Текст книги "Любой ценой (СИ)"

Автор книги: Константин Хохряков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

Оживают стоящие во дворе БТР и БРДМ[75]75
  БРДМ – Бронированная разведывательно-дозорная машина


[Закрыть], чутко поводя стволами пулеметов. Не выйдет у вас ничего, «душары»! Нас без хрена не съешь! Канонада потихоньку стихает. Не иначе, боевики решили провести разведку боем. Так сказать, бдительность нашу проверить… Ну, и как, проверили?! Неужели все?! У нас затихло, а в городе, похоже, нет. Особенно ожесточенный огонь доносится со стороны печально знаменитой площади «Минутка». Похоже, кто-то там с «духами» бьется… Отсюда мы ничем помочь не можем, хоть руки и чешутся.

По приказу командира возвращаемся в свое помещение. От него узнаем, что боевики предприняли массированное нападение на Грозный. Бои идут повсеместно. Нам приказано подготовиться к выезду и ждать. Пока есть время, пополняем боекомплект, бросаем дополнительно по нескольку банок тушенки в РД-шки. Научены уже горьким опытом: выезжаешь на пару часов – попадаешь на пару суток. Пока есть время, перемещаемся ближе к дежурке. Рация там просто не умолкает, дежурные специально звук добавили, чтобы всем слышно было.

Особенно тяжко приходится блок-посту с позывным «Контроль шесть». Судя по всему, бьются в полном окружении. «Духи» наседают, стремясь полностью уничтожить наскоро возведенные укрепления. Помощи, похоже, ребятам ждать неоткуда. Все с нетерпением ждут приказа на выезд, адреналин так через край и хлещет…

* * *

– Контроль шесть, я восьмисотый. Пошли к тебе… Ш-ш-ш!

– Где они пошли?! Они мимо прошли!..

– Над Ленинским районом они кружатся! Шестому помощи вообще никакой нет! Ну, о чем вы вообще там думаете?!

– «Вертушки» уходят б…! Я ракету подавал!.. Я видел «вертушку»! Она пошла на свою базу, на свою базу! Я все выпустил! Цели указаны! Ну, верните ее! Пусть она вправо повернет, вправо! Она надо мной почти будет! Верните «вертушку», она уходит от меня в сторону! Вправо пусть повернет, вправо!

– Восьмисотый, разверни «вертушку» вправо. Уходит она от шестого контроля. Разверни «вертушку», дай команду!

– Вы что там уже, офонарели уже все?! Или людей бросили?!

– Восьмисотый, пусть еще вправо, вправо, вправо уйдет! Вправо уйдет, вправо!

– Шестой, я восьмисотый. Понял тебя, понял!

– Понял… Х… понял, б…! Сидишь там, понял, сука! Мы тебе ноги выдернем, б…, за шестой!

– Контроль шесть! Контроль шесть, я первый! Как слышишь меня, прием?

– Слышу Вас, слышу!

– Больше ничего нету, не можем пока помочь. Как понял меня?

– Первый! Куда она забралась-то, куда забралась?! Пусть ниже возьмет! Она же идет за облаками! Она же не увидит ничего! Сейчас я выпущу белую ракету в сторону батальона Басаева! Потому что зеленую я уже выпустил! Передайте, пусть смотрят! Они надо мной, надо мной!

– Контроль семнадцать, контроль семнадцать, доложи Заре. Мимо тебя кулаки прошли или нет? Как понял?

– «Вертушка» над нами, над нами! Сейчас поворачивает в сторону города! Ну, пусть он ударит! Я показал направление, куда они смотрят-то?!

– Поворачиваем, поворачиваем «вертушки». Уже выходим на них. Поворачиваем.

– У нас ничего не осталось! Мы покажем трассерами! Трассерами! У нас все! Ракеты все выпустили! Пусть он пониже маленько! Пониже маленько зайдет! Ну, куда он на высоту такую забрался?! Он же не увидит ничего!.. Восьмисотый контролю шесть!

– На приеме восьмисотый!

– Ну, опустите «вертушку» пониже! Она прошла прямо над нами, над нами! Развернулась, и опять пошла в свою сторону! Разверните ее, пусть она ниже пройдет! Мы трассерами покажем! Трассерами покажем, куда бить! У нас ничего уже больше не осталось!.. Восьмисотый, восьмисотый контролю шесть! Где броня, где броня нам на помощь?! Где ленточка?! Где броня?! Да вы что там, думаете хоть немного, или нет?! Полностью разбили все, полностью! Она хоть двигалась немного, сейчас уже не двигается! Полностью все разбили! Мы вообще ни с чем остались!.. «Вертушка» пусть вправо пойдет, не влево, а вправо! Мы сейчас трассерами покажем, очередью покажем, куда бить! Вправо пусть смотрит, вправо! Мы покажем! Покажем! Она левее от нас, левее! Пусть вправо возьмет! Вправо! Вправо пусть берет!

– Все, выходим на них, выходим.

– Пусть выходит на курс! Мы сейчас покажем, она точно выйдет на эту трассу трассирующих пуль! Мы покажем направление! Пусть ниже опускается! Он же не видит ничего, он за облаками летает! На хрена нам такая помощь-то нужна?! Пусть ниже опустится! Мы стреляем очередями! Пусть смотрит! Пусть ниже опускается! Он как раз сейчас над нами! Пусть вниз смотрят!

– Давай, давай, давай показывай… Шестой, ленточка идет к тебе. Ленточка тоже идет.

– Он уходит! Ну что, он не может вниз посмотреть?! Он снова уходит! Какого хрена он там летает?! Он опять пошел в сторону города! Он даже сюда не смотрит!.. Раненые в очень плохом состоянии, в очень плохом!.. Ну, где там хоть кто-то?! Как нам эвакуировать их, как эвакуировать?! Что вы нас подставляете здесь?!

– Идет вам, все идет! Спокойно. Я понимаю вас прекрасно. Спокойно.

– Так, какого хрена ты тогда там сидишь за этой станцией?!

– Рот закрой и не лезь в эфир!

– Тебя просят пацаны помочь! Тебе что, тяжело, что ли?!

– Вы что, хотите, чтобы мы все тут остались?!

– Контроль семнадцать! Ты там умер, да, б…?! Ответь Заре! Контроль семнадцать! Контроль семнадцать! Заре ответь!

– Триста девяносто восьмой, контролю шесть!

– Слушаю вас!

– Старшего Волги пятьдесят шесть пригласите к рации! Пусть слушает!

– Старший здесь, слушает! Ленточка на подходе к вам, на подходе!

– С какой она стороны идет?! С какой стороны идет к нам?!

– Я тебе не могу сказать, не могу сказать! Станция прослушивается! Ждите, ленточка сейчас подойдет! На подходе к вам!

– Понял, понял, понял вас! Ждем, ждем!.. Все мы, все мы здесь! Двадцать пять человек вместе с трехсотыми!

– Прыдотся тэбе уйты!

– Ушла, ушла ваша «вертушка»! Она только посмотрела на нас, как мы сидим здесь! И она ушла! На хрена мне нужна такая помощь от этих «вертушек»?!

– Шестой, я тебя понял, что они козлы! Ладно, держись, Сейчас, ленточка уже идет к тебе!.. Шестой восьмисотому!

– На связи шестой, на связи!

– Давай еще! Они к тебе возвращаются. Трассерами давай, трассерами. Возвращаются они к тебе!

– Понял тебя, понял!.. Прошла «вертушка», прошла! Метрах в пятистах от нас! В городе, в городе! А сюда она даже не приближается! Не приближается даже сюда!

– Шестой, я понял тебя. Сейчас, как услышишь шум, сразу давай. Они разворачиваются к тебе. Давай!..

– Восьмисотый, восьмисотый, контролю шесть!

– Слушает восьмисотый!

– Когда уже подойдет эта ленточка?! Когда она подойдет?! У нас трехсотые уже в очень плохом состоянии! Кровью исходят все! Приезжайте кто-нибудь уже быстрей! Ну, сколько можно уже сидеть, ждать?!. Сколько можно?!.

* * *

В наступивших густых сумерках через сделанные саперами проходы в минном поле осторожно выбираемся из леса. Нужно отойти подальше вдоль дороги, чтобы случайно не быть замеченными. Саперам же еще предстоит все вернуть на круги своя. Рано или поздно «фрицы» состояние минных полей проверят, и, если обнаружат непорядок, им все сразу станет ясно. А оно нам надо?.. Не мазохисты, однако. Удалившись от леса примерно на километр, остановились дожидаться саперов. К самой дороге подходить не будем, подходы к ней еще не проверены. Зачем без нужды рисковать?..

Наконец, Ковальчук с Сибиряковым вернулись. Уже окончательно стемнело. Пора и дорогу форсировать. Интересно, а почему это немцы никакой подсветки не используют? Не поверю, что у них ракет осветительных нет. Как вариант, можно только предположить, что не хотят обнаруживать себя раньше времени. Днем шумели, вероятно, рассчитывая, что мы только по ночам перемещаться будем. За эту версию то, что сейчас с их стороны ни единого звука не доносится. Затаились. Поздновато, мы вас еще днем срисовали! Раньше ум включать нужно было. А, ведь, похоже, так и есть. Сколько потихоньку в бинокль не рассматривал место засады, создавалось полное ощущение, что там никого нет.

Мин у дороги не обнаружено. Это тоже поддается объяснению: зачем они здесь-то нужны? Всю обочину не заминируешь. Это сколько же труда положить нужно? Пока-то все вручную делается. В мое покинутое время с этим намного «веселее». С помощью какой только техники не «сеют» эти средства уничтожения? Тут тебе и установка минных полей с помощью минных заградителей на автомобильной и гусеничной тяге, которые даже и маскировать установленные устройства могут. Вне конкуренции – установка минных полей с вертолета: вертолетная система минирования ВСМ-1, с которой я имел в свое время удовольствие познакомиться, позволяет разбросать до восьми с половиной тысяч противопехотных мин на участке шириной от пятнадцати до двадцати пяти метров и длиной до двух километров. У буржуев – свои системы дистанционной постановки мин, не менее, а иногда и более эффективные…

Так, за размышлениями, незаметно для возможных наблюдателей дорогу и пересекли. Что приятно – заблудившиеся «пешеходы» на пути не встретились. Будем надеяться, что и заметить нас никому не удалось. На дальнейшем пути препятствий быть просто не должно. Мозги «фрицам» мы основательно затуманили, а если учесть, что со времени захвата машины мы никакими активными действиями себя не проявили, они сейчас должны теряться в догадках: куда же это диверсанты запропастились? Это – тоже вода на нашу мельницу! Даже если трюк с грузовиком не вызвал доверия, скоро уже начнут сомневаться: а верно ли нас просчитали? Может, ошиблись? Не пора ли другие варианты прорабатывать?

Эх! Если бы нам сейчас уже возвращаться! Тогда бы мы показали эсэсовцам кузькину мать! Даже представил себе, как это должно быть: подошли в темноте с тыла, откуда никоим образом не ждут, сначала гранатный залп, а потом в упор со всех стволов! Думаю, понадобилось бы меньше минуты, чтобы всех клиентов успокоить. С контрольной «сказкой» на ночь… Риска вообще никакого, никто даже повернуться не успеет. После же – забирай технику и с комфортом к своим! Хорошая мысль, кстати. По выполнению всех задач, может, так и сделаем? Я бы для возвращения вообще предпочел кавалькаду в хлам тонированных «Геленвагенов» с их неизменными кондиционерами, этих немецких УАЗиков. Да, только их пока еще даже не изобрели. За неимением, и пара бронетранспортеров за лимузины прокатит! Надо будет обкашлять эту тему с бойцами. Пока же у нас один путь – на Люботин…

* * *

Неспешно открылась дверь, на несколько секунд показав освещенный изнутри проем. На крыльцо вышел человек, плотно притворив ее за собой. Вновь воцарилась темнота, но ненадолго. Вспыхнула спичка, вышедший прикурил, сделал несколько жадных затяжек, после чего щелчком отправил почти до конца прогоревшую папиросу в сторону. Постояв еще немного, он, как бы нехотя, приоткрыл дверь, затем, вероятно передумав, снова захлопнул ее. Чего-то подождал. Силуэт стоявшего на крыльце был практически не виден на темном фоне дома. Внимательно оглядевшись по сторонам, он, не спеша, спустился со ступенек и медленным шагом направился в сторону чернеющего неподалеку леса. У окраины села мужчину окрикнул часовой:

– Стой! Кто идет? Пароль?

Получив верный ответ, стоявший на посту произнес:

– Проходите, товарищ майор! Что-то Вы поздно. Осторожнее идите, там мины…

– Да знаю я! – Раздраженно ответил майор, затем, не проронив больше ни единого слова, углубился в темноту. Вскоре его шаги затихли.

Буквально через несколько мгновений из темноты в поле зрения часового попали несколько бесшумно перемещавшихся темных силуэтов. Заранее предупрежденный, он беспрекословно пропустил их, не издав ни звука. Миновавшие пост, направились вслед за майором…

Постоянно озираясь во все стороны, майор подошел к лесу, не углубляясь в него, и остановился, явно кого-то поджидая. Минут десять спустя, услышав доносившиеся из леса легкие шаги, он насторожился, пристально всматриваясь в их сторону. Через несколько мгновений он увидел того, кто назначил тайную встречу. Встретившиеся поздоровались, некоторое время помолчали. Наконец, майор не выдержал, спросив злым шепотом:

– И за каким, спрашивается, хреном Вы меня снова сюда вытащили? Вам, разве, неизвестно, что это очень опасно? Мне как-то не хочется попасть на заметку контрразведке, мы так с Вами не договаривались.

– Успокойтесь, герр майор, возьмите себя в руки. Ничего страшного не происходит. Без необходимости я бы Вам встречу не назначал. У меня свое начальство, которое в последнее время тоже не дает покоя.

– Это Ваши проблемы. Я и так оказал Вам немало услуг. Вы мне обещали, что при возникновении опасности для меня, поможете с эвакуацией. Считаю, что этот момент настал.

– Не торопитесь, майор. Не все так страшно, как Вы рассказываете. Вас, насколько мне известно, особисты даже ни разу не приглашали на беседу. Стало быть, Вы пока не вызывали у них подозрений. Просто Вы устали, возьмите себя в руки.

– Да, я устал! Я устал бояться, что за мной придут!

– Потише, майор. Ночь – не самое благоприятное время для громких разговоров. Звуки разносятся далеко. Вы же не хотите, чтобы нас кто-нибудь услышал?

– Конечно, нет. Я постараюсь потише. Когда Вы выполните свое обещание по моей эвакуации?

– Как только буду знать, что Вам что-то угрожает. Сейчас, по моему мнению, такой опасности нет.

– Да что Вы об этом можете знать?!

– Я просил Вас разговаривать тише. Так Вы сами на себя накличете неприятности. Успокойтесь.

– Хорошо. Я не могу долго отсутствовать, меня могут спохватиться. Что Вы хотели?

– Мне необходимы сведения о разведгруппе, которая находится сейчас в тылу вермахта. Мое руководство просит Вас уточнить, где конкретно они находились вчера и куда намерены направиться.

– Но Вам же прекрасно известно, что я с этим дела не имею. А задавать лишние вопросы – значит попасть на заметку контрразведке.

– Но спирт-то пока еще в Вашем ведении? Мне ли Вас учить, как с его помощью развязать язык любому молчуну? Непьющих на фронте не бывает…

В глаза встречавшимся неожиданно ударили яркие лучи фонарей, заставив невольно зажмуриться. Руки, дернувшиеся было к оружию, моментально заломили за спину, предельно жестко блокируя малейшую попытку пошевелиться. Мгновенно упаковав, собеседников уложили поодаль друг от друга, и в темпе, но очень профессионально обыскали.

– Попался, гнида! – послышался из круга слепящего света чей-то полный жгучей ненависти голос.

Все произошло настолько быстро, что лишь чувствительно приложившись носом о землю, отчаянно трусящий майор, цепляясь за спасительную мысль, возмущенно закричал:

– Что вы себе, диверсанты хреновы, позволяете?! Я начпрод армии! Вы еще ответите за свои художества!

– Сомневаюсь. СМЕРШ! Личное представление необходимо? – Полковник Марущак осветил свое лицо.

– Не нужно, – еле слышно пролепетал майор.

– Обоих к нам, – распорядился начальник особого отдела…

* * *

Утро застало нас уже в окрестностях Люботина. Солнце еще не взошло, но уже достаточно светло. К городу подошли с юга, резонно рассудив, что для проведения разведки обходить его по кругу совершенно необязательно. Достаточно обследовать не очень большой холм, густо поросший лесом. Если на нем не будет постов, то это почти идеальная точка, с которой небольшой городок предстает, как на ладони. Особенно, когда оседлаешь дерево повыше. Вот, поиском подходящего места и займемся…

Разведка местности принесла утешительные результаты. Нет «фрицев» на холме! Даже как-то удивительно, не вяжется со знаменитой немецкой педантичностью. Неужели не ждут нас в этом месте? Такой удачный наблюдательный пункт – и без охраны? Непонятно! Где-то должен быть подвох, только найти бы его, ничего и никого не потеряв при этом.

Будем рассуждать логически: не мог противник упустить из виду, что отсюда можно разглядеть любую точку города. Следовательно, контроль за этим местом обязательно будет. Он может быть двух типов: периодический и постоянный. Постоянный организуется минированием, выставлением постов, секретов и заслонов, возможно еще удаленное наблюдение в хорошую оптику, каковой у немцев предостаточно, к примеру, какой-нибудь дальномерный пост. Знай, засекай изменения обстановки, да улавливай блики биноклей. Мин не обнаружено, если бы они были, обязательно нашли бы, осматривали тщательно. Постоянного присутствия самих «фрицев» не заметили, побаиваются они, все-таки, лесов. Следовательно, остается наблюдение. Само по себе оно – не панацея, человеку свойственно ошибаться, лениться, да элементарно – глаз «замылится». Значит, еще будет и периодический контроль. А это, скорее всего, патрулирование. Вещь досадная и непредсказуемая. Точно соответствует фразе из кинофильма не очень далекого прошлого… тьфу, будущего: «А зачем нам кузнец? Нам кузнец не нужен». Одного-двух грамотно замаскировавшихся специалистов патруль не заметит, а вот большой группе спрятаться нереально. Исходя из этого, основную группу необходимо отвести подальше до нужного момента. Так и поступим! Здесь останемся я и Воронов, он у нас глазастый, внимательный. Боевую раскраску только не забыть обновить, да руки соком травы натереть, чтобы не блестели…

Похоже, я был прав. Без пригляда высотку не оставили. Не то, чтобы он был очень уж сильный, но просто так не погуляешь. На окраине Люботина со стороны, обращенной к холму, расположена минометная батарея. Насколько удалось рассмотреть, направлена она как раз в нашу сторону. Там же, укрытая стеной из мешков с землей, установлена стереотруба, с дежурящим возле нее солдатом. А вот и патруль пожаловал: отделение на машине подъехало в район опушки леса, этот район мне с «наблюдательного дерева» не разглядеть, деревья мешают. Зачем я на окраину-то полезу? Я там ничего не забыл!

Наконец, и сами солдаты появились в поле зрения. Идут по натоптанной тропинке. Неясно только, специально так, чтобы лишних следов не оставить, или по какой другой причине? А не все ли едино? Главное, что эту тропу мы сразу приметили и расположились в стороне от нее. Но посмотреть, как патруль ходит, не помешает, глядишь, и пригодится…

Все! Ушли. В нашу сторону даже и не глянули. Оно и понятно: зольдатики просто номер отбывают, никакой личной инициативы. Потому и служат в этом подразделении, а не, к примеру, в разведке. Инициативных, с изюминкой, обычно замечают и двигают. Не так уж их и много.

Приступим к основному делу, ради которого мы здесь – к наблюдению. Как вовремя-то: вон, колонна бензовозов со стороны железной дороги идет с сопровождением. Явно не просто так катаются – какой-то технике горючее подвозят. И техники этой много. Та-ак, куда это мы направляемся?.. Да, вот же! Свернули в огороженный каменным забором огромный двор. Непонятно, что там до войны было: огромные навесы, опирающиеся на столбики, не новые, давно поставлены. А под ними танки стоят. Сверху авиация не увидит, никакой дополнительной маскировки не требуется. По бокам маскировочная сетка свисает, да только не до самой земли, потому и разглядеть броню удалось нормально. Тоже понятно: навесы высокие, стандартных размеров сетки для полного укрытия не хватает.

Для крыс можно будет и подкоп соорудить, если дырку нигде не обнаружим. Сами же «фрицы» из-за забора ничего не увидят. Следовательно, по периметру патруль должен бродить. Придется еще и этим озаботиться, выяснить периодичность прохода. А, может, и подкоп не понадобится. Справа какие-то ворота металлические, не иначе – запасной выезд. Отсюда плоховато видно, но, по-моему, заперты. Поста возле них не видать. А под воротами, хоть маленький, но просвет все равно будет. Для крыс вполне достаточно. Почти напротив ворот дом стоит с садиком. Если нет собаки, будет, где укрыться. Нюансов полно, до сумерек однозначно куковать на дереве придется…

* * *

– Добрый день, Виталий Сергеевич! Снова к Вам. Не прогоните?

– А что, Виктор Иванович, бывает и такое? Пока еще ни разу не слышал. Что-то новое? От Кротова известия?

– Да нет пока от него вестей. Или не может, или передавать нечего. На той стороне – тишина. Раньше по взрывам и пожарам его путь проследить можно было. А сейчас затаился. Но, судя по последним событиям, пока еще бегает. Помог он нам крепко.

– Неужели взяли?

– Да. Сегодня ночью. Не знаю, что уж Ваш старшина там натворил, но предателя ночью срочно на встречу вытащили. Тут мы его вместе с резидентом и упаковали. И, похоже, удачно. До сих пор никто ничего о ночных событиях не знает. Хорошо отработали. Представляете, Виталий Сергеевич, та крыса решила, что его взяли спецназовцы, которых готовил Кротов, как учебного «языка». Занятия-то с оставшимися до сих пор продолжаются, насколько я знаю. Вы бы только послушали возмущение этой гниды! Такие кары небесные обещал, пока не понял, в чем тут дело. А потом сразу потух, как меня увидел. Сейчас вовсю показания дает. Хотя, если честно, это ему уже не поможет. Решение особого совещания будет однозначным: высшая мера социальной защиты. Только чудо может спасти. Но мы с Вами давно вышли из того возраста, когда в чудеса верят.

– И кто же это?

– Начпрод…

– То-то я смотрю, что сегодня всем его заместитель рулит. Я уж, грешным делом, подумал, что он в запой ушел. Было уже как-то такое.

– Скорее всего, все непосвященные так и думают. Пусть и дальше пока остаются в неведении. Меня больше резидент интересует, да и до радиста добраться просто необходимо, пока информация не разошлась. А, может, между ними еще и связной есть. Со своими-то он как-то связывается, не по телеграфу же? Молчит пока, но это, полагаю, ненадолго. Показаниями начпрода его качественно подперли, деваться некуда. Как стенка замаячит, думаю, разговорится. Боюсь только, чтобы поздно не было. Хотелось бы с Христианзеном поиграться еще, да и твоим ребятам подсобить.

– Я только «за». Но только я Вас, Виктор Иванович, хорошо знаю. Вы, ведь, не просто так этот разговор затеяли? Какая-то помощь от меня требуется, не иначе?

– Да вот, Виталий Сергеевич, хотел попросить, да не знал, с чего начать. У Вас кто еще с Кротовым занимался, чтобы поспособнее? Кто за него остался? Продолжает же кто-то подготовку.

– Давайте без политесов, Виктор Иванович. Не обижайтесь, но это – не Ваше. Не получается «из-за угла заходить». Вас же Зотов интересует? Сейчас разведчиков он гоняет, пока старшины нет. А то Вы этого не знаете? Хотите, чтобы я усомнился в Вашем профессионализме? Я и обидеться могу…

– Хорошо, Виталий Сергеевич, сдаюсь. Угостите чайком, пока за Зотовым ходят? В прошлый раз очень уж хороший чай у Вас был.

– Нет, Виктор Иванович, Вы неисправимы. Что с Вами поделать? Сейчас распоряжусь и по поводу чая, и по поводу Зотова…

Ждал полковник Марущак недолго. Сперва принесли чай, затем…

– Товарищ полковник, младший сержант Зотов по Вашему приказанию прибыл.

– Проходи, присаживайся. Чай будешь?

– Никак нет, товарищ полковник. Некогда. Меня личный состав ждет. Сами знаете – занятия, пока войны нет.

– Хорошо. Постараемся побыстрее. Вот, товарищ полковник помощи у нас просит. Говорит, кроме тебя никто не справится. Знакомы?

– Так точно. Начальник особого отдела армии.

– Вот и хорошо, представлять не надо будет. Прошу Вас, Виктор Иванович.

– Спасибо, Виталий Сергеевич. Слушай, сержант, старшине вашему помощь требуется, и помочь ему можешь только ты. Ты как?

– Младший сержант, товарищ полковник. Помогу, конечно, если в наших силах.

– Будешь сержантом, если все нормально сложится. А что это за оговорка такая: если в наших силах? По-моему, Кротов вас учил, что для спецназовца нет ничего невозможного. Или я ошибаюсь?

– Никак нет, товарищ полковник, не ошибаетесь. Так и говорил.

– Тогда слушай. Только сразу предупреждаю. Все что услышишь сейчас ты, и узнают твои бойцы, является государственной тайной. Никто об этом не должен ничего даже предположить, не только услышать. Ясно?

– Так точно, товарищ полковник.

– Значит так: сегодня ночью взяли мы предателя. С ним вместе арестован фашистский резидент. Все бы хорошо, да только молчит немец, время тянет. Понимает, что ничего мы с ним сейчас делать не будем, со временем надеется статус военнопленного получить. Не без оснований, кстати. Он же не диверсант, а разведчик, причем кадровый. Так что вполне может у него получиться. По крайней мере, понимает, что расстреливать его в ближайшее время не будут. Нам же нужно, чтобы он как можно быстрее разговорился…

* * *

День уже перевалил за половину. Гюнтер, резидент абвера в советском тылу, сидел на полу в каком-то небольшом подсобном помещении каменного здания, наскоро приспособленном под камеру. Мебель отсутствовала полностью. Четыре стены с облупившейся старой штукатуркой, обитая металлическим листом дверь с глазком, да заделанное достаточно прочной на вид решеткой небольшое, давно немытое окно, пропускавшее совсем мало света. Что-либо нормально разглядеть сквозь грязные стекла не представлялось возможным. Хотя в окно он все равно не смотрел, целиком погруженный в мрачные мысли. Не прерывали их даже раздающиеся из-за двери мерные шаги часового.

Когда еще ночью шел на встречу с завербованным трусливым начпродом, никаких предчувствий приближающегося провала не было, хотя и не одобрял он неожиданного приказа своего руководства о срочном контакте. Обычная рутинная работа разведчика-нелегала. Ощущение непоправимого возникло только тогда, когда, разрубив кромешную тьму и мгновенно ослепив, в глаза ударили яркие лучи фонарей, его очень жестко свалили наземь, заломили руки за спину, исключив любую возможность даже пошевелиться. Чья-то сильная рука резко оторвала полурасстегнутый ворот гинастерки, не дав возможности воспользоваться ампулой с ядом. Уши уловили ненавидящий крик:

– Попался, гнида! – А следом за ним возмущенный возглас начпрода:

– Что вы себе, диверсанты хреновы, позволяете?! Я начпрод армии! Вы еще ответите за свои художества!

Затем луч выхватил из темноты офицера в форме полковника, который произнес:

– Сомневаюсь. СМЕРШ! Личное представление необходимо? – Агент мгновенно осипшим голосом еле слышно пролепетал:

– Не нужно…

На последующих допросах Гюнтер избрал тактику молчания, прекрасно понимая, что его вряд ли сразу отправят на расстрел. Первая задача контрразведки – выпотрошить попавшую в руки добычу. Учитывая неизбежные перекрестные проверки показаний – процесс не скорый. Еще ни одного случая скорого расстрела разведчика противоборствующей стороны он не знал, ни со стороны русских, ни со стороны своих. Любые секреты чужой разведки – всегда лакомый кусок. Потом, когда интенсивность допросов возрастет, он, конечно, все равно что-то будет вынужден сообщить. Существует множество способов заставить рассказать все, что ты знаешь, и даже не знаешь. Резидент и сам мог сразу навскидку вспомнить несколько. Только тогда, превратившись в кусок окровавленного мяса, он потеряет всякую ценность для контрразведки. Поэтому сначала с ним не станут общаться предельно жестко. А время работает на него. Даже в этих условиях он старался сохранить верность клятве, данной Рейху и фюреру. В конечном итоге, Гюнтер все равно согласится на «сотрудничество» со СМЕРШем, чтобы сохранить жизнь. Только время будет упущено.

Руководство торопит, следовательно, при длительном молчании радист снова получит команду по ускорению выполнения задания. Связаться с Гюнтером радист не сможет, о чем просто обязан будет сообщить. Да и слухи, в любом случае, об аресте резидента просочатся. Слишком много людей знает об этом. Человек по своей натуре болтлив, ляпнет, не подумав, информация пойдет гулять, а обратно уже никто отыграть будет не в состоянии. Да еще, глядишь, представится возможность сбежать, всякое бывает в жизни.

А жить-то хочется! В пылу задержания Гюнтер обязательно бы воспользовался имевшейся у него ампулой с цианистым калием, к провалу он был готов, но в относительно спокойной обстановке умирать уже не было никакого желания…

В коридоре послышались торопливые шаги нескольких человек. Чей-то голос произнес:

– Этих обоих в СМЕРШ фронта отправляем, выводи, на улице машина с охраной.

– Есть, товарищ полковник!

Загремел открываемый замок, дверь распахнулась. В импровизированную камеру вошли двое. Резидента резким рывком поставили на ноги, сноровисто связали руки за спиной, на голову набросили мешок. Через редкую, ненамного плотнее марли, мешковину, хоть и с трудом, но удавалось что-то рассмотреть.

На улице стояла тентованная полуторка. Гюнтера, как мешок, закинули в кузов, усадили, привалив к борту. Туда же забросили связанного начпрода, тоже с мешком на голове, разместив с противоположной стороны машины. Рядом пристроились четыре автоматчика, в кабину запрыгнул сержант. Завывая изношенным мотором, грузовик нехотя поехал к выезду из села…

Автомобиль мерно раскачивался на рытвинах. Так прошло около получаса. Когда после непродолжительного спуска машина стала взбираться на взгорок и двигатель ее надрывно, на высокой ноте почти зазвенел, в этот момент угрожающе прогремела очередь МГ. Словно вторя ей, затрещали МП. Полуторка агонизирующе дернулась и заглохла. Послышался звон разбитого стекла. Услышав знакомые звуки родного оружия, резидент даже вздрогнул от неожиданности. Сердце екнуло от внезапной радости: неужели свои? Спасен!!!

Сквозь мешковину в полутьме кузова он успел разглядеть мгновенно влетевшие в кузов расплывчатые фигуры. В их мелькающих размытых движениях резидент каким-то чутьем угадал яростную работу ножами. В течение нескольких мгновений прозвучали предсмертные хрипы – все кончено. Резким рывком нападавшие перекинули Гюнтера через борт, там его подхватили другие сильные руки. От случайного движения мешок с головы слетел, и немец успел заметить в кузове лежащие на полу тела конвоиров. В поле зрения попали окровавленные ножи в руках спасителей. Счастье так и хлестало через край, глаза застлали радостные слезы. Он что-то попытался сказать по-немецки. Тут же, как обухом по голове, прозвучала русская речь:

– Что, б…, эта падаль там сказала?!

– Дай ему в рыло, чтоб заткнулся! Из-за этих уродов своих завалить пришлось!

– Один хер, на «фрицев» спишут!

Озвученное моментально было исполнено. Из разбитого носа потекла кровь, рот наполнился ее солоноватым вкусом. Когда Гюнтера потащили в сторону чернеющего неподалеку леска, он успел заметить краем глаза грузовик, из-под капота которого густо валил пар, вероятно, из пробитого радиатора. Фанерную кабину пересекала цепочка пулевых отверстий. Сквозь разбитое стекло виднелся сержант, безжизненно навалившийся на водителя. Следом за резидентом волокли спотыкающегося начпрода, на голове которого до сих пор болтался мешок.

В быстром темпе добежали до леса, углубились в его спасительную тень, оставив на дороге полуторку с трупами. Минут через пятнадцать старший группы подал команду: