Текст книги "Невеста была в черном"

Автор книги: Корнелл Вулрич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Мисс Бейкер вышла из кухни и заговорила с ним, вытирая полотенцем большое блюдо.

– Вот, почти закончила, – весело объявила она. – Ну, как вы тут оба?

– Прекрасно, – откликнулся Морэн, бросив на нее взгляд через плечо. – Я жду звонка от жены: она обещала позвонить, как только доберется до места, и сообщить, как там обстоят дела.

– Это ведь еще будет не скоро, правда?

Он бросил через комнату взгляд на настенные часы:

– Да где-то в десять тридцать или в одиннадцать, я думаю.

Мисс Бейкер продолжала:

– Как только закончу с посудой, приготовлю вам на утро апельсиновый сок. Я оставлю его в холодильнике.

– Ах, да не стоит об этом беспокоиться…

– Это не займет и минуты. Куки надо пить его каждый день, вы же знаете. Он для детей самый полезный.

Она снова вернулась на кухню.

Морэн покачал головой: какой образец для всех жен.

Куки все это время играл рядом с ним. Затем встал, направился к двери в холл и остановился там, заглядывая на кухню и разговаривая с гостьей. Та, очевидно, тоже вышла в холл, пока вытирала последние приборы. У Маргарет такая же привычка: расхаживать по квартире и одновременно вытирать посуду.

Куки стоял совершенно неподвижно, наблюдая за ней. Морэн услышал, как сынишка спросил:

– Для чего вы это делаете?

– Чтобы высушить их, дружок, – ответила она.

Морэн улавливал их диалог, так сказать, подсознательно, теми чувствами, которые не были заняты газетой.

Мгновение спустя появилась и сама мисс Бейкер, усердно вытирая острый ножичек для фруктов, которым, очевидно, только что пользовалась, нарезая апельсины для сока.

Куки будто загипнотизированный следил за ловкими движениями ее рук с той сосредоточенностью, с какой дети порой наблюдают за самыми тривиальными действиями. Один раз он с такой же увлеченностью повернул голову и глянул в холл, куда-то за дверь, где мисс Бейкер только что была, и – снова на нее.

– Все готово, сэр, – шутливо отрапортовала она мальчику, махнув в его сторону концом посудного полотенца. – Теперь я поиграю с тобой минуточек пять – десять, а потом мы уложим тебя спать.

Тут Морэн поднял глаза – долг есть долг.

– Вы уверены, что моя помощь не требуется? – спросил он, втайне надеясь услышать «нет».

Так оно и вышло.

– Вы, пожалуйста, занимайтесь своей газетой, – с дружеской категоричностью заявила она. – А с этим молодым человеком мы поиграем в прятки.

Ее сам Бог послал. Да что говорить: когда речь идет о том, чтобы тебя не отрывали от газеты. Она даже лучше Маргарет. Маргарет, похоже, считала, что ты можешь читать газету и одновременно вести с нею беседу. Так что приходилось либо угрюмо ворчать, либо прочитывать каждый абзац дважды – сначала бегло, а уж потом, чтобы дойти до смысла.

И не то чтобы он тут проявлял какую-то неверность, нет: всем на свете он предпочел бы Маргарет, благослови ее Боже, неважно, отвлекает она его разговорами или нет.

Ада попыталась успокоить гудевших гостей:

– Ш-ш-ш! Прошу всех минуточку помолчать. Маргарет в холле пытается дозвониться мужу в город. – Принимая дополнительные меры предосторожности, она сдвинула скользящие створки дверей в гостиной.

– Прямо отсюда?! – недоверчиво воскликнула одна из женщин помоложе. – Господи, это сколько же стоит?

– Что же делать… Она так расстроилась, и я ее понимаю. Кто бы мог сыграть такую злую шутку? Господи, да разве можно так жестоко шутить!

Одна из солидных матрон изрекла с непоколебимой гордостью местной патриотки:

– В нашей общине не сыщется человека, который был бы способен на этакое. Мы все слишком высокого мнения о Делле Пибоди и ее девочках. – И тут же все испортила, добавив: – Даже Кора Хопкинс…

– И еще посмели подписаться моим именем! – распаляясь, загорячилась Ада. – Это наверняка кто-нибудь, кто знает нашу семью.

– И моим тоже – разве не так? – добавил доктор Биксби. – И откуда только они прослышали обо мне?

Тут и там гости обменивались полуиспуганными взглядами, будто только что им рассказали по меньшей мере историю о призраках, от которой кровь стынет в жилах. Одна из девушек, сидевшая на подоконнике, оглянувшись в темноту за окном, встала и незаметно продвинулась поближе к центру комнаты.

– Эта телеграмма будто отравлена ядом, – театрально прошептал кто-то хриплым голосом.

Ада, не в силах справиться с собственным любопытством, снова приоткрыла двери.

– Дозвонилась? – спросила она. – Что он говорит?

Маргарет Морэн появилась в проеме, раздвинув створки дверей, и в нерешительности остановилась:

– Телефонистка сказала, что наш дом не отвечает. Он мог выйти, но… ты посмотри, который час. А если и вышел, что же он сделал с Куки? В такое время не возьмет же он его с собой. И напоследок он меня уверил, что из дома – ни шагу. Должен же кто-то быть там с Куки…

Она беспомощно перевела взгляд с Ады на мать, потом на старого семейного доктора – они были ей ближе всех.

– Мне это не нравится. Вам не кажется, что мне лучше отправиться в обратный путь…

Все враз озабоченно запротестовали:

– Сейчас?!

– Господи, ты же только что с автобуса, ты не выдержишь!.

– Ах, Маргарет, подожди хотя бы до утра!

– Да не в этом дело – мне не дает покоя телеграмма. Не знаю почему, но меня мороз по коже продирает, и от этого чувства мне никак не отделаться. Тут не до смеха, тут… пахнет чем-то серьезным. Любой, кто способен на такое… ну, трудно сказать, на что он еще…

– Почему бы тебе не попробовать дозвониться еще разок? – успокаивающе предложил старый доктор. – Может, он уже вернулся. Ну а если не вернулся и тебе по-прежнему не терпится уехать, я отвезу тебя на автовокзал. Моя машина стоит у дома.

На этот раз даже не стали закрывать двери: гости помнили, что шуметь нельзя. Будто сговорившись, все вышли в холл вслед за нею и расположились широким полукругом, в центре которого оказалась Маргарет у телефона. Все молча смотрели на нее. Казалось, будто она устроила общественное прослушивание самого сокровенного горя, подобающего жене.

Голос у нее слегка дрожал:

– Оператор, дайте мне еще раз город. Тот же самый номер – Севилл 7-6262.

Время от времени он слышал резкий топот где-то совсем рядом, вспышки безудержного смеха Куки и ее выкрики: «Я тебя вижу!» – в основном из прихожей.

Прятки – тут уж ничего не поделаешь. Говорят, никогда не меняются только две вещи: смерть и налоги; к ним надо бы добавить и третью – детские игры. Даже эту игру она сумела организовать спокойно, сдержанно, не позволяя малышу чересчур разойтись. Это у нее наверняка профессиональное. Морэну стало интересно, сколько же зарабатывают воспитатели в детских садах. Свое дело она, безусловно, знала.

Один раз наступило подозрительное затишье, растянутое чуть дольше, чем другие паузы в их игре, и, подняв глаза, он увидел, что мисс Бейкер прячется в дверном проеме. Она стояла спиной к Морэну, выглядывая из-за притолоки в холл.

– Готов? – задорно крикнула она.

Ответ Куки донесся неожиданно глухо:

– Еще нет – подождите.

Казалось, она получает от игры не меньшее удовольствие, чем малыш. Вот, наверное, как надо играть с детьми – отдаваться игре целиком. Дети быстро замечают равнодушие. Куки от нее просто без ума, очевидно, ребенок увидел ее совсем в ином свете, не такой, как на занятиях, где ей приходилось держать себя в жестких рамках.

Мисс Бейкер повернулась и обнаружила, что Морэн с одобрением наблюдает за ней.

– Он спрятался в том чулане, что под лестницей, – доверительно сообщила она с огоньком в глазах. И затем более серьезно: – Ему не опасно туда заходить?

– Опасно? – механически повторил Морэн. – Разумеется, нет – там пара старых плащей, больше ничего.

– Готов, – донесся еле слышный голос.

Мисс Бейкер отвернулась.

– Я иду искать, – предупредила она и исчезла из дверного проема так же незаметно, как и появилась в нем.

Он слышал, как сначала мисс Бейкер искала и тут и там – чтобы продлить радость игры. Затем напряглось и заскрипело дерево, послышался приглушенный взрыв ликующего узнавания.

И вдруг прозвучало неожиданно тревожно его имя:

– Мистер Морэн!

Он вскочил и направился к ним. Такой уж был у нее тон: скорее. Пока он до них добрался, она, как ни коротко было разделявшее их расстояние, успела повторить свой призыв дважды.

Она дергала за старинную железную ручку, приклепанную к двери кладовки. Кожа у нее на подбородке и вокруг рта побелела.

– Я не могу ее открыть – видите, именно это я и имела в виду минуту назад.

– Ну-ну, не пугайтесь, – успокоил он ее. – Ничего сложного тут нет. – Морэн взялся за ручку, чуть потянул ее вверх, шпингалет освободился, и тяжелая дубовая панель отодвинулась. Она была встроена под лестницей, по высоте вполовину меньше обычной двери, но несколько шире. До пола она тоже не доставала: внизу находился небольшой порог.

Куки, радостно улыбаясь, вылез наружу.

– Видите, в чем дело? Вы пытались тянуть ее на себя. А она работает на пружинной задвижке, и сначала надо освободить ее, подняв железную скобу вверх, а уж потом отодвигать.

– Теперь я все понимаю. Какая же я глупая, – стыдливо призналась она. И, указав на сердце, помахала рукой перед лицом. – Я не хотела выказывать это перед вами, но я так перепугалась! Уф-ф! Я боялась, что дверь заклинило и он задохнется там, прежде чем мы…

– Ах, простите… весьма сожалею… – засокрушался Морэн, словно это его вина, что в доме есть такая дверь.

Ей, похоже, вдруг захотелось обсудить разные варианты, словно в ней пробудилось какое-то нездоровое любопытство.

– Я полагаю, если бы случилось самое худшее, то вы могли бы моментально взломать дверь.

– Да, – согласился он, – надо было бы только взять какой-нибудь инструмент.

Она, казалось, была удивлена: Морэн заметил, как ее взгляд оценивающе скользнул по его крепкой фигуре.

– Разве вы не могли бы взломать дверь голыми руками? Или вышибить плечом?

Он пощупал косяк, растворил дверь пошире, чтобы мисс Бейкер могла убедиться сама.

– Видите, дуб крепкий. Два дюйма толщиной. Вы только посмотрите. Дом построен добротно, вы знаете. А дверь расположена в неудобном месте: не разбежишься ни с этой стороны, ни изнутри. Из-за вот этого поворота стены не остается никакого пространства. А внутри – из-за лестницы – потолок наклонный: даже во весь рост не встать. Чулан треугольной формы, в виде клина. Попробуйте замахнуться с любой стороны, и ваша рука непременно стукнется о скошенный верх. Или о стену.

Вдруг, к его удивлению, она наклонила голову и шагнула через низкий проем в темноту. Морэн слышал, как она ощупывает толстые стены. Почти тут же она вышла.

– Да, построено крепко! – восхитилась гостья. – Но там очень тесно и душно, даже при открытой двери. Как вы думаете, сколько продержался бы человек, если бы действительно оказался запертым в таком месте?

Его мужское всезнайство пусть раз, но застали врасплох. Вообще-то он никогда прежде не задумывался над этим.

– Право, даже и не знаю… – неуверенно ответил он. – Часа полтора, самое большее – два. – Морэн оглядел чулан с абстрактным интересом и признал: – Да, он довольно герметичен.

Мисс Бейкер брезгливо поморщилась, хотя сама же и завела этот разговор, и поспешила сменить тему. У каждого, в конце концов, бывают странные моменты каких-нибудь ужасных предположений. Она наклонилась, взяла Куки под руки и заставила его переставлять ноги, как механического солдатика.

– Ну-с, уважаемый господинчик. – И повернулась к Морэну: – Как вы думаете, ему не пора в кровать?

Куки воспротивился. Слишком уж было весело, чтобы сдаться вот так – без боя.

– Еще раз! Ну еще один раз!

– Ну что ж, последний раз, но это и все, – снисходительно уступила она.

Морэн вернулся в свое кресло в гостиной. Газету он уже практически прочитал. Полностью. Вплоть до котировки акций, которых у него не было, но которые он подумывал купить. Вплоть до писем читателей на темы, которые его совершенно не интересовали. Вытащил сигару, оценивающе посмотрел на нее, снял обертку и закурил. С неописуемым наслаждением пустил к потолку кольцо небесно-голубого дыма, предаваясь бездумному удовольствию.

Такое блаженство выпадало ему не часто, и он даже толком не знал, что с ним делать. Морэн стал клевать носом. Потом спохватился – положил сигару в стоявшую рядом пепельницу, чтобы не уронить и не прожечь дырку в любимом ковре Маргарет.

На цыпочках, подчеркнуто семеня ножками, как колченогий старик (этому он, вероятно, научился на улице), подкрался Куки, неся папочкины шлепанцы, по одному в каждой руке. С мягким верхом и мягкими же подметками.

– Мисс Бейкер говорит, чтобы ты надел их, тебе будет удобнее, – с присвистом прошептал сын.

– Послушай, это же шикарно. – Морэн просиял. Наклонился и переобулся. – Скажи ей, она меня портит.

Куки удалился на цыпочках, унося его туфли – на толстой подметке, с прочным верхом – с такой же предосторожностью, с какой и вошел, хотя объект его заботы еще явно не спал.

Морэн откинулся на спинку кресла, и когда его голова стала медленно клониться, он не стал ее удерживать. Да, такой девушке… такой девушке место в витрине ювелирного магазина… мммммммммм…

Он, разумеется, желал ей добра, но, Боже, сидеть рядом и выслушивать все, что он говорил, было равносильно изощренной пытке.

– Дас-сэр, я всех вас, троих девиц, принимал на этот свет. Ночь, когда появилась ты, я помню так, будто это было только вчера. А теперь посмотри на себя, сидишь вот, со мной рядышком, выросла, замужем, у тебя свой малыш…

«И мне страшно, ой как мне страшно», – мрачно подумала Маргарет, во все глаза вглядываясь в ночь, желая поскорее увидеть автобус, который, казалось, никак не хочет появляться.

– Глазам своим не верю, дас-сэр. Либо ты слишком быстро выросла, либо я еще недостаточно стар для своего возраста, либо так, либо эдак.

Она улыбнулась грустной улыбкой при слабом свете приборной доски.

– Понимаю, – промурлыкал он. Потом протянул руку, обнял ее за плечо и ободряюще встряхнул. – Понимаю. Ты расстроена, ты тревожишься, тебе хочется быть уже там. Ну, золотко, не надо так переживать. Все будет в порядке, должно быть в порядке, иначе и быть не может! Муж не отвечает по телефону?.. Вздор, он, возможно, у кого-нибудь из соседей, хлещет пиво…

– Я все понимаю, доктор Биксби, но ничего не могу с собой поделать. И все из-за этой проклятой телеграммы. Из-за нее у меня возникает какое-то сверхъестественное предчувствие, и я никак не могу от него отделаться. Кто-то же послал эту телеграмму.

– Естес-сна, естес-сна, – благодушно усмехнулся он. – Телеграммы сами себя не отправляют. Может, какой-нибудь чертов дурак с работы решил отомстить ему… – Но доктор так и не закончил эту мысль, звучавшую не очень убедительно.

Маргарет сидела, глядя на шоссе, – доктор припарковал свой «форд» за автовокзалом.

– Уже поздно, правда? Может, сегодня уже не будет автобусов… – Она поднесла ладонь ко рту, ее пальцы мелко дрожали.

Доктор Биксби добродушно взял ее руку и придавил к ее же коленям:

– Я отучил тебя от этой привычки, когда тебе было семь лет. Ты что, хочешь, чтобы я снова этим занялся? – Он вгляделся в не слишком чистое ветровое стекло. – Автобус. Видишь вон те два огонька на дороге? Дас-сэр, это он, как пить дать.

Что-то мягкое коснулось его ног, и он пробудился. Оторвал подбородок от второй пуговицы сорочки, посмотрел затуманенным взором вниз.

Там, будто мелкий зверек, ползал на четвереньках Куки, чуть ли не елозя головой по полу.

– Все ищешь местечко, где бы спрятаться? – ласково спросил Морэн.

Сынишка поднял взор и мигом поправил отца, неспособного идти в ногу с текущими событиями:

– Сейчас мы уже больше не играем. Мисс Бейкер потеряла кольцо, и я помогаю ей искать его, вот.

Тут откуда-то донесся голос воспитательницы:

– Не нашел, милый?

Морэн окончательно стряхнул сонливость, встал и вышел из комнаты. Вспомнил: когда мисс Бейкер пришла, он обратил внимание на ее кольцо.

Дверь чулана под лестницей была открыта – видимо, там она уже побывала. Слегка согнувшись и положив руки на колени, она тщательно обследовала плинтус на противоположной стороне холла.

– Не знаю, право, как уж оно соскользнуло, что я даже этого не почувствовала, – сокрушалась она. – Ах, оно, вероятно, где-нибудь тут. Мне его мама подарила, на окончание школы, вот почему не хотелось бы потерять его.

– А здесь искали? – спросил Морэн. – Вы заглядывали сюда? Помните, вы же заходили сюда и ощупывали стены.

Продолжая поиски, она, полуобернувшись, бросила небрежный взгляд через плечо:

– Туда я уже заглядывала, но спичек у меня не было, так что…

– Одну минуточку, спички у меня с собой, я посмотрю еще разок… – Он переступил порог, чиркнул спичкой, повернулся спиной ко входу, нагнулся.

Звук захлопнувшейся двери походил на пистолетный выстрел, эхом отозвавшийся в коридоре.

Глава 3
Расследование по делу о смерти Морэна

– Ну, что ты там нашел? Ты у нас, похоже, становишься экспертом по убийствам – которые-не-похожи-на-убийства, – проворчал шеф.

– Разумеется, это было убийство! Ну конечно! Разве в этом можно сомневаться?

– Хорошо, хорошо, только не надо сбрасывать бумаги с моего стола. Ну а Клинг говорит, что люди, которых он бросил на это дело, похоже, не столь в этом уверены, как ты. Вот почему на твое участие в разбирательстве мне потребовалось получить его добро. Он был весьма любезен…

– Что?! – Уэнджер едва не лишился дара речи. – А что же они пытаются сделать – представить, будто он сам себя запер?

Шеф успокаивающе махнул рукой:

– Ну-ну, погоди, не кипятись. Он вот что имеет в виду, причем я понимаю его точку зрения. Миссис Морэн и вправду получила – во всяком случае, утверждает, что получила, – фальшивую телеграмму, подписанную именем ее сестры. К сожалению, никаких следов телеграммы в доме не обнаружено, она исчезла. Так что проследить, откуда она была отправлена, невозможно. Ее ведь могли послать прямо отсюда, из города, а миссис Морэн от волнения не обратила внимания на дату и место отправления. Правда, малыш рассказывает о том, как с ним играла «леди». Но у нас лишь два факта, которые определенно указывают на то, что тут не обошлось без вмешательства взрослого, – перерезанный телефонный провод и записка на одеяле малыша…

Уэнджер презрительно выпятил нижнюю губу.

– А как же замазка?

– Ты считаешь, что ребенок не смог бы добраться с нею до верха двери, так? Нет, Клинг говорит, на этот счет они его уже проверили. Не вмешивались, просто протянули ему замазку и сказали: «Давай-ка посмотрим, как ты замажешь дверь, ты же сделал это на днях». А сами отошли в сторонку и наблюдали за ним. Когда он дошел до высоты, дальше которой не доставал, то подтащил табурет на трех ножках, из-под телефона, взобрался на него и аккуратно заделал щель вверху. Причем, если он сделал это добровольно и без каких-либо подсказок во второй раз, почему же, хотели бы они знать, он не мог это проделать в первый?

– Кхе-кхе! – Уэнджер возмущенно прочистил горло.

– Парни Клинга подвергли его еще одному испытанию. Они спросили его: «Сынок, если бы твой папа зашел туда, что бы ты сделал: выпустил бы его или оставил там?» Он ответил: «Пусть останется и поиграет со мной в прятки».

– Эти ребята что, с ума посходили? Где у них головы? Да, теперь я не сомневаюсь – ребенок и телефонный провод перерезал. И записку написал печатными буквами…

– Позволь мне закончить, хорошо? Они вовсе не собираются утверждать, будто ребенок сделал все это сам. Но они действительно склонны думать, что это несчастный случай. Просто – вполне допускаю – какой-то человек, испугавшись оказаться втянутым в это дело, предпринял неуклюжую попытку замести следы.

Такова версия людей Клинга – и не забывай, она еще не устоялась, ее лишь обыгрывают, пока не подвернется что-нибудь получше. К примеру: у Морэна имелась подружка на стороне. Фальшивая телеграмма была отправлена жене, чтобы обеспечить им свободу действий. Прежде чем женщина пришла, он, будучи один в доме с сыном, стал играть с ним в прятки. Он случайно заперся в чулане, а глупый малыш взял и заделал замазкой дверь. Появляется подруга, а Морэн уже задохнулся. Она теряет голову, смертельно опасаясь за свою репутацию. Укладывает ребенка и оставляет для жены неподписанную записку, приколотую к одеялу. Возможно, пока она все еще мечется там, начинает звонить телефон, и она, боясь снять трубку, еще больше теряет голову и в отчаянии перерезает провод. Они даже предполагают, что бедняжка настолько чокнулась, что, открыв дверь и увидев мертвого Морэна, в панике опять закрыла кладовку – лишь бы оставить все, как было, и даже опять замазала щели, чтобы это напоминало детскую работу, и ничью другую. Иными словами, несчастный случай плюс неумелая попытка со стороны человека с нечистой совестью скрыть свою причастность к нему.

– Фу-у-у! – выдохнул Уэнджер, зажав нос. – Ну а вот мнение на этот счет вашего подчиненного Уэнджера, без лишних слов: дерьмо. Я остаюсь или выхожу из игры?

– Оставайся, оставайся, – неожиданно смешавшись, согласился шеф. – Я свяжусь с Клингом. В конце концов, один раз ошибиться может каждый.

Казалось, они играют в креп – все сидели кружком на корточках, возвышаясь над чем-то в середине на полу. Что это, было не видно из-за их широких спин: во всяком случае, нечто ужасно маленькое. Иногда одна из рук поднималась и в недоумении чесала затылок. Иллюзия была абсолютная. Недоставало только стука – этого извечного языка игры в кости.

У дверей, не принимая участия в происходящем, но внимательно за всем наблюдая, высилась мужеподобная дама-инспектор. Что-то в ее облике противоречило человеческим представлениям о здоровье и эстетике. Смотревшего на нее сверху вниз она обманывала тем, что обещала закончиться раздвоенной, то есть в паре брюк. Но в конце концов она таки оказывалась в длинной юбке, и тогда естественное чувство гармонии восставало.

Уэнджер, появившийся в дверях, постоял, никем не замеченный, вбирая взглядом происходящее, пока ему не надоело. Наконец он прошел вперед, и согбенный конклав распался, обнаружив пигмея среди гигантов. На фоне их мощных фигур Куки казался даже еще мельче, чем был.

– Только не так, только не так, – запротестовал Уэнджер. – Нет, что это вы задумали – подвергнуть такого малыша допросу третьей степени?

– Да кто его допрашивает?

Уэнджер понял, что ошибся. Один из полицейских убрал поблескивающие карманные часы, которые он, очевидно, совершенно безрезультатно раскачивал на цепочке, пытаясь соблазнить малыша.

Инспектор запрокинула голову и заржала как лошадь.

Куки, с той дьявольской быстротой, с какой дети угадывают сочувствие и моментально ему подыгрывают, бросил взгляд на Уэнджера, сморщил по-обезьяньи свою забавную мордашку и принялся издавать умеренные всхлипы, грозившие перерасти в рыдания.

– Ага. Видали? – констатировал Уэнджер, окидывая собравшихся обвиняющим взглядом. – Вы что, не знаете, что дети такого возраста боятся фараонов? Каждый из вас в отдельности для него – натуральный враг, а когда вы собираетесь вокруг все сразу…

– Мы ж все в гражданском, а, ребята? – на полном серьезе возразил один из них. – Он же не видел наших блях, откуда ж он мог знать?

– Эксперт по младенцам, – хихикнул себе под нос другой, когда полицейские направились к двери.

Уходивший последним угрюмо бросил:

– Надеюсь, вам больше повезет, чем нам. Господи Иисусе, да лучше я каждый день буду работать с «медвежатниками», чем с этакой мелюзгой, толкуешь ему, толкуешь, а он даже не понимает.

– Еще как понимает, – буркнул Уэнджер. – Просто подход нужен умелый, только и всего.

Мужеподобная инспекторша, однако, осталась в комнате, хотя польза от нее была сомнительная. Уже в самом начале этой игры обнаружилось, что одна она наводит на «главного свидетеля» больший ужас, чем все остальные вместе взятые. Стоило ей сделать движение от двери – Куки тут же заходился в кошмарной истерике.

Уэнджер подтащил стул, уселся, расставил ноги под прямым углом и посадил на одно колено Куки.

– И опять же мы поиграем в Чарли Маккарти, – язвительно захихикала матрона. – Я даже думаю, что в тот вечер он вообще все проспал…

– А я думаю – он не спал. Занимайтесь своими делами.

Куки уже начал признавать Уэнджера после предыдущих бесед «на коленях». Он благосклонно, а может, даже и небескорыстно улыбнулся ему снизу вверх:

– У вас есть еще леденцы?

– Нет, доктор говорит, что я и так дал тебе слишком много. – Уэнджер принялся за работу. – Кто все-таки заставил твоего папу войти в кладовку, Куки?

– Никто его не заставлял, он сам захотел. Он играл в одну игру.

– На этом самом месте вы уже не раз застревали, – радушно подбросила матрона.

Уэнджер, ощутив вспышку непритворного гнева, что случалось с ним редко, рывком повернул голову:

– Послушайте, сделайте одолжение!

Он набрал полную грудь воздуха – чтобы хватило для того, что, он знал, его ждет.

– С кем он играл в эту игру, Куки?

– С нами.

– Да, но с кем «с нами»? С тобой и еще с кем?

– Я, он и леди.

– Какая леди?

– Леди.

– Какая леди?

– Леди, которая была здесь.

– Да, но какая леди здесь была?

– Та леди, которая… та леди, которая… – И не то чтобы Куки не хотел говорить, просто диалектика всего это дела приводила его в замешательство. – Та леди, которая с нами играла, – вдохновенно заключил он.

Уэнджер уже израсходовал почти все дыхание, которым запасся: с удрученным шипением он выпустил остальное.

– Видите, как он каждый раз уходит? Этому малышу, когда он вырастет, рот будет не нужен.

– Послушайте, Макговерн, я не шучу, если вы сделаете еще хоть одно замечание не по делу, пока я этим занимаюсь…

– А чем вы занимаетесь? – пожелала узнать инспектор, однако вопрос задала предусмотрительно невнятно.

Уэнджер вытащил черную записную книжицу. Снова повернулся к восседавшему у него на колене свидетелю, беспечно покачивающему ножками.

– Ну, послушай, как называлась эта игра?

– Прятки! – с радостной уверенностью заявил Куки. Он уже попал на знакомую территорию.

– Чья очередь была первая?

– Моя.

– А затем чья?

– Затем этой леди!

– А после этого?

– После этого была очередь моего папочки.

– Спектакль с растущими сборами, – тихо пробормотал Уэнджер. Он неразборчиво нацарапал в книжке на свободном колене (другой рукой, согнутой в локте, поддерживая свою ношу): «Обольстили»… Зачеркнул это слово, заменил его на: «Обманули»… Тут же зачеркнул и это, написал: «Заманили в чулан во время игры в прятки».

Расстроенный, поднял взор:

– Что за чертовщина! Это же бессмысленно! Как это незнакомая женщина, которую человек сроду не видел, может запросто войти в дом и добиться того, чтобы взрослый мужчина стал играть с ней в какие-то там игры, – ведь так получается?

Инспектор ядовито прошипела – достаточно тихо, чтобы быть уверенной, что ее не смогут обвинить в том, будто она что-то сказала:

– Еще как. Только не в те игры, которые вы имеете в виду.

Записная книжка ударилась о противоположную стену и, затрепетав страничками, упала на пол.

– Что такое? – спросил Куки, с интересом проследив за ней взглядом. – Книжка что-то сделала, да?:

– Одну минуточку, вы считаете само собой разумеющимся, что ребенок никогда ее прежде не видел, так? – попыталась напомнить ему инспектор, рискуя вывихнуть шею.

– Вы же слышали, что он каждый раз говорит! – в гневе закричал на нее Уэнджер. – Я записал это в книжице шесть раз! Прежде она у них в доме никогда не появлялась.

Лицо у Куки снова стало сморщиваться, как у обезьянки.

– На тебя я не сержусь, сынок, – поспешно поправился Уэнджер, успокаивающе гладя его по головке.

И вдруг оно пришло. Куки досмотрел на него с нерешительностью человека, уверенность которого только что поколебали.

– А на кого же вы тогда сердитесь? Вы сердитесь на мисс Бейкер?

– А кто такая мисс Бейкер?

– Та леди, которая играла с нами в прятки…

Уэнджер чуть не уронил мальчика на пол, прямо головой вниз.

– Бог мой, наконец-то я вырвал из него имя! Вы слышали? Ну вот, я даже и не думал…

Вспышка энтузиазма, впрочем, оказалась короткой, лицо у него снова помрачнело.

– А-а, просто она, вероятно, обвела их вокруг пальца. Стала мисс Бейкер, когда переступила порог, и перестала быть мисс Бейкер, едва вышла. Мне б только узнать, под каким предлогом она явилась к Морэну, как добилась, чтобы ее впустили…

– Одна из соседок? – предположила Макговерн.

– Мы уже опросили всех до единой в радиусе шести кварталов. Куки, что мисс Бейкер сказала твоему папе, как только он открыл дверь и впустил ее?

– Она сказала «хэлло». – Он запнулся, очевидно, вовсю стараясь как можно добросовестнее исполнить то, что от него требуется.

– Ну вот, начинается, – беспомощно вздохнула инспектор.

Уэнджер оглянулся на лестницу:

– Интересно, а не поможет ли она… Спросите доктора, в состоянии ли она спуститься сюда, хотя бы на минутку. Скажите ему, что я не хочу допрашивать ее, сами понимаете, лишь хочу посмотреть, не прояснит ли она один момент, который затронул ребенок. Я совершенно ее не задержу.

– Смотрите не нажимайте на малыша, пока меня не будет, – предупредила инспектор. – Мне полагается присутствовать во время ваших бесед.

Вернулась она через пару минут:

– Они не хотели ей разрешать, зато она сама хочет. Сейчас спустится.

Вместе с миссис Морэн шли, поддерживая ее под руки, доктор и няня-сиделка. Вдова двигалась очень медленно. Нет, не там, в чулане, произошло убийство, оно совершалось здесь, сейчас, у него перед глазами.

– Только, пожалуйста… – попросил доктор.

– Обещаю вам, – заверил его Уэнджер.

И сама наполовину мертвая, Маргарет оставалась прежде всего матерью.

– Вы ведь не очень его утомляете, а, офицер?

Она доковыляла до них, наклонилась и поцеловала сына.

Уэнджер уже хотел было отказаться от своей затеи. Но, в конце концов, рано или поздно это пришлось бы сделать.

– Миссис Морэн, я полагаю, никакой мисс Бейкер вы не знаете… Я пытаюсь выяснить, действительно ли есть такой человек или же это всего лишь… Куки только что упомянул какую-то мисс Бейкер…

Вдова смотрела на него, и он раньше доктора и няни увидел, как она изменилась в лице. Еще мгновение назад казалось, что к чувствам, которые она испытала, уже невозможно ничего добавить, а вот поди ж ты… Ко всему прочему ужасу, который уже выпал на ее долю, казалось, добавилась очередная порция кошмара, и он медленно разлился по лицу женщины подобно холодной липкой пленке. Она приложила пальцы к вискам у бровей, как будто боялась, что череп расколется.

– Только не она! – прошептала миссис Морэн.

– Так он говорит, – невольно выдохнул в ответ Уэнджер.

– О, нет-нет!

Он правильно истолковал смысл, который женщина вложила в это поспешно произнесенное «нет»: она не отрицала само существование этой мисс Бейкер, она отрицала обвинение – просто потому, что оно, видимо, показалось ей невероятным.