Текст книги "Порожденная грехом 1 ЛП"
Автор книги: Кора Рейли
Жанры:
Эротика и секс
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)
– Но не из-за этого ты не мог оторвать от меня глаз. Я знаю, какое у тебя было выражение лица. Ты можешь отрицать это сколько угодно, но держу пари, что ты фантазировал обо мне после той ночи.
Я хотел, чтобы она ошибалась. Но девушка оказалась права. Она была настолько великолепна, что даже после ночи в конуре без доступа в ванную, по сравнению с ней разодетые девушки в клубе выглядели, как крысы из сточной канавы.
– Твоя красота не вытащит тебя отсюда, и не спасет.
Ее улыбка стала шире, будто она знала лучше, будто она была абсолютно уверена, что ее спасут.
– Даже твой отец не найдет это место, если ты на это надеешься. Он не сможет тебя спасти, – продолжил я.
– Мой отец собирается спасти меня. Он собирается убить всех, кто встанет у него на пути. Каждого мужчину, каждую девушку из клуба, даже твоего младшего брата. Он убьет их так жестоко, как только сможет, а мой отец самый умелый человек, когда дело доходит до жестокости, Мэддокс. Ты будешь смотреть, как они все истекают кровью у твоих ног, а их внутренности разбросаны по полу, как конфетти. Грей умрет, и в последние мгновения своей жизни ты будешь слушать его крики и чувствовать себя виноватым за то, что навлек это на него и на себя.
Ее слова застали меня врасплох, особенно горячность и ярость в них. Эта девушка не выглядела так, словно уклонялась от грязной стороны жизни, но я сомневался, что она когда-либо видела кровь и смерть, конечно, не так, как я.
Ее слова также показали, насколько внимательной она была на самом деле. Увидев, как мы общаемся всего мгновение, Марселла уже поняла, что я очень защищаю Грея, и пыталась сыграть на моем беспокойстве за него. Она была хороша и более опасна, чем я думал. Я должен быть осторожным с ней по нескольким причинам.
– Думаешь, что знаешь все, не так ли? Но ты не знаешь, Белоснежка, – прорычал я. Брови Марселлы поползли вверх. – Я знаю, насколько умелый твой отец. Ты только слышала истории, но я видел его в действии. Я видел, как он расчленил и содрал кожу с моего отца и его людей, когда я был маленьким мальчиком. Я стоял на коленях в их крови, пока твой отец продолжал кромсать их трупы, как чертов маньяк. Я обмочился в штаны, испугавшись, что он найдет меня и тоже прикончит. Я все еще слышу эти крики в своих кошмарах. И ты хочешь сказать мне, что я не знаю, на что способен твой отец?
Впервые мои слова пробились сквозь ее холодную красивую маску. Ее лицо смягчилось от осознания, затем понимания и, что еще хуже, сострадания.
Вид более мягких углов ее лица ударил меня, как кулак в живот.
Я слышала истории, бесчисленные версии событий. Если люди моего отца рассказывали эту историю, они прославляли его и его поступки, как будто он был сверхчеловеком. Если посторонние шептали истории приглушенными голосами в моем присутствии, даже их слова все еще звучали с уважением и болезненным очарованием. Я гордилась всякий раз, когда сталкивалась с этой историей. Теперь, впервые в своей жизни, я не испытала гордости. Впервые я увидела другую сторону медали, очень кровавую, болезненную правду.
Слова Мэддокса были злобными, но я видела боль, которую воспоминание вызвало в его голубых глазах. Я не хотела представлять, как ужасно, должно быть, было маленькому мальчику наблюдать, как убивают его отца, особенно таким жестоким способом.
Я скрывала свои чувства, не желая испытывать жалость к человеку, похитившему меня. Какой бы жестокости он ни подвергался в детстве, это не оправдывало его поступков сейчас.
– Тогда ты должен быть благоразумен и отпустить меня, прежде чем мой отец доберется до тебя, – сказала я.
Мэддокс отступил от решетки.
– Я всю свою жизнь ждал шанса убить твоего отца. Ничто не отнимет этого у меня. Ничего.
В глазах Мэддокса не было и тени сомнения. Он выполнит свой план, и весь клуб, казалось, поддержит его. Смерть моего отца была их единственной целью. Они не остановятся ни перед чем.
– Значит, твои друзья байкеры готовы умереть, ради твоей мести?
– Это не просто моя месть. Каждый из нас жаждет мести. Твой отец убил целый орден. Мой дядя потерял своего брата. Никто из нас не успокоится, пока счет не будет сведен, и мы все готовы умереть за это.
– Вы умрете, – сказала я, пожимая плечами, звуча уверенно, даже когда я не была.
Папа был могущественным, но он мог действовать, не задумываясь, когда дело касалось меня. Он не обладал никакими слабостями, кроме любви к своей семье. Он не стал бы прислушиваться к голосу разума, если бы на кону стояла моя жизнь. И, мама, человек, который обычно мог урезонить его, когда он впадал в бешенство, вероятно, был не в состоянии ясно мыслить.
– Месть пустая трата времени и энергии, – солгала я.
Мэддокс дерзко улыбнулся. Я должна была признать, что удивилась его ровным белым зубам и приятному запаху. По какой-то причине я всегда представляла байкеров немного потрепанными, с немытыми волосами, спутанными от их вонючего шлема, и желтыми зубами. Даже его волосы казались гладкими, как шелк, падая на глаза. Он убрал их назад, привычка, которую я заметила ранее.
– Ты используешь отбеливатель, чтобы сохранять свои зубы такими белыми? Со всем тем курением, которым ты занимаешься, это кажется единственным способом для тебя иметь красивые зубы.
Мэддокс с недоверчивым видом покачал головой, и у него вырвался смешок.
– Черт, только ты можешь думать о чьих-то зубах, находясь в плену у смертельного врага твоего отца.
Он прислонился к решетке, и я попыталась увидеть в нем человека, которого я могла бы встретить в клубе, а не моего врага и похитителя. Тогда он был бы вне досягаемости, с его татуировками и наследием, не относящимся к Фамилье, и поэтому я бы не бросила на него второй взгляд, который бросила на него сейчас, но он не был жестким в глазах с его остроугольным лицом, голубыми глазами и высоким, мускулистым телом. Темные джинсы, белая футболка и чёрная кожаная куртка действительно работали в его пользу, даже когда я никогда не была девушкой, которой нравился повседневный образ.
Разыграть единственную карту, которая у меня была, используя мое лучшее оружие, с ним было бы вполне возможно. Если бы это был любой другой байкер, даже моя жизнь на кону, не смогла бы заставить меня флиртовать с ними. Но с Мэддоксом...
Он разглядывал меня с первого момента, как увидел, и не только, как пленницу. Желание парня было мне знакомо, по крайней мере, на расстоянии. И Мэддокс желал меня. Не так сильно, как желал мести. Ещё нет.
– Я больше ничего не могу сделать, – сказала я, мой голос был менее враждебным, более мягким и почти игривым.
– Ты могла бы плакать и молить о пощаде.
– Это что-нибудь изменит? – сухо спросила я.
– Нет.
– Я не люблю тратить свое время впустую, – сказала я. – Жизнь слишком коротка, чтобы не заниматься тем, что нам нравится...
Он улыбнулся, и на его щеке появилась ямочка, которая на самом деле была не ямочкой, а шрамом.
– Тогда зачем ты тратишь свое время, флиртуя со мной, избалованная принцесса? Возможно, ты думаешь, что я животное, но мой член не управляет шоу. Извини, что разочаровал тебя. – он приподнял воображаемую шляпу и отступил от решетки, улыбка исчезла, а глаза стали более бдительными. – Держи ноги на месте и не флиртуй с моими братьями по клубу, они могут взять больше, чем ты предлагаешь. Но, если ты будешь держать голову опущенной, то скоро вернешься домой без единого волоска. Твое наследство гарантирует тебе жизнь, полную походов по бутикам после того, как ты вытрешь слезы из-за смерти своего папочки.
Я подавила свою ярость.
– Думаешь, смерть моего отца осушит твои слезы из-за потери своего отца?
Он прищурил глаза.
– Я не просто потерял своего отца, его оторвали от меня самым варварским способом.
– И ты думаешь, что, будучи варваром, ты почувствуешь себя лучше.
– Речь идет не о том, чтобы почувствовать себя лучше, а о мести.
– Но, если ты убьешь моего отца, ты не причинишь ему вреда. Мой отец не боится смерти. Если хочешь отомстить, тебе нужно причинить ему боль, как он причинил тебе.
– И как я могу причинить ему боль?
Я горько улыбнулась. Если Мэддокс действительно хотел отомстить, он должен причинить боль мне.
Мой отец пострадал бы самым ужасным образом, если бы я заплатила за его грех прошлого. Мэддокс наклонил голову.
– Полагаю, что причинение тебе боли сделало бы свое дело.
Я ничего не ответила. Я не совсем понимала, что я здесь делаю. Я хотела освободиться как можно скорее, но, зная папу, он без колебаний обменяет меня на себя.
– Ты не та, кого мы хотим. У меня нет абсолютно никакого желания причинять тебе боль. Твой отец заплатит, а не ты.
Слова прозвучали окончательно.
– Если ты убьешь моего отца и позволишь мне жить с чувством вины за то, что я стала причиной его смерти, я заплачу за его грехи.
– Но, если я причиню тебе боль, чтобы заставить страдать твоего отца, ты тоже заплатишь за его грехи, только более болезненным способом.
– Думаю, я заплачу в любом случае, – тихо сказала я. – Но ты ошибаешься, физическая боль не будет более болезненной.
– Если ты не испытывала ни того, ни другого, ты не можешь быть уверена.
– Думаю, я скоро узнаю.
– Ты не испытаешь физической боли, пока будешь здесь, но я не могу избавить тебя от горя из-за того, что стала причиной смерти твоего старика, – пробормотал он. Он засунул большие пальцы в карманы джинсов. – Может, это утешение знать, что он заслуживает того, что мы для него запланировали.
Мой желудок сжался, когда разум представил ужасные подробности.
– Мэддокс, – тихо сказала я. – Такие люди, как ты и он, всегда заслуживают смерти. В какой-то момент взаимное убийство должно прекратиться. Если ты убьешь моего отца, мой брат и дяди будут мстить.
Маттео любил моего отца, а Ромеро уважал Луку и был ему почти, как брат. Они не успокоятся, пока каждый байкер не найдет болезненный конец.
– Я живу ради мести.
– Кажется, что жизнь бессмысленна, если она наполнена только желанием отомстить.
– Для меня достаточно.
– Будут ли твои братья по клубу, и дядя оплакивать тебя так же глубоко, как моя семья будет оплакивать моего отца? Будет ли кто-нибудь так же сильно скучать по тебе, потому что любил тебя всем сердцем?
Он одарил меня суровой улыбкой.
– Боюсь, у меня больше нет времени на болтовню. Хорошего дня.
Не ответив, он дал мне ответ, которого я ожидала.
– Так я и думала.
Он наклонил голову в знак прощания и повернулся, не сказав больше ни слова. Я определенно попала в слабое место. Движение на крыльце привлекло мое внимание. Другой байкер, намного старше Мэддокса, с черными с проседью волосами до плеч, наблюдал за мной. Мурашки побежали по моей коже при взгляде в его глаза.
Мэддокс прошел мимо него по пути в клуб, сказав ему что-то, что заставило мужчину на мгновение отвести от меня взгляд.
Но моя отсрочка была недолгой. Вскоре его жадный взгляд вернулся ко мне, и теперь Мэддокс исчез. Я могла только надеяться, что мои слова не заставили его уйти. У меня возникло чувство, что он мой лучший выбор, чтобы пройти через это невредимой.
Глава 8
Коди продолжал наблюдать за клетками, как волк на охоте. Он не сводил глаз с Белоснежки, ощущая легкую киску. Он никогда не имел большого представления о значении согласия.
Я остановился рядом с ним на крыльце.
– У тебя нет дел поважнее, чем пускать слюни по девчонке Витиелло?
Он усмехнулся.
– Не я провожу половину своего утра, сплетничая с этой киской.
– Я пытаюсь собрать информацию от нашей пленницы, пока она в наших руках, – лгу я.
Это был первоначальный план, но всякий раз, когда я оказывался рядом с ней, любые тщательно продуманные планы испаряются.
– Какого рода информацию? Сколько членов она может взять в свой грязный рот?
– Просто держись от нее подальше. Мы оба знаем, что у твоего члена своя собственная жизнь.
Я вошел в клуб, и меня сразу же поразил запах дикой вечеринки. После нескольких часов на свежем воздухе от вони я чуть не потерял сознание. Грея вырвало в ведерко со льдом, а кто-то еще помочился в пивную бутылку. Это, смешанное с запахом дюжины потных тел, было мощной смесью.
Я застал Эрла уже на ногах, он сидел в своем кресле за нашим столом для совещаний и курил сигару. Он мог довольно хорошо пить после десятилетий тренировок. На столе лежала полуголая девушка и крепко спала.
– Ты рано ушёл с вечеринки, – сказал он, не потрудившись выпустить дым изо рта.
– У меня было достаточно вечеринок, чтобы хватило на всю жизнь, и я все еще не думаю, что у нас есть причина праздновать прямо сейчас.
– Когда я был в твоем возрасте, я не говорил «нет» вечеринке или киске.
– Значит, ничего не изменилось, – сказал я с усмешкой.
Он усмехнулся, затем закашлялся и, наконец, убрал сигару.
– Что сказала эта сука? Она плакала и умоляла тебя отпустить ее?
Я отрицательно покачал головой.
– Она слишком горда. В ней больше от отца, чем я думал.
Выражение лица Эрла потемнело.
– Посмотрим, как долго она сохранит высокомерие Витиелло.
Что-то в тоне Эрла заставило меня встревожиться. Если ему кто-то не нравился, по-настоящему не нравился, этому человеку лучше держаться от него подальше.
– Когда ты собираешься попросить Витиелло произвести обмен? Я хочу покончить с этим и, наконец, добраться до самого Витиелло.
Эрл никак не отреагировал, только покосился на сигару в своих руках.
– Это все еще план, верно?
После моего первоначального нежелания участвовать в похищении Эрл настоял, чтобы мы оставили Марселлу, как можно на более долгий срок. Теперь он, казалось, вновь надел свою мыслительную шляпу, и это никогда не было хорошим признаком.
– Да, но это было бы слишком просто, и это последнее, что я хочу дать Витиелло – легкий выход из этого. Он должен эмоционально пострадать, прежде чем мы действительно разорвем его на части.
Я последний человек, который хочет избавить Луку Витиелло от боли в любой форме. Он должен страдать, как можно больше за то, что разрушил мое детство.
– Мы прошли через много дерьма, но нам нужно оставаться на верном пути, иначе мы рискуем вновь получить пинка под зад. Уверен, что этот мудак уже настрадался после новостей о похищении его дочери.
– Одна ночь. Это ты называешь настрадался? Ты писал в свои чертовы штаны каждую ночь в течение первых трех месяцев, что жил со мной. Это страдание, Мэд. Пусть Витиелло обмочится от страха за жизнь своей драгоценной дочурки. Как только он приползет, мы все равно сможем обменять ее на него и замучить его до смерти.
По голосу Эрла было ясно, что для него дискуссия окончена, и, поскольку он упрям, как осел, я знал, что продолжать разговор бесполезно.
Раздался мужской крик, за которым последовали проклятия и крик боли Марселлы.
– Что теперь? – раздраженно пробормотал Эрл, вставая с кресла, но я уже выходил из комнаты.
Я вылетел из клуба, бросив взгляд на собачью конуру, откуда доносился шум. Собаки громко лаяли, прыгая по клеткам, но мои глаза были прикованы к клетке Марселлы. Коди стоял внутри, схватив Марселлу за руку и тряс ее.
Он так сильно ударил Марселлу по лицу, что она с визгом упала на пол. Я бросился по дорожке в клетку и взял его за руку, не давая ударить ее.
– Что, блядь, здесь происходит? – я зарычал.
Марселла села на пол, дотронувшись до своей ярко-красной щеки. По тому, как она сжала губы, я мог сказать, что она боролась со слезами.
– Ответь мне, – прошипел я, встряхивая Коди.
Он отмахнулся от меня и схватился за голову, где у него сильно кровоточила рана на линии роста волос. Он сделал движение, будто хотел вновь замахнуться на нее, но я толкнул его к решетке.
– Что здесь произошло?
Почему, черт возьми, мне никто не отвечал?
– Эта шлюха напала на меня своей ебаной туфлей, – кипел Коди.
Я проследил за его указательным пальцем в сторону каблука на грязном полу и чуть не расхохотался.
– Это Лабутен, а не какая-нибудь туфля, —
надменно произнесла Марселла, все еще держась за щеку, но уже не казавшаяся близкой к слезам.
Я понятия не имел, что это значит. У меня было ровно две пары обуви.
Я послал ей убийственный взгляд.
– Тебе лучше заткнуться.
Коди был мстительным мудаком. Провоцирование его не только сделало бы ее жизнь намного сложнее, но и мою, если я хотел убедиться, что она выйдет из этого невредимой. Эрл стоял на крыльце, наблюдая за происходящим. Я не был уверен, какова его точка зрения, так что он, вероятно, не стал бы оберегать Марселлу. Ирония судьбы заключалась в том, что мне выпало защищать дочь моего злейшего врага.
– Что ты делал в ее клетке?
– Я должен был покормить ее. Эта киска не заслуживает еды, если спросишь меня.
– Тебя никто не спрашивает, Коди. В следующий раз тебе лучше быть повнимательнее, пока она не выколола тебе глаз, – сказал я ему. – Или еще лучше, позволь мне или Грею заняться кормёжкой.
Я предпочитал, чтобы Коди держался подальше от нее. В конце концов он не сможет удержать свой уродливый член в штанах. Мне действительно не хотелось добавлять такое дерьмо в свой список грехов.
– Неважно, – пробормотал Коди, потирая голову, выходя из клетки.
Последний взгляд, который он послал Марселле, сказал мне, что у меня будет больше бессонных ночей. Он зашагал прочь, бормоча оскорбления.
Эрл покачал головой, глядя на Коди. Его неодобрение только усилило бы желание Коди отплатить Марселле за унижение.
Я повернулся к Марселле. Ее блузка лишилась еще одной пуговицы и была покрыта грязью, как и ее ноги, но ее взгляд был таким же гордым, как и в первый раз, когда я ее увидел. Я протянул ей руку, и, к моему удивлению, она приняла ее без колебаний. Я поднял ее на ноги. Она наткнулась на меня, и я не был до конца уверен, что это произошло случайно. Вместо того, чтобы мгновенно оттолкнуть ее, я на секунду наслаждался ощущением ее груди, прижатой к моей, смотря вниз на ее лицо. Схватив ее за плечи, я отодвинул ее.
– Тебе больно? – спросил я, указывая на ее покрасневшую щеку.
Она пожала плечами.
– Твоему приятелю еще хуже. Думаю, что выбила последние клетки его мозга.
– Может, тебе стоит слезть со своего высокого коня, пока кто-нибудь не сбил тебя с ног. Все здесь горят желанием сломить избалованную принцессу. Имей это в виду, прежде чем снова предпринимать действия.
– Мой отец скоро спасет меня. Держу пари, он уже в пути, а за ним по пятам следует армия верных последователей. И ты поймешь, что меня трудно сломить, – просто сказала она.
Ее абсолютная уверенность в том, что ее отец спасет ее, задела меня за живое. Ее абсолютное доверие к отцу привело меня в ярость. Я хотел, чтобы она сомневалась в нем, ненавидела его. Я хотел, чтобы она продемонстрировала трещину в своем холодном фасаде принцессы Нью-Йорка. Эта ее сторона слишком похожа на отца.
Я ухмыльнулся.
– Может быть, потому что никто еще не пытался сломить тебя, Белоснежка. – я снова подошел ближе, пока не навис над ней и не вдохнул ее запах. – Ты выросла в замке за защитными стенами, построенными твоим гребаным отцом.
Черт, часть меня хотела сломать ее, но другая часть хотела узнать о ней больше, хотела привлечь ее на свою сторону. В любом случае, ломать девушек не мое. Коди и несколько других парней, с другой стороны, могли бы найти это приятным.
Марселла только смотрела на меня, но в ее глазах мелькнуло беспокойство. Она знала, что я сказал правду. У нее очень уединенная жизнь. Единственные проблемы, с которыми она сталкивалась до сих пор, заключались в том, что ее туфли не подходили к платью. Я пришел из совсем другого мира, наполненного кровью и болью.
– Ты хочешь сломать меня, Мэддокс? —
спросила Марселла, и то, как она произнесла мое имя, как ее язык ласкал каждый слог, вызвало мурашки по моей коже.
Блядь. Никогда прежде ни одна девушка не вызывала у меня мурашек по коже.
Ее голубые глаза, казалось, зарывались в мою душу, копаясь и ища.
– Я довольно занят. – я попятился и поднял туфлю. – Боюсь, мне придется конфисковать это до твоего освобождения. Хотя я уверен, что у тебя дома имеется впечатляющая коллекция, и ничего не случится, если ты лишишься одной пары.
– Когда меня освободят?
Я вышел из клетки и закрыл дверь.
– Когда твой отец будет готов сдаться.
Ей не нужно было знать правду. Может, она наконец научилась бы презирать своего отца, если бы думала, что он не решается предложить обмен.
– Ты дашь мне одежду, чтобы переодеться, или возможность помыться?
Я отрицательно покачал головой. Я не был уверен, что она специально пыталась вывести меня из себя.
– Я пришлю кого-нибудь с ведром воды позже. Но не думаю, что кто-то из девушек захочет, чтобы их одежда была испорчена в конуре.
– Ты, наверное, предпочел бы, чтобы я сидела здесь голая, – пробормотала она.
– Нет, – сказал я, и я даже не лгал, потому что у меня было чувство, что, увидев обнаженную Марселлу, я запутаюсь в своих мыслях так, как я действительно не нуждаюсь.
Я слез с байка. С тех пор, как Марселла оказалась здесь три дня назад, я всегда парковал свой байк дальше вниз по склону, так что мне приходилось проходить мимо клеток, и я мог мельком взглянуть на нее. Увиденное, заставило меня остановиться.
Ее блузка была разорвана. Один из тех причудливых прозрачных рукавов, свисал на ниточке. Сегодня утром, перед уходом, этого еще не было. Блядь. Почему Эрл настоял, чтобы я проверил наше хранилище оружия и наркотиков?
Я направился прямиком к ней, мой пульс уже ускорился.
– Что случилось?
Марселла ковырялась в своей тарелке с яичницей. Я понял, почему она не ела. Блюдо выглядело так, словно его уже ели.
– Кому-то нужно пройти курсы кулинарии, – сказала она, будто не понимала, о чем я говорю.
Она обладала талантом доводить меня до белого каления. Я отпер дверь, и едва заметное напряжение вошло в тело Марселлы. Я замечал это раньше, и, как обычно, это раздражало меня не в ту сторону.
Я указал на ее разорванный рукав.
– Что произошло?
Она наконец оторвала взгляд от тарелки. Ее щека все еще была слегка опухшей от пощечины Коди, и это зрелище до сих пор усиливало мою ярость.
– Коди был недоволен моим отказом признать его присутствие, поэтому он безошибочно дал о себе знать.
Я стиснул зубы от приступа ярости, которую испытывал по отношению к этому идиоту. Ему всегда нужно было к кому-то придраться, предпочтительно к девушке.
– Что именно он сделал?
Марселла прищурила глаза в той оценивающей манере, которой владела.
– Почему тебя это волнует?
– Ты наш рычаг давления на твоего отца. Я никому не позволю испортить мои планы, повредив при этом рычаги воздействия.
– Новость: рычаг был поврежден раньше. – она указала на свою щеку. – И сомневаюсь, что порвать рукав моей блузки будет последним, что сделает Коди. Кажется, ему это слишком нравится.
Она старалась говорить легкомысленно и хладнокровно, словно ничто из того, что могло произойти, ни в малейшей степени не касалось ее, но в ее голосе слышалась небольшая дрожь, выдававшая ее хладнокровие за шараду.
– Коди больше не тронет и гребаного волоска на твоей голове. Я позабочусь об этом.
– Твое последнее предупреждение не возымело должного эффекта. И твоему дяде, похоже, все равно, повредит ли он товар.
Это было правдой. Беспокойство Эрла по поводу физической невредимости Марселлы ограничивалось тем, что она была жива достаточно долго, чтобы пытать Витиелло своей безопасностью и шантажировать его, чтобы он сдался.
У меня зазвонил телефон. Я поднял трубку. Это был Лерой, один из проспектов, присланный в наш старый клуб, для наблюдения. Его дыхание было хриплым.
– Мэд, они сожгли все дотла. – его слова мешались друг с другом, переполненные страхом.
– Притормози, кто, что сжег?
Хотя я догадывался, что могло произойти.
Марселла поставила тарелку и поднялась на ноги. Я понял, что, возможно, это не лучшая идея дать ей узнать слишком много. Даже, если у нее не было никаких жучков, которые мы могли бы обнаружить, у меня было чувство, что она достаточно умна, используя любую крупицу информации против нас.
Слушая болтовню Лероя, я вышел из конуры и снова запер ее, к явному неудовольствию Марселлы. Как я и опасался, Витиелло сжег наш предыдущий клуб, который также находился в секретном месте, и его нелегко было обнаружить.
– Ты в безопасности? – я спросил у него.
– Я не знаю. Несколько из них последовали за мной, но я, должно быть, стряхнул их с хвоста. Я их больше не вижу.
– Ты знаешь протокол. Не приезжай сюда, пока не будешь абсолютно уверен, что за тобой никто не следит. А до тех пор оставайся в одном из обходных путей.
Отправиться к старушке было бы слишком рискованно, и пока мы не убедимся, что наши конспиративные квартиры действительно в безопасности, ему нужно держаться подальше от них.
– Будет сделано, – сказал он.
Его голос все еще звучал затравленно.
Не обращая внимания на любопытное выражение лица Марселлы, я повесил трубку и побежал в клуб, чтобы сообщить Эрлу плохие новости. Я нашел его в кабинете с девушкой у него на коленях. В прошлом это зрелище всегда приводило меня в ярость из-за мамы, но она всегда говорила, что ей все равно, пока она его старушка. Байкеры не могут быть верными, особенно президент. Я думал, что она была слишком снисходительна к Эрлу, но ее благодарность после того, как он принял ее в свой дом – и в постель, после жестокой смерти отца, зашла дальше моих рассуждений.
– Клубные дела, – сказал я.
Эрл бесцеремонно столкнул девушку со своих колен, и я даже не взглянул в его паховую область. Я уже видел его член слишком много раз в подобных случаях.
– Что такого важного?
– Плохие новости о нашем старом клубе.
Эрл наклонился вперед в своем кресле, будто готовился к броску.
– Витиелло нашел его и сжег дотла. Он, должно быть, надеялся обнаружить там свою дочь и, вероятно, хотел отправить нам сообщение уничтожив клуб.
Эрл вскочил на ноги.
– Ублюдок! Я передам ему ебаное сообщение, если он хочет!
Он выглядел мертвенно-бледным. Его голова не просто покраснела, она стала фиолетовой, а вена на лбу гротескно вздулась. Это никогда не было хорошим признаком.
– Он пытается запугать нас. Если мы проигнорируем его сообщение, это только еще больше разозлит его.
– Проигнорируем? Блядь, я это сделаю. Ему нужно понять, кто дергает за ниточки, и это, черт возьми, точно не он.
– Каков твой план? – осторожно спросил я, пока он расхаживал по комнате, хрустя татуированными костяшками пальцев.
Вместо ответа он вышел из своего кабинета, как человек на миссии.
– Собраться у клеток! – рявкнул он парням, развалившимся в общей комнате.
Большинство членов клуба отсутствовало, но не Коди, Гуннар, Грей и проспект. Они все встали и посмотрели на меня с вопросом, будто я знал, что за безумие было у Эрла на уме.
– Возьми свой телефон, Грей! – приказал Эрл.
Я последовал за Эрлом, когда он выбежал на улицу.
– Зачем телефон? Ты можешь воспользоваться моим.
– Звонить Витиелло большой риск, През. Он может выследить нас, – вмешался Коди.
Я чуть не закатил глаза. Словно Эрл этого не знал. Каждый, кто занимался незаконным дерьмом больше суток, знает, как легко можно отследить телефонные звонки.
– Я похож на идиота? – Эрл зарычал. – Это, чтобы записать видео для ублюдка, Витиелло.
Мой пульс ускорился, и стало интересно, про какое видео Эрл имел в виду.
Выражение лица Марселлы стало обеспокоенным, когда она заметила, что мы направляемся в ее сторону.
– Эй, принцесса, пора продемонстрировать твоему папочке, чтобы он не связывался с нами.
Взгляд Марселлы метнулся ко мне, затем к Эрлу.
– Раздевайся, – приказал Эрл.
Моя голова повернулась.
– Для чего? – спросил я встревоженным голосом.
– Кому-то не терпится увидеть киску, – хихикнул Коди, приняв мое беспокойство за волнение.
Он такой идиот. Эрл, с другой стороны, казалось, точно знал, как я отношусь к этой ситуации.
– Ты можешь загрузить видео в Интернет без какой-либо ссылки на это место? – спросил Эрл у Грея.
Грей выглядел поставленным в тупик.
– Думаю, да.
Эрл ударил его по голове.
– «Думаю, да» не пойдет, если ты не хочешь, чтобы Витиелло содрал тебе кожу с яиц.
– Я могу это сделать, – тихо сказал Грей.
– Ты хочешь выложить видео с обнаженной Марселлой в Интернете?
Это было не так плохо, как я боялся, когда Эрл попросил ее раздеться, и это определенно вызвало бы сильную реакцию Витиелло.
Эрл кивнул, но смотрел на Марселлу.
– Раздевайся!
Она покачала головой, высоко подняв голову.
– Я точно не стану раздеваться ни перед кем из вас.
– Ох, ты не станешь? Тогда нам придется сделать это за тебя, – сказал Эрл с мерзкой ухмылкой.
У Коди уже потекли слюнки от перспективы заполучить Марселлу в свои руки.
– Я могу это сделать, – сказал он таким тоном, будто никогда раньше не видел киски.
– Нет, я хочу это сделать, – прорычал я, посылая Коди хмурый взгляд. Затем взглянул на Эрла и позволил своему выражению лица стать хитрым. – Хочу, чтобы Витиелло знал, что это я раздел его драгоценную принцессу.
Марселла послала мне полный отвращения взгляд.
Эрл одарил меня доброжелательной улыбкой.
– Продолжай. – он кивнул Грею. – Приготовь телефон.
Я отпер дверь и вошел в клетку, поправляя косуху, чтобы она хорошо смотрелась на записи.
– Остальные из нас будут выть и бить по клетке на заднем плане, – проинструктировал Эрл, словно Коди нуждался в стимуле для этого.
Грей устроился в углу конуры, чтобы снимать Марселлу, а также остальных, когда они столпились вокруг конуры.
Собаки начали лаять и прыгать на решетку, разгоряченные накаленной атмосферой.
Марселла сделала шаг назад, когда я подошел к ней, но затем взяла себя в руки, расправила плечи и подняла голову, посылая самый снисходительный взгляд, который я когда-либо видел, словно я был тараканом, недостойным быть раздавленным ее дорогой туфлей. Гнев пронесся по моим венам. В такие моменты, как этот, она слишком сильно напоминала мне своего отца. Почему я вообще пытался защитить ее?
Я остановился прямо перед ней, разрываясь между яростью и беспокойством. Это быстро выходило из-под контроля.
– Сними с нее эту одежду, – крикнул Эрл.
– Я досчитаю до пяти, а потом начну записывать, – сказал Грей.
Я потянулся к блузке Марселлы и заметил легкую дрожь в ее теле. Мой гнев быстро испарился, но я не мог урезонить Эрла и был чертовски уверен, что не позволю Коди прикоснуться к ней. Я начал расстегивать оставшиеся пуговицы ее блузки. Мои пальцы коснулись кожи Марселлы, и по всему ее телу пробежали мурашки, но все, о чем я мог думать, это о том, что я никогда не прикасался к коже мягче, чем у нее.
Она отпрянула, когда я добрался до ее живота.
– Я сделаю это сама.
– Поторопись, черт возьми, ладно? – я зарычал, зная, что это дойдет до Витиелло.
Я сделал шаг назад и наблюдал, как Марселла расстегнула последнюю пуговицу, а затем сбросила блузку с плеч. После этого она выскользнула из своих черных брюк. Ткань упала на грязный пол, оставив ее в черных кружевных трусиках и черном лифчике без бретелек. Я даже не пытался не смотреть на нее. Это физически невозможно. Привлечение было просто слишком сильным.
