Текст книги "100 великих россиян"

Автор книги: Константин Рыжов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 71 страниц) [доступный отрывок для чтения: 26 страниц]

Александр Меншиков – Григорий Потемкин – Алексей Аракчеев – Константин Победоносцев – Григорий Распутин

Фаворитизм – это оборотная сторона любой монархии. Мировая история прошлых веков пестрит именами знаменитых временщиков и фаворитов, оказавших огромное влияние на события своего времени. Россия в этом отношении не является исключением из общего правила.

Фавориты при русском дворе являлись с неизменным постоянством, причем вне зависимости от характера правящего государя. Они бывали при императорах и императрицах, при правителях деятельных и ленивых, при сильных и слабых, при реформаторах и реакционерах. И хотя фаворитизм это всегда зло для государства (в большей или меньшей мере), среди знаменитых русских временщиков можно найти немало людей даровитых и даже выдающихся, сделавших свои имена символами современных им эпох.

АЛЕКСАНДР МЕНШИКОВ

Из всех современников и сподвижников Петра Первого никто не был так близок к нему, как светлейший князь Александр Данилович Меншиков. Этот, по выражению Пушкина, «полудержавный властелин», родившийся в ноябре 1672 г., имел самое темное и незнатное происхождение. Его отец был пирожником и владел небольшой пирожной лавочкой вблизи кремлевских ворот.

Будущий всесильный фаворит до шестнадцати лет добывал себе пропитание тем, что ходил по улицам и продавал пироги. Около 1688 г. царь Петр принял его рядовым в одну из своих потешных рот, а затем за чрезвычайную ловкость, понятливость, редкую исполнительность и острый ум взял к себе в денщики. С этого времени, вплоть до самой смерти Петра, Меншиков был с ним неразлучен. В молодости Петр, ложась спать, клал его у своих ног на полу. Хотя никаких известий о ранней истории их взаимоотношений не сохранилось, Меншиков, надо полагать, принимал какое-то участие в событиях 1689 г., когда царь противостоял честолюбивым замыслам своей сестры Софьи, участвовал вместе с Петром в потешных маневрах, поездках на Переяславское озеро и Архангельск, наконец, в Азовских походах. В 1697 г. Меншиков числился среди волонтеров, отправившихся в составе великого посольства за границу для обучения кораблестроению. Еще в России Меншиков заранее выучился говорить по-голландски и понемецки, а находясь за границей, быстро освоил эти языки. Вместе с Петром он работал на верфи Ост-Индийской компании в Голландии и одновременно с ним получил от корабельного мастера аттестат, удостоверявший, что он овладел специальностью плотника-кораблестроителя. Затем он сопровождал царя в Англию. Известно также об участии Меншикова в казни стрельцов – он хвастал, что самолично отрубил головы 20 обреченным.

После смерти в 1699 г. Лефорта Меншиков стал ближайшим доверенным царя в его амурных делах. Вместе они частенько посещали Немецкую слободу, куда Петра влекла дочь виноторговца Анна Монс. Сам Данилыч сердечную привязанность обрел не в Немецкой слободе, а при дворе сестры царя Натальи Алексеевны. Там среди девиц, окружавших царевну, ему приглянулась одна из трех сестер Арсеньевых – Дарья Михайловна, на которой он женился в 1700 г.

В том же году началась изнурительная Северная война. Впервые на военном поприще Меншиков проявил себя осенью 1702 г. при осаде Нотебурга.

Храбрость и расторопность его в этой операции были столь очевидны, что Петр назначил Меншикова комендантом завоеванной крепости, переименованной им в Шлиссельбург. Находясь в этой должности Меншиков развел кипучую деятельность: он посылал на неприятельскую территорию отряды, хлопотал о постройке кораблей и металлургических заводов (его стараниями были основаны Петровский и Повенецкий железоделательные заводы), подыскал место для Олонецкой верфи и наблюдал за строительством кораблей на ней. В мае 1703 г. Меншиков отличился при захвате двух фрегатов шведского адмирала Нумерса, который встал со своей эскадрой в устье Невы, не зная, что находившаяся там крепость захвачена русскими. Меншиков и Петр, имея под началом 30 лодок с солдатами, незаметно подкрались к кораблям, атаковали их и взяли на абордаж. За этот бой Меншиков получил орден Андрея Первозванного и право держать своих телохранителей.

С овладением Ниеншанцем, близ которого была заложена Петропавловская крепость, вся эта территория тоже была отдана под управление Меншикова. Под его непосредственным руководством началось строительство Петербурга и Кронштадта. Расторопный и деятельный, он поспевал повсюду. Высокую фигуру Меншикова в эти дни можно было встретить на болварках спешно возводимой Петропавловской крепости, в Адмиралтействе за распределением крестьян, прибывших на строительные работы со всех концов страны, в полках, охранявших подступы к новому городу, на Олонецкой верфи. Вместе с тем он продолжал участвовать в военных действиях. В 1704 г. Меншиков с успехом отбил две попытки шведов вернуть обратно устье Невы, а несколько позже мы застаем его вместе с Петром под Нарвой. Царь был очень доволен его службой и пожаловал своего бывшего денщика в генерал-поручики.

В 1705 г., когда русские полки были двинуты в Польшу на помощь королю Августу II, Меншиков командовал здесь, русской кавалерией. В октябре 1706 г. он наголову разгромил у Калиша шведский корпус генерала Мардефельда. В этой славной баталии Меншиков блеснул и полководческим дарованием, и личной отвагой. В том же году по просьбе Петра австрийский император пожаловал Меншикову титул светлейшего князя. Карьера фаворита складывалась на редкость удачно. В качестве командующего русской кавалерией он участвовал во всех основных сражениях со шведами: в августе 1708 г. отличился при Добром, был рядом с Петром в сражении при Лесной, а 2 ноября овладел резиденцией Мазепы Батуриным. Громкой славой покрыл себя Меншиков 27 июня 1709 г. в знаменитой Полтавской битве. Весь день он находился в гуще боя – под ним были убиты три лошади, а вечером пустился преследовать в беспорядке отступающих шведов. 30 июня он настиг у Днепра остатки разбитой армии и взял в плен 16 тысяч человек (сам он имел в это время всего 9 тысяч).

Петр на радостях пожаловал своего любимца в фельдмаршалы и подарил ему города Почеп и Ямполь с 43 тысячами душ крепостных. (После этого Меншиков сделался первым после царя душевладельцем в России.) Уже в новом чине в качестве самостоятельного полководца Меншиков вел успешную войну в Польше и Померании. В январе 1713 г. русские войска, возглавляемые царем и Меншиковым, нанесли шведам чувствительное поражение под Фридрихштадтом. Когда Петр уехал, Меншиков осадил разбитого врага в Тоннингене и вынудил его весной сложить оружие. 18 сентября, не выдержав сильной бомбардировки, капитулировал Штетин. Этот город Меншиков уступил в секвестр Пруссии (по свидетельству датчан, не бескорыстно, а за 5000 дукатов), чем вызвал сильнейшее негодование датского короля.

После возвращения осенью 1713 г. в Россию Меншиков из-за расстроенного здоровья больше в военных походах не участвовал и смог непосредственно приступить к своим обязанностям петербургского губернатора. Заслуги Меншикова на этом поприще были ничуть не меньше, чем на военном. Именно благодаря его энергии город рос со сказочной быстротой. Помимо губернаторства на него было возложено царем множество других трудных поручений.

Меншиков ведал доставкой в Петербург корабельного леса для верфи, на нем же лежала забота по обеспечению провиантом русского корпуса, действовавшего в Финляндии, он формировал и снаряжал новые полки, занимался расквартированием и снабжением армии, следил за постройкой кораблей, руководил сооружением гавани в Ревеле, ездил на Украину для закупки лошадей.

Кроме того, по желанию Петра Меншиков исполнял представительские функции. Летний дворец царя в Петербурге был очень прост. Ни по размерам, ни по внутреннему убранству он не годился для устройства приемов и проведения праздников. Роль гостеприимного хозяина должен был играть Меншиков.

Его дворец был одновременно и дворцом Петра. Здесь происходили все официальные торжества и церемонии, здесь же царь отмечал свои семейные праздники. Меншиков держал лучшую в столице кухню, огромное количество< иностранных слуг, великолепный оркестр, роскошный выезд и имел пышно обставленные покои.

В последующие годы Петр, сохранив за Меншиковым пост губернатора, назначил его еще сенатором и президентом Военной коллегии. На любой должности Меншиков проявлял незаурядные способности организатора. Впрочем, выполняя не щадя сил распоряжения царя, Меншиков не забывал и о собственных выгодах. Зная о близости его к Петру и огромном влиянии на все принимаемые царем решения, придворные и дельцы спешили одарить могущественного фаворита. Различного рода подношения и взятки уже с первых лет его фавора приносили Меншикову неплохой доход. В последующем светлейший не брезговал и прямо запускать руку в государственную казну. В результате за годы службы Петру I он составил громадное состояние. Правда, не всегда и не все сходило ему с рук. Несмотря на искреннюю привязанность к своему фавориту царь не раз проявлял к нему строгость. Так в 1714 г. открылась причастность Меншикова и многих других крупных вельмож (адмирала Апраксина, канцлера Головкина, Кикина, Синявина и других) к различным темным махинациям. Следствие вскрыло неприглядную картину: сановники, пользовавшиеся полным доверием царя, использовали это доверие для личного обогащения за счет казны. Вельможи заключали подряды на поставку провианта по завышенным ценам. А чтобы замаскировать свою причастность к контрактам, их оформляли на подставных лиц. Операции принесли подрядчикам баснословные барыши. Против Меншикова было выдвинуто обвинение в присвоении 1 миллиона рублей казенных денег. Следствие над ним тянулось десять лет, вплоть до самой смерти Петра, и попортило ему много крови. К 1719 г., по собственному признанию фаворита, с него было удержано в казну более 600 тыс. рублей, но едва ли он сделался от этого беднее.

Известно, что помимо жалования и взяток Меншиков получал огромные доходы со своих многочисленных имений (ему принадлежало около 90 тысяч крепостных). Причем он не ограничивался извлечением из них традиционного оброка, а искал более прибыльных статей: устраивал винокуренные заводы, организовал в окрестностях Петербурга кирпичное производство и распиловку леса. В Ямбургском уезде он основал хрустальный завод, выпускавший оконное стекло, посуду, зеркала и хрусталь. Все это находило хороший сбыт в интенсивно строившемся городе. В Тотемском уезде Меншиков приобрел соляные промыслы, а на Волге и в Поморье – рыбные. В Москве он скупал лавки, харчевни, погреба и торговые места, с тем, чтобы все это на выгодных условиях сдавать в оброк мелким торговцам и промысловикам. В огромных количествах он продавал за границу пеньку, воск, сало, кожи.

Исключительное Могущество князь Меншиков сумел сохранить и после смерти своего покровителя. В январе 1725 г. Петр умер, не оставив завещания.

Поскольку сыновей у него не было, на престол могли претендовать четверо наследников: две его дочери – Анна и Елизавета, супруга царя Екатерина и его десятилетний внук Петр II. Вельможам, собравшимся во дворце в ночь на 28 января, предстояло сделать выбор. Среди сановников сразу обозначились две партии. Одну из них представляла старая знать во главе с Долгорукими и Голицыными. В другую входили, по выражению того времени, «беспородные» люди, обязанные своим возвышением талантам и служебному рвению. Менщиков, стоявший во главе этих последних, по своему обыкновению действовал напористо и решительно. В то время как Долгорукие и Голицыны доказывали, что престол должен перейти по мужской линии к маленькому Петру, вдруг раздалась барабанная дробь выстроившихся на площади гвардейских полков. Один из них находился в подчинении Меншикова, другой – генерала Бутурлина. Оба они не скрывали своих симпатий к Екатерине. Споры о том, кто займет престол, тут же прекратились, поскольку на стороне императрицы была сила, и противники должны были ей подчиниться.

В правление Екатерины I Меншиков из всесильного вельможи, каким он был при Петре, превратился в настоящего некоронованного монарха. Императрица не обнаруживала ни желания, ни склонности к государственным делам. К тому же недомогания часто приковывали ее к постели. Для управления страной был образован Верховный тайный совет, в котором первенствующую роль с самого начала играл Меншиков. Он один имел право непосредственного доклада государыне по всем делам и мог без затруднений претворять в жизнь свои честолюбивые замыслы. Сначала Меншиков возымел желание сделаться курляндским герцогом, а потом, когда эта затея не удалась, стал метить еще выше. Венский посланник Рабутин подал светлейшему мысль породниться с правящей династией, устроив брак Петра II со своей старшей дочерью Марией. Под нажимом Меншикова Екатерина объявила Петра своим наследником, но с тем непременным условием (так было записано в ее завещании), чтобы он женился на дочери Меншикова. 6 мая 1727 г. Екатерина I умерла. За несколько дней до ее кончины Меншиков успел добиться указа о ссылке своих недавних сторонников: Девиера, Толстого и Бутурлина. (Их стало пугать возросшее могущество Меншикова, и они предполагали посадить на престол одну из дочерей Петра I.) После смерти императрицы Меншиков сделался полновластным правителем государства при малолетнем государе. Верховный тайный совет и сенат были послушны его воле. Двенадцатилетний Петр также поначалу выполнял все его желания, пожаловав Меншикову давно лелеемые звания генералиссимуса и полного адмирала. Стараясь не допустить на императора никакого постороннего влияния, светлейший проводил с ним многие часы, участвуя во всех его занятиях и развлечениях. 23 мая состоялась помолвка Петра с Марией Меншиковой, а на другой день князь увез императора в Петергоф. По возвращении в столицу Петр поселился во дворце Меншикова. Все складывалось как нельзя лучше, но тут случилось непредвиденное – 19 июня всесильный фаворит внезапно заболел. Состояние его было так плохо, что пронесся слух о близкой кончине: его изнуряли лихорадка и кровохарканье. В конце концов Меншиков все же оправился от болезни, но пять недель, которые он был прикован к постели, оказались роковыми для его дальнейшей судьбы.

Случилось то, чего он всегда опасался – император освободился от опеки и попал под влияние злейших врагов Меншикова князей Долгоруких. Петр зримо охладел к невесте, которую никогда не любил, все свободное время проводил с новым другом Иваном Долгоруким, а с Меншиковым общался лишь Урывками. Для всех стало очевидно, что пора великого фавора для этого баловня судьбы навсегда миновала. Но Долгоруким этого было мало – они жаждали полного его падения.

Гроза разразилась 8 сентября, когда светлейший был взят под домашний арест. На другой день появился указ Петра игнорировать все распоряжения, исходящие от Меншикова. 10 сентября он был лишен всех чинов, наград и сослан в Ранненбург – принадлежавшую ему крепость вблизи Воронежа. Затем последовали новые проявления монаршего гнева. В январе 1728 г. опальному Меншикову предъявили множество финансовых претензий от частных лиц и государственных учреждений. Все его имущество было описано, а многочисленные вотчины отобраны в казну. В апреле последовал указ о ссылке его со всей семьей в сибирский городок Березов. Несчастья следовали одно за другим. В мае, еще не доехав до места ссылки, умерла Дарья Михайловна, горячо любимая жена Меншикова. Он перенес этот удар с такой же твердостью, как и все остальные. Добравшись до Березова, Меншиков сам срубил себе дом. Какой-то доброжелатель снабдил его четырьмя коровами и быком.

Дочери взяли на себя ведение хозяйства. Но через полгода умерла от оспы старшая из них Мария. Меншиков ненадолго пережил ее – он скончался от апоплексического удара 12 ноября 1729 г. и был похоронен вблизи собственноручно построенной им церкви.

ГРИГОРИЙ ПОТЕМКИН

Один из самых известных сподвижников Екатерины II Григорий Александрович Потемкин родился в 1739 г. в селе Чижово, близ Смоленска, в семье мелкопоместного дворянина Он рано остался без отца. Детство будущего фаворита прошло в Москве, где мать поместила его в частную школу Литкеля. В 1757 г. Потемкин поступил в Московский университет. Поначалу он учился превосходно и числился среди лучших учеников, но потом вдруг разом охладел к учебе и в 1760 г. был отчислен «за нехождение» на лекции. Он переехал в Петербург и был определен здесь в конногвардейский полк. Вскоре ему дали чин вице-вахмистра, затем вахмистра и назначили в ординарцы к дяде цесаревича Петра Федоровича – принцу Георгу Голштинскому.

Переломным в судьбе Потемкина стал 1762 г. Он был в числе деятельных участников переворота 26 июня. (В письме к Понятовскому Екатерина писала: «В конной гвардии двадцатидвухлетний офицер Хитрово и семнадцатилетний унтер-офицер Потемкин направляли все благоразумно, смело и деятельно».) В числе особо доверенных лиц Потемкина отправили в Ропшу для охраны свергнутого императора Петра III. Впрочем, непосредственного участия в его убийстве он, кажется, не принимал. Екатерина не забыла его заслуг – произвела в подпоручики, пожаловала звание камер-юнкера, 10 тысяч рублей и 400 душ крепостных. Успеху его при дворе, согласно одному известному анекдоту, очень способствовал дар подражать чужим голосам. Тогдашний фаворит Екатерины Григорий Орлов, желая позабавить императрицу, привел к ней Потемкина. Потемкин так удачно передразнил голос самой государыни, что та хохотала до слез. Уже в ту пору он очень понравился Екатерине, но сближению их помешало несчастье, случившееся с бравым гвардейцем. Потемкин заболел горячкой и, не доверяя врачам, призвал к себе какого-то знахаря. Тот обвязал голову и глаз больного припаркой своего собственного изготовления. Следствием этого «лечения» стал сильнейший ожог и слепота на один глаз. Сокрушенный этим несчастьем, Потемкин удалился от двора и несколько месяцев прожил полным отшельником, не выходя из дома В эту пору он всерьез думал постричься в монахи, но любовь к нему одной красавицы и расположение императрицы побудили его вернуться в свет.

Во второй половине 1763 г. Потемкин был определен в синод помощником обер-прокурора. В 1765 г. его произвели в поручики, в 1767 г. командировали в Москву для работы в комиссии по составлению нового Уложения. В 1768 г. он был пожалован в камергеры с освобождением от воинской службы, однако с началом русско-турецкой войны отпросился у императрицы волонтером в действующую армию. Его ратная служба проходила в армиях Голицына и Румянцева, вместе с которыми ему привелось участвовать во всех крупных сражениях этой войны: при Хотине, Фокшанах, Браилове, Рябой Могиле, Ларге, Кагуле и при осаде Силистрии. Потемкин был храбр и не раз, рискуя жизнью, ходил в кавалерийскую атаку. В 1770 г он был уже генералмайором и командиром кавалерийской бригады, а в следующем году был произведен в генерал-поручики.

Между тем в Петербурге произошли важные изменения – блистательная звезда Григория Орлова закатилась. Всесильный фаворит, более десяти лет властвовавший над сердцем императрицы, получил отставку. Новым другом Екатерины стал юный корнет Васильчиков. Но и с ним сердечные дела императрицы вскоре разладились. Позже она признавалась, что никогда столько не грустила и не плакала, как в эти полтора года их близости. Видимо, в одну из таких печальных минут она, вспоминая прошлое и размышляя о будущем, подумала о Потемкине. В июне 1773 г. тот получил под Силистрией следующее многозначительное письмо от государыни: «Господин генерал-поручик!

Вы, я воображаю, так заняты видом Силистрии, что вам некогда читать письма. Я не знаю до сих пор, успешна ли была бомбардировка, но несмотря на это я уверена, что – что бы вы лично не предприняли, это не может быть приписано иной цели, как вашему горячему рвению на благо мне лично и Дорогой родине, которой вы с любовью служите Но, с другой стороны, так как я желаю сохранить людей усердных, храбрых, умных и дельных, то прошу вас без необходимости не подвергаться опасности Прочтя это письмо, вы, может быть, спросите, для чего оно написано; на это могу вам ответить' чтобы вы имели уверенность в том, как я о вас думаю, так же, как желаю вам добра».

Это было приглашение приехать. Потемкин все понял. При первой возможности он взял отпуск и поспешил в Петербург.

В столице его дела пошли именно так, как он рассчитывал. В течение февраля 1774 г. Потемкин несколько раз встречался с Екатериной на придворных вечерах и праздниках. Она не скрывала своего интереса к нему. Их разговоры становились все более интимными. Императрица забыла о своих печалях и, кокетничая с Потемкиным, делала ему недвусмысленные намеки.

Поначалу ее ухаживания встретили твердый и даже грубый отпор. Потемкин стал упрекать Екатерину в распутстве и в том, что у нее «уже перебывало пятнадцать любовников». Императрица не обиделась и отвечала Потемкину пространным оправдательным письмом, из которого следовало, что она была близка только с пятью мужчинами, да и с теми сходилась не от распутства, а от того, что сердце ее «не хочет быть ни на час охотно без любви». Это сердце она теперь уже без обиняков предложила Потемкину. Сближение состоялось, после чего Потемкин стал официальным фаворитом государыни. За считанные месяцы он сделал головокружительную карьеру. В марте он был пожалован в генерал-адъютанты и подполковники лейб-гвардии Преображенского 'полка. В мае 1774 г. его ввели в члены Совета, в июне – пожаловали в графы (перед этим, как предполагают некоторые историки, произошло их тайное венчание). В октябре Потемкина произвели в генерал-аншефы, а в ноябре наградили орденом Андрея Первозванного. Два года спустя, в 1776 г., по ходатайству Екатерины Потемкин был пожалован в князья Священной Римской империи.

Все друзья императрицы недоумевали и находили выбор императрицы странным, экстравагантным, даже безвкусным, ибо Потемкин был некрасив, крив на один глаз, кривоног, резок и даже груб. Однако сама она была очень довольна своим новым приобретением. «Ах, что за голова у этого человека, – говорила она, – и эта хорошая голова забавна, как дьявол». Ее любовь к нему была пылкой и искренней. «Голубчик мой дорогой, – писала она в одной из своих записочек, – я вас чрезвычайно люблю: и хорош, и умен, и весел, и забавен, и до всего света нужды нету, когда с тобою сижу. Я отроду так счастлива не бывала, как с тобою…» В июле 1775 г. она родила от Потемкина своего последнего ребенка – дочь Елизавету Темкину.

С первых дней своего фавора Потемкин был осыпан деньгами, землями, наградами и всякого рода почестями. Власть, сосредоточившаяся в его руках, была почти ничем не ограничена. Иностранные послы, внимательно наблюдавшие за всем, что происходило при русском дворе, вскоре стали называть фаворита «самым влиятельным лицом в России». И действительно, всего за несколько месяцев Потемкин сделался настоящим властителем, всемогущим человеком, перед которым стушевались все соперники и склонились все головы, начиная с головы Екатерины. Его вступление в Государственный совет было равносильно тому, что он сделался первым министром, после чего в его руках сосредоточилось руководство всей внутренней и внешней политикой. И это положение он сохранял неизменным в течение многих лет, даже после того, как его любовная связь с императрицей прекратилась. Вообще, «случай» Потемкина продолжался сравнительно недолго. Уже в декабре 1775 г. появились симптомы приближения ко двору нового фаворита – Завадского. Но даже после того как в 1776 г. Екатерина и Потемкин перестали быть любовниками, Потемкин продолжал пользоваться безраздельным дружеским расположением императрицы. Их добровольный «дуумвират» не только не распался, но еще более упрочился. Поначалу Потемкин сильно переживал измену Екатерины, но потом нашел утешение с более юными возлюбленными. С тех пор до самой смерти он имел множество любовных приключений, причем особенным расположением князя пользовались пять его хорошеньких племянниц.

Потемкин был призван Екатериной к государственной и военной деятельности в нелегкий для нее час, когда еще не окончилась война с Турцией и польскими конфедератами, а внутренние губернии были объяты пожаром пугачевщины, и когда ей очень был нужен человек, который мог бы взвалить на себя часть бремени государственного и военного управления. В его ведение сразу было передано множество разнообразных и сложных вопросов, так что ни одно важное дело не проходило без его участия. О государственных способностях Потемкина до нас дошли самые противоречивые мнения. Несомненно, он был от природы очень даровит и схватывал все легко, запоминал быстро и твердо. Кроме того, он отличался завидной работоспособностью, и единственное, в чем могли упрекнуть князя современники, так это в недостатке методичности. Энергия его была слишком порывистой и прерывалась частыми приступами беспробудной лени или, как тогда говорили, хандры. По словам Ланжерона, Потемкин был воплощенной изменчивостью: в один час его можно было видеть веселым и грустным, шутливым и задумчивым, ласковым и ворчливым, приветливым и грубым, отдающим распоряжения и отменяющим их. Те же поразительные перепады можно было наблюдать во всех его поступках. Иногда он мог без малейших признаков утомления путешествовать из одной губернии в другую, делая почти по сто верст в день, а порой по пустячному поводу не вставал целый день с постели. Бывали дни, когда изпод пера Потемкина выходило до 40 указов и депеш, а бывали и такие, что он не находил в себе сил поставить подпись под важной бумагой. В иные минуты он выказывал полное презрение к опасности, но при других обстоятельствах вел себя как настоящий трус. То он бывал нерешителен и малодушен, то вдруг принимал самые смелые решения. По широте души он был размашист, не собран и даже неряшлив в ведении дел. Однако несмотря на все эти недостатки он был, несомненно, одним из самых выдающихся деятелей екатерининской эпохи.

В 1776 г. Потемкин сделался генерал-губернатором Новороссийской, Азовской и Астраханской губерний (в 1781 г. к перечисленным наместничествам прибавилось еще одно – Саратовское). Эта должность вынуждала его постоянно обращаться к крымским и турецким делам. В 1783 г. благодаря стараниям Потемкина хан Шагин-Гирей принял русское подданство, после чего Крым вошел в состав России. Это приобретение послужило поводом к новым милостям. В 1784 г. Екатерина даровала Потемкину титул князя Таврического, сделала его президентом Военной коллегии (к этому времени в его ведении уже были две коллегии – Внутренних дел и Иностранных дел) и пожаловала в фельдмаршалы. В следующем году Потемкину подчинили Черноморское адмиралтейство и Черноморский флот.

Соединив в своих руках огромную власть, князь Таврический сумел дать ей надлежащее применение. Энергичной деятельности Потемкина Россия во многом обязана своими быстрыми успехами в освоении Северного Причерноморья. Он прекрасно понимал, что эти благодатные земли нельзя закрепить в составе империи силой одного оружия. Требовалось призвать сюда христианское население, построить новые города и порты, наладить хозяйственную жизнь, торговлю и мореплавание. Все эти непростые задачи были успешно разрешены Потемкиным. Он приглашал колонистов из других стран, брал под защиту беглых из внутренних русских губерний, основывал города (во многом благодаря его стараниям возникли такие знаменитые в дальнейшем центры Южной России, как Екатеринослав, Херсон, Николаев, Севастополь, Одесса, Ростов-на-Дону, Ставрополь и др.). По всему краю Потемкин разводил сады и виноградники, поощрял шелководство, учреждал школы и типографии, строил корабельные верфи и фабрики. Все это осуществлялось с размахом, не жалея средств и усилий.

Помимо хозяйственных дел на Потемкине лежала оборона южных рубежей. Серьезным испытанием для него в этом смысле стала вторая русскотурецкая война 1789–1791 гг. Поначалу нападение турок повергло Потемкина в уныние, и он даже просил императрицу об отставке. С немалым трудом Екатерине удалось ободрить князя и вдохнуть в него уверенность. Но и позже всякая неудача вызывала в нем упадок сил. А неудач было много. Для действия против турецких кораблей Потемкин отправил к Варне русскую эскадру, однако страшная буря уничтожила большую часть кораблей. Потеряв флот, князь пришел в отчаяние. «Флот севастопольский разбит бурею, – писал он императрице в письме от 24 сентября, – остаток его в Севастополе, все малые и ненадежные суда, и лучше сказать неупотребительные; корабли и большие фрегаты пропали. Бог бьет, а не турки. Я при моей болезни поражен до крайности; нет ни ума, ни духу… Ей, я почти мертв, я все милости и имение, которое получил от щедрот ваших, повергаю к стопам вашим и хочу в уединении и неизвестности кончить жизнь… простым человеком».

Но дальше положение стало понемногу поправляться. 1 октября Суворов удачно отразил нападение турок на крепость Кинбурн. Потемкин сразу воспрял духом, но по-прежнему медлил с началом решительных действий. Более полугода русская армия простояла под Очаковым, причем Потемкин пропустил несколько удобных моментов для нападения. Наконец, когда из-за суровой зимы положение осаждавших сделалось совершенно невозможным, он дал согласие на штурм. 6 декабря после кровопролитного боя город был наконец взят. Узнав об этом, Екатерина была в восторге и писала фавориту: «За ушки взяв обеими руками, мысленно тебя целую, друг мой сердечный…»

В 1789 г. были взяты Аккерман и Бендеры. Потемкин переехал в Молдавию и более в активных боевых действиях не участвовал. Главная квартира его в Бендерах, по воспоминаниям современников, напоминала скорее царский двор, чем военный лагерь. Здесь был целый придворный штат: пятьсот слуг, двести музыкантов, балет, труппа актеров, сто вышивальщиц и двадцать золотых дел мастеров. На праздниках князя собиралось до двухсот хорошеньких женщин и столько же блестящих кавалеров. Весь этот народ съедал немалую часть провианта, предназначенную для армии, но Потемкин очень мало заботился об этом. Однажды он снял с фронта два гренадерских полка, которые в две недели вырыли ему несколько подземных зал, в которых он давал балы и ужины, в то время как его подчиненные генералы сражались с неприятелем. В 1789 г. Суворов нанес туркам поражения под Фокшанами и у Рымника, а в следующем году взял Измаил. Этими победами был предрешен исход войны, но Потемкин не дожил до ее окончания.