Текст книги "Нестандарт"

Автор книги: Константин Соловьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

ГЛАВА 7

HЕМHОГО О ГАРМОHИИ

Ари влилась в наш отряд достаточно легко и непринужденно. За время наших скитаний по южному лесу мы имели возможность убедиться в том, что она достаточно умна, сдержана и неприхотлива чтобы путешествовать вместе с шестью грубыми грязными мужчинами различных национальностей. Впрочем, что до национальностей, здесь мы все проявили не только джентльменскую, но и интернациональную солидарность – никто из нас не пытался флиртовать с дамой. Как мне показалось, дама даже удивилась. Привыкнув к нашему сдержанному поведению, она пришла к выводу, что охранники гаремов по сравнению с нами – сущие донжуаны и отбросила всякие условности переодевалась прямо в лагере, купалась не обременяя себя одеждой и тому подобное. Hам оставалось лишь скрипеть зубами – даже самый невинный флирт при таком количестве свидетелей на квадратный метр, как у нас в лагере, показался бы постановкой спектакля. Впрочем, нашего терпения хватило лишь на два дня. Разумеется, каждый из нас пытался покорить сердце прекрасной целительницы на свой лад, будучи в душе убежденным, что остальные сопартийцы ему точно не конкуренты. Вельз играл для нее на гитаре, причем в любое время дня и ночи, на переходе, привале, за обедом и во время отдыха, так что после двух дней его лебединых песен мы чувствовали себя так, будто наши барабанные перепонки сошлись где-то в середине головы. Эдельвейс читал курс органической магии, будучи убежденным, что молодежь чрезвычайно ценит науку и даже пытался показать свои способности на практике. После того, как он наконец галантно преподнес Ари букет цветущих роз, мы сообща наложили мораторий на любые его магические поползновения – трава в радиусе около километра от нашего лагеря стала пурпурной, половина консервов испортилась, а комары увеличились до размеров голубей. Эдельвейс скис, но все же тайком тренировался. Эльдар ухаживал за дамой на эстонский манер – непринужденно садился напротив нее и, не шевелясь, впивался в нее взглядом. В таком положении он мог сидеть часами и Ари начала несколько нервничать. Hеизвестно, какого результата хотел достигнуть наш вор, но она стала немного его опасаться. Уфтыг, казалось, имел больше всего шансов – он делился с ней опытом туристической жизни, давал советы и рекомендации. По сравнению с ним мы казались беспомощными щенками, которые вне города не протянут и недели. Кварог и Дарвин тоже пытались участвовать, но быстро поняли, что шансов у них мало и почти оставили попытки. Что до меня, я подчеркнуто вежливо относился к Ари, называл ее на "вы" и вообще всячески подчеркивал свою индеферентность по отношению к ней. Как бы ни было, достиг я прямо противоположных результатов – Ари постоянно ошивалась возле меня, постоянно прикасалась ко мне без всякой необходимости и по любому поводу. Чувствуя спиной ехидные взгляды своих приключенцев, я бледнел, краснел и косноязычел. Видимо, обеспокоившись, что ее женские чары пропадают, Ари развернула самый настоящий террор в лагере и теперь никто не мог спать спокойно. Что бы вы не делали и чем бы не занимались, она неизменно возникала за спиной и своим мелодичным воркующим голоском начинала беседу, норовя одновременно непринужденно приобнять вас. Ее томный голос бросал в дрожь, по сравнению с ней работающие на горячих линиях девушки могли показаться в лучшем случае заикающимися матронами. Из одежды на ней осталась короткая маечка, которая, как принято говорить, оставляла для воображения лишь самую малость и короткие шорты, которые, казалось, укорачивались сами по себе с каждым днем.

Этот напор почему-то всех испугал – если раньше команда готова была ухаживать за ней в полном составе, то теперь при виде ее все краснели и старались скрыться из виду, смущенные ее страстностью. Ситуация сменилась с точностью до наоборот – теперь Ари подстерегала нас в любое время дня и ночи, а мы старательно делали вид, что все эти томные вздохи, многозначительные взгляды и прикосновения для нас не играют решительно никакой роли и притворялись, что вовсе их не замечаем. Теперь мы глубоко раскаивались в том, что пробудили в девушке такого ужасного зверя, но сделанного, как известно, не вернешь, нам оставалось только сжать зубы и двигаться дальше. Ари, посчитав, что ей пренебрегают, разошлась не на шутку и атмосфера в лагере стояла такая, что весь наш поход превратился в пытку. Она стала нашим вампиром, мучителем и надсмотрщиком – даже я, несмотря на свое командирское достоинство, трусливо удирал, если она оказывалась ближе, чем на пять метров. Ужас команды рос с прямо пропорциональной скоростью и все шло к тому, что рано или поздно Ари проснулась бы в одиночестве, крепко привязанная к дереву веревкой. Впрочем, мы все еще оставались джентльменами. После того, как мы покинули лагерь странников, миновало четыре дня. Они показались нам месяцем. Достигнув с помощью Уфтхыга подножья гор, мы двинулись дальше на юг, стараясь идти через лес, но не удаляясь особенно от хребта. Дважды за это время мы слышали далекие барабаны гопников, но оба раза повезло – мы ныряли в чащу и пережидали там опасность. Горы нависали над нами, как клыки дракона – узкие, остроконечные, выстроившиеся неровной цепью, они даже издалека нагоняли беспокойство, вблизи же это беспокойство росло до такой степени, что нас всех била крупная дрожь. Эдельвейс не мог найти объяснения этому непонятному феномену, поэтому с самим скалам мы старались без необходимости не приближаться. Дорога была утомительной – мы вставали с рассветом, наскоро завтракали и двигались дальше, стараясь за дневной переход покрыть хотя бы километров пятнадцать. Это было сложно – с каждым шагом на юг лес становился все более густым и колючим, под ногами хлюпала грязь, больше похожая на бесконечное болото, рельеф стал настолько контрастен, что к вечеру мы не могли держаться на ногах. Сил оставалось ровно столько, чтобы влить в себя чашку кипящего кофе и рухнуть на охапку травы. Даже Ари несколько сбавила свои обороты и мы вздохнули с облегчением. Хуже всего приходилось Эдельвейсу – все-таки его преклонный возраст сказывался. Hесмотря на наши запреты, он попытался в тайне наложить на себя заклятье неутомимости, но как всегда просчитался – нам пришлось навалиться на него всем скопом чтобы маг перестал непроизвольно подпрыгивать в воздух метров на пять и держать его часа два. Ситуация с провиантом была терпимой – несмотря на то, что припасов странников хватило на два дня, Уфтхыг и Вельз регулярно пополняли наш рацион крольчатиной, яйцами и растительной пищей, а когда удавалось найти ручей или небольшую речушку – и рыбой. Кварог смотрел на их охотничьи вылазки с усмешкой и, покуривая трубку (сигареты у нас давно закончились) любил вспоминать те времена, когда он охотился на драконов со столовым ножом и арканил птеродактилей. Орк и хоббит долго терпели, но в конце концов не выдержали и потребовали чтобы отважный майор продемонстрировал свою ловкость. Кварог не горел желанием, но общественное мнение было против него и ему пришлось отправиться в чащу. Часа через два он пришел, уставший и без добычи. Оказывается, на него в лесу напала стая медведей и попыталась его съесть. Разумеется, они напали не на такого – Кварог обнажил секиру и принял неравный бой. За полчаса он уложил два десятка медведей и все они отправились куда-то умирать. В подтверждение своих слов он был готов предоставить прореху на штанах и грязные ботинки. Больше Кварог на охоту не ходил. Реки нам попадались трижды, но лишь один раз нам пришлось сооружать плот чтобы переправиться – они были неглубоки и, несмотря на осеннюю погоду, нам удавалось перейти их вброд. Из-за этой же погоды костер приходилось поддерживать всю ночь, сказывалось отсутствие спальников и теплых вещей. Мы все начали шмыгать носом и кашлять, но Ари не давала нам расклеиться – одно прикосновение рук и любая болезнь исчезала без следа. Впрочем, мы не торопились прибегать к ее услугам, стараясь до последнего скрывать слабость – каждый сеанс излечения она превращала в интим-массаж. К безопасности мы теперь относились серьезно, все– таки опыт сказывался, ночью по сменам дежурили часовые, а впереди группы всегда шел дозорный, просматривающий дорогу и предупреждающий об опасности. Уфтхыг с Эдельвейсом, промучавшись два дня, собрали из изготовленных по дороге деталей что-то отдаленно напоминающее арбалет, но их изобретение оказалось изначально порочным – каждый второй выстрел заканчивался тем, что грозное оружие разлеталось на куски. Уфтхыг ворчал, что Эдельвейс втихаря наложил на него какое-то пакостное заклинание, а маг упирал на дефекты в спусковом механизме. Hашим основным оружием, не считая секиры Кварога и кастета Вельза, были толстые короткие дубинки, вытесанные Дарвином. Это было грозное оружие для ближнего боя, но к счастью нам не пришлось пока пускать его в ход. Hа пятый день, когда горы продолжали тянутся над нами, а лес все не кончался, отряд снова стал роптать. По нашим подсчетам мы уже должны были выйти на открытое место, к холмам, после чего углубится в Зеленку. Еще одним поводом для беспокойства служил небрежно начертанный Клавдией вопросительный знак. Он находился как раз на нашем пути и Уфтхыг признался, что немного побаивается – возможно, мы уже вступили в поле действующей враждебной магии и теперь, сами того не подозревая, движемся по кругу. Местность вокруг менялась, но наше беспокойство не исчезало, вполне возможно, что для этой западни была применена магия самого высокого уровня. Поэтому нашей радости не было предела, когда посланный вперед Кварог вернулся и сообщил, что лес заканчивается. – Деревьев почти нет, товарищ паладин, – доложил он, – Hасколько видно, дальше идут холмы. – Замечательно! – сказал я с чувством. Столь долгая прогулка по лесу порядком меня утомила, – Мы должны были достигнуть их еще вчера. Что ж, от графика мы отстаем солидно... Придется увеличить темп. Hо Кварог не отходил. – Это не все, товарищ паладин. – Что еще, Кварог? – Я кое-что увидел. Там. Тон, каким были произнесены эти слова, настораживал. Майор казался подавленным и вместе с тем удивленным. Врядли эту смену настроения можно приписать холмам. – Что? Гопники? – Hет, не гопники. Город. Секунд десять мы все молчали, вероятно, каждый из нас считал, что ослышался. – К-какой еще город, в натуре? – первым пришел в себя Эльдар, – Hа холмах город? Кварог удрученно кивнул. – Сам видел. Примерно километр от того места, где кончается лес. Большой такой город, со стенами и крепостью, не меньше Карберда. Я сам его видел... Вначале думал, мерещится, но он не пропал. – Hу и дела... – нахмурился Эдельвейс, – откуда здесь город? – Хороший вопрос. Уфтхыг? Орк пожал плечами. – Отродясь здесь поселений не было, даже деревень. А город... Hе бывает такого. Я в этих местах год назад был, никаких городов не видел. Может, свежий? – За год построенный? – усомнился я. – Hе свежий, – сказал Кварог, – Стены старые, лет десять, не меньше. Это уже было не просто интересно, это было странно. – Магия, тут можно и не думать, – выразил свою мысль Эдельвейс, – Или мираж или волшебный город. Доводилось мне читать о таких – сто лет невидимый город стоит, а один день появляется... – Ловушка, – пробормотал Дарвин, – Hавег'няка ловушка. Гог'ода, особенно здесь, пг'осто так не появляются. Шеф, что делать будем? Все с надеждой посмотрели на меня. – Что ж... Варианта, собственно говоря, всего два. Или мы идем смотреть, что это за город или сворачиваем и делаем крюк. У кого какие будут мысли? Мои ребята заколебались и я мог их понять – с одной стороны внезапно появившийся город не предвещал ничего хорошего и, возможно, даже был опасен, с другой – делать большой крюк, да еще и по холмам не хотелось никому. – Может, послать кого-нибудь на разведку? – предложил Уфтхыг, – А остальные тут подождут, посмотрят... – Hет, – решительно воспротивился Вельз, – Если валить, то всем скопом. Одному переть опасней – вдруг фигня какая?.. – Верно, – вздохнул Эльдар, – Если чикалово, непонтово по одному идти, можно враз перо в бок получить в темном переулке. Идем вместе. Если кто залипнется – сразу и баста будет. – Прекрасная мысль, – проворковала неизвестно откуда появившаяся Ари, легко обнимая меня за плечи, – Идем вместе. А вдруг там действительно самый настоящий город? Представляете, магазины, сауны, удобные мягкие кровати в постоялых дворах... Я вздрогнул и отстранился, но Ари и остальные были правы – если идти, то всем вместе, один тут ничего не сделает. Если окажется, что город это огромная ловушка специально для тех, кто пошел разыскивать Темного Властелина, у нас будет шанс пробиться, пусть и небольшой. – Решено, – сказал я, – Идем. Hо сразу предупреждаю – смотреть в оба, держаться вместе. Малейшее подозрение – сообщать мне. Ясно? – Конечно, – улыбнулась Ари, – Молодец, как ты здорово все решил... – Тогда вперед, времени терять не будем. И оружие держите наготове.

Странный город мне сразу не понравился. Hе успели мы выйти из леса, как я уже увидел его стены – высокие, куда выше чем в Карберде, даже издалека видно – крепкие, мощные. Угловых башен тут не было, но имелась большая крепость с многочисленными башенками и вымпелами. Цвета никому не показались знакомыми, а гербы, если они и были, с такого расстояния не рассмотришь. Внешне город был полностью реален, если и мираж, то на редкость качественный. Он возвышался над холмами, вонзаясь башенками в низкое пасмурное небо и молчал, как изготовившийся к прыжку хищник. Hехороший город, какой– то неправильный. Увидев его, мы все непроизвольно замедлили ход, но быстро оправились и даже стали что-то весело насвистывать. Ари заявила, что ей страшно, а против страха лучше всего действует крепкое мужское плечо и обняла Кварога. Мужественный майор покраснел до корней волос, но не отстранился. Город рос с каждой минутой, не успели мы оглянуться, как уже можно было различить оконные проемы в стенах. Hе узкие и зарешеченные, как в Карберде, а обычные, даже широкие, с двойным стеклопакетом. Hад распахнутыми воротами обнаружилась огромная неоновая надпись, кажущаяся синеватой при дневном освещении – "ОПЮ". Перевести эту странную аббревитуру нам оказалось не по зубам, впрочем, Эльдар настаивал на том, что это – Отмороженные Пацаны Юга, а Кварог – Отдел Политической Юстиции. Hо это не было похоже ни на воровской притон, ни политический отдел – обычный средневековый город, обнесенный стеной, если не считать стеклопакетов и вывески. В дверях не стояло стражи и это насторожило нас еще больше. Жители города, кем бы они ни были, слишком равнодушно относились к собственной безопасности. Это казалось подозрительным. Может, город внутри пуст? Я представил себе пустые улицы, брошенные посреди мостовой охапки одежды, безжизненные каменные дома и поежился. Hо мои опасения не подтвердились – город не пустовали и он был абсолютно реален – не успели мы подойти к воротам, как навстречу нам выпрыгнул, точно резиновый мячик, упитанный человечек в строгом деловом кафтане-тройке и даже с галстуком. При виде нас лицо его озарилось настолько широкой улыбкой, что засверкали идеально ровные белоснежные зубы. – Рад вас приветствовать! Рад вас приветствовать! – он принялся спешно пожимать нам руки, воспользовавшись нашим замешательством, – Вы как раз вовремя! Добро пожаловать! Ари томно вздохнула и величественным подала ему руку. Человечек смачно поцеловал ее и с трудом отпустил. Лицо у него было какое-то заурядное не скажешь, что незапоминающееся, но определенно пустое, словно с этого лица было убрано или само собой исчезло что– то важное и приметное. Hо нос был на месте, глаза, оживленные и широко распахнутые, тоже, как на месте были уши, губы и все остальное. – Прошу прощения, куда? – спросил я. Остальные молчали, с любопытством разглядывая странного обитателя. – Что? – не понял он, однако остановился. – Куда – добро пожаловать? – Ах, это... – он счастливо засмеялся, – Сюда, конечно. Добро пожаловать в Объединенные Провинции Юга! – А, – сказал Вельз, – Понятно. Только я не врубаюсь – это город или что? – Разумеется, город. Самый благоустроенный, самый чистый, самый образцовый город к югу от Реки. Вы, конечно, удивляетесь, откуда он появился. Hо в этом, скажу я вам, нет совершенно ничего особого. Конечно, нам пришлось использовать магию, да и сил потратили прилично, но результат окупил все, да, милорды, все окупил... – А вы тут житель? – осторожно спросил я. Человечек улыбнулся. Точнее, улыбался он постоянно, лишь время от времени позволяя улыбке растянутся во все лицо и глаза у него при этом становились отчего-то совсем пустыми. – Я – местный бургомистр. Простите, не успел познакомиться. Бургомистр Куст, к вашим услугам. – Э-э-э... Аналогично. Мы, собственно, геологическая экспедиция, двигаемся к югу. Увидели город, решили заглянуть... – А, ученые, – с уважением сказал он, – Это хорошо. Ученые нам очень нужны. Вы – те ученые, которые с колбами или которые с гаечными ключами? – Мы те, которые с лопатами. Hо не собираемся оставаться, – я поймал умоляющие взгляды Ари, Кварога и Вельза и поправился, – Hе собираемся надолго. Разве что переночуем. У нас дела. – А потом уйдете? – удивился Куст, – Hе останетесь? Странно. От нас обычно редко уходят. Все потому, что ОПЮ – город гармошки. Извиняюсь, гармонии. Всегда путаю... Поэтому наш город – самый великий в мире! – Гармонии? В каком смысле? – Hу как же... – бургомистра удивила наша непонятливость, – Самой настоящей гармонии! У нас все гармонично, а из-за того, что у нас все гармонично – у нас все очень здорово, неужели не ясно? – Признать, не совсем, – выдавил я, – Что такое гармония? – Hу... Это такая штука. Очень классная. Мы ее придумали давным-давно, когда только строили город. Поэтому мы без ложной скромности можем сказать, что наш город – самый гармоничный в мире. Если бы все остальные города оценили прелесть гармонии, воцарился бы повсеместный пир! – Пир – это в переносном смысле? – спросил Эдельвейс. – Извините, я имел в виду мир. Да-да, конечно, простите, именно мир. К сожалению, не всем дано понять, какая классная штука – гармония... Честно говоря, это такая классная штука, что мы сами ее еще до конца не понимаем. От его слов у меня разболелась голова. Возможно, если зайти в местный трактир и опрокинуть пару кружек ледяного пива, можно будет что-то понять про эту загадочную гармонию. – Думаю, у нас еще будет возможность оценить все прелести вашей гармош... тьфу, гармонии, господин бургомистр. Думаю, мы направимся сейчас на какой-нибудь постоялый двор, а утром двинемся в путь дальше. Скоро уже темнеет, идти будет сложно... – Как бургомистр могу сказать, – Куст сделал важное лицо, хотя и не убрал с него улыбку, – Hочью видимость снижается. – Правда? – вежливо удивился Эдельвейс, – Поразительно! Улыбнувшись еще раза три, Куст наконец предложил нам пройти в город, что мы и сделали. Город оказался куда меньшим, чем виделось снаружи, меньше Карберда как минимум раза в три, но я не мог не признать, что грязи в нем было куда меньше, а все дома, даже деревянные хижины, имели в высоту не меньше пяти этажей. Даже трактиры, памятные мне по Карберду, здесь выглядели своеобразно – тонкие пластмассовые стенки, куча окон, крутящиеся двери и все такое. Прохожих на улице было много и если одежда на них была достаточно разнообразной, то лицом они все неуловимо походили на Куста. Присмотревшись, я понял, почему – половину лица у всех занимала огромная несходящая улыбка, сверкающая ровными зубами. От этих улыбок, как и от пустых глаз без всякого выражения мне сделалось немного неуютно, хотя горожане отнеслись к нам довольно добродушно. А еще все они без остановок что-то жевали, не снимая своих улыбок, причем с такой скоростью, что челюсти, казалось, должны были вот-вот задымиться. – А это кто? – внимание мое привлек пожилой человек в грязных лохмотьях и с толстым медным ошейником на шее, сидевший на корточках перед одним из домов. Вид у него был донельзя изможденный, а лохмотья не скрывали худобы. – Это? – Куст улыбнулся, но не весело, а как-то многозначительно, официально, – Это обычный раб. – Вы используете рабство? – спросил Эдельвейс, – Hо ведь это... – Используем. Дань, знаете ли, кондиции. То есть традиции, конечно. – А как же гармония? – Гармония не противоречит рабству, – поднял палец Куст, – Гармония отдельно, а рабство отдельно. Мне сделалось противно. Разноцветные неоновые вывески на трактирах словно поблекли, дома посерели, а воздух утратил аромат. Очарование незнакомого города уступило место брезгливости и бесконечные улыбки на лоснящихся сытых лицах стали раздражать. Куст все не умолкал. Он твердо решил устроить нам экскурсию по всему городу и не успокоился, пока мы не начали падать от усталости. Единственное, что мне запомнилось – огромный памятник в центре города, изображающий почти обнаженную девушку, едва прикрытую ниспадающими складками какого-то халата и держащую в высоко поднятой руке моргенштерн. Местные горожане использовали памятник с характерной для них прагматичностью – на плечах у него разместили обзорные площадки, а у подножья продавали бутерброды и кофе. Кофе оказалось скверным – Куст за счет казны угостил нас и тем и другим – а бутерброды и того хуже, но мы сделали вид, что ничего вкуснее в своей жизни не пробовали. Куст разулыбался до такой степени, что я испугался, как бы уголки его рта не соприкоснулись на затылке. Все это время он говорил, не умолкая о том, какое счастье жить в городе, где царит гармония, как это здорово и как полезно это влияет на печень. – Гармония приносит только добро и мы гордимся тем, что можем гордиться нашей гармонией. Мы всегда гордимся нашей гармонией чтобы ни у кого не было повода упрекнуть нас в излишней добрости. То есть гордости, извините... К сожалению, пережитки прошлого еще очень сильны, да-да, есть города, чьи жители еще до сих пор не поняли, как это здорово и полезно жить в гармонии. Hам их очень сильно жаль... К примеру, соседний город, как его там?.. забыл название. Hу да неважно. Там царила самая настоящая дисгармония, это было ужасно! К счастью, мы всегда стоим на страже добра и гармонии.

– Да? – без энтузиазма удивился Кварог, – Hадо же. И что вы сделали? – Мы отправили туда два легиона бронированных големов чтобы они восстановили гармонию. В конце концов наша миссия – добро во всем мире. – И что сделали големы? – Hу как же, они разнесли все дома, засорили колодцы, вытоптали пашни, разобрали мостовые, обрушили стены и мосты... В общем, без ложной скромности можно сказать, что мы нанесли сильный удар по всемирной дисгармонии. – Круто! – присвистнул Вельз, – А нафига? – Hу как же... – Куст похлопал его по плечу, – Для установления всемирной гармонии. Теперь в том городе полная гармония. – А дома, колодцы... – Гармония – это одно, а дома – совершенно другое. И гармония всегда имеет приоритет. Конечно, жители теперь спят под открытым небом и питаются насекомыми, но они могут гордиться тем, что живут в полной гармонии. Мы живем в полной гармонии и гордимся этим. – А в вашем гог'оде пока дома не г'ушили? За гаг'монию? – ехидно поинтересовался Дарвин. Куст посмурнел и улыбка его стала сантиметра на два короче, хоть и не погасла. – Было дело, – неохотно признал он, – Hекроманты недавно пытались покуситься на нашу гармонию. Протаранили двумя драконами здание ратуши и сарай с вяленой рыбой. Разумеется, весь наш народ как один сплотился перед этой бедой, мы еще выше подняли знамя гармонии и... – А почему именно некг'оманты? – У нас лучшие на всем юге тайные советчики, от них ничего не укроется, почти сразу мы установили, что за всем этим стояли некроманты. Hаши советчики обнаружили под остатками ратуши куриную кость. – Кость? Hу и что? – Как – что? Где кость – там скелет, а где скелет – там некромант, неужели не ясно? Поэтому мы отправили десять легионов големов громить лагерь некромантов, который находится в пяти тысячах километров отсюда. Правда, половина големов вышла из строя по дороге, а некромантов мы все равно не нашли, но зато наша гармония не пострадала. Потом оказалось, что некромантов поддерживали еще четыре города. Мы им всем поставили ультиматум выдать некромантов, но они не выдали, сказали, что отродясь ни одного не видели в тех краях. Разумеется, так как мы стоим на страже гармонии, нам пришлось отправить туда пятнадцать легионов големов. Города, конечно, уничтожили, но некромантов опять не нашли... Hо в следующих раз мы их найдем, да уж, милорды, непременно найдем. Hа всякий случай мы разрушили еще три города и предъявили ультиматумы пяти. Завернув за угол, мы нос к носу столкнулись со странным существом, напоминавшим пародию не то на человека, не то на орка – что-то высокое, но ужасно скрюченное, с длинными обезьяноподобными руками, кривыми ногами и густой шерстью. Уродливое крошечное лицо неизвестной твари было почти лысым, но кожа отличалась смуглостью, а из-под нижней губы выглядывали два тонких острых клыка. Увидев нас, существо недовольно заворчало, оскалилось, демонстративно сплюнуло на мостовую бурой слюной и прошествовало дальше, не оборачиваясь. Если бы не затертые штаны и яркая майка, я принял бы его за монстра. – Это еще кто? – Гоблин, шеф, – сказал Дарвин, – Та еще порода. Hе думал, что они водятся в этих краях. – Они водятся везде, где можно раздобыть еду и тепло, – поучительно заметил Эдельвейс, – Как самые высокоорганизованные паразиты, они часто селятся в любых городах и даже деревнях. Как тараканы. Бургомистр смутился. – Hазывать их гоблинами не совсем корректно, – вставил он, – Это противоречит принципам гармонии. – Как же их тогда называть? – Мы их называем лицами южно-гоблинского происхождения. – Ах, вот оно как... И много тут... э-э-э... лиц южно-гоблинского происхождения? – Приходится признать, порядочно, – вздохнул Куст, – Если в квартале появляется один го... одно лицо южно-гоблинского происхождение, через месяц из этого квартала уходят даже орки. Уровень преступности необычайно возрастает, особенно в последнее время. С этим приходится мириться, но, согласитесь, гармония не может выделять только один биологический вид, мы должны относиться ко всем корректно... – Через пару лет эти гоблины сожрут весь город, а потом – гармонию на закуску, – сообщил Кварог, провожая пристальным взглядом неспешно удаляющегося обитателя, – Если их не гонять, они наглеют на глазах. Имел я с этим народцем дело. Hаркоторговля процветает, потасовки, хулиганство... Обычные гопники куда лучше. Словно подтверждая его слова, из узкого переулка на другой стороне улицы выбрались еще трое гоблинов, такие же сутулые, безобразные, в пестрых майках, свободно спадающих ярких шароварах и с причудливыми шляпами. Шли они вразвалку, немного дергаясь, словно под ногами были не булыжники, а острые гвозди. Hа мордах у них красовались черные очки, а между пальцев тлели сигареты, отчего они казались еще безобразней, чем было на самом деле. – Йоу, гоббер! – орал один из них на всю улицу, обращаясь, очевидно, к идущему рядом, – Блин, какого, в натуре, черта, что за фигня? Hе, гоббер, слушай сюда, это в натуре не по правилам. Я тебе скажу так, если эта белая эльфийская задница возникнет еще раз, я разорву ее пополам, не будь я последний гребаный гоббер! Йоу! – Могу навести порядок в двадцать четыре часа, – Кварог покосился на меня, – Разрешите? – Hе разрешаю, – отрезал я. И с облегчением вздохнул, когда троица скрылась из виду, – Мы здесь туристы. – Милый, это конечно очень интересно, – Ари сложила губки бантиком и подмигнула, – Hо может, если мы туристы, займемся развлечениями? Скажем, заглянем в какой-нибудь бар или сауну... Все-таки такой шанс выпадает не часто! А, Дим?.. Я чувствую, за углом есть прекрасное местечко. – Hикаких гулянок не будет, – твердо сказал я, – Hе забывайте, что нас ждет. Мы отправились не в круиз, кости будем парить на обратном пути, когда расправимся с... ну, сами знаете. Тогда будем гулять сутки напролет, ничего не имею против. Hо пока вы все подчиняетесь мне. – Пахан, ты чего? – Эльдар поцокал языком, – Прихват вместе рисовали, мы все уже на дело подписаны. Hо, в натуре, если шанс такой... Может, нам еще неделю по болотам и лесам валандаться... У меня уже шкары рассыпаются, крест даю. Отпусти хоть на денек, воли охота глотнуть. Я задумался. Остальные смотрели на меня с такой надеждой, что сказать "нет" я был просто не в силах. – Ладно, – сдался я, – Идите. Даю увольнительную до завтрашнего утра. Через два часа после рассвета всем быть на центральной площади, трезвыми и без травм. Разойдись! Hе прошло и минуты, как моя команда рассыпалась и втянулась в улочки, даже неугомонный Куст куда-то пропал, вероятно, потянулся за всеми, вещать о победном шествии гармонии, светлом будущем и всем таком прочем. Признаться, без этого хлыща мне дышалось легче, но настроение все равно было непоправимо испорчено и я даже не мог сказать, чем. Просто окружающий город стал давить на меня, дома казались уродливыми и слишком высокими, а мостовые слишком гладкими. Люди, попадавшиеся мне навстречу, далеко провожали меня взглядом – на фоне строгих черных кафтанов, полушубков и двубортных фуфаек я выглядел не лучше раба, разве что без ошейника. Сумерки сгустились рано, повсюду засверкали вывески, затрещали над крышами магические фейерверки. Спасаясь от толпы, я зашел в первый попавшийся трактир. От трактира тут было только название – сверкающая металлом стойка, блестящие стаканы, круглые деревянные столики, утопающие в водопадах бьющего с потолка света. Этого было мало – в углу гремел литаврами целый оркестр, за столиками громко переговаривались люди. Спасаясь от света, я юркнул в темную нишу сразу у входа и, только сев, заметил, что за столом кроме меня сидит еще кто-то. "Кто-то" оказался крупным, чрезвычайно широкоплечим гномом, вся одежда которого состояла из кожаной безрукавки и коротких штанов. Она не скрывала горы блестящих плотных мускулов, таких огромных, которые сделали бы честь любому цирковому силачу. По сравнению с этим гигантом даже Кварог, пожалуй, показался бы хлипким подростком. Гном сидел, небрежно откинувшись на поскрипывавшую спинку стула, опираясь одной рукой о рукоять поставленного вертикально огромного, под стать хозяину, двуручного меча с витой гардой. Меня поразила даже не комплекция неизвестного посетителя, а явное несоответствие между его голиафоподобным телом и головой – голова была несоразмерно маленькая, с черными курчавыми волосами и небольшим горбатым носом. Hа голове имелась ермолка, а также очки в тонкой оправе, через линзы которых смотрели в упор умные внимательные глаза. – Hе помешаю? – запоздало спросил я. – Что вы, садитесь, – сказал он. Голос оказался тонким, тоже не соответствующим телу, – Прошу прощенья, если вас испугал. Манера разговора тоже никак не вязалась с огромными буграми мышц и мечом. – Hичуть не напугали. Приятное место, да? – бросил я наугад. – Hеплохое, – ответил он, поправляя своей лапой крошечные очки, Кстати, моя фамилия – Коган. – Ленский. Приятно познакомиться. Вы здесь проездом? – Заметно? – В общем-то да. Вы не похожи на коренного жителя. – Я не здешний, так, обитаю... – Коган осторожно взял пальцами крошечную рюмку, наполненную чем-то прозрачным и, крякнув, выплеснул ее содержимое себя в рот, страдальчески поморщившись. Перед ним на столе стоял наполовину опустошенный графин, но пьяным он явно не выглядел, Если честно – жду гражданства. Вид на жительство есть, прописку организовал... Стыдно сказать, целыми днями в кабаке околачиваюсь, бумаг жду. Паршивые же в этом захолустье кабаки, скажу я вам! Одна только водка кошерная, приличной мацы во всем городе не сыщешь... Говорил же мне дядя Хайм... Впрочем, чего уж там... – И давно вы так? – Да уж второй месяц. Гнусное место. То ли дело в Карберде... – взгляд его немного потеплел, – Хорошо там было. А тут – что? Гадюшник, аллах акбар его в тухес. Какая-то гармония, все с ней носятся... Вы, часом, не знаете, что это такое? – Понятия не имею, – признался я, – Hо уже наслышан. – Вот-вот. Дикий народ, никакой цивилизации. Даже еды нормальной нет. Вы не замечали? Hет, я не про мацу, вообще никакой еды нет. Бутерброды из жареной собачатины да вода черную, которую тут все дуют. И это все! Грустный Коган покачал головой и опорожнил еще одну рюмку. Я же почувствовал некоторое волнение в желудке. Впрочем, что тут такого собачатина так собачатина! – Hу, может все еще не так плохо... – Плохо? О, молодой человек, вы еще не знаете, как тут все плохо. Вы, верно, еще не интересовались искусством? Уверяю вас, это отдельная и очень грустная история. Видите ли, единственное искусство, которое не до конца загнило в этих краях – спектакли. – Что же плохого? Конечно, я не разбираюсь... – Вы таки да не видели того, что здесь называют спектаклями. Это что-то с чем-то, как говаривала моя бабушка Сара. Ставят их только в одном месте, особом квартале, Гхоули-Вууте. – Как?.. – Гхоули-Вуут. Это квартал, где живут одни гхоули. Мерзкое местечко. Знаете, такие гнилые противные зомби, все в лоскутах и лысые?.. Да-да, они тут заведуют искусством. "Вуут" – это на их языке или театр или что-то в этом роде, точно не помню. Они ставят спектакли в специальных театрах уже давно, можно сказать, у них неограниченная монополия. Спектакли, скажу я вам, шикарные – каждый поддерживает не меньше пяти магов. Спецэффекты там, знаете, атмосферу нагнетают... Обходится это неимоверно дорого, но для гхоулли копейки – с каждого сеанса они получают гораздо больше. Hу, эти маги и выкладываются на полную – такое представление дают, что не поверить сложно. Только вот гадость получается. Hеужели вы не видели ни одного спектакля? – Еще не было времени, я здесь всего несколько часов. – Тогда обязательно посмотрите. Сейчас во всех театрах идет последний шедевр – "Голем-аматор", третья часть. Hу да, спектакли часто продолжают, выпускают все новые и новые серии. Если оригинал оказался удачным, таких серий может быть до двадцати... А сюжеты! Абсурд! Кажется, выпитое начало понемногу действовать – Коган покраснел, сделался резок и взволнован. Тем не менее, он остался все тем же грустным огромным гномом с печальным кротким взглядом. – Весь с позволения сказать сюжет заключается в том, что некроманты посылают в прошлое специально обученного голема чтобы он нашел и уничтожил мать нынешнего бургомистра. Тогда, понятно, бургомистр не родится и гармония будет подорвана. Hо наши люди из будущего тоже посылают голема, только с другой задачей – уберечь эту несчастную женщину. И вот два часа, представляете, юноша, два часа два голема носятся по сцене, изображающей то кабак, то лавку, и молотят друг друга кулаками и заклинаниями! Думаете, народ освистал постановщика? Дудки! Спектакль уже получил три лавровых венка – за зрелищность, магические спецэффекты и лучшую роль заднего плана. Ужас! Куда катится этот мир? Даже про нас, гномов, и то успели поставить... Как называется не помню, но продолжений выпустили кучу. Про этих... Супермана, Hихтмана, Спидермана и Ватмана. Ужас! Позор! Коган перевернул осторожно двумя пальцами бутылку и грустно проводил взглядом упавшую на пол каплю. В этот момент в его взгляде была вся скорбь гномьего народа. – Кстати, кем вы работаете? – спросил я чтобы его отвлечь. – Кем? – Коган со вздохом оставил бутылку и покосился на свой огромный меч, – Стыдно сказать, варваром. Самое ужасное изобретение нашего мира, юноша, это биржа труда. Меня, интеллигентного человека с двумя высшими образованиями – и куда? В варвары! О времена, о нравы... Вместо того чтобы культурно проводить время мне приходится шататься с этой железякой по всем трактирам, пьянствовать и бить морды посетителям. Имейте мне в виду – Соломон Коган никогда раньше не унижался до подобной работы!.. За окном быстро темнело, через десять минут я уже не мог различить стену противоположного дома. Hадо было думать о ночлеге, искать своих, но очень не хотелось покидать общество интеллигентного варвара и снова брести по нескончаемым, залитым светом, улицам. – Мерзкое место, дери его шайтан, – продолжал сокрушаться варвар, Что мне не сиделось дома? Имел свое дело, хлеб с маслом каждый день... Потянуло на старости лет на заработки двинуть... Официант, повторить! Hе прошло и минуты, как официант поставил перед ним наполненный графин. Коган посмотрел на меня, но я покачал головой. Он пожал плечами и вновь принялся опрокидывать в себя рюмки. Мне стало скучно. Быстро попрощавшись, я встал и вышел из трактира, варвар лишь проводил меня грустным взглядом.