там завелась какая-то бешеная такса. Вчера она напала на двух женщин. На нее уже охотится полиция.

– Хм… – бормочет Тим, смотрит на часы и начинает жевать в резко ускоренном темпе.

Мой хозяин опять слишком долго провалялся в постели и теперь опаздывает.

– А где ты вчера проторчал целый день? – спрашивает мать Тима. – Ты же пришел только в полвосьмого.

– Да я… я… э… – мямлит Тим. – Ну, короче, я сейчас очень спешу!

Он вскакивает из-за стола и пулей вылетает из столовой.

Родители обмениваются озабоченными взглядами.

– Он наверняка вчера опять носился на этих своих опасных для жизни… как их там… сколлертейтах, что ли? – говорит мать.

– Боллертейпах, – поправляет ее отец.

Ясно одно: консультанты по налоговым делам гораздо лучше разбираются в своих налогах, чем в молодежном спорте. Если бы хозяева Тима знали, что их дорогой сыночек вчера влез в чужую квартиру, чтобы спереть краденые картины, они уже давно лежали бы в шоке на полу. Но, к счастью, Тим, щадя нервы родителей, не стал посвящать их в тонкости своей секретной работы.

После обеда сыщики собираются у нас на военный совет. К тому же им хочется посмотреть, что Тим наснимал в квартире господина Мюллера. Вполне возможно, что камера увидела больше, чем сыщики.

Я валяюсь на горячем от солнца подоконнике в гостиной, когда начинают сползаться друзья Тима. На этот раз я твердо намерен пробыть на совещании с начала до самого конца и ничего не упустить.

В качестве приветствия каждый из вновь прибывающих участников совещания чешет меня под подбородком. Когда все наконец собрались, Тим включает телевизор, видеомагнитофон и начинает киносеанс.

Да, признаться, я видел и более захватывающие фильмы, чем этот: все так качается и трясется, что ничего толком не поймешь.

– Что за бред?.. – возмущается Юсуф. – Чего это у тебя камера пляшет, как пьяная? От страха руки тряслись?

Маруша решительно выступает на защиту Тима.

– Кончай ныть, придурок! – шипит она на Юсуфа. – Ты и сам трясся не меньше, чем все остальные.

Тим бросает Маруше взгляд типа «Если бы мои глаза могли говорить, они, не умолкая, болтали бы часами».

– О’кей, допустим, мне тоже было в этой чужой квартире, скажем так, не очень уютно… – оправдывается Юсуф. – Но я бы все равно не…

– Вот он!.. – кричит вдруг Изабель, широко раскрыв глаза, и вскакивает с места. – Ну-ка отмотай чуть-чуть обратно! – просит она Тима, и тот безропотно повинуется.

– Стоп!!! – орет Изабель.

Тим останавливает кадр. В нем отчетливо видно огромное фото, висящее в гостиной господина Мюллера прямо над телевизором. На фото – три мужчины в плавках: Лысый, какая-то накачанная, как Геракл, блондинистая длинношерстная такса и еще какой-то жирный усатый кабан.

Изабель подходит к телевизору и показывает на блондина в центре.

– Это он! – возвещает она, весело ухмыляясь. – Я же знала, что мы с ним знакомы.

– С кем? – спрашивает Свен.

– С человеком, который вчера звонил, когда мы были в квартире Мюллера.

– Ну, давай говори, кто он такой! – торопит Маруша.

– Марсель, новый массажист моей мамы! – Ее слова производят эффект разорвавшейся бомбы. – Жутко скользкий тип, я его с самого начала терпеть не могла. Но маме он почему-то кажется безумно симпатичным.

– Когда мы ей расскажем, какое отношение он имеет к украденным картинам, она в нем слегка разочаруется, – говорит Свен и чешет свою длинную шею.

– Ага, размечтались! – вздыхает Изабель. – Да она не поверит ни одному нашему слову. Во всяком случае до тех пор, пока у нас не будет доказательств.

– Значит, нужно их ей предоставить, – говорит Тим.

– И где же их взять? – спрашивает Маруша.

Тим морщит лоб и задумывается. Через пару минут его физиономия проясняется.

– Есть идея! – радостно сообщает он.

– Выкладывай! – требует Юсуф.

И Тим излагает сыщикам свой план.

Первые несколько фраз я еще слышу, но потом вдруг, случайно взглянув на улицу, чуть не падаю с подоконника. Кто бы, вы думали, шествует по тротуару напротив нашего дома вместе со своей хозяйкой? Жаклин!

Мое сердце колотится как бешеное. Я не видел эту красавицу из семейства чау-чау с самой нашей первой встречи. Но моя любовь к ней по-прежнему огромна, как… как… э… От волнения мне ничего подходящего в голову не приходит. К тому же нельзя терять ни секунды.

Я прыгаю в сад, несусь через открытую калитку на улицу и ищу глазами Жаклин. А, вон она! Остановившись на краю тротуара, она слегка приподнимает свою изящную заднюю ножку и роняет на траву несколько потрясающе ароматных капель. Не успевает она отойти, как я бросаюсь к оставленному посланию и зарываюсь в него носом. Вот это аромат! Просто не оторваться.

Получив мощную дозу этого дурмана, я сажусь Жаклин на хвост и любуюсь ее потрясающими пятками. Нет, это, не пятки, а какое-то стихийное бедствие – в том смысле, что меня сразу же тянет на стихи! И так как одному Богу известно, увижу ли я еще когда-нибудь Жаклин, я решительно начинаю ее клеить.

Внимание всех робких мальчишек! Сейчас я открою вам секрет успешного сближения с любимым существом женского пола.

Я догоняю Жаклин и шагаю рядом с ней. При этом я впиваюсь в нее сияющим взглядом. Это действует всегда. Вернее… э… почти всегда. Жаклин, например, даже бровью не повела в мою сторону. Может, она слепая?

Когда мы останавливаемся на красный свет светофора, я пробую еще один трюк писаю на ближайший фонарный столб. Это срабатывает! Жаклин сразу же подбегает и обнюхивает столб. Сейчас она улетит от восторга, спорим?

Опять ошибка в расчетах: Жаклин брезгливо морщит свой носик и со скучающей миной плетется обратно к своей хозяйке. Ну вообще!!. Облом за обломом! Обычно мой запах действует безотказно на любую дамочку собачьей породы.

Я перехожу улицу бок о бок с Жаклин. На другой стороне я прибегаю к самому что ни на есть последнему средству привлечь к себе внимание: суперсыщик Освальд превращается в клоуна. Для начала я пару раз делаю колесо. Потом прыгаю у нее перед носом, как резиновый мяч. После этого становлюсь на задние лапы и сам себе аплодирую передними. И тут наконец лед тронулся: Жаклин завертела от удовольствия своим маленьким хорошеньким хвостиком.

«Победа!» – думаю я. И вдруг я понимаю, что она вертит хвостом не из-за меня, а из-за… из-за… Нет, это выше моих сил! Жаклин бросается на шею какому-то сопливому пекинесу. Пекинесу!.. Похоже, она давно уже знает этого сопляка. Уму непостижимо – Жаклин дружит с пекинесом! От отчаяния я кусаю себя за хвост и плетусь домой, почернев от разочарования и тоски.

Ну что, робкие мальчишки? Вы внимательно следили за моими действиями? Ну, тогда поскорее забудьте все, чему только что научились, – прежде всего писанию на фонарные столбы.