Текст книги "Порожденная грехом 1 ЛП"
Автор книги: Кора Рейли
Жанры:
Эротика и секс
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
По какой-то причине мне невыносимо видеть его таким. Похищение изменило меня. А как могло быть иначе? Но я надеялась, что это не нанесло серьезного ущерба людям, которых я любила. Увидев их сейчас, я поняла, что мое желание не исполнилось.
– Что случилось с твоей ногой? – спросила я папу, отводя взгляд от Амо.
– Ничего. Сейчас мы отвезем тебя домой, – сказал он хриплым голосом.
Я никогда не видела папу таким, покрытым кровью и на грани самоконтроля.
– Что насчет Мэддокса? – спросила я, не в состоянии с собой ничего поделать.
Мне нужно было знать. Быть может, его смерть облегчила бы все, но мое сердце мучительно сжалось при одной мысли об этом. Он причина, по которой я здесь сегодня, во многих смыслах этого слова. Он виновен в моем похищении и нес ответственность за мою свободу. Я ненавидела и... возможно, любила его – если бы любовь вообще могла расцвести в такой ситуации, как наша.
Папа ударил кулаком по стенке фургона, выражение его лица исказилось от ярости.
Мое сердце забилось сильнее.
– Папа?
Лицо отца потемнело.
– Он жив, как и некоторые другие, и его доставят в место, где их можно будет допросить.
Облегчение нахлынуло на меня. Я знала, что означает допрос в терминах мафии, но пока он еще не убит, для него, для нас, все еще оставалась надежда. Если я вообще должна надеяться на нас или на него. Мои мысли были путаными и слишком неустойчивыми, чтобы за них ухватиться. Каждая новая мысль ускользала, как зыбучий песок, прежде чем я успевала ее закончить.
Маттео схватил свой телефон и вышел из фургона.
– Позвоню Джианне. Она убьёт меня, если я не скажу ей, что с нами все в порядке.
Так много людей беспокоились за своих близких, которые рисковали своей жизнью ради меня. Я не могла себе представить, через что прошли Джианна и Изабелла, пока Маттео сражался с безумными байкерами, спасая меня.
Папа поднял трубку телефона. По выражению его лица я поняла, что он звонит маме.
– Она в безопасности, – сказал он первым делом.
Я услышала, как мама судорожно вздохнула. Затем он протянул мне телефон. Я взяла его дрожащими пальцами.
– Мам, – сказала я. – Со мной все хорошо.
– Ох, Марси, я так счастлива слышать твой голос. Не могу дождаться, когда заключу тебя в свои объятия.
– Мы будем дома примерно через час, – крикнул папа.
– Поторопитесь, – тихо произнесла мама.
Папа обнял меня за плечи и повел в дом, пытаясь скрыть свою хромоту, но, должно быть, это было серьезно, если он не мог скрыть ее даже рядом с мамой. И даже Амо маячил рядом, как будто теперь я нуждалась в постоянном наблюдении. Часть жестокости покинула его лицо, но не вся.
– Возьми себя в руки, – пробормотал папа. – Твоей маме не нужно видеть тебя таким.
Амо кивнул и на мгновение закрыл глаза. Я видела, как его лицо преображается во что-то более нежное и мальчишеское, но это была явная борьба, и его глаза, когда он их открыл, все еще казались странными.
Как только я вошла в дом, мама спрыгнула с дивана. С ней был Валерио, а также мои тети Джианна и Лилиана, а также двоюродные братья и сестры Изабелла, Флавио, Сара и Инесса. Ромеро и Гроул продолжали охранять, как и сказал Маттео. Мама бросилась ко мне, а папа наконец отпустил меня только для того, чтобы мама заняла его место.
Мама обняла меня так крепко, что я едва могла дышать. Я вздрогнула, когда ее ладони коснулись свежей татуировки на моей верхней части спины. Она отстранилась с полными слез и беспокойства глазами. Ее взгляд скользнул по моему изуродованному уху, прежде чем она заставила его вернуться к моим глазам. Ее ладонь все еще слегка касалась повязки на моей спине.
– Что случилось с твоей спиной?
Я не хотела ей говорить. Не потому, что мне стыдно. Нет. Я была взбешена и напугана. Взбешена, потому что Эрл сделал это со мной, а напугана, что мне всегда придется носить его суждение обо мне на своей коже. Когда я ничего не сказала, она посмотрела на папу. Человек, убивший нескольких байкеров в порыве ярости и силы, в этот момент выглядел усталым. Его вина за, случившееся со мной, была безошибочно видна в каждой черте его лица, но хуже всего в его глазах. Амо старался смотреть куда угодно, только не на маму, что, наверное, было к лучшему, учитывая, что в его глазах все еще горел тот безумный блеск.
Я не хотела взваливать на папу бремя рассказа маме о татуировке. Она не смотрела на него так, словно винила его в, случившемся, но я все еще беспокоилась, что их отношения пострадали из-за моего похищения. Отношения моих родителей были моей целью, и мысль о том, что что-то может измениться, была почти хуже того, что случилось со мной за последние несколько недель.
– Они сделали мне татуировку, – сказала я, пытаясь казаться пресыщенной.
Краска отлила от лица мамы, а губы папы сжались в попытке сдержать ярость из-за мужчин, сделавших это со мной.
Мама вопросительно посмотрела на папу, но не спросила, что за тату.
– Мы сведём ее, как только ты почувствуешь себя лучше, – твердо сказал папа. – Я сообщил доку, чтобы он сделал все необходимые приготовления.
– Спасибо, папа.
Валерио подошел ко мне и тоже обнял.
– В следующий раз я тоже надеру байкерам задницу, когда они похитят тебя.
Я подавилась смехом.
– Я очень надеюсь, что это было последнее похищение, и ты не должен ругаться.
Он закатил глаза, и я взъерошила его светлую гриву, прежде чем он успел увернуться. Еще раз обняв Джианну и Изабеллу, тетю Лилиану, Ромеро и моих двоюродных братьев и сестёр, я наконец поднялась наверх, смертельно уставшая. Я быстро извинилась, охваченная волной эмоций, которые испытывала.
Оставшись одна в своей спальне после первого душа, как мне показалось, за несколько дней, я сняла повязку со спины и повернулась к длинному зеркалу. Я резко втянула воздух. Мэддокс рассказал мне, что означала татуировка, но, увидев ее собственными глазами все равно было похоже на удар в живот.
Черные буквы выглядели почти размытыми и тонкими. Они напомнили мне татуировки, которые заключенные делали в тюрьме. Слова «Шлюха Витиелло» смотрели на меня в ответ. Они сидели прямо между моими лопатками ниже шеи. Печать шлюхи, как назвал это Эрл. Я сглотнула один раз, затем отвернулась от зеркала. Как только люди узнают о, произошедшем между мной и Мэддоксом, я буду часто слышать оскорбления.
Раздался стук в дверь, и я подпрыгнула, мое сердцебиение сразу же участилось.
Я схватила халат и накинула его, прежде чем направиться к двери, пытаясь прогнать свое необоснованное беспокойство. Это мой дом. Здесь я в безопасности.
Когда я открыла дверь, мама улыбнулась мне.
– Я просто хотела проверить, как ты.
Я впустила ее.
– Папа дома?
– Да, он внизу с твоими дядями, обсуждает их планы на завтра. Он хочет пожелать тебе спокойной ночи позже.
Я улыбнулась, вспомнив все те времена, когда он делал это, когда я была маленькой.
Мама поколебалась, потом коснулась моего плеча.
– Есть ли что-нибудь, о чем ты хочешь со мной поговорить?
Я отрицательно покачала головой.
– Пока нет. Сейчас я в порядке.
Было так много вещей, которые сбивали меня с толку, но я нуждалась во времени, чтобы разобраться в них, прежде чем я смогу с кем-нибудь поговорить.
– С тобой все будет хорошо, если ты останешься одна ночью? Я могла бы остаться с тобой.
Я поцеловала маму в щеку.
– Со мной все будет хорошо, мам. Я не боюсь темноты.
Мама кивнула, но я могла сказать, что она все еще беспокоилась обо мне.
– Тогда спокойной ночи.
После ее ухода, я надела одну из своих любимых пижам, чтобы вновь почувствовать себя самой собой, и скользнула под одеяло. Лежа без сна, я приняла решение превратить татуировку на спине во что-то, что доказало бы, что я сильнее, чем Эрл думал, что я когда-либо смогу быть. Я бы не стала прятаться или отступать. Я нападу.
Я взяла телефон и начала искать мастера по тату. Я не позволила бы ничьему суждению определять, кто я такая. Ни сейчас, ни когда-либо еще.
Несмотря на мои слова, ужасные образы начали преследовать меня в тот момент, когда я выключила свет. Грубые татуировки, отрезанные части меня, разорванные на части тела и дерущиеся собаки. Мой желудок скрутило.
Стук в дверь заставил меня подскочить в постели.
– Да? – позвала я дрожащим голосом.
Папа вошел, нахмурив брови.
– С тобой все в порядке, принцесса?
– Ты можешь не называть меня так? – спросила я, вспомнив, как много раз Эрл или Коди использовали это прозвище, заставляя меня ощущать себя грязной.
Папа напрягся, но кивнул. Он остался у двери, как будто внезапно не был уверен, как вести себя со мной. Я могла сказать, что у него было много вопросов, которые он хотел задать, но не сделал.
– Я пришел пожелать тебе спокойной ночи.
– Спасибо. – тихо сказала я.
Он повернулся, чтобы уйти.
– Папа?
Он развернулся.
– Я отправлюсь с тобой завтра на допрос пленников.
– Марси...
– Пожалуйста.
Он кивнул, но выражение его лица все еще говорило «нет».
– Не думаю, что это хорошая идея, но я не стану тебя останавливать. Мы с Амо собираемся отправиться в тюрьму очень рано. Тебе следует выспаться и приехать позже с Маттео.
Как только он ушел, я еще час ворочалась в постели, но темнота навевала плохие воспоминания, и я не могла спать с включенным светом. В последние несколько недель Мэддокс был рядом со мной по ночам, и неважно, насколько нелепо это было, я чувствовала себя в безопасности рядом с ним. Теперь, в полном одиночестве, тревога взяла надо мной верх.
Я встала с кровати, накинула халат и пересекла коридор, направляясь в комнату Амо. Я постучалась.
– Войдите, – позвал Амо.
Я проскользнула внутрь и закрыла дверь. Амо сидел за своим столом перед компьютером, только в спортивном костюме.
– Играешь в Fortnight? – спросила я, радуясь, что он вернулся к своей рутине.
– Это для детей и неудачников, – он пробормотал. – Я провожу исследование методов допроса, используемых Моссад и КГБ.
– Ох, – прошептала я.
Я испытала странное чувство потери. Мой младший брат исчез. До его шестнадцатилетия оставалось еще два месяца, но он вырос за те недели, что меня не было.
Амо оторвал взгляд от экрана и нахмурился.
– Тебе нужна помощь?
Я отрицательно покачала головой.
– Могу я остаться на ночь?
Я не могла вспомнить, когда в последний раз мы с Амо спали в одной комнате вместе. Мы были слишком взрослые для ночевок, но я не знала, куда еще пойти.
– Конечно, – медленно сказал он, критически оглядывая меня.
Я забралась под одеяло.
– Я лягу на краю.
– Не переживай. Я все равно не могу заснуть. Слишком много адреналина.
Я кивнула.
– Ты должен снова играть в видеоигры, как раньше, понимаешь?
– Завтра я собираюсь разорвать байкеров в клочья. Это единственное развлечение, в котором я нуждаюсь, – пробормотал он.
Я закрыла глаза, надеясь, что Амо скоро вернется к своему прежнему облику, но в глубине души я знала, что ни один из нас не сможет вернуть то, что было потеряно.
Я почти не спала, так что уже проснулась и вернулась в свою комнату, когда мама постучала в мою дверь рано утром на следующее утро. Большую часть ночи мои мысли крутились вокруг Мэддокса и моей семьи.
– Войдите, – сказала я, садясь в постели.
Ночь была наполнена болью в моей спине и неуверенностью в сердце.
Мама уже была одета в тонкое вязаное платье, и, в отличие от вчерашнего, ее глаза были ясными. Никаких признаков слез. Она выглядела решительной, словно пришла спасти нашу старую семью в одиночку. Она держала что-то в руке, когда направилась ко мне и присела на край кровати.
– У меня есть кое-что для тебя, – сказала она.
Я была рада, что она не спросила, как прошла моя ночь. Она, вероятно, могла догадаться, что я почти не спала. Я надеялась, что Амо не скажет ей или папе, что я была слишком напугана, чтобы спать в своей комнате. Сегодня ночью я останусь сильной, несмотря ни на что.
Она погладила меня по волосам, как делала, когда я была маленькой девочкой, а затем раскрыла ладонь, демонстрируя каффу в форме полумесяца из белого золота, усыпанную бриллиантами.
Мои глаза расширились.
– Это прекрасно.
Я осторожно коснулась своего уха. Она все еще была нежной, но я старалась не прикасаться к ней.
– Пока ты не решишь исправить ее, ты можешь покрывать ее красивыми украшениями.
Я взяла в руки каффу.
– Не думаю, что смогу это исправить. Это хорошее напоминание о том, что я ничего не должна принимать, как должное. – я подняла каффу. – Не поможешь надеть?
Я все еще не осмотрела рану, но мне пришлось бы это сделать, если бы я надела каффу сама.
Мама придвинулась ближе, затем очень осторожно приложила каффу к моему уху. Я сдержала дрожь, когда украшение коснулось моего все еще нежного уха.
– Хорошо, что у тебя в ухе много дырок.
Я рассмеялась. Я все еще помнила, как папа не одобрял то, что я прокалывала ухо, но я всегда носила только элегантные маленькие бриллианты, так что в конце концов он смирился с этим.
– Как это выглядит? – я спросила.
Мама просияла.
– Совершенно потрясающе. Иди, посмотри сама.
Я вылезла из кровати и взглянула на свое отражение. Каффа идеально прикрывала мою отсутствующую мочку уха. Я коснулась ее и улыбнулась. Таким образом, я могла бы сохранить напоминание, но выбрать, когда я хочу представить это миру.
Я повернулась к маме.
– Как тебе удалось купить украшение так быстро? Пожалуйста, только не говори мне, что папа пригрозил каждому ювелиру в Нью-Йорке, чтобы получить украшение, как можно скорее.
Мама хихикнула.
– Нет, нет. Я действительно начала каффу, когда... когда мы узнали, что произошло с твоим ухом. – она произнесла это так, будто я попала в аварию, которая стоила мне мочки уха, а не то, что мстительные байкеры отрезали ее и отправили моей семье. – Но твой отец пригрозил бы им всем за тебя, если бы это было необходимо. Он сделает ради нас все, что угодно.
– Я знаю, – ответила я. – Я не виню его, ты же знаешь. Пожалуйста, не говори мне, что вы с папой поссорились из-за меня.
Мама встала и подошла ко мне. Она коснулась моей щеки.
– Я ужасно боялась за тебя. А твой отец винил себя. Я видела, как сильно он ненавидел себя за это. Но я с ним не ссорилась. Мы все часть этого мира. Твой отец пытается защитить нас от этого в меру своих возможностей.
– Я всегда знала, что он спасет меня. И никогда в этом не сомневалась.
– Он почти не спал. Он и каждый солдат в его команде искали тебя день и ночь.
Слезы навернулись мне на глаза, но я не позволила им пролиться. Мне не нравилось плакать, даже перед мамой.
Мама тоже боролась со слезами. Она коснулась моей руки.
– Твой отец сказал, что один из байкеров сообщил ему о местонахождении клуба.
Я кивнула.
– Мэддокс.
Между нами воцарилась тишина, пока мама искала мои глаза. Мой голос без эмоций, даже я могла это сказать. Я прочистила горло.
– Мы с ним сблизились во время моего плена.
Мама не показала своего шока, если и почувствовала его. Было приятно рассказать ей об этом. Если кто и мог понять, то она. Мама верила в любовь вопреки всему, в настоящую любовь. Она научила и меня верить в это. Я цеплялась за Джованни, отчаянно надеясь, что то, что у нас было, волшебным образом превратится во всепоглощающую любовь, которую мама и папа переживали на моих глазах каждый день.
Я боялась, что теперь нашла это: любовь, от которой у тебя перехватывает дыхание, которая причиняет почти такую же боль, как и доставляет удовольствие. Это любовь, в которой я не была уверена, что должна стремиться к ней.
– Ох, Марси, – сказала мама, словно она могла видеть все мои мысли.
– Я хотела использовать его, чтобы он помог мне сбежать, и он в основном помог мне...
– Но ты влюбилась в него?
Влюбилась. Я никогда по-настоящему не понимала этого термина, словно любовь была чем-то таким же неизбежным, как сила тяжести. Словно она хватала тебя и тащила за собой вниз. С Джованни это был логичный выбор. Но то, что мы с Мэддоксом имели, бросало вызов логике. Это шло вразрез со всем, во что мы с ним верили. Это шло вразрез с разумом, против убеждений моей семьи.
– Папа никогда бы этого не позволил. Только не с байкером. Не после того, что сделал Мэддокс.
Мама задумчиво наклонила голову.
– Думаю, что последнее является большей проблемой. Что насчет тебя? Можешь ли ты простить Мэддокса за, сделанное? За твоё похищение? За то, что позволил другим причинить тебе боль?
Это вопрос, который я часто задавала себе, уже во время плена и тем более в течение нескольких часов после побега. Мое сердце и разум находились в противоречии. Я не хотела прощать его, но мое сердце уже простило. Но я не из тех, кто действует импульсивно. Я обдумываю, взвешиваю все «за» и «против».
Любовь не так работает. Но, если любовь Мэддокса ко мне или моя любовь к нему ядовита, я предпочла бы найти противоядие, как можно быстрее.
– Если ты вынуждена так долго думать об этом, он действительно должен много значить для тебя. Но, пожалуйста, не забывай, что доверие основа рабочего брака.
Мои глаза расширились.
– Мам, я никогда ничего не говорила о том, чтобы выйти замуж за Мэддокса.
Тогда я поняла, что от меня ожидали бы именно этого – выйти за него замуж. Мои отношения с Джованни терпимыми, потому что он был моим женихом, и дата нашей свадьбы была назначена. Последовавший скандал после нашего разрыва был ничем по сравнению с волнами, которые могли бы создать отношения с Мэддоксом. Даже если бы меня не волновала негативная реакция на мою репутацию, я должна подумать о том, что это сделает с моей семьей. Но даже отношения с Мэддоксом казались невозможными в этот момент. Я не могла понять, как мы могли бы наладить это в будущем.
– У тебя не так много времени на принятия решения, любимая, – тихо сказала мама. – Ты знаешь, что твой отец запланировал для байкеров, которых он поймал.
– Я знаю, – ответила я. – Дядя Маттео заберет меня и отвезет в тюрьму Фамильи.
Мама поджала губы.
– Твой отец упомянул об этом. Не думаю, что это хорошая идея противостоять человеку, который сделал это с тобой.
Я улыбнулась.
– Не переживай, мам. Роли поменялись. Я больше не в их руках. Я не сломаюсь сейчас, не после нескольких недель плена.
– Я в этом не сомневаюсь. Я поражаюсь твоей силе. – она сделала паузу. – Если ты когда-нибудь захочешь поговорить о, произошедшем между тобой и Мэддоксом, я здесь, ты же знаешь это, верно?
Я кивнула.
– Все видели мое видео?
– Многие, – честно призналась мама. —Твой отец перепробовал все, чтобы удалить его, и в конце концов он это сделал.
– Интернет никогда не забывает, – сказала я.
Подумать только, что я потратила часы, мучаясь над идеальной картинкой для Инстаграма. В конце концов мне пришлось бы посмотреть видео и столкнуться с возникшим скандалом в своих аккаунтах в социальных сетях. Но не сейчас.
– Тебе нечего стыдиться. Они заставили тебя, и ты выглядела гордой и великолепной, несмотря на ситуацию.
– Это был не мой выбор, – согласилась я. – Но я спала с Мэддоксом. Не потому, что он заставил меня, и даже не потому, что я надеялась, что он поможет мне сбежать, если я пересплю с ним, а только потому, что в тот момент я хотела этого.
Я хотела сбросить этот груз с души.
На секунду мама не смогла скрыть своего шока, но потом кивнула.
– Я думала, что такое может произойти, но надеялась, что ошибаюсь.
Я поджала губы.
– Потому что я должна была остаться девственницей до замужества.
Мама покачала головой.
– Меня это не волнует, Марси.
Я не была уверена, действительно ли мама это имела в виду. За годы мало, что изменилось. Возможно, папа отменил традицию кровавых простыней, как только я приблизилась к брачному возрасту, но многие люди все еще следовали старым обычаям. Теперь это выбор невесты, а не обязанность, которой она должна подчиниться. Но мало у кого из девушек хватало смелости отказаться от традиции кровавых простыней, а те, кто отказывался, их часто считали шлюхами, которые не хотели рисковать, раскрывая свои распутные замашки. Иногда выбор не был таковым до тех пор, пока общество считало правильным только одно решение.
– Но папу волнует.
– Твой отец предпочел бы, чтобы ты ушла в монастырь и вообще никогда не связывалась с парнями.
Я сдержала улыбку.
– Но он принял Джованни.
– Он знал, что ему придется отпустить тебя и позволить тебе стать взрослой. Когда ты выбрала Джованни, он терпел его, потому что он его знал, и...
– Мог контролировать.
Мама пожала плечами.
– Твой отец любит контроль.
– Мэддокса не так легко контролировать. Примет ли его когда-нибудь папа?
– Я не знаю. Возможно, на на это потребуется времени и большой работы со стороны Мэддокса. Возможно, тебе пока не стоит говорить своему отцу, что ты переспала с Мэддоксом. Это только все усложнит.
– Ты действительно думаешь, что он ничего не подозревает?
– Ох, я уверена, что он подозревает. Но твой отец слеп, когда дело доходит до того, что ты становишься женщиной.
– Мужчины.
Мама коснулась моей руки.
– Вы использовали защиту?
Потребовалось мгновение, чтобы понять, что она имела в виду, и жар прилил к моим щекам.
– Нет, – призналась я.
Мама кивнула, сглотнув.
– Я принесу тебе тест на беременность сегодня, а потом ты сможешь пройти его на случай, если у тебя будет задержка.
Мои месячные должны были начаться со дня на день. У меня не постоянный цикл, так что трудно сказать.
– Спасибо, мам.
Моя жизнь всегда была тщательно спланированной конструкцией, сложной сущностью, которую я годами структурировала и строила. Теперь я поняла, что это был всего лишь карточный домик. Я всегда думала, что в мой план на будущее встроено достаточно мер безопасности, чтобы даже несколько пропавших карт не разрушили карточный домик. Конечно, я никогда не думала, что кто-то ворвется в мою жизнь и разрушит мой карточный домик на мелкие кусочки. Все мои хитроумно продуманные планы на будущее внезапно оказались на грани развала.
Я любила Мэддокса, любила его так сильно, как всегда, мечтала любить кого-то, желала его так сильно, как надеялась. Мои мысли вращались вокруг него так, как я никогда раньше, и уж точно не с Джованни. Я любила его, но я также любила свою семью. Как можно сравнивать одну любовь с другой? Как можно сравнивать это друг с другом? Я не могла. Я не могла отказаться от Мэддокса. Я не могла бросить свою семью.
Я вновь уставилась на каффу.
Я бы предоставила Мэддоксу выбор сегодня, невозможный выбор, тот, который определил бы, был ли у нас вообще шанс, выбор, который мог бы разорвать мое сердце надвое.
Глава 19
Моя голова раскалывалась от боли, когда я пришел в себя. Я не был уверен, сколько сейчас времени. Я слышал шарканье вокруг себя и хриплое дыхание. Со стоном я заставил себя открыть глаза, несмотря на агонию, которую это вызвало.
Сырые стены. Вонь сырости и плесени, мочи и крови. Я в подвале, в камере пыток Витиелло, без сомнения.
– Наконец-то проснулся, хах? – пробормотал Коди.
Я повернул голову и понял, что привязан к стулу. Я попытался опрокинуть его, но ножки были прикреплены к полу. Конечно, Витиелло обо всем подумал.
– Это твоя вина, – прорычал Эрл.
Он и Коди сидели на стульях слева от меня, а рядом с ними сидел Смит, перспектив. Он выглядел довольно плохо, из двух ран на ноге и боку текла кровь. Но я был только рад, что вместо него был не Грей.
– Как долго мы здесь находимся?
Коди плюнул в мою сторону, но плевок приземлился в нескольких сантиметрах от моих ботинок.
– Достаточно долго, чтобы я дважды сходил в штаны, мудак.
Эрл смотрел на меня свирепыми глазами.
– Если бы ты послушал меня и обменял Марселлу на Витиелло, мы были бы теми, кто подвергал бы пыткам. Но ты не мог насытиться, – прорычал я.
– Не упоминай имя этой шлюхи!
Я отрицательно покачал головой.
– Надеюсь, что Витиелло очень скоро начнет нас пытать. Нет ничего хуже, чем находиться в одной комнате с вами, двумя мудаками.
– Он убьет меня последним, так что я увижу, как ты умрешь медленно и мучительно, – сказал Эрл с мерзкой ухмылкой.
– Грей? Ты его видел?
– Трус сбежал. Он мертв для меня. В любом случае, он долго не протянет один. Витиелло вскоре его поймает.
– Это твоя работа охранять его. Вместо этого ты спасал свою собственную задницу и побежал наверх.
Тяжелая дверь застонала.
– Вот дерьмо, – сказал Коди. – Пожалуйста, Боже, сохрани меня.
Я послал в его сторону веселый взгляд.
– Ты действительно думаешь, что Бог будет благосклонен к тебе?
В помещение вошли Амо и Лука Витиелло. Один взгляд на них, и я понял, что не умру сегодня, даже если буду умолять.
В меня стреляли, кололи, жгли, я переломал бесчисленное количество костей в несчастных случаях.
Я не боялся боли или смерти, но я знал, что у Витиелло есть способы заставить даже закаленных мужчин заплакать по своей мамочке.
– С Марселлой все в порядке? – я спросил.
Эрл фыркнул.
Амо подошел ко мне и ударил кулаком в ребра и живот.
– Никогда больше не упоминай о ней.
Я кашлянул, затем ухмыльнулся.
– Так ты теперь заменяешь отца в качестве главного палача?
– Нет, – сказал Лука низким голосом, который мог бы заставить меня наложить в штаны, если бы я не слышал его раньше. – Я позабочусь и разберусь с каждым из вас. Но у нас достаточно времени, чтобы Амо и мой брат тоже получили свою возможность.
Амо подошел к столу с инструментами, которых я раньше не замечал.
– О боже, – захныкал Коди, когда Амо поднял зубцы.
Я собрался с духом, молясь, чтобы у меня хватило сил не молить о пощаде.
Может, у меня хватит смелости откусить себе язык. Закрыв глаза, я вспомнил Марселлу. Образ, достойный моих последних мгновений.
Я редко прикладывала столько усилий к тому, чтобы появиться на вечеринке или светском мероприятии, как сейчас, наблюдая, как Эрл Уайт умирает жестокой смертью. Я купила черные кожаные брюки и красную шелковую блузку после разрыва с Джованни, но у меня так и не было возможности надеть ни то, ни другое. Сегодня тот самый день.
Мои руки дрожали, когда я надела свои черные лакированные лабутены. Я согнула пальцы, желая, чтобы они перестали дрожать. Сделав глубокий вдох, я открыла дверь и направилась к выходу.
Мама ждала меня в вестибюле. Ее глаза наполнились непролитыми слезами и беспокойством. Она взяла меня за руку, заглядывая в глаза.
– Ты уверена?
Она не пыталась отговорить меня от встречи с моими похитителями, но я видела, что ей почти плохо от беспокойства. И все же я нуждалась в этом, чтобы действительно примириться со всем, произошедшим. Валерио был у тети Лилианы, так что он не станет свидетелем нашей суматохи. Держу пари, он и наш двоюродный брат Флавио не говорили бы ни о чем другом, кроме похищения и того, что в любом случае случится с моими похитителями. Наши родители всегда думали, что мы ничего не замечаем и что они могут защитить нас.
– Безусловно. Я хочу быть там. Хочу показать им, прежде чем они умрут, что я сильнее, чем раньше.
– Так и есть. Я так горжусь тобой, Марси. Ты настоящий воин. В тебе сила твоего отца.
– И твоя. Я знаю истории о том, как ты рисковала своей жизнью ради отца, как ты отправилась на вражескую территорию, чтобы помочь своему младшему брату. Твоя свирепость более утонченна, чем у папы, но она все равно есть.
Мама с трудом сглотнула, но слезы все равно полились.
– Покажи им свое истинное лицо.
Я кивнула с твердой улыбкой, прежде чем направиться на улицу.
Дядя Маттео ждал меня в своей машине на подъездной дорожке, и я опустилась на пассажирское сиденье рядом с ним. У него также был байк, на котором он обычно приезжал к нам домой, без Джианны и Изабеллы. Это единственное, что у них с Мэддоксом общее. И даже Амо, который изредка участвовал в гонках по грязи. Я поймала себя на том, что представляю, как они могли бы однажды отправиться вместе на прогулку на байках, и мне сразу же захотелось влепить себе пощечину. Эти люди смертельные враги. Ничего не изменится.
Маттео вгляделся в мое лицо. Хотела бы я, чтобы макияж мог скрыть мое смятение, как это было с пятнами, но Маттео, вероятно, мог ясно их видеть.
– Ты готова? – осторожно спросил Маттео.
Он, как и многие другие, не колеблясь рисковал своей жизнью ради меня. Я могла только представить, как Изабелла боялась за своего отца, как, должно быть, волновалась тетя Джианна. Мне было трудно выразить ту благодарность, которую я испытывала к ним, а также к солдатам, которых я даже не знала.
– Да. Это моя битва, и я не уклонюсь от нее, – твердо произнесла я.
Маттео усмехнулся.
– Это моя крутая племянница.
Я улыбнулась, но постепенно в моей голове возник еще один вопрос, который я еще не успела полностью обдумать.
– Сколько людей погибло в попытке спасти меня?
Маттео внимательно посмотрел на меня.
– Ты должна поговорить об этом со своим отцом.
– Маттео, – сказала я раздраженно. – Я больше не маленький ребенок. Я могу справиться с правдой, и нуждаюсь в ней.
Маттео кивнул. Он, в отличие от папы со мной, позволял своей дочери Изабелле больше свободы и рассказывал ей то, что папа всегда пытался от меня скрыть.
– Трое мужчин погибли.
Я сглотнула. Моя жизнь стоила не больше, чем их, но они пожертвовали ею ради меня.
– Они знают о риске, когда становятся членами мафии, и наши битвы с байкерами стоили жизни гораздо большему количеству людей. Это не твоя вина.
Возможно, и не моя, но я все равно чувствовала себя виноватой.
– Я хочу выразить свои соболезнования семьям погибших. Они должны знать, что я сожалею об их потере и понимаю их скорбь.
– Ты повзрослела.
– Думаю, что это естественно.
– Нет, я имею в виду, пока тебя не было.
– Что-то подобное меняет взгляд на жизнь, – тихо сказала я.
– Именно.
Маттео остановился перед складом в промышленной зоне. Я никогда здесь не была, но до сегодняшнего дня мне не разрешали присутствовать на каких-либо делах Фамильи, не говоря уже о пытках.
Маттео вышел из машины, но я еще немного посидела. Это непросто по двум причинам. Эрл Уайт.
...и Мэддокс.
С тех пор, как я видела его в последний раз, прошло меньше двадцати четырех часов. Моя первая ночь на свободе, наполненная небольшим количеством сна и еще большим количеством кошмаров. Я жила привилегированной жизнью до того дня, когда Мэддокс вырвал меня из моей зоны комфорта. Теперь я изменилась. Из-за боли и унижения, которые я пережила, но также и из-за моих чувств к Мэддоксу. Чувств, которых я боялась. Моя жизнь была бы проще, если бы я забыла их, забыла его. Если бы я позволила папе и Амо убить Мэддокса. Таким образом, выбор был бы вырван из моих рук.
Маттео бросил на меня обеспокоенный взгляд. Я застыла в машине, уставившись на огромное здание, будто оно означало мою гибель.
Не мою судьбу.
Это стало бы моим окончательным освобождением. Мои ладони стали липкими, когда я последовала за Маттео к стальной двери. Прежде чем открыть ее, он еще раз повернулся ко мне.
– Мэддокс Уайт, ты хочешь его смерти?
Я была ошеломлена прямотой Маттео, но мне не следовало удивляться.
