Текст книги "Кровь Асахейма (ЛП)"

Автор книги: Крис Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

Его противник не отличался быстротой. Торслакс двигался так, как будто к его рукам кто-то приковал свинцовые цепи. Его туша неуклюже развернулась, увязая в кровавой грязи, липшей к копытам. Парные тесаки, казалось, летели в случайных направлениях. Удары были неосторожными и неточными. Зловонное облако спор и насекомых кружилось, следуя за движениями клинков.

Несмотря на это, рунный меч Вальтира не мог пробить толстую шкуру монстра. Чумной десантник даже не пытался уклоняться от ударов. Он подставлял свое огромное тело под летящий клинок, булькая от удовольствия, когда Волку удавалось в очередной раз дотянуться до цели.

– Очень хорошо, – смеялся он. – Очень быстро. Замечательно.

Вальтир оставался спокоен. Мечник действовал методично, уходя с траекторий, по которым двигались тесаки, сохраняя малую дистанцию боя и высматривая бреши в защите. Несмотря на прошедшие часы непрестанных боев, его чувства были остры, и он не терял самообладания.

Он уже был знаком с подобной почти добродушной скукой, которую демонстрировал его противник. Легионеры Гвардии Смерти научились наслаждаться своим разложением. Даже если какая-то их часть и испытывала ужас из-за того, насколько низко они пали из-за предательства своего примарха, то и это чувство пряталось глубоко под маской показной удовлетворенности своей судьбой. Они перестали испытывать страдания от болезней, терзавших и разрушавших их тела. Они сами стали этими болезнями.

Но Вальтира это больше не пугало. И не приводило в ярость. Мечник не отличался горячей кровью, как большинство его братьев. И он искал возможность использовать это знание, чтобы получить преимущество над тварью, с которой столкнулся. У нее должно быть слабое место. У всех оно есть.

Торслакс грузно шагнул вперед, и все его тело содрогнулось, когда копыто впечаталось в землю. Взмахнув распухшими руками, он направил кровоточащий тесак в плечо Вальтира. Мечник уклонился, уходя от опасности, и снова сократил дистанцию, направив клинок в торчащие из живота чумного десантника внутренности. Острие меча глубоко погрузилось в тело врага, проскользнув между скоплениями полипов, но не причинило сколько-нибудь заметного вреда.

Вальтир вытащил его как раз в тот момент, когда гноящийся клинок обрушился на него. Космический Волк увернулся и от этого удара, почувствовав, как лезвие просвистело у самого наплечника, и сразу же контратаковал, танцуя среди тяжелых ударов в попытке найти способ нанести врагу урон.

– Сможешь ли ты удержать меня до прибытия твоих братьев? – размышлял вслух Торслакс своим влажным и тягучим голосом. Его единственный глаз посмотрел на далекий мост и снова вернулся к Волку. – А если сможешь, будет ли от этого толк?

Вальтир удвоил темп, в котором наносил удары. Но как бы быстро он ни действовал, Торслакс успешно защищался. Хотя отдельные движения чумного десантника и были медлительны, Порченый, казалось, мог предвидеть действия своего противника, будто часть его души каким-то образом заглядывала чуть дальше во времени.

Однако, несмотря на эту способность, мечнику почти удалось попасть по врагу ослепительно быстрым горизонтальным взмахом, который мог рассечь нагрудные кабели доспехов Торслакса, но кровоточащий клинок рванулся вниз и столкнулся с Хьольдбитром в фонтане искр.

– Быстро, – одобрительно заметил Гвардеец Смерти. – Ты действительно очень хорош. Будь я моложе, я поиграл бы с тобой подольше.

Вальтир снова атаковал, нанося удар обеими руками. Клинок пролетел по широкой дуге, врезался в шкуру Торслакса и отскочил, едва поцарапав броню из пропитанной скверной плоти. Но инерция заставила чудовище покачнуться. Мечнику удалось оттеснить врага вниз по склону, заставив того перейти к обороне.

– Но я уже не молод, – заметил Торслакс. – Я так стар. А ты успел мне наскучить.

Внезапно его движения изменились. Сжатые кулаки вылетели вперед намного быстрее, чем раньше. Вальтир успел заметить перемену и подстроился под нее, выставив клинок в защитную позицию. Металл лезвий столкнулся и завибрировал. От удара Вальтир отлетел назад. Зеленый свет в глазнице Торслакса ярко полыхнул. Казалось, что чумной десантник стал еще больше, раздуваясь и на глазах обрастая гротескными, деформированными новообразованиями. Рой мух вился вокруг него, как колышащийся на ветру плащ.

Вальтир не отступил. Мечник вернулся в стойку и развернул клинок в удобное для парирования положение, взмахнув им по малой дуге. Торслакс обрушился на Космического Волка градом быстрых ударов обоих тесаков. Вальтиру удалось отразить несколько первых атак, но его противник и не думал останавливаться, наступая с убийственным напором. Сила столкновения была невероятной: от резких и плотных ударов под бойцами дрожала земля и во все стороны разлетались обломки камней.

Гвардеец Смерти заворчал. Он казался удивленным.

– Очень хорошо, – бормотал он, усиливая напор. – Действительно очень хорошо.

И тут один удар достиг цели – тесак врезался в нагрудник Вальтира, разрубил броню и прочертил глубокую борозду в податливой плоти. Вальтир крутанулся, не обращая внимания на боль и продолжая орудовать Хьольдбитром.

Однако ранение лишило его равновесия. Левое плечо опустилось слишком низко, открывая брешь в защите. Торслакс воспользовался этим, вложив всю свою силу в удар гноящимся клинком. Тот попал мечнику в шею и глубоко погрузился в доспех, рассекая защитную прослойку под шлемом.

У Вальтира потемнело в глазах. Он бросился вперед, чувствуя, как немеют руки, но все еще пытаясь найти ускользающий путь через защиту чумного десантника. Кровь стекала по нагруднику Космического Волка, заливая вырезанные на нем руны и скапливаясь в углублениях.

Торслакс больше не разговаривал. Он сражался яростно, шумно сипя через ржавый динамик шлема, полностью сконцентрировавшись на поединке. Тесаки, оба измазанные в крови Космического Волка, поднимались и опускались, рубили и кромсали. Удары обоих противников попадали в цель, и, похоже, клинок Вальтира начал пробивать защиту Гвардейца Смерти. Воины терпели боль, сойдясь в жестком близком танце ударов и парирований.

– Довольно! – воскликнул Торслакс, поднимая обе руки вверх и обрушиваясь на нетвердую защиту Волка.

Вальтир успел поднять клинок, блокируя удар, но силы покинули его. Хьольдбитр разлетелся на куски с громким звуком, похожим на раскат грома. Рунная сила клинка иссякла. Тесаки чумного десантника устремились вниз, погрузились в грудь мечника Космических Волков и пронзили оба сердца.

Вальтир простоял еще несколько мгновений с разорванной грудью. Его руки безвольно повисли. Мир погрузился во тьму. Боль ушла, осталось только холодное оцепенение, медленно ползущее от конечностей к голове.

Торслакс вышел из боя, не проронив ни единого слова, разворачиваясь навстречу новым врагам. Смутно, как будто издалека, Вальтир слышал, как приближается Гуннлаугур, издавая боевые кличи. Голос Волчьего Гвардейца был знаком ему так же хорошо, как собственный. Он слышал, как этот рев разносился над опустошенными войной континентами сотен миров. Ему вторили Ольгейр и Ёрундур. Стая наконец пришла.

Мечник рухнул на колени, глядя, как из раны течет кровь. Его меч, такой знакомый, которым он владел уже больше века, лежал перед ним на камнях сломанный.

«Никто, кроме меня, не будет им владеть», – была его последняя мысль, наполненная мрачным удовлетворением. Клинок был безвозвратно уничтожен.

Они умерли вместе. Это, по крайней мере, было достойно.

Наконец сознание космодесантника погрузилось во тьму, Вальтир повалился вперед, прямо на осколки своего драгоценного Хьольдбитра, и больше не шевелился.

Ингвар осторожно держал изломанное тело Байолы. Она казалась невероятно хрупкой. Космодесантник чувствовал, как слабо бьется и трепещет ее сердце, словно попавшая в ловушку птица.

Кожа Сестры Битвы посерела. Насыщенный эбеновый цвет исчез, и в полумраке собора она казалась потускневшей и шероховатой.

– Они скоро вернутся, – предупредила женщина.

– Тогда я их убью.

– В этом тебе нет равных, – устало кивнула Байола.

– Конечно. Кто-то же должен делать такие вещи лучше других.

В какой-то момент взгляд сестры-палатины расфокусировался и голова бессильно мотнулась. Она тут же пришла в себя, но ее жизненные силы быстро заканчивались.

– Ты обещал рассказать, что означает твое имя, – произнесла она.

– Сейчас?

Байола кивнула.

– Гуннлаугур дал его мне, – мягко сказал Ингвар. Космодесантнику казалось, что он теряет драгоценное время. – Он назвал меня так накануне дня, когда я улетел с родной планеты. Заявил, что это будет моей кличкой, раз другой я обзавестись не удосужился.

Ингвар вспомнил, каким тогда был Волчий Гвардеец. Как он переживал из-за решения брата покинуть стаю, хотя и старался всеми силами скрыть это. В те последние дни у Гуннлаугура был странный блеск в глазах, причем не только из-за недовольства. К нему примешивалось что-то еще. Возможно, зависть.

– И так он хотел привязать тебя к себе, – догадалась Байола.

Ингвар замер, удивленный тем, как много эта женщина знала об их образе жизни.

– Гирфалькон всегда возвращается, – пояснил он. – Эта птица может улететь далеко, но обязательно вернется. Именно это он и пытался мне сказать: что я должен вернуться.

Байола посмотрела на космодесантника. На лице умирающей появилась снисходительная улыбка.

– О Ингвар, – произнесла она. – Ты действительно вернулся, но получил совсем не то, на что надеялся. – Сестра Битвы болезненно сглотнула. – Но ты, по крайней мере, убивал с честью в этом соборе. Именно для этого тебя создали. Или ты мог выбрать?

– Что «выбрать»?

Байола снова сглотнула. В уголках ее губ начинала скапливаться кровь.

– Стать тем, кто ты есть, или остаться смертным.

Это было так давно. Он был избран, когда лежал при смерти. Его утащил со льда жрец в волчьей маске. После этого были только боль, страх и обучение.

– Не думаю, – ответил он.

Веки Байолы отяжелели.

– Я выбирала, – сказала она. – Я могла стать кем угодно. Ученым. Дипломатом. Я преуспевала во всем. Но выбрала сестринство. Почему? Иногда я думаю, что растратила свои навыки понапрасну. Или, может, я ничего не выбирала. Может, это был мой… Как ты его называешь? Вюрд.

Ингвар чувствовал, как пульс Сестры Битвы слабеет. Время было на исходе.

– Почему ты сожгла архивы? – спросил он.

К этому моменту Байола уже слишком ослабла, чтобы что-то скрывать.

– Тайны, – ответила она.

– Твоего ордена?

– Нет, не этого. – Женщина попыталась поднять голову. Ингвар наклонился к ней сам. Космический Волк почувствовал металлический запах крови на ее лице и шее. – Бессмысленно, да? Мы обречены умереть здесь. Но от старых привычек не избавиться. Они научили нас быть осторожными. Завершенность.

Голос Байолы слабел с каждой секундой. Ингвару приходилось изгибать шею, чтобы расслышать слова за отдаленным треском пожаров.

– Там хранилось имя Хьортура. Он был в списке. На убийство. В списке тех, кого нужно убить.

Женщина начала бредить.

– Хьортура убили зеленокожие, – мягко сказал Ингвар.

– Нет. – Байола снова улыбнулась. – Не они. Его убила Ось.

– Что его убило?

Лицо Сестры Битвы исказилось, когда она попыталась сконцентрироваться. Она угасала. С каждым вздохом все больше крови стекало по ее подбородку.

– Посмотри вверх, – пробормотала она.

Ингвар послушался. На него уставилась золотая маска Императора. Лицо херувима, окруженное шипастым нимбом. Оно казалось странно печальным.

– Их метка все время была здесь, – выдавила Байола. Содрогаясь от боли, она протянула руку к поясу и вытащила крохотную копию золотой маски – такое же лицо с колючим ореолом, но размером с ноготь на пальце.

– Ты правда хочешь об этом знать, Фенрика? – спросила она, легко, словно дразнясь, переходя на джувукку, как будто говорила на ней с рождения. – Твоя честь будет требовать мести, ведь так?

Ингвар ничего не отвечал. Золотолицый херувим смотрел на него, глупо улыбаясь. Металлическая поверхность медальона блестела в свете огня.

– Ты думаешь, что знаешь так много, – произнесла Байола настолько насмешливо, насколько это было возможно в ее ослабленном состоянии. – Ты мыслитель в своей стае, тот, кто научился сомнениям. Только ты из всех своих жестоких братьев смог бы догадаться, что некоторые войны никогда не ведутся в открытую.

Ингвар почувствовал, как внутри нарастает разочарование. Он хотел, чтобы женщина говорила прямо, но из-за предсмертного бреда ее речь стала бессвязной.

– Я не хотела, чтобы вы приходили, – бормотала Сестра Битвы. – Я возражала. С Льстецами не было проблем. Они исполнительны и начисто лишены воображения. Но Волки? На Рас Шакех?

Байола испустила горький смешок, и кровь запузырилась на ее губах.

– Раз к моим доводам не прислушались, я должна была уничтожить архив. Не знаю, почему я не стала этого делать.

Ингвар услышал, как первые отряды врага начинают сползаться к собору. Через некоторое время они забудут свой страх и снова войдут в неф.

– Я не могу спасти тебя, сестра, – мягко сказал он, – но ты можешь сделать так, чтобы наша встреча в этом мире не оказалась напрасной. Расскажи мне, что ты знаешь.

Байола взглянула на космодесантника. Ее глубокие карие глаза снова заблестели. К ней вернулась какая-то доля прежней решимости.

– Умрет еще больше твоих братьев, – произнесла она. – Они идут по вашему следу и никогда не останавливаются. Не устают, не забывают. Вы даже не поймете, что на вас ведется охота. Убиты зеленокожими, потеряны в варпе, совращены Тьмой – именно эти байки услышат на Фенрисе. Вы нажили себе слишком много врагов, Космический Волк.

За несколько сотен метров от их позиции раздался взрыв, и колонны храма задрожали. Глухой топот ног мутантов эхом отдавался в нефе, пока еще далекий, но неумолимо приближающийся.

– Расскажи мне! – прорычал Ингвар, чувствуя, как силы покидают ее, и теряя терпение из-за неясных ответов.

Байола улыбнулась. Ее взгляд расфокусировался и медленно тускнел.

– Я уже рассказала, – бессильно прохрипела она. – Ось, Гирфалькон. Имя и золотое лицо. Используй их.

Женщина попыталась поднять руку, но не смогла. Дыхание почти затихло.

– Несмотря ни на что, ты мне понравился, – сказала она с последним вздохом. – Надеюсь, ты выживешь.

Тело Байолы напряглось, конечности свело судорогой, позвоночник изогнулся. Она замерла на мгновение, а потом обмякла, раскрыв рот.

Ингвар еще немного посидел, держа в руках голову погибшей и глядя в мертвое лицо. Кипящая вокруг битва потеряла значение. Космодесантнику казалось, что он стоял на пороге чего-то важного, но в последний момент упрямство Байолы все испортило, или, возможно, это было разочарование из-за потерянного времени.

Волк разжал кулак и посмотрел на крохотное золотое лицо, лежавшее в ладони. Оно мягко улыбалось, глядя на него невидящими глазами. Казалось, что это простая безделушка для паломников, такая же, как множество других подобных ей. Ничего особенного, редкого или ценного.

Ось.

Это слово ничего не значило.

Ингвар слышал слова Байолы, отдававшиеся эхом в его голове: «Они идут по вашему следу и никогда не останавливаются».

Кто? Почему?

«Вы нажили себе слишком много врагов, Космический Волк».

Топот сапог разнесся по нефу. Мутанты приближались, медленно двигаясь вперед, стараясь держаться поближе к стенам.

Ингвар поднялся, перед этим осторожно опустив голову Байолы на каменный пол. Золотой лик херувима отправился в безопасность специального отсека на поясе брони космодесантника. Только после этого он развернулся, зажигая энергетическое поле Даусвьера щелчком переключателя. Впереди, метрах в двадцати, стояла плотная толпа мутантов. На скрытых капюшонами лицах выделялись белесые глаза, светившиеся в темноте. На этот раз зараженные выглядели напуганными, разрывавшимися между желанием убивать и пониманием того, с каким противником они столкнулись.

Ингвар направился навстречу проклятым, расслабленно помахивая клинком, чтобы размять руку. Он все еще был погружен в свои мысли и пытался переварить сказанное Байолой. Наличие в соборе зараженных раздражало его, и с этим предстояло разобраться.

– Неудачное время для нападения, мразь! – прорычал он, опуская взгляд и выбирая мутанта, который умрет первым. – Очень неудачное.

Глава двадцать вторая

Нижний город был потерян, отдан на поживу врагу и сейчас больше походил на пристанище для всяких отбросов, где правили жестокость и безумие. Чумные орды прорвались через последние траншеи, и теперь культисты, мутанты и зараженные пехотинцы тяжело брели из глубины ночи, уставившись на вершину горы безжизненными взглядами. Цитадель Галикона возвышалась над всем этим, по-прежнему неоскверненная, несмотря на болезненно-фиолетовую пелену, сгустившуюся над ней, и озаряемая багровыми отсветами от множества пожаров. Ниже по склону горы, увенчанной вычурными бастионами цитадели, защитники города еще удерживали непрочное кольцо внутренних стен. Основательно потрепанные боями Врата Игхала стойко обороняли центр этой линии обороны, разражаясь залпами противопехотных орудий, полыхавших и сверкавших в наполненной спорами темноте ночи.

Если бы вражеские войска продвигались быстрее, ворота уже были бы взяты. Но нападавшие были воинством зараженных чумой мутантов, которые медленно брели, спотыкаясь, через дымящиеся развалины нижнего города. Сотни их растворились в тенях, отвлекшись на изолированные позиции выживших защитников, которые манили перспективой насытиться свежей плотью. Иные пали жертвами страшной заразы, поселившейся в их крови. Они повалились на землю с лопнувшими животами и остановившимися сердцами. Дары Отца Чумы были ненадежными и легко могли обернуться как благословением, так и проклятием.

Гуннлаугур смог, ответив на призыв Вальтира, миновать смыкающееся кольцо захватчиков и выбежать за пределы приближающейся линии фронта. Ольгейр, только что одержавший нелегкую победу над третьим чумным десантником в лабиринте внешнего периметра города, присоединился к этой погоне. Его доспех был сильно поврежден в поединке, и могучий космодесантник отказался от тяжелого болтера.

– Живучий попался? – спросил Гуннлаугур, не снижая скорости.

– Они всегда такие, – бросил Ольгейр, стараясь не отставать. – Зачумленные ублюдки.

Ёрундур присоединился к ним у самого пустыря перед перекрестком Игхала.

– Что там случилось? – требовательно поинтересовался Старый Пес. В искаженном голосе проскакивали столь редкие для него напряженные нотки. – Он рассказал?

Гуннлаугур ничего не ответил и продолжал бежать изо всех сил. Сердца в груди бешено колотились.

«Ты упустил одного, Раскалыватель Черепов».

Голос Вальтира в коммуникаторе прозвучал почти смиренно. Что бы ни вышло из строя зараженных мутантов вперед, к мосту, оно смогло отбить у мечника желание убивать. Это практически точно означало плохие новости.

– Вижу его! – взревел Ольгейр. Голос великана сразу же наполнился жаждой крови.

Руины города расступились перед космодесантниками, и им открылся вид с моста на обугленную и опустошенную землю. Прямо перед отрядом Волков, среди сваленных грудами обломков зданий, стоял тот, ради кого их вызвал Вальтир: громадный и оплывший боец в раздутой пародии на терминаторскую броню. Вероятно, он телепортировался перед неуклюжими ордами своих последователей, намереваясь раскидать обороняющих ворота прежде, чем укрывшиеся за ними защитники смогут перегруппироваться. Самонадеянный поступок, говорящий об излишней уверенности в своих силах.

– Фенрис Хьольда! – прогрохотал Гуннлаугур, взлетая по склону и раскручивая Скулбротсйор по широкой дуге.

Ольгейр и Ёрундур присоединились к кличу, выкрикивая вызов на бой, словно берсерки на Старом Льду. Все они видели, как Вальтир отступает шаг за шагом. Его броня была сильно повреждена многочисленными ударами парных тесаков.

Несмотря на всю свою скорость и ослепляющую ярость, стая пришла слишком поздно. Изо всех сил стараясь добраться до цели, Гуннлаугур мог только смотреть, как сломался клинок Вальтира и тесаки вскрыли грудь свердхьера.

Волчьего Гвардейца захлестнуло волной отчаяния. Он взорвался злобной яростью, разгоравшейся в колотящихся сердцах и рвущейся наружу в подавленном рыке удивления. Гуннлаугур кинулся на чудовищного врага, как «Носорог» на полном ходу, обезумев от наполнявшего его кошмара и выпущенной на свободу ярости.

Торслакс медленно развернулся ему навстречу тяжелым и неуклюжим движением. Его единственный светящийся глаз уставился на воинов, пронзая мглу туманной ночи.

– Еще больше вас, – пробормотал чумной десантник.

Трое Волков напали на него почти одновременно, вступая в битву подобно урагану, неистовствуя и сверкая клинками. Четыре воина сошлись в бою под небом, затянутым тучами и озаряемым молниями. Один из сражающихся был огромным и источал тысячелетнюю скверну, трое других – живыми и быстрыми, как отблески солнца на снегу. Они смешались в кружащемся и грохочущем хаосе жутких ударов, каждого из которых было достаточно, чтобы сломать кости, разбить броню и разорвать плоть.

Гуннлаугур слегка опережал своих товарищей, рассекая воздух могучими взмахами молота. За ним шел Ольгейр, крепко сжимавший короткий клинок обеими ручищами. Ёрундур замыкал строй, добавляя свой топор к этой живой стене разящей стали.

Торслакс бросился вперед, лицом к лицу встречая эту скоординированную атаку. Руки чумного десантника вылетели вперед, как поршни могучей боевой машины, отражая летящий в него яростный поток ударов и отвечая сокрушительными взмахами тесаков.

Несмотря на то что Волки превосходили его числом и застали врасплох, невероятные размеры и вес оказывались значительным превосходством чумного десантника. Его силы, как и у всех ему подобных, были практически неисчерпаемы. Монстр выдержал целый град обрушившихся на него ударов, каждый из которых мог бы прикончить более слабого бойца. Скулбротсйор врезался в кожистые пластины брони, гнул искаженный керамит, но не мог его расколоть. Волчьи клинки вонзались глубоко в плоть врага, но он не истекал кровью от этих ударов. Торслакс был избит, потрепан и отброшен назад, однако его противникам так и не удалось ранить чумного воина.

Поглотив импульс первой атаки, Гвардеец Смерти начал отвоевывать позиции. Тесаки замелькали еще яростнее, не только блокируя удары, но и давая сдачи. Он возвышался над нападающими Волками и использовал теперь преимущество своего роста и длины рук. Ёрундур первым вышел из строя: в правом наплечнике старого воина зияла широкая щель.

– Фара тиль Хель, свикари!^[3] – заревел Гуннлаугур, ринувшись вперед.

Скулбротсйор описывал ужасающие дуги вокруг своего хозяина. Казалось, что за пылающим навершием остается след горящего воздуха. Массивное тело Волчьего Гвардейца превратилось в размытый, стремительно движущийся силуэт. Он с силой размахивался молотом и резко сокращал дистанцию. В каждом движении чувствовалась жажда убийства. Вдвоем с Ольгейром они продолжали атаку, идеально синхронизируя движения.

Торслакс не произнес ни слова. Он стойко держался в сердце бушующей бури, изо всех сил стараясь не поддаться напору. Гуннлаугур смог нанести удар по хребту Гвардейца Смерти, когда тот повернулся спиной, заставив громадное чудовище взреветь от обжигающей боли. Наконец Ольгейру представилась возможность вонзить клинок глубоко в бедро твари. Из раны брызнула струя черной маслянистой крови. Ёрундур поднялся на ноги и заковылял в бой, держа топор наготове.

Однако, несмотря на все их навыки и силу, Вальтир был прав: Торслакс оказался слишком силен для стаи. Его тело разрушилось и изменилось под неспешным действием сил, царящих в Оке Ужаса. Теперь броня чумного десантника срослась с плотью, и все его существо было пронизано неразбавленным ядом Отца Чумы. Сердца чудовища отбивали медленный рокочущий ритм уже не одну тысячу лет, а в крови кипела бесконечная сила мутаций. Никакое оружие, сделанное смертными, независимо от навыка, с которым им владели, не могло пробить омерзительную защиту, хранившую Торслакса, связывавшую воедино его гнилые мускулы и заставлявшую работать изъеденные болезнью органы.

Он был воплощением чумы, до отказа вобравшим в себя все ее яды, и научился наслаждаться этим состоянием. Неотвратимый, как смерть, и необоримый, как энтропия, разрушающая все.

Чумной десантник воплощал собой отчаяние и бесконечную усталость. Он был квинтэссенцией смертности в своем гниющем и рассыпающемся несовершенстве.

Торслакс сделал выпад, отбросив Ольгейра от себя. Могучий воин пропахал спиной борозду в усыпавших поле боя обломках. Затем тесаки крутнулись и во второй раз опустились на Ёрундура. Старый Пес рухнул на колени, хватаясь за развороченное плечо.

Еще какое-то время Гуннлаугур сражался с чумным воином один на один, молот против тесака. Они нещадно атаковали друг друга, крошили доспехи и оставляли зазубрины на оружии. Волчий Гвардеец дрался со всей своей могучей решимостью, выработанной десятилетиями тренировок, не давая врагу пощады, используя одновременно силу и скорость для нападения на противника. Когда Скулбротсйор попадал в цель, резкий треск от разряжающегося энергетического поля звучал как удар небесной молнии. Удары тесаков Торслакса отмечались глухим грохотом, таким же, какой звучал в кузнице Арьяка. Воины были похожи на гневных богов, сошедшихся в яростном поединке на окутанной пламенем границе вселенной.

Пока они рубили и кромсали друг друга, не замечая ничего вокруг себя, городские руины за их спинами начали постепенно наполняться зелеными огоньками. Мутанты, хромая, выходили из мглы. Их противогазы вздувались и оседали, прокачивая наполненный миазмами воздух. Они держались поодаль, скрываясь среди скалобетонных обломков, не желая полностью покидать укрытия. Однако с каждой секундой все больше зараженных собиралось в тенях. Авангард вражеского воинства догнал своего знаменосца.

Ольгейр с трудом поднялся на колени, не переставая сыпать проклятиями. Ёрундур встал еще медленнее. Доспехи старого воина заливала кровь. Волки, хромая, вновь начали сближаться с врагом, но движения обоих уже были неловкими.

Ни тот ни другой не смог остановить удар, отправивший Гуннлаугура на землю. Торслакс крутнулся с невероятной для его габаритов скоростью, попав Космическому Волку в горло тупой стороной истекающего кровью тесака. Гуннлаугур оказался лишен равновесия и среагировал слишком медленно. Волчий Гвардеец отлетел от раздутого мутанта, весь в кровавых брызгах, с неловко вывернутыми конечностями. Торслакс грузно двигался следом, пересекая выжженную землю, словно мстительный титан.

– А теперь все закончится, – пробулькал он.

Стая вложила в сражение с врагом все силы, но этого оказалось недостаточно. Торслакс был легко ранен, а трое Волков без сил лежали на земле и истекали кровью. Воин Мортариона подошел к Гуннлаугуру, чтобы добить космодесантника. Гортанный голос чумной твари свистел от напряжения.

Он поднял свои тесаки над головой, но тут звуки, доносившиеся из его покрытого наростами зева, стихли. Впереди, под стенами осажденного внутреннего города, среди общего разорения, двигалось что-то смутно различимое, освещая землю под собой болезненными отблесками колдовского света. Этот новый огонь ярко горел в ночи, но его пламя было мертвенным, холодным и не несло в себе живого тепла.

Торслакс наблюдал с неожиданным интересом, как одинокая фигура перешла мост и направилась к космодесантникам. Темный силуэт выделялся на фоне мерцающего и светящегося фона.

Торслакс выглядел ошеломленным. Затем, когда странный воин подошел ближе, чумной десантник расслабился, и глухой, влажный смех сорвался с его растрескавшихся губ. Пришелец, объятый грязным ореолом трепещущего зеленого пламени, сбавил скорость, настороженно пробираясь через руины и кратеры.

– Здравствуй, брат, – произнес Торслакс, приветственно кланяясь. – Похоже, наши ряды снова пополнились.

Гуннлаугур развернулся, его зрение было по-прежнему затуманено от удара, свалившего его с ног. Ольгейр и Ёрундур сделали то же самое.

Перед ними, тяжело дыша и булькая, стоял Бальдр. Нити слюны, болтаясь, тянулись с покрытого язвами подбородка. Челюсть отвисла, невидящий взгляд смотрел куда-то в темноту. Зрачки исчезли, и глаза космодесантника наполнял бледный серебристый свет. Клубящиеся потоки энергии скрывали черты его лица, но злокачественные образования вокруг глаз и рта были различимы. Серебристое пламя вырывалось из уголков его рта, как если бы он был до краев наполнен ослепительной силой варпа. Вокруг сжатых кулаков извивались и трещали разгорающиеся клубы колдовского огня.

– Брат! – закричал Ольгейр голосом, полным удивления и ужаса. Он, качаясь, зашагал к пламенеющей фигуре.

Бальдр не стал поворачиваться к нему. Он протянул руку в сторону боевого брата, и ветвящаяся, неестественного цвета молния с черными, как у старой стали, краями врезалась в грудь громадного воина, снова сбив того с ног. Ольгейр неуклюже приземлился, его спина изогнулась от боли, на пластинах брони сверкали и змеились разряды.

Торслакс хмыкнул.

– Падший сын Русса, – пробормотал он. – Неплохое приобретение.

Чумной десантник подошел к Бальдру и протянул свою громадную руку.

– Мой бра… – начал он.

Но закончить фразу ему было не суждено.

Бальдр словно взорвался. Он раскрутил руки и выбросил их вперед. Вырвавшиеся из них пылающие дуги черно-зеленых молний охватили шею Торслакса, впиваясь в нее, как электрические разряды. Предатель замер, прикованный к месту столбами колдовского огня. Его конечности были неподвижны, а тесаки упали на землю.

Бальдр так и не проронил ни слова. Бурлящие облака над его головой расступились, и потоки молний, такие же зеленоватые, как облака энергии варпа вокруг глаз космодесантника, протянулись к нему и заплясали на покрытом слизью доспехе.

Торслакс пытался отступить, вырваться из хватки пронзивших его сверкающих потоков света, но Бальдр затащил его обратно, швыряя обломки в громадное тело Гвардейца Смерти. Похожие на кинжалы всполохи молний пробрались под броню предателя и вскрыли ее, обнажая бледную жирную плоть.

Конечности Торслакса дергались, пронзенные мерцающими линиями болезненно-зеленого и странного серебристого цветов. Чумной десантник был заключен в ореоле бушующих энергий так же, как сам Бальдр во время боя в ущелье.

Воин предателей продолжал сражаться. Даже когда его броня начала слезать хлопьями, сгорая и обугливаясь под разрядами молний, он пытался вырваться. Ему удалось сделать шаг. Чумной десантник закричал от натуги, когда его опухшая нога прошла через гудящую электрическую завесу.

Было похоже, что Бальдр не осознает своих действий. Его горящие серебряным глаза яростно сверкали, а руки не двигались, продолжая подпитывать колеблющиеся столбы варп-энергии.