Текст книги "Радуга под окнами"

Автор книги: Константин Бобошко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

ГЛАВА IV. А ПРО ЭТО ВАМ ИЗВЕСТНО?

Цветы на кухне

Гво′здики для теста и солений

Разговор пойдет сейчас не о декоративных цветах, а о цветах, которые издавна чувствуют себя на кухне на одних правах с луком, вермишелью, картофелем и даже сливочным маслом. Они также употребляются в пищу.

И, как это ни покажется странным, таких пищевых цветов не так уж и мало…

Ну, взять хотя бы всем известную пахучую гвоздику.

Сверкающие каплями утренней росы яркие цветы в палисадниках – ее случайные однофамильцы.

Сушеные бутоны пряной гвозди′ки чаще всего можно встретить в солениях. Подадут на тарелке хрустящие на зубах огурцы или словно накаченные рассолом блестящие помидоры. На них кое-где поприлипали плоские семена укропа и пристали эти самые коричневые гво′здики заморских бутонов.

Кладут гвозди′ку и в тесто. Но здесь ее можно обнаружить только по запаху. Для теста пряность размалывают в порошок.

Разговор вокруг этих гво′здиков

Эту книжку, когда она еще не была напечатана, многие читали и делали свои замечания. Попала она в руки одного школьника. Называть его как-то неудобно – со временем он, может быть, переменится и станет совсем другим. Школьник этот много читал. Больше всего ему нравились книжки про пиратов, истрепанные, как паруса фантастических бригов морских разбойников. Читал про охоту на слонов и войны с краснокожими. Готовя уроки, он клал на учебник дряхлый роман и мечтал о путешествиях, приключениях и славе.

Эту книжку он начал читал, с оглавления. И как только находил заголовки, вроде «Пленники Буен-Ретиро», «Пленник, вырвавшийся на волю» или «Цветок кровавых междоусобиц», быстро отыскивал нужные страницы и читал, что называется, взахлеб. А вот «Гво′здики для теста и солений» он перелиснул, даже взглядом не удостоив.

– Почему? – спросили его.

– А что может быть интересного в тесте?

– Но знаешь ли ты, что ломоть хорошо выпеченного хлеба, который тебя чуть ли не силой заставляют съесть за завтраком или обедом, – величайшее изобретение человеческого ума? Может быть, его значение в истории человечества больше, чем открытие электричества и изобретение стали…

Но «пират» и «путешественник» листал страницы и даже не слушал. Что было с ним делать?

– Скажи, какое дерево растет под твоим окном? – спросили у этого любителя всего необычного и диковинного.

– А кто его знает! Клен. А может быть, и бузина… Вот в Африке растут баобабы – это да! Десять человек за руки возьмутся и то не обхватят…

И сразу как-то жалко стало школьника. Он не был слепым, но, как ни странно, ничего не видел. Даже попади он в Африку, умер бы от скуки. Ведь не стал бы он тридцать три раза в день просить своих проводников браться за руки и обхватывать толстющий ствол удивительного дерева. А ничего другого, кроме значительной толщины ствола, он про него не знал.

Не быть такому школьнику путешественником!

А если он и поедет куда-нибудь, то все равно ничего нового не узнает. Просто увидеть не сможет. Не зная старого, привычного, ему не с чем будет сравнивать все новое и все необычное, что встречается в чужих краях.

После разговора подумалось: один ли он такой мальчик среди наших школьников? И еще появилась мысль: а не убрать ли эти самые «Гво′здики для теста и солений»? Раз среди читателей найдутся такие, что не заинтересуются ими, то зачем же оставлять неинтересное? Но все же решил оставить.

Ведь про эти пахучие коричневые «гво′здики» можно написать книгу, где будут и рваные паруса, полощущиеся на остатках изломанных бурями мачт, и сражения, и величайшие авантюры, покрывшие несмываемым позором их организаторов и исполнителей.

Что, насторожились?

Справедливо было бы ничего больше не говорить – узнайте сами. Про это написана масса увлекательных и полезных книг. Но я все же расскажу одну из множества историй, случившихся с пряной гвоздикой в давние времена.

Одна из множества историй

Модницы и франтихи смотрели на нее горящими от зависти глазами. Еще бы – на шее она носила самое драгоценное ожерелье. Не бриллианты. Не жемчуга какой-нибудь фантастической формы или расцветки, а нанизанный на нитку… черный перец. Перед такой роскошью меркли и блеск золота, и радужные переливы в гранях самых лучших бриллиантов.

И было это не на диких островах, затерянных где-нибудь под тропиками в безбрежном океане, а в Голландии более четырехсот лет тому назад.

В этом нет ничего удивительного. В разное время и цена вещей разная. Было – английская королева надевала обыкновенное ситцевое платье в самые торжественные дни. Ситец в те годы считался пределом мечтаний всех великосветских дам, разряженных в тончайшие шелка и кружева, щеголявших в парче и бархате. Или взять алюминий – металл кухонных кастрюль и обеденных ложек. В свое время он попадал лишь в ювелирные мастерские и превращался в украшения, ценившиеся дороже золотых.

Но самые бешеные цены, наверное, были в Европе на пряности. Сейчас нам трудно даже понять тягу людей средневековья к тропическим пряностям, за которые отдавали порой целые состояния.

Как бы то ни было – испанские, португальские, а позже и голландские купцы, как стаи хищников, стремились к тропическим островам. Действуя обманами и грошовыми подарками, набивали они трюмы своих каравелл перцем, корицей, гвоздикой, ванилью и обогащались от их продажи в Европе, жаждавшей пряностей.

Знал о цене пряностей и Магеллан, знали и сопровождавшие его моряки. И когда Магеллан погиб в бесславной схватке с туземцами, озлобленными грубым поведением чужестранцев, корабли его экспедиции продолжали поиски вожделенных островов пряностей. Через 27 месяцев (без двух дней), потеряв три корабля, добралась маленькая флотилия из двух потрепанных парусников к Молуккским островам.

Моряки потеряли головы. Они снимали с себя плащи, кожаные пояса, сбрасывали белье, отдавали ножи и мушкеты – и носили, носили в трюмы кораблей драгоценные пряности, приобретенные за бесценок.

А когда каравеллы оказались забитыми до отказа дарами затерянных в океане островов, когда были погружены бочонки с пресной водой, поставлены паруса и подняты флаги – внутри одного корабля раздался громкий стон изъеденного морскими червями дерева.

Корпус дал течь. И тюки с пахучей гвоздикой начали всплывать.

Пришлось спускать паруса и с лихорадочной быстротой разгружать поврежденное судно, чтобы успеть вытащить его на берег прежде, чем оно наполнится водой и ляжет на дно океана. Повреждение было такое, что судну предстояло пролежать на боку, за кромкой океанского прибоя, много недель. Но второй парусник не мог ждать – дули попутные ветры. И «Виктория» одна выходит в океан, подгоняемая ветром. Она спешит на родину, в Испанию, в Севилью.

Маленькому кораблю предстояло пересечь Индийский океан, обогнуть мыс Доброй Надежды, обойти всю Африку. Такой переход считался бы крупным достижением даже для современного парохода, оснащенного новейшими машинами и приборами. А соотечественники Магеллана – уцелевшие остатки его экспедиции – на ветхом, источенном червями и временем паруснике с трюмами, по самое горло забитыми драгоценным грузом, должны были дойти до Севильи, ни разу не бросив якорь во встречных портах, не пополнив запаса провизии и не обновив питьевую воду.

Дело в том, что португальский король, опасаясь конкуренции испанцев в торговле пряностями, приказал своим отчаянным капитанам изловить в океане суда флотилии Магеллана и арестовать их экипажи, как пиратов.

Вспарывая волны, прорезая небо парусами, плывет «Виктория» в бескрайнем просторе океана. Команда еле держится на ногах: вода и рис, рис и вода – и так каждый день. Но кончаются запасы риса и подходит к концу вода, давно уже протухшая в бочонках.

Матросы не хотят умирать от голода и жажды. Они требуют от капитана завести судно в ближайший порт и выдать корабль португальцам. Плен лучше, чем медленная голодная смерть среди морской пустыни. Но капитан не меняет курса – он ведет «Викторию» на мыс Доброй Надежды. И в это время на судно налетает шквал. Валится сломанная под корень одна мачта. Разлетается в щепы вторая, ударившись о палубу. Измученные, ослабленные голодом люди исправляют повреждения, и корабль медленно движется на север.

В трюмах «Виктории» столько пряностей, что их хватит для приправы миллиона самых обильных обедов. Но каждый день за борт сбрасывают иссохшие тела. Разве будет человек, губы которого за пеклись от жажды, есть зерна жгучего перца, драгоценные для сытого и ничего не стоящие для голодного? А кто вместо хлеба станет жевать коричневые «гвоздики» сушеных бутонов диковинного тропического дерева, когда ослабевшие ноги не держат тело? Они везли несметные сокровища, умирая без корки хлеба…

Всем стало ясно – до Испании не добраться. Пищи остается всего на два дня. Но поблизости острова Зеленого мыса – португальская колония. Зайти в порт Сант-Яго, – значит, отдаться в руки врагов перед самым концом путешествия, после стольких мытарств. И капитан решает пойти на хитрость: зайти в порт, но скрыть от португальцев, кто они такие. Он взял с матросов, посланных на берег за провизией и водой, клятву, что они будут говорить, будто бы судно пригнало бурей из Америки.

Хитрость удалась.

Шлюпка несколько раз подходила к борту «Виктории» с припасами и водой. В последний раз отправил ее капитан на берег за плодами и рисом. Но она задержалась. А на одном вражеском корабле, стоявшем у пристани, забегали матросы, приводя его в боевую готовность.

Все пропало!

Кто-то из матросов не выдержал искушения и предложил горсть гвоздики или корицы в обмен на бутылку водки. Этого оказалось достаточно, чтобы португальцы поняли, с кем имеют дело. Но капитан сразу принял решение: он дал команду немедленно выходить в море, оставив проболтавшихся матросов вместе со шлюпкой на вражеском берегу.

И 36 рук, оставшиеся на судне, с огромным усилием выполняют работу 120 – ставят паруса, поднимают якорь. Моряки спасаются бегством, увозя в старых трюмах драгоценные пряности, среди которых была и гвоздика – совсем «неинтересный» цветок, что мамы кладут теперь в соления и размолотым добавляют в сдобное тесто…

Два листа и почка

А что вы скажете про чай? Отнесете ли его к цветам? Красивый золотистый цвет заварке дают провяленные и высушенные молодые листочки чайного куста вместе с цветочными почками. Сборщики сламывают только самые верхушки молодых побегов – два нежно-зеленых листочка с цветочной почкой. На языке специалистов они называются флешем.

У чая удивительно интересная и длинная история. О его происхождении сложено немало легенд. Особенно много их на родине этого замечательного растения – в Китае.

В далекие-далекие времена, говорят, один бедный китаец провинился в чем-то перед грозным богом. И чтобы искупить вину, дал слово несколько дней и ночей молиться без сна и отдыха.

Но бормотание скучных молитв в конце концов усыпило его. Когда китаец проснулся, то испугался еще больше. В отчаянии он отрезал себе веки, которые закрывают глаза во время сна, и бросил их на землю. Через некоторое время на этом месте выросло деревце. И стоило только пожевать его маленькие круглые листики, чтобы от человека улетел сон.

Однако чудесная сила, отгоняющая сон, заключается только в молодых, нежных листочках, называемых по-китайски тцай-ие. От этого китайского названия и произошло наше слово «чай».

Было время, когда на Руси ни крестьяне, ни даже цари не слышали про чай. В 1965 году исполнилось ровно 300 лет с того дня, когда иностранный врач приписал русскому царю Алексею Михайловичу пить чай, который, по мнению этого лекаря, был хорошим средством от насморка и головных болей. Мешочек с чаем, как большую ценность, прислал русскому царю монгольский хан.

Понемногу чай распространился в России. Следом за ним появились чайники, самовары и чашки с блюдечками. Но никто не думал о том, чтобы выращивать чай в нашей стране. Гораздо проще было привозить его на Новгородскую ярмарку из Китая, Индии или с острова Цейлона.

Надо сказать, что везли его целый год. На севере появились даже специальные грабители – чаерезы. Во время метелей они незаметно вскакивали на сани, груженные тюками с чаем, перерезали веревки, сбрасывали дорогой товар в снег и потом подбирали его. Если ямщики ловили чаереза – его раздевали, привязывали к придорожному дереву и обливали водой до тех пор, пока вор не превращался в ледышку.

Первый раз чайные кусты привезли в Крым в 1815 году и посадили в специальных оранжереях неподалеку от города Ялты, в Никитском ботаническом саду. Прошло почти три десятилетия, прежде ученые попробовали высадить чай из теплицы в открытый грунт. По все пересаженные кусты пропали. Тогда ученые, проводившие опыт, в один голос заявили, что чай не может расти в Крыму.

Через несколько лет уцелевшие в теплицах чайные кусты выкопали и перевезли в город Сухуми. Здесь он стал расти под открытым небом и в скором времени перебрался в другие районы Грузии.

Однако в царской России чай распространялся медленно. До Октябрьской революции во всей стране было меньше тысячи гектаров чайных плантаций, дававших так называемый «солдатский чай»– такой низкокачественный, что, кроме военного ведомства, его никто не хотел покупать.

Сейчас у нас под чайными плантациями более 10 тысяч гектаров на Кавказе, в Краснодарском крае и в Средней Азии. Плантации чайного куста на Кубани – самые северные в мире. Это огромное достижение советских селекционеров, которые вывели сорта, способные выдерживать морозы до 24 градусов.

Однако «чайные» успехи не успокаивают ученых. Они ведут большую работу по акклиматизации чайного куста на Южном берегу Крыма, где климат более сухой, чем на его родине, в Китае. Пройдет немного времени – и в нашей стране появится еще один сорт душистого чая – «крымский чай».

Овощи в цвету

Если луковицу, корни моркови, свеклы или кочан капусты сохранить до весны и посадить в землю, они выгонят длинную цветочную стрелку, и летом она покроется цветами.

Однако овощи во время цветения есть не будешь. Корнеплод, луковица или кочан становятся дряблыми: все питательные вещества ушли на цветение. И цветы не едят – они невкусные, мелкие и жесткие…

Но мы не про наши огородные овощи, а про настоящие цветы, которые в некоторых странах, в Америке например, стали овощами. Знаете вы настурцию? Вот она и есть тот самый овощ. Из настурций варят супы. В США это довольно распространенное блюдо. Настурцию подают, кроме того, к мясу как приправу, заменяющую салат.

Если кому-нибудь из вас придется побывать в Америке и вы увидите, как женщина в кухонном переднике подходит к клумбе с цветущими настурциями, рвет их, а потом с целой охапкой ярких цветов скрывается на кухне, где в кастрюле клокочет вода—это значит, что хозяйка захотела побаловать своих домочадцев супом из настурций.

* * *

А в Китае довольно часто можно встретить цветы хризантем, которые прямо с гряд попадают на кухню в одних корзинах с капустой, морковкой и луком. Из них готовят дессерт, своего рода пирожные.

Первым делом китайские повара обмывают цветы и обрезают их крупные и сочные лепестки. Затем каждый лепесток в отдельности окунают в смесь из яиц и муки, обмакивают в кипящее масло и раскладывают на бумаге, чтобы она впитала излишек жира.

А затем посыпают сахаром, и, поджаренные, хрустящие на зубах, вроде нашего печенья-хвороста, подают к столу.

Говорят, это кушанье так пришлось по вкусу европейцам, что в нью-йоркских ресторанах, приготавливающих китайские национальные блюда, всегда полно посетителей, говорящих на самых различных европейских языках.

На Украине похожее лакомство делали из цветов рябины. Самому мне не пришлось отведать, возможно, потому что оно стало выходить из моды. Но, может быть, кто-нибудь из вас и пробовал. Тогда скажите: вкусно? Говорят, что рябиновые цветы, приготовленные умелой хозяйкой, могут по вкусу поспорить с любым пирожным.

Японцы тоже возвысили хризантему – свой священный цветок – до ранга съедобного растения.

Искусные садоводы Страны Восходящего Солнца вывели даже специальные сорта салатных, если так можно сказать, хризантем. В таком цветке до 250 широких и сочных лепестков. Их подают к столу без всякого приготовления, сырыми, в виде салата, как у нас помидоры, огурцы или капусту.

Немало поработали над хризантемой и японские аптекари. Они научились извлекать из ее цветков вещества, служащие для возбуждения аппетита.

А из сушеных ее лепестков приготовляют лекарства от простуды.

Фейхоа получает прописку

Лишь в недавние годы благодаря работам советских ученых стало известно в нашей стране фейхоа. Он уже растет на Кавказе и в Крыму, этот небольшой кустарник – коренной бразильский житель. Правда, здесь он не вечнозеленый, сбрасывает листву на зиму, но довольно выносливый – выдерживает пятнадцатиградусные холода. Плоды фейхоа имеют сочную кремовую мякоть, которая по вкусу несколько напоминает садовую землянику. Но самое замечательное в плодах растения – содержание соединений йода, растворимых в воде, что делает его отличным лечебным препаратом…

Все это хорошо. Но где же цветы? Почему кустарник попал между кухонными цветами. По ошибке?

Нет. На родине его, в Бразилии, едят и цветы – белые с красными тычинками. И если у нас они не употребляются в пищу, то кто станет утверждать, что от них откажутся, когда культура фейхоа распространится так же широко, как любой плодовый сорт – яблони, груши или вишни. Ведь китайский напиток – чай – так пришелся по вкусу всем, что стал национальным и у русских, и у казахов, и у турок.

А что касается названия растения, то это фамилия директора музея естественной истории в бразильском городе Сан-Себастьян. В Бразилии оно звучит несколько иначе – «фейзхоа». Однако среди садоводов прижилось испанское произношение этой фамилии – «фейхоа».

Воробей-пивовар

А знаете, что варить пиво научил людей серый воробей?

Это он, наш постоянный житель, сделал цветок хмеля в некотором роде кухонным цветком. Открыл его для кухни, так сказать.

Сел он однажды на лозу хмеля и начал расклевывать его цветок. Клюет себе и клюет. А как наклевался – полетел в селение. На одной крыше схватил заснувшую на припеке муху. Потом погнался за жуком. Но тот стрельнул куда-то под карниз первого попавшегося дома и спрятался. Обиженный воробей присел на крышу и увидел, что сушится на ней проращенное ячменное зерно – солод.

Склевал воробей несколько зерен. И сразу ему весело стало! Захотелось летать, кружиться, петь захотелось. И он сам себе сильнее орла показался. Но только вздумал взлететь, а крылышки не поднимаются. Удивился воробей. Взмахнул ими что было силы – и свалился с крыши.

Лежит он на земле и поет во все горло. И так, кажется ему, поет, что соловей позавидует. Когда видит – человек подошел, да совсем близко. Вскочил воробей. Заметался, ножки не держат его. Подпрыгнет и упадет, подпрыгнет и упадет.

– Заболела бедная птица, – сказал человек.

Поймал он воробья, сунул в карман и принес домой. Стали они вдвоем с женой рассматривать его. Однако видят—ноги целы. Крылья – в порядке. На теле ни одной царапины. И тут заметили, что от воробья хмельным духом несет.

– Да ты пьян, голубчик, – засмеялась женщина. – И где это ты, куманек, нализался?

Начала она расспрашивать мужа. Стали думать они да гадать, где это сумел: воробей угоститься… Тут муж и рассказал что видел, как клевал воробей ячменный солод на крыше у соседа, а потом на землю свалился. И еще припомнил, что видел он его на хмелевой лозе. Вынесла женщина воробья в сад, положила в тень под дерево. Он проспался, встряхнулся и улетел по своим птичьим делам. А женщина сварила пророщенный ячмень, процедила и положила в варево немного хмеля.

Зашипело варево, заискрилось, заходило. И покрылось оно белой пахучей пеной. Попробовала его женщина – вкусно. Позвала мужа. Тот глотнул, похвалил и позвал соседей. Пили они удивительный напиток и дивились: как хозяйка догадалась сделать такой?

А хозяйка только улыбается потихоньку. Ведь не скажешь же, что серый попрыгунчик-воробей научил. А скажешь, так все равно не поверят люди, за шутку примут.

«Из чего варят пиво? Из солода ячменного, из солода пшеничного, а закваску возьми с хмеля, что вьется по орешнику», – этими словами кончается осетинское сказание о пернатом изобретателе пива.

* * *

А кто научил швейцарских женщин готовить из цветов примулы и меда освежающий напиток, вы не знаете? Не попадалась ли вам какая-нибудь легенда по этому поводу?

Роза на якоре

Роза – одно из самых древних цветковых растений, замеченных человеком и улучшенных им.

Ею не только любовались во все времена, но и приспосабливали для кухни. Из лепестков роз готовили различные желе и многие другие сладости. Говорят, что некоторые из этих лакомств до сих пор в ходу на Востоке.

Да что Восток! Посмотрите внимательно на свои столы и тоже можете увидеть лакомство из розовых лепестков – розовое варенье.

Видите, этот цветок бросил свои якоря не только в садах, но и на кухнях.

* * *

Но бывает, что и якоря не держат. Вот подсолнечные корзинки, например, вылетели из кухни.

Было время, когда их срывали молодыми, резали на кусочки, поливали маслом, сдабривали приправами и подавали к столу, как салат.

Однако теперь не слышно, чтобы употребляли в пищу.