Текст книги "Любой ценой (СИ)"

Автор книги: Константин Хохряков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

– Спасибо, пока отдыхай.

– Хохол, Хмурый, отойдем. Переговорить надо…

Удалившись на несколько метров от группы, присели у пенька посовещаться, если это можно так назвать.

– Нам разрешили изменить порядок работы по целям. Считаю, что при установленном ранее варианте прохода контрольных точек, мы просто не успеем выполнить основную задачу. Поэтому предлагаю сейчас уходить к самому дальнему объекту. Тем самым мы максимально удалимся от кольца оцепления и сохраним личный состав. Давайте ваши соображения. Хохол?

– Я за этот вариант. Мы действительно уйдем из района, где нас практически обложили. А раз немцам известны наши задачи, значит, и поджидать они будут на следующей точке.

– Спасибо, Хохол. Другого я от тебя и не ждал. Хмурый?

– Я тоже – за. Будем гадить фрицам там, где они меньше всего ждут.

– И тебе спасибо, Хмурый. Значит, мы едины во мнении. Уходим на Валки. Готовьте группу.

Хорошо, что разногласий нет. В другом варианте сложности неизбежны. Какое-то время мы даже могли бы прослушивать фашистов. «Язык» разговорчивым оказался, царствие ему небесное. Кодовые таблицы сдал, да и при рации они в бумажном варианте были. Боялся забыть, вот и записал. Нам от этого не хуже. Одна только проблема: надо где-то рацию немецкую добыть. Чтобы быстро не обнаружили, «языка» даже пришлось похоронить. Да и лично нам он ничего плохого сделать не успел, пусть покоится с миром. А вот в захваченных с мотоциклом документах ничего понять не смогли. Судя по всему, зашифрованы. Пусть специалисты в штабе разбираются. А сейчас уходим в направлении Задонецкого. Там тоже брод есть. Реку-то форсировать придется при любом раскладе. Ох, и большой крюк получится! Но выбирать не приходится. По прямой не пройти, там сейчас все наглухо перекрыто – к бабке не ходи. По пути где-то надо еще и «языка» взять. Желательно офицера, да званием повыше. Местонахождение «Голиафов» нам пока точно неизвестно. Придется узнавать. Не постучишь к немцам, не спросишь: «Дяденьки, где это тут у вас «Голиафы» спрятаны? А то мы сами не местные». Мои размышления прервал Белый:

– Группа готова.

– Сейчас, – поправив планшетку, подошел к выстроившимся бойцам. – Ну что, хлопцы, ноги в руки и – вперед. До темноты нужно успеть добраться до брода. Ночью его переходить легче: меньше лишних глаз, да и видно плохо. А там, глядишь, и уйдем подальше от охотников. Пусть ловят конский топот.

В ответ раздалось несколько смешков.

– А ну, тихо. Становись… Попрыгали… Бурый, что у тебя там брякает?..

– Исправил.

– Ну-ка?.. Нормально. Теперь еще раз все вместе… За мной, бегом марш…

* * *

Хорошо пробежались! Притормаживать-то было некому. Дошли даже раньше намеченного времени. До темноты есть время отдохнуть. Да и на брод посмотреть бы не помешало. Не может он остаться без охраны, особенно после устроенного нами «концерта». Другой вопрос: кто его охраняет? Если фрицы – при переходе могут возникнуть сложности. А ежели полицаев подрядили – тут раздолбайства не миновать. Натура у нашего народа такая. Не приемлет жесткого порядка. Свободы ей подавай. Кстати, из того, кто караулит брод, и их количества, можно делать вывод о том, удалось нам послать охотничков по ложному следу, или нет. Другой переправы поблизости не имеется.

– Группа, привал. Хохол, организуй охранение.

– Есть.

– Орел, Худой, наблюдать за бродом. Установить периодичность смены часовых, кто охраняет, слабые места. Орел старший.

– Есть.

О личном составе позаботился, теперь можно и самому отдохнуть…

– Командир… – тронул за плечо Белый.

– А?

– Время…

– Что по наблюдению? – поинтересовался, сбросив дрему.

– Брод полицаи охраняют. Не так давно пьянка у них началась в избе рядом с переправой. На посту двое остались. Да и те больше в противоположную от брода сторону смотрят. Похоже, ждут – не дождутся, когда их сменят, чтобы тоже шары залить.

– Пойдем, сами глянем…

Точно! Во, народ! По барабану, что где-то рядом их смерть ходить может. Гулянка в самом разгаре. Интересно, что за повод такой, что даже бродящая не так далеко разведгруппа отменить пьянку не может?

– Периодичность смены часовых засекли?

– Каждый час.

– Когда они гулять начали?

– Где-то часа полтора назад. Скоро этих сменить уже должны. Интересно, где они трезвых на замену найдут?

– Скорее всего, нигде. Пошлют тех, кто потрезвее остальных.

– Смотри, командир, нескоро еще меняться будут. А постовые-то уже смещаются в сторону хаты. До смены-то пятнадцать минут.

– Ага! А этим-то брод уже и не видно практически. Засекай, сколько они отсутствовать будут…

…Точно. Менялись охраннички-часовые приблизительно около получаса. Смена вышла с опозданием минут на десять. На ногах еще стоят, но, судя по всему, все мысли остались в хате у стаканов. Этим обязательно нужно воспользоваться. Желательно пройти незамеченными. Выходит, что наша уловка сработала, здесь нашего появления не ожидают.

– Наблюдение оставляем, сами давай назад, к остальным…

Подготовка к переправе много времени не заняла. Все находятся в состоянии ожидания, вышли на исходные…

– Горец, Боксер, идете первыми. На вас контроль часовых. Смотри у меня, чтобы ни одного всплеска не было. Горец – старший.

– Есть.

Все по прежнему сценарию. Полицаи снова смещаются в сторону хаты, где полным ходом продолжается гулянка. Можно считать, что путь свободен.

– Вперед.

…Авангард переправился. За ними пошли остальные… Уложились в десять минут. Еще и смена не прошла, а мы уже на той стороне. Сейчас уходим подальше. Повезло предателям, что нам светиться не с руки. А то бы мы им показали, как Родиной торговать.

Глава 7. Спасенный

Уходим все дальше на юго-запад. Так путь намного длиннее, зато двигаться можно быстрее, нежели с черепашьей скоростью ползти мимо выставленных там и тут постов и кордонов. Если верить карте, населенных пунктов поблизости нет, так что фрицам здесь особо делать нечего.

Похоже, накаркал! Где-то не очень далеко послышался шум автомобильного двигателя. Судя по направлению – приблизительно к западу от нас. Вот звук резко стих и почти сразу оборвался совсем. Стало быть, остановились и заглушили мотор. Без проверки такое не оставишь. Не по нашу ли душу пожаловали? Вообще, что у нас в той стороне находится? Кажется, что-то я такое помню… Проверим. Точно, на карте хутор обозначен. Наверняка гости именно туда пожаловали. Что же, вполне возможно. Глянуть, хотя бы одним глазком, придется. Там запросто лесник может проживать. На месте охотников я бы его обязательно порасспрашивал, а то и проводником подрядил…

– Группа, стой. Рассредоточиться, занять круговую оборону. Хохол, командуй. Лихо, Липа, Горец, Бугай – за мной.

Сейчас глянем, кого это нелегкая в наши края занесла. Одно могу точно сказать – явно не партизан. Те на машинах пока что не катаются… Недалеко уже жилье. Что это?! Дикий лай, а следом за ним очередь и визг собаки. Улавливаю обрывки команд на немецком и невнятные голоса. Подаю своим знак: рассредоточиться. С небольшим охватом приближаемся к хутору… Вот и он.

Деревянный дом, имеется сарай, вроде даже с сеновалом. Двор довольно большой, обнесен невысоким плетнем. Все верно! От кого в довоенное время отгораживаться-то было? Собачья будка, рядом валяется убитый цепной пес. Вот уж кто точно ни за что пострадал – за добросовестную службу.

У ворот стоит грузовик «Opel Blitz», возле которого покуривают два солдата. Около дома таких же человек пятнадцать тусуются.

А это еще что?! Двое немцев выволокли из дома старика, ну, может не совсем старика, просто так выглядит, тащат его к машине, попутно успевают избивать. Вон, вся голова уже в крови, непонятно только, откуда она идет. Следом из двери выбежала женщина лет пятидесяти, пытается помочь, вцепилась во фрица. Тот, практически не оборачиваясь, сноровисто и даже привычно с короткого замаха бьет ее затыльником приклада в голову. Тетка рухнула, как подкошенная… Зондеркоманда! Ну, гады! Хоть и нельзя нам этого сейчас делать, но вы сами напросились. Кто просил тетку-то убивать?

– Липа, твои – которые старика волокут. Всем: ни один уйти не должен. Огонь.

Виктор своих подопечных качественно приложил, не шевелятся даже. Да и наши четыре ствола: два автомата и два пулемета – без дела не стояли. От души поработали. Тех, которые во дворе были, причесали, осталось дом проверить.

– Горец! Давай пулей за остальными! Лихо, Бугай – на прикрытие! Липа, за мной!

– Есть!

Подбегаем к спасенному. Да-а! Хорошо его фрицы отделали… Вот и основная группа подошла.

– Хмурый! Осмотреть дом. Аккуратнее там. Док! Глянь женщину, может, еще жива, потом займись стариком. Боксер! Обыскать машину!

– Есть!

Что мы имеем? Живых гансов нет. Жаль! Их лейтенант многое мог бы прояснить… Внезапно из дома раздаются выстрелы, затем – звон разбитого стекла и треск дерева. Что-то или кто-то с шумом вылетает из окна и смачно шлепается о землю. Тут же раздаются звук прыжка и громкий мат:

– Лежать б… такая! Пристрелю!

– Что там у вас?!

– Да, вон! Эта скотина Чибиса ранила! Лежать, с-сука! Руки за голову!

– Док!

– Я!

– Что у тебя?

– Женщине не повезло. Старик жить будет.

– Посмотри еще и Чибиса.

– Есть!

– Командир!

– Говори, Боксер!

– Здесь в кузове рация, невредимая.

– Давай сюда. Паук, разберись с аппаратом!

– Есть!

Из дома выводят Петренко, поддерживая его под руки. Хорошего мало, ранение в ногу. Марков подходит ко мне.

– Как же так, Хмурый? Что там произошло?

– Да этот гад за шкафом прятался. Чибис его не сразу заметил, а тот давай отстреливаться, недолго, к счастью. Тут его наши и приголубили.

– Вы там расслабуху словили, что ли?! Я же предупреждал – аккуратнее.

– Виноват, командир!

– Ладно, что с вами делать? Крайних потом искать будем… Охранение выставь!

– Есть!

Подхожу к избитому, сажусь рядом с ним на скамью подле дома. Раны на голове Пименов уже обмыл, кое-как остановил кровь из разбитой брови. По уму, зашить бы нужно. Да в полевых условиях, где и как это сделать? Хватит давящей повязки с тампоном. Авось, зарастет. Главное – ручьем не льется. Немолодой уже седой мужчина, коренастый, невысокий. На лице небольшая, судя по всему, привычная уже щетина, как это бывает у стариков.

– С днем рождения тебя, отец! Не поспели бы вовремя – поминай, как звали.

– Спасибо, сынки! Вы кто? Не встречал еще никого в такой одежке.

– Свои мы. Разве не видно?

– Да, так-то, так. Вижу, что русские, только они разные бывают. Эта гнида тоже русским считается, – показывает на человека в гражданской одежде, обнаруженного в доме, – а на деле? – Взмахивает рукой. – Иуда!.. Матрену ни за что извели, ироды! – По лицу деда так и катятся слезы, сдержать, видимо, сил нет.

– Прости, отец. Не успели немного. Не рассчитывали на такую встречу. А мимо пройти совесть не позволила, хотя и не имели мы права себя обнаруживать. Что тут произошло-то? Из-за чего весь сыр-бор?

– Да, вот этот мерзавец немцев привел сюда. Сказал им, что мы с Матреной с партизанами связаны. Вот, чем мы ему насолили, ума не приложу. Староста он местный, из деревни неподалеку.

– А Матрена, кто она вам?

– Жена законная. Все же вы кто, хлопцы?

– Разведчики мы, отец. Наши, советские. Мимо шли, да стрельбу услыхали, вот и свернули посмотреть, что тут творится. Сам знаешь – фронт уже недалеко. А что ты в такой глуши-то живешь?

– Так я лесником еще с довоенного времени служу. Кого мне бояться, кроме этих? – кивает на связанного предателя. – Что, гаденыш, смотришь на меня так? Убил бы на месте!

– За чем же дело стало, отец? Держи!

Протягиваю ему пистолет, а сам настороже́, караулю каждое движение старика. Кто знает, какие тараканы у него в голове? А может, это вообще подстава?! Хотя и маловероятно, но все же… Дед берет пистолет, направляет на старосту. На лице отчетливо отражается внутренняя борьба… В конечном итоге, опускает оружие, смотрит на меня несколько виновато:

– Извини, не могу в человека, хотя в этого иуду и следовало бы, но не перешагнуть мне через себя. Бог его накажет.

Возвращает мне люгер. Если бы старик выстрелил в старосту, у меня бы еще могли остаться в нем сомнения. Если б он был подставкой абвера, без колебаний бы в предателя выстрелил. А так – ну не смог, не каждому дано это не в экстремальной ситуации. Хотя, проверять деда все же придется.

– Что дальше делать будешь, отец? Куда пойдешь? Здесь тебе оставаться нельзя. Сюда фрицы снова пожалуют. Если есть куда, мы тебя проводим.

– Я бы с вами пошел, Матрену только похоронить надо по-человечески.

– Не можем мы тебя взять с собой, да и не поспеешь за нами. Возраст и здоровье уже не те, чтобы по лесам лосем бегать.

– Да по лесу-то я, пожалуй, получше многих хожу. Служба у меня такая была. И вам когда что подсказать и рассказать могу. Здесь каждую тропинку знаю, все своими ногами исхожено.

Ну, что с ним прикажете делать? Оставить одного? Так немцы рано или поздно прищучат. Восемнадцать солдат, офицера и предателя-старосту деду не простят. Ладно, пусть пока с приданными останется. Они у меня больше в стороне отсиживаются. Может и от старика польза будет.

– Вот что еще, отец. Нам бы как-то убитых спрятать получше, да и машину тоже. Ты же сам говоришь, что каждую тропинку в округе знаешь, так и посоветуй.

– Как ты думаешь, командир?.. Ты же командир у них? – показывает на бойцов.

– Ну так…

– Как думаешь, фрицы дом мой сожгут?

– Думаю, да.

– Тогда пусть с пользой сгорит. Давай всех убитых в дом, да и эту гниду туда же. Потом подожжем. А кто там дальше разберет, сколько в огне сгорело, да отчего померло. Может, сам я дом и поджег вместе с супостатами. Пусть и дальше считают, что я с партизанами якшался. А машину и прятать не надо. Просто подогнать к самому дому, она вместе с ним и сгорит. Тоже для немцев загадка, что раньше загорелось: дом или машина?

– Да, дед! Погиб в тебе великий комбинатор.

– Кто, кто?

– Это я о своем, не обращай внимания… Док! Как там Чибис?

– Жить будет. И даже, возможно, счастливо. Кость не задета, на вылет прошло. Можно сказать, в рубашке родился.

– То есть, ходить может?

– Думаю, через пару-тройку дней даже бегать будет. Похромает только немного.

– Хорошо. Позови ко мне Фею.

– Есть!

Достаю карандаш и лист бумаги из планшета.

– Слушай, отец. Раз уж ты с нами пойдешь, мне о тебе хоть что-то знать нужно. Давай, к своему личному составу тебя припишу. Как твои фамилия, имя, отчество? Когда и где родился?

– Ну пиши, раз без этого нельзя. Федотенко я, Поликарп Васильевич. Восемьдесят первого года. Родился и живу все время здесь. Как уже говорил, лесником работаю еще с довоенного времени.

– А жена твоя?

– Зачем это?

– Похоронить-то надо? Так хоть что-то на кресте написать. Одна незадача, подальше отсюда нужно. Вроде, сгорела она вместе со всеми…

– А-а! Тогда: Федотенко же, Матрена Филипповна, восемьдесят девятого года. Похоронить можно не очень далеко отсюда. Тут болотце неподалеку, с полкилометра, так на нем островок есть. Немцы туда не сунутся, а я тропу на остров знаю. Вот там и похоронить.

– Так и сделаем. Только тебе показывать придется. Машина до болота пройдет?

– Зачем?

– Вместо катафалка, на руках далековато будет, а потом уже и подпалим. Жена-то местная?

– Вон для чего! Пройдет. Тутошняя жена-то тоже… Чудно́ вы как-то друг друга называете, хлопцы!

– Так надо, отец. И тебя тоже как-то звать нужно будет. Если так и будешь – Отец? Годится?

– Раз надо – так и зови.

– Хохол, возьми с собой бойцов, поедете с Поликарпом Васильевичем, похороните его жену, – и тихо, почти шепотом: – Посматривай там за дедом. Понял?

– Есть! – и так же тихо: – Понял.

– Выполняйте! Фея, сколько по времени сеанс связи займет по резервной схеме?

– Зависит от объема информации.

– Запеленговать смогут?

– Практически нет.

– А поподробнее?

– Там передавать будут для меня, мне только останется… Да не забивайте себе голову, командир. Вам же нужно быть уверенным, что нас не обнаружат? За это не переживайте.

– Когда очередное время сеанса?

– Через пятнадцать минут.

– Ясно. Передать нужно вот что…

* * *

– Что скажете, Виталий Сергеевич? С какого перепуга Слепого воевать с эсэсовцами потянуло? Ему бы сейчас без шума из района убраться, а он опять внимание к себе привлекает. Да еще и гражданского зачем-то в свою группу включил.

Полковник Марущак пододвинул начальнику разведотдела шифрограмму.

Секретно

Гефесту

На хуторе возле Каза́чки вступил в бой с зондеркомандой. Уничтожено 18 солдат, 1 офицер. Незапланированный контакт – Федотенко Поликарп Васильевич, 1881 года рождения, местный, до войны работал лесником в Харьковской области. Супруга Федотенко Матрена Филипповна, 1889 года рождения, убита. По неподтвержденной информации Федотенко связан с партизанами. Вынужден включить в группу.

Одиссей.

Говоров внимательно прочел документ, о чем-то задумался, пощипывая пальцами нижнюю губу.

– Может у него просто выхода другого не было, кроме как бой принять? А гражданский вполне мог случайно в это дело попасть. Другой вопрос, что Слепой сам подозревает о возможной подставке абвера, поэтому так подробно и сообщает о Федотенко. Считаю, следует проверить этого лесника по вашим и моим каналам. У вас, я знаю, есть выход на Строкача[50]50
  В 1943 году генерал-майор Строкач Тимофей Амвросиевич – начальник Украинского штаба партизанского движения.


[Закрыть]. Я могу связаться с Корнеевым[51]51
  Корнеев Т.Ф. – член Центрального штаба партизанского движения (от Разведывательного управления НКО).


[Закрыть]. Если Федотенко на самом деле с партизанами связан, информация о нем, хоть и не моментально, а появится.

– Ну давайте так и поступим. Я со своей стороны еще и с НКВД попробую состыковаться. Вдруг да найдется кто из тех краев. С лесниками это ведомство всегда тесный контакт имело. Если же совсем никакой информации не накопаем, то тут есть большая вероятность происков ведомства Канариса[52]52
  Вильгельм Франц Канарис (1 января 1887 – 9 апреля 1945) – немецкий военный деятель, начальник абвера (службы военной разведки и контрразведки) (1935–1944).


[Закрыть]. Желательно бы еще и словесный портрет Федотенко составить, если такой на самом деле существует.

* * *

Ох, и свербит же у меня в одном месте! Что-то чувствует любимая пятая точка. Точно такое же чувство посетило меня как-то в Черноречье на окраине Грозного. Там вовсю еще шли боевые действия.

Перестреливаясь с боевиками, вышла наша группа из пяти человек к полуразрушенному дому на улице Армавирской. Закрепились в нем. Остальные собровцы тоже укрылись неподалеку. Хоть крыши над нашей головой практически нет, но по сравнению с открытой местностью – просто сказка. Снаружи пронизывающий до костей ветер, температура около пяти градусов. Под ногами – каша из подстывшей грязи, в которой так удобно прятать проволоку растяжек. По времени – уже вторая половина дня. Последний раз ели еще рано утром, потом не до того было, да и не вспоминалось как-то. А тут, спрятались от ветра за стенами, под ногами твердая поверхность, хоть и заваленная хламом. Кажется, уже и теплее как-то, хоть это и иллюзия. Сразу есть захотелось – спасу нет. Хорошо, с собой «Вискас» был, как мы называли итальянскую тушенку «Икар» из гуманитарной помощи. В нормальной обстановке такое и в рот не полезет, а в Чечне в начале войны на ура шло, только за ушами пищало. Это уже потом избаловались шашлыками из баранины и осетрины при последующей относительно спокойной жизни в Грозном.

Вспороли по банке «Вискаса», прямо с ножа покидали в рот. Совсем захорошело, даже на дремоту пробивать стало. Рация периодически что-то неразборчиво каркает. Нас вроде пока не вызывают. Даже стрельба как-то слегка поутихла. Идиллия, да и только. Вот тут у меня и зазудело. Вроде, предпосылок никаких нет: сиди в укрытии и радуйся. Но вот не дает что-то покоя, неуютно как-то стало. Давит и давит. Говорю бойцам:

– Валить отсюда надо! – А они в ответ:

– Да, зачем? Плохо нам тут что ли?

Пользуясь правами старшего группы, настоял на своем. И вовремя. Отойти еще от нашего укрытия толком не успели, как туда выстрел с «Мухи» и пара ВОГов[53]53
  ВОГ – выстрел осколочной гранаты: боеприпасы к подствольному гранатомету или автоматическому гранатомету АГС-17 «Пламя», АГС-30 «Василек».


[Закрыть] прилетели. Вот и думай потом, есть оно, шестое чувство, или нет?

…Сейчас те же самые ощущения. К чему бы это? Правильно, конечно – подзадержались на хуторе. Давно пора сваливать отсюда, да Белый с лесником все еще не вернулись. Трупы фрицев уже в дом занесли, раскидали их по всему дому. Старосту порасспрашивали немного, но толку от этого никакого. Как источник информации, он полный ноль. Так и списали в расход. Радиостанция трофейная, вытащенная из кузова опеля, стоит сиротливо в углу и молчит, как будто все вымерли. Скоро уже карателей хватиться должны. Не сами же по себе они сюда примчались, явно команду получили. От боевого охранения тоже никаких сигналов. Нездоровая какая-то ситуация, как затишье перед бурей.

Вот наконец-то раздался звук мотора. Слава богу, Белый возвращается. Повыскакивали с машины, а ее прямо вплотную к дому подогнали.

– Хохол! Вы что так долго?

– Да вот, Василич с женой прощался. Не мог же я его подгонять. Горе у человека, понимать надо.

– Ну что, Поликарп Васильевич, поджигать будем?

– Жгите, хлопцы. Все одно, пропадет. А так, хоть польза какая.

– Давай, Хохол, запаливай! Хмурый, уводи людей подальше в лес! Скоро у немцев гранаты рваться начнут. Боевое охранение пока не снимать.

– Есть!

…Хорошо горит, большой костер получился. Будем надеяться: концы в воду, а точнее – в огонь. Разбираться, что тут произошло, фрицам придется долго…

* * *

Не зря меня подмывало быстрее уходить с хутора. Не подвело шестое чувство и в этот раз. Как в воду глядел. Не успели отойти, как послышался звук моторов. Охранение засекло два грузовика и мотоциклистов. До хрена же их пожаловало! Кажется, план отрыва пошел прахом. Срочно придется что-то новое выдумывать. Основную группу отправил вглубь леса, Трошину со Смирновым велел эфир по трофейной станции прослушивать, а сам с Лыковым вернулся посмотреть, что там фрицы делать будут.

Налетели, коршуны! Повылезали из машин, мечутся вокруг дома. А там – все пламенем объято. Даже рядом стоять невозможно от жара. Можете попробовать сунуться, если сгореть не боитесь! Да нет! Судя по всему, даже ожогов никто получать не намерен. А вода-то только в колодце, да и тот рядом с хатой, так что подойти – проблема. Ведро только одно, если в машинах нет. Не потушить вам, пока все не прогорит. Машина тоже полыхает… Вот, это классно! Бак рванул, жаль не зацепило, по-моему, никого. Ладно, нечего тут до самого конца торчать, уходить нужно, пока прочесывать не начали. Перестрелять бы их всех. Полным составом группы, да неожиданно труда большого не составит. Только это уже перебор будет. Такую тогда свору по нашим следам пустят, что никакое везение и навыки не помогут: сила солому ломит.

…Вернулись к остальным. Пока немчура занята, уходить будем, иначе можно в новое кольцо оцепления попасть. Нам это не улыбается. К чему лишний геморрой?

– Ганс. Что там нового фрицы поговаривают?

– Да, ничего особенного. Пока только передали о самом факте пожара, и что машина сгорела.

– А с кем связывались?

– Не понял пока. Позывной «Феникс». Передали, что никаких следов боя не обнаружено.

– Хорошо. На ходу слушать сможешь?

– Думаю, что смогу.

– Тогда на тебе контроль переговоров. Паук, помоги ему рацию пристроить.

– Есть.

Вовремя хорошая мысль меня посетила гильзы подсобрать, да уничтожить все следы нашего посещения. Вот, попали или нет в машину, когда стреляли, сказать не могу. Не посмотрел, каюсь. Хотя, после взрыва бака, вряд ли внимательно ее будут осматривать. Станем пока переговоры слушать и выводы из этого делать. Непонятно, кто такой «Феникс»? При следующем сеансе связи на большую землю о нем обязательно нужно сообщить, может что подскажут. Наша радиоразведка тоже ведь не дремлет.

– Все готовы? Тогда вперед. Хохол. Маршрут меняем, сейчас уходим на северо-запад, в сторону Первомайского. Крюк сделаем, чтобы следы запутать, а то ситуация пока очень уж непонятная. Случайная эта стычка, или просчитали нас? Немцев за дураков держать нельзя.

– Понял.

* * *

– Разрешите, герр гауптман?

– Входите, Хайнц. Что у вас?

– Герр гауптман. Вы приказали сообщать обо всех необычных происшествиях на контролируемой нами территории.

– Это в связи с делом о неуловимых русских диверсантах?

– Да, герр гауптман.

– Докладывайте!

– Сегодня около одиннадцати часов унтерштурмфюрер СС[54]54
  Соответствует лейтенанту.


[Закрыть] Бауэр, командир взвода четыреста пятьдесят четвертой охранной дивизии, временно переданного в распоряжение начальника семьсот девятнадцатой группы тайной полевой полиции, с личным составом был направлен на хутор неподалеку от села Каза́чка для задержания местного лесника, который, согласно донесению старосты из Казачки связан с партизанами.

– И какая здесь связь с разведгруппой?

– Лесника должны были доставить к начальнику семьсот девятнадцатой группы фельдполицайкомиссару[55]55
  Приблизительно соответствует капитану.


[Закрыть] Шайдлеру. Однако отряд назад не вернулся. Из-за невыхода на связь в контрольное время, отправленное следом за ними подразделение той же дивизии под командованием унтерштурмфюрера СС Шредера застало горящий дом лесника. Наших солдат возле дома обнаружено не было. Машина, на которой выехало подразделение Бауэра, стояла возле дома и также горела.

– Это уже интересно, продолжайте.

– Когда солдаты Шредера пытались потушить пожар, взорвался бак автомашины, несколько солдат получили ожоги. Затем последовали взрывы в доме, несколько человек были ранены и обожжены разлетающимися горящими обломками. Когда дом прогорел, так как потушить его не было никакой возможности, на пепелище обнаружили только обугленные человеческие кости и обожженные металлические части оружия, пуговицы, пряжки и тому подобное. Установить причину пожара не смогли.

– Я не представляю, каким образом данное происшествие можно связать с русской разведкой? Какие-либо следы боя были обнаружены?

– Нет, герр гауптман. Поблизости от жилья лесника не нашли даже гильз. Но такая же точно ситуация была и возле брода. Там тоже не было никаких следов русских.

– Там преследующая группа предположительно попала в хорошо подготовленную засаду, и был, по нашему мнению, спровоцирован бой между ними и подразделением у брода. Так что события не совсем похожи. Следы боя у брода все-таки имелись. Дорога оказалась заминирована, и на деревьях обнаружены следы взрывных устройств. Сами по себе они там появиться не могли. Вы не согласны?

– Нет, герр гауптман. На месте сгоревшего дома обнаружены обгоревшие черепа двадцати одного человека. Это как раз соответствует количеству выехавших за лесником людей: девятнадцать солдат, один офицер и староста. Следовательно, лесник скрылся. Один бы он уничтожить такое количество вооруженных и хорошо подготовленных людей не смог. Есть еще вариант. Он маловероятный, но сбрасывать со счетов его нельзя. Лесник тоже может находиться в числе погибших. Но тогда выходит, что не хватает кого-то из солдат или унтер-офицеров. Таким образом, в группе мог находиться агент русских, который, используя внезапность нападения, перебил солдат, а затем скрылся. Но в любом случае, ему кто-то должен был помогать. Следовательно, диверсанты все же были там.

– Это могли быть партизаны. Вы сами сказали, что лесник с ними связан.

– По нашим сведениям, в настоящее время на контролируемой территории партизан нет. Действовавшие ранее отряды либо уже ушли за линию фронта к регулярным частям большевиков, либо отошли на запад. Если же предположить, что бой у брода был только отвлекающим маневром русских, то тогда все встает на свои места. Диверсанты не пошли к Боровой. Они только заставили нас так подумать и бросить в этом направлении все силы. Если посмотреть карту… Айн момент… Они продолжают двигаться на юго-запад. Следовательно, сведения, полученные от агента в русском штабе, неверны…

– Продолжайте, обер-лейтенант[56]56
  Старший лейтенант.


[Закрыть]. Мне известно, что вы прекрасный аналитик. Именно поэтому вас и поставили моим заместителем.

– Спасибо, герр гауптман. Я хочу сказать следующее: переданная источником информация практически не нашла подтверждения. При переходе линии фронта произошла первая осечка. Разведгруппу не смогли даже засечь. Можно предположить, что переход через линию фронта состоялся совершенно в другом месте, чем указал агент. Это – первый прокол. Второе: информация о подрыве склада ГСМ тоже оказалась ложной. О том, что диверсанты все же были там, мы предполагаем, исходя из факта внезапной и непонятной смерти от сердечного приступа двух полицаев. А может у них просто отказало сердце от некачественной самогонки?

– Тут я могу с Вами поспорить, Хайнц. Я лично присутствовал при осмотре трупов. Один из полицаев был чем-то сильно напуган. Причем, до такой степени, что он элементарно испачкал штаны. Русские это называют…м-м-м болезнь медведя… Вы знаете?

– Да, герр гауптман.

– Это как раз тот случай. Кроме того, приблизительно где-то в районе склада был зафиксирован выход в эфир неизвестной радиостанции, передача велась шифром, специалисты до сих пор над ним бьются. Установить точное место не удалось из-за непродолжительного времени сеанса связи. Прочесывание не проводилось ввиду того, что пришлось бы оцеплять очень большую площадь. Людей на тот момент у нас было мало.

– Хорошо, герр гауптман. Соглашусь, что русские были здесь. Ставим на карте вторую точку.

– А где первая?

– Как где? Предположим, что место перехода агент указал верно, а неправильно нам передано только время. Следовательно, первая точка – там. Вот она.

– Продолжайте, Хайнц.

– Третья точка – это место дислокации противотанкового батальона возле села Скрипки. Опять же, по информации источника, там диверсанты должны были только провести тихую разведку. А что мы имеем? Насколько я знаю, ничего против того, что там была именно русская разведгруппа, вы не имеете, герр гауптман?

– Здесь вы абсолютно правы. И к чему же вы клоните?

– Взгляните на карту. Через все эти точки можно провести почти прямую линию. И сгоревший хутор прекрасно вписывается в эту схему. Он тоже практически лежит на этой прямой. А по информации источника следующей точкой должна быть Боровая, которая лежит далеко в стороне от этого маршрута. Дальше объекты, переданные нашим человеком, как цели диверсантов, располагаются вообще в хаотичном порядке. Но все они далеко от направления, в котором упорно двигаются русские.

– И какой же вывод вы из всего этого сделали?

– Одно из трех: либо агент специально подставлен нам контрразведкой русских, либо он раскрыт и с нами ведется игра, либо источник просто хочет получить с нас деньги, не заботясь о какой-то минимальной проверке достоверности передаваемой нам информации.

– И опять могу с вами поспорить, Хайнц. Зачем в первых двух случаях большевикам вообще сообщать нам о засылке группы в наш тыл? Проще направить ее тихо, без огласки. Так больше вероятности достичь требуемой цели.

– Не согласен. Своей цели русские уже практически достигли. Для поимки диверсантов мы сняли с передовой пехотный батальон, тем самым ослабив оборону, пусть и в отдельно взятом месте. Мы раздергали на части охранную дивизию СС, как результат – охрана тыла группировки «Юг» тоже ослаблена. Где гарантии, что под шумок где-то в другом месте и действительно тихо большевики не послали другую группу с действительно важной целью, а не просто диверсантов. В-третьих, если опять же верить агенту, восемнадцать диверсантов уже убили и ранили как минимум вшестеро большее количество наших солдат и офицеров. Слухи об этой неуловимой и безжалостной группе уже поползли по частям. А уж как они преувеличены, вы сами можете догадаться. Все, что я сейчас перечислил, очень сильно деморализует солдат вермахта. Так вот, это очень сильный ход русских с психологической точки зрения. Как вы помните, с такой же целью в самом начале войны с Советами мы использовали выброску десантов в тыл красных. Я вас убедил?