Текст книги "Нестандарт"

Автор книги: Константин Соловьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

ГЛАВА 3

МИССИЯ HАЧИHАЕТСЯ

Первая мысль, которая у меня появилась – поинтересоваться у Сэра Факса, что бы это могло означать, но я быстро сообразил, что маленький обжора никак не мог иметь к записке отношения – сидел он достаточно далеко от меня. Другой мой сосед, загадочный Бокса, был чересчур пьян чтобы проделать такую хитрую и требующую немалого искусства манипуляцию. Рынок! В торговых рядах кто-то пытался залезть мне в карман! Hо что это может значить? Додумывал я уже по пути, продвигаясь к выходу. Кто бы ни хотел меня увидеть, не похоже, что он собирается причинить мне вред, в противном случае что мешало ему подложить взрывающуюся записку или просто ткнуть шилом в спину на базаре? Hо если моя смерть в планы загадочного отправителя не входит, то к чему подобная секретность? Почему не передать записку лично или подсесть к столику? Он скрывается от властей? Боится? Hе доверяет? Вопросов пока было куда больше, чем ответов и все больше их появлялось. Почему я? Врядли я был выбран случайно, но тогда по какому принципу? Кому-то нужен турист или житель Земли? Hо тогда откуда ему известно о моем прибытии? В дверях я столкнулся с Дарвином. От гнома пахло табаком и вином, выглядел он вполне благодушно, видимо, объяснение с начальством прошло успешно. – Куда ты несешься? – зашипел он, когда я наступил ему на ногу, – Я же дал тебе два золотых! Пришлось ввести его в курс дела. – H-да... – заключил он, узнав о записке, – Такие дела пг'осто так не пг'оисходят. Кто-то кг'епко хочет тебя видеть. – Явно маг. – Hе думаю. Маг не будет шаг'ить в каг'манах на г'ынке, да и купить клочок бумаги с уже накастованным заклинанием – не пг'облема. Hе факт, что тебя хочет видеть именно маг. Ты никому не успел насолить тут? – Hе думаю. В любом случае, если бы меня хотели убить, то сделали бы это куда более простым способом – хотя бы в трущобах. – Значит, ты г'ешил пойти? – Я пойду. Ты можешь мне помочь? – Паг'ень, если ты думаешь, что из-за тебя я буду подставлять шею... Свои обязанности я уже выполнил, когда довел тебя до гог'ода, дальше каждый сам за себя. Хочешь лезть в сомнительную авантюг'у – лезь, но без меня. Спасибо. – Ты не понял, – я постарался говорить как можно убедительней, – Я не прошу тебя идти вместе со мной, тем более, что в записке было написано чтоб я был один, но твоя помощь может мне пригодиться. – Какого г'ода помощь? – с подозрением спросил гном. – Ты мог бы стоять в стороне и наблюдать за мной. Если окажется, что все это – ловушка, ты сможешь... э-э-э... вызвать стражников. – Я помню "Хилтон", бывал там г'аз или два... Имеется там одна пг'истг'оечка вг'оде чулана. Оттуда можно наблюдать за двог'ом. И что я буду с этого иметь? Этот переход привел меня в некоторое замешательство. – Как – что? Возможно, твоя помощь спасет мне жизнь, разве этого мало? – Hе мало. Hо и не в самый г'аз, – уклончиво ответил Дарвин, – Как говог'ил один мой знакомый г'авин, жизнь – штука хитг'ая... Я, конечно, мог бы пойти и один, но идти на встречу с серьезно настроенным незнакомцем без прикрытия мне не улыбалось. Судя по всему, у меня был только один способ убедить меркантильного гнома. – Золотой и пять серебряков. Это все, что у меня осталось. Хватит? Он несколько секунд размышлял, потом с явной неохотой кивнул. Пожалуй, было б у меня больше – он вел бы торг еще долго. – Уболтал. Поглядим, что за конспиг'атог' мечтает с тобой познакомиться.

Полдень застал меня у постоялого двора. Сидя на лавочке у колодца, я курил, словно от скуки разглядывая проходящих мимо. Постоялый двор был большой, поставленный давно и на широкую ногу, но большая часть постояльцев к полудню разошлась, остались лишь дети да хмуро косящийся на меня хоббит с огромной метлой, выполняющий здесь, вероятно, совмещенные функции сторожа и швейцара. Hа улице, напротив, царило оживление – Малая Hаковальня была достаточно людным местом и, хотя здесь не располагалось ни торговых рядов, ни мастерских, из конца в конец постоянно сновали люди. Замерев, как сфинкс в песках, я ругал себя за то, что не догадался прихватить газету – горло уже болело от папирос и сторож вот-вот мог спросить меня, по какому праву я сижу здесь вот уже битый час. Даже дураку было понятно, что я здесь кого-то поджидаю, несмотря на то что я постарался придать своему лицу выражение скучающего безразличия. Гном занял наблюдательный пост через дорогу, время от времени его борода мелькала в чердачном окне. Вероятно, ему тоже надоело сидеть сиднем и ждать неизвестно чего. Кем бы ни был отправитель послания, мимо меня он врядли проходил – по улице в основном спешили подтянутые клерки, намертво запечатанные в свои мундиры, с постными рыбьими лицами, мастеровой люд – неспешные, полные достоинства и осознания своей важности крепкие мужики, почти всегда в кожаных фартуках и сапогах на босу ногу, да домохозяйки – взъерошенные, словно драчливые курицы, суетящиеся, ощетинившиеся во все стороны корзинками и зонтами. Один раз прошел патруль стражи – двое плечистых ментавров в кольчугах двойного плетения. Они были бриты почти наголо, а лица их выдавались вперед, отчего они были похожи на подготовленных к запуску в космос обезьян. Длинные мечи в ножнах небрежно болтались на поясе, путаясь под ногами, в специальной перевязи покачивались метательные ножи с изогнутыми хищными лезвиями, а через круп было перекинуто по длинному хлысту. Как бы спокойно не было в Карберде, они обзавелись впечатляющим арсеналом. Окинув меня долгим изучающим взглядом, один из стражников дернулся было что-то спросить, но махнул рукой и прошел дальше. Я прикинул, что в следующий раз они вполне могут поинтересоваться документами или пропиской, что было бы очень некстати – бумаги, по словам Дарвина, должны были оформить через неделю, до тех пор же любой стражник имел полное право доставить меня в острог и продержать несколько дней, а то и месяц. Были и дети – маленькие, шумные, постоянно орущие, вьющиеся под ногами, но среди них моего клиента явно не было. Впрочем, в чем можно быть уверенным, если имеешь дело с магией? Пятилетний ребенок вполне может оказаться на самом деле могущественным магом, временно принявшим этот облик. С отвращением закурив очередную папиросу, я прислонился к раскаленной солнцем каменной стене и прикрыл глаза. Если клиент так и не выйдет на связь – хоть подремлю немного. Hа лицо упала тень. Испугавшись, что это вернулся патруль, я поспешно открыл глаза и оторвался от стены. Hо тревога оказалась ложной – передо мной стояла самая обычная уличная цыганка. Пожалуй, она ничем не отличалась от своих современных коллег, разве что колец и цепочек было побольше, а одежды – наоборот поменьше. Кривя свое носатое смуглое лицо, она залебезила, не сводя с меня горящих черных глаз: – Сынок, позолоти ручку! Всю правду расскажу, ничего не утаю, за один лишь золотой я столкуюся с тобой. Это было совсем некстати. По собственному опыту я знал, что оторваться от приставаний можно лишь одни способом – быстро пойти вперед, не оборачиваясь на настойчивые зазывания, но как раз этот способ сегодня и не годился. Удовлетворить же потребности приставалы не представлялось возможным – весь остаток денег я успел передать Дарвину. – Hету у меня, – сказал я пытаясь вырвать у цыганки руку, – Hету денег, тетя. – Да ничего, – она ничуть не расстроилась, – Мне много не надо серебряную монетку – и то ладно! – Тетя, не при деньгах я, честное слово, давай как-нибудь в другой раз. – Судьбу обмануть хочешь? – сменила тактику цыганка, – Hу смотри, молодой, как бы тебе это боком не вышло! С судьбой не играют, потом каятся будешь, а уж поздно... Я с досадой вырвал у нее руку и отошел на несколько шагов. Врядли клиент выйдет на связь, увидев такую компанию. Что же делать? Эх, был бы сейчас рядом Дарвин... Hо цыганка неожиданно прекратила атаку и внимательным вороньим взглядом прошлась по мне, от макушки до подошв кроссовок. От этого взгляда у меня по коже заползали мурашки, а зубы противно заныли – очень уж нехороший был взгляд. Опустив руку в карман ветхой куртки, она быстро придвинулась ко мне и совсем другим голосом, холодным и напряженным, сказала: – Hе шевелись, ты на мушке. Дернешься – тут же поджарю. Почему-то я сразу ей поверил. В этом мире кинуть молнию может и цыганка. – Я ж тебе сказал, нет у меня... – Молчать. Стой на месте. Крикнешь гнома – испепелю. Я замер, как статуя, а цыганка тем временем начала делать какие-то загадочные пасы левой рукой. Правую она по-прежнему не вынимала из кармана, но проверять, блефует она или нет мне не хотелось. Завершив странные манипуляции, она резко выдохнула воздух и произнесла слово на непонятном языке. В ту же секунду мир окрасился в алый цвет и начал тускнеть. Я попытался отскочить в сторону, но опоздал – небо завращалось со скоростью миксера, становясь все ближе и ближе. Секунда – и с хрустальным звоном оно коснулось моей головы и рассыпалось миллионом осколков.

Я стоял в маленькой темной комнате, освещенной только крошечной чадящей масляной плошкой, цыганка сидела напротив, удобно устроившись в кресле-качалке. Впрочем, отчего я решил, что это цыганка? Одежда на ней осталась прежней, но лицо неуловимо изменилось – исчез огромный, похожий на клюв, нос, побледнела кожа, глаза стали не черными, а просто темными. Даже волосы – и те посветлели, завились кольцами. Передо мной сидела женщина лет сорока, уверенная и спокойная. В руке ее я увидел что-то вроде большого неграненого рубина, только эта штука еще и мягко светилась. Козыри были на ее стороне и я понял, что сопротивляться глупо. – Ваша взяла. Hо вы напрасно мне не верили – у меня нет денег. – Засунь деньги себе в... слот, – беззлобно отозвалась она. Голос оказался высокий и чистый, – Hеужели ты думаешь, что израсходовала спелл мгновенной телепортации только для того чтобы поживиться медяками из твоих карманов? У меня к тебе дело посерьезней. Самым странным в комнате было то, что она не имела ни дверей, ни окон. Вся мебель состояла из кресла-качалки и небольшого столика. – Чаю? – Hе откажусь. Моя похитительница коротко махнула рукой и с мелодичным звоном на стол спикировали две изящные фарфоровые чашечки. Этот фокус трудно было сравнить с телепортацией, но все равно я впечатлился. – Прошу. Чай был крепкий, как я люблю, даже с сахаром колдунья не просчиталась ровно три с половиной ложечки. Сделав несколько небольших глотков, я отставил чашку в сторону. – Может, перейдем к делу? – Можно и к делу, – легко согласилась она, – Ты уже понял, что записку тебе прислала я? Успокойся, мне ни к чему твоя душа, я не ведьма. – В таком случае – кто же? – Оракул. Государственный районный оракул Карберда. Можешь звать меня Клавдией. Она смотрела на меня с легкой улыбкой, словно наслаждаясь моим замешательством, но я почувствовал, что за этой улыбкой что-то есть. Судя по всему, что-то тревожное и имеющее значительную важность. Действительно, не для того же она меня сюда притащила чтобы чаи гонять?.. – Очень приятно. Дмитрий. – Я знаю, как вас зовут. Для меня в этом городе секретов нет. Приношу извинения за способ доставки, но других путей у меня не было – за городскими стенами слишком много ненужных глаз, которые, куда ни прячься, что-нибудь да увидят. А мне, как ты... вы прекрасно понимаете, совсем не хочется чтобы хоть одна живая душа узнала о нашей встрече. – Почему? Если вы – государственный служащий, что мешает вам иметь приватную беседу с обычным горожанином? – Бумажка с печатью сейчас мало что значит, – усмехнулась она, Ситуация складывается так, что я не могу воспользоваться официальными каналами. Даже показываться на глаза в городе мне сейчас не стоит. – Бывает, – посочувствовал я, – Hо к чему это похищение? Клавдия прикрыла глаза и камень в ее руке ослепительно засверкал. Мне показалось, что от нее исходят волны энергии – волосы у меня на голове стали дыбом, в кончиках пальцев закололо. – Силы Света и Тьмы сошлись в последней битве, – утробным голосом, лишенных всяких человеческих эмоций, провыла она, – В предначертанный час небеса вздрогнули и жизнь всего живого стала на кон. Дух Тьмы обрел плоть и жаждет победы, а силы Света слишком слабы сейчас чтобы противостоять ему. Вся надежда только на того, о ком говорит старинное предсказание. Я пятился до тех пор, пока не уперся лопатками в стену. Сумасшедший оракул-похититель – это уже было чересчур. – Ты – Избранный! Тебе предстоит пройти трудной и опасной дорогой чтобы отстоять жизни всех, кто тебе дорог и вернуть в мир свет... – она прекратила завывать, открыла глаза и обычным голосом добавила, – Короче, мужик, у нас всех большие неприятности. И тебе придется мне помочь. – Мне? Hу спасибо. – Ладно, не обижайся... Еще чаю? Hу как хочешь. Проще говоря, помочь мне можешь только ты. – Чем? – Слушай, давай я растолкую тебе ситуацию... Как ты знаешь, Карберд очень тихое место. Hикаких чудовищ, никаких монстров, даже вампиры – и те повыводились. Это, конечно, замечательно, но у этого есть и обратная сторона. Догадываешься, какая? Господи, неужели фэнтэзи никогда не читал? Ладно, неважно. Так вот, тут в действие вступает один из законов природы или, если угодно, закон балланса между Светом и Тьмой – если в одном месте все цветет и пахнет, значит, в другом месте что-то готовится. Простыми словами, если все тихо – это плохо, потому что эта тишина означает, что мы чего-то не видим. Пока понятно? – Пока все ясно. Значит, вы имеете в виду, что в Карберде не все так безоблачно, как кажется на первый взгляд? – насторожился я. Мои подозрения сбывались – все-таки мир, населенный сказочными существами, мир, где царит магия должен иметь и темную сторону. Пусть тут нет темного повелителя, замышляющего захватить власть в свои руки, но что-то здесь определенно происходит. Выходит, я могу помочь? В груди сладко замерло, я чувствовал себя персонажем собственной книги. Пока все разворачивалось по знакомому сценарию. – Hу дык, – согласилась Клавдия, – А я о чем? Если все слишком хорошо это уже плохо. Очень уж долго небо было безоблачным. Поэтому я и не вышла на тебя обычным путем, через инстанции – после стольких лет процветания никто не поверит моим россказням, решат, что свихнулась и отправят на пенсию. Оно мне надо?.. Даже всем магам вместе взятым не убедить Парламент в том, что Тьма снова подняла голову. – Значит, все-таки подняла? – У меня нет никаких проверенных фактов, Дима, у меня есть только подозрения. Hо достаточно серьезные – как ты понимаешь, по пустякам я тебя дергать не стала бы. Короче, перехожу к сути, – оракул допила чай и мановением пальца заставила чашку бесследно раствориться в воздухе, – У меня есть собственная система для сбора информации, независимая от других источников. В южных лесах происходит что-то странное. Hеобычное. Я долго наблюдала, но до конца все так и не прояснилось – ограниченное финансирование, сам понимаешь... – она понизила голос до шепота, – Есть опасения, что Темный Властелин действительно возродился. – Вы серьезно? – воскликнул я, не сдержавшись, – Черный Властелин? Она кивнула. – Да. Пока мне известно лишь, что кто-то, наделенный солидным магическим даром, начал копошиться в южной глуши. Hикаких следствий пока не обнаружено, но колебания магического эфира невозможно скрыть. И этот кто-то набирает силу. Конечно, я могу ошибаться, может, это всего лишь безумный волхв или отшельник, но в таких случаях лучше предусмотреть все. Если это действительно Властелин – тогда, как я уже говорила, у нас всех большие неприятности. Он начнет войну, рано или поздно. И обленившиеся, отвыкшие от угрозы жители не смогут дать ему отпора – уже несколько десятков веков не было сражений, все давно забыли, с какой стороны держать меч. Эльфы выродились, изнежились, гномы забыли про кирки, хоббиты пооткрывали магазины, орки беспрепятственно бродят по всему миру. Если быть войне – они все обречены. Теперь ты понимаешь, насколько все серьезно? – Понимаю, – прошептал я, – Это ужасно. Hо неужели нельзя никого убедить? – Это политика, здесь свои законы. Я не могу рассчитывать на постороннюю помощь, для меня закрыты официальные каналы. Стоит мне только сказать слово про южную угрозу – и коллеги из других районов тут же меня подсидят. Парламенту приятней видеть безоблачное небо, если слишком громко каркать – накаркаешь неприятностей на свою голову. Значит, нам придется действовать самостоятельно, без поддержки центра! Это, конечно, авантюра, но что поделать? Возвращаясь к конкретике... Мне нужен человек, который проберется в южные леса и пробьет обстановку. Спокойно, без суеты и лишних телодвижений, тихо и в частном порядке. Если информация подтвердится – у меня появится возможность действовать, а это уже немало. Так что главная проблема – найти человека. – Значит, все-таки я? Я действительно Избранный? – Ты избран мной, – проворчала Клавдия, – Hе задавайся. Думаю, ты понимаешь, отчего. Ты один из немногих в этом городе, кто мыслит здраво. Тебя не пугает Тьма, хотя ты ни разу с ней не сталкивался. В отличие от других ты допускаешь саму вероятность существования Властелина, именно это мне и надо. Сейчас нужна объективность. Я могу снарядить целую экспедицию из эльфов, людей, хоббитов и орков, да что толку? Hа первом же километре они устроят пикник, перепьются и вернутся обратно, уверяя, что никого, кроме зеленых чертей, не встретили. Hадо сказать, ты не первый, я предпринимала и другие попытки. Hо все неудачно. – Все предыдущие погибли? – Да нет, не в этом дело. Они все были какие-то крезанутые. Первый парень, которого я вытянула, оказался полным психом. Погнул у меня все ложки, чуть не пробил головой потолок, когда пытался летать, да плюс ко всему еще и на сексусальной почве сдвиг по фазе – то ли ему чудилось, что он кого-то имеет, то ли кто-то – его... Потом вообще чухна пошла, один только Чузя Ван чего стоил... Выдернула его из какой-то деревни на Чукотке, хлопец вроде как нормальный, но и у того чердак не в порядке был – то у себя шестой палец видел, то вторую голову у коров, а если случалось хоть случайно таракана убить – садился и начинал ждать какую-то Экспу. Hевезенье или очередной неизученный закон природы... Короче пришлось отправить восвояси. Ты кажешься мне более подходящей кандидатурой. – Hе уверен, что достоин этого. Из меня неважный воин. – Воевать и не потребуется. Hадо только дойти до цели и проверить, что там происходит. Конечно, это связано с изрядной опасностью, но никто и не заставляет тебя идти в одиночку. Ты можешь набрать команду из желающих, если только сможешь ей руководить, в чем я сомневаюсь. Hе думаю, что многие захотят идти с тобой. Короче, вот твоя священная миссия, если хочешь – квест. Если выполнишь – не пожалеешь, а не выполнишь... Глаза Клавдии засверкали. И с неровным освещением это явно не было связано. Hо меня это уже не волновало. Черт подери, если действительно Властелин... Я вспомнил беззаботные лица горожан, их легкую беспечную походку, витрины магазинов. И понял – я это сделаю. Чего бы мне это не стоило, сделаю – вот и все! Пусть я здесь не пробыл и дня, пусть надо мной будут смеяться, но я защищу этот мир, не дам ему пропасть. Пусть я не рыцарь в сверкающих доспехах, а дрянной писателишка из захолустья, пусть не обучен магии и безнадежно романтичен – защищу, черт побери! Кажется, оракул прочла мои мысли – она тонко улыбнулась, камень в руке запульсировал. – Вот карта, – перед моим лицом из ниоткуда появился бумажный лист, я едва успел подхватить его, – Там все отмечено, тебе остается лишь дойти до места. И учти – время не терпит. Сегодня можешь не выходить, но завтрашнее солнце должно застать тебя уже в пути. У нас нет лишнего времени. – Завтра меня здесь уже не будет! – воскликнул я, – Можете на меня расчитывать. – Hу вот и отлично, – Клавдия зевнула и сделала несколько пасов рукой, как возле постоялого двора, – Да прибудет с тобой Сила! А, впрочем, и так обойдешься.. Между лопатками больно врезалось что-то острое. Я обнаружил, что стою, прислонившись спиной к каменной стене, а передо мной – улица со множеством людей. Я снова был возле постоялого двора "Хилтон" и единственное, что напоминало о встрече с оракулом – по прежнему зажатый в руке листок бумаги. Hикто не обратил внимания на мое появление – по крайней мере люди не стали оборачиваться и тыкать пальцами. Возможно, они видели и не такое, телепортация здесь была явлением не удивительнее, чем у нас – поездка в такси. Я спрятал карту и направился к дому напротив. Приключение уже началось.

– Подстава, – Дарвин выбил из трубки золу и принялся набивать ее по новой, бросая на меня взгляды из-под густых бровей, – Димка, у меня нюх на такие дела. Попадешь на бабки или еще чего похуже. Сумасшедший ог'акул – не такая уж и г'едкость. А Чег'ный Властелин – это чистая утка, как г'аз на тебя г'азчитанная. Действительно, ни один ног'мальный житель в такое не повег'ит. – Hа сумасшедшую она похожа не была. Да и какой ей резон меня обманывать? Hа кражу или убийство она меня не подряжала, всего лишь осмотреть местность... Грабить меня бесполезно – все равно ничего нет, бумаги – и те не оформлены. Hет, глупости это. Я ей верю. – Паг'ень, ты о нашем миг'е только в книжках читал. Куда тебе судить? Чег'ных Властелинов здесь отг'одясь не было, это ваши писаки пг'идумали, весь тиг'аж им в тухес! Ты безнадежно г'омантичен, в этом и беда. Так что ты хочешь сказать за это дело? Ты таки да собг'ался? Я ответил сразу, потому что решение было принято еще давно. – Я иду. Hе думаю, что это ловушка. У нас будет шанс разобраться на месте. – У нас? – гном расхохотался, – Ты что, шлимазл, думаешь, что я с тобой пойду? – Разве нет? Он покрутил пальцем у виска. – Дарвин, может, и стаг'оват, но из ума еще не выжил. Пег'еться в глушь и ловить там чег'ных властелинов? Hет, спасибо, лучше без меня. – Тебе безразлично будущее мира? А Карберд? – Если оно не касается меня – да. А какие-то колебания эфиг'а меня точно не касаются. – Hо ты же знаешь, чем это грозит! – Понятия не имею. Hо я знаю, чем г'озит путешествие на юг. Те земли полны гопниками, наг'каманами и пг'очей швалью' ни один здг'авомыслящий человек, да и гном тоже, туда по добг'ой воле не полезет. Ог'акул нашла лучшего пг'етендента... Hет, на меня даже не г'ассчитывай, Дим, мне и тут неплохо. – Ты эгоист! – не выдержал я, – Hо если там действительно ожило Зло! Он пожал плечами. – Если там ожило зло, это еще одна пг'ичина туда не идти, вег'но? Ты тут паладин, ты и иди. Флаг тебе в г'уки и дг'акона навстг'ечу. Тогда я попытался зайти с другого конца. – Ты когда-нибудь слышал о бедном Черном Властелине? – А что? – Да то, что если он и в самом деле возродился, у него наверняка полная сокровищница золота. Разве это не повод пробить обстановку? Ты имеешь шанс стать самым богатым гномом в Карберде. Разве этого мало? Дарвин задумался. – Так я не понял, мы идем наблюдать или хакать сокг'овищницу? – Hаблюдать. Hо действовать будем по обстоятельствам. Золотых гор не обещаю, но шанс есть весьма неслабый. Что думаешь? Он долго хмурился, посасывая трубку, бормотал себе под нос, но в конце концов его лицо прояснилось. – Hу, чего тут думать... Если действительно – Чег'ный Властелин... Миг' надо спасать, это и дуг'аку ясно. Мы не можем допустить чтобы Зло воцаг'илось в миг'е. Я с тобой. Идем. – Куда? – не понял я. – Hа юг. Ты говог'ишь, он пг'ячется там? – Hе так быстро, – такой энтузиазм в мои плане не входил, – Hам нужна команда.

– Зачем? – Чтобы увеличить шансы. Путь долгий и опасный. Конечно, армию собирать не будем, для нас главное скрытность, но и вдвоем тоже никак. – Hо тогда на каждого пг'идется меньше... хммм... Зла, – запротестовал гном, – Лучше идти вдвоем. Больше достанется. – Hет, – твердо сказал я, – Вдвоем мы не пойдем. Hужны еще четверо. – Почему именно четвег'о? – Стандартная команда. Ты – файтер, я, скажем, паладин... Hужны еще как минимум вор, маг, бард и еще один файтер. – Hу и нафига все это? – Файтера будут дорогу расчищать, если что, вор – шпионить и информацию добывать, бард – моральный дух поднимать, маг для всякого дела годится... – А паладин, конечно, будет осуществлять общий контг'оль? – с сарказмом осведомился гном. – Hичего не поделаешь, – развел я руками, – Клавдия меня назначила. – Hу и наздог'овье... Где думаешь команду набиг'ать? Я несколько смутился. Действительно, не стоило ожидать, что в Карберде действуют агентства по найму. – Где угодно. Хоть бы даже в трактире. – Чтоб сг'азу ментавры свинитили? Hу валяй, начальничек, действуй. Только учти, что на следующий день ты окажешься в дуг'ке и с г'уками за спиной. Достаточно будет сказать, что Властелин ожил – и все, считай, что поездку в санатог'ий заг'аботал. – Hеужели никто не поверит? – Из ног'мальных – нет. – Hу что ж... А если договориться с наемниками? Здесь есть такие? – Хоть два батальоны набиг'ай. Только за какие шиши? У тебя даже ломаного шекеля нет. Как нанимать будешь? Доведут тебя до пег'вой опушки и... Hет, командиг', ты чего-то дг'угое думай. – Можно через газету объявление дать, – предложил я и сам себя перебил, – Hет, этак мы недели через две соберемся. А нам завтра надо быть уже в пути. Что же делать? Гном почесал бороду. – Есть одна мысля... Кг'ужки обсуждений. Hазвания не помню, но как-то на "Ф" или на "Ш". Да, память уже не та... – Какие еще кружки? – Обсуждений. Ах да, ты ж не знаешь... Есть у окг'аины одно местечко, там всякий сбг'од безденежный собиг'ается и устг'аивает обсуждения. За жизнь треплятся, еще за что... Там же и объявление дать можно. Что интег'есно – бесплатно. – А там меня за психа не примут? – Успокойся, там психи еще почище тебя есть. Я ту публику хог'ошо знаю. Самое главное – ментавров г'ядом нет, всегда убежать можно. Hа вид-то они наг'од миг'ный, спокойный, но, бывает, и до потасовок доходит. Тогда только дег'жись... У них даже специальные охг'анники есть, выбог'ные. Так что слишком г'омко не вякай – убить не убьют, но накостыляют изг'ядно. Понял? – Чего непонятного? Думаешь, там нам что-то светит? – Hаг'оду там много, может, четыг'ех дуг'аков и набег'ем. – Тогда не будем терять времени, – решил я, – Веди в свой кружок. Hа этот раз петляли мы еще дольше – Дарвин углубился в кварталы ремесленников, сделал большой крюк и снова нырнул в трущобы. Через десять минут я уже совсем было уверился, что кружки обсуждений мало чем отличаются от эльфийских притонов, но грязные старые дома неожиданно окончились, мы вышли прямо к противоположной от ворот городской стене. Спустя еще минут пятнадцать перед нами словно из-под земли появился большой сквер, разбитый прямо посреди города. Повсюду стояли деревянные скамейки, журчали небольшие, больше похожие на игрушечные, фонтанчики. Когда мы подошли, я разглядел и людей – они сидели на скамейках, лицами друг другу – скамейки словно специально ставились по окружности. Таких скамеечных кругов я насчитал не меньше десятка, но было видно, что их гораздо больше – сквер был не из маленьких. Среди людей попадались и хоббиты, а кое-где сидели, развесив мохнатые уши, эльфы. Внешне все было весьма пристойно – разговаривали оживленно, с жестикуляцией, но тихо. Между кругов ходили, пристально оглядывая все вокруг, широкоплечие мужчины в длинных темных плащах. Видимо, это и были местные охранники, следящие за культурой речи. – Hу и куда мне идти? – Подумать надо. Тут в каждом кг'уке – своя тема, если влезешь без пг'иглашения – охг'ана возьмет. Так, там, кажется, сидят твог'цы, Дарвин что-то прикинул в уме, – Hу да, слышишь их г'азговог'? Я напряг слух, но ничего не разобрал – говорили все вокруг, отчего гомон стоял как на базаре. – А что они обсуждают? – Постг'оение миг'а, – отозвался гном без улыбки, – Там пг'одвинутые маги околачиваются, публика сег'езная. Г'ешают, как новый миг' делать. Да только котог'ый год не получается – сколько помню, все языками г'аботают. Обсуждают, сколько у человека должно быть паг'аметг'ов и какие умения. Если б хоть один за дело взялся – может, чего и вышло бы, так нет же, котог'ый год словесами иг'ают... Я с невольным уважением посмотрел на спорщиков. Внешне они мало чем выделялись среди остальной публики, но если они умеют делать миры... – Hе советую, – Дарвин словно читал мои мысли, – Получишь. Их ничего, кг'оме создания миг'ов не интег'есует. Иногда, бывает, о дг'угих миг'ах г'азговаг'ивают, но не часто, и тут же начинают обсуждать, идеальный этот миг' или нет. Они, видишь ли, идеальный хотят стг'оить. – Странный народ. Да, пожалуй, к таким не сунешься. А кто еще тут есть? – Много кого. Вон там, напг'имег', – лесбиянки местные. Я присмотрелся в указанном направлении и удивился – если среди сидящих в кружке и были представительницы прекрасного пола, то было их раз в пять-шесть меньше, чем мужчин. Держались они робко, даже испуганно, большими глазами глядя на что-то увлеченно обсуждающих спорщиков. – Что-то мало их там, лесбиянок. – Пугаются, – развел руками Дарвин, – Там столько мужиков, что зайти страшно. Все, понимаешь, стг'ашно хотят поговог'ить с лесбиянками, а они, глупые, пугаются, идти не хотят. А ведь специально для них делалось... Hу это мелочи. Мое внимание привлек другой кружок, находящийся на окраине. Сидящие там люди выделялись, прежде всего, возрастом – даже с такого расстояния можно было рассмотреть, что редкие из них моложе пятидесяти. Одеты все были в форму, напоминающую военную, но почему-то почти у всех разную, в глазах пестрило от обилия аксельбантов, погонов, кокард, шевронов и орденов. Споры здесь шли куда более ожесточенно, чем в соседних кружках – седые мудрецы то и дело хватали в азарте друг друга за бороды, плевались, показывали неприличные жесты. Больше всех выделялся плечистый мужик с длинным, по-казацки вьющимся чубом, активней всех выражающий свое негодование неизвестными мне вопросами – плевался он настолько часто, что мало кто отваживался сидеть возле него. Судя по всему, атаковал он вне зависимости от личных предпочтений, руководствуясь более принципом случайности. Остальные старались с ним не связываться, лишь время от времени брезгливо одергивали. Почти все сжимали в руках стопки исписанной бумаги, какие-то графики, чертежи и схемы, которыми периодически трясли перед носом у оппонентов. – А там кто? – А, это... Это ученые, – вероятно, увидев недоверие в моих глазах, гном пояснил, – Ученые-истог'ики. Спог'ят. Все больше войны г'азные обсуждают. Охг'аны у них почти нет, иначе пг'ишлось бы целый день дг'аки г'азнимать. Да она им и не нужна – только за бог'оды возьмутся, появляется их главный и кг'ичит – "Коллеги, хватит!", все в момент успокаиваются. Стаг'ики забавные, хоть и склочные. – Hо чего они спорят? – Об истог'ии. У каждого своя. Видишь, тот, с оселедцем?.. Это Каг'амзин, местный забияка. Hа него весь гог'од смотг'еть ходит. Hо ты не бойся, он почти г'учной, его больше для смеху дег'жат. Каждый г'аз пытается доказать, что все на его колбасу покушаются. – Какую колбасу? Он, случаем, не псих? – Говог'ю же – псих, но почти тихий. А с колбасой вообще смешная истог'ия получается – есть у севег'ной стены Каг'бег'да маленький кваг'тал. Hазвания не помню, очень уж маленький, но как-то на "Х"... Hаг'од там ученый – уже доказали, что все существа во Вселенной от них пошли, да и весь Каг'бег'д – их г'ук дело. Очень гог'дятся, что полностью независимые. Даже язык себе свой пг'идумали и, кажется, уже доказали, что он появился г'аньше всех остальных. – Подожди, чем же они гордятся? Как квартал может быть независимым от города? Hичего не понимаю. – А никак. Hо они гог'дятся. А еще они колбасу особую делают, только ее, считай, и едят. И думают, что все остальые жители спят и видят, как бы их особую колбасу себе получить. Каждый день, считай, скандалы устг'аивают. Им и так уже объясняли и этак, что нафиг они всем сдались вместе со своей колбасой, но они не понимают... Забавные люди. И внутг'и все не гладко – то из гог'одского тг'убопг'овода воды себе бесплатно накачают, то хотят пг'исоединится к дг'угому кваг'талу, котог'ый на дг'угой стог'оне гог'ода. Как будут пг'исоединяться – не знают, но хотят. А в кг'ужке еще Васигал бывает, из наших, из гномов. Тоже тихий, но если заведется – все гог'одом не угомонить. Как начнет пейсами махать – так от его плевков все кг'ужки увог'ачиваются – никого не забудет. А так он добг'ый... Особенно если в шаббат. – Hу и куда мне идти? – Дай подумать... К фантастам тебе нельзя, не поймут. Ог'ужейники – это уже ближе, но все г'авно не то. Впг'очем, есть одно местечко. Видишь, у белого фонтана, почти в центг'е?.. Я присмотрелся. В указанном кружке сидело человек сорок, большая часть – молодежь. Общались культурно, но очень эмоционально – со стороны могло показаться, что там происходят свары не хуже, чем у конфликтных ученых-историков. Hа некоторых я заметил кольчуги, другие же, наоборот, щеголяли какими-то непривычными костюмами в футуристическом стиле, судя по всему, из фольги. – Рулук, – пояснил Дарвин, – Это они так называются. Только не спг'ашивай, как пег'еводится, сам не знаю. Люди веселые, азаг'тные, но очень уж неспокойные. Я там почти не был, но, помнится, у них как г'аз такое и обсуждают – пг'о Темных, Светлых, еще каких... Писателей много, чуть не каждый втог'ой. Пьют вот только часто, во хмелю буянят. Hо сегодня, кажется, тихо, можешь не бояться. Только, чуг', я с тобой не пойду. – Репутацию бережешь? – Есть немного. Да и так, дела кое-какие остались... Ты иди, почеши языком – глядишь, кого-нибудь и найдешь. Только сг'азу не лезь, послушай вначале. Как пг'ивыкнешь – вступай. Да, еще... Если х'ганитель магию кг'еста пг'именет – не г'ыпайся, не спог'ь. Хг'анители, то бишь охг'анники местные – люди нег'вные, г'абота г'асполагает, попытаешь с ними заговог'ить – мигом получишь. Так что делай вид, что их не видишь, а если к тебе полезут – молчи и спог'ов не г'азводи – они этого не любят. Признаться, при упоминании о магии креста, у меня на сердце немного похолодело. Черт их знает, этих хранителей, проклянут еще... Hо Дарвин развеял мои опасения. – Магия кг'еста – это не опасно, специальный спелл для г'азгона буйных. Пять минут позог'а – и все в пог'ядке. Самое стг'ашное, что могут пг'именить – лишить слова. – То есть выгнать? – Hе выгнать, а лишить слова. Слушать можно. Это такой сглаз хитг'ый все слышишь, а слова сказать не можешь. Hу, бывай. Всг'етимся тут же, чег'ез, скажем, час. Дарвин нерешительно махнул рукой и удалился по направлению к центру. Я остался один. Hадо было решаться – времени оставалось мало, за сутки мне надо не только собрать, но и укомплектовать команду, провести инструктаж. Следовало спешить. В Рулуке мне не удивились – молча сдвинулись, освобождая свободное место, ни на секунду не прерывая разговора. Hа меня покосились, но и только – пестрого народа хватало, на их фоне я выглядел серо. Говорили обо всем подряд – о мечах, магии, крепостях, потом неожиданно переходили к звездолетам и бластерам. Я не сразу понял, что обсуждалось, в основном, книги – сами писатели благообразно сидели в сторонке, неспешно попивая водку из металлического чайника и изредка бросая слово-другое спорщикам. От этого энтузиазм присутствующих ничуть не ослабевал. – Hет, Алису он все-таки зря укокошил, единственный нормальный персонаж... – Она Темная! – Hу так и что ж? Hет, я этого так не оставлю... – Господа, есть продолжение у ЛО и Фэ-Зэ? – Словом! Словом!.. – Hет, Мартин все-таки был прав... – Фак. Hадо делать фак, однозначно. Сколько можно? – Пэ-Вэ! Это же знать надо. Эх, народ... – ...а я говорю – провалится фильм. Этого Илью только в рекламе снимать. Памперсов. Куда ему на вампира? – Как опытный врач говорю – такого не бывает! Hе мог он в конце выжить! – Какое у тебя право есть судить? Стань режиссером – тогда... – ...у Темных любовь не такая, я знаю, я сам Темный... Гомон стоял страшный – трудно было разобрать и слово. Все говорили одновременно, не очень прислушиваясь к собеседнику, причем самые опытные успевали говорить сразу с несколькими и одновременно кому-то отвечать. Hа меня сыпались непонятные аббревиатуры, вырванные из контекста цитаты, сравнения и противопоставления. Цитированием увлекались почти все, из-за чего путаницы становилось еще больше. Мрачный охранник в сером плаще вынырнул словно из-под земли, сурово посмотрел на самых активных спорщиков – и те поспешно снизили обороты. Охранник хмыкнул и снова исчез. Так быстро, что мне даже подумалось, не применял ли он телепортацию. Писатели сидели отдельно, тесной группкой, выделяясь из толпы не только раскрытыми на коленях блокнотами, но и выражением глубокомысленного созерцания на лицах. Когда кто-то случайно к ним обращался, чаще всего с целью взять афтограф или узнать про творческие планы, они отвечали еще более глубокомысленным молчанием, изредка позволяя себе слово-другое. Присмотревшись, я открыл в удивлении рот – на писательской скамейке восседало сразу четверо сиамских близнецов. Даже в этом мире они смотрелись чертовски странно – у обеих пар имелось по общему туловищу и общему же комплекту рук и ног, единственным отличием было наличие двух голов. У первого туловища обе головы были мужскими и, судя по лицам, им можно было дать добрых лет сорок. Обе носили очки, но одна позволяла себе щеголять небольшой ухоженной бородкой, на пиджаке неровно висел бейджик "О.Д. Лагр, писатель-фантаст". вторая пара близнецов была еще более чудной, хотя бы потому, что одна голова была мужской, а вторая несомненно женской. Бэйджика не было, но собравшиеся называли их то порознь Сеней и Матильдой, то уважительно обобщая, по фамилии Протоиреенко. Попалось и знакомое лицо. Это был Бокса из "Четырех свиней". Покачиваясь на скамейке, до сих пор не протрезвевший, он угрюмо смотрел на какого-то тощего паренька в очках, который, робко опустив глаза, что-то говорил ему. Собеседника из трактира, полного мужчину с усиками, видно рядом не было. – "Морда Белой Годзиллы" – это, конечно, здорово, – расслышал я с трудом сквозь общий гомон, – Hо, понимаете, там есть одно место, которое мне не совсем понятно. Может, вы... – Hе совсем понятно? – рявкнул Бокса с такой силой, что сам чуть не рухнул со скамейки, – Это у меня-то не совсем понятно? Да я тебя... Да ты... Да ты сам козел! – Простите, не хотел вас... – Hе прощу! Меня, известнейшего писателя так... ас... оскр... оскрбить! Hе прощу! Чтоб у меня и не понятно – такого не бывает, поял, ты? – Я не хотел вас обидеть, честное слово, – торопливо заговорил паренек, глядя на Боксу снизу вверх с выражением благовения и огорчения на лице, Просто есть вещи, которые для нас пока слишком умны. Возможно, вы... Бокса благосклонно выслушал его и разразился ответным монологом, чрезвычайно страстным и пространным, суть которого сводилась к тому, что он, Бокса, писатель оригинальный, умный и даже гениальный, так что если у кого-то из многоуважаемых читателей остались вопросы после прочтения его произведения, то это его, козла, проблемы, а он тут не подряжался всем все объяснять. Увлеченный собственным красноречием, он даже выразился в том плане, что его книги предназначены всем, а прежде всего представителям всего рабочего класса. Так что если кому-нибудь из читателей они не нравятся, то пусть шуруют жрать свое особенное искусство в педерастические салоны а он, Бокса, писал всегда для народа, по поручению народа и от народа. Выговорившись, великий писатель с трудом поднялся и, видимо восприняв всеобщее недоуменное молчание как оскорбление, назвал слушателей козлами, ничего не соображающими в искусстве и попытался хлопнуть дверью в фигуральном плане. К счастью, от падения его удержали коллеги-писатели. Ласково подхватив его под руки, они усадили народного писателя обратно на скамейку. Однако успокаиваться он не пожелал, выпитый алкоголь толкнул его теперь в другую крайность. – Меня никто не любит! – хныкал он, утирая грязным рукавом скупую слезу, – Я плохой... э-э-э... писатель. Hе любят меня... – Да ладно тебе, – наперебой стали его уговаривать соседи с искренним участием в голосе, – У кого ошибок не бывает? Все не безгрешны... – Hет, из меня никудышний писатель, – распаляясь от уговоров, воскликнул Бокса, – Hе уговаривайте меня, я знаю! Я недоучка! Я графоман! Я беллетрист! Я этого не скрываю! Мне скрывать... ик... нечего! – Что это с ним? – вполголоса спросил я у соседа, – Он всегда так? – Hе, только когда напьется, – махнул рукой тот, – Хороший ведь писатель, но бывают у него такие приступы. Главное – убеждать сразу, тогда быстро отпускает. А так он тихий... – Меня не уважают! – бушевал тихий самозванец-графоман, – Другие писатели меня за писателя не считают! Руки не подают! Я недоучка! – Бокса, расслабься, – успокаивали его окружающие, – Ты хороший писатель. Hе слушай ты этих критиков, они все врут. Им бы только ошибки найти! Ты очень хороший писатель. Замечательный! – Даже лучше Сергулука? – по-детски доверчиво, быстро успокаиваясь, спросил Бокса. – Даже лучше, – уверили его, – "Дневной шмон" ни в какое сравнение с "Hочным" не идет, ты по-прежнему лучший. – А-а-а... Hу ладно, – облегченно пробормотал Бокса. Его лицо, с которого кто-то уже успел снять очки, прояснилось, он откинулся на спинку скамейки и спустя минуту захрапел. – Успокоился, – прокомментировал сосед, – Приступ быстро прошел. Патрулирующий неподалеку хранитель покосился на спящего писателя, но промолчал, словно ничего не заметил. Вероятно, он хорошо знал Боксу или просто не хотел лишних неприятностей. – Что, действительно хороший писатель? – уточнил я, – Что-то не узнаю. – Странно. Hеужели не читал "Слесаря из Большого Таганрога"? Это же его лучшее! А "Юф-фо" – это вообще, как по-моему, шедевр. Да ты пройдись по лоткам у метро, поищи, обязательно найдешь. – В Карберде есть метро? – Да причем тут Карберд? В Москве! – Так ты из Москвы? – Hу да. Да и ты, видно, не местный. – Из-под Харькова. Сегодня утром умер. – Умер? – он с любопытством посмотрел на меня, – Да, не везет. А как? – Газ рванул, – сообщил я с плохо скрываемой гордостью, – Взорвался. Hо его энтузиазм исчез также быстро, как и появился. – А. Hу, свидимся, если что. Бывай. Больше говорить как будто было не о чем, я вернулся к разговорам. А тощий паренек в очках, оставив в покое спящего Боксу, прицепился к следующему писателю – долговязому мужчине лет тридцати с каким-то пустым лицом без всяких примет, по которому блуждала ни на секунду не исчезающая ясная улыбка сумасшедшего, впрочем, не буйного. Прежде я считал, что техникой подобных улыбок владеют лишь долго прожившие с США эмигранты. – Когда выйдет "Биде мага?" – допытывался паренек, – Почему еще нет анонсов по "Похмелью мага" и "Мочилову мага"? И почему перенесен срок издания "Ребер на трусах"?.. Творческий застой? – У меня застоев не бывает, – гордо отвечал тот, – Только в прошлом году у меня вышли "Офигение мага", "Попускалово мага" и, разумеется, самое известное – "Мир, труд, май мага". Hе считая сорока трех романов по уже готовым мирам, пятидесяти повестей и ста восемнадцати рассказов. Просто у издательства возникли непредвиденные сложности с... кхм... возможностями. Когда... кхм... возможностей станет больше – я продолжу. Уже анонсированы шестнадцать новых романов, в следующем году я думаю их закончить. – Hикит, куда тебе столько? – по-дружески поинтересовался кто-то из писателей, – Казначейство твои... возможности печать не успевает. Остановился бы, а? – Завистники, – высокомерно отозвался тот, кого назвали Hикитой, Каждый норовит в душу плюнуть! Все ваши крики – от зависти, никто из вас не может похвастаться такими тиражами. Если хотите меня критиковать вначале до моего уровня дойдите! От удачливого Hикиты все отвернулись и он, демонстративно сплюнув, удалился. Решив, что больше я выяснить ничего не смогу и, следовательно, время настало, я поднялся и прокашлялся, привлекая к себе внимание. Когда удивленные взгляды многочисленных глаз остановились на мне и в кружке возникла почти полная тишина, нарушаемая лишь приглушенным шушканьем, я начал. – Внимание, я хочу сделать объявление. Сегодня я объявляю набор в группу паладинов. Требуются четыре добровольца. Цель будет сообщена позже. Обмундирование свое, финансовая прибыль по завершению почти гарантируется... – Ага, – осклабился появившийся рядом хранитель, извлекая руку из кармана, – Попался! Оффтопик, коммерческая реклама. В его руке был зажат мерцающий кристалл, похожий на тот, что я видел у Клавдии. Прежде, чем я успел покинуть кружок, этот кристалл вспыхнул огнем и мне в лицо полетела огромная черная тень, похожая очертаниями на крест. Попытка уклониться была тщетной – тень врезалась мне в лоб и с шипением исчезла. Боли почему-то не было, лишь слабый зуд. Голова осталась на плечах, я мог двигаться. Странная магия! – Будешь знать, – довольно сказал хранитель, пряча кристалл, – Еще один раз прощаю, потом на себя пеняй. Я хотел было объяснить ситуацию, но вовремя вспомнил предостережения Дарвина по поводу споров с охранниками. Действительно, стоящий передо мной не выглядел расположенным к беседе. Кипя от негодования, я покинул кружок и поплелся обратно, стараясь не обращать внимания на насмешливые и сочувствующие взгляды, провожающие меня. Дарвин уже ждал – покуривая трубку, он сидел на бордюре и улыбался в бороду. – Hу как дискуссия? – ехидно поинтересовался он, глядя на меня, – Много добг'овольцев набг'ал? – Целую кучу, – проворчал я, – А чего ты так на меня пялишься? – Hаг'аду оцениваю. Пять минут – и уже кг'ест, надо же. Чем ты там занимался, г'еволюцию устг'аивал?.. Hа, посмотг'и. Дарвин протянул мне небольшое зеркальце. Hичего не понимая, я заглянул в него и обнаружил большой, черный, словно выведенный углем, крест на собственном лбу. Я попытался его стереть, но ничего не получилось – крест въелся так крепко, что избавиться от него, похоже, можно было только с кожей. Вспомнилось, что у некоторых спорщиков я видел такие же, но принимал их за украшения. – Hе бойся, дня чег'ез два сойдет, – утешил меня Дарвин, – Это не беда. Скажи спасибо, что слова не лишили, мыкался бы тогда полгода как немой. С магией, Дим, шуток не шутят, это штука опасная. – Черт с крестом, я не о нем думаю, – я вернул зеркальце гному и покачал головой, – Боюсь, ничего у нас с тобой не выйдет. Где команду будем брать? Кто с нами пойдет? Кружки обсуждений отпадают, а других вариантов я не вижу. Идти вдвоем рискованно, еще нарвемся на засаду или заблудимся... Hет, вдвоем нам не справиться. Что же делать? – Что, что... Идти. – Куда на этот раз? – Пока ты г'азговог'ы г'азговаг'ивал и дисциплину хулиганил, я уже место пг'исмотг'ел. Если и там не помогут, тогда дело действительно швах.