Текст книги "Моя жизнь в футболе"

Автор книги: Константин Бесков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)

Ни в коем случае не должен тренер заявлять футболистам: «Вы играть не умеете». Знаю примеры, когда тренер именно таким образом глубоко оскорблял своих игроков. Можно сказать: «Дорогой Вася (Юра, Сережа)! Из десяти твоих передач восемь приводят мяч в ноги соперникам. Сколько раз ты сегодня вступал в единоборство, столько раз проиграл его. Пять попыток сделал отобрать мяч у противника, удалась лишь одна. При переходе от обороны к атаке ты выпал из общих действий команды, потому что был пассивен…» И парню, как говорится, крыть нечем. Факты, статистика – все зафиксировано. Остается резюмирующий вопрос: «При такой стабильно слабой игре можем ли мы с тобой, именитым и принесшим команде много пользы в свое время, продолжать сотрудничество?»

Повторяю, ни одно расставание игрока со «Спартаком» за годы моей работы в этой команде не выливалось в конфликт, конфронтацию, скандал. Утративший кондиции игрок соглашался с объективными аргументами и признавал, что ему следует покинуть команду.

Годы катились, как мячи. Вот уже и 1985-й. «Снова вторые». Но при этом забили больше всех – 72 мяча (чемпионы-киевляне – 64), в 16 матчах не пропустили ни одного гола, потерпели меньше всех поражений. Из обозрения в прессе: «По-прежнему «Спартак» радовал красивой комбинационной, сугубо игровой манерой действий, в основу чего было положено в первую очередь высокое техническое мастерство». Но в надежности, в синтезе всех футбольных достоинств команда оказалась не первой, и не было уверенности и постоянства.

Команда заметно обновилась. Смена поколений почти всегда переносится игровым коллективом болезненно, и тренер обязан вылечить этот недуг – такова его задача, сложность осуществления которой в «Спартаке» усугублялась его материальными и организационными бедами. С середины восьмидесятых годов ни один из руководителей Министерства гражданской авиации, взявшего шефство над командой, не появлялся на ее матчах. Мы варились в собственном соку, удерживаясь в числе призеров лишь благодаря сознательности и энтузиазму, даже подвижничеству костяка спартаковцев, а также строгой дисциплине, против которой никто тогда не восставал.

В эти же годы киевское «Динамо» занимало и 7-е, и даже 10-е место в чемпионатах СССР, московское «Динамо» – и 10-е, и 14-е, и 15-е места. «Торпедо» побывало на 9-м, «Днепр» – на 11-м месте, тбилисское «Динамо» – на 14-м и 16-м местах. А «Спартак» не спускался ниже 3-го! Девять лет был в рядах лидеров, и о том, каких это требовало усилий, знают, наверное, только тренер и игроки команды.

Стабильность состава – пожалуй, самая сложная проблема, которую должен разрешить тренер. В идеале футбольной команде требуется 16-18 квалифицированных исполнителей. Причем меньше – плохо, но и больше – тоже плохо. Перебор хороших футболистов может привести к взаимным обидам, к нездоровой конкуренции, нарушить нормальный микроклимат, ведь быть запасным неприятно, бьет по самолюбию.

Сезон 1986 года со стороны выглядит менее удачным для нас, нежели предыдущие. Но фактически это было время накопления сил перед броском вперед. До идеала было еще далеко. Даже в своем победном 1987 году мы лишь на отдельных этапах чемпионата СССР приближались к оптимальному уровню. Но все же приблизились!

Проблема укомплектования команды всегда была для нас злободневной. Мы не могли вырвать нужного «Спартаку» игрока из какой-либо команды-соперницы, не хотелось ссориться, да и выглядело бы это не по-джентльменски. Брали тех, кого освобождали (или полуосвобождали) в других коллективах. Критерий «вхождения в «Спартак» был один: соответствие тому месту на поле, которое предлагалось кандидату в спартаковцы. Скажем, пришли к нам Юрий Суслопаров и Борис Кузнецов. Первый играл в «Торпедо» полузащитником, второй – в ЦСКА крайним защитником. У нас же они нередко образовывали сдвоенный центр обороны: Юрий – передний центральный, Борис – свободный. Обретя себя в новых ролях, они раскрыли свои скрытые способности и в итоге оказались в списке 33 лучших именно в новых амплуа.

О первой труппе МХАТа К. С. Станиславский как-то сказал: «Мы не нанимаем актеров. Мы их коллекционируем». Ищущий тренер старается поступать так же.

Не раз меня спрашивали, что же разглядел я в Пасулько, Суслопарове, Бокии, Борисе Кузнецове да и других новобранцах команды. И ответ был всегда один: стремился в ходе целенаправленных наблюдений увидеть их не выявленные пока технические и тактические ресурсы, их физический потенциал бойцовские качества. К примеру, за Борисом Кузнецовым наблюдал долго – следил за его выступлениями в «Локомотиве», ЦСКА. Чувствовалось, что подлинный его диапазон шире, чем используемый. Тогда и пригласил его в «Спартак» и предоставил возможность творить. Он хотел этого! А ведь далеко не все приходившие к нам футболисты старались вписаться в наш рабочий режим. Не под диктовку тренера должен трудиться игрок. Были такие, которые не принимали душой и разумом наши возраставшие тренировочные нагрузки, не каждый отличался твердостью характера. Так и не нашли себя в «Спартаке» изначально способные Латыш, Резник, Колядко.

Пригласили мы, например, Виктора Грачева из донецкого «Шахтера». Знатокам футбола известны его достоинства: скорость, хорошая настырность в игре, нацеленность на гол, результативность. Но у нас Грачев как-то не прижился. Не устраивала его дисциплина, привычная спартаковцам тех лет. Да и времени поработать с ним как следует не было. А тут еще стал проигрывать, откатываться в опасную зону «Шахтер». Поэтому пришлось сказать Виктору: «Возвращайся в Донецк. Ты сейчас куда нужнее своей первородной команде, помоги ей в трудную минуту».

«Спартак» всегда был многонациональной командой, у нас никогда не возникал вопрос, кто какой нации: все – одна семья. В свое время, помнится, пошел по Москве сенсационный слух: мол, в дубле «Спартака» прогрессирует будущий Пеле, тайное оружие Тарасовки, африканец, который творит с мячом чудеса. Доля истины тут была. В команду был принят воспитанник группы подготовки футбольной школы «Спартака» Джеймс Провенсал, гражданин СССР, мать которого – русская, отец подданный одной африканской страны. Джеймс физически очень складный, фигура совершенно футбольная, потенциал отличный, со временем мог вырасти в большого мастера футбола. Но не очень-то он увлекался футболом. Захлестывали другие увлечения молодости. Не хочу вдогонку упрекать парня, но в том, что его гипотетическая головокружительная карьера в футболе не состоялась, виноват он сам. И со «Спартаком» Джеймс Провенсал расстался с легкой душой, без малейших сожалений.

Мой тренерский стаж – 36 лет. Если за все эти долгие годы у меня возникали трения с тем или иным игроком, то связаны они были с тем, что футболист не мог или не хотел выполнять высокие требования современной игры, переставал считаться с интересами своей команды и тех, для кого мы существуем, – зрителей. Случалось подобное с футболистами, как правило, уже добившимися признания, почувствовавшими себя «особенными». И, как правило, в результате снижался уровень их мастерства и готовности к состязаниям. Эти люди начинали тянуть команду назад. Я уже называл имена; могу добавить к ним Атаулина, о какой-то мере Позднякова и Морозова…

Уже в 1979 году наполовину обновился тот состав, с которым мы вернулись II высшую лигу. А о 1987-м это был почти совсем новый коллектив. Люди приходили и уходили, но принципы работы и микроклимат в команде не менялись.

К каждому очередному сезону мы готовились в Москва, в крытом манеже общества «Спартак». Убежден, что в этом заключалось наше серьезное преимущество: в отличие от других команд, постоянно зависевших от капризов погоды на южных предсезонных сборах, мы в манеже не теряли ни дня подготовительного периода. Такими манежами располагают ЦСКА, «Зенит», некоторые другие клубы, но и они упорно ездили на юг, где внезапные дожди могли расквасить грунты любых футбольных полей.

В 1987 году мы одержали больше всех побед, потерпели меньше всех поражений (всего три за сезон), забили больше всех мячей. Получили несколько призов отечественного футбола. Большущей ложкой дегтя стало фиаско в состязании с «Вердером». И все-таки (после нашей очень нелегкой победы в Москве над «Гурией») в прессе появилась статья под заголовком «Золотые латы «Спартака»… Золотые медали радовали, однако беды наши остались при нас. И в сезоне 1988 года на игре команды, на атмосфере, настроениях в коллективе резко отразилось все то, что годами загонялось внутрь, «не выметалось из избы». Ситуация о «Спартаке» обострилась.

Впрочем, и в сезоне-88 «Спартак» в первом круге был среди лидеров, провел 12 встреч подряд без поражений, ни разу за весь чемпионат не проиграл на «своем» поле (которого у нас просто не было), отрядил пятерых игроков в сборную СССР и шестого, Евгения Кузнецова, в олимпийскую сборную, Получил призы «Гроза авторитетов», «Организатору атаки» (его вручили Федору Черенкову), «Лучшему вратарю» (его принял, уже в шестой раз, из рук главного редактора журнала «Огонек» Ринат Дасаев).

Слово – Ринату Дасаеву

Одиннадцать сезонов играл в «Спартаке» Ринат. В 1988-м уехал в испанский клуб «Эспаньол». Мнение Дасаева непредвзято, объективно. В конце 1988 года вышло и свет второе издание его книги «Команда начинается с вратаря». У Рината было время подумать и в случае надобности изменить во втором издании некоторые оценки, имевшие место и первом. Итак, слово многолетнему капитану «Спартака»:

«Для меня Бесков и сегодня остается таким, каким показался в момент знакомства, – спокойным, сильным, уверенным особо, старающимся отыскать подобные же качества в тех, с кем собирается заключить творческий союз.

Для меня Бесков – образец тренера.

Сколько нашлось у него противников, какое только мрачное будущее нем не предрекали в чемпионате, Старший стоял на своем. И мы верили, что он поступает правильно. Были убеждены: Бесков знает, по какому пути идет. Без этого настоящий тренер немыслим. Подчеркиваю: настоящий, смелый, постоянно стремящийся к решению сверхзадач. Константин Иванович из таких – это проверено и доказано временем.

Наш Старший великолепно знает, чего хочет добиться в футболе. И самое главное – с помощью каких средств. Он видел игру «Спартака» еще до первой тренировки, проведенной им в нашей команде. И, вступив о должность, стал подбирать в команду соответствовавших его замыслам исполнителей. Приглашая футболистов, Константин Иванович видел их возможности, о которых они и сами порой не подозревали. И делал все, чтобы помочь новичкам проявить эти способности.

Ответственность за судьбу тех, с кем Константин Иванович вступает в творческое содружество, – одна из его характерных черт. Возиться с новичком, если верит, что тот, как и он сам, предан общему делу, Бесков будет до последнего. Отступится, лишь когда убедится, что ошибся в человеке, в которого поверил. Но если Константин Иванович видел, что отвергнутый им футболист переменился, нашел силы переломить себя, то вновь готов был поверить в него. Из истории ухода и возвращения в «Спартак» Валерия Гладилина я понял, как трудно расстается наш Старший с теми, в ком он разочаровывается. И как он внимателен к судьбе каждого, в ком ощущает преданность футболу.

Для Бескова не существует в футболе мелочей. И отношения к ним он требует самого уважительного. Во всем, без исключения! «Надо всегда стараться победить в споре с самим собой, – любит повторять Старший. – Человек, не приучивший себя к этому, ничего в жизни не добьется».

К игре Константин Иванович подходит по-своему. И отношение к ней выражает порой самым неожиданным образом. Помню, был у нас трудный выезд в Харьков и Днепропетровск, где очки набирать совсем не просто. И с «Металлистом», и с «Днепром» первые таймы мы закончили со счетом 0:0. Нам казалось, что все идет не так уж плохо. А Бесков в перерыве такой разнос устроил, будто мы уже безнадежно проигрывали. «Вы как играете? – кипел он, бросая на нас негодующие взгляды. – Мне стыдно на трибуне сидеть! (Старший смотрит матчи чаще всего оттуда). Вы десятки тысяч людей, пришедших посмотреть на «Спартак», вводите в заблуждение! Что угодно делайте, а игру меняйте!» И вторые таймы ребята проводили по-спартаковски, красивые голы забивали. Лучшей наградой зато была похвала Старшего; «Вот это уже и на футбол похоже».

Константин Иванович по натуре максималист. Он и победу признает лишь в том случае, если она добыта красивой, интересной игрой.

Может быть, как-то гладко выглядит все в моем рассказе о Константине Ивановиче. Отношения с ним не всегда легки. Но с ним интересно. Потому что, ценя в футболе простоту, ищет он ее, преодолевая массу сложностей, умея увлечь своим замыслом остальных. Любая тренировка, независимо от ее продолжительности, должна быть, по мнению Старшего, непременно шагом вперед для нас. Иначе проведение ее теряет всякий смысл.

Он часто ставит в пример артистов балета: «Работу их, черновую, утомительную, никто не видит. А вот тем, какими изящными, вдохновенными бывают они на сцене, когда танцуют, восхищаются все. Так и у нас должно быть: отпахал в занятии, а на поле, будь любезен, покажи все, что умеешь!»

Не представляю «Спартак» (а заодно и себя в «Спартаке») без Бескова».

* * *

– Пока печаталось второе издание книги Дасаева, «Спартак» расстался с Бесковым. Это ошеломило многих любителей футбола. Тем более что среди инициаторов изгнания прославленного тренера из созданной им команды оказались, как ни парадоксально, те самые люди, которые весной 1988 года со всесоюзного телевизионного экрана пропели ему дифирамбы в документальном фильме «Невозможный Бесков»… Кстати, Константин Иванович, как отнеслись вы к этой ленте?

– Неоднозначно. С одной стороны, эта картина показала команду в период борьбы за золотые медали 1987 года. В определенной степени авторам фильма удалось, на мой взгляд, отразить психологическое напряжение в ходе этой борьбы, атмосферу футбольных кулис, прозу и даже поэзию нашей спортивной жизни.

– Согласен, во многом удалось. Чего стоит один ваш с Дасаевым забавный диалог, не поставленный режиссером, а «подслушанный» и ненавязчиво запечатленный кинематографистами, которые присутствовали на собрании команды. Напомню, Дасаев отлучался в сборную, возвратился, но на очередной матч «Спартака» не пришел, так как играть в тот день должен был Черчесов. «Что же ты, капитан? – спрашиваете вы Рината в фильме. – Явился бы на игру родной команды, твое присутствие подбодрило бы, поддержало товарищей». – «Но дома побыть хоть немножко можно?!» – взмолился в ответ Дасаев, который незадолго до этого стал счастливым отцом. Однако вы неумолимо парируете: «А ты переквалифицируйся в управдомы, всегда будешь дома, даже во время работы…»

– Да, неплохой получился эпизод. Есть и другие удачные кадры. Но в то же время порой в фильме ощущается некая искусственность, нарочитость. Такое впечатление, будто раньше всего было придумано название ленты: «Невозможный Бесков». Звучит почти сенсационно: не какой-нибудь упрямый или вредный, а просто невозможный! Могу предположить, что руководителей объединения «Экран», которые рассматривали творческую заявку авторов фильма, эпитет «невозможный» больше всего и привлек. Кассовое название. Оставалось оправдать его содержанием.

Помните сатирическую новеллу Карела Чапека «Как делается фильм»? К сценаристу являются представители киностудии и заказывают сценарий картины «На ступенях старого замка». Сценарист объясняет, что ему близка аграрная тема, например о сборщиках хмеля. «И прекрасно! – соглашаются представители киностудии. – Пусть сборщики хмеля в финале соберутся на ступенях старого замка!» – «Но замок в мой замысел не вписывается, – доказывает сценарист. – У меня речь идет о внешне благополучной городской семье, в которой вдруг происходят измена и убийство». – «И пожалуйста! – восклицают заказчики. – Пусть он убьет ее на ступенях старого замка!»

У них в план было внесено это эффектное название, и значит нужно подогнать к нему остальное.

По-моему, с лентой «Невозможный Бесков» происходило нечто подобное. Авторы всячески пытались вызвать у меня резкую реакцию, вывести из себя, наверное, чтобы заснять конфликтную сцену и оправдать слово «невозможный». То являлись все съемочной группой к раздевалке перед самой игрой в необговоренное заранее время, то предлагали мне поиграть перед камерой в «квадрате», продемонстрировать технику владения мячом (помнится, я ответил: «Посмотрите кинохронику сороковых годов»). Реагировал я на все подчеркнуто спокойно, не давая повода, так что эпитет «невозможный» остался в названии фильма, прямо скажем, неоправданным.

– Но впоследствии на первый план вышло совсем иное: в фильме о вас говорят (как бы от имени команды) Николай Петрович Старостин и Александр Бубнов, говорят очень позитивно, уважительно, с нескрываемой симпатией. Например, на вопрос, диктатор ли Бесков, Николай Петрович отвечает: «Диктатор, но… бархатный». А в конце сезона 1988 года, выступая в печати, Н. П. Старостин обходится уже без определения «бархатный». Неужели вы, Константин Иванович, так резко переменились за несколько месяцев? Или: Бубнов в фильме воздает вам должное, а спустя полгода на собрании команды заявляет, что если Бесков останется в коллективе, то он, Бубнов, из команды уйдет.

– А за год до этого тот же Бубнов заявил в присутствии многих спартаковцев, что, если Бесков уйдет из «Спартака», Бубнов немедленно уйдет вслед за ним. Бубнову вообще были свойственны эмоции, категоричность суждений, по смыслу диаметрально противоположных.

– Что же такое произошло в 1988 году? Что дало основания говорить о давних разногласиях, о затянувшемся конфликте, неизбежном взрыве и разрыве? Ведь в массе своей поклонники «Спартака» считали, что в команде – идиллия, полное единство руководства.

– Знаете, крайне неприятно обо всем этом вспоминать. Бередить эту историю. Она вся в прошлом. Снова объясняться и как бы оправдываться решительно не хочу.

– Можно понять вас. Горько и обидно осознавать, что, проработав 12 лет с командой, отдав ей массу сил, вложив в нее значительную часть своей души, свои знания, творческие идеи, многообразный опыт, в один миг оказываешься отринутым, отвергнутым. Известно, что решение о вашем увольнении было принято во время вашего отпуска, вас даже не было в Москве. Конечно, вспоминать об этом неприятно.

Но не одного вас касается эта некрасивая история. Она, увы, типична для нашего футбола. И вас самого выживали не самыми чистыми способами из разных команд. И Михаила Иосифовича Якушина уволили из «Локомотива» с оскорбительной формулировкой «за профессиональную некомпетентность». И Павла Садырина, приведшего ленинградский «Зенит» к золотым медалям (впервые в полувековой истории этого клуба), изгнали из команды взбунтовавшиеся игроки, в результате чего «Зенит» перекочевал в первую лигу и кажется, не на один год. В конце восьмидесятых годов многие коллективы высшей лиги объявили о своем недоверии к тренерам, избавились от них, и ничего доброго эти акции не принесли.

Лев Иванович Филатов в своей книге «Наедине с футболом» проследил психологию развития подобного конфликта: «Мне приходилось видеть, как группа самоуверенных, нагловатых и недалеких игроков затевала бунт против дельного тренера. Если им удавалось тронуть сердца «ответственных лиц», дни тренера были сочтены, несмотря на то, что в своих претензиях к команде и в первую очередь к этой распоясавшейся группе он был прав, и несмотря на то, что его репутация не вызывала сомнений. А проходил год-другой, и, глядишь, футболисты, в том числе зачинщики бунта, начинали переговариваться, что тот, прежний, хоть и напирал, и строжил, но знал дело…»

Книга Филатова вышла в свет в 1977 году, как раз тогда, когда вы старались вытащить из первой лиги провалившийся «Спартак». Значит, проблема отнюдь не нова. И раз уж вы не хотите бередить рану, говорить о конфликте в «Спартаке», то я, невольно оказавшийся в орбите этого конфликта, попытаюсь восстановить ход событий. Может быть, это описание принесет пользу какому-нибудь тренеру, спортивному или профсоюзному руководителю, кому-то из футболистов. Ведь горький опыт тоже может быть весьма полезным.

Эдуард Церковер

КОНФЛИКТ

Да простит читатель, что я уделю некоторое внимание собственной персоне: это диктуется необходимостью, логикой аргументации.

Мы учились в одной школе с Игорем Нетто – в московской 281-й средней, которая находилась в первые годы Великой Отечественной войны в помещении на улице Мархлевского, а к концу войны переехала в Уланский переулок. Игорь Нетто был старше меня на два класса. И он, и я со сверстниками ходили на улицу Мархлевского и в Уланский, потому что наши школьные годы пришлись на военное лихолетье и потому что жили мы в сретенских переулках: Нетто – в Даевом переулке, доме 11, квартире 8, конечно коммунальной, где жил и мой одноклассник Толя Русов (сейчас Анатолий Анатольевич Русов – ведущий инженер одного из московских проектных институтов). Игорь юношей был принят в «Спартак», и с того дня наши, сретенских мальчишек, общие симпатии к «Спартаку» обрели конкретное воплощение: в этой команде играл наш школьный товарищ.

Впрочем, это началось еще раньше. Мой отец, по профессии бухгалтер, до войны имел отношение к «Спартаку», во всяком случае, к годовым балансам, бухгалтерским отчетам «Спартака». Летом мы часто бывали в Тарасовке. Игроки команды, которых я мог бы назвать знакомыми или даже приятелями отца, ушли из жизни, поэтому за неимением доказательств воздержусь от ссылок на старые дружеские связи.

Работая три десятилетия в редакции «Недели», воскресного приложения к газете «Известия», я почти все эти годы возглавлял отдел новостей и спорта. Поэтому нередко писал о футболе, в том числе о «Спартаке». Со спартаковскими футболистами разных лет меня связывали приятельские отношения. Наверное, не случайно пригласил меня на празднование своего 50-летия Никита Симонян, пригласил и Игорь Нетто (об этом торжестве, проходившем у него дома, я здесь уже упоминал). Олимпийский чемпион Анатолий Исаев, замечательная спартаковская «восьмерка» пятидесятых годов, для меня просто Толя. Известный спартаковский защитник и полузащитник Геннадий Логофет – просто Гена. Сохраняются самые добрые отношения и с другими ветеранами команды.

Спартаковцы всегда помнили о верности их клубу. Когда «Спартак» должен был ехать в Испанию на очередной «турнир четырех» (уже во времена Бескова), именно ко мне обратился тренер Иван Варламов с просьбой организовать фотосъемку команды: срочно требовались рекламные снимки для зарубежной прессы и программок, продающихся на стадионах. Фотокорреспондент «Недели» немедленно выехал в Тарасовку и сделал все необходимое. Когда «Спартак» выиграл первенство страны и понадобился снимок команды, который можно было бы воспроизвести на пригласительном билете (готовилось чествование), снимок предоставил опять же я. Конечно, совершенно бескорыстно. Финансовые трудности команды были мне известны. Но даже со «Спартака»-миллиардера я не взял бы и рубля.

Свидетельством этих добрых отношений стала и книга «Звезды большого футбола», на титульном листе которой четким почерком выведено: «Дорогому Эдуарду Церковеру – со спартаковским рукопожатием и дружбой – от автора. Н. Старостин. 28/Х 77 г.».

К Николаю Петровичу я относился с обожанием. Спартаковский патриарх восхищал своей невозмутимостью, находчивостью, эрудицией. Я записал немало его оригинальных высказываний. Например, перед началом турнира на приз «Недели» жеребьевка привела спартаковцев в подгруппу, где собрались заведомо слабые команды, выход в финал турнира был почти гарантирован. Я подошел к Николаю Петровичу: «Как оцениваете результаты жеребьевки?» Он устремил на меня загадочный взор и произнес: «Браки совершаются на небесах» (дескать, такова воля жребия)… В 1981 году Политиздат выпустил книгу «Эти удивительные ветераны», написанную мной в соавторстве с коллегой; Николаю Петровичу в этой книге посвящена целая глава – своего рода объяснение в любви.

Динамовец Бесков вызывал у меня глубокое уважение: это он стал спасителем команды в 1977 году, это с ним она завоевала с тех пор десять комплектов медалей разного достоинства.

Для чего я все это излагаю? Для того чтобы читатель понял, почему в конце сезона 1988 года я, спортивный редактор, периодически наезжавший в Тарасовку, решил вновь посетить любимые места: подышать спартаковским воздухом, порасспрашивать Бескова, Старостина, Дасаева, Черенкова и других о планах на следующий сезон. О назревшем конфликте я ничего не знал.

В конце лета 1988 года промелькнуло в печати сообщение: мол, Бесков подал было в августе заявление об уходе «по собственному желанию». Но поскольку уже шел ноябрь, а Бесков все еще возглавлял команду, я посчитал, что эпизод с заявлением был всплеском какого-то недоразумения и уже забыт.

К спартаковцам у меня, как у ревностного болельщика, было немало и претензий. Например, почему так слабо сыграли с румынским клубом «Стяуа»? Почему ниже своих возможностей провели целый ряд матчей внутреннего чемпионата?

Итак, прибыв в Тарасовку, я зашел к Константину Ивановичу и снова услышал о финансовых трудностях команды.

– В 3000 рублей обошлась нам аренда стадиона «Локомотив», на котором мы должны были принимать… московский «Локомотив» в ответном матче на Кубок федерации, – рассказывал Бесков. – Каков вывод? Нужен, да просто необходим «Спартаку» свой собственный стадион в Москве!

В холле у телевизора я подсел к Ринату Дасаеву и Федору Черенкову. Спросил, как жизнь. Ринат сообщил, что на днях уедет в Севилью, где подписал контракт с местным клубом.

– Представляете, – сказал он, – перед московской встречей со «Стяуа» к нам в раздевалку никто даже не заглянул!

А нам так хотелось услышать именно в тот момент хоть от кого-нибудь доброе слово поддержки. Словно в вакууме существует команда. Снова никому не нужна…

– Аэрофлот, который в 1977 году взял нас под свое крыло, давно от «Спартака» отвернулся, – добавил Черенков. – Руководители Министерства гражданской авиации прежде бывали на матчах, но последнее время не появляются…

– Прямо скажем, команда нуждается в обновлении, даже в коренной реконструкции состава, – подвел тогда итоги наших разговоров Бесков. – Резко сдали некоторые игроки, еще год назад составлявшие костяк коллектива. Их игровые кондиции и отношение к делу не удовлетворяют тренеров. Требуется неотложное укрепление материальной базы, но реально ли оно, неотложное?

– Константин Иванович, – поинтересовался я, – не потому ли вы, как сообщалось в газетах, подали заявление «по собственному желанию»?

– Был в августе момент кризиса, – ответил Бесков. – Сказалось настроение, стечение обстоятельств того злополучного дня. Уже на следующий день я понял, что не по-спортивному покидать команду в ее нынешнем положении. Не расстаюсь со «Спартаком». Буду искать пути к его новому взлету. Вновь и вновь повторяю: нужен свой стадион.

– Каким вы его видите?

– Это сугубо футбольный стадион, без легкоатлетических секторов и беговых дорожек, только футбольное поле и трибуны. У нас есть план-проект такого стадиона на сорок тысяч зрителей. Там будет гостиница для иногородней команды, приезжающей к нам на игру, а также для немосковских гостей клуба. Будет кафе или ресторан «Спартак», а лучше – и то, и другое. Будут под трибунами буфеты, лавки, киоски, торгующие и клубной атрибутикой: спартаковскими флажками, значками, буклетами, другими фирменными сувенирами. При нашем стадионе разместится и клуб «Спартак», в который станем принимать желающих, предъявляя к кандидатам в члены клуба определенные требования: члены клуба обязаны будут платить членские взносы, как это делается в «Челси», «Сантосе» или «Андерлехте», участвовать в заседаниях, в решении клубных проблем, в клубных торжествах. Они получат право посещать клубный бассейн, пользоваться клубной библиотекой, свободно -проходить на трибуну во время матчей «Спартака», входить в раздевалку своей команды в перерыве между таймами и после игры… При стадионе будет и клуб болельщиков «Спартака». Кстати, в его рамках юнцы, бушующие нередко на трибунах, а после матча – по всему городу, окажутся под влиянием спортивных организаторов и самих футболистов. Все эти всплески эмоций и энергии можно дисциплинировать и направить в полезное русло, чем и займется клуб болельщиков.

Совсем не обязательно, чтобы в другие города за командой ехала толпа агрессивно настроенных молодцов в красно-белых шапочках и шарфиках; они только драки устраивают и сами крепко получают от местных фанатов, таких же неорганизованных, как они. А ведь можно на одной из трибун спартаковского стадиона установить огромный экран проекционного телевизора, устраивать на нем показ иногородних матчей «Спартака» – коллективные, причем бесплатные просмотры для юных болельщиков.

Каждый уважающий себя клуб располагает своим стадионом: и «Динамо», и «Торпедо», и ЦСКА, и «Локомотив». Только у нас одна-единственная база в Тарасовке… Я уже подключил к делу архитекторов Главного архитектурно-планировочного управления Мосгорисполкома. Перебрали несколько вариантов, пришли к выводу, что лучший из них – незанятое пока пространство близ ВДНХ СССР за Ботаническим садом, рядом со станцией метро «Ботанический сад». Однако, если городские власти разрешат нам начать строительство стадиона в этом месте, «Спартак» в одиночку такую акцию материально не осилит. Нужны значительные средства. Может быть, обратиться к почитателям «Спартака»? Если каждый наш болельщик пожертвует один рубль, наберется несколько миллионов… – так говорил Бесков.

«Наверняка наберется», – подумал я. Вспомнил, как, участвуя в 19-й советской антарктической экспедиции, прибыл на полюс холода планеты – станцию «Восток». Среди работавших там ленинградцев были и два москвича: геофизик Анатолий Михайлович Блинов из Института физики земли Академии наук СССР и астроном Роман Кирюхин. Первое, о чем они тогда спросили меня, совсем недавно вылетевшего из Москвы: «Как там наш «Спартак», есть ли новые фигуры в составе?» Даже в Антарктиде люди не забывают о любимой команде… Конечно помогут!

И мы договорились с Бесковым: я вынесу идею на обсуждение редакции «Недели». Получив согласие редколлегии на публикацию призыва к болельщикам, навещу директора футбольно-хоккейного клуба «Спартак» Юрия Александровича Шляпина, и тот сообщит мне номер расчетного счета, на который нужно будет переводить добровольные пожертвования.