Текст книги "Радуга под окнами"
Автор книги: Константин Бобошко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)
Рубеж весны и лета
В окоп донес июльский день
Умытых листьев шорох,
И пахнет юная сирень
Сильней, чем старый порох.
………………………….
В землянке батальонной
Холодным пламенем горит,
Как будто спирт зажженный.
Е. Долматовским
На землю глядя с высоты…
И если одну загадку загадали нам красные цветы – обычные в тропиках и почти не встречающиеся в Европе, то вторую загадку такого же порядка задала сирень.
Почему она облюбовала суровые северные страны – Швецию и Норвегию? Почему нигде так обильно и роскошно не цветет она, как там?
Удивительное распределение сирени на земле с давних пор привлекало внимание людей. Не найдя научно обоснованного ответа, они создали легенду, по которой все началось с того, что солнце однажды слишком уж заспалось. Тогда богиня весны, желая поскорее увидеть на травах и кустарниках цветы и птичьи гнезда на ветках деревьев, отправилась будить солнце, погруженное в сладкую дремоту.
– Вставай, – сказала она светилу. – Уже апрель наступил. Разве ты не слышишь, какой нетерпеливый шум доносится с земли?
– Встаю, встаю, – забормотало солнце спросонок. – Сейчас встаю, позови радугу…
Богиня весны крикнула радугу, и они втроем спустились на землю. И тут весна принялась за работу. Она перемешала яркие солнечные лучи с разноцветными переливами радуги, начала брать их полными пригоршнями и кидать на землю – в борозды полей, на луга, в расщелины скал, на ветви кустарников и деревьев.
И так шли они по земле, рассыпая всюду яркие краски, которые тут же превращались в пышные ароматные цветы. Прошли они всю землю и достигли Скандинавии.
– Ну, теперь хватит, – сказало солнце и провело ладонью по лбу, – вся земля уже одета в цветы, остался один север, который и так обойдется…
Но богиня весны возразила:
– Это несправедливо. Ты только взгляни на чахлую растительность, на бледность красок. Ведь здесь зеленеющая былинка украшает землю больше, чем целый цветник в южных странах. Разве виновата эта земля, что расположена она на севере и твои лучи ее почти не достигают? Надо и северу дать цветы.
– А я растратила уже все свои краски, – сказала радуга, которой тоже не хотелось больше работать.
– Нет, еще не все. У тебя остались еще лиловые краски. Вот мы и украсим лиловым эту суровую землю.
И снова, набрав полные пригоршни лиловых лучей, богиня весны стала сеять их на землю, едва прикрывающую угрюмые скалы. И куда падали они – там вырастали кусты сирени. И вскоре на земле стало столько этих цветов, что солнце воскликнуло:
– Ну, довольно! Разве ты не видишь, что все вокруг стало сиреневым и лиловым?
– Это ничего, – ответила богиня весны. – Раз нет здесь других цветов, то пусть хоть лиловые будут. – И она продолжала со смехом бросать на землю фиолетовые лучи радуги.
Зная, что на расшалившуюся богиню весны никакие уговоры не подействуют, солнце решило помочь ей, чтобы поскорее пойти на покой. И оно начало бросать на землю свои белые лучи – из них вырастали кусты сирени, покрытые белыми цветами, которые образовывали с лиловыми нежный, приятный контраст.
Красивая сказка, но она не отвечает на наш вопрос. Так вот попробуйте разобраться без сказок.
Польза диеты
Сколько сил приложили садоводы, чтобы вывести махровые сорта сирени! И любители цветов по заслугам оценили их труды и старания.
Селекционеры же – создатели новых сортов – люди совершенно иного склада. И на вещи они смотрят тоже по-своему.
– Махровые цветы? – скажет селекционер. – Красиво. Спору нет. Но работать с ними очень трудно. Махровость мешает…
Вот тебе и раз! Его собратья по ремеслу из кожи, что называется, лезли, чтобы получить эти махровые сорта. А он недоволен.
Но поставьте себя на его место, и вы сразу же поймете справедливость его недовольства. В махровых цветах – будь то сирень, розы, георгины или левкои – тычинки, несущие пыльники, превратились в лепестки. Да и пестики в махровых цветах слабо развиты. Цветок стал почти бесплодным. Он не дает пыльцы и сам не реагирует на опыление. А чтобы передать махровость одного цветка другому, имеющему красивую окраску или очень приятный запах, их надо скрестить. Ведь цветок – единственная дверца в растение. И она оказывается плотно запертой. А как быть, если махровые сорта почти не способны скрещиваться? Наши садоводы нашли способ преодолеть и эту трудность. Перед скрещиванием они начали сажать махровые сорта на строгую диету.
Для этого весной густомахровый куст выкапывается. Корни обрезаются, да покороче. Затем куст пересаживают в тощую почву, бедную питательными веществами. Он начинает голодать. Цветочные бутоны уже не получают достаточного количества питательных веществ и развивают меньше лепестков, чем прежде. Зато взамен их появляется некоторое количество пыльников. Попав в трудные условия существования, махровая сирень спешит оставить после себя потомство.
Но когда из гибридных семян появляются молодые растения – их удобряют. И махровость не только восстанавливается, но иногда даже и усиливается. И это уже ничего – после скрещивания сирень выращивается специально для получения красивых цветов.
В роли морской свинки
Изучение живого организма, все медицинские опыты проводятся для блага человека, для избавления его от недугов и болезней. Проводятся на животных: обезьянах, собаках, кроликах или крысах. А чаще всего – на морских свинках, отличающихся поразительной живучестью. Они единственные из всех теплокровных не умирают даже от укола в сердце. Но однажды в роли морской свинки оказалась сирень.
Старый академик волновался. Еще бы – он открыл совершенно новый метод лечения. А такие открытия не часто делают даже академики.
Владимир Петрович Филатов – один из самых известных специалистов по глазным болезням. Многим тысячам советских людей вернул он утраченное зрение. Но иногда пересаженный в больной глаз кусочек здоровой роговицы начинал мутнеть, и к человеку снова возвращалась непроглядная темнота. Это было для Филатова настоящим горем.
Много лет академик искал средство для борьбы с помутнением пересаженной роговицы.
Немало способов испытал он. Но все они оказались малонадежными. И вот однажды Филатов попробовал к помутневшей роговице глаза одного больного приложить кусочек роговицы, срезанной с другого глаза. И свершилось невероятное – роговица посветлела.
Тогда он сделал другой опыт. Взял глаз умершего человека и двое суток продержал его в термостате при температуре около трех градусов тепла. Кусочек его был приложен к помутневшей после операции роговице глаза очередного больного – результаты оказались лучшими, чем раньше.
И академик подумал: «Если отделенные от организма ткани сразу не умерли и продолжают жить, возможно, что в них накапливаются какие-то химические вещества, предохраняющие клетки от гибели. А попадая в организм заболевшего человека, эти вещества дают ему дополнительные силы и ускоряют выздоровление».
После многих наблюдений академик убедился, что эти вещества способны накапливаться в тканях человека и животных. А не могут ли они возникать и в растительных тканях? Ведь растение – тоже живой организм. Для пробы срезали сочный лист алоэ и десять суток продержали в темноте. Лишившись солнечного света, лист оказался в неблагоприятных условиях и всеми силами начал бороться за свою жизнь. В результате борьбы в его клетках должны были накопиться те химические вещества, которые Филатов впоследствии назвал биогенными стимуляторами.
Теперь осталось испытать, накопил лист алоэ, десять дней находившийся на грани жизни и смерти, эти самые стимуляторы или нет?
Животных, на которых обычно производятся подобные эксперименты, в клинике Филатова не оказалось. А ждать нельзя. И тут взгляд академика упал на сиреневый куст за окном. На его ветках как раз набухали узелки почек.
И вот помощница академика осторожно впрыснула сок, взятый из законсервированного листа алоэ, в почку сирени. И та начала расти, как на дрожжах. В то время как из соседних почек неуверенно выглянули острые носики зеленых листиков, словно принюхиваясь к весне, почка, получившая сок алоэ, выбросила кисть соцветия, готовую распустить пахучие цветы. Сок, выработанный в умиравшем листе, передал жизненные силы сиреневой почке.
Через некоторое время вытяжку из консервированных листьев алоэ Филатов впрыснул под кожу больным, страдавшим воспалением роговой оболочки глаза. И все они стали быстро выздоравливать – биогенные стимуляторы алоэ прибавили им силы в борьбе с болезнью.
Мерка весны
Все хорошо знают, что такое метр. Взрослый человек немного не достигает двух метров высоты. Ему на костюм надо около трех метров шерстяной материи. Телеграфные столбы делают высотой до десяти метров… Все измеряется единицами длины – метрами.
С введением строго определенной меры длины – метра – люди получили очень удобную мерку, одинаковую для всех стран и народов. А ведь до этого меры были, как говорят, «резиновые».
Древние имели свою единицу длины – стадию, которая равнялась пути, пройденному человеком за то время, пока показавшееся солнце полностью не выйдет из-за горизонта. Высчитано, что солнце всходит в течение двух минут. Но кто скажет, сколько сможет пройти за это время человек? Каждый ходит по-своему, с разной скоростью.
К слову упомянем, что в древних рукописях есть известия о городе Фуллы, который находится где-то в Крыму на расстоянии двухсот с лишним стадий от теперешней Феодосии. По одним подсчетам, таинственные Фуллы могли быть где-нибудь в районе Коктебеля. По другим – за Судаком. А нашли их около города Севастополя.
В Японии, уже в более позднее время, расстояние измеряли лошадиными «башмаками». Коней там не подковывали, а натягивали им на копыта сплетенные из рисовой соломы «башмаки». Если во время переезда из одного места в другое коню дважды меняли истоптанные «башмаки», то так и говорили: «Расстояние два лошадиных башмака».
Но кто скажет, сколько это было километров и метров?
В других местах расстояние измеряли дальностью полета стрелы, выпущенной из лука. А то и дневными переходами. Ясно, что все эти меры не могли быть точными.
Наш русский аршин имел длину локтя. И часто происходили смешные истории. Собираясь покупать материю, человек брал с собой длиннорукого, длиннолокотного. приятеля, чтобы не промахнуться при покупке. Купцы же старались поручать продажу тканей короткоруким приказчикам.
Английский фут, например, равнялся средней длине человеческой ступни. Ученые остановили однажды на улице двенадцать первых встречных, попросили их стать одного за другим так, чтобы носки заднего упирались в пятки переднего, измерили длину их ступней, разделили на двенадцать и назвали полученный отрезок футом, что в переводе означает «нога».
Дюйм – тоже английская единица длины. Она до сих пор еще применяется во многих странах. А получили ее, сложив три ячменных зерна, взятых из середины колоса…
Но как, чем измерить такую величину, как продолжительность весны? Сколько ячменных зерен или ступней нужно для этого? Какой частью земной окружности можно отмерить то время, когда закончилось пробуждение природы от зимнего сна и началось лето расцвет земли, достигший полной силы?
Однако и тут нашли мерку. Но только не математики, а ботаники. Они условились считать окончанием весны начало цветения сирени. Как увидите цветущие лиловые гроздья, так и знайте – это барьер, за которым начинается лето.
* * *
Шофер внимательно следит за дорогой, а сам нет-нет да и взглянет краешком глаза на круглый прибор: с какой скоростью идет машина, нельзя ли еще прибавить газу?
Этот указатель скорости называют спидометром.
Следят за скоростью движения и железнодорожники. Любой диспетчер всегда ответит, с какой скоростью движутся по его участку поезда. Он знает расстояние от одной станции до другой. Ему сообщают точное время, когда поезд прибывает на станцию и отправляется дальше. И стоит только разделить расстояние на время, как будет получена скорость движения.
Знают о скорости движения своего корабля и моряки. Для них она гораздо важнее, чем для машиниста экспресса или водителя такси. У мореходов есть специальный термин – морской узел. Это потому, что скорость движения судна раньше, действительно, высчитывали по узлам, завязанным на тонкой веревке. Называлась эта веревка линем. Но узлы на ней были завязаны не как попало, а через определенные промежутки, равные одной сто двадцатой части морской мили. К одному из концов этого узловатого линя привязывали поплавок. Когда требовалось, поплавок бросали за борт. Встречная струя воды относила его назад. А на корабле следили, чтобы с момента падения поплавка на воду прошла ровно сто двадцатая часть часа – сорок секунд. После этого веревку поднимали на палубу и считали узлы, оказавшиеся за бортом. Если насчитывали, например, двенадцать узлов, то так и говорили:
– Скорость хода судна двенадцать узлов.
И все понимали – судно идет со скоростью двенадцать миль в час. И хотя сейчас определение скорости судов производится при помощи новейших приборов, она по старой морской традиции выражается в узлах.
Теперь вы знаете несколько способов определения скоростей. Так подумайте, какой из них можно применить для определения скорости движения лета с юга на север? Но думайте не думайте – при помощи приборов этого не сделать. И ботаники снова пришли на помощь. Они опять предложили использовать нашу знакомую—сирень.
Но как же ее неподвижные цветы смогли заменить спидометр – прибор, показывающий скорость движения? Оказывается, очень просто.
Много лет в разных местах страны ученые и любители природы – их верные помощники – наблюдали и записывали время цветения многих растений. Была среди них и сирень. И когда это огромное количество записей обработали, то установили, что в условиях равнинных областей Союза начало цветения многих растений запаздывает на два дня с каждым градусом широты по мере продвижения на север.
Известно также, что градус широты составляет 110 километров. Если эту цифру разделить на два – получится, что лето движется со скоростью 55 километров в сутки. И скорый поезд может обогнать его за один час.
Зная это и сидя у только что расцветшего сиреневого куста в Одессе, например, можно с точностью до одного дня высчитать, когда зацветет сирень в Киеве, Ленинграде. А если хотите – так и в Мурманске, если только там она имеется…
А если по ровному месту лето может пройти за сутки 55 километров, то в горы оно поднимается медленнее. На каждые сто метров высоты нужно ему двое с половиной, а то и трое суток.
Наблюдения велись не за одной только сиренью – отмечали начало цветения черемухи, липы, ромашки, шиповника, белой акации, розы. И все они единодушно подтверждали – сирень права, лето движется именно с такой скоростью.
Выходит, что этот ароматный спидометр, зацветающий на границе весны и лета, работает не хуже точных приборов, придуманных человеком. С такой же скоростью идет по нашей земле и весна. И так же, километр за километром, теснит золотую осень лютая зима с метелями и снежными сугробами.
Сбитая с толку
Май цветами провожая,
распускается сирень.
С. Маршак
Это похоже на примету. В природе так оно и есть. Но как только в дела природы вмешается человек, все становится вверх тормашками, ломаются все привычные представления и понятия.
Допустим, что на Земле гостит какой-нибудь марсианин или селенит – житель бледной Луны. Он научился понимать наш язык и запомнил эти стихи. И вдруг в декабре или в январе ему приносят букет сиреневых цветов.
– О, уже лето! – воскликнет гость с другой планеты. – Дайте мне плавки, пойду купаться…
– Помилуйте, на улице сорок градусов мороза. Вся вода превратилась в снег и лед…
– Не шутите со мной, сирень говорит, что уже лето: ведь ее цветы провожают весну…
Но здесь сирень ничуть не виновата – она сама оказалась обманутой, сбитой с толку и зацвела в неурочное время – тогда, когда это понадобилось людям.
Зимняя выгонка цветов сейчас применяется довольно широко. Растения, от которых хотят получить зимой цветы, содержат некоторое время при температуре в два градуса мороза – создают им маленькую зиму, впечатление зимы. А за шесть недель до намеченного срока зацветания их снова обманывают – помещают в тепло, тем самым создают искусственную весну.
Почуяв тепло, дерево оживает. Его корни просыпаются, начинают сосать соки из земли и гнать их по стволам к веткам, накачивать почки силой земли, заставляя пробудиться их и выбросить листы и соцветия.
Так обманутая сирень может зацвести в такое время, когда других цветов нет и в помине – осенью, зимой или даже ранней весной. Когда нужно.
Цветы неуемных страстей
Уже тюльпаны расцвели,
Как вдруг
однажды ночью выпал снег на луг.
Спустилась
зимняя на землю мгла.
Природа вздрогнула и замерла.
И только лишь тюльпаны у реки
цвели всем непогодам вопреки.
Они красивы были на лугу,
еще красивей стали на снегу.
В. Журавлев
Давняя история
Одно время на земле не было счастья. Оно находилось внутри золотистой, плотно закрытой головки бутона желтого тюльпана. И хотя все знали о месте заточения счастья – не могли выпустить его на волю.
– Я освобожу счастье, – сказал один бедный человек, – пойду к цветку, расскажу ему о горькой жизни бедняков и попрошу его выпустить счастье на волю. Должен же этот желтый тюльпан сжалиться над нами, если у него есть сердце…
Но бутон желтого тюльпана не имел сердца. Он безмолвно выслушал жалобы бедного человека, при первом же порыве ветерка стряхнул с себя его горючие слезы и остался по-прежнему закрытым.
И вот собрался ехать к цветку рыцарь. Равных ему по силе и отваге не было ни в стране, где он родился, ни в соседних странах. Он надел свои позолоченные боевые доспехи, знаки воинской доблести и подумал: «Я заставлю этот цветок раскрыться. Только расскажу ему о своих победах над страшными противниками, как он испугается и раскроется. Я заставлю его выпустить счастье, если у него есть хоть капля страха…»
Но желтый бутон тюльпана не знал, что такое страх. Он не дрогнул, когда меч рассерженного рыцаря блеснул над ним, как молния. И пристыженный рыцарь поспешил ускакать от бутона, лепестки которого оставались так же плотно сомкнутыми, как и до его приезда.
– Если никто не мог подействовать на этот тюльпан, значит действовали неумело, – сказал важный король, который считал себя очень тонким дипломатом. – Я наверняка добьюсь успеха. И тогда память обо мне навеки останется в сердцах благодарного мне человечества.
И начал король собираться в дорогу. Он пригласил с собою самых важных богачей своего государства. Взял стражу, свиту и самых знаменитых поваров.
– Я покорю его своим величием и роскошью, – хвалился по дороге король. – Я предложу ему самый высокий и почетный пост в моем королевстве. И он не устоит, если только имеет хоть зачатки честолюбия.
Но желтый бутон тюльпана не имел ни малейшего понятия о честолюбии. Он равнодушно молчал в ответ на высокопарные речи важного и самодовольного короля. Желтые лепестки цветка по-прежнему были плотно сомкнуты.
Король заболел от стыда и досады…
Толпами стекались к цветку люди, полные надежд. И толпами уходили, ничего не добившись.
И вот однажды по лугу, где рос этот цветок, шла бедная женщина. Бледная, утомленная, несла она тяжелую связку дров на плечах и вела за руку маленького сына. Она жила здесь поблизости. Но бесконечные домашние дела не оставляли ей времени даже для того, чтобы сходить на луг и посмотреть на этот диковинный цветок. А сейчас женщина свернула со своей тропы. Ей хотелось взглянуть на цветок, хранивший то самое счастье, которого она не видела всю свою жизнь.
С замирающим сердцем подходила она к чудесному цветку. По маленький сынишка ее, увидя золотой бутон, вырвался из рук матери и с громким криком, размахивая ручонками, бросился к цветку. Он наклонился над ним, осторожно тронул пальчиком и засмеялся…
Бутон вздрогнул, словно разбуженный от сна, и медленно развернул свои золотые лепестки…
То, что не могли сделать ни мольбы, ни жалобы, ни сила, ни лесть – сделал беззаботный смех ребенка. С тех пор счастье появилось на земле. Но больше всего оно держится около детей, и потому пора детства – наиболее счастливое время в жизни человека.
Три черных красавца
Зеваки, как во все времена, плотными шпалерами стояли вдоль тротуаров, а по улице двигалась пышная процессия. Впереди, под звуки музыки важно выступал полный человек, одетый в черно лиловый бархат и шелк. Он нес в руках огромный букет цветов.
За ним на раскрашенных носилках, покрытых белым бархатом, расшитых золотом, несли… Кого бы вы думали – короля, шаха, султана или негуса? Не угадали. Четыре человека несли на пышно убранных носилках цветок тюльпана, посаженный в великолепную вазу.
Следом за носилками гордо выступал садовод, который сумел вывести это чудо. Он поглядывал то на свой тюльпан, то на идущих рядом с ним людей, несших огромный замшевый кошелек, в котором была премия за выведение черного тюльпана – сто тысяч гульденов золотом. Празднество состоялось в городе Гаарлеме 15 мая 1673 года. Оно послужило поводом Александру Дюма для создания романа «Черный тюльпан».
* * *
А когда произошла вторая история – неизвестно. Но дело не в календарной дате, а в судьбе, постигшей второе чудо природы и второго счастливца, сумевшего самостоятельно вывести черный цветок тюльпана. Он был сапожником. Приколачивал сбившиеся набойки, ставил латки, исправлял каблуки, но, как многие голландцы, вечерами копался в своем крошечном садике, высаживал и пересаживал тюльпаны и втайне надеялся, что какой-нибудь из них принесет ему счастье – груду золотых монет. И тогда…
Такое случается довольно редко, но тот безвестный сапожник был не только фантазером и мечтателем, но и селекционером. По всей видимости, он работал ощупью, не имел никаких знаний и систем. Но ведь говорят же, что раз в жизни и незаряженное ружье может выстрелить…
Словом, сапожник вывел совершенно черный тюльпан.
У соседей загорелись глаза – вот оно, счастье, которого столько лет ждал их сосед.
Черный тюльпан! Ведь на этом цветке обогатились многие дельцы. Вот повезло человеку…
К сапожнику повалили заказчики. Он прибивал подметки и хитро подмигивал: погодите, погодите, посмотрим, кто кому будет ботинки чистить…
Наконец, в его каморку зашло несколько хорошо одетых господ. Они не принесли с собой старых штиблет. По всей видимости, с ними были только чековые книжки. Посетители сразу приступили к делу. Один прямо спросил:
– Сколько хотите за тюльпан?
Сапожник отложил колодку, поплевал на ладони, пригладил редкие волосы и сказал с вызовом:
– Пять тысяч гульденов.
– Это ваша окончательная цена?
– Да, господа, окончательная, – вздохнул сапожник.
Господа переглянулись. Один из них вынул толстый кожаный бумажник и отсчитал требуемую сумму.
Сапожник трясущимися руками взял деньги. И выставил горшочек с черным тюльпаном.
Господа обступили его, и один заметил безразличным голосом:
– Хорош…
– Да, был хорош, – ответил другой. Он тут же вырвал цветок из горшочка, открутил луковицу таким движением, каким отрывают головы у голубей, бросил ее на пол и растоптал модным туфлем.
Сапожник окаменел. А важный господин, пряча бумажник, сказал:
– Вы продешевили, уважаемый… Если бы вы потребовали пятьдесят тысяч, мы без разговора выплатили бы эту сумму. Даже миллион бы дали…
Господа были из компании, продававшей черные тюльпаны. Они хотели сохранить монополию на цветок, избежать конкуренции. Они ушли, а вскоре сапожника вынули из петли… Он не смог простить себе своей поспешности.
* * *
Шло время, а черным тюльпаном бредили многие.
Бедняки мечтали создать на его черных лепестках благополучие. Богачи – разбогатеть еще больше.
Росли у одного простого голландца двое мальчишек-озорников, много слышавших о черном тюльпане. Но они не стали ждать, пока это чудо появится на отцовских грядках. Взяли первый попавшийся цветок, посадили глиняный горшочек, вымазали лепестки черной краской и поставили на окно.
Что случилось потом – пером не описать и словами не рассказать. В дом зашел незнакомый человек. Он спросил, кто хозяин, молча положил перед ним пачку денег, молча взял горшок с покрашенным тюльпаном, молча вышел на улицу и со всех ног пустился наутек.
Хозяин выскочил следом:
– Господин, – закричал он, – господин, вернитесь и возьмите свои деньги!
Но господин был таков…
Возможно, случались и еще истории с черным тюльпаном – грустные и смешные. Вероятно, они встретятся вам. И тогда вы расскажите их своим друзьям. Рассказывайте смешные. Их приятнее рассказывать.
Вот это подзакусил!
Вы не видели, не проходил ли тут матрос, низкого такого роста, в заплатанной рубашке?
Нет… – отвечал встречный, удивленно разглядывая возбужденного толстяка в фартуке, похожего на содержателя кабака или приказчика в лавочке.
А тот бежал по улице и каждого спрашивал:
– Не видели матросика?..
– Такого невысокого? – осведомился чистильщик обуви на углу. – Он только-только свернул вон в тот переулок.
И чистильщик подмигнул продавщице цветов:
– Наверное, выпил и позабыл уплатить. Знаем мы этих матросиков…
Однако надо заступиться за матроса. Он ничего не пил. И искал его не трактирщик, а хозяин лавки, торгующей только одними съестными припасами. Матрос зашел в эту лавку. Посмотрел на ветчину и колбасу, справился о ценах, которые были совершенно не по его дырявым карманам, и хотел уже уходить, когда заметил на прилавке луковицу. Раз она в лавке, где продают всякую снедь, то, по всей вероятности, съедобная. Матросик сунул ее украдкой в карман и вышел.
Откуда ему было знать, что хозяин лавки – страстный любитель тюльпанов и что он только что хвастался новым сортом этих цветов и показывал луковицы… И не успел он на минутку отвернуться, как луковица словно сквозь землю провалилась… Искал ее лавочник и под прилавком, и за бочку с солеными селедками заглядывал, и в щелях пальцем шарил – нет луковицы как нет.
Тут он вспомнил про бедно одетого матросика, подходившего к прилавку. Бросив все дела, он побежал на розыски драгоценной луковицы. Но у вора, говорят, одна дорога, а у погони – сотни. Так и на этот раз. Когда лавочник разыскал матроса, тот уже разрезал луковицу складным матросским ножом, натер солью, откусил кусочек и сморщился…
– Ты что делаешь? – в ужасе завопил лавочник.
– Да вот, ем…
– Ах ты, негодник! Да ведь это же моя луковица…
– Так возьмите ее – она не такая вкусная, как я подумал. И кричать нечего по пустякам…
– «Возьмите!» – не унимался лавочник. – Да знаешь ли ты, садовая твоя голова, что это луковица редкого сорта тюльпана. Она стоит столько, сколько, ты за десять лет не заработаешь…
– А я откуда знал… – начал оправдываться матросик.
Но лавочник поднял такой шум, что стали собираться портовые зеваки, явилась полиция и увела смущенного матросика.
На свой корабль он уже не попал. Суд приговорил его к тюремному заключению на шесть месяцев…
Если спрессовать секунды…
Сколько люди жили на земле – ни разу не видели, как набухает, лопается и выпускает корешки посеянное зерно пшеницы или как распускается цветок…
Да и мудрено увидеть это. Зерно скрыто под слоем почвы. А бутон тюльпана, например, развертывается целых пять часов. И ни один, даже самый зоркий, глаз не сможет заметить столь медленного распускания лепестков.
В наше время цветы ни расти, ни распускаться быстрее не стали. А все эти процессы люди увидели. И помогло тут электричество. Оно как бы спрессовало время. Весь многочасовой процесс расцветания уместило в считанные секунды. Электричество в этом случае работало вместе с киноаппаратом, и потому рассказать нужно про обоих.
Для звукового кино нужно снять 24 кадра в секунду. Если с такой скоростью снимать распускающийся тюльпан – придется сделать 400 тысяч кадровой длина ленты достигнет восьми километров. Чтобы пройти вдоль нее от начала до конца, понадобится два часа. А на просмотр уйдет ровно пять часов, в течение которых тюльпан распускался и велась съемка.
Вот тогда-то и начало работать электричество.
К киносъемочному аппарату подключили провода от часов. Их стрелки скользили по электрическим контактам на циферблате. Часы были отрегулированы таким образом, что стрелки замыкали контакты через каждую минуту.
Объектив аппарата направлен на распускающийся цветок. Вот прошла минута. Стрелка замкнула контакты. Вспыхивают ослепительные лампы, необходимые при съемке, включается электрический мотор, приводящий в движение киноаппарат, и щелкает затвор.
Один снимок сделан.
И в тот же миг гаснут лампы, останавливается мотор. Вся установка замирает на целую минуту, пока стрелки часов не дойдут до следующего контакта. И тогда будет сделан второй снимок.
А сколько минут в пяти часах? 300. Значит за время распускания тюльпанового бутона будет сделано всего 300 кадров. И когда эту ленту пропустят через кинопроектор со скоростью 24 кадра в секунду, то вся лента пройдет за 12 секунд.
Процесс расцветания тюльпана «ускорился» в полторы тысячи раз. И это «спрессованное» расцветание может увидеть каждый, кто будет просматривать пленку.
