Текст книги ""Я""

Автор книги: Константин Щемелинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 37 страниц)

Тигр побывал в разных странах: он был в тундре, в пустыне, в степи, высоко в горах, на коралловых островах и, конечно же, в лесах и джунглях. Он побывал также и в разных временах: и в каменном веке, и в медном, и в железном; он охотился на людей, вооруженных огнестрельным оружием: ружьями, пистолетами и автоматами, охотился на древних людей, которые могли противопоставить ему только холодное оружие: ножи, палицы, копья и луки. Длительное общение со мной и, вообще, жизнь в доме, с людьми, не могло не сказаться на его охотничьих повадках – тигр стал более решительным, не таким пугливым, как его дикие сородичи, не так сильно боялся шума, как они, и к тому же стал очень аккуратным, расчетливым и спокойным как во время атаки, так и в остальное время. Он мог трижды за день или за ночь прийти в село за человеком и трижды достичь успеха, наведя панику и ужас на местных жителей: он путал следы в лесу, выигрывая время, и, пока люди распутывали их, возвращался в поселок с другой стороны и снова нападал. Уходя от погони, хищник часто нападал на преследователей – сначала он выжидал, пока кто-нибудь из группы не отойдет или не отстанет, и затем нападал на него; часто зверь ждал ночи и приходил к охотникам – а ночью все меняется – и тогда он сам становился охотником – и он нападал, стремясь не к убийству, а, стараясь нанести кому-нибудь рану, – так он заставлял людей поворачивать назад, ибо им нужно было позаботиться о раненом. Он не был более кровожадным и агрессивным, чем остальные его сородичи, он лишь был более уверенным и опытным, чем они.

В то время я тоже любопытства ради, как и мой тигр, охотился на людей – глядя в душу хищника, я и сам заинтересовался таким видом охоты (можно сказать, что он обратил мое внимание и на такой вид "спорта"). Для охоты я всегда выбирал такое место и время, гибель людей в котором не повлияет на дальнейшее развитие человеческой цивилизации. Я использовал разное оружие: холодное, огнестрельное, лучевое и прочее, при том условии, что обычно вооружение моих жертв было на порядок примитивнее, хотя время от времени я сознательно шел на большой риск, когда для охоты выбирал точно такое же оружие, как и у моих оппонентов, или даже примитивнее, но такое случалось достаточно редко. Во время охоты я иногда щадил кого-нибудь, но обычно все же убивал. Пару раз я, стоя на какой-нибудь прибрежной возвышенности, из спортивного интереса стрелял, используя оружие разных видов, по головам людей, плывущих к моему берегу, выгребающих изо всех сил без шлюпок, с судна, потерпевшего кораблекрушение неподалеку; нечеловеческая точность не позволяла мне промахиваться, гася во мне и без того небольшой интерес к такого рода занятиям. Глупое занятие – охота на людей – надоела мне довольно быстро; хотя интерес к этому и был у меня сначала, как к чему-то запретному, но потом пропал, когда я обнаружил, что ничего особенного в такой охоте нет – одна лишь бессмысленная и глупая жестокость, вот почему, осознав это, я больше никогда не занимался подобными делами.

А вот гладиаторские бои мне понравились больше, правда, я думаю, что если бы я имел ограниченное количество золота и при этом ставил бы его на кого-нибудь, то наверняка получил бы столько же удовольствия, сколько и местные жители, однако в путешествиях во времени со средствами у меня проблем никогда не было, поэтому, как мне кажется, на подобного рода зрелищах я был более спокоен, нежели основная масса зрителей. Гладиаторские бои – это самый рискованный вид зрелищ с ярко выраженным акцентом в военно-спортивную сторону, и никакая игра не может сравниться с ними по степени риска и, соответственно, интереса со стороны зрителей, поэтому нет ничего удивительного в том, что я периодически посещал их.

Мы уходили с тигром через ткань тогда, когда в комнате не находилась моя очередная любовница – незачем женщину волновать такой "экзотикой"! Кстати, о прекрасном поле… Имея в своих руках власть над душами людей, заводить любовниц мне было очень легко. Во-первых, я выбирал характер пассии еще до личного знакомства с ней и, соответственно, знал, чего она ждет от мужчины; а во-вторых, я более или менее знал себя и, сравнивая себя с тем, кто является олицетворением ее мечтаний, делал вывод, соответствую ли я ее ожиданиям, и если оказалось, что соответствую, то знакомился.

Весь процесс поиска был очень прост – мысленно путешествуя по душам и головам людей, я находил "перспективную" женщину, затем анализировал ее – подходит ли она мне, и подхожу ли я ей – потом, там же, у нее в мозгу находил номер видеофона, после чего звонил по нему. В процессе разговора я говорил именно то, что эта женщина желала бы от меня услышать и с той самой интонацией, с какой она хотела бы услышать от меня эти слова. Во время нашей беседы я мысленно постоянно отслеживал ее внутреннюю реакцию, добиваясь полного взаимопонимания, как говорится, с полуслова, в результате чего, оно получалось просто идеальное – не удивительно, что все дамы были от меня в восторге. Мое же дальнейшее поведение, естественно, зависело от того, о чем мы с ней договорились. Иногда, когда выбранная женщина находилась относительно близко от моего дома, я не звонил ей, а просто подходил к тому самому месту, в которое приходила она – в ресторан ли, клуб ли, или же просто ждал ее на улице, а потом знакомился, глядя в ее живые глаза, а не в бездушный экран видеофона.

Мужчина любит глазами, а женщина – ушами, – и об этом никогда не следует забывать!

Женщины (да и мужчины тоже) довольно часто поверяли мне свои тайны – и это было вполне логично: я представлялся им собеседником, чутко улавливающим все их сомнения, переживания и надежды; идеально понимающим их и имеющим такое же мировоззрение, – как им было не раскрыть мне свою душу?! Я понял, что свои тайны люди рассказывают только под пыткой или человеку, которому они доверяют, но который их об этом не спрашивает! Правда, мне-то зачем все эти сложности – если захочу, я смогу узнать сокровенное еще до того, как собеседник решится рассказать мне о нем!

Раньше, когда я не умел заглядывать в души окружающих, я и представить себе не мог, сколько отличных людей живет рядом со мной. Да на одной только моей улице обитало столько великолепных мужчин и прекрасных женщин, что просто невероятно! А на соседней улице? – да еще столько же! В принципе, если я захотел бы просто поговорить с хорошим человеком, живущем в моем городе, то мне на это и жизни не хватит, а ведь город-то наш – маленький! Оказывается, не надо ходить куда-то далеко – прекрасное всегда находится рядом, ты просто открой ему свою душу и научись смотреть на него!

Правда, надо сказать, есть и такие люди, которые по своим душевным качествам заслуживают хорошей веревки с мылом – в семье не без урода, но таких все же меньшинство, и это радует. Время от времени многие вполне нормальные люди просто просят, чтобы их послали куда-нибудь подальше, а бывает, что обычный человек всем своим поведением ну просто напрашивается на хороший удар по зубам!

А правда состоит в том, что в каждом из нас есть и плохое, и хорошее, но не в равном соотношении – чего-то все-таки больше. Играй на тех струнах души, которые отзовутся добром – и закоренелый злодей предстанет перед тобой добрым ангелом, а захочешь наоборот – сделай человеку плохо, пусть он злится, сыграй на темных струнах его души – и ты увидишь перед собой ядовитую змею, скорпиона или же подобие дьявола.

Действительно, когда люди вступают в тесное общение между собой, то их поведение напоминает поведение дикобразов, пытающихся согреться в холодную зимнюю ночь. Им холодно, они прижимаются друг к другу, но чем сильнее они это делают, тем больнее они колют друг друга своими длинными иглами. Вынужденные из-за боли уколов разойтись, они вновь сближаются, чтобы согреться от холода, и так все ночи напролет.* Так зачем же мы колем друг друга? Не проще ли нам сбросить иглы и стать мягкими и теплыми не внутри себя и для себя одного, а снаружи, и для других? – но природа сделала это невозможным для человека.

*Шопенгауэр

Все дело заключается в ограниченности ресурсов. Если бы всем всего всегда хватало, то мы все были бы довольны и не рвали бы куски друг у друга, и не рвали бы друг друга на куски. Но есть закон возрастания потребностей, и поэтому всем всегда всего не хватит, потому что ресурсы ограничены, а потребности – нет.

Все и всегда не бывает никогда!

В результате получается, что у человека всегда что-то есть, но ему дополнительно хочется еще чего-то. Однако нужно добавить, что будь все люди всегда довольны своим нынешним положением, то мы бы до сих пор тихо-мирно жили бы себе в пещерах, не знали бы огня, ели бы друг друга, и история человечества была бы одним бесконечным каменным веком.

Закон возрастания потребностей при ограниченности ресурсов является основой движения и прогресса в человеческом обществе.

Но вернемся ко мне – я играл в футбол, менял любовниц и гулял с тигром, а главное – я писал сказки и несколько научных трудов. Художественных произведений я читал мало – по-моему мнению, если слишком много читать чужого, то своего не успеешь написать. Сказки я писал для души, которая требовала светлой доброты после всех этих ужасов войны; наука же мне нравилась еще с довоенных времен, но всерьез заняться ею мне помешали сначала женитьба, а потом – война; теперь же у меня было много свободного времени, а главное, после войны моя мысль окрепла, я стал мыслить шире и свободнее, перестав бояться авторитетов и, что еще важнее, бояться собственной тени в процессе мышления, когда мысль моя обдумывала неизвестное. Я не думаю, что причиной моих успехов в научной деятельности была моя нечеловеческая часть, скорее всего, причины были те же, что и у обычного гения – природа, воспитание и наличие свободного времени. Я не хвастаюсь – мои работы были в полной мере признаны людьми: часть – еще до моей смерти, а часть – уже после, но были признаны все; мое имя внесли в энциклопедии, поставили памятники, назвали улицы и города в мою честь – это ли не говорит о признании моих заслуг перед человечеством?!

Работа ценится по результатам труда, а не по накопленной усталости!

Меня интересовали физика, химия, математика, биология и смежные науки – в этих областях я занимался исключительно теоретическими изысканиями, потому что не имел никакой склонности к практике и к постановке научных экспериментов. Процесс размышления у меня получался легко и естественно, как дыхание, – я просто думал и получал результаты. Конечно, мне самому процесс творчества давался нелегко: время получения результата и сам результат были в значительной мере непредсказуемы, работа требовала очень большого напряжения ума (иногда, как мне казалось, я был близок к безумию), однако полученный ответ давал такое неизъяснимое наслаждение, которое было чрезвычайно сильным и стойким – его хватало на многие годы, и ничто в этом мире не могло сравниться с радостью успешного творчества!

Я стал в какой-то мере похож на Хозяев Миров, ибо в творчестве ты всегда властелин мира, который создаешь, – его законы – твоя воля!

В процессе мышления я приходил к таким выводам, которые при дальнейших рассуждениях и последующем осмыслении оказывались частью истинными, а частью – ложными, но настоящий конечный результат, по моему мнению, должен быть верен при всех тех допущениях и для всех тех условий, при которых он был получен, и только такие выводы я осмеливался опубликовывать в качестве гипотез.

Только начав писать сам я понял, почему лучше написать свое мнение, чем высказывать его: когда ты пишешь, ты имеешь возможность обдумывать все многократно и не торопясь, постепенно и обстоятельно отшлифовывая свою мысль до идеальной красоты и четкости; кроме того, тебе не нужно обращать внимание на реакцию слушателей и на то, как ты выглядишь в их глазах, – когда ты пишешь, ты можешь сосредоточиться исключительно на самом процессе обдумывания мысли – ты можешь обдумывать ее сколько угодно: день, месяц, год или даже всю жизнь, однако когда ты говоришь, тогда ты не имеешь всех этих возможностей, поэтому говорить лучше всего то, что ты уже давно и многократно обдумал и написал.

И кроме того, следует помнить о том, что каждый слышит только то, что он хочет услышать и то, что он может воспринять из услышанного.

Написанное – это "вещь", а сказанное – это все-таки "воздух", поэтому текст для восприятия кажется более надежным источником информации (по тексту можно перемещаться во всех направлениях, сколько угодно раз возвращаясь к одному и тому же месту, – с чужими словами это сделать гораздо сложнее), именно поэтому людям легче понять написанное. Правда, бывает, что дивная идея вдруг сама выскочит в разговоре как будто бы из ниоткуда, но это исключение, которое происходит так редко, что лишь подтверждает правило: прежде чем высказывать серьезную мысль, сначала следует написать и обдумать ее.

Научные труды и сказки я считал работой, а все остальное – мелочью, занятиями низкой важности и неприоритетными делами, поэтому-то все свободное от работы время я тратил по настроению: захотел – поиграл в футбол, погулял с тигром или же без него, а не захотел – поделал что-нибудь другое, например, полечил людей, – и делал это все не регулярно, а по желанию.

Кто принадлежит всем, тот не принадлежит никому, даже самому себе!

Я – один, а людей слишком много для меня одного, и не для того даны мне мои сверхчеловеческие способности, чтобы в полной мере, постоянно, как машина, тратить их на людей, не для того!

Из-за моего столь несерьезного отношения к игре я несколько раз пропускал матчи без уважительной причины – так считали тренер, игроки и руководство клуба, ведь они считали футбол работой, а я – нет. Несмотря на это, мой клуб выиграл за сезон все, что только можно было выиграть – все кубки и звания, – и произошло это благодаря огромному количеству забитых мною голов. Мы "разрывали соперников в клочья", мы шли от победы к победе; лишь изредка команда терпела фиаско, да и то такое случалось тогда, когда я или не играл в полную силу, или же меня не было на поле.

По итогам сезона меня объявили лучшим игроком в мире по футболу, и я полностью согласен с этим – так в действительности оно и было. Гораздо позже, через несколько веков после моей смерти, меня признали лучшим игроком в истории человечества, и это опять-таки было правдой.

Сезон закончился. У меня стало еще больше свободного времени, любовницы мне поднадоели, и я решил жениться.

Сокол вблизи гнезда добычу не ловит, а волк около логова не охотится, поэтому свою невесту я стал выбирать из другого города, ведь я чувствовал и догадывался, что в процессе выбора задену слишком многих людей.

Я прошелся по их головам и, обращая особое внимание на склад характера и воспитание, нашел несколько тысяч потенциальных дам сердца. В глубину их душ я не заглядывал, предпочитая, чтобы моя будущая жена оставалась хотя бы частично с неразгаданными тайнами – так любопытнее и интереснее. А еще я выбирал таких женщин, чтобы у них обязательно была изюминка – с ними не просто интересно, а тонко, непредсказуемо и очень-очень интересно! Конечно же, я также обращал внимание и на внешность – хотелось бы, чтобы она была бы миленькой и славненькой, а мелкие недостатки – так они же мелкие и к тому же… – некрасивых женщин не бывает!

Мне нужно было безлюдное место, и я спросил у своего "отца" совета. Он ответил мне, что в соседней галактике места много, но она слишком далеко от меня; в прошлом нашей Галактики место тоже есть, но в то время мне могут помешать дикие звери, поэтому самый надежный вариант для моих целей – это другая Вселенная. Но я тогда еще не мог работать с другими Вселенными, вот почему "отец" помог мне: он открыл мне доступ туда и выделил там небольшой объем пространства. Его я разделил на множество объемов пространства еще меньшего размера, и связал их напрямую исключительно с самим собой, а не друг с другом или же с окружающим миром. В тех местах я установил нормальные климатические условия для жизни человека, сделав их в виде степи: зеленая бескрайняя равнина, невысокие холмы, голубое небо с облаками и, конечно же, певчие птицы. Там же я поставил столы с едой и стульями, кресла, диваны и столики с газетами и журналами – моему невольному гостю должно быть удобно и комфортно. Их безопасность гарантируется полным отсутствием животных крупнее птицы, ядовитых созданий и, конечно же, людей.

Теперь у меня были места, в которых можно было собирать или, вернее сказать, временно хранить выбранных мною женщин. Эта бесконечная степь без конца и края была как бы клеткой, но пленница не понимала, что она в клетке, поэтому особо не беспокоилась, а могла только искать выход, которого в принципе не существовало или же просто лежать на диване, читать или спать, есть или просто отдохнуть.

У себя дома, в большой просторной комнате, ближе к стене, я поставил одно кресло – для себя, а остальную мебель временно отложил в сторону, поставив посреди степи в одном из тех мест в другой Вселенной – ты удивишься, читатель, но сделать так мне было гораздо проще, нежели таскаться с нею по всему дому.

Итак, я сел в кресло и начал выбор невесты. Прежде всего, я находил то место, где сейчас, в настоящий момент времени, находится выбранная мною женщина, а затем просматривал всю ее жизнь в прошлом и будущем, но недалеко, примерно в пределах месяца. Я искал ту точку пространства-времени, в которой у моей потенциальной жены было: во-первых, хорошее настроение, во-вторых, она была одна, и в-третьих, что еще более важно, у нее впереди должно быть несколько часов одиночества, не прерываемого абсолютно ничьим вмешательством, включая звонок по видеофону. Найдя эту точку, я переносил женщину к себе в комнату, из ее времени в свое настоящее время, смотрел на нее, разговаривал с ней, и если она не подходила мне, то возвращал ее туда, откуда взял, и у нее было время в одиночестве подумать и прийти в себя после такой встряски.

Я переносил к себе женщин в том самом виде, в котором они были, а вот возвращались они от меня уже с подарками, поэтому-то я и выбирал тот момент, когда они были в одиночестве, чтобы их появление с подарками не шокировало окружающих, и подарки эти никто, кроме них, не видел – ведь каждой из них по возвращении я дарил по букету цветов и колечку с драгоценным камнем. В противном случае могло произойти редкостное чудо – вдруг у женщины прямо на глазах у присутствующих появляется букет цветов и соблазнительная коробочка! Этого мне не надо – дела надо делать тихо и без огласки, особенно, если они могут стимулировать нездоровый интерес у посторонних.

Ну а некоторых – тех, кто меня заинтересовал, я отправлял в приготовленные для них места в другой Вселенной, и там они дожидались того времени, когда я закончу осматривать весь поток и займусь исключительно ими. Итак, я просмотрел несколько тысяч дам, а затем уже вплотную стал выбирать себе невесту из тех, кого я отобрал ранее в процессе предварительного осмотра. К ним я отнесся уже с большим интересом, поэтому и разговаривал дольше, и в душу заглядывал поглубже. Кое-кого мне пришлось "забраковать" – их я вернул назад, не забыв про подарки: колечко и цветы, но тех же, кто мне понравился и кому я приглянулся, я отправил обратно, в выделенные и обустроенные места другой Вселенной – туда, где в голой степи стояла мебель.

В конце концов, у меня осталось двадцать три женщины, которые ну просто идеально подходили мне в жены. Все они находились в одиночестве каждая в своем месте, и я решил, что пришла пора объясниться им в любви: кто ответит мне взаимностью – та и станет моей женой. Я сделал двадцать три копии человеческого тела меня самого (они ничем не отличались от оригинала), вручил каждому по букету цветов и отправил их к моим дамам объясняться в любви от моего имени. У этих мужчин осталась односторонняя связь со мной: я мог знать, что они там делают и что там с ними происходит, а они – нет.

Мне приходила в голову мысль, что выйти за меня замуж согласится не одна, а две или даже больше женщин, но я надеялся, что такого не произойдет, а если и произойдет, то мы все вместе сядем и решим, как нам быть дальше, хотя такой вариант развития событий и был бы самым неприятным для меня. Верность следует хранить после свадьбы, а не до нее, поэтому в итоге все равно останется одна, с которой я и надеялся прожить счастливо все последующие годы, но в жизни очень часто бывает не так, как хочется, а так, как получается.

Я был просто выбит из седла и удивлен, удивлен настолько, что встал с кресла и принялся ходить по комнате – это было невероятно, но это произошло – все двадцать три женщины согласились выйти за меня замуж! Я был сражен наповал – я тоже хотел жениться, но на одной из всех, а не на целом гареме! Но если же я все-таки выберу одну, то получится, что я обижу двадцать два человека, обижу сильно, незаслуженно и к тому же в самых светлых чувствах. Это ужасно!..

Скрыться, бежать? Но куда и зачем? Что-то нужно делать!.. Да, я знаю, что, допустил ошибку и нужно исправлять ее, но как?! Просто взять и извиниться невозможно – это свинство. И что самое ужасное, так это то, что каждая думает, будто бы перед ней я сам, а перед ней всего лишь человек, абсолютно идентичный моему человеческому телу, то есть не я – ведь я больше, нежели человек.

Но в той ситуации было хорошо то, что у меня было время подумать, а пока я послал им еще продуктов и немного мебели: кресла и стулья, а также цветы. Подождать они могут – погода там хорошая, зверья нет – ну просто рай,

Ну а мне-то что делать?! Сам заварил кашу – самому и расхлебывать надо. Обидно-то как, глупо и обидно все получилось. Я не мог найти решение, метался, перебирая варианты и отбрасывая их один за другим. А как бы ты поступил на моем месте, а, читатель?

"Время у меня есть, – рассуждал я, – ведь, когда я приму, наконец, решение, то вернусь обратно в тот же самый момент времени, в котором узнал эту потрясающую новость".

Прошло время, я принял решение и обратился за помощью к "отцу"; он выслушал меня и согласился помочь мне. Я перенесся в созданное мной место в другой Вселенной, установил перед собой высокий камень с плоским верхом и встал на него. Передо мной расстилалась пустынная степь, зеленоватая, но с пятнами разноцветных цветов, – здесь под пение птиц и стрекотание насекомых я и собрал перед собой их всех – и своих избранниц, и все свои копии. Они удивленно смотрели то на меня, то друг на друга, когда я начал речь:

– Я – настоящий, – сказал я, и они, прекратив рассматривать друг друга, стали внимательно слушать меня, – а те, кто находится рядом с вами – всего лишь копии моего тела – это настоящие живые люди, созданные моей волей, но они – не я, они – меньше, чем я.

– Через свои копии, – продолжил я развивать свою мысль, – я предложил вам свою руку и свое сердце. Они сделали свое дело, поэтому я убираю их.

Мужчины пропали, а женщины стояли и с удивлением смотрели на меня, но страха не было ни в их глазах, ни в их жестах.

– Я не ожидал, что вы все ответите согласием, – я надеялся хотя бы на один, максимум – два положительных ответа, и в этом случае я бы женился, говорил я, – но случилось так, что вы все согласились выйти за меня замуж, поэтому я сделаю по-другому.

Во-первых, я извиняюсь перед вами за причиненные моральные страдания. Во-вторых, каждая из вас получит по два подарка: первый – от меня, а второй – от моего "отца". В моих глазах вы все королевы, поэтому от себя я дарю каждой из вас по короне.

Сразу же после моих слов на головах у женщин появились блистательные короны, и перед каждой королевой появилось высокое большое зеркало.

– Смотрите на себя в зеркало, – говорил я дальше, – и думайте о том, какую корону вы хотели бы видеть у себя на голове, какие камни должны украсить ее, и корона будет изменяться в соответствии с вашими пожеланиями, а когда красота короны станет, по-вашему мнению, соответствовать вашей красоте, тогда мысленно или же вслух зафиксируйте корону – такой она и останется навсегда.

Передо мной находились двадцать три королевы, короны менялись у них на головах, иногда принимая совершенно фантастические формы, драгоценные камни блистали на солнце, а золото и серебро извивались змеями; но на душе у меня была печаль, и грусть стояла в глазах. Я понимал, почему с любой из них я был бы счастливейшим из мужей, но видно, не судьба – судьба моя – в другом – в мудрости и власти, но не с людьми… Мне было плохо, очень плохо от окончательности этого вывода, однако мне необходимо было пережить всю эту сцену до конца, прежде чем попытаться забыться на Хале или же в реке времени.

Когда женщина останавливала выбор формы и вида короны, зеркало перед ней исчезало, а она оставалась королевой. Время шло, зеркал становилось все меньше и меньше, и вот, наконец, исчезло последнее.

Теперь на сцену пора выходить Хозяину нашей Вселенной – можно с громом и молнией проломиться сквозь небеса, можно вырасти из-под земли, можно появиться как-нибудь еще, но все это слишком похоже на кино. Суть моего "отца" – не в шуме и блеске, а в делах и возможностях, поэтому я решил не делать вообще никакого красочного появления.

– Знакомьтесь, Хозяин нашей Вселенной, – сказал я и провел руками по воздуху.

Ничто не изменилось: ни грохота, ни шума, ни света – ничего.

– Ради меня, своего "сына", Хозяин делится с вами своей властью: каждая из вас в течение всей своей жизни имеет право задать ему один вопрос, и каждая из вас получит ответ. Помните – только из ваших уст и только один раз! – прокричал я. – Вопрос может быть любым, но главное – вы получите истину из рук Властелина нашей Вселенной! О таком праве не смеет мечтать никто из живущих в его Вселенной, но мы даем вам это право – это подарок от моего "отца", который вы получаете по моей просьбе! – и тут я вскинул кулак вверх. – Я кончил! Отправляйтесь назад!

Степь передо мной опустела – они отправились назад, в тот самый миг, откуда я их взял. Я отдал "отцу" все, что взял у него, потом вернул в дом свою мебель и отправился на Халу.

Я провел ладонью по сжатому кулаку и почувствовал острые ударные бугры. Жаркий полдень был в самом разгаре – горячий озон вливался в мои легкие, фтор бодрил тело, но на душе все равно было муторно. Я присел на полянке, а затем лег и прикрыл глаза. Сумбурные видения и звуки теснились у меня в голове, мысли вроде бы не прыгали, но понять их было тяжело.

Внезапно я услышал какой-то шелестящий свист и как-то не задумался над ним: на душе и так тяжело – не до него. Вдруг я почувствовал боль в животе и в груди, услышал взрыв и рванулся вперед. Тяжелый запах крови ударил мне в нос – изо рта хлестала кровь. Я увидел бело-голубую птицу, взмывающую над деревьями, увидел страшную рваную рану шириной в ладонь, идущую от печени к левому легкому и дальше по плечу. Из нее шел пар – пахло горелым мясом. Рана была глубокая, аж до позвоночника, вся в горелых тканях, кусках костей и потоках обожженной крови.

Мир не добр и не зол – он безразличен.

Я постиг это, умирая и терзаясь от боли в мире Халы. Все ясно – бело-голубая птица напала на меня, пролетев низко надо мной и брызнула струей самовзрывающейся жидкости, которая и сделала свое дело.

У меня в мозгу была только одна мысль: "Умереть бы скорее, умереть, чтобы так не мучаться"! Эта жуткая рана, безусловно, смертельна даже для мира Халы – ошметки печени, сердца, кишок и легких валялись возле меня. Сознания я не потерял – какая страшная, лютая смерть выпала мне! Бесподобная живучесть халанских организмов была со мной – я был в полном сознании в течение долгих минут, ощущая боль во всей ее полноте, – здравствуй, ад!

О, как тяжело умирать! Я сел, закрывая рану руками и зная, что все это бесполезно, осмотрелся, а потом опять откинулся на спину. Земля и трава подо мной и рядом со мной были черно-красные от крови. Я лежал на спине, слева от меня дымилась ямка с обожженной травой – это струя той жидкости, что вспорола меня, вонзилась в землю, взорвав и ее тоже. "Сначала ты сверхчеловек, а теперь просто пища, – думал я. – Да, да, какая ценная мысль, я же действительно сверхчеловек, не забыть бы ее, однако зачем все это? Скоро сюда подлетит белая птица, и перо у нее будет с голубоватым отливом, и будет она меня есть. Хочу умереть до того, как она будет меня есть, хочу, хочу, очень сильно хочу, хочу больше жизни, что мне осталась, хочу!!!"

Я уже не мог шевелиться, крови во мне почти не осталось, мысли были путаные, обрывочные и жуткие. Смерть, где ты, где ты? – приди же, наконец!

Так я был убит. Я стоял под деревом, а в неподалеку передо мной лежал мертвый я, и я смотрел на себя. Я больше человека, потому и пережил свою вторую смерть, и отныне память о ней будет навсегда со мной. Я видел, как рвала мое тело та птица, и как ее белые перья покрывались темными пятнами крови. Скоро сюда явятся другие нахлебники. Это ужасно противно – смотреть на то, как меня едят, это было выше моих сил, и я ушел.

Хала, прекрасная и жестокая Хала, я дважды умирал под твоим небом!

Мне не повезло, но всегда везти не может – все и всегда не бывает никогда!

Я вернулся обратно в свой дом, отпустил слуг, отправил тигра обратно в Индию, закрыл все двери и окна, упал на диван и стал плакать в подушку. Печаль и тоска уходили из моей души вместе со слезами, хотелось выть, выть, как волк на луну в голодную зимнюю ночь. Боль и жалость к себе сплелись у меня на сердце. Я смотрел на свою грудь, слышал удары сердца и не мог забыть той страшной раны, убившей меня. Слезы притупили тоску и загладили боль. Глухо ныла душа, все было плохо.

Лучше лекарство – время. Нужно жить с этим в душе – пройдет время, и зарубцуются раны, и станет легче. А может быть закончить все эти глупости? "Отец" ведь сказал мне тогда: "Когда захочешь, тогда все и прекратится". "Когда будет совсем невмоготу, тогда и решу, – подумал я, – а сейчас, в таком состоянии нет смысла принимать ответственное решение". В конце концов, ведь я уже умирал однажды и тоже принял смерть, но более легкую и не такую страшную, хотя ту смерть я перенес гораздо легче. Возможно на эту смерть наложилась и моя неудачная женитьба – да, скорее всего, так оно и есть.

От таких мыслей стало как-то легче. Я пошел в душ и смыл с себя все, что накопилось на мне за все это время. Вода обновила меня, и, хотя боль и тоска остались, они стали вроде бы терпимыми и какими-то более родными. Я поел, причем выбирая самое вкусное, а затем лег спать.