Текст книги "Песий бунт"

Автор книги: Константин Уткин

Собаки все так же молча смотрели, как он вскидывает к плечу ружье – гончая, укусившая человека, должна быть уничтожена – и не шевелились.

Англичанин нахмурился – он не помнил, кто именно из собак его укусил, а уничтожать всю стаю из-за одной он не хотел.

Преступника он вычислил скоро – пес и смотрел вызывающе, и окровавленная верхняя губа у него морщилась…

Сноп картечи превратил всю переднюю часть бунтаря в кровяную кашу – остальные собаки забились по углам, дрожа и поджав хвосты.

Мистер Уэйд, очень довольный собой, подошел к вольере – рабов, осмелившихся пойти против хозяев, уничтожают. Сейчас он выкинет останки из вольера, а с работником, поднявшей на хозяина руку, разберется позже…

Собаки за решеткой, чувствуя его силу, прижались к стенам – Уэйд поднял за задние лапы бунтаря и, держа на вытянутой руке – чтобы не испачкать одежду, повернулся….

Тушка мягко шлепнулась на землю – когда собаки успели просочиться в коридор и как им удалось избежать шума, было неясно, но сейчас перед англичанином стояла сплоченная стая. Стая, собравшаяся загнать крупную дичь…

От неожиданности Уэйд забыл про грозное оружие – а когда вспомнил, то было уже поздно. Самый крупный кобель взметнулся в воздух и сомкнул челюсти на запястье. Англичанин, не успевший воспользоваться шансом, выронил тяжелое оружие из онемевших пальцев и увидел, потеряв от изумления дар речи, как какая-то собака, схватив ремень, шустро утащила ружье из вольера. И кобель, мертво держащий руку, тут же развернулся и выскочил в коридор.

Решив, что все-таки взбунтовавшиеся твари не так умны, как он, венец творения, Уэйд подскочил двери и, просунув руку меж прутьями, опустил засов в пазы. И вдруг понял всю чудовищность происшедшего – его, человека разумного, образ и подобие бога, существо, возвышающееся над природой, как горы над равнинами, заперли в клетке примитивные хищники. И не просто примитивные хищник, а животные, которых он, человек, вывел для собственной забавы. Тварь поднялась против творца…..

Уэйд сполз по стене, не чувствуя, как плохо соструганные деградировавшим плотником доски впиваются в его спину занозами – если стая додумалась, как закрыть его в клетке, то что будет дальше? Ведь поняли они, что реальную опасность представляют не длинные руки и не голенастые ноги, и ружье – поняли и обезопасили себя. Впервые Уэйд понял, что истерия, начавшаяся в средствах массовой информации, возникла не на пустом месте – и прислушайся он к ней, не произошло бы сегодняшнего кризиса…

Вдруг ему стало страшно – ведь получается, что теперь он зависит от существ, ставших непредсказуемыми не потому – неуязвимыми…

Они загнали его в ловушку – и кто знает, какие у них теперь планы?

Уэйд почувствовал, как от покалывания в корнях зашевелились волосы и затряслись руки – он вдруг со страшной ясностью понял, для какой цели его здесь закрыли и как это произойдет… Повинуясь неконтролируемому импульсу, он распахнул дверь вольера и бросился бежать, краем глаза увидев вдали стремительные силуэты.

Англичанин мчался по коридору – но лавина цокающих лап настигала.

Решив в последний момент воздействовать на собак яростным криком и человеческим взглядом, которого, как известно, боятся животные, мистер развернулся…

Собак за его спиной не было – перед ним стояли лисы. Стояли не так, как собаки – те были уверенные в своей силе и не выказывали признаков страха или истерии – а пригнувшись, вздыбив шерсть по всей спине и до кончина хвоста, прижав уши и яростно щерясь. Собаки тоже были, но более крупные тела пестрели в глубине коридора за рыжей стаей.

Лисы бросились вперед одновременно, как по команде – будучи более легкими, чем собаки, они не сразу повалил большого человека на землю, а повисли рыжими пиявками на руках, животе, бедрах. Англичанин взревел, чувствуя, как трещит его мясо под зубами, сшиб одну лису, вторую – и в конце концов пропал под мельтешащей рыжей стаей…

И все это произошло под пристальными взглядами спокойно сидящих псов.

Гришка, испытывая позднее раскаяние – все-таки он одним ударом кулака лишил себя будущего, а семью – достатка – вернулся на псарню. Каждый шаг – по мере приближения – давался ему с трудом, свободный человек, неожиданно проснувшийся в нем, к тому же протрезвел и бунтовал.

– Ничего – ничего – бормотал Гришка, потирая сладостно ноющий кулак – извинюсь перед козлом… что ж делать, жизнь у нас такая… все время приходиться перед козлами извиняться… почему не приходиться извиняться пред порядочными людьми? Ну, извинюсь, скажу, да, страна мол, дураков и и алкоголиков…

Тут он остановился, потрогал телогрейку с правой стороны и блаженно улыбнулся. Потом выражение блаженства сменилось озабоченностью – он достал ополовиненную пол-литру и, посмотрев сквозь нее на свет, сделал внушительный глоток.

– Сам он алкоголик – развивал Гришка обличающие мысли – жрет небось втихаря, бренди свое дурацкое глушит… глаза вечно стеклянные… а на нас туда же – алкоголики!! Хотя, если вдуматься, так оно и есть. Даже собаки – и те мне пьяному больше радуются, чем мне же трезвому…

Это была сущая правда – пьяный Гришка становился добрым и ласковым. Он садился на пол вольера, частенько не обращая внимания на следы собачьей жизнедеятельности, теребил собак за ушами и путано философствовал. От трезвого Гришки собаки не вдели ничего, кроме громогласного мата и швырков мисками.

– И вообще…что в пьяном – веселье, то в трезвом – тоска…

Он достал из кармана сосуд, приложился и пришел в такое блаженное состояние, что даже начал мурлыкать недавно услышанную песенку. Она его так вдохновила, что Гришка, забывший, когда держал в руках карандаш, нашел какой-то огрызок и на клочке бумаги намарал слова.

 
Ну куда, скажите, трезвому податься?
Сам себя в оковы трезвый заковал.
Вон стоит ханурик, норовит подраться
Был бы трезвый – пьяный, вышел бы скандал.
 
 
Вон еще какой-то мирно спит в блевоте,
Видно – работяга, видно – не куркуль.
И – об обормоте пожалевши – тети
В доброте душевной вызовут патруль…
 
 
Вон стоит девица с красными губами…
Был бы трезвый – пьяный, он бы подошел,
Ухватил за задницу бы, и сорил деньгами,
Получил бы триппер – было б хорошо!!
 
 
Ну куда, скажите, трезвому податься?
От переживаний трезвый просто взмок…
Ни тебе подраться, ни тебе надраться,
И жене зануде – полный кошелек.
 

Изначально, помниться, было – зануде, но Гришка, неожиданно проявив творческий подход, поменял слово. И вот теперь по пустым лесам разносился веселый Гришкин вой…

– Нууу куда, скаааажите… о! – остановился он и затряс головой. Перед сплошным забором, ограждающим строения, в ряд сидели собаки. Меньшая доза водки, растворенная в крови Григория, позволили бы ему почувствовать опасность – но благополучно уговоренная пол-литра чувство самосохранения попросту утопила.

– Ах, собачки, ах, вы мои хорошие… ну-ка идите к папке, давайте я вам за ушками почесу… посечу… блин… как там говориться… поскребу, в общем… а кто меня сегодня тяпнул? Кто мне ручку прокусил?

Собачки меж тем вели себя странно – но водка, опять же, сглаживала все странности…Гришка начал подходить, протягивать руку с грязной манжетой бинта – собаки же, гончаки, которые всегда так бурно выражали свою радость при запахе хмеля, просто отходили в сторону. С равнодушным видом – как будто уступали дорогу лошади или телеге. Уступили и забыли. Ни рычанья, ни оскала – ничего… потом Гришка встал, как будто наткнулся на стену – в размывающем мир тумане померещилось ему, что одна гончая имеет странный рыжий цвет и непропорционально длинный хвост… Гришка протер глаза кулаками, потом тщательно и долго моргал. Наконец присвистнул удивленно – пред ним действительно сидела лиса, обернув пушистый хвост вокруг лап.

– Что за такое? – поразился Гришка – может, вы все здесь лисы?

Он стал присматриваться к окружающим его животным: и через несколько минут его от изумления пробил пот и вышел хмель – вокруг бродили вперемешку и лисы и собаки, причем без признаков какой-либо агрессии…

– Чур меня – размашисто потыкал себя в лоб, плечи и живот Гришка и шагнул за забор… вопль, который разнесся сразу по округе, заставил собак и лис насторожить уши – Гришка наткнулся на разодранные останки англичанина.

Ничего уже не соображая, подгоняемый животным ужасом, он выскочил за забор и перемахнул сидящих в ряд животных, как бегун – препятствие, даже не заметив их.

Стая сорвалась следом – бегущий, орущий, размахивающий руками и жутко матерящийся Гришка не сразу осознал, что, окружив его сзади и с боков полукольцом, рядом мчаться собаки вперемешку с лисами. Заметил столь странное соседство человек только тогда, когда ноги подломились и он встал, держась за липкий ствол молодой сосны. В прокуренных легких клокотали табачные смолы, загнанное сердце сотрясало ребра, перед глазами плясали огненные мушки…

Звери сидели кругом и спокойно смотрели на него. Представив, что может значить этот взгляд, Гришка закрыл глаза и сполз на землю.

Почувствовав, как ему в лицо тыкаются холодные носы и сопят, он решил на всякий случай не вставать, не шевелиться – пусть даже жрут его живьем… но глаза все же иногда вприщур открывал. И в эти моменты ощущал, что происходит что-то непонятное – собаки и лисы не трогали его, но и не уходили. Время шло, а они так и сидели кругом, не сводя с него пристальных янтарных глаз. Гришкин страх сменился расслаблением, на смену расслаблению пришел провальный сон.

* * *

Город медленно приходил к пониманию, что происходит что – то нестандартное. Сидящие возле магазинов собачьи банды воспринимались просто как обнаглевшие соседи людей, которых закормили, вдруг воспылав любовью, доброхоты. И исчезающие с такой же скоростью как и вырастающие горки пищевых продуктов воспринимались как добровольное пожертвование, но ни в коем случае ни как добыча четвероногих грабителей.

Некоторых, правда, раздражали необоснованные, как казалось, притязания на то, чего человечество достигло веками эволюции – но щелчок влажно блестевших клыков и короткий выпад мигом прекращали любое роптание.

Хотя не все и не везде не происходило так гладко – то в одном маленьком магазинчике на окраине Москвы питбультерьер, не выдержавший испытание, располосовал руку алкоголику, сдуру решившему его погладить, то в супермаркете охрана, неожиданно выскочив из подсобки, открыла огонь по спокойно занимавшимся рэкетом собакам. Дворняги, которым, по меткому заявлению великого писателя, «можно было сломать только кости» с визгом вылетели из дверей, а две немецких овчарки были сражены наповал.

И по Москве поползли слухи. Непонятно кто и зачем внушали бестолковому народу, что наступает новая эра, что человечество, несмотря на все свои достижения в техническом плане все равно осталась таким же жестоким и завистливым стадом – и поэтому некий высший разум решил передать бразды правления планетой более совершенным существам.

Бабки у подъездов, конечно, способностью так правильно строить речь не обладали, но пыла и у них хватало. Этот пыл подстегивал воображение, которое раздувало до невероятных размеров самые простые случаи. Дворняжка, которая изгоем прошлялась по окраинам города во время великой сходки и не была охвачена всеобщим безумием, обтявкала бредущую к парку старуху.

Псинка, которая едва могла достать до щиколотки паникерши, в ее рассказах предстала огнедышащим монстром с клыками, как у саблезубого тигра и ростом с хорошего тракененского жеребца. Впоследствии тот образ варьировался – то появлялся мужик, седобородый пророк, голый и истощенный, с лохмотьями на чреслах, который сидел на хребте приплясывающего от ярости зверя и обличал язвы современного города, то появлялись рога и шипы на спине, то способность наделять встретивших его людей сверхъестественными возможностями…дворняжку же, которая любила обтявкивать не только прохожих, но и мчащиеся автомобили, давно уже благополучно переехал трейлер.

И, конечно же, не стоить думать, что все граждане столицы добровольно отдавали кровные харчи… нет, откровенно против клыков никто не пер, но вот отправить писульку на имя высокого начальства люди не гнушались. И в короткий срок мэрия оказалась завалена жалобами на распоясавшихся представителей животного царства.

Самые высшие чиновники приказали чиновникам рангом поменьше проверить и доложить: чиновники поменьше отправили приказ совсем уж мелким сошкам, те пошли в магазины – и невероятность ситуации предстала перед ними в всей красе. Действительно, возле каждого продуктового магазина сидела странная смешанная свора и буквально просеивала людей. Действительно, никто не хотел связываться с четвероногими рэкетирами. Действительно, росла гора продуктов. Действительно, по непонятному сигналу налетали беспородные стаи и, набив полные пасти снеди, рассыпались по окрестным дворам. И – что самое невероятное – ни одна живая собачья душа не появлялась возле торговых точек в момент, когда там дежурил милицейских наряд.

Доклады с мест начали свое восхождение по административной лестнице – дошли до вице-мэра, потом и до самого – с экологически правильной фамилией Полянка. Злопыхатели, правда, утверждали, что с правлением Полянки на пустую поляну станет похож весь город, издавна славившийся своими парками и бульварами – но большинству обывателей он нравился. Ну, повырубили к едрене фене вековые липы и дубы бульварного кольца – но ведь взамен понавтыкали худосочные молодые метелки. Что из того, что эти метелки засохнут через год? Другие понатыкают. Зато озеленители без работы не останутся. Что с того, что центр города похабит бездарный престарелый грузин, на склоне лет дорвавшийся таки до столицы? Власть высоко сидит, власти виднее… что с того, что рядом с сердцем появился шедевр китча, Сити – в центре Москвы? Полянке виднее… скоро, видимо, мэр, построивший сити, решит переименовать Москву – в Нью-Лондон, а Россию сделать сырьевым придатком Англии или Америки… ну что ж. Вау!! Вау!! Вау!! Русские, как известно, отсталая и примитивная нация, а вот все остальные – супер. Даже – вау…

Два поганеньких словечка определили время. Как дела – супер. В кафе пойдем – вау. Комплимент девушке – супер вау. Лесть парню – вау супер…

Но пока что мэр с экологически правильной фамилией озабоченно хмурился. В Москву надо привлекать инвесторов – неважно, в принципе, откуда возьмутся вложенные деньги – от продажи наркотиков или государственного леса – а тут, понимаешь ли, бездомные собаки решили права качать. Мало ему с кавказцами и гастарбайтерами проблем…

Было о чем задуматься. Если Россия – страна отсталая и бездарная, презирающая свой язык и свою культуру, то и отношение к ней со стороны других, высокоразвитых стран соответствующее. Другие страны могут помыкать ей, как слугой барин, могут указывать на соринки, совершенно не замечая в своих глаза бревен…

Вот начни уничтожать собак обычным, самым действенным способом – тут же налетят зеленые и поднимут вой. Дескать, кастрировать их надо, и пусть себе дальше живут… эти деньги бы пустить на очередной памятник бездарного скульптора бездарному времени, или хотя бы понастроить автостоянок вместо парков… так нет же, придется тратить на шавок. Уж лучше бы пустить на обездоленных детей или, в самом крайнем случае – на полуголодных пенсионеров….

Мысли Полянки ушли в сторону. Может, перетравить всю эту поганую свору? Так по-тихому, как первый из издевающихся над Москвой грузинов – раскидать отраву по городу, а потом сделать вид, что ничего не произошло? Не катит. Какая нибудь сволочь да проколется…

Были созваны самые известные кинологи города – уселись в мэрии и уставились на грубо вырезанное лицо начальника.

– Объясните, что происходит?

– Вам не докладывали? – осведомился один – ведущий неплохой передачи.

– Мне докладывали… но хочется услышать мнение профессионалов. Мне докладывал о фактах покусов, которые увеличились в несколько раз, но не объясняли причин этих покусов…. бешенство?

С надеждой спросил он и уставился на специалистов.

Те отвели глаза, а потом один, спортивного вида – хоть и и отпущенным до лопаток волосами – сказал.

– Если бы все было так просто. Вам разве не докладывали одновременно – течение дня – удрали от хозяев для того, чтобы, очевидно, собраться в определенном месте. Цель этого сборища, а так же способ, каким была дана информация, не ясны. Так же совершенно не определены причины последующего поведения.

– Ну так какое поведение? – сморщился Полянка.

В том то и дело, что поведение полностью противоречит всем известным законам природы.

– То есть? Подробнее, подробнее…

– Пожалуйста… фактически, любое живое существо – и человеку тоже, только в меньшей степени – обречено на пожизненный диктат инстинктов. От этих инстинктов нет никакой возможности избавиться. И, с одной стороны, это великое благо, так как обеспечивает любому виду возможность выжить без лишней траты энергии (а на процесс мышления тратится энергии огромное количество) – но с другой стороны, именно поэтому в изменившийся обстановке виду инстинкт выжить и не позволяет. Вам, наверное, нужен пример… ну, вот. У диких представителей куриных – тетерева, рябчики, глухари – есть такое понятие как гнездовой консерватизм. То есть птицы гнездятся из года в год только в одном определенном месте. И когда по этим местам проходит, например, железная дорога, то птицы все равно возвращаются каждый год, сидят и смотрят на шпалы – пока их кто нибудь не убивает. Точно так же некоторые колониально гнездящиеся виды – олуши, бакланы и прочие – будут клевать любого птенца того же вида, который оказался вне границы гнезда. Пусть это окажется даже их собственный птенец. Птенцов, оказавшихся между гнездами, ждет неминуемая смерть. Но стоит птенцу пробиться в границу гнезда – он автоматически становиться своим. У высокоорганизованных животных инстинкты играют не менее важную роль. Те же самые африканские копытные, которые уже всем оскомину набили…

– Действительно – вдруг почесал Полянка лысину – как будто других зверей в мире нет. Одна Африка…

– Ну так вот – эти бедные антилопы прекрасно знают, что некоторая часть их погибнет во время великой миграции, но тем не менее идут вперед. Иначе погибнет вся популяция…

– И что, инстинкты всегда работают без осечек?

– Да нет, конечно нет… инстинкты заставляет бросать детеныша при нападении, например, гиеновых собак – выжившая мать может плодиться еще несколько раз – но иногда матери бросаются в атаку и побеждают.

– У нас тоже есть инстинкты?

– Уууу, да навалом. Но речь сейчас не о наших инстинктах – это слишком сложный вопрос, мы их умудрились слишком сильно завуалировать – а об инстинктах собак. Вот тут что-то совсем непонятное.

– То есть?

– О роли инстинктов в жизни я уже говорил. У собак, как у всех хищников, большую роль в жизни играет агрессия. Межвидовая, территориальная, пищевая, половая и еще несколько…

– Короче, склихосовкий. – Полянка вдруг вспотел. Хорошо развитым инстинктом он вдруг почувствовал, что обычным отстрелом или стерилизацией туту дело не обойдется.

– Постараюсь объяснить короче… межвидовая агрессия – заставляет собачью стаю лаять при приближении животного другого вида – человека, медведя или другой собаки. Обычно собаки всей кучей отгонят непрошеного гостя на безопасное расстояние. Дальше – половая. Суки, как известно, дерутся с суками, а кобели – с кобелями. Цель этой агрессии – установление иерархической лестницы. Пищевая – добычу собаки едят только по положению в стае. Сначала сильные, потом остальные. Территориальная – отогнать любого чужака ссо своей территории, а если не отогнать – убить или принять в стаю…

– Это точно – закряхтел Полянка – если ты не в стае, то никакой жизни нет… ну что? Вы, товарищи специалисты, хотите сказать, что никаких этих… половых… силовых… не осталось?

Кинологи синхронно замотали головами и Полянка, надув щеки, шумно вздохнул.

– И что это значит – то есть, как вы это объясните?

– Никак объяснить нельзя – после всеобщей заминки сказал один, до этого молчавший – разве что космическое влияние…

От такого известия у Полянки брови доползли аж до самой плеши.

– Космическое влияние? – страшным шепотом сказал он – значит, сразу появятся всякие гуру и мессии… и все на мою голову… ничего. Пробьемся. А что, скажите… у человека так же могут инстинкты пропасть?

– Да могут, наверное… человек то, в принципе, не сильно от собаки отличается. Межвидовая, пищевая, территориальная, половая… весь букет на месте. Только слегка завуалирован…

Эта аналогия Полянку напугала.

– Что же это будет…

– А что будет? – вдруг засмеялся здоровенный губастый телеведущий. – неизвестно. Вот собаки нам продемонстрируют, что дальше будет… может будет только лучше? А? Как вы думаете?

Полянка понурился – перспектива потери людьми всех своих инстинктов представлялась ему обычной деградацией и разрухой… он даже не сразу обратил внимание на то, что ему что-то внушает один из молчащих ранее специалистов.

– Вы не волнуйтесь – вкрадчиво наклонился он над плечом Полянки – ничего из потери инстинктов не выйдет… ничегошеньки… была уже попытка… провалилась…

– Какая попытка? – не понял Полянка.

– Две тысячи лет назад – прошелестело над ухом… – была попытка лишить людей инстинктов… называлась – христианство… попытка, похоже, провалилась… говорю – провалилась попыточка – то…

Непонятно, почему, но вдруг у Полянка весь кабинет заволокло горячим багровым туманом и голоса кинологов превратились в визгливый лай. Через несколько секунд, когда туман превратился в розовую муть и постепенно исчез, оставив только боль в висках, Полянка схватился руками за виски…

– Все в порядке… все в порядке… – глухо ответил он на гомон взволнованных голосов..– хорошо… все инстинкты у них пропали напрочь… но разве они не сообщают, что хотят?

– Пока что они хотят только еды. По крайне мере, никаких других требований нам выяснить не удается…

– Это пока – вдруг уверенно сказал Полянка – потом что нибудь да выяснится… какие – нибудь тонкости есть?

– Да никаких – схема, похоже, собаками отработана. Возле дверей магазина появляется свора, свора пропускает людей на вход и без дани не пропускает на выход… кто пытается возникнуть – предупредительное рычание и щелчки зубами… да. Кстати – никто еще не пострадал… ну почти никто… вы сверьте сводки – до всеобщего собачьего помешательства покусов было больше…

– так, хорошо – багровый туман прошел, теперь их Полянки бил вновь его неукротимая энергия – хорошо… хреново, конечно… выходит, что они не дают нам повод начать истребление… то есть – применить жесткие меры.

– Не дают – хором ответили кинологи, которые, в принципе, хорошо относились ко всем собакам.

– Но хоть как-то на них можно повлиять?

– Конечно можно. Они боятся оружия. То есть – они боятся того, что может им реально принести вред. Больше они ничего не боятся. Люди, гомо сапиенс, доминирующий вид Земли для них не страшны. Они избавились от тормоза, который загнал их в рабское состояние. Теперь они могут составить нам конкуренцию.

Это выступил кинолог с длинными волосами.

– Вы это серьезно? – удивился Полянка. Мысль ставить себя на одну доску с собаками даже не приходила ему в голову.

– Более чем серьезно… они боятся оружия – но они его умело избегают. Они просто не дают возможности его применить. Они неуязвимы.

У Полянки вдруг сверкнули глаза.

– Если приближается вооруженный человек, что они делают?

– Исчезают.

– Если к ним приближается человек с сетью или ножом?

– Видимо, небольшое количество покусов именно к таким людям и относятся… могут броситься… да и бросаются…

– Ага, ага, значит, огнестрельного они боятся… выход, похоже, найден.

Кинологи переглянулись – и после недоуменного молчания длинноволосый спросил.

– Вы хотите сказать, что возле у каждого магазина вы поставите вооруженного охранника?

– Поставим – недолго думая, заявил Полянка. Нам здоровье граждан – да и, прямо скажем, репутация нашего города дороже любых расходов.

Решение было принято – Полянка испытал неожиданный подъем настроения. Все складывалось отлично – теперь можно будет создать десятки рабочих мест для взрослого трудоспособного мужского населения, можно будет снабдить это самое население самым настоящим огнестрельным оружием… впрочем, нет, лучше пневматическим, и под эту гребенку основательно разрядить расплодившиеся собачьи стаи в городе.

* * *

Не к добру пришлась идея насчет охраны магазинов городскому голове… собачьи стати, словно почувствовав недоброе, кружились возле дверей в растерянности – оружие в руках испитых дядек было если не настоящим, то очень похожим… но мозговой центр взбунтовавшихся животным пока молчал – а данный до этого приказ избегать столкновения с любым видом оружия и не применять насилие против людей выполнялся, естественно, беспрекословно.

Противостояние носило странный характер – возле дверей зябли охранники, которым был дан четкий приказ – применять оружие только при попытке собак проникнуть в помещение – напротив сидели на задних лапах собаки и не сводили с них спокойных глаз. Сначала, правда, наблюдалась некоторая нервозность – то охранники, основательно напуганные начальством, вскидывали винтовки к плечу при каждом собачьем движении, то собаки, устав от сидения, шли напролом к дверям…

В конце концов обе стороны поняли, что пока никому ничего не грозит – и спокойно провожали взглядами спешащих с набитыми сумками людей.

Долго так продолжаться не могло – уже привыкшие к самым изысканным разносолам, откровенно обнаглевшие псы со втянутыми животами проявляли повышенное любопытство.

Но скоро пришло время агрессии – первым пострадал здоровенный мужик со своей не менее монументальной супругой. Среди грехов, которым парочка предавалась со знанием дела, был и грех чревоугодия – который плавно перетекал в другой грех, еще более распространенный…

Мужчина, сопя от предвкушения удовольствий, уже нащупал сквозь скользкую кожу пальто сальные складки подруги и подумывал, не сменить ли им привычную последовательность, но подруга вдруг встала, как вкопанная..

– Ты чо? – спросил мужчина, приняв остановку за кокетство. – Вот придем домой, там и будешь кобениться… только не долго, ты знаешь, я долго не люблю… Ну, там, пару раз скажи не надо, и все…

Подруга, как ему показалось, была вовсе не в восторге от двух раз – по крайней мере звук из ее горла раздался негодующий. Сиплый и протяжно-придушенный…

– Ты чо сипишь? – кавалер не был способен говорить хоть о чем-то другом – ну ладно, ладно, не хочешь два раза, так скажи три, но не больше, больше я не выдержу…

Вместо ответа дама, размеров более чем внушительных, так двинула своего локтем в бок, что у того перехватило дыхание.

– Ты не своих причиндалах думай, а о том, что ты их… ты их… ты их… оторвут тебе их на хрен!!

Роли поменялись – теперь мужчина издал невнятный звук, только более низкий и хриплый…

– Ну что? – со всем возможным в данной ситуации ехидством прошептала дама – чтой то ты захрипел да забулькал? Что делать то будем?

Мужчина вдруг сомкнул в паху мясистые красные ладони, на лице его, сразу залоснившемся от обильного пота, появилось умильно испуганное выражение…

На людей наступали псы – поскольку упитанная пара мало в чем разбиралась, кроме своих профессий, то породы остались им неизвестны – что-то черное и очень большое. Собаки скалили зубы, которые со страху казались растущими в несколько рядов, как у акулы, и рычали. Из пухлой руки женщины выпала сумка – а руки мужчины, как говорилось, прикрывали самое уязвимое место – и в один момент ее кожаные бока разлетелись в клочья… потом псы похватали мясные деликатесы – мужчина в отчаянии закатил глаза – и исчезли во дворах. Этого дородный красавец уже не увидел – он мягко и тяжело провалился в спасительный обморок.

Очнулся оттого, что по щекам его хлестали не очень-то вежливы ладони… выматеревшись, он вскочил.

– Очнулся!! – пробасил чей то радостный голос – так, эти живы… Куда шавки побежали?

Мужчина хотел ответить, но не успел – на него, тормоша и целуя, напала супруга.

– Не видели мы никаких шавок – отвечала она за свою ожившую половину – ну да, напали собаки, так нас еж никто не кусал, а породы мы и не знаем… все, все, все, оставьте нас, никого мы не знаем и никого не видели…

– Ну, умники, мать вашу – недовольно пробасил тот, чьи ладони отпечатались на щеках мужчины… – вы понимаете, что собаки с вами могли сделать отбивную, на хрен. Вам за себя не страшно? Нет? А мне вот за деток страшно!! И за беззащитных женщин!! Какой породы собаки?

– Не знаем не знаем какой никакой породы, ничего не знаем…. Пойдем, Петенька, хрен с ним, с мясом, хрен с ним… зато вот бутылочка осталась… селедочка тоже осталась… что нам еще надо? А своих детей сами защищайте!! У нас, слава богу, этого добра нет и не надо!! Пошли, Петенька, пошли, я тебе такое устрою!! Такое шоу!!

Многопудовый Петенька, представив, какое шоу утроит ему немаленькая супруга, только хрюкнул от удовольствия… Потом глаза его наткнулись на бутылку, лежащую возле армейских ботинок Умника – и он ее торопливо схватил. Хватив, сразу обрел голос…

– Правильно она говорит… правильно… что такое распустил собак, теперь нас на это дело подписываете!! Кусать они нас не кусали, порода – черная, что вам еще надо? Вам деньги Полянка платит, а не нам… все, все…

Петенька подхватил свою супругу за бок – причем полного охвата не хватило, кисть просто утопла в жирном боку – и вприпрыжку заспешил лечить моральную травму…

– Видал таких? – негодующе сплюнул Умник – Нет, чтобы показать – вот эти и эти нас ограбили… трахаться пошли, никакой сознательности… а собаки совсем распустились… давай по сто грамм?

– Давай – проворчал второй охранник, верзила с оттопыренными ушами и уныло висящим носом-что ж поделать… работа все сложнее и сложнее… нанимали нас для чего? Шавок не пускать в магазины. А что получается? Получается…

Тут он замолчал и молча достал плоскую стеклянную флягу. Два охранника давно нашли общий язык и выяснили, что дешевле брать поллитру и потом разливать на две емкости. Это давало возможность быстро и одновременно выпить, не рискуя попасться на глаза начальству.

– А получается, что нам скоро придется как сами эти собаки, по дворам бегать… меня, например, такой расклад не устраивает.

– Меня тоже… – мрачно сказал Умник – я всю жизнь, можно сказать, положил, чтобы этих тварей изничтожить. И что получается? Получается, что им на меня глубоко наплевать.

– Кому? – спросил слегка осоловевший напарник.

– Да собакам – сплюнул Умник – я на них с ружьем – а они мне только хвосты показывают… даже прицелиться не дают.