Текст книги "Перкалевый ангел. Предтечи этажерок (СИ)"

Автор книги: Константин Буланов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

А в начале декабря, когда в сарае, все еще бывшим основным производственным помещением завода “Пегас”, начали обтягивать перкалью местного производства планер двухместного варианта их “Утенка”, получившего наименование У-1бис, от генерал-майора Кованько пришло приглашение наведаться в столицу.

Зимний Санкт-Петербург 1909 года выглядел необычайно нарядным для глаза пришельца из будущего, привыкшего к черному от копоти снегу, снежно-грязевой жижи, хлюпающей под ногами и расползающимся от соли ботинкам. Здесь же по укатанным тысячами саней улицам и проспектам было неимоверно приятно просто прогуливаться, дыша чистым, не загаженным, не смотря на десятки тысяч дымящих труб, морозным воздухом. Вдвойне приятно это было делать, осознавая тот факт, что благодаря беседе, проведенной в сентябре с великим князем, им выделили аж двадцать пять тысяч рублей на проектирование и постройку аэроплана для нужд военного ведомства, что, впрочем, было вдвое меньше цены еще совсем недавно запрашиваемой Райтами за один своей “Флаер”. Причем Александр Матвеевич искренне просил не оплошать, беспрестанно кривясь, когда приводил в пример проекты, предоставленные пятью предыдущими конкурсантами из числа офицеров Воздухоплавательной школы. Из пяти машин, закончены оказались только две, но одна развалилась при первом же пробеге, а вторая хоть и бегала по земле довольно резво, никак не желала взлетать. И хоть штабс-капитан Шабский не терял надежды довести свое детище до ума, даже по предоставленной фотографии Алексей понял, что подняться в небо подобной самоделке было не суждено, потому как, имея вместо крыльев нечто схожее с листами шифера, о полетах нечего было и мечтать. Прародитель же конвертоплана, не удосужился даже выкатки из ангара по причине отсутствия двигателя. Просматривая, ради интереса, переданные Кованько рисунки, схемы и фотографии, Алексей искренне недоумевал, куда там можно было растратить почти сто тысяч рублей. Даже с учетом казнокрадства, которым Российская Императорская армия буквально фонтанировала, не добиться хоть какого-либо результата, потратив такую уйму денег – это надо было действительно постараться.

Вспомнив же об отлаженной системе откатов, Алексей слегка поморщился. Не смотря на озвученную генерал-майором сумму, непосредственно в его руки попали только двадцать тысяч. Остальные же разошлись по сторонам в процессе, так сказать, согласования. Конечно, имелся шанс получить на работы все двадцать пять, вот только их выдача рисковала затянуться на неопределенное время, вплоть до нескольких лет. Во время беседы Александр Матвеевич, кривясь и буквально плюясь, поведал о подобной практике ведения дел и дал несколько стоящих советов, которые позволили получить хотя бы большую часть суммы, а не половину, как случалось не раз.

– Не поверите, Алексей Михайлович. – грустно усмехнулся тогда Кованько. – Мне стало по-настоящему страшно за дело, коему я посвятил всю свою жизнь, когда вы назвали воздухоплавательные войска военно-воздушным флотом. Ведь на деньги, которые ежегодно разворовываются у нас при строительстве кораблей, можно было бы профинансировать весь наш воздухоплавательный парк на десять лет вперед.

– В таком случае, пусть будут военно-воздушные силы. Сокращенно ВВС. – полушутя предложил ему тогда Алексей, – Дабы не перенимать от флота его застарелые болячки.

И хоть отчитаться в конечном итоге надо было за все деньги, как полученные, так и прилипшие к рукам чиновников в погонах, Алексей остался вполне доволен. Списать пять тысяч не представлялось серьезной проблемой – та же фиктивная авария или поломка двигателя, коих у них имелось куда больше нежели готовых планеров, легко могли покрыть эти деньги, особенно если в конечном итоге они обязывались предоставить на суд комиссии вполне неплохой самолет. Вопрос оставался в том, стоило ли уже засвечивать поликарповский У-2 или на первых порах можно было отделаться У-1бис, тем более, что кроме них троих его пока никто не видел. А то, что внешним видом он весьма напоминал их первую модель, можно было списать на требования такой науки, как аэродинамика, диктующей свои правила всем авиаконструкторам. К тому же, делясь деньгами, он вполне прозрачно намекнул на подобную возможность и получил вполне одобрительный кивок от самого Кованько.

Вся эта котовасия с заключением контракта на конструирование аэроплана и получение денег затянулась на две недели, которые Алексею пришлось безвылазно провести в столице империи. Вот только сидеть в четырех стенах снятых апартаментов, в его планы никак не входило и потому после первой же беседы с Александром Матвеевичем, он занялся смежным вопросом, сваленным дорогими друзьями на его плечи – анализом перспектив организации собственного автомобильного производства в России.

К чести оставшегося в Нижнем Новгороде Егора стоило сказать, что и себе он нашел, чем заняться помимо доводки до ума их нового аэроплана, на который планировалось устанавливать новый, появившийся на свет на пол года раньше благодаря их вмешательству, шестицилиндровый двигатель Анзани, выдававший уже вполне солидные 66 лошадиных сил при объеме в 8,8 литров. С помощью и при посредничестве Меморского он вел переговоры с городской думой о приобретении необходимого участка земли и кирпича с принадлежащего городу кирпичного завода для устройства первого в России авиационного завода, что оказалось более чем непростой задачей. Ведь и земли и действительно хороший кирпич, по сравнению с которым поделки многочисленных частных производителей выглядели корявыми каменюками, помимо солидной цены могли похвастать огромным спросом со стороны многочисленных прочих страждущих. Нижний Новгород постоянно рос, требуя, как новых территорий, так и строительного материала, потому без помощи столько уважаемого в городе человека, ему совершенно точно ничего не светило бы.

Тем не менее, и того и другого наскрести удалось. Правда, на совсем небольшой заводик. Но данный факт нисколько не расстроил авиатора. Все равно здесь, в Нижнем Новгороде, они впоследствии планировали оставить лишь производство экспериментальных аппаратов, намереваясь устроить полноценный завод куда ближе к западным границам империи, когда заказы пойдут на десятки и сотни. Впрочем, этот факт нисколько не мешал Егору заниматься активным сманиванием с Сормовского судостроительного и Канавинского металлического будущих сотрудников, которым в любом случае должно было найтись немало работы.

Параллельно со своими друзьями вовсю занимался зарождением их будущей промышленной империи Михаил. В компании с Никифором и Михаилом Викентьевичем он уже как месяц квартировали в Риге, оформляя разрешение на открытие оружейной фабрики и завода по выделке мотоциклов, поскольку от Алессандро Анзани вместе с новейшим двигателем, наконец, пришел пакет с доработанными чертежами модели мотоцикла, над которым они совместно работали во Франции несколько месяцев и уже в феврале должной появиться в продаже в Европе.

Тогда, знакомясь с результатами безумств европейских гениев, Михаил лишь кривил губы да мысленно плевался, рассматривая всевозможные варианты на тему “сверхнеудобный велосипед с моторчиком”, где, зачастую, вместо цепи использовалась ременная передача. Естественно, имея возможность сравнивать далеких предков двухколесных железных коней с тем, что он мог лицезреть в своем времени, было немудрено, что данные поделки многочисленных заводиков, чьи имена вообще не сохранились в истории, вызывали у него столь отрицательные эмоции. Но для людей своего времени даже такие каракатицы являлись показателями технического прогресса. Не был исключением и Анзани, ведь его прежние творения были, по сути, такими же. Но когда на бумагу начали ложиться, сперва, эскизы, а после и грубые чертежи некогда привезенного с войны домой еще дедом Михаила трофейного немецкого БМВ Р-35, итальянец только и смог, что впасть в очередной экстаз. И было с чего! По сравнению с тем, что сейчас бегало по дорогам многих стран мира, машина, нарисованная его русским компаньоном и другом, выглядела, как царственный лебедь, среди уток.

Да, этот мотоцикл не был лучшим из тех, что применялись в вермахте. К тому же, карданная передача вместо цепи требовала дополнительных затрат на производство, увеличивая количество сложных деталей. Но ведь никто не запрещал заменить кардан на цепь, что собственно Михаил и сделал на своих рисунках, оставив от немецкого оригинала лишь внешний вид, да одноцилиндровый двигатель, что, казалось, упирался верхней частью цилиндра в изящный каплевидный бензобак.

Естественно, в целях упрощения и удешевления производства штампованная рама менялась на сварную трубную, сохраняя при этом общую форму Р-35, в качестве цилиндра для двигателя брался уже отработанный Анзани с авиационного двигателя, только несколько укороченный, где посредством добавления вставки на головку цилиндра одновременно еще больше уменьшался рабочий объем и давалась возможность применения куда более дешевого бензина, нежели авиационного. Ведь обладавшее меньшим октановым числом топливо попросту не успевало полностью сгореть в цилиндре авиационного двигателя и вовсю вырывалось из выхлопной трубы, грозя при этом устроить пожар. Да и ставить на сравнительно легкий мотоцикл одноцилиндровый двигатель объемом в 1,46 литра означало подвергнуть будущего владельца изощренной пытке – столь сильными были бы колебания всей неуравновешенной конструкции. А вот 750 кубиков и выдаваемых ими 9 лошадиных сил, с учетом монтажа на противоположную сторону вала балансира для компенсации сил инерции действующих по оси цилиндра, оказались отличной золотой серединой между достаточным комфортом и мощностью, обеспечивая наряду с подрессоренными рулевой вилкой и подрессоренным же мягким кожаным сиденьем комфорт, что прежде даже не мог сниться мотоциклистам, ощущавшим своей спиной и тем что пониже все неровности дорог. А неровностей, надо сказать, хватало даже в европейских столицах, что уж было говорить про Россию с ее двумя вечными бедами. Учитывая же более толстую чугунную охлаждающую рубашку цилиндра и сокращение максимального числа оборотов двигателя, срок его эксплуатации, по сравнению с авиационным предком, обещал увеличиться в разы, гарантируя владельцу, как минимум, 25000 километров пробега. Но только с обязательным обслуживанием на специализированной станции каждые 1000 километров! Все же откровенно плохое топливо и не сильно далеко ушедшее от него машинное масло весьма негативно сказывались на ресурсах абсолютно всех двигателей, начиная от мотоциклетных и заканчивая корабельными.

И пусть в конечном итоге машина получалась куда более дорогой, нежели ее многочисленные конкуренты, имя создателей, хромированный шильдик “Ла-Манш” обрамленный орлиными крыльями на боках фальшпанелей бензобака и обязательный атрибут в виде комплекта из кожаного реглана, шлема, краг и очков, что в точности повторял одежку Михаила во время его рекордного полета, обещали сделать эту машину мечтой всех мальчишек, а также поспособствовать ее появлению в гаражах тех мальчишек, что уже выросли и могли себе позволить потратить деньги на куда более серьезные игрушки. Одним словом, подобно русскому аэроплану, данный мотоцикл позиционировался на рынке, как люксовая модель, которая, впрочем, при должном желании могла оказаться по карману и обычному покупателю подобной техники. Но только в будущем! Когда начнется конвейерное производство, устройство которого обещало влететь в копеечку. Вот чтобы максимально возможно сократить первоначальные инвестиции, Михаил и находился в Риге.

Казалось бы – Рига, город, в случае начала войны с Германской империей превращавшийся едва ли не в прифронтовой, для тех, кто точно знал о ее скором начале, являлся худшим из всех возможных вариантов. На первый взгляд. А вот на второй – именно Рига, превосходя в этом даже Санкт-Петербург, могла похвастать наличием абсолютно всех смежных заводов потребных для организации производства двигателей внутреннего сгорания и колесной моторной техники. Так РБВЗ имел все возможности снабжать будущий завод рессорами, пружинами и отливками крупных деталей двигателей, КПП и шасси. Филиал шведского SKF подряжался изготовить любые потребные клиенту подшипники. Наличие производства немецкого концерна Сименс позволяло не сильно беспокоиться о потребностях в электрической начинки будущей техники. Тот же “Мотор” имел все возможности стать подрядчиком в деле обработки отливок, нарезания шестеренок и сборки двигателей с коробками передач. А “Проводник” вообще не видел для себя проблемы полностью покрыть потребности будущего завода во всех резинотехнических изделиях, включая покрышки. Да и к наиболее массовому рынку сбыта Рига находилась, что называется, ближе некуда.

При этом квалификация мастеровых была на уровне лучших заводов столицы и Москвы, а заработные платы заметно меньше, что вкупе с минимизацией затрат на логистику и масштабы конвейерного производства должно было дать тот положительный финансовый результат, который позволял бы находиться вне конкуренции даже на фоне ведущих европейских производителей. А с началом войны именно тут, совсем недалеко от фронта, можно было производить ремонт, как техники, так и вооружения, не тратя месяцы на перевозки по всей России и тем самым хоть немного разгружая железнодорожные пути, на которых с началом войны непременно должен был настать натуральный коллапс.

Естественно, все эти приятные плюсы могли быть нивелированы одним удачным наступлением германской армии. Но на то здесь и собирались устроить заводы по производству самого современного и совершенного вооружения, дабы уже в самом начале войны дать по носу кайзеровским воякам ранее, как и все прочие, не имевшим дела с организованной боевой авиацией и бронетанковой техникой.

Да-да! Именно бронетанковой! Но все это было делом будущего, а пока один из родителей российской авиации мотался по многочисленным заводам, оценивая их производственные возможности, и стараясь уяснить для себя, окажется ли достаточно их производственных мощностей для удовлетворения будущего спроса самых современных в России производств.

И это опять же выделяло из общего списка пока еще пребывающие в умах устроителей будущие заводы – они, в отличие от того же Руссо-Балта, не собирались производить все потребное собственными силами, тратя солидные средства на строительство и содержание небольших производств тех же подшипников, рессор, литейного производства, и прочее, и прочее, и прочее. Нет, прекрасно зная, как пойдет будущее развитие автомобилестроения в мире и в течение многих лет наблюдая за постоянно убыточным АВТОВАЗом, друзья, сами того не зная, решили следовать американской школе производства, где уже сейчас вовсю практиковалось приобретение автомобилестроительными заводами всевозможных узлов и агрегатов у специализирующихся на их изготовлении производств, так что десятки моделей американских автомобилей могли иметь абсолютно одинаковые двигатели, коробки переключения передач и мосты с рессорами.

Все эти начинания, помимо приложения собственных моральных и физических сил, требовали крупных финансовых вливаний, так что более половины денег якобы привезенных после вояжа по Европе, а по факту оставшихся после проведенной экспроприации, уже разошлись по рукам производителей станков, как отечественных, так и европейских, новгородских купцов и заводчиков, а также в казну Нижнего Новгорода. И по предварительным расчетам, для последующего развития или хотя бы функционирования одного только авиастроительного завода требовалось вложить не менее двухсот тысяч рублей, если к началу Первой Мировой войны они хотели быть готовыми покрыть хотя бы минимальные потребности армии в подобной технике. А ведь еще в многочисленных планах находились вооружение, авто-и бронетехника, без которых о вступлении в войну не хотелось даже и думать. Потому, добавив к проспектам “автосалонов” собранным еще летом при пути во Францию, новые рекламные буклеты, Алексей с головой погрузился в изучение и анализ развития автопрома.

Первое, чему изрядно удивился гость из будущего, оказалось обилие производителей, проталкивавших свои автомобили на российский рынок. Причем, из более чем сотни наименований, он смог узнать всего пять: Форд, Мерседес, Опель, Рено и Фиат. Все остальные, судя по тому, что до будущего не дожили даже упоминания о подобных компаниях, канули в лету, так и не добившись хоть какого-либо признания, или оказались поглощены своими более бойкими конкурентами.

Разложив по разным папкам предложения от прошедших испытание временем производителей, он вернулся к трем, заинтересовавшим его более остальных – “Руссо-Балт”, “Лесснер”, “Экипажная фабрика Фрезе и Ко” гласили наименования на рекламных буклетах, под которыми неизвестный художник изобразил шикарные легковые автомобили и утилитарные тупомордые грузовички. И если о “Руссо-Балте” с его автомобилями класса люкс, он еще что-то слышал в свое время, то о компаниях “Лесснер” и “Фрезе и Ко” предлагавших солидное разнообразие грузовиков, автобусов и недорогих по сравнению с Руссо-Балтом легковушек, он не знал ничего. А ведь рекламные буклеты первого утверждали, что это были автомобили собранные исключительно из отечественных компонентов. Мосты, двигатели, коробки передач – все было собственной разработки и производства фабрики “Лесснер”. Второй же отечественный производитель хвастался созданием первого отечественного автомобиля еще в 1896 году.

– Интересно, интересно. Это что же у нас за самородки выискались, что отечественные двигатели и коробки клепают? – пробормотал себе под нос Алексей. – Или они просто-напросто, выкупили патенты у европейских компаний? Уж больно предлагаемые к продаже модели похожи на те же Мерседесы. Особенно у “Лесснера”. А если судить по картинкам, так вообще являются одним и тем же. Только технические характеристики слегка разнятся.

С печальным вздохом отложив в сторону Руссо-Балт, как детище состоявшихся миллионеров не терпящих конкурентов, да вдобавок ориентированное исключительно на очень богатый и потому очень узкий круг клиентов, Алексей, после непродолжительного раздумывания, отправил туда же папку с данными по немецкому автопроизводителю – все же скорая война быстро поставит крест на данном проекте. И будет еще неплохо, если завистливые конкуренты не попытаются обвинить в работе на противника через своих лоббистов в правительстве. А в том, что такие вскоре появятся, он не сомневался. Все, что могло принести деньги, завсегда притягивало к себе внимание денежных мешков, очень ревностно относившихся к каждому рублю прошедшему мимо их кармана. А то, что совсем скоро производство удачных моделей аэропланов начнет приносить неплохие прибыли, он знал прекрасно.

В конечном итоге, оставив перед собой всего две папки с информацией по отечественным производителям, он подкинул монетку, чтобы не мучиться вопросом к кому идти первым. Выпала решка, а значит завтра его путь лежал на Пироговскую набережную и только потом в Эртелев переулок к господину Фрезе.

– Как прикажете о вас доложить? – выглядевший идеально секретарь, смерил Алексея оценивающим взглядом и решив для себя, что посетитель выглядит вполне на уровне, удостоил его едва заметной улыбкой.

– Потапов, Алексей Михайлович. Совладелец завода “Пегас” и первый авиатор Российской Империи. – в очередной раз шиканул он полученным из уст самого императора неофициальным званием, не смотря на то, что к тому времени, как они попали на страницы газет, трое русских летчиков уже получили во Французском Авиационном клубе паспорта летчиков. Вот только прославиться они не успели – Алексей с Михаилом оказались шустрее, потому и пожинали все лавры первопроходцев.

– Всенепременно, господин Потапов. – тут же склонил голову молодой человек, явно узнав Алексея. Скрывшись в кабинете директора и совладельца фабрики на какие-то секунды, он вскоре распахнул массивную дубовую дверь и склонив голову предложил госту проследовать внутрь.

– Очень! Очень рад познакомиться с вами, господин Потапов! – выскочивший из-за стола Луцкий подошел к нежданному гостю и довольно энергично пожал протянутую руку, – Луцкий, Борис Григорьевич.

– Потапов, Алексей Михайлович. – представился в свою очередь гость.

– Прошу вас, располагайтесь. – указав рукой на стулья стоявшие напротив стола, хозяин кабинета повернулся к секретарю, – Игнат, прошу принести нам чаю и все необходимое. Или вы предпочтете что-либо покрепче? – вновь обратился он к Алексею.

– Чай будет в самый раз. – улыбнулся тот в ответ.

– Вот и замечательно! Игнат, ты все слышал. И прими, наконец, пальто у господина Потапова.

Забрав у посетителя подбитое мехом пальто и шапку, секретарь тут же испарился.

– Чем обязан вашему визиту, господин Потапов? – уместившись за своим рабочим местом, поинтересовался Луцкий.

– Прошу вас, Алексей Михайлович, если можно.

– В таком случае и вы обращайтесь ко мне Борис Григорьевич.

– Почту за честь, Борис Григорьевич. – слегка склонил голову гость.

– Это для меня честь, Алексей Михайлович! Нас, простых инженеров, в России уже пруд пруди, а вот людей по праву заслуживших звание авиационных инженеров, да еще покоривших небо на аэропланах собственной конструкции – считанные единицы. И все эти единицы – вы и ваши друзья. Честно скажу, воодушевившись вашими рекордными полетами я и сам решил испытать себя в деле проектирования аэропланов.

– Вот как!? И каковы результаты? – Алексею даже не пришлось изображать участие, поскольку данная тема действительно была интересна ему.

– Боюсь, что помимо большого желания, в настоящее время у меня имеются только наброски двигателя для будущего аэроплана. – не смог обрадовать его каким-либо откровением Луцкий.

– Что же, весьма рад за вас, Борис Григорьевич, и желаю всяческих успехов в данном начинании. И если вам понадобится помощь при проектировании планера, можете обращаться за советом напрямую ко мне. Не знаю, смогу ли оказать достаточную помощь, все же мы сами в настоящий момент экспериментируем с новыми планерами, в поисках наиболее оптимального решения, но непременно отвечу вам. – не смотря на слова одного из первых отечественных автопроизводителей о засилии инженеров в России, толковых людей на самом деле было не так уж и много, а потому хорошими знакомствами с подобными специалистами пренебрегать отнюдь не стоило.

– Что же, это очень щедрое предложение с вашей стороны, Алексей Михайлович. И если у меня возникнет подобная необходимость, я с превеликим удовольствием воспользуюсь им. За те три десятка лет, что я занимаюсь проектированием двигателей, автомобилей и станков, я понял одну простую вещь – все знать невозможно. Непременно нужны сведущие коллеги и помощники. О! А вот и чай! – появление секретаря с подносом прервало их начавшуюся беседу на пару минут, пока оба, отпустив Игната, не сделали пару глотков невероятно ароматного чая. Причем если Луцкий пил вприкуску с сахаром, кусочки которого заполняли сахарницу с горкой, то Алексей, выбрав кусочек поменьше, растворил его в своей чашке.

– Так выходит вкуснее. – пояснил он на удивленный взгляд хозяина кабинета. – Доказано опытным путем!

– Даже так? – усмехнулся Луцкий и последовал примеру Алексея. – А ведь действительно, неплохо!

Отдав должное чаю и слегка отогревшись Алексей поставил свою чашку на блюдечко, и дождавшись, когда собеседник сделает то же самое, продолжил прерванный разговор – Вы, наверное, задаетесь вопросом, с какой целью я посетил вас?

– Конечно. Не каждый день, знаете ли, у меня такие гости. Да и сам я все больше бываю в Германии, нежели в России. Вот, приехал на Рождество, а загляни вы летом или осенью, то точно не застали бы меня.

– В таком случае, мне невероятно повезло. – улыбнулся Алексей. – Я ведь тоже из Нижнего Новгорода нечасто выбираюсь. Прибыл в Санкт-Петербург по приглашению Инженерного ведомства и решил посетить несколько заинтересовавших меня персон и компаний.

– Инженерное ведомство? – вычленил главное Луцкий. – Надо ли понимать, что вы получили заказ на свои аэропланы от казны?

– К сожалению, пока нет. Но я очень надеюсь, что вскоре мы сможем поставить свои аэропланы воздухоплавательным войскам.

– Бог вам в помощь. – нисколько не кривя душой, пожелал ему успехов Луцкий. – К сожалению, у меня так и не вышло привнести прогресс в нашу армию. Сколько я автомобилей ни предлагал, сколько ни доказывал, что будущее именно за моторизированной армией, ничего добиться так и не удалось. Пришлось даже свернуть все автомобильное производство, чтобы не терять более деньги. Все же старые генералы все еще мыслят старыми истинами. А в них автомобилю места нет.

– Неужто, все настолько плохо? – Алексей конечно знал, что количество автомобилей в России в разы уступает таковому во Франции, Англии или Германии, однако, не мог предположить, что столь перспективное и прогрессивное производство окажется убыточным.

– Вы даже не представляете, Алексей Михайлович! Что я им только ни предлагал! Грузовики разной грузоподъемности, штабные автобусы и легковые автомобили. Даже вездеход с приводом на все колеса! Но и тот не смог пробиться через бюрократические препоны, хотя оказал хорошее впечатление на комиссию. Как мне было сказано – Ваше творение стоит двадцать пять тысяч рублей, а добрая лошадь всего сто.

– Значит, все дело именно в цене машины?

– В большинстве случаев так оно и есть. Ведь из-за нашей чудной акцизной системы, привезти автомобиль из-за границы становится едва ли не дешевле, чем купить отечественный. Чего я только ни делал для удешевления своих автомобилей! Везде где только можно ввел штамповку, спроектировал двигатель с отдельными цилиндрами, а не блоком как у прочих, разработал собственное сцепление и коробку переключения передач, чтобы не выплачивать патентные платежи Рено. Но в конечном итоге машина все равно получается никак не дешевле европейских. К тому же, свой отпечаток наложило наше вечное преклонение перед всем европейским. А ведь мои машины вот уже пять лет успешно служат и в почтовом ведомстве и в пожарных частях. Но, произведя за почти десять лет всего сотню автомобилей, я опустил руки. По всей видимости, не готов еще наш народ отойти от сохи и лопаты.

– Ваша правда, Борис Григорьевич. Пока большая часть населения не сможет думать о чем-либо еще кроме хлеба насущного, не видать нам развития автомобильного транспорта. И меня как человека связанного с техникой сей факт неимоверно печалит. Я ведь потому к вам и наведался, что в будущем году мы собираемся открыть мотоциклетный завод и задумывались о производстве на его мощностях автомобилей. А тут вы описываете насколько все на самом деле печально.

– Мотоциклетный завод? Весьма интересно! У вас имеется мотоцикл собственной конструкции?

– Я бы сказал – совместной. Будучи во Франции, мы сошлись с весьма талантливым молодым человеком – Алессандро Анзани, двигатель чьего производства и поднял наш планер в небо. Человеком он оказался ни разу не заносчивым и здравомыслящим. В результате мы на паритетных началах организовали фирму по производству мотоциклов, тем более опыт в данном деле у него уже имелся. И, судя по его брызжущим оптимизмом письмам, разработанная нами совместно конструкция станет настоящим хитом. Вот, будущей весной мы уже узнаем, все ли мы рассчитали правильно, и ждет ли нас очередной успех.

– Что же, московский “ДУКС” вполне неплохо зарабатывает на велосипедах и мотоциклах, и коли ваша модель окажется успешной в Европе и по цене не будет отличаться от главных конкурентов, успех вам гарантирован. И тот факт, что мотоцикл европейской разработки, только сыграет вам на руку. В этом вы, несомненно, угадали. А что касается производства автомобилей, то слишком многое даже мне приходилось ввозить из Европы. Смотрите сами, Алексей Михайлович. Подшипники – из Франции, стартер и вся электрика – из Германии, карбюраторы оттуда же. Вроде, кажется, что это немного, но как заплатишь все положенные пошлины, так прослезишься.

– Но неужели вы более не смогли найти способов, как еще можно было бы удешевить производство автомобиля?

– Увы. – развел руками Луцкий. – Лишь увеличение производства в сотни, если ни тысячи раз могло бы способствовать удешевлению отечественных автомобилей. Но сие абсолютно невозможно.

– Весьма печально слышать подобное. – тяжело вздохнул Алексей. – Но, я полагаю, мы все же рискнем. И раз уж мне не привелось увидеть ваши автомобили, не согласитесь ли вы уступить нам ряд ваших патентов?

– Почему бы и нет? – тут же приободрился Луцкий. – Что именно вас заинтересовало?

– Честно говоря, я пока не могу сказать. Сперва, хотелось бы посмотреть на готовые, так сказать, агрегаты. И на сами автомобили, если они у вас еще остались.

– Конечно! Кто бы стал выкидывать технику, в которую вложено столько сил и средств!?

Экскурсия по заводу затянулась на целый день. Причем в далеком будущем Алексея никто бы не пустил на порог цеха, где в настоящее время разворачивали производство новых торпед. Все же режимный объект, с какой стороны ни посмотри. Здесь же они не только облазали и обнюхали всю оставшуюся невостребованной технику и многочисленные станки, но также Борис Григорьевич ознакомил своего гостя с прочей продукцией фабрики “Лесснер” и милостиво разрешил пообщаться со своими работниками, выставив всего лишь одно условие – не сманивать кадры. А сманивать действительно было кого. Не менее пяти токарей можно было хоть сейчас ставить на производство авиадвигателей. Именно по итогам данных бесед завод “Лесснер” впоследствии получил заказ на производство З-5 по заявкам завода “Пегас”. Но это будет после, а пока, закончив с экскурсией и отобедав в неплохом трактире, они с комфортом разместились в апартаментах Луцкого и за бокалом коньяка вели неспешный торг.

Многое из увиденного на фабрике приглянулось Алексею. Еще больше он хотел бы перетащить на их пока еще не построенный завод. Но, во-первых, Луцкий не был единоличным хозяином завода и не мог принимать подобных решений, а во-вторых, освободившегося после прекращения производства автомобилей оборудования, осталось не так уж много. Большую часть станков им удалось переделать под новые нужды. Но три пресса и два неплохих фрезеровочных станка Луцкий пообещал уступить своему новому знакомому по рыночной цене. Все же подобное оборудование под ногами не валялось, и за бесценок продать его никто бы не согласился. Вот и Борис Григорьевич не стал терять шанс, как сбагрить ставшее лишним оборудование, так и заработать для фабрики деньги. Алексей же смог без ожидания получить проверенное в работе оборудование за деньги много меньшие чем стоили новые станки. Луцкий еще предлагал поставить оборудование для небольшой теплоэлектростанции, но Алексей отказался, сославшись на заказ подобного оборудования у Сормовского завода.