Текст книги "Следы остаются"
Автор книги: Константин Фарниев
Соавторы: Юрий Скляров,Давид Темиряев,Виктор Стаканов,Л. Чипирова,Борис Гурдзибеев,Аршак Григорян,Мурат Мамсуров,Тотырбек Джатиев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)
Замятин внимательно слушал сержанта, вызывавшего у него раздражение. Стоило постовому задержать машину, и не пришлось бы терять теперь время на ее поиски.
– Как вы думаете, машина собственная или государственная?
– Полагаю, что собственная.
– Почему?
– Интуиция.
– Интуиция, – повторил капитан и улыбнулся иронически. Он вяло пожал сержанту руку. Нужно было ехать докладывать в управление.
Доклад получился бледным. Замятин и сам понимал, что группа его поработала слабо.
– Плохо, – как отрубил, бросил начальник уголовного розыска полковник Поленов. – Плохо, что поздно узнали о машине, поздно опросили инспектора, плохо, что до сих пор нет ни одной рабочей версии. Может, я ошибаюсь? – Последнее адресовалось Замятину.
– Разрешите, товарищ полковник? – встал Колесников..
– Разрешаю, товарищ лейтенант.
– Предполагаю, что вся эта история… – лейтенант замялся. – Словом, я считаю, что начинать надо с перстня.
– Почему вы так полагаете?
– Потому что никаких мотивов дли нападения, как только изъятие у пострадавшего перстня, я не вижу.
– А может, цель была одна – убить Зобина, а перстень дернули так, для порядка, – заметил Замятин.
– Вполне возможно. – Полковник встал. – Вполне возможно и то, что Зобина хотели просто ограбить. Когда нет сколько-нибудь правдоподобной версии, все становится возможным. У вас, насколько я понял, пока есть одна зацепка – машина. Ее непременно нужно найти и как можно скорее. Немедленно объявить розыск этой машины. Опросите всех инспекторов, которые в тот вечер дежурили на трассе. Новых машин цвета морской волны у нас не так уж много. Причем она имеет или должна иметь отметину – царапину на крыше. Ее так просто не скроешь. Подключите к поискам работников ГАИ. Может, они регистрировали эту машину, как собственную. Сержанта Волина я оставляю в вашем распоряжении. Не следует упускать из виду и санаторную публику. Не исключена возможность, что преступник находился и находится в санатории. Советую вам, капитан, съездить туда еще раз.
В коридоре Замятин зябко передернул плечами. Вот уже несколько дней он чувствовал себя больным. Болела голова, ломило в суставах. Похоже было на грипп.
Колесников все порывался спросить у капитана, не болен ли он, но стеснялся. Уж очень не похож был Замятин на себя – всегда энергичного, быстрого, напористого.
Договорились, что Замятин сейчас же поедет в санаторий. Колесникову и Волину следовало объявить розыск машины и заняться ее поисками. Встречу назначили на 7 часов вечера в управлении.
Замятин на минуту заскочил домой. Выпил горячего чая, потеплее оделся.
В санатории он еще раз придирчиво просмотрел скупые записи в регистрационном журнале, паспорта отдыхающих. Все это он делал вяло, без всякого интереса. Диетсестра, которую он пригласил, просмотрела все паспорта и снова подтвердила, что в кино были все, кроме Зобина и уехавшей утром официантки. Память на лица у нее отличная.
Потом Замятин пригласил шофера санаторного автобуса. Может он видел разыскиваемую «Волгу» по дороге в санаторий, в городе или на трассе.
Машины, интересующей работников милиции, шофер никогда не видел. В день нападения на Зобина он утром по просьбе завотделением вне графика ездил в город, отвозил заболевшую официантку. Зобина последний раз видел утром, когда уезжал в город. Тот сидел у источника. Стоянка автобуса рядом. Перекинулись несколькими словами. Зобин сказал, что ему здесь очень нравится, даже уходить неохота. Разговор этот не слышал никто. Может, официантка? Но она уже сидела в автобусе. Вряд ли ее интересовали чужие разговоры. Отвез он ее в город. Сошла она у поликлиники, а он сразу поехал обратно, потому что хотел заняться на месте мотором, который начал постукивать.
Завотделением и диетсестра, к которым потом обратился Замятин, подтвердили, что официантка в самом деле была больна. У нее поднялась температура. Было похоже на грипп. Завотделением предложил Ровновой полечиться в санатории, но та категорически отказалась. Отказалась она и от сопровождения санитарки. Вообще-то ей следовало остаться в санатории и не пускаться в такую дорогу с высокой температурой. Но она отказалась, а настаивать было неудобно.
– Скажите, – обратился к врачу Замятин, – как можно связаться с городом.
– Только по телефону.
– Много у вас телефонов?
– Два, параллельные: один стоит у меня в кабинете, другой общий – в коридоре.
– А что у Ровновой: семья, дети, муж?
Врач ответил, что Ровнова живет одна в однокомнатной кооперативной квартире, которую купила сразу же, как только приехала в этот город. В санатории ни с кем особенно не дружит. Никто на квартире у нее не был.
Капитан поблагодарил врача и диетсестру и отпустил их. Ничего заслуживающего внимания. Порядка ради он решил побеспокоить Зобина по поводу уехавшей официантки. Тот сказал, что никогда в жизни с этой женщиной не встречался. Впервые увидел ее в автобусе, когда ехал в санаторий. Потом встретился в столовой – она обслуживала их столик. И еще видел ее после завтрака, когда сидел у источника. Собственно говоря, видел только ее спину, потому что она быстро села в автобус и больше оттуда не выходила. Его разговор с шофером она слышать, конечно, могла, потому что переговаривались они довольно громко.
Замятин прилег на диван в красном уголке, задумался. Сестра дала ему кое-каких лекарств. Он их выпил, и ему заметно полегчало. Уже не было тяжести в голове, перестало ломить в суставах. Капитан чувствовал себя почти здоровым. Лучше стало и Зобину. Это, как отметил про себя капитан, были единственные отрадные факты в деле, которое он вел. Если преступник приехал сюда на машине, а это вполне возможно, то значит кто-то известил его о приезде Зобина, либо он знал о его приезде много раньше. Второй вариант предполагал связь преступника с Ленинградом, откуда прибыл Зобин. Там многие могли знать о его отъезде: члены месткома, которые давали ему путевку, товарищи по работе, соседи. Да мало ли кто мог знать об отъезде Зобина! Если Зобина следовало убрать, то почему те, кому он мешал, не сделали этого раньше? Не может же быть так, чтобы они специально долгие годы ждали, когда ему дадут эту путевку. Первый вариант более реален: известили о приезде Зобина из санатория. Но как? Связь с городом можно осуществить либо по телефону, либо на санаторном автобусе. К телефону имеют доступ завотделением и практически все, кто живет в санатории. Как можно узнать, кто звонил отсюда в город позавчера вечером после прибытия новых больных и в течение дня вчера. Связь с городом прямая.
Капитан быстро поднялся с дивана. Завотделением находился у себя в кабинете. Замятин попросил разрешения позвонить, и врач дипломатично вышел из кабинета. Капитан позвонил на управленческий коммутатор. Положив трубку, он подошел к окну. Вид из окна был красивый. Белые вершины гор четко выделялись на чистой синеве неба. Это капитан отметил про себя механически. В городе в тот день были двое: шофер автобуса и официантка. Лично сведения о Зобине могли передать кому-то только они. Шофер работает в санатории еще с довоенных времен. Фронтовик, коммунист, полный кавалер ордена Славы. Менее известна – официантка.
В кабинет вошел врач.
– Вы еще здесь?
– Надоел, наверное.
– Да нет, что вы. Я так просто. – Врач вздохнул и устало опустился на кушетку, застеленную клеенкой. – Тяжелый случай.
Капитан уже знал, что Георгий Максимович более двадцати пяти лет проработал судебно-медицинским экспертом в органах прокуратуры и только по состоянию здоровья вынужден был уйти на другую работу. Об этом рассказал капитану полковник Поленов.
– Георгий Максимович, что из себя представляет Ровнова, заслуживает ли она полного доверия?
– Как вам сказать, капитан… Человек она не очень общительный.
– Часто она бывает в городе?
– Не очень, но в месяц один раз она там обязательно бывает. Нужно квартиру посмотреть, уплатить за все, купить себе кое-что.
– Одевается как?
– Со вкусом. Это ее слабость. Всегда аккуратна, элегантна, красива. – Врач помолчал. – В прошлом году отдыхал у нас один довольно молодой генерал. Так он, знаете, всерьез увлекся Ровновой! Предложение сделал. У него умерла жена, детей нет. Казалось бы, идеальный для Ровновой вариант. Отказала в самой категорической форме. Странная она немного. Но как работница – ничего не скажешь!
– Сотрудники пользуются вашим телефоном?
– Редко. Вчера я весь день провел у Зобина, и кабинет был закрыт. Ключ от него есть только у меня. Звонят обычно из коридора. Я понимаю, над чем вы бьетесь. С того телефона почти невозможно поговорить с кем-нибудь без свидетелей. Рядом с телефоном стоит диван, и он никогда не пустует. Можете мне верить. Там всегда сидят женщины: вяжут, сплетничают понемногу, обсуждают санаторные новости.
– Можно еще как-нибудь связаться с городом?
– Можно пешком дойти до развилки и там сесть на попутную машину.
– Да, – бросил капитан. – Уравнение со всеми неизвестными.
– Схожу-ка я к Зобину, – поднялся врач. – Жалко мне его. Приехать лечиться и попасть в такой переплет!
Врач вышел, а Замятин позвонил в управление. Никаких сообщений от Колесникова и Волина не поступало. Нужно было проверить, дома Ровнова или нет. Капитан решил сделать это сам, тем более, что здесь оставаться уже не имело смысла. Попрощавшись с Георгием Максимовичем и Зобиным, капитан уехал.
Ровнову решили пригласить на собрание жильцов.
Дома Ровновой не оказалось: 24 ноября после обеда уехала к своей дальней родственнице в какую-то деревню. Уехала с чемоданчиком. Зашла к соседке и сказала, что уезжает, даже показала бюллетень, чем чрезвычайно удивила последнюю. Обычно она не считала нужным отчитываться перед кем-либо о своих делах. Бюллетень был выписан на три дня. 28 обещала приехать. В какую деревню уехала, неизвестно. Родственников ее никто ее знает.
Все это словоохотливая женщина выложила сама. Председатель домового комитета, майор в отставке, помня наказ Замятина, сам ни о чем не спрашивал.
Такой поворот дела огорчил Замятина. Если Ровнова замешана в нападении на Зобина, то она может и не вернуться. Тогда придется искать и ее. Участковый не мог добавить ничего к тому, что Замятину было известно. Живет одна, ни у кого не бывает, дома видят ее редко. Когда бывает в городе, ходит одна в кино – в ближайший кинотеатр. Вот, пожалуй, и все. Да, как-то видели выходившего от нее мужчину. Участковый заметил, что более подробно об этом может сказать сосед Ровновой по площадке, отставник.
Бывший артиллерист, сразу понял, что от него хотят. Да, он тоже видел пару раз, как тот мужчина выходил рано утром из подъезда. Мужчину этого он встретил однажды в ресторане «Весна». Забежал туда купить внучке плитку шоколада – магазины были уже закрыты – и увидел там гостя Ровновой. Тот разговаривал с буфетчиком. На нем был белый халат и поварской колпак. Видимо, работает там поваром или еще кем. Ошибиться он никак не мог. На лица у него память крепкая.
До встречи с помощниками у Замятина оставалось два часа, и он решил использовать их для визита в ресторан «Весна».
Директор ресторана назвал фамилию, имя и отчество интересовавшего Замятина человека. Это шеф-повар Спиридонов Владимир Филатович. Пятьдесят три года. Не женат, бездетен. По крайней мере, алиментов никому не платит. Живет один в собственном доме, кажется, в пригороде. В ресторане работает 8 лет. Приехал сюда из Якутска, где тоже работал в ресторане шеф-поваром. Всегда вежливый в обращении, скрупулезно честный в работе человек. Зарабатывает хорошо, но не транжира. Недавно взял отпуск и уехал в Москву покупать машину. Ждать здесь в очереди не хотелось. К женщинам относится довольно спокойно. Поговаривают, правда, что есть у него подруга, но вместе их вроде бы никто не видел. Через три дня отпуск у него заканчивается, и он должен выйти на работу. Человек он общительный, компанейский, но никто из ресторана в гостях у него дома не был. Пить может много, но пьяным его не видели. Да, он участник войны. Прошел с боями от Москвы до Варшавы. Имеет три ранения. Одно в левую ногу, поэтому немного прихрамывает. За 8 лет ни разу не болел, не опоздал на работу. На редкость исполнительный и честный работник. Слышал, что из Москвы он уже вернулся на машине своим ходом, но в ресторан еще не заходил.
– От кого слышали о приезде Спиридонова?
– Кто-то из кухонных рабочих видел его вечером в городе на машине.
– Нельзя ли пригласить этого человека, но только так, чтобы разговор с ним не получил никакой огласки ни в ресторане, ни за его пределами?
– Можно, конечно.
Директор вышел и минут через пять вернулся в кабинет с пожилой женщиной. Та на ходу вытирала фартуком мокрые руки.
– Мария Тимофеевна Ефремова, – представилась она.
– Садитесь, пожалуйста, Мария Тимофеевна.
Женщина села, положив на колени узловатые руки.
– Скажите, Мария Тимофеевна, когда вы видели своего шефа?
– 24 числа. В этот день у нас бывает аванс, и поэтому я задержалась в городе.
– Вы не можете сказать, где это произошло и в какое время?
Женщина задумалась.
– Видела я его хорошо. Потому что стояла на переходе, ждала, когда зажжется зеленый свет. Только он зажегся, как к переходу подскочила «Волга» и затормозила прямо рядом со мной. Машина новая, красивая, а за рулем – гляжу – сидит наш Владимир Филатович. Я ему кивнула, но он меня не заметил.
– Цвет машины не запомнили?
– Как же – запомнила. Зелено-голубоватая, как морская волна.
– Во сколько это было?
– Около десяти.
– Не заметили, Мария Тимофеевна, машина пыльная была на вид или нет?
– Вроде снизу чуток подпыленная. Я еще удивилась про себя – может, из самой Москвы гонит, а машина только чуть запылилась.
– А сам он как выглядел?
– Кто его знает, кажется, в плаще был с поднятым воротником. Только лицо и видела.
– Может, вы ошиблись?
– Еще чего. Восемь лет с ним работаю. Знаю его как облупленного, слава богу.
– А лицо какое у него было, не помните?
Женщина пожала плечами.
– Ну, спокойное, растерянное или, может быть, угрюмое, – пояснил Замятин.
– Во! – подхватила Мария Тимофеевна. – Мне тоже так показалось. Расстроенный он был.
– На переходе светло было?
– Как днем. Слава богу – понавешивали ламп!
– Номера случайно не заметили?
– Нет.
– Больше ничего не заметили? Подумайте.
– Нет. Больше ничего не заметила.
Мария Тимофеевна встала.
– Спасибо и на этом. Может, мы еще побеспокоим вас. О нашем разговоре, пожалуйста, никому ни слова. Посуда, мол грязной показалась клиенту – вот и вызвали.
Прощаясь с директором, капитан уточнил: есть ли у Спиридонова дома телефон или нет. Оказалось, есть.
Замятин решил заехать в управление. По дороге заскочил в отдел кадров треста ресторанов и столовых. Уточнил анкетные данные Спиридонова. Затем заглянул к участковому. Ровнова еще не приехала.
В управлении дежурный подал Замятину конверт, который передал ему после обеда шофер санаторного автобуса. В конверте была записка Ровновой, в которой она извещала заведующего отделением о том, что заболела и вернется, как только поправится. В коротенькой записке Георгий Максимович сообщал капитану, что письмо было получено после его отъезда из санатория и что Зобину стало лучше.
Замятин заметил, что письмо было отправлено 24 в полдень из отделения связи, которое обслуживает район, где живет Ровнова.
Колесникова с Волиным еще не было. Капитан набросал запрос в Якутск. Времени терять не следовало.
Ровно в 7 Колесников и Волин сидели в кабинете Замятина. Ни машины, ни ее хозяина найти не удалось. «Волгу», соответствующую описанию, в тот вечер видело несколько инспекторов. Никто из них раньше машины этой не встречал. Все утверждали, что имела она транзитный номер. За рулем сидел мужчина. Больше в машине никого не было. Описать мужчину никто не мог, потому что нарушений с его стороны не наблюдалось и его не останавливали. Трасса, на которой видели машину, междугородняя, так что незнакомых машин по ней за сутки проносится сотни. Вторично машину никто из опрошенных инспекторов не видел. Если она и возвращалась обратно, то, видимо, кружным путем.
Недалеко от развилки к санаторию есть дорога, ведущая от трассы в большое село, соединенное с городом другой дорогой. Колесников с Волиным побывали в этом селе. Там сказали, что в тот вечер через село проезжала «Волга» голубовато-зеленого цвета. Машина проскочила на большой скорости. Центральная дорога в селе была на редкость ровная и прямая. Вот, пожалуй, и все. Колесников замолчал и виновато опустил голову. Результаты его дневной работы равнялись нулю. Капитан, впрочем, так не думал.
– Говорите, видели многие?
– Да. В клубе как раз закончился киносеанс, а она проскочила рядом с клубом.
– Во сколько закончилось кино в клубе?
– В 21.00.
– А в санатории?
– В 20 ровно.
– Так. На Зобина напали минут за пятнадцать-двадцать до конца сеанса. Значит, где-то в 19.40. Как вы думаете, можно за час 15 минут пробежать километр до машины и оказаться у сельского клуба ровно в 21.00?
– Вполне, товарищ капитан. От санатория до развилки мы спускались 35 минут.
– За сколько может пробежать километр пожилой человек лет 53?
– Минут за 10—15. А за остальные 25 он при хорошей скорости и при хорошей дороге вполне мог доехать до клуба.
– Кто нибудь видел машину на той дороге?
Колесников отрицательно покачал головой. Был уже вечер. Трасса эта тоже междугородняя с интенсивным движением.
– Может, машина поехала в противоположную от города сторону?
– Нет. Поворот в город начинается сразу же за клубом, и все видели, что машина повернула к городу.
– Так. – Капитан встал, упруго зашагал по комнате. Лицо его впервые за эти дни утратило выражение сонливой вялости.
– Мне удалось установить, что Ровнова, санаторная официантка, имеет приятеля, который иногда захаживал к ней в гости. Я уже взял его анкетные данные. Кажется, Ровнова приехала сюда из Якутска? – повернулся капитан к Колесникову. Тот утвердительно кивнул головой. – Ответа на запрос о ней пока нет. Дело в том, что приятель ее, Спиридонов, тоже прибыл сюда из Якутска, Это уже о чем-то говорит. Предлагаю сегодня же заняться Спиридоновым. Адрес у меня есть. Пока узнаем, дома он или нет. Поехали.
Все встали. В это время звякнул телефон. Поленов вызывал капитана к себе.
– Пришел ответ из Москвы по поводу перстня. Нам удалось переправить его на попутном самолете. – Полковник молча прошелся по комнате. – Перстень оригинальный и по форме, и по характеру рисунка. Эксперты утверждают, что по манере исполнения он относится к киевским ювелирам времен нэпа. Перстень довольно дорогой. Теперь им занимаются в Киеве.
Капитан молчал. Полковнику хотелось спросить, как идут у него дела, но по лицу Замятина было видно, что спрашивать не следует.
Сообщение о перстне не взволновало ни капитана, ни его помощников. Этот путь поисков казался им долгим и нереальным.
Спиридонов жил в пригороде. Решили действовать и здесь через участкового инспектора. Инспектор, несмотря на молодость, участок свой знал хорошо.
Спиридонов приехал из Москвы 23 числа. Машина – новая «Волга», цвета морской волны. Купил он ее через автомагазин. Документы на машину в полном порядке. Машина, естественно, имела транзитные номера. Лейтенант назвал их.
Капитан тут же связался с управлением и дал по розыску машины новые сведения.
Спиридонов в настоящее время находится в отпуске. 25 рано утром он уехал на похороны тетки. Куда, никому неизвестно. До сих пор не появлялся. Никаких дефектов в машине лейтенант не заметил. Видел он ее хорошо, потому что зашел к Спиридонову предупредить, чтобы тот не тянул с оформлением машины в ГАИ. Дружен Спиридонов со всеми соседями, но особенно дружит с участковым врачом Самохваловым Николаем Андреевичем. Врач – человек пожилой. Старый фронтовик, всю войну прошел с полевым госпиталем. У Спиридонова все документы в полном порядке. Приехал он сюда из Якутска, видимо, при деньгах. Сразу купил этот домик. Приехал сюда потому, что заболел, и врачи посоветовали сменить климат. Более подробно о нем можно узнать у Самохвалова.
Идти к Самохвалову капитану не хотелось. И Спиридонов, и участковый, и Самохвалов жили рядом. Решили пригласить врача к лейтенанту Юдину, тем более, что Самохвалов иногда заходил к участковому сыграть в шахматы.
Врач оказался человеком высоким, болезненного вида. Голос у него был тихий и удивительно мягкий. Со Спиридоновым он дружит давно. Сосед – человек интеллигентный, в меру общительный, компанейский, по-своему интересный. Воевали они на разных фронтах, но в их судьбе было много общего: довоенное детство, юность, потом война. Правда, сосед на 7 лет моложе Самохвалова, но в их возрасте такая разница почти не ощущается. Машину сосед купил в Москве. Приехал 23, пригласил Самохвалова. Посидели, немного выпили. По всему было видно, что Владимир Филатович чрезвычайно рад своему приобретению. «Волга» совсем новенькая, хотя и прошла уже что-то около 10 тысяч километров. Там же, в Москве, Спиридонов обновил все четыре протектора, потому что здесь резину достать трудно. Номера на машине транзитные. Собрался съездить в ГАИ и оформить машину, но не успел. Получил телеграмму о смерти тети где-то в Вологде. Телеграмму вроде бы получил до востребования.
24 вечером видел, как Спиридонов выезжал из ворот. Было это где-то после пяти. Если точнее, то минут 15 шестого. Приехал поздно, почти в 10 часов и сразу же улегся спать. Так показалось Самохвалову. 25 уехал часа в 4 утра. Это врач знает точно, потому что утром рано всегда принимает лекарство – у него язва желудка. Живет Спиридонов один. Сам убирает, стирает, готовит себе пищу. Готовит – пальчики оближешь. Однажды Самохвалов случайно застал у него женщину, которую Спиридонов представил, как свою дальнюю родственницу. Женщине уже за сорок, но показалась она врачу еще довольно красивой. Больше никогда этой женщины у Спиридонова не видел. Было это с год тому назад. Это все, что он может сказать о соседе.
Врач ушел. Замятин поручил участковому следить за квартирой Спиридонова и позвонить, как только повар появится дома.
От участкового поехали в управление. Нужно было обсудить план на завтрашнее утро. В 11 часов утра предстоял доклад полковнику. Прошли сутки с тех пор, как они начали расследование. Замятин был доволен. Кажется, скоро оно должно сдвинуться с мертвой точки. Был доволен и Колесников. Как никак, это было первое серьезное дело, в котором он принимал непосредственное участие. Волин предложил, ее откладывая дела до утра, запросить о Спиридонове и Ровновой по месту жительства.
– Нет, – возразил Замятин. – Эти сведения следует получить из первых рук. Давайте лучше отдохнем до утра.
Волин вышел.
– Товарищ капитан!
– Ну? – Замятин удивленно взглянул на лейтенанта.
– Нам же надо еще достать фотографии Спиридонова и Ровновой. В крайнем случае, переснять с личных дел. Потом запросить архив Министерства обороны по поводу прохождения Спиридоновым службы и участия в войне. И еще: не мешало бы съездить кому-нибудь из нас в Москву и уточнить, у кого, когда и где именно Спиридонов приобрел машину. Или запросить.
– Правильно, лейтенант. Об этом я уже побеспокоился. Сержанту Волину дано указание.
– Предлагаю, товарищ капитан, объехать все близлежащие станции технического обслуживания. Спиридонов наверняка попытается перекрасить машину, с царапиной она слишком заметна, – продолжал лейтенант.
– Боюсь, что царапиной нам заниматься будет некогда. Волин управится и сам. Деталь эта, бесспорно, для следствия важна и ее нужно уточнить. Как только появится Спиридонов, нужно пригласить его в ГАИ и пожурить за то, что до сих пор не зарегистрировал покупку. Машину можно задержать под каким-нибудь предлогом и обследовать. Если он перекрасит машину на станции техобслуживания, то в дефектном акте обязательно будет значиться и царапина. Зарегистрировать машину он не успел. Приехал позавчера вечером, днем получил сообщение о Зобине, которого он, вероятно, боится. Естественно, ему было не до регистрации. Вечером он был в санатории, а сегодня утром рано уехал из города. Прошляпили мы это дело, лейтенант. Узнай мы о существовании машины вчера, он бы от нас не ушел.
– Здесь мы дали маху. Но я как-то и не подумал связать внезапный отъезд официантки с нападением на Зобина. Иногда я, знаешь, о чем думаю? – Капитан хрустнул сцепленными пальцами. – Не попали ли мы в ловушку косвенных доказательств?
– Вы полагаете, что линия Спиридонов – Ровнова может не иметь никакого отношения к делу?
– Вполне возможно, лейтенант. Помнишь, что сказал полковник? «Когда нет сколько-нибудь определенной версии, все становится возможным». А версии у нас как раз и нет.
– Но почему же нет.
– Например.
– Все очень просто. Ровнова извещает Спиридонова о приезде Зобина. Последний в такой степени опасен для Спиридонова, что оставлять его в живых нельзя. Единственный выход для него – ехать в санаторий. Только там он может убрать опасного для себя человека. Он едет, видимо, с продуманным планом. В конце концов, если он опытный преступник, то убрать человека в глухом санатории, где нет даже сторожа, для него не представляет никакого труда. Он приезжает в санаторий, и ему дико везет – Зобин один у источника.
– Тогда почему Спиридонов останавливает выбор на кастете? Почему бы ему не действовать ножом, чтобы наверняка. Почему он так небрежно сработал?
– Может быть, потому, что кастетом он владеет лучше, чем ножом. Ведь у каждого преступника такого пошиба есть свое излюбленное оружие. Почему Зобин все-таки остался в живых? Если бы он сидел напряженно, то все было бы по-другому. Но ведь он отдыхал и сидел расслабившись. Голова от удара сразу подалась вперед и тем самым в какой-то мере самортизировала удар. Спиридонов не учел этого момента.
– Почему?
– Потому что спешил, во-первых. Во-вторых, вполне возможно, что этот прием был у него отработан, и он привык полагать, что после такого удара его жертва не может оставаться в живых. Своего рода психологический стереотип.
– Ого, лейтенант, далеко ты забрался. Уж не думаешь ли ты, что Спиридонов профессиональный убийца, что у него были широкие возможности отрабатывать свой коронный номер с кастетом.
– А почему нет? Ведь все было сработано быстро и чисто. На вполне профессиональном уровне.
– Ну, а что ты скажешь о мотивах?
– Только то, что говорил раньше: связь Спиридонов – Зобин проходит через перстень.
– Кстати, лейтенант, как бы не забыть назавтра. Нужно представить Зобину фотографию Спиридонова на опознание. Если тот его узнает, то яснее станут и мотивы нападения. И еще нужно уточнить, получал ли Спиридонов телеграмму о смерти тети или нет.
В кабинет вошел Волин, доложил, что отправил запрос в Москву.
– Что будем делать, если и Спиридонов и Ровнова скрылись? – спросил лейтенант.
– Думаю, этого не случится, – бросил капитан.
– Почему?
– Так мне кажется. Нет у них причин исчезать – ведь все было сделано чисто, и у Ровновой вроде бы железное алиби. Все было сделано слишком чисто. Если бы у нас была какая-нибудь другая зацепка, я бы еще долго не обращал внимания на поспешный отъезд Ровновой. Конечно, Спиридонов не мог этого учесть. Не мог он предполагать, что именно в тот вечер все население санатория будет смотреть кино. Когда преступник не оставляет никаких следов, это тоже неплохой след. Только вот что я не могу понять: неужели он не видел, что под скалой, куда он ставил машину, слой пыли.
– Вполне возможно, товарищ капитан, – подал голос Волин. – Ведь в щель он въезжал задним ходом. Сперва проехал мимо нее, развернулся, проехал мимо еще раз, а потом подал задним ходом. Вряд ли у него было время изучать поверхность дороги под скалой. У меня есть предложение, товарищ капитан.
– Давай.
– Если бы завтра в управлении нам дали «Волгу», я бы повторил все, что проделал в тот вечер Спиридонов, за исключением нападения, конечно. – Волин улыбнулся. – Ведь нам же нужно точно прохронометрировать весь его путь от города до санатория и обратно. И еще, я бы точно по его следам въехал в щель.
– Предложение дельное. Но проделаем мы все это, когда у нас будет машина Спиридонова и когда мы точно будем знать о существовании царапины. Может случиться так, что ни Спиридонов, ни его машина никакого отношения к делу не имеют и что это редкий случай сочетания случайностей. Кроме того, царапина – очень серьезная улика. Мы вызовем экспертов и в их присутствии проделаем всю эту операцию, о чем составим соответствующий акт со всеми полагающимися в таких случаях подписями. А теперь – спать! По домам!
Утром капитана поднял телефонный звонок. Была суббота – в доме все еще спали. Звонил Поленов. В 11 он будет занят, и поэтому капитану следует доложить о деле сейчас же. Пусть по дороге захватит и своих помощников.
Замятин быстро побрился, надел новый костюм. Дежурная машина уже ждала его у подъезда.
Полковник слушал молча. Замятин докладывал спокойно, обстоятельно. Колесников и Волин тоже внимательно слушали капитана. В логически связном, последовательном отчете все выглядело очень убедительно. Замятин замолчал, зашуршал листами бумаги.
– Ну что ж, – встал из-за стола Поленов. – Поработали вы, надо сказать, неплохо. Не так, как в тот вечер. Но ведь все, что вам удалось установить, всего лишь цепочки или звенья малодоказательной гипотезы. Допустим, ездил Спиридонов к санаторию, ставил свою машину в щель, встречался иногда с Ровновой, а дальше что? А что, если на все ваши запросы придут положительные ответы. Что вы тогда будете делать? – Вопрос был обращен ко всем, и все промолчали.
– Как вы докажете, что именно Спиридонов совершил покушение на Зобина и что именно Ровнова известила Спиридонова о приезде в санаторий пострадавшего?
– Мы представим Зобину фотографию Спиридонова на опознание.
– А вдруг он его не знает, лейтенант. Или даже знает, но ведь он его не видел рядом с собой, не видел, как тот его бил. Нет, товарищ, так дело не пойдет.
Полковник присел на стул рядом с Волиным.
– Мы не знаем самого главного – мотивов совершенного преступления. За что и почему хотели убить человека. И в этом плане поправляющийся на виду у всех пострадавший служит нам плохую службу. Георгий Максимович опытный врач и прекрасный человек. Свяжитесь с ним. Пусть он сегодня же утром объявит всем, что Зобин неожиданно скончался.
Если Ровнова и Спиридонов замешаны в этом деле – такое сообщение их успокоит. Вполне возможно, что они имеют какую-то связь с городом и выжидают, что же будет. Может, они уже знают, что Зобин остался в живых и боятся его так же, как боялись раньше. Он должен, обязан знать Ровнову. Иначе чего бы она так поспешно сбежала. Но, оказывается, он не знает ее.
