Текст книги "Не Знающая Любви (СИ)"
Автор книги: Крис Монтано
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)
– Думаете, все остальное время я притворяюсь?
Он поднялся из-за стола, медленно прошелся по кабинету, остановился у окна. Спина и плечи у него были широкие, волосы на затылке были чуть заметно реже…
– Все притворяются, Ника. Все и всегда. Вы. Я. Ваши коллеги. Мои партнеры. И даже когда мы точно знаем, что человек притворяется – все равно верим. И обманываемся.
Она сжала под столом кулаки. С ней творилось что-то немыслимое, странное, пугающее и неизвестное. Ей хотелось не то вцепиться ему в редеющие волосы… не то броситься ему на шею!
– Странный у нас получается разговор, Матвей Николаевич.
– просто Матвей.
– Хорошо… Матвей. Признаюсь – я смущена. Ошеломлена. Выбита из седла. Не знаю, как реагировать, потому что не понимаю, в чем смысл.
– Поужинайте со мной сегодня?
– Что?!
– Ну же, сильная и красивая женщина, смелее! Сделайте то, что хотите, а не то, что предписывает корпоративная этика. Соглашайтесь.
– На ужин с боссом?
– На ужин с мужчиной, который вас заинтересовал. И которого заинтересовали вы.
Он внезапно резко развернулся и стремительно подошел к ней. Она инстинктивно отшатнулась, потому что чувствовать запах его дорогого одеколона, его тепло, его близость оказалось неожиданно… чересчур.
Голос Матвея гребецкого стал низким и чуть заметно вибрирующим. Мурашки побежали по ее спине.
– Вы были, словно холодный яркий луч света в темноте. Стремительная и одинокая. Красивая. Огненные волосы, белая кожа… Я не просто так смотрел на вас. На вас невозможно было не смотреть.
– Я…
– Неужели вам нравится притворяться? Разумеется, вы можете отказаться от ужина. Уверяю вас, никакой обиды не будет, вам этот отказ не повредит. Да что я говорю! Поверьте, я вовсе не из тех начальников, которые используют свое положение для давления на понравившуюся женщину. Со мной вообще такое впервые.
Просто… если мы будем притворяться, то так и не узнаем, почему так смотрели друг на друга в тот вечер. Здесь, в этом здании мы всегда будем – босс и подчиненная. Масса условностей, жесткие рамки. Если не сегодня – завтра ни один из нас не решится на вторую попытку. Поэтому соглашайтесь. Вечером встретятся Матвей и Вероника. Чтобы понять. Узнать. Познакомиться. Только и всего.
– Матвей…
– У вас глаза как море. Смешно, я терпеть не мог рыжих, всю жизнь. Мне казалось, они все плаксы. Девочки, разумеется. Вы согласны?
– Согласна. Ох… Вы что имели в виду: про плакс или про ресторан?
– Вы согласились.
– Матвей, это безумие какое-то…
Он вдруг взял ее за руку и очень серьезно произнес:
– Знаете, возможно, это моя последняя и уж точно – первая попытка совершить безумный поступок. Если бы вы знали, до чего правильную и строгую жизнь я веду, вы бы меня поняли. Ну? Даете шанс?
Она несмело заглянула в холодные голубые глаза и кивнула.
– Да.
Он с облегчением вздохнул.
– Тогда в девять, на крыше отеля Kempinski.
– Хорошо. В восемь. На крыше.
Секретарша проводила ее подозрительным и явно ревнивым взглядом, но Ника не обратила на это никакого внимания. Она вообще ни на что не обращала внимания до тех самых пор, пока не добралась до рабочего места. Здесь она уселась, включила компьютер и бездумно уставилась на голубой экран.
Из задумчивого оцепенения ее извлек ехидный голос Марины:
– Значит, я была права. Не зря ты так на него смотрела. Эй, на шлюпке! Ника! Волкова, блин! Это мы, твои девочки, и мы сгораем от любопытства. Что ты выяснила? Как он относится к рыжим?
Ника перевела взгляд на смеющееся лицо Марины и загадочно улыбнулась.
– Он их терпеть не может всю жизнь. Так и сказал.
Свидание на крыше. Часть 1
После работы: Ника заехала в салон, на массаж и макияж. Обычно умиротворяющая обстановка дорогого салона действовала на нее успокаивающе, но сегодня она была слишком взвинчена.
Все произошедшее в кабинете Гребецкого казалось нереальным. Стремительное признание – а чем другим можно счесть его слова? – выбило ее из колеи, и сейчас, лежа на массажном столе, она, вместо того чтобы расслабиться, судорожно пыталась привести мысли в порядок и хоть как-то просчитать возможные варианты поведения сегодня вечером.
Считать ли сегодняшний вечер первым свиданием? Да, несомненно. Потому что это так и есть. Значит, будем думать – что нам известно о первом свидании?
Это – своего рода разведка боем. Так, по крайней мере, написано в книге «Искусство быть вместе». Книгу эту распространяли у них в офисе по подписке, в магазинах она не продавалась, и Ника взяла ее просто за компанию с остальными девушками. Честно говоря, многое в этом труде оказалось откровенно непристойным – скажем, она не предполагала, что на хорошей глянцевой бумаге можно совершенно спокойно излагать свои соображения по поводу того, в какой именно момент лучше переходить от ласк члена к оральному сексу. Однако кое-что полезное она из книги выяснила, вот и пыталась сейчас вспомнить.
Итак, разведка боем. Выявив интересующий объект, мужчина приглашает его, то есть ее, в ресторан. Здесь важно обратить внимание на характеристики того места, куда вас пригласили. В любом случае это будет территория, на которой мужчина чувствует себя спокойно и уверенно.
Далее – статус территории. Если мужчина приглашает женщину в очень дорогой ресторан, это может означать следующее: он искренне заинтересован и хочет произвести сильное впечатление; он заинтересован, но не уверен во взаимности и хочет сделать женщину в некотором роде обязанной за оказанную честь; он не уверен в себе и пытается подавить женщину роскошью. Что же здесь верно в отношении Гребецкого? Да все, что угодно. Включая и то, что он может просто не знать о том, что существуют места попроще.
Книга в качестве альтернативы приводила следующий довод: если мужчина настроен на быстрый секс, то отнесется к выбору ресторана равнодушно – вплоть до того, что приведет свою даму в ближайший «Макдональдс». При этом формально ритуал будет соблюден, а простота обстановки даст дополнительную возможность сказать: «Дорогая, а не продолжить ли нам в более интимной обстановке?» Опять же, если мужчина не настроен продолжать общение – из «Макдональдса» проще уйти побыстрее.
Господи, да Гребецкий наверняка в жизни не бывал в «Макдональдсе»!
Остается первый вариант и один из подпунктов…
Она привыкла подходить к любой проблеме рационально. Не знаешь немецкого – купи самоучитель первого уровня, потом переходи к уровню два. Нужно быстро освоить бухучет – иди на экспресс-курсы. Многолетними упражнениями приучила свой мозг работать как часы, благодаря чему училась не только быстро, но и качественно, однако отношения между мужчиной и женщиной едва ли можно было приравнять к бухучету и даже к немецкому. Скорее уж к китайской иероглифике.
Ладно. Попробуем иначе. Ее пригласили в дорогущий ресторан, так что первая проблема – дресс-код. Тут все в порядке. Осталось сообразить, какой стиль в одежде нравится ему.
Если вспомнить его кабинет – он явно тяготеет к английской классике. Учитывая ее рыжие волосы и зеленые глаза… Пожалуй, зеленый шелк, воротник-стойка, неглубокий, но интригующий вырез и изумрудное колье – есть у нее такое, не сказать, что очень шикарное, но камни довольно крупные и чистые. Не забыть палантин. Косметика – обычный вечерний вариант, только чуть поглубже оттенок теней и чуть побольше тонального крема.
Решив эту проблему, Она немного успокоилась. Все остальное не так важно. Как и в оптовых продажах, здесь нужно будет правильно начать разговор, а потом некоторое время слушать. Постараться понять, что интересует кли… то есть, Матвея. Выяснить, любит ли он говорить, слушать или беседовать, после чего придерживаться выбранной тактики. Станьте зеркалом собеседника, почувствуйте к нему искренний интерес, и пусть он отразится в вашем зеркале…
Она повеселела и расслабилась по-настоящему. Ну что, в самом деле! Во время годовых отчетов на ковре у начальства бывает гораздо страшнее. За эти годы удавалось находить общий язык практически с любыми клиентами, неужели она не сможет понять, что собой представляет Матвей Гребецкий?
Отель возвышался над городом, словно ледяная сверкающая стрела. Собственно, небоскребов в Питере хватало, но этот был особенным. Построенный в самом старом и фешенебельном районе города, он не терялся среди своих собратьев, а красовался в гордом одиночестве – в центре дома были в основном пяти-шестиэтажные.
На крыше сверкающего красавца размещался одноименный ресторан, слава о котором гремела едва ли не по всей стране. Существующий исключительно по прихоти и во имя исполнения желаний самых богатых людей, ресторан поражал воображение даже тех, кто с рождения привык к роскоши, а его кухня могла удовлетворить самые взыскательные вкусы.
Общего зала здесь не было – он был построен по принципу пчелиных сот, где каждой ячейкой был отдельный зал или кабинет. Обстановка и стиль оформления не повторялись ни разу – здесь были и Китайская Пагода, и Салун в Колорадо, и Русские Хоромы, и Маленький Версаль… Музыка звучала словно бы ниоткуда, но это не было магнитофонной записью – в «ресторане играли только живую музыку, но музыканты располагались на специальных маленьких эстрадах, искусно отгороженных специальными ширмами и занавесями. Ни единый аромат с кухни не долетал до посетителей, и если уж зал назывался Австралийский Эдем, то и пахло здесь анемонами и лилиями.
Матвей заказал столик в небольшом кабинете с выходом на открытую балюстраду. В углу кабинета горел камин, обстановка была выдержана в багряно-коричневых, спокойных и немного мрачных тонах. Пол устилали медвежьи шкуры, вдоль одной из стен тянулся удобный кожаный диван с резными подлокотниками.
Он любил приглушенные цвета. Он был человеком ночи, теперь, в тридцать восемь лет, он это ясно понимал. Днем все было слишком ярким, словно обнаженным, бьющим по нервам и глазам, стремительным и раздражающим, но ночью…
Ночью не видны изъяны, которые так безжалостно высвечивает дневной свет. Ночью все то, что кажется безумным и непристойным днем, выглядит уместным и вполне допустимым. Ночью не нужен скучный деловой костюм, и даже привычные очки в золотой оправе, потому что ночью необязательно хорошо видеть и выглядеть. Главное – чувствовать ночь. Вдыхать ее чувственный аромат. Пить разлитое в воздухе сладострастие.
Ночь позволяет преображаться в кого угодно. Обнажать свою суть. Переступать запреты. Ибо ночь все скроет. И даже дьявольский огонек на дне холодных ледяных глаз покажется всего лишь отблеском огня в камине…
Он с наслаждением отпил глоток шерри – тягучего, темного, терпко пахнущего вишневой смолой. Прошелся по комнате, придирчиво оглядел безупречный стол, потом вышел на балкон.
Интересно, какой она предстанет перед ним сегодня? Вероника… Ника… Отзвуки кельтских баллад, звон клинков и щитов, дьявольский хохот воинов, разукрашенных сине-зелеными разводами татуировок, обнаженные груди пленниц, которыми овладевают все по очереди, а потом все вместе…
Хороший выбор кабинета. Если он в ней не ошибся, то она будет выглядеть по контрасту со всем этим светлой, холодной и стремительной. Такой, какой он ее запомнил на корпоративной вечеринке.
Жаль, пока еще нельзя приказать ей надеть то же самое платье, серебристое, в котором она была похожа на Снежную Деву. Ничего. Если он в ней не ошибся, то скоро все изменится. Он сможет приказать ей все, что угодно.
Потому что ни одна, ни одна, черт подери, проклятая шлюха больше никогда в жизни ничего не прикажет ЕМУ!
Свидание на крыше. Часть 2
В скоростном лифте она еще чувствовала себя вполне уверенно, но, войдя в роскошный холл ресторана, оробела, словно шестнадцатилетняя девчонка из провинциального городишки Тверской области. Впрочем, так-то уж нет, конечно. Той девочки больше на свете не было. Но колени у нее подрагивали.
Метрдотель величаво поклонился ей и безмолвно простер руку к двери. Чувствуя себя Принцессой, впервые входящей в королевский замок, она сделала первые шаги, а потом – потом отворилась резная дверь, и оа разом забыла все свои страхи. Теперь все силы надо было бросить на то, чтобы не вертеть головой по сторонам и не разевать от восхищения рот.
Все такой же безмолвный метрдотель провел ее через несколько залов и с гораздо более почтительным поклоном распахнул перед ней следующую дверь, после чего неслышно отступил в тень портьер и канул во тьму.
Она стояла на пороге самого шикарного и самого мрачного помещения, которое ей только приходилось видеть.
Все-таки Англия, пробормотал Опыт Менеджера по Продажам.
Надо было надевать красное и рубины, пискнула Настоящая Женщина.
Если это не соблазнение, то я уж и не знаю, как оно должно выглядеть, предостерегающе вскинулся Здравый Смысл – Лучший Друг Девушек.
А потом из дверей балкона к ней шагнул такой мужчина, что все внутренние голоса разом заткнулись.
Матвей Гребецкий был одет в белоснежную рубашку и узкие черные брюки с широким шелковым поясом. Темные тонкие волосы мягкой волной ниспадали на лоб. Очков на нем не было, и голубые глаза двумя прозрачными бриллиантами горели на гладко выбритом, холеном и красивом лице. Он стремительно подошел к оцепеневшей Нике и взял ее за руку.
– Вероника! Как я рад вас видеть. Если бы вы только это знали.
Словно во сне, она прошла по пушистой медвежьей шкуре и села на стул с высокой резной спинкой. Потом перед ней оказался бокал с темным как кровь вином, и она взяла его машинально, отпила, даже не почувствовав вкуса, потому что он смотрел на нее с восхищением, и, стало быть, надо забыть все дурацкие книги и руководства, перестать строить планы и признаться себе честно: она влюбилась в собственного босса!
– Почему вы не едите?
– Не знаю. Наверное, все еще не могу опомниться.
– Вам нравится здесь?
– О да! Это место похоже похож на сказку.
– Я никогда не любил сказки, в которых не было принцесс. Вы знаете, что ваши глаза ярче изумрудов?
– Матвей, умоляю, не смущайте меня. Я и так не могу прийти в себя.
– Умолкаю, тем более что комплимент вышел казенный. Говорите теперь вы. Расскажите мне о себе. Как давно вы на фирме, как попали сюда, о чем мечтали в детстве? Мне интересно все.
– Ох… Боюсь, правда меня не слишком украсит.
– Что ж, правда редко кого красит, но я уверен, что вам нечего стыдиться в своей жизни. Ваш послужной список впечатляет.
– Думаю, все началось с того, что я очень хотела уехать из Ржева. Точнее, понимала, что не смогу там остаться. Выход был только один – учиться.
– Знаете, не все юные девушки так думают.
– Знаю, но для всех остальных вариантов требовались внешние данные, а у меня их не было.
– Шутите? Да вы же красавица!
– Скажем так: это еще один диплом с отличием. И потом, Красавицей гораздо легче стать, когда есть деньги и независимость. В Ржеве у меня не было ни того, ни другого.
– Значит, вы завоевали Питер девять лет назад…
– Не совсем так. Девять лет назад я только приехала. А завоевать Питер… Не думаю, что это возможно. Я завоевала независимость и возможность выбирать самой, где жить.
– Вы всегда мыслите рационально? И всему можете дать четкое определение?
– Всему – вряд ли. Думаю, я все еще не слишком уверена в себе. А когда человек не уверен в чем-то, он стремится дать этому определение. Как в детстве: чтобы избавиться от страха, надо его нарисовать.
– Гм… Может, и мне попробовать? Хотя картина выйдет малопристойная.
– Не верю. Вы не такой.
– А какой я, Ника? Нет, не отводите глаза. Вы знаете, про меня достаточно, чтобы мнение сложилось, и слишком мало, чтобы оно было предвзятым. Расскажите. Пожалуйста.
– Что ж, попробую. Вы – удачливый бизнесмен. Не авантюрист. Не нарушаете закон.
– Почему вы так решили? То есть не про бизнесмена, а про все остальное?
– Вы публичный человек, Матвей, и я кое-что знаю о вашей семье. Вернее, о династии Гребецких. Авантюристами обычно бываю те, кто только начинает. При отсутствии опыта его заменяет риск.
– Обидно…
– Вот уж не думаю! Вспомните историю Дикого Запада. Это же сплошные грабежи и налеты. Но уже дети первопроходцев получали образование и преумножали капитал отцов вполне цивилизованным способом. А авантюризм – для него в жизни место всегда найдется.
– Успокоили. Ладно, давайте дальше. Какой я еще?
– Там, на вечеринке… мне показалось… вы одинокий. Нахальство, да?
– Я же сам просил вас дать мне оценку. А почему вы решили это именно тогда? Мне казалось, я вполне удачно изображал веселье.
– Вот вы и ответили. Я видела ваши глаза. В них веселья не было. Вы говорили хорошие тосты, но так и не выпили свое шампанское. Вы изо всех сил старались сделать людям приятное, но никто не подумал сделать приятное вам.
– Что ж, сегодня я беру реванш. Мое приглашение приняла прекрасная женщина, которая к тому же очень умна, проницательна и добра. Давайте выпьем за вас, Вероника.
– Спасибо… Матвей.
Разговор был странным. Балансировавшим на грани откровенности и недоговоренности. Тактика разведки боем блестяще воплощалась в этом разговоре. Только во время десерта – что-то фантазийное из фруктов, взбитых сливок и облака ароматов Востока – Ника, вернее, небольшая часть ее мозга, сообразила, что ее собственный план провалился. Матвей Гребецкий просто не дал ей шанса выяснить, что он за человек, зато прекрасно выяснил все насчет нее, используя примерно такую же тактику.
В результате весь вечер рассказывала она, а он слушал. Кивал, вздыхал в нужных местах, улыбался и хмурился, иногда задавал наводящие вопросы, а паузы заполнял комплиментами, причем не дежурными, а очень серьезными и по-настоящему приятными.
Почему-то про вадима она так и не сказала… Возможно, потому, что про него она не сказала бы никому и никогда. Это было слишком ЕЕ.
А между тем над городом сгущалась тьма, и отдаленные всполохи света на горизонте приблизились, стали полноценными молниями, а в раскрытые балконные двери ворвался свежий ветер. Он был чистым и пьянящим, потому что на такой высоте его не засоряли ни песок, ни сломанные ветки, ни запахи бензина и раскаленного асфальта. Именно благодаря порыву этого ветра Ника поняла, как горят у нее щеки, шея, плечи, как пылает все тело, и это вовсе не потому, что в комнате жарко.
За пару часов она рассказала о себе все. Полностью открылась перед человеком, который, мало того, что являлся ее боссом, так еще и был совершенно ей незнаком. Но она открылась ему, и теперь, еще не зная того, находилась полностью в его власти.
Матвей бросил короткий взгляд в сторону балкона, поднялся и подошел к распахнутым балконным дверям. Ветер разметал темные волосы, белая рубаха с расстегнутым воротником облепила его торс, словно ткань была мокрой. Ника судорожно проглотила комок в горле. Матвей обернулся и протянул ей руку. Его голубые глаза неотрывно смотрели на Нику, гипнотизировали, лишали воли, обещали неизведанное, околдовывали…
– Идите сюда, Вероника. Захватите шампанское и идите сюда. Нас ждет самое незабываемое зрелище, которое только может подарить отель Kempinski – ночная буря…
Страсть, как буря. Часть 1
Она поднялась и послушно подошла к нему. Пальцы, сжимавшие бокал с шампанским, не дрожали, но внутри у нее все так и ходило ходуном. Подгибались колени, в ушах шумела и грохотала кровь.
Я слишком много выпила. Слишком много говорила. Я опьянела – и скорее от разговоров, чем от вина…
Матвей ни на секунду не отпускал ее взгляд. Он не хотел дать ей возможность ускользнуть из сетей, которые так тщательно и аккуратно расставлял вокруг зеленоглазой красотки весь вечер.
К тому же она его всерьез заинтересовала.
С тех пор, как Кира почти безвыездно поселилась на своем дурацком острове вместе с любовником и ребенком, он довольно часто ощущал пустоту в душе. Он был не готов пуститься во все тяжкие и завести себе официальную любовницу, однако темные демоны, которых разбудила в нем Кира, начинали все сильнее терзать его изнутри.
Одно время спасала работа, а потом он понял, что ему банально нужна женщина. Половая партнерша. И тогда он решился прибегнуть к услугам закрытого и отчаянно дорогого клуба.
После долгого и тщательно законспирированного выяснения всех подробностей, он выбрал заведение, в котором, согласно прайс-листу, с пониманием относились к ЛЮБЫМ пристрастиям клиентов. Поздним вечером приехал в клуб, сменив по дороге три такси. Как в идиотском шпионском боевике, наклеил усы и нацепил парик.
Отчаянно труся, прошел вслед за распорядителем, который вихлял задницей и строил глазки мужчинам. Разместили его в специальной нише, отгороженной от зала густой вуалью с зеркальным напылением. он всех остальных видел – они его нет.
Для начала к нему выходили какие-то намазанные шалавы, подсаживались за столик, пытались завести с ним разговор, но ни на одну из них он не среагировал. И тогда ему показали приват-стриптиз.
Огненно-рыжая, гибкая танцовщица была совершенно голой. У нее было сильное, натренированное тело, отличная фигура, а на ярко-алых, карминовых губах змеилась презрительная усмешка. И танец был под стать ей – жгучий, яростный, подавляющий и завораживающий. Короче говоря, рыжая девка просто изнасиловала ошеломленного Матвея, а он и не заметил, как это случилось.
Зато отдышавшись, немедленно пришел в ярость. Возможно, окажи рыжая сопротивление его бешенству, останься она в своем сценическом образе валькирии-завоевательницы, ничего бы и не случилось, но она немедленно превратилась в покорную, готовую на все рабыню, и от этого он разъярился еще больше. Девица с трудом успела увести его в отдельный кабинет, и там он куражился над ней до самого утра.
Зато теперь он точно знал, какой тип женщин его возбуждает. Сильные, уверенные в себе красавицы, которые в постели начинают вести себя как рабыни, выполняя любые его прихоти. Зеркальное отражение Киры. Только с одним маленьким отличием: Кира могла себе позволить на следующее утро вновь изображать хозяйку положения, собственно, она ею и была. Шлюхам это воспрещалось.
Таким образом Матвей на протяжении трех последних лет одновременно лелеял и лечил свои чудовищные сексуальные комплексы, не замечая того, что превращается в обычного извращенца. Он попросту не задумывался об этом. Одного раза в неделю ему вполне хватало, нервы пришли в норму, а уж что там в голове – какая разница!
Вероника стала чем-то вроде катализатора химической реакции, причем дело было вовсе не в ней самой и не в ее прекрасных внешних и внутренних качествах. На корпоративной вечеринке, в своем серебристом облегающем платье, с рыжими волосами и белой кожей, она на мгновение показалась ему той рыжей танцовщицей. Возбуждение, охватившее его в тот же миг, было очень кратким, но зато необычайно сильным. За этот короткий миг лицо этой девушки, словно фотография, намертво впечаталось в мозг Матвея, а за прошедший месяц желание увидеть девушку еще раз превратилось в навязчивую идею.
Прибавьте к этому то обстоятельство, что на людях Матвей Гребецкий по-прежнему оставался невозмутимым и безупречным бизнесменом-небожителем, свято соблюдающим приличия, и вы получите точное представление о том пожаре, который бушевал внутри него.
То, как быстро она поддалась на классическую расстановку ловушек, как быстро раскрылась в разговоре, как выложила всю свою подноготную, доказывало только одно: Он ее заинтересовал и в определенном смысле подчинил своей воле, а это, в свою очередь, давало неплохие шансы на продолжение. К тому же меню ужина он составил лично, и многие блюда содержали природные афродизиаки, в чью силу он верил безоговорочно. Плюс некие патентованные капли для женщин, добавленные в шампанское, которое пила только она. Грозу же вообще следовало считать даром небес.
Она так часто упоминала о его необычном взгляде, что он решил использовать это в качестве решающего аргумента. Сверлил девицу взглядом, не давал ей отвести глаза – господи, да любой достаточно опытный бизнесмен обладает даром гипноза в той или иной степени! Один из самых святых законов рынка: дай клиенту то, что он хочет. И неважно, что ты даешь ему на самом деле.
Без очков он видел лицо девушки чуть расплывчато, смазанно, но и это было к лучшему – меньше индивидуальности, больше простора для фантазии. Сейчас она могла с одинаковой легкостью стать для него и рыжей стриптизеркой из ночного клуба, и даже черноволосой и развратной ведьмой Кирой, благо, фигуры у них были похожи.
Матвей протянул руку и притянул девушку чуть ближе к себе. Молнии сверкали все ярче, струи дождя уже захлестывали балкон. Сейчас нужно произнести несколько успокаивающих, обычных слов, слегка улыбнуться, усыпить бдительность, одновременно провоцируя, а потом ошарашить напором, сломить остатки сопротивления… Хотя, если судить по лихорадочному румянцу, кончику языка, то и дело пробегающему по приоткрытым губам, и тому, как часто она разглаживает на себе невидимые складки невесомого зеленого шелка, девушка созрела. Значит, надо рисковать. В случае неудачи есть элегантный выход – отойти, прижаться лицом к портьере и глухо пробормотать слова извинения, но так, чтобы она сама почувствовала себя виноватой. В этом случае процесс немного затянется, но она обязательно будет искать следующей встречи. Законы рынка и купли-продажи неизменны. Нужно просто иметь чутье.
Ника едва не заорала, когда он стиснул ее пальцы. Слишком напряжены были ее нервы, слишком сильный жар бушевал в крови. Стремительность происходящего выбила почву у нее из-под ног, и прежняя рассудительная Вероника, всегда четко оценивавшая свои поступки, растерялась, уступила место совсем другой, неведомой женщине, живущей лишь инстинктами и чувствами.
Комната, в начале вечера казавшаяся слишком темной и душной, теперь плыла у нее в глазах, источая сладкий аромат гвоздики и мускуса. Отблески огня в камине то и дело меркли в яростных бело-голубых вспышках молний. Тело Ники, такое знакомое, ухоженное и привычное, стало чужим: оно странно и болезненно реагировало на самые простые прикосновения, на запахи, на свет…
Матвей вопросительно улыбнулся, а она еле удержалась, чтобы не броситься ему на шею. Что происходит, Господи, что происходит…
– Вы дрожите? Что с вами? Боитесь грозы?
– Н-нет… Все вместе… Душно – и свежий ветер в лицо. Огонь в камине – и огонь небесный. Вы… мой босс – и просто красивый мужчина…
– Знаете, что? Давайте выпьем на брудершафт и полюбуемся грозой. Может, хоть тогда вы забудете, что я ваш босс.
Он улыбался милой, интеллигентной, ничего не значащей улыбкой. Он держал ее за руку. У него в руках был бокал с кроваво-красным вином, у нее – шампанское, исходящее золотыми искрами и какой-то бесшабашной, отчаянной радостью.
Жить! Впервые в жизни чувствовать себя невесомой и легкой, словно рваные тучи, несущиеся по небу.
Дышать! Задыхаться от свежего ветра, пить аромат гвоздики и мускуса, сосновых поленьев в камине, свежего ветра, врывающегося в комнату.
И понимать. Понимать, что прежняя жизнь, нет, жизни, закончились безвозвратно, как когда-то закончилась жизнь в Ржеве, а до того – детство, а потом краткая и нелепая любовь, которая и любовью-то стать не успела… Сейчас все будет иначе. Потому что это – новая Вероника, совсем чужая, неизвестная, немного пугающая, похожая на древнюю жрицу или даже на Богиню…
Богиня. Та, у которой нет имени и тысяча имен. Вечно юная и самая мудрая. Дающая жизнь и жизнь забирающая. Все верно: забрали у дурочки ее прежнюю жизнь, дав взамен новую…
Звон соприкоснувшихся бокалов. Сплетенные неловко накрест руки. Осторожное прикосновение губ – и оглушительный раскат грома, напугавший обоих.
Звон разбившихся на полу бокалов. Золотые искры шампанского, взрывающие темно-бордовую кровь вина.
Руки-когти, руки-щупальца, руки-ветви, лианы, корни…
Тело – огонь. Губы – языки пламени. Гвоздика и мускус, резкий запах озона, тугие плети дождя, в отчаянии бичующие грешную плоть тех, кто не слышит более ничего.
Страсть, как буря. Часть 2
Ника задыхалась, словно после быстрого бега. Сгорала в огне, хотя на балконе было холодно. Судорожно впивалась пальцами в широкие плечи, прижималась всем телом, стремясь раствориться в мужчине, стать с ним единым целым… Хриплый вздох вырвался из груди Матвея, он стиснул ее так крепко, что она невольно охнула, а потом с диким первобытным восторгом почувствовала, что он рвет на ней платье.
Когда их губы слились в жарком поцелуе, она начисто забыла о том, что ничего не умеет. Сегодня, сейчас, здесь, с этим мужчиной она была королевой – нет! Богиней любви! Иначе и быть не могло – ведь в объятиях ее сжимал Бог.
Изумрудные клочья шелка упали на каменный пол, и на белой коже рассыпали зеленые искры изумруды. Разума не было, не было ничего, ни прошлого, ни будущего, потому что незачем.
Ника сгорала и была счастлива. Отдавалась с восторгом и упоением, не замечая боли, не слыша свистящего прерывистого дыхания мужчины, возившегося сверху, не слыша странных, безумных слов, которые срывались с его губ. Она плыла себе одна на волнах потрясающе долгого, яростного оргазма, сотрясшего ее тело задолго до того, как он ею овладел.
И уже готовясь ринуться в пучину собственного любовного безумия, Матвей подумал напоследок: а капельки-то хоть куда!
Гроза утихла ближе к рассвету, и тогда же к обезумевшим от страсти любовникам постепенно вернулся разум. Или то, что могло его хотя бы частично заменить.
Матвей Гребецкий лежал на спине и тяжело, с присвистом дышал. Капли – это хорошо, но так и сердечный приступ заработать недолго. К тому же у него почти не было шансов проявить собственную фантазию – все силы ушли на удовлетворение неуемной страсти рыжеволосой.
Ника чувствовала себя так… как чувствуют себя, наверное, ангелы в полете над грешной землей. Никакого земного притяжения. Собственный вес – вес пера.
Она была пустой и легкой, словно ночной ураган продул ее всю насквозь, оставив лишь невесомую оболочку тела. Она осторожно повернула голову – и уперлась взглядом в тяжело вздымающуюся грудную клетку мужчины. Легкий укол сомнения неприятно напомнил о реальности происходящего. Ей казалось, что всю ночь в объятиях ее сжимал совсем другой мужчина, могучий и мускулистый, с идеальным телом и нежными сильными руками. Более того, она могла поручиться, что на груди того, ночного любовника росли густые жесткие волосы – несомненный признак мужественности. Тело того, кто лежал рядом с нею сейчас, было белым и немного рыхлым, а на груди вместо густых зарослей едва вились редкие рыжеватые волоски. Раскинутые руки не могли потрясти воображение мощными бицепсами, на бедрах явственно виднелись жировые складки, а то, что она пока еще не осмеливалась назвать словами, выглядело и вовсе непрезентабельно.
