Текст книги "Книга Снов"
Автор книги: Константин Бояндин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 49 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]
Константин Бояндин
Книга Снов (Шамтеран IV)
Часть 1. Страна цветов
1. День рожденияЛас. Вантар-Лан, Тессерон, Неиверин 13, 51 от пришествия, 1288 В.Д., 9:45
Куда ни глянь, повсюду океан – изумрудный, величественный, спокойный. Женщина оглянулась – океан со всех сторон. Небо – пронзительно-синее, краски его всё ещё ярче тех, что были там, дома. Далеко-далеко.
Под ногами – ничего. Гладь воды – метрах в ста внизу, отсюда видно многое. Женщина заметила скользнувший в глубине силуэт – кит – и хлопнула в ладоши.
Пол и стены проявились, и перестало казаться, что она висит в воздухе. Морской воздух сменился домашним – слабый аромат роз, мебель, обстановка. Но то, что только что было вокруг, не было всего лишь иллюзией. По словам создателя этой техники, это перенос. Не изображение.
– Вейс, – позвала женщина. – Не стой под дверью, входи.
Дверь бесшумно приоткрылась. Комнаты обставлены так, как они были обставлены дома. Столетия её предки жили в замке, созданном природой – множество естественных пещер. Конечно, со временем всё было благоустроено и отделано, но всегда, в каждой комнате, оставалась часть стены или потолка в первозданном виде. Чтобы не забывалось.
Вот и здесь – то же самое. Воссоздать обстановку было нелегко, ох как нелегко.
– Вы смотрели на океан, госпожа? – Вейс коротко поклонилась у входа. В её руках – праздничный тефан. Три куска ткани, три шёлковых полосы. Лёгкие – но плотные. Давно их не вынимали из шкафа. Очень давно.
Женщина кивнула. Она невысока – так уж родилась, меньше ростом всех своих родственников. Очень тёмная кожа, почти чёрная – чёрные же волосы, почти чёрные, глубоко посаженные глаза, круглое лицо. Стройная и гибкая, время ничто не изменило.
Служанка, так она себя называла в этих комнатах, тоже невысока. Матери трудно было найти служанку – не подобает, чтобы прислуга была выше ростом хозяев. Та, что прислуживает лично дочерям. И вот судьба послала им Вейс – из далёких северных земель. Стройная, ниже ростом своей госпожи, бронзовокожая, с глазами цвета золота. И до сих пор говорит с акцентом.
– Ваш день, госпожа, – тихо напомнила Вейс. – Разрешите помочь?
Женщина кивнула, легко провела по повседневному тефану, в который одевалась сама, и чёрная ткань змейкой скользнула вокруг, улёгшись вокруг ступней. Под ней почти ничего. Поначалу она стеснялась, когда служанка помогала ей одеться. Пока не получила внушение от матери.
Вейс заметила тонкий косой шрам – там, где сердце. Губы её дрогнули. Женщина проследила за её взглядом и посмотрела на шрам. Не изменившись в лице, она осторожно потрогала его.
– Вот как, – она прикрыла глаза. – Пусть. Помоги мне, Вейс.
* * *
Они стояли перед зеркалом. Смотрели на самих себя с улыбкой.
– Готовить праздничный ужин, госпожа? Мне…
– По имени, Вейс, – мягко перебила её женщина. – По имени.
– Я не могу. В день вашего рождения не могу, госпожа. Простите.
– Сколько мне лет? – спросила женщина, глядя в глаза отражению Вейс. Служанка отвела взгляд.
– Вы запретили говорить о возрасте, госпожа.
– Неважно. Сегодня можно. На сколько я выгляжу, Вейс? Только честно.
– Госпожа, – Вейс посмотрела в глаза её отражению. Затем, почти одновременно, они повернули головы и встретились взглядом. – Мне кажется, что вам столько же, сколько было в тот день. Восемнадцать. Только не сердитесь.
– Я не сержусь, – женщина улыбнулась, взяла Вейс за руку и вновь посмотрела в зеркало. Служанка права. Восемнадцать. Ни морщин, ни других признаков возраста. Ничто не болит, кожа так же молода, как и прежде, и «луна» приходит исправно. Всё, как и было. Никто не поверит, что…
– Сколько мне лет, Вейс? Только по имени, пожалуйста.
– Сто… – Вейс не сразу сумела выговорить. – Сто один год, госпожа… Лас. Вам… тебе сегодня исполняется сто один год, через три часа.
– А тебе?
– Через две недели мне будет сто три, – прошептала Вейс. Она тоже выглядит на двадцать лет, как в тот день. Ничто не изменилось. Ни болезни, ни другие признаки старости её не тронули.
– Идём, – Лас сжала её локоть. – Приготовим ужин вместе. А потом я покажу тебе кое-что. То, что ты не видела.
– Я? – Вейс улыбнулась. – Я всё время с вами, госпожа… прости, Лас. У тебя от меня есть секрет?
– Есть, – подтвердила Лас. – Увидишь. Идём!
– В праздничной одежде, Лас! Так нельзя… на кухне…
– Ты хочешь со мной поспорить? – улыбнулась Лас. – Идём. Найди мне фартук.
– Пришло письмо, Лас, – Вейс явно не решалась сообщить об этом сразу. – Утром появилось в ящике.
Лас покачала головой. Интересно. Кто именно мог оставить его?
– Читай, – распорядилась она. Нет, не распорядилась – попросила.
«Дорогая бабушка, – Вейс подняла взгляд на хозяйку. Та улыбнулась, прикрыла глаза и кивнула – продолжай. – Дорогая бабушка, мы очень сожалеем, что опоздаем на два часа к твоему дню рождения! Пожалуйста, не сердись, мы обязательно будем!»
Бабушка. У неё нет своих детей, но почти полсотни других зовут или звали её бабушкой. Многие уже сами бабушки и дедушки. Но никогда не забывают ту, что воспитывала их, играла с ними, обучала, что это за мир и как в нём жить.
Тессерон. Так она сама назвала это место. Страна Цветов.
Планета, менее всего напоминающая её родную. И сейчас здесь три жителя, три пришельца. Лас, Вейс и кот, Принц, который давным-давно сбежал жить на воле, и возвращается хорошо если раз в год. Старичок, подумала Лас. Только его не щадит время.
Воздух, пригодный для дыхания. Вода, пригодная для питья. И всё остальное – другое, но хорошо уживающееся с пришельцами. Оба здешних континента изменились до неузнаваемости за прошедшие полвека. Теперь это действительно страна цветов.
Лас поднесла конверт к носу, принюхалась.
– Тесан и Эверан, – заключила она. – Писала Тесан.
Вейс взяла конверт, тем же жестом поднесла к носу. Она ничего особенного не почуяла. Обоняние у хозяйки намного сильнее. Тесан и Эверан – правнук и правнучка самой Вейс. Но когда рядом Лас, внуки забывают про настоящую прабабушку. Если честно, это немного обидно.
– Значит, они приедут на час-два раньше срока, – заключила Вейс. – У нас осталось пять часов, Лас. Идём на кухню!
Через два часа всё было готово. Остальное – уже дело техники. Техника закончит то, что начато и сбережёт угощения для гостей. Лас поначалу не очень одобряла такое изобилие техники, но…
Но удобно. Очень удобно. Руки и ноги слушаются, как и восемьдесят лет назад, но иногда кажется, что они отказывают. Это не более чем иллюзия, самовнушение. Если позвать доктора, он скажет то же самое. Но лучший доктор из всех уже двадцать лет как ушёл. За черту. За границу. Лас не может сказать «умер». Язык не поворачивается – она давно осознаёт, что смерти в подлинном понимании нет.
– Лас? – Вейс подхватила её. Моментальное головокружение – такое случалось с Лас частенько. – неопасно, но неприятно. Случается, когда Лас нервничает, или очень сожалеет о чём-то. – Всё в порядке? – Вейс осторожно отобрала у хозяйки нож – Лас чудом не порезалась. – Сядь, пожалуйста.
– Со мной всё хорошо, – возразила Лас немедленно. – Сейчас всё пройдёт.
– Вот, – Вейс протянула стакан воды. – Посиди. Чай, не десять лет уже!
– Кто бы говорил, – проворчала Лас и обе рассмеялись. Эта пара реплик никогда не приедалась.
– Сначала шрам, – Вейс села на соседний стул. – Теперь это. Всё в порядке? Ты уверена?
– Кто-то из родственников, – Лас прижала ладонь к месту, на котором, скрытый тефаном, выделялся шрам. – Умер кто-то из моих родственников. Я привыкла, Вейс. Ещё минутка, и мы пойдём, куда я обещала.
Лас и Вейс, плато Аф-фари, летний домик, 12:20
Вейс по-прежнему побаивается техники. Её внучатый племянник лично проследил, чтобы у бабушек всё было под рукой. Всё лучшее. Техника дошла до немыслимых чудес – немыслимых лето сто назад. Вот в чём они сейчас приехали? Автомобиль? Но умеет летать. Самолёт? Но способен идти по морю. Корабль? Но может доставить в ближний космос, если захочется.
Лас однажды захотела. И никогда более не совершала такие полёты одна. Там оказалось страшно. Наверху, где звёзды холодные и колючие, где косматое Солнце немилосердно сияет в зыбкой пустоте. Не для людей это, не для людей.
– Спать, – Лас провела ладонью по ручке – по изображению ручки. Автомобиль не имеет выступающих частей. То есть, прячет их, когда в них нет нужды – вбирает, втягивает, неясно, как это назвать. – Мы скоро будем.
Шестнадцатый год у них эта модель, и с каждым годом Лас всё сильнее ощущает, что это – живое и мыслящее существо. Именно существо, а не машина. Мерстеринн – тот самый племянник – пытался поначалу убеждать, что машину нужно иногда менять, что не все обновления доступны для этой линейки… но бабушки в один прекрасный день наотрез отказались. Пусть. В сопроводительной документации сказано: гарантийный срок службы основных систем – двадцать пять лет в автономном режиме и двести пятьдесят при условии ежегодного техобслуживания. Вот и посмотрим, сказала тогда Вейс, так ли это. Все три тогда долго смеялись. А Лас тем вечером попыталась представить, каково это – просыпаться, смотреть на себя, ничуть не изменившуюся, и осознавать, что тебе – триста с чем-то лет. Что все, кого знала и помнила, давно уже ушли. Что в тебя или не верят, или считают осколком прошлого, музейным экспонатом. Лас долго плакала той ночью. Вейс хотела прийти – она всё чувствует – но Лас не впустила её.
– …Лас, – Вейс вновь успела подхватить её. – Мне это очень не нравится! Я вызываю доктора!
– Нет, – Лас. Достала из кармашка пузырёк. В нём – флуоресцирующие, ярко-жёлтые таблетки. Конфетки, на самом деле. Они вкусные, но… Лас терпеть не может таблеток. Но иногда… Лас отправила одну конфетку в рот. Скривилась, хотя очень вкусно. Вторая конфетка будет горчить – знак, что лишняя. От третьей уже может попросту стошнить. Чудеса современной медицины. Выпить слишком много лекарств очень, очень трудно.
– Так-так, – Вейс посмотрела на неё недобро. – Ты должна была пить их уже вторую неделю. И опять не пила!
– Я не люблю лекарств, – сухо пояснила Лас. – Ты знаешь. Всё, прекращай ворчать! Подумаешь, старше меня на два года!
И они снова рассмеялись. Мне тоже хочется вести себя так, как вела себя бабушка, подумала Лас. Иногда очень хочется.
– Вот здесь, – они поднялись по тропинке, обвивавшей холм. Здесь растёт то, что Лас любит больше всего. Розы. Сто один вид роз. Каждый год Лас добавляет новый сорт. Где-то там, в невероятно далёком отсюда доме, эти розы сделали ей состояние. Но Лас равнодушно относится к славе, богатству и всему такому. Нет, не то слово. Не равнодушно. Без раболепия. Они служат ей, а не она – им. – Возьми, – Лас протянула ключик. Маленький, изящный золотой ключик. – Войди.
Вейс смотрела на домик и на лице её проступало потрясение.
– Я так часто бываю здесь… почему я это не видела? Лас, как тебе удалось?
Лас пожала плечами, скрывая улыбку. Вейс не сразу смогла отвести взгляд от лица хозяйки. Открыла… и ахнула.
…Лас долго старалась. Осторожно узнавала, как выглядел дом Вейс, что где находилось. Несколько раз даже съездила туда, откуда Вейс родом. Тесан и Эверан с восторгом приняли идею воссоздать дом своей прабабушки. И ни словом, ни намёком не выдали тайну. Три с половиной года они готовили всё это. Хотели к столетию… но сто лет Вейс отметила дома, на родине, не в Стране Цветов. У её детей тоже появилась привычка жить долго и не болеть. Почти две сотни родственников на столетнем юбилее – многие ли способы похвастаться этим?
А потом… потом как-то забылось. Стоял себе домик и стоял. Ни сто первый, ни сто второй год Вейс не праздновала. Так, посидели вместе с Лас и внуками, выпили немножко вина, и всё.
– …Я не знаю, как ты это сделала, – Вейс вышла наружу минут через двадцать. Молча обняла Лас, долго не отпускала. – Но… спасибо, Лас! Спасибо!
Вейс убежала на кухню своего нового старого дома, и минут через пять позвала хозяйку. Нет, теперь уже гостью. Нет, поправила себя Вейс. Подругу. Сестру. Уже давно нет ни «госпожи», ни «служанки». Всё давно изменилось. Ей сейчас почти сто три, а кажется, что немного за тридцать. Самый счастливый возраст – и он остался. В голове. Всё в голове у человека, и старость начинается там, а не в теле. Тело всего лишь подчиняется разуму, который решил – пора постареть.
– Это всё настоящее, да? – Вейс пила чай, вместе с Лас, а сама осматривала обстановку. Как Лас это узнала?! Кто ей сказал? И как смогла построить это, ведь Вейс теряла её из виду не более часа-другого в день.
– Всё настоящее, – подтвердила Лас. – Всё оттуда.
– Мой день рождения мы отметим здесь, – решила Вейс. – А потом съездим ко мне домой. Туда. И не смей возражать.
– Не смею, – Лас улыбнулась. – Замечательный чай. Я и…
– Бабушка Вейс! Бабушка Лас!
Вейс вздохнула, напустила на лицо строгое выражение.
– Входите, – позвала она. – Не забудьте про коврик!
Никогда они не вытирают ноги. Вот и сейчас не вытрут. Хоть кол им на голове теши.
Тесан и Эверан. Настолько похожи, насколько могут быть похожи мальчик и девочка. По телефону прекрасно изображают друг дружку. Великое Море, подумала Лас, им уже двадцать два. А я только сейчас вижу, что они уже взрослые…
На этот раз близнецы вначале бросились к Вейс. Той это очень понравилось. А как обижается, если вначале бегут к Лас! Обижается, как маленькая, дуется потом весь вечер.
Лас подняла руку, ладонью вперёд, и близнецы замерли.
– Ведите себя прилично, – строго заметила она.
Близнецы отступили, лица их стали серьёзными, и – поклонились. Так, как должно кланяться своей няне, если она – из знатного рода. Кое-чему всё-таки они сумели обучиться.
– Совсем другое дело, – сухо заметила Лас, но глаза её улыбались. – Всё, негодники. Можно!
Ух! Железная хватка! Нельзя так обнимать, так и задушить недолго!
* * *
Близнецы привезли продукты – как всегда – и успели уже всё выгрузить. В Стране Цветов вся крупная жизнь обитает в океанах и морях. На суше – царство насекомых, пауков и всего подобного. От их вида иногда бросает в дрожь, но… официально, Страны Цветов нет. Случайно в неё никто не забредёт: мало того, что нужно идти по одной из немногих тропинок, так нужно ещё чётко представлять, куда и к кому направляешься.
Звёздное небо здесь совсем другое. Солнце другое, другая Луна. Воздух отличается по составу, но не настолько, чтобы быть вредным. Микроорганизмы – другие, но не настолько, чтобы люди стали бессильны перед ними. Лас однажды настояла, чтобы все прошли тщательный медицинский осмотр. Все, кто побывал в Стране Цветов. Ничего интересного. Медики не нашли ни одной новой формы жизни, никаких отклонений в метаболизме, в деятельности любой подсистемы организма. А нашли бы – была бы сенсация.
С точки зрения позитивной науки, как любил говорить Доктор, этого места нет и быть не может. Случайностей такого масштаба не бывает. Значит, закономерность, отмахнулась тогда Лас – о природе вещей, да ещё под бутылочку вина, Доктор мог рассуждать без остановки.
Правда, с точки зрения позитивной науки, объяснить их долголетие и внешний вид тоже никто не может. Сто лет – невелика диковина, пересекать трёхзначный рубеж удаётся многим. Но чтобы при этом выглядеть на двадцать, не знать болезней и быть способным производить себе подобных… вот в это никто не поверит.
– Лас! – Вейс потянула её за рукав. – Ла-а-ас! О чём думаешь? Почему не радуешься?
– Радуюсь, – возразила Лас и улыбнулась. – Просто не хотела вам мешать.
– Нам домой пора, – напомнила Вейс. – Ужин ждёт. Поехали?
– Ой, бабушка, давай вначале полетаем! – Тесан схватила её за руку. Ни шапочки, ни аналогичного «украшения» она не носит. Как и брат, впрочем. Сейчас для этого вживляют крохотные, незаметные и никому не мешающие устройства, назначают таблетки. Мази есть какие-то, избавляющие от ограничений организма – чтобы можно было без опаски появляться среди людей, когда в голове луна и ничего более. Куда катится мир, вздыхала Вейс, а Лас только кивала. Да. Куда-то катится. Но они с Вейс придерживаются старых добрых обычаев и старых добрых средств. Внуки не осмеливались над этим шутить. Открыто, во всяком случае. Что они там говорят за спиной – неважно. Подсмеиваются, а как без этого?
– Мы и так полетим, – возразила Вейс. – И вообще, все полёты – после ужина.
– Ну немножко, а? – Тесан поджала губки. Вейс это сразу обезоруживает. – Высоко-высоко! Бабушке Лас это нравится, я знаю!
– Вам опять в космос? – поинтересовалась Лас. Как у них глаза загорелись… – А сами не можете?
– Нам не на чем, – признал Эверан. – А дома не разрешают…
Лас вздохнула.
– Один виток – и домой, – предупредила она. – А мы сыграем, Вейс, правда? В крепость. По старой памяти.
Вейс тяжело вздохнула и кивнула – сыграем. Не может она привыкнуть к мысли, что автомобиль может долететь до Луны, поездить по ней и вернуться назад как ни в чём не бывало. Ну не может, и всё. Хорошо ещё, можно затенить стёкла и не видеть весь тот страх, что по ту сторону.
Бабушки и внуки, Вантар-Лан, Тессерон, 19:30
– Я сделала снимки! – Тесан гордо помахала в воздухе фотоаппаратом. – Не бойтесь, никому не покажу. Что я, маленькая? Ну только те, где нет планеты. Здорово… А на Луну можно будет слетать? Ну пожа-а-а-алуйста!
– Не сегодня. Сегодня я хочу остаться на земле, – Лас привлекла её к себе, поцеловала в щёку. – Здесь лучше, правда.
Ужин прошёл весело. Так весело, что сама Лас не ожидала, даром что их было всего четверо. Сто лет она побоялась отмечать. Всё казалось, что-то случится. Она сама не знала, что именно – уехала от всех, не стала брать телефон, выключила связь в машине. Сидела на скале, на другой стороне планеты, смотрела на океан. Ждала. Но ничего не случилось. А на следующий день прибыли все внуки, и не только они, и отметили на славу. Так, что голова потом болела – Лас давно уже позволяет себе немножко вина, как угощение, но в тот раз перестаралась. Вейс ворчала весь следующий день, хлопотала вокруг Лас и приводила ту в порядок.
Столько людей знают о Стране Цветов, и никто не проболтался, подумала Лас, помогая Вейс убирать со стола. Внуки хотели было всё сделать сами, но бабушки не позволили. Бабушки… Они уже сейчас выглядят моложе правнуков.
Эверан замер, жестом велел сестре умолкнуть – та как раз рассказывала очередную историю из своей студенческой жизни. Подбежал к двери.
– Вы никого не ждёте? – полюбопытствовал он. Бабушки переглянулись и покачала головой.
Эверан приоткрыл дверь. Тотчас же в щели появилась лапа и махнула в воздухе несколько раз.
– Принц! – восхитилась Вейс. – Пришёл, бродяга! Заходи, заходи. Сейчас, я принесу тебе, – и умчалась на кухню. Внуки переглянулись и не выдержали, рассмеялись. Они принимают нас за своих, подумала Лас. И это приятно. Что меня не считают развалиной, и Вейс тоже. Принц подбежал к ней и потёрся о ногу. Хорошо выглядит! Не голодает – вон какие бока. Чистый, ухоженный. Не скажешь, что ему пошёл двенадцатый год. Чем же ты занимаешься здесь?
– Вот, дружок, угощайся! – Вейс поставила тарелочку с мясом возле стола и Принц, с достоинством, подошёл, степенно обнюхал угощение и принялся есть. Уже без степенности, важности и правил приличия. Зачем котам правила приличия?
– Вот все и собрались, – заключила Тесан. – Бабушки! Я вас очень-очень люблю! Вот, – она вынула из кармана две брошки. – Я сама сделала! – вручила одну Лас, другую – своей прабабушке.
– Ох, какая прелесть! – восхитилась Вейс. Лас поддержала. Действительно, прелесть. Тесан с самого детства мечтала стать ювелиром. И вот – стала. И тоже не успели заметить, как. – Спасибо, моя дорогая! Вы останетесь?
– Оста-а-анемся, – пропела Тесан. – Я взяла отпуск. Три дня! А вот ему завтра на работу! – и показала брату язык.
– Я тоже взял отпуск, – пожал плечами внук. – А даже если бы не брал, ничего особенного. Я тут кое-что принёс, – он показал на чемоданчик. – Можно?
Бабушки переглянулись, кивнули. Страсть Эверана – автомобили. А уж такой сложный, как у бабушек… дай ему волю, будет жить с ним в гараже, полировать и настраивать, и никто ему не будет нужен. Ну… кроме бабушек и сестры.
– Что там у тебя? – поинтересовалась Вейс.
– Сюрприз! – Эверан улыбнулся. – Сами увидите. Когда соберётесь на Луну.
Вейс зарычала, не разжимая губ. Конечно, она сердилась не взаправду.
– А я в сад, – Тесан схватила Лас за руку. – Бабушка, покажи мне розы! – Она отпустила руку Лас, отбежала на пару шагов, и почтительно поклонилась. Без усмешки. – Пожалуйста!
– Хорошо, – согласилась Лас. – Идём. Вейс?
– Я приберу тут и подойду, – кивнула та. – Не ждите. Принц, тебе добавки?
Когда это принцы отказывались от добавки?
Лас и Тесан, 20:35
– Прелесть, – в очередной раз восхитилась Тесан. Лас смотрела на неё и в очередной раз видела себя. Казалось, что Тесан говорит её, Лас, голосом. Она и те же цвета в одежде любит, и те же фасоны. Старомодное. Нынче мода на ретро, говорит Тесан, а когда я появилась на выпускном балу в настоящем тефане, это было нечто! Никто глаз отвести не мог! Правда-правда, бабушка! Я же не сделала ничего неправильного? Нет, не сделала. Это действительно был тефан для торжественных случаев…
– Покажи, – попросила Тесан, когда они дошли до сосны. Хотя это не сосна, на самом деле. Непохожая ни на здешние голосеменные (Тесан это слово казалось страх каким смешным), ни на те, что дома. Бабушка Лас когда-то посадила семечко у самого края тропинки, чтобы отметить её – и вымахало дерево-великан. А откуда взялось то семечко, бабушка помалкивает. – Покажи, няня! Пожалуйста!
– Только никаких съёмок, – предупредила Лас. Тесан кивнула, протянула бабушке плоскую коробочку – фотоаппарат в чехле. Лас спрятала его в складки тефана – туда столько всего можно спрятать, кому скажешь – не поверит.
Она нашла свободное пространство между кустами роз. Подальше от тропинки, незачем лишний раз по ней ходить. Жестом велела девушке сесть, сложила ей руки на груди. Уселась сама, спиной к спине. Давно она это не делала, очень давно. И каждый раз казалось – всё, вот сейчас уже не получится.
– Представляй, – велела Лас. – Подробно.
Нужна капля крови. Своей. Уколоть себя – кинжалом, ножом, шпилькой, чем угодно. Кровь должна уйти в землю. И потом…
Лас вздрогнула. Ощутила, что и Тесан тоже вздрогнула. По жилам пробежало тепло, зрение о обоняние обострились. Сейчас… росток проклюнулся из земли. Сколько тысяч раз она видела это, но ощущение чуда никогда не пропадало. Получилось. И сейчас – получилось. Лас захотелось заплакать, и она заплакала. Беззвучно. Научилась за многие годы…
Когда она сумела открыть глаза и поднять голову, перед ней возник крохотный розовый куст. А на нём – семь великолепных небольших цветков, семи цветов радуги.
– Всё, – она поднялась отряхнула колени. Хороша ткань, ничто к ней не пристаёт. Тесан поднялась медленно, не сразу обернулась. Боялась. Но сумела – и ахнула. И бросилась бабушке на шею.
– Спасибо, – шепнула она. – Это тебе, бабушка! Мой подарок!
– И о чём ты думала? – улыбнулась Лас. Тесан заметила следы слёз, но не стала расспрашивать. Умная девочка.
– Сюрприз! – Тесан не сдержалась, показала язык. Лас рассмеялась, вновь посмотрела на кустик. Какой запах…
– Можно я сделаю снимок? – попросила Тесан. – Я только для себя! Честно!
Лас молча вернула ей фотоаппарат. Сейчас накатит слабость. Она всегда накатывает потом, после эйфории. И минут пять всё станет черным-черно, не захочется жить, ничего не захочется. В такие моменты лучше, чтобы не было под рукой ни шпильки, ни тем более кинжала.
Вот сейчас. Вот ещё через минутку. Но слабость и депрессия не пришли. В этот раз – не пришли ни сейчас, ни через пять минут, ни через час.
– Когда будет плохо, – Тесан взяла няню за руку, легонько сжала, – когда не захочется жить, приходи сюда. Обещаешь?
– Обещаю, – Лас ответила не сразу. Тесан засияла. Бабушка Лас редко что-то обещает. Но если уж пообещала… – Стой! Тесан, не надо!
Тесан собиралась пробежать по тропинке. С закрытыми глазами. Так, чтобы заведомо никуда не убежать. Хотя и так понятно, куда ведёт тропинка. Если от сосны в сторону дома – то в пригород Тессегер-Лана. Туда, где их с братом дом. Если от дома в к сосне – то…
То на Сердце Мира. На одну полянку во внутреннем дворце. И появляться там не следует, охрана имеет право стрелять без предупреждения.
– Бабушка, да ничего же не будет! – Тесан немного обиделась. Всё-таки она ещё немного ребёнок, подумала Лас. И хорошо. Я тоже немного ребёнок. Иначе не смогла бы не сойти с ума.
– Вейс идёт, – предупредила Лас и Тесан тут же выпрямилась. С прабабушкой шутки плохи. Рука у неё всё ещё тяжёлая, и отшлёпать может даже сейчас.
– Секретничаете? – Вейс переоделась в праздничное. Так гораздо лучше. – Ох… Лас, это ты? – она заметила кустик. – Великое Море, какая прелесть!
– Мы с няней, – гордо заметила Тесан. – Не бойся, бабушка, он не завянет. Он вообще никогда не завянет! Встаньте рядом с ним, я вас щёлкну!
Бабушки и внуки, полночь
В комнатах Лас нет зеркал. Таких, чтобы из стекла. Только металлические – латунные, специально разыскала в магазинах антиквариата. Лас не терпит стеклянных зеркал и не объясняет, почему.
Внуки убежали в «кинотеатр», так они звали ту комнату – смотреть кино. А бабушки решили побыть вместе. В это время суток Лас всегда сидит у себя. Вейс присоединилась к ней. Лас молча добыла бутылку вина – к большой радости Вейс. Иногда бутылки хватает на сутки, иногда на двое. Пить маленькими глотками, сидеть на балконе и смотреть на море. Никогда не надоедает смотреть на море.
– Скажи, Лас, – Вейс стояла позади, расчёсывала волосы подруге. Вейс это очень нравится. Раньше это была обязанность, а теперь – просто большая радость. Сама она не позволяет себя причёсывать. – Ты ведь думала об этом. Что будет, когда нас найдут?
– Не знаю, – Лас пожала плечами. – Найдут и найдут. – Доктор и Умник долго спорили об этом. Что будет да что будет… Ну будет и будет. Всё равно шила в мешке не утаить. Через сто лет или через двести – найдут, какой ни была бы конспирация. Уйдём дальше, говорил обычно Умник и кивал головой на Странника. А та делала вид, что сердилась и грозилась больно покусать. Она может. Покусать она может как следует.
– Мне вас не хватает, – прошептала Лас и вновь ощутила, что возвращаются слёзы. Вейс присела перед ней, тревожно глядя в лицо. Лас прикрыла глаза, покачала головой – всё в порядке, не беспокойся. Вейс тремя точными движениями закончила делать причёску – три заколки и одна шпилька. И тончайшая, серебристая шапочка – как положено. Красота.
– Может, вернёмся? – предложила Вейс. – Поедем ко мне. Или куда скажешь. Никто не будет искать нас, никому не будет дела.
– Мне там плохо, – Лас прикрыла глаза. – Мне там давно уже плохо.
– Не обманывай, – строго возразила Вейс. – Я же вижу. Последний месяц ты уже думала. Много раз думала.
– О чём это я думала?
– О том, что пора умирать, – еле слышно произнесла Вейс. Посмотрела в глаза Лас… и бросилась на пол, на колени, склонила голову и прижалась ею к полу. Как служанка, сказавшая что-то очень неуместное.
– Встань, – Лас мягко взяла её за плечо. – Пожалуйста, встань. И не делай так больше. И никогда больше не зови меня госпожой.
Вейс медленно поднялась, не веря своим ушам.
– Ты права, – Лас встала, посмотрела на себя в зеркало. Чудо… никто, ни один парикмахер не может причесать так, как это делает Вейс. – Я думала. Много раз думала.
Вейс молча обняла её. Лас расплакалась, уже не в силах сдерживаться. Вейс молча ждала – гладила Лас по голове и ждала. Слова тут не помогут.
Ждать пришлось долго.
– Да, давай съездим, – согласилась Лас, отпустив Вейс и вытерев глаза рукавом. Вопреки всем правилам приличия.. – Ненадолго. На недельку или две.
Вейс хлопнула в ладоши, привлекла Лас к себе, поцеловала в щёку. Лас это всегда смущало, смутило и сейчас.
– Ловлю на слове! Проводим внуков и начнём собираться.
Стук в дверь.
– Войдите, – Лас не стала оборачиваться. Сейчас позовут смотреть кино.
Эверан. Бледный, испуганный.
– Бабушка Лас… бабушка Вейс. Тесан.
– Что с Тесан? – Вейс поинтересовалась спокойно, а Лас стало нехорошо – Вейс молча подхватила её, не дала упасть. – Стой где стоишь! – велела она внуку.
– Пусть войдёт, – разрешила Лас слабым голосом, не открывая глаз. Вот она, долгожданная депрессия. Приходится делать вид, что это всё те же приступы головокружения.
– Пей, – таблетка коснулась её губ. Лас покорно проглотила её. – Лежи, не шевелись. Эверан, не стой как столб, объясни. Что с Тесан?
– Она пропала, – пояснил парень. Видно было, что он испуган по-настоящему. – Она пробежала по тропинке и пропала! Там, у сосны! Бабушка, я пытался ей не разрешить!
– Иди сюда, – велела Вейс. Эверан покорно подошёл и получил тяжёлый подзатыльник. – Лас, я вызываю врача и помощь!
– Нет, – Лас выпрямилась. Чего не знает Вейс – это если лежать и слушать, как тебя успокаивают, приступ депрессии будет длиться и длиться. Нужно что-то делать. Не позволять себе падать в пустоту. Это невероятно трудно, но другого лекарства нет. – Идём. Идём вместе!
– Тебе нужно…
– Я лучше знаю, что мне нужно, – Лас посмотрела на Вейс прежним, сильным и спокойным, взглядом и та кивнула. – Эверан, включай свет и иди на мостик. Когда кто-нибудь из нас скажет позвать на помощь, вызовешь своего дядю.
– Но…
– Выполняй, – Лас не повысила голоса, но внука как ветром сдуло.
И они с Вейс побежали. Со всех ног.
* * *
– Лас, ты уверена? – нерешительно возразила Вейс. Лас собиралась отправиться на Сердце Мира.
– Более чем, – отмахнулась Лас. – Стой здесь, если я не вернусь через минуту, иди за мной. – Прошла по тропинке, и – Вейс всегда это пугало – на глазах стала полупрозрачной и растаяла.
Меньше, чем через минуту Лас возникла вновь.
– Там её нет, – пояснила она. – Вейс, без слёз. Тесан умная девочка. Стояла бы на месте и не шевелилась, она знает, что там шутки плохи. Жди, я скоро!
И направилась в другой конец тропинки. И вновь Лас тает и пропадает. На этот раз её не было почти пять минут, Вейс уже собиралась вызывать Эверана.
– Там тоже нет, – сообщила Лас, возникая из ниоткуда. – Вызывай Мерстеринна. Только умоляю, никаких подробностей!
Вейс уже нажала «вызов», когда Лас поймала её за руку.
– Подожди. Не нужно… хотя нет, пусть едут. Пусть вызовут врача.
Вейс, к которой вернулось самообладание, повторила два раза, что кому говорить и дала отбой. Лас ходила по тропинке вперёд-назад, прикрыв глаза.
– Лас, – позвала Вейс, у которой мурашки пошли по коже. – Не надо. Тесан пропала именно так!
– Не мешай, – Лас дошла до сосны, нашла на ощупь ствол, прикоснулась нему ладонью. Вздрогнула и открыла глаза.
