Текст книги "Скифы и Сфинксы (выпуск №7, 2011г.)"

Скиф и миф «Икс»

В оке времен и скиф – икс, и не мер векоВ

Удар имени – не мир адУ

«Имя!» – рев зла пал зверямИ

Имя… Но кто тот конямИ

Яро гнал план г о рЯ

Дарию? И раД!

Вот и щели света, а те в силе щитоВ.

Али моргнула скифа фикса – лун громилА

Летел то ли на небе скиф и к себе на Нил отлетеЛ

И ор: «Египет, степи героИ!»

И пет славой овал степИ

Мага склеп – историкам смак, и рот сипел к сагаМ

В оке времени – в о рон, дно, ров и не мер векоВ

Вот огница – раскат атак сарацин, готоВ

И лун викингов огни кивнулИ

Скиф и мир яри – миф, икС?

Вот ответ: скиф – икс тевтоноВ

И не мер веков в оке временИ

Пастухи пустыни

Пастухи пустыни в песке тонут

головы каменные раскаленные

к утру остынут

Стерегут гигабайты

убегающей пустыни

сторожат колодцы –

катятся колодцы

на колесах жажды

опережая пески

Пес песка проворнее пастуха

абрис его – бег

профиль его – свист

он никогда не спит

Не укроешься от пса пустыни

в Низких Землях

берег грызет заливом морда зверя

Не преграда страху гор грохот

вылетит сокол Гор на охоту

скорчится в готике собора

Близнецы-кариатиды Жатва и Жертва

срежут колосья жизни

сожгут на алтаре моста

где под платьем реки

млеет тело песка

Но незыблемы пребудут пастухи пустыни

Знай:

древнее царство чужой любви

под языком у сфинкса

Загадка сфинкса

Не видите  – сфинкс! И рискни ф сети – дивеН!

Со н

Фа р а о н а

Иб и с

Ни л а

Кр о к о д и л

Се т а

Эх о

Ди к и х

Ис т о р и й

Пу с т ы н и

Ах, Эдип, сам аспид эха

Фотография Елены Кацюбы

–

Сергей Бирюков

доктор культурологии

ДООС–  заузавр

Галле, Германия

скифы

приглядись и невольно заметишь

скифского типа лицо

ого-го-го

где-то  на крымских ветрах

опаленное

перерезано изморозью

дремлющего Алтая

наблюдай

с какой невероятной скоростью

                                            движется

на велосипедных колесах

сквозь толщу лет

сквозь зеркало осени

сквозь тени лета

сквозь снежную замять

с какой головокружной скоростью

трансформируется тело

готовое к прыжку

готовое к винтовому движению

готовое к сальто-мортале

медленно и стремительно

разворачиваются эпохи

стирая на своем пути

города и тревоги

или покрывая курганами

масштабы географических карт

при первом приближении

ты можешь не узнать

                                 прародительницу

каменную бабу

которая заплачет настоящими

                                                 слезами

алмазной твердости

на могиле Велимира

сфинкс

молчаливый сфинкс

у морских ворот

Санкт-Петербурга

ты встречаешь моряков

молчанием

ты внимательно слушаешь

их разговоры

о дальних странах

ты запоминаешь

словно компьютер

а после перескажешь

потомкам

также молчаливо

тебя тишина не пугает

и прилив волн

и таинственный

трепет шелковой ткани

на бедрах девушки

вышедшей навстречу

вернувшемуся из

                              плавания

он скажет тебе

– здравствуй сфинкс –

и ты также молча

ответишь ему приветом

и тогда он поймет

что вернулся домой

М.Н.Воробьев. Набережная Невы  у Академии художеств.1835.

–

Александр Добровольский

Смоленск

* * *

возникла как струей над зажигалкой

и возносится в небе сердца

прозрачнозолотистая

игла

Адмиралтейства

возникла как струей над зажигалкой –

вдаль облака янтарные выплавляя с-под зенита его

кои растекаются лиловосизою и нежнонервною Невой

возникла как струей над зажигалкой

где Сфинксы таинственно словно губы

парят вровень напротив друг друга

возникла как струей над зажигалкой

и с нею – слитная очнулась тишина:

словно пульсирующий язык – она,

а

рот вокруг

жизнь моя

возникло

как струей

над зажигалкой

лучистотонкою струною облегчение

–

ДИАЛОГ

Галина Мальцева – Татьяна Шеркова

Что? – Интервью.

С кем? – С Таней Шерковой.

Кто она? – Кандидат исторических наук, старший научный  сотрудник Центра египтологических исследований РАН.

Где мы? – на Большой Ордынке, кафе «Кофеон».

Тема: СКИФЫ и СФИНКСЫ.

Вольные и невольные и совсем безвольные участники: Андрей Врадий, дизайнер-от-бога  (проходил мимо). Официантка. Бармен.

Антураж – люди (мало). Окна без занавесок, поэтому – охранник с лопатой, который охраняет дом  напротив со старинными воротами. В этом доме когда-то гостила Ахматова и другие замечательные люди, а теперь живу я – Мальцева Галя, которая и берет это интервью для «Журнала ПОэтов». Гастарбайтер иногда. За окном.

Т. – Скифы и сфинксы? Это очень далеко друг от друга, как ты сама понимаешь. Что их объединяет?

Я– А может и разъединяет?

Т. (спешит отпить  кофе американо, пока не остыл)– Объединяет, в первую очередь, фантазия, образность мышления. Тебе как художнику это  легко это понять.

Я– Да и вообще, художники, поэты сами похожи на сфинксов. Да и на скифов тоже.

Т.– Вот-вот. Образность мышления. Стремление  эмоционально передать все то, что окружает. Выразить свои страхи. Защититься – рисунками, скульптурами от всяческих катаклизмов – ураганов, войн, засухи. От той же прекрасной грозы.

Я– И буквы в словах одни и те же. Кроме одной – «Н». Она как лестница между понятиями, культурами.

Т. – Она как мост через бездну. И, конечно, их объединяло небо. Та самая завораживающая бездна, которая притягивает и пугает одновременно.

Я– И все же, кто такие скифы? Очень смутное понятие по школе…

Таня улыбается. Рука тянется к пирожному. Так и хочется откусить! Да так и замирает в воздухе.

Т. – Это общее название народов, которые населяли  европейскую часть причерноморской степи. Они кочевали. Носились всю дорогу по необъятному пространству. Воевали, конечно. Дикие, непонятные. Особенно грекам, у которых к тому времени уже была своя культура. Города, письменность, торговля.

Я  – Вот так вот просто и носились?

Таня все же откусывает пирожное. Но руку в сахарной пудре забывает вытереть.

Т.– Почему же, не только. Некоторые вели оседлый образ жизни. Жили в палатках. Сельское хозяйство и все такое… Селились, естественно, на берегу моря (Средиземного или Черного). Там велись и ведутся по сей день раскопки. Находки, как книги, рассказывают об их жизни, быте, искусстве… Именно из-за торговых отношений первые города начали строить греки на берегу моря. (7-6 в. до н.э.). Они называли скифов «варварами». Ведь те ничего не строили и не говорили по-гречески.  В скифских захоронениях – курганах, в которых были похоронены вожди, найдено множество поделок из золота, различные украшения, изображения диковинных животных. Обязательно вождя хоронили вместе с его конем. У скифов конь – это символ солнца. Любили изображать пантеру. Ее части иногда совмещали с изображением  человека  и другими животными. Здесь можно вспомнить и сфинкса…

Охранник у  ворот дома напротив, отложил лопату и задумчиво уставился в сторону арки.

Т. – Фантастический стиль. Там и там… Звериный  стиль.  Это – защита от непонятного. Ведь  человек всегда страшно одинок, а тогда –  тем более.. Необитаемые пространства, космос… Поэтому столько богов, идолов. Изображения тех же зверей. По сказкам, легендам мы знаем, что звери – всегда помощники человеку. Некий оберег. Они наделены то святостью, то мощью. Такие лапы! Клыки. Или вдруг изображены с ликом человека, очень похожим на царя или вождя. И во всем этом ощущается сумасшедшая тяга к жизни. Животные помогают добиваться цели. Уничтожить в себе тень. Преодолеть страх.

Официантка. – Что-нибудь еще хотите заказать?

Я– Спасибо. Пока ничего.

Бедная Таня – кофе почти остыл. Пирожное почти цело. Официантка весело улыбнулась. Наверное, до нее что-нибудь доносилось из нашего разговора в полупустом зале.

Я– Твое самое первое воспоминание?

Т. – Появилась буква «Н»?

Я – Ну да. Мы – Носимся. Почти, как скифы по причерноморским степям.

Т. – Зима. Мне около двух лет. Качусь с горы на голубых алюминиевых  санках. Подбросило так, что язык прикусила. Жили мы тогда в Финляндии. Отец военный, приходилось часто менять место жительства.  Кругом нашего дома лес. И вьется от дома всего одна тропинка – к маленькому домику-колодцу.

Таня наклоняет голову. Вообще мы с ней знакомы страшно давно. И за это «давно» было много всякого  и хорошего, и плохого. Видимся редко, но при встрече быстро находим общий язык. Похоже, в прошлой жизни мы были родственными скифо-сфинксами. Кто знает?

Т. – А теперь без «Н» не обойтись. Сфинксы. Сфинкс – это, прежде всего, оракул. Он вещий. Его спрашивают, и во снах он отвечает. Об этом  напоминает стела сна. Тутмэс поставил ее между лап сфинкса  в память как раз о вещем сне. Он заснул в пустыне после охоты. И ему  во сне сфинкс поведал, что он будет великим  фараоном. Сон сбылся, и он стал величайшим фараоном Нового царства. В Гизе три известных пирамиды…

На столе Таня раскладывает предметы – зажигалку, пепельницу, две салфетки…

Я– Прямо, как Чапаев с картошкой,

Т. ( смеется) – Да! Смотри, идем вдоль крытого прохода к Верхнему храму. Перед нами возвышается знаменитый большой сфинкс.

Я– Прямо как Большой брат.

Т. – Это гигантский памятник. Колосс. Фантастическое существо. Он воплощает идею божественной сущности фараона. С туловищем льва (пока еще без бабьих признаков – груди и т.д.)  и головой человека. То есть царя – Хафра.  Жалкие наполеоновские солдатишки-вандалы отбили на сувениры его приставную бороду. Но главное – глаза. Взгляд. Понимаешь, он смотрит  настолько в никуда, даже дух захватывает!  Это и есть мост, связь с вечностью, с вселенной. Сфинкс – это храм. Он входит в архитектурный погребальный комплекс. На нем головной убор царя, который никто не имел права носить, кроме фараона. Личный аксессуар. Человек на все времена, постоянный участник в некой мистерии. Одновременно и режиссер, и актер, и зритель. Сценарий всегда один и тот же – рождение, жизнь – она же подготовка к смерти, сама смерть. И возрождение.

В кафе вошел Андрей Врадий. На пол поставил большую синюю сумку. В ней аэрогриль. Отец подарил.

Я– Кто такой сфинкс?

А. – Это будущее весны.

Я– Твой папа – скиф?

А. – Нет. Скорее мама.

Мама, вообще-то, я. Обидно.

Я– Нарисуй скифа.

Андрей нарисовал.

Я– Твое первое воспоминание?

А. – Лежу в коляске. Из-за Кремлевской стены луч света.

Т.– Ну и память.

Официантка (кокетливо смотрит на Андрея) .

– Что-нибудь заказать хотите?

Мы заказали и кофе и пирожных. За окном грохот. Выполз желтый нос уборочной машины. Что-то скоблит и ездит туда-сюда. Рядом  гастарбайтер в оранжевом. Долбит ломом.

Т. – Вообще, сфинкс – звено, как и фараон, между богом и человеком.  Та самая вечная грань. Порог. Как у Достоевского – загадка жизни и смерти.  Вот-вот познаем нечто главное… И лишь во сне мы что-то начинаем вспоминать. Сфинкс – обожествленный царь. Он – на грани единого цикла. Поэтому окутан всегда легендами. Словно говорит – нужно  прислушаться к себе, к своей душе… Предлагает  вечное путешествие  – с Запада на Восток и обратно. И мы как кочевники своих внутренних пространств очень хотим его совершить. Иногда удается. И опять буква «Н» – мост через пропасть времени, места, пространства…

Я.  – Твое отношения к стихиям? Дождю, снегу и т.д.

Т. – Обожаю грозу. Особое отношение почему-то к ливню… А еще остро помню первую поездку в Египет. Тогда мы еще были начинающие, совсем юные. Был урожайный год на археологические находки. С нами работало тогда много европейцев. Но были и местные  египтяне – копты, христиане. Реставраторы икон. Пригласили нас как-то в монастырь Святого Антония в Восточной пустыне. Много чего рассказали интересного. Это  отвесная гора, около километра. У подножия монастырь Святого Антония. Наверху пещера, где он жил, а перед ней площадка. На ней крест. В самой пещере надо еще спуститься чуть ниже и можно увидеть место, где он спал. Святой Антоний был очень богатым человеком. Но однажды он принял для себя какое-то важное решение, решил уединиться. Раздал свое  богатство и ушел подальше от людей в пустыню. Конечно, его искушали, пугали всячески. Выстоял, выдержал, потому и святой. Потом  его последователи  у подножия горы выстроили монастырь. Даже пещера сохранилась!  (помолчала немного, замерла, словно перенеслась куда-то).И вот стою на площадке перед пещерой.  Далеко внизу – выжженная пустыня. Надо мной небо. Синее, бездонное… Все замерло вокруг. И во мне тоже. Должно что-то  произойти. Со мной, во мне… Такая тишина! Полная неподвижность пейзажа. Никогда больше не было такой тишины. И никогда не было в жизни такой неподвижности. Вечность – вот она!

Бармен безразлично скользнул взглядом по залу. К нему подошла наша официантка, что-то стала говорить, он понимающе заулыбался.

Я ( Андрею) – Стихия – ?

А. – Я помню грозу на острове…

Ну да, я тоже помню. Николаевская коса, заповедник. Так получилось, что мы оказались в эпицентре молний. Бежали домой с моря. Все казалось нереальным. Столько молний – и над, и слева, и справа, и внутри нас. Страх, Ужас. Восторг.

Да, и скифы мы (как писал Блок), и сфинксы… Как часто главное заключается в малом… Буква «Н» – ничтожный переход  с одного берега на другой. Мы невольные свидетели и участники великого действа. Скифы и сфинксы – они родили друг друга. Они ничего не знали друг о друге. Они уничтожили друг  друга. И вновь родили.

Близится вечер. Исчезла за окном оранжевая куртка гастарбайтера. Нам всем пора. И пожелав  друг другу всего, разбежались в разные стороны. Мне везет. Только перебежать через дорогу. В небе проклюнулись уже первые звезды.

Мое стихотворение

( перевод молчания Андрея)

Я не произошел от обезьяны

Я не произошел от скифа

И не от папы с мамой

А скорей – по сусекам

за облаками

Спросите у сфинкса сами.

Рисунок Галины Мальцевой

–

Скифская песня

(студенческий фольклор)

Как за Танаис-рекой

Зарево пылает.

Потерял грек покой –

Скифы пьют-гуляют!

Степь родная широка –

Все Причерноморье.

Повстречаю грека я

Во широком поле.

Акинаком рубану

По античной роже.

А коня себе возьму,

Конь всего дороже.

С ним поеду в Херсонес,

Там продам гнедого.

А потом в кабак залез,

Выпил там хмельного.

Выпил книдского вина,

Не смешав с водою.

И гулял бы до утра

С гетерой молодою.

Мой товарищ – акинак,

Конь да лук с колчаном.

Пропадешь ты как дурак,

Коль не будешь пьяным.

Боги пьяных стерегут –

Истина святая.

Видно, Боги с нами пьют,

Только мы не знаем.

Степь родная широка,

Все Причерноморье.

Льется песня степняка

Во широком поле.

–

Анатолий Кудрявицкий

ДООС – прозостихозавр

Дублин, Ирландия

Осенний сон после прогулки по Дублину

Викинг Ситрик Шелкобородый

в толпе своих потомков

на краю Европы

на виду у незрячих

невидящих

и ненавидящих

в раю подделок

странен шлем без бутафорских рогов

щербат щит

щербат рот

идет по камням ушедших лет

навстречу невстреченным

на ощупь ночи

наугад – дугою

идет завоевывать остров

на пользу оползней

на потребу портретов

на время присутствия

на рисунке времени

Надпись на древнем ирландском

придорожном камне

Sláinte agus saol agat

Bean ar do mhian agat

Leanbh gach blian agat

Agus bás n Éireann

Слонче агус сийл а-гут

Бан эр ду виин а-гут

Ланв гох блийн а-гут

Агус боз ин Эрун

Здоровья тебе и долгих лет,

Женщину, что сам ты выбрал,

Ребенка каждый год,

И умереть в Ирландии.

Транскрибировал и перевел  Анатолий Кудрявицкий

Примечание (из электронной почты)

Елена Кацюба – Анатолию Кудрявицкому:

Чего только не найдешь в интернете. Набрала "Ирландия, скифы". И что ты думаешь, нашла!

«Среди письменных источников о пиктах есть записи Беды Достопочтенного, который в 731 году указал на то, что пикты были скифами, которые высадились на севере Ирландии и потребовали земель. Обитатели Ирландии отправили их на территорию Шотландии, дав им в жены ирландских женщин и поставив условие, что наследование будет передаваться по женской линии. Это объясняет и то, что разговорная речь пиктов не походила на другие языки, распространенные на Британских островах. Возможно, этим же объясняются и столь сложный шифр, который они применили в своих рисунках, и отсутствие каких-либо монументальных памятников. Скифы были кочевниками и, возможно, не рассчитывали надолго задерживаться на Британских островах».

Анатолий Кудрявицкий – Елене Кацюбе:

Да, интересно. Я такого до сих пор не видел. Хотя пикты, конечно, были осевшими кочевниками. Забавно, что с ними отправили ирландских женщин – в Ирландии, наверное, от них устали и были рады отделаться.

Эйлин Ни Куллинан

Дублин, Ирландия Старые дороги

Они не представлены на карте, эти заброшенные дороги.

Они пересекают горы, нитями впиваются

В расселины и долины, ввинчиваются в изгороди из

Цветущего терновника.

Следы шин зарастают травой, которую заботливо

Подравнивают овцы. Намокшая трава

Вбирает в себя тишину. Лишь в особенные дни

Здесь ступает чья-то нога.

И если однажды поздно вечером

Здесь проезжает тележка, разрезая ручейки

И хрустя костями,

Дрожащий ее огонек бросает свет на

Фронтон одинокого домика,

Попадает на плоский могильный камень

Или стряхивает нервный луч на чье-то бледное лицо.

Подагрические пальцы старых дорог

Не могут более удерживать склоны холмов –

Хватка ослабевает, и этот край

Ускользает из-под их власти.

Перешел ирландскими дорогами с английского на русский Анатолий Кудрявицкий

–

ПОэма

Дмитрий Колчигин