Текст книги "Обещание экстаза"
Автор книги: Констанс О'Бэньон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)
Констанс О'Бэньон
Обещание экстаза
Посвящается моей дочери Памеле – с любовью и благодарностью за преданность и поддержку
Глава 1
Крохотное каноэ стремительно скользило по воде. День был пасмурный, и свинцовое небо грозило разразиться ливнем. Река Саванна разбухла от прошедших дождей, и казалось, что ее коричневые воды вот-вот выплеснутся из берегов. Но мужчины, сидевшие в утлом суденышке, этого не замечали. Один из них, не очень высокий и худощавый, то и дело оборачивался или бросал взгляд через плечо – он явно нервничал. Другой же, здоровенный седоволосый детина, хранил полнейшую невозмутимость; глядя прямо перед собой, он энергично работал веслами, и лодка ни на секунду не замедляла движение.
К полудню тучи рассеялись, и выглянуло солнце. Над суденышком, разорвав тишину, с пронзительными криками пролетела голубая сойка. Один из мужчин – тот, что был поменьше ростом, – окинул берега опасливым взглядом. Вскоре лодка обогнула излучину и причалила к узкому пирсу, едва выступавшему из воды. Выбравшись из каноэ, великан привязал его к столбу у пирса и протянул руку приятелю.
Быстро поднявшись по крутому склону, мужчины остановились у раскидистой ивы.
– Все гораздо хуже, чем мы рассчитывали, Том, – заговорил великан. – Думаю, тебе нужно как можно быстрее забрать Марту и ценности и искать безопасное пристанище.
Том О’Брайен смерил Бодайна долгим взглядом. Тот же смотрел на друга не мигая – он ждал ответа.
– Проклятие, – проворчал Том. – Я слишком стар, чтобы срываться с места, бросив все, что нажил непосильным трудом. Я орошал эту плантацию кровавым потом – неужели только для того, чтобы оставить ее проклятым янки? Полагаю, достаточно и того, что мой сын Пол где-то бьется с ними… И одному Богу известно, жив он или убит. Уверен, сын будет в отчаянии, если по возвращении обнаружит родное гнездо в руинах, если увидит, что все то, ради чего он сражался, обращено в пепел. Нет, мы с женой не сдвинемся с места, – решительно добавил О’Брайен.
– Что ж, тебе самому решать. – Бодайн пожал своими могучими плечами. – Я бы, наверное, чувствовал то же самое, если бы не Виктория. Но ты ведь собственными глазами видел, как бесчинствуют солдаты Шермана. Они стремятся в Саванну, а твой дом и плантация Фарради находятся у них на пути.
– Ты собираешься отвезти Викторию в Саванну? – спросил Том.
– Да. Но она, конечно же, будет противиться. Еще не знаю, как сообщу ей эту новость.
Подумав о Виктории Фарради, Том невольно улыбнулся. Она и его сын Пол должны были пожениться, но война помешала. Ее мать умерла, отец погиб на войне, и девушка осталась одна на целом свете, если не считать Бодайна. Этот великан казался довольно необычным человеком – во всяком случае, он не был ни плантатором, ни наемным рабочим. Бодайн прибыл в Джорджию из Техаса, где Джон Фарради познакомился с будущей матерью Виктории и женился на ней. Бодайна в шутку называли сторожевым псом девушки, и Том полагал, что это весьма меткое определение. Мужчина следил, чтобы с головы девушки не упал ни единый волосок. Даже в пору, когда Виктория была совсем малышкой, делавшей первые шаги, он неотлучно находился рядом с ней. Мать Виктории умерла в ту ночь, когда девочка появилась на свет, а ее отец постоянно пребывал в разъездах. Зато Бодайн всегда был готов прийти Виктории на помощь по первому зову. Он завоевал доверие и расположение всех обитателей округи. Люди знали: если видишь Викторию, значит, ищи поблизости Бодайна.
– Мне бы не хотелось оказаться на месте человека, который скажет Виктории, что нужно оставить плантацию Фарради врагу, – заметил О’Брайен. – К тому же, Бодайн, кто гарантирует, что в Саванне будет безопаснее? Ты ведь знаешь, что случилось в Атланте. Весь город сгорел в огне.
– Гарантий, конечно, никто не даст, – в задумчивости пробормотал Бодайн. – Но в Саванне больше людей – вдруг это поможет? Я бы на твоем месте все обмозговал как следует и уговорил Марту присоединиться к Виктории.
– Нет, жена меня ни за что не оставит, – заявил Том. – А я ни за что не брошу наш дом.
– Тогда хотя бы закопай ценности и отгони скот в болота, как сделал я.
– Жаль, что я уже не молод, – со вздохом проговорил Том. – Иначе пошел бы воевать.
– Война проиграна, пойми. – Бодайн пристально взглянул на друга. – Уверяю тебя, мы не сможем противостоять Шерману. И до его прихода в нашем распоряжении всего несколько часов. Может, если повезет, сутки. – Бодайн протянул Тому руку на прощание. – Береги себя, дружище. Удачи тебе.
– Бог в помощь, Бодайн. – О’Брайен пожал протянутую руку. – Сообщи нам о себе, как только выдастся возможность.
Бодайн молча кивнул и решительно зашагал обратно к реке, где его ждала лодка. Он прекрасно понимал, что следовало поторапливаться.
Виктория Ли Фарради медленно спускалась по широкой лестнице. На последней ступеньке она на секунду замерла и опасливо осмотрелась. Затем пересекла коридор и скрылась в кабинете отца. Там все сохранялось в том же виде, в каком было и при его жизни. Виктория очень тосковала по отцу; здесь, в кабинете, в окружении отцовских вещей, она, казалось, чувствовала его присутствие.
Прикрыв за собой дверь, Виктория посмотрела на письменный стол из мореного дуба. Отцовская трубка лежала на месте, словно ожидала возвращения хозяина. Девушка обвела глазами книжные полки, тянувшиеся вдоль одной из стен. Потом подошла к стеллажу и принялась водить пальцем по корешкам. Наконец нашла то, что искала, – «Ромео и Джульетту» Уильяма Шекспира. Отец подарил ей эту книгу на тринадцатилетие, и она часто ее читала. Раскрыв том в зеленом кожаном переплете, Виктория полистала страницы. Затем закрыла книгу и положила ее на отцовский стол. Она решила, что почитает позже – сейчас ей все равно не удалось бы сосредоточиться на чтении.
«О, папа, – думала она, – почему ты погиб на этой бессмысленной войне?»
Мужчины воевали с незапамятных времен, а их любимые оставались дома и в страхе ожидали благополучного возвращения своих воинов. Виктория не была исключением. Она хорошо помнила тот день, когда получила известие о смерти отца. Он погиб в Виргинии, в городке, о котором Виктория прежде не слыхивала. И ей даже не удалось похоронить отца…
Девушка подошла к окну, и ее золотистые волосы, казалось, вспыхнули в лучах солнца. Губы же Виктории были сочными и полными, а маленький носик слегка вздернут. Но более всего привлекали ее глаза, манившие глубиной синего омута. Чарующую красоту этих глаз подчеркивали длинные золотистые ресницы с темными кончиками и черные, красиво очерченные брови.
Красота Виктории никого не оставляла равнодушным. К тому же она обладала чудесным мелодичным голоском и безупречно правильной речью, то есть говорила не так, как большинство южан. В свои семнадцать лет она была очень неглупа и начитанна.
Тихонько вздохнув, девушка подошла к камину, над которым висел женский портрет – эта дама была необычайно на нее похожа. Виктория долго смотрела на портрет матери, смотрела так, словно ждала, что та ей что-нибудь скажет. Глядя на портрет, девушка неизменно испытывала горькое чувство утраты, хотя знала умершую при родах мать только по рассказам отца и Бодайна.
Снова вздохнув, Виктория вышла из комнаты и направилась к задней двери. Несколько секунд спустя она ступила на тропинку и зашагала к реке. Стоя на высоком, поросшем травой берегу, девушка вглядывалась в даль, надеясь заметить лодку Бодайна. Он отсутствовал уже два дня, и Виктория очень за него беспокоилась. Бодайн покинул свою подопечную, чтобы установить, куда направляется армия северян. Вернуться же обещал через день, в крайнем случае – через два.
Издалека всю ночь доносилась орудийная стрельба, и Виктория почти не спала. К утру наступило затишье, но это только усилило напряженность. К тому же сразу после ухода Бодайна начали исчезать рабы, и сейчас в доме оставались только трое чернокожих. Постояв еще немного, девушка направилась обратно к дому – казалось, что этот красивый двухэтажный особняк с греческими колоннами призывал ее побыстрее возвращаться.
Внезапно внимание Виктории привлекло темное облако на западе, взметнувшееся в небо. Ужас охватил девушку, когда она поняла, что это не облако, а дым, шедший со стороны «Пяти холмов» – так называлась соседняя плантация. Впервые в жизни она по-настоящему испугалась. Стейси Мартин была ее лучшей подругой, и Виктория провела немало счастливых дней в усадьбе ее отца. Подобрав юбки, Виктория бросилась к дому: она поняла, что не стоит ждать возвращения Бодайна, и решила действовать немедленно.
«Ненавижу янки. Будь я мужчиной, постаралась бы выгнать их из Джорджии», – думала девушка.
– Янки не смогут сжечь мою плантацию, – пробормотала Виктория, стиснув зубы. – Я не позволю им это сделать.
Виктория отправилась искать Бесс и нашла ее на кухне. Темнокожая служанка, склонившись над доской, гладила полотняную скатерть.
– Доктор сказал, чтобы ты не выполняла тяжелую работу, – проворчала Виктория, стараясь не подавать виду, что ужасно напугана.
– В чем дело, моя девочка? – Негритянка в испуге посмотрела на девушку. – Что с тобой приключилось?
– Пожар у Мартинов, – сообщила Виктория, пытаясь говорить спокойно.
– Господи, смилуйся над нами! – взмолилась Бесс, и ее черные глаза от ужаса расширились.
Виктория взяла Бесс за руку и подвела к стулу. Как же она любила свою старую служанку! Бесс была ей вместо матери – баловала ее и наказывала за шалости. «Как странно, – думала девушка, вглядываясь в лицо темнокожей служанки. – Я прежде не замечала, что она такая старенькая».
Виктория тронула Бесс за руку и проговорила:
– Я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделала.
– Дорогая, ты знаешь, я ради тебя на все готова, – отозвалась старуха. Ее черные глаза светились любовью.
– Я надеялась именно на такой ответ, – кивнула девушка. – Собери серебро и прочие ценности, а также возьми портрет моей матери. А я пойду искать Бекки и Мосса. Вы трое должны отправиться в наш дом в Саванне. Там безопасно.
– А ты не едешь с нами? – насторожилась Бесс.
– Не еду, – сказала Виктория. – Мне надо дождаться Бодайна.
– Я не тронусь с места, пока ты здесь, – заявила старуха.
– О, Бесс, у меня нет времени с тобой спорить. – Девушка беспомощно всплеснула руками. – Неужели ты не понимаешь, что янки вот-вот будут здесь?
– Может, будут, а может, и нет. Но если они заявятся, я их встречу на пороге.
– Бесс, поторопись и сделай все, о чем я просила, – проговорила Виктория. – А мне еще надо найти Бекки и Мосса.
Два часа спустя Виктория и Бесс стояли на веранде, наблюдая за отъездом тяжелого фургона, доверху нагруженного ценной поклажей. Бекки и Мосс уезжать не хотели, но девушка сказала им, что больше никому не может доверить портрет своей матери и прочие ценные вещи.
Когда фургон скрылся из виду, Бесс сжала руку своей воспитанницы.
– Не стоит беспокоиться, милая. Мистер Бодайн вернется с минуты на минуту. Проклятые янки не осмелятся с ним тягаться.
– Я очень на это надеюсь, – отозвалась девушка.
– Пойду сварю тебе картофельный суп, – сказала Бесс. – И еще я велела Моссу принести из погреба сидра. Ты с самого утра ничего не ела.
Девушка постояла еще немного у колонны. Было так тихо, что воздух, казалось, звенел. Время же словно остановилось. Виктория не сомневалась, что янки навестят ее дом; они были не из тех, кто упускает такую дорогую добычу, как плантация Фарради.
Вернувшись в отцовский кабинет, Виктория достала из письменного стола черный кожаный футляр с дуэльными пистолетами. Вытащив пистолеты, девушка тщательно зарядила их, хотя и надеялась, что ей не придется пускать в ход оружие. Оставив пистолеты на столе, она отправилась на поиски Бесс.
Пообедав, Виктория вышла из дома и, приподняв юбки, направилась в сторону болот. Бодайн поступил очень мудро, когда устроил загоны для скотины подальше от дома. Никто не стал бы искать животных в трясине. К тому же болота представляли опасность для тех, кто их не знал.
Виктория подошла к отгороженному участку и, взобравшись на ограду, тихо позвала:
– Бунтарь…
В ответ раздалось знакомое ржание, и к девушке выбежал рослый жеребец необыкновенной красоты. Его лоснящаяся шкура была черной как вороново крыло и мягкой как шелк. Бунтарь уткнулся носом в ладонь хозяйки.
– Как поживаешь, красавчик? Рад меня видеть? – Конь пританцовывал и встряхивал блестящей черной гривой. – Бедный мальчик, конечно же, тебе надоело в заточении.
Бунтарь вскинул голову, и девушка похлопала его по крупу. Этого коня подарил ей на шестнадцатилетие Пол О’Брайен. «О, Пол, где ты сейчас? – подумала Виктория. – Господи, сделай так, чтобы он вернулся здоровым и невредимым».
Пол был на пять лет старше Виктории, и когда-то он относился к девочке как к младшей сестре. Она же его обожала. Юноша был необыкновенно хорош собой, все юные особы в округе сходили по нему с ума.
Когда Виктории исполнилось пятнадцать, Пол приехал на побывку домой, и девочка с удивлением обнаружила, что перестала быть для него «младшей сестренкой». Ей вспомнился бал в особняке «Пять холмов». Когда она вошла в бальный зал, Пол направился к ней, не спуская с нее восхищенного взора. Галантно поклонившись Виктории, он взял ее за руку и потом весь вечер танцевал только с ней. После танцев они гуляли в саду, где Пол, улучив момент, обнял девушку за талию и нежно поцеловал. Затем заглянул ей в глаза и проговорил:
– И когда же я успел влюбиться в тебя, Тори?
Потом он снова ее поцеловал, и Виктория не забыла чудо этого поцелуя. Сладостного и нежного. И не забыла прикосновения его рук.
– Ты еще малышка, Тори, но я люблю тебя, – прошептал Пол. – Ты будешь меня ждать? Я хочу, чтобы ты стала моей женой, когда война закончится.
С этого момента Виктория стала девушкой Пола. Вскоре на нее начали заглядываться другие парни, но она мечтала только о молодом О’Брайене.
«Мы могли бы уже пожениться, если бы война закончилась, – думала Виктория. – Что ж, этого я проклятым янки никогда не прощу».
Тут конь снова уткнулся влажным носом в ладонь Виктории, и девушка рассмеялась.
– Я знаю, чего ты хочешь, Бунтарь. – Вытащив из кармана морковку, Виктория протянула ее жеребцу.
Бунтарь происходил от знаменитых чистокровных лошадей О’Брайенов, завоевавших множество призов. Когда Пол, снова приехав на побывку, привел Виктории черногривого красавца с алой лентой на шее, девушка пришла в неописуемый восторг.
– Я назову его Бунтарь! – воскликнула она.
Той ночью Пол должен был вернуться в часть. Они гуляли вечером рука об руку и сожалели, что провели вместе так мало времени. На прощание Пол обнял Викторию и прижал к груди.
– Мне хотелось бы, Тори, чтобы мы уже были женаты, – признался он. – Тогда мне было бы не так трудно расставаться с тобой.
К горлу девушки подкатил комок, и она, стараясь не расплакаться, проговорила:
– Пол, я буду очень по тебе скучать. Пожалуйста, береги себя. Я буду за тебя молиться днем и ночью.
– Эта мысль принесет мне утешение, Тори. – Нежно поцеловав ее, он ускакал.
Неделю спустя Виктория получила известие о том, что ее отец погиб в бою. В письме говорилось, что Джон Фарради пал как герой, но Виктория ничего, кроме горя, не испытывала. Никогда больше ей не увидеться с отцом.
– Клянусь, что отныне буду мстить всем янки, – пробормотала она, уткнувшись лицом в плечо Бодайна, пытавшегося хоть как-то утешить свою подопечную.
Бунтарь, с которым девушка проводила долгие часы, помог ей отвлечься и не сойти от горя с ума. До того момента, как его упрятали среди болот, жеребец повсюду неотступно следовал за хозяйкой, точно комнатная собачка. И никому, кроме нее, не позволял на себя садиться. Немногие смельчаки, стремившиеся оседлать коня, летели наземь, сброшенные строптивым животным.
Виктория в последний раз потрепала своего любимца по холке, а затем направилась обратно к дому. Не в силах обрести покой, она бесцельно бродила по комнатам. Наконец поднялась к себе в спальню и окинула взглядом ее убранство – возможно, она видела все это в последний раз.
Виктория уже собиралась спуститься вниз, когда вдруг услышала цокот копыт – к дому приближались всадники. Девушка знала, что это не Бодайн, потому что он появился бы со стороны реки. Подбежав к окну, она дрожащими руками раздвинула шторы и затаила дыхание… Увы, ее опасения оправдались – из леса выехали трое конников в ненавистной голубой униформе армии северян.
Сначала она хотела обратиться в бегство и искать спасения на болотах. Но потом, сделав глубокий вдох и расправив плечи, сказала себе: «Нет, я не побегу от врагов, я встречусь с ними лицом к лицу». Виктория воззвала к Богу – она просила дать ей сил и мужества, чтобы стойко встретить выпавшие на ее долю испытания.
Сбежав по лестнице, девушка едва не столкнулась с Бесс, выскочившей в холл с метлой в руках. Глаза служанки воинственно сверкали, в этот момент она походила на престарелого генерала, приготовившегося к схватке с врагом.
– Беги в болота, девочка, – сказала Бесс. – Они не станут тебя преследовать. А я задержу их здесь, пока ты не окажешься в безопасности.
– Нет, – заявила Виктория. – Мы встретим их вместе.
Девушка бросилась в отцовский кабинет за пистолетами. Услышав звон шпор, доносившийся со двора, она поняла, что всадники спешились. И тотчас же раздался голос Бесс:
– Эй, янки, что вы тут делаете? Лучше садитесь на своих лошадей и убирайтесь отсюда!
– Мы пришли освобождать вас. Вы что, об этом не знаете? – Один из непрошеных гостей рассмеялся.
– Но мы вас сюда не звали! – закричала служанка.
Виктория вышла на крыльцо и стала рядом с Бесс. Руки девушка держала за спиной, чтобы не было видно оружия. Она внимательно разглядывала мужчин. Их форма была пыльной и изрядно поношенной. Один из незнакомцев, довольно молодой, держался не очень уверенно. Двое других, напротив, были слишком уж уверены в себе (у одного из них алел на щеке рубец – след от недавно затянувшейся раны, – придававший ему зловещий вид).
– Ну-ну… – пробормотал мужчина со шрамом. Он покосился на стоявшего рядом приятеля. – Хороша южаночка, верно?
– Верно, хороша…
Тут молодой человек оттолкнул своих старших спутников в сторону и шагнул к крыльцу.
– Мэм, разрешите представиться. Я капрал Фиш. Мы разведчики генерала Шермана. У нас приказ обыскать усадьбу. – Он взглянул на своих спутников. – Это рядовой Мейс. – Юноша указал на солдата со шрамом. – А это – рядовой Стауффер, – кивнул он на другого.
Виктория молчала – словно демонстрировала своим молчанием презрение к пришельцам. Рядовой Стауффер ухмыльнулся и проговорил:
– Вы двое, обыщите сараи, а я тем временем присмотрю за мисс Высочеством. Как тебе это, дорогая? Ты не против, если мы потолкуем?
Виктория вспыхнула; она впервые сталкивалась с подобной наглостью. Но тут снова вмешался капрал Фиш.
– Помолчи, Стауффер, – проворчал он. – Ведь теперь я ваш командир.
Однако Стауффер оттолкнул капрала, и тот, не устояв на ногах, рухнул на землю.
– Поди прочь, сосунок. Не лезь в мужские дела. – Отвернувшись от юноши, Стауффер снова уставился на Викторию.
Мейс же вдруг расхохотался и проговорил:
– Поделом ему. Нечего зеленому капралу вмешиваться в мужские дела.
Стауффер ухмыльнулся и начал подниматься по ступенькам; он по-прежнему не сводил с девушки алчного взгляда.
Но тут Бесс, взмахнув метлой, нанесла солдату чувствительный удар, и тот, скатившись по ступенькам, растянулся на земле.
– Убирайся отсюда! – закричала служанка. – Тебе здесь нечего делать!
Вскочив на ноги, Стауффер смерил старуху свирепым взглядом, а затем ринулся вверх по ступенькам. Прежде чем Бесс или Виктория успели опомниться, он схватил служанку за плечи и с силой швырнул вниз.
Виктория видела, как голова Бесс ударилась о каменную дорожку, и услышала громкий хруст. Несчастная застонала, ее тело несколько раз дернулось, а потом застыло в неподвижности. Остекленевшие глаза старухи уставились в небосвод. Все произошло быстро, но и этих мгновений оказалось достаточно, чтобы девушка поняла: ее любимая няня скончалась. По щекам Виктории покатились слезы, и она даже не пыталась их скрыть.
– А теперь, прелестная детка, – усмехнулся Стауффер, – давай познакомимся.
– Рядовой Стауффер, – проговорил капрал Фиш дрожащим голосом, – я не допущу этого. Мы здесь не для того, чтобы расправляться с женщинами и детьми.
– Мейс, заткни ему пасть! – бросил Стауффер приятелю.
Мейс схватил юношу одной рукой за шиворот, другой – за ремень и, приподняв, бросил поперек седла. Затем он шлепнул кобылу по крупу, и та, громко заржав, ускакала. Девушка в ужасе смотрела вслед лошади – ведь теперь уже никто не мог бы ей помочь. Собравшись с духом, она вскинула пистолет и направила на Стауффера. Тот поначалу растерялся и замер на несколько мгновений. Затем расплылся в улыбке и проговорил:
– Неужели прелестная малышка меня застрелит? Посмотри, как дрожат у тебя ручки. Отдай мне пистолет. – Он поднялся еще на одну ступеньку.
Виктория вспомнила слова Бодайна, учившего ее стрелять: «Целься прямо в сердце. У тебя будет возможность сделать только один выстрел. Раненый мужчина очень опасен». Тогда она рассмеялась в ответ – никто же не мог предполагать, что настанет день, когда ей действительно придется смотреть на человека сквозь прорезь оружейного прицела.
Девушка прицелилась, взвела курок – и нажала на спуск. Она видела, как на лице Стауффера застыло выражение удивления. В следующее мгновение он покачнулся и скатился вниз по ступенькам. Убийца Бесс был мертв. Виктория знала, что отомстила за служанку.
– Ты убила его! – раздался голос Мейса. Глаза его сверкали, а красный шрам на щеке стал еще ярче. – Ты за это поплатишься. – Переступив через труп друга, он шагнул к крыльцу.
Девушка отбросила еще дымившийся пистолет и, вскинув другой – его она до этого прятала за спиной, – проговорила:
– Ты уже видел, что я метко стреляю. Если не хочешь присоединиться к своему приятелю, садись на лошадь и убирайся отсюда.
Мейс на несколько секунд остановился.
– Ты только что убила человека, – сказал он. – Это зрелище не из приятных. Сомневаюсь, что у тебя хватит духа повторить такой подвиг. – Он облизал пересохшие губы и ступил на крыльцо.
– Ты, похоже, недооцениваешь меня, янки. Не стоит повторять ошибку твоего приятеля.
– Брось, крошка, ты же не хочешь пристрелить старину Мейса, правда?
Солдат сделал еще один шаг, и девушка взвела курок. В следующую секунду она нажала на спуск, но пистолет дал осечку. Мейс криво усмехнулся и, бросившись к Виктории, заломил руку ей за спину. Обезоружив девушку, он процедил:
– А теперь, маленькая леди, посмотрим, как тебе понравится то, что старик Мейс с тобой сделает. – Виктория почувствовала зловонное дыхание янки. – Я не собираюсь причинять тебе боль. Думаю, что это тебе очень понравится.
Викторию передернуло от отвращения.
– Убери от меня руки! – закричала она в негодовании.
– Вот это мне нравится. – Мейс расхохотался. – Люблю неистовых женщин.
Он подхватил Викторию на руки и понес в дом. Девушка отчаянно сопротивлялась, но солдат был гораздо сильнее.
– Ты настоящая красотка, – сказал он, проводя ладонью по ее груди.
Мейс ударом ноги распахнул дверь кабинета и швырнул девушку на кожаный диван. Затем навалился на нее всем своим весом, и Виктория, вскрикнув, крепко зажмурилась, чтобы не видеть обезображенное шрамом лицо солдата. А потом она вдруг почувствовала какую-то странную легкость… Открыв глаза, Виктория увидела Бодайна – великан держал Мейса мертвой хваткой.
– Прощайся с жизнью, янки, – процедил Бодайн сквозь зубы. Затем раздался хруст позвонков, тело Мейса тотчас же обмякло. Отбросив труп в сторону, Бодайн с беспокойством посмотрел на девушку. – Он ничего с тобой не сделал, милая?
Не в силах проронить ни слова, она покачала головой. Затем поднялась с дивана и бросилась в объятия своего спасителя.
– О, Бодайн, как это ужасно! – Виктория всхлипнула. – Они убили Бесс!
– Успокойся, милая, успокойся, – шептал Бодайн, прижимая Викторию к своей широкой груди.
– Я… я застрелила одного янки, – пробормотала Виктория.
– Знаю, – кивнул Бодайн. Он вытащил из кармана носовой платок и утер слезы девушки. – Я видел его, когда пришел.
– Но с ними был еще один человек, – продолжала Виктория. – Он ускакал и, возможно, вернется с другими солдатами.
– Не бойся, дорогая, – сказал Бодайн. – Мы не станем их дожидаться. А теперь послушай меня. Ты побыстрее собери ценности, какие сможешь нести, и жди меня у входа. Поторапливайся. Я пойду седлать лошадей. У нас нет времени.
Девушка бросилась вверх по лестнице. Бодайн же вышел во двор, подхватил на руки Бесс и отнес в ее спальню. Уложив негритянку на кровать, он отправился на болота.
Виктория быстро собрала в узелок то немногое, что могло ей понадобиться в скитаниях. Потом, вспомнив о «Ромео и Джульетте», помчалась в отцовский кабинет. Выбежав с книгой и узелком на крыльцо, она увидела, что тело служанки исчезло, и мысленно поблагодарила Бодайна за предусмотрительность. Подобрав отцовские пистолеты, Виктория сунула их в кожаный футляр и вернулась в дом. Немного помедлив, она зажгла масляную лампу и проговорила:
– Прости меня, отец. – Размахнувшись, Виктория запустила лампу в стену, и языки пламени тотчас же поползли по шторам. – Прости, отец, но я поклялась, что янки не прикоснутся к имуществу Фарради.
Подхватив свои пожитки, Виктория выбежала во двор. Бодайн уже поджидал ее. Заметив в окнах первого этажа отблески пламени, он вопросительно посмотрел на девушку.
– Я должна была это сделать, – сказала она. Великан молча кивнул.
Они тронули поводья и скрылись в густых зарослях в тот момент, когда во двор въехал отряд вооруженных людей. Солнце уже село, но путь беглецам освещали всполохи пламени. Оказавшись в безопасности, Виктория остановила Бунтаря, чтобы взглянуть на усадьбу в последний раз. Бодайн тоже остановился, и они молча смотрели на зарево. Огненные языки вздымались высоко в небо, озаряя окрестности.
– Это худший день в моей жизни, – тихо сказала Виктория. – Я потеряла Бесс, лишилась дома и убила человека. И бедствия, насколько я понимаю, только начинаются. Не думаю, что янки оставят нас в покое.
Бодайн промолчал – он не нашел слов утешения. Великан с готовностью отдал бы за Викторию жизнь, но он не знал, как в этот тягостный момент утешить девушку.
– Бодайн, у меня разрывается сердце от боли, но я не в силах плакать. У меня нет слез.
– Ты поплачешь потом, дорогая, – проговорил он, не глядя на Викторию. – А сейчас нам надо ехать. Они скоро начнут обшаривать кусты. Я хочу увезти тебя подальше отсюда.
Бросив прощальный взгляд на горящий дом, Бодайн увлек девушку в глубь болот. Час спустя Виктория поняла, что они направляются в сторону «Пяти холмов». Увидев в лунном свете дымившиеся руины, Виктория подумала: «Плантацию Фарради постигнет та же участь. Интересно, где сейчас Мартины? Живы ли?..»
– Они, вероятно, перебрались в Саванну, – услышала Виктория голос Бодайна, словно прочитавшего ее мысли.
– Надеюсь, что успели, – пробормотала она.
– Полагаю, тут мы этой ночью будем в безопасности, – продолжал Бодайн. – Янки разорили дом и вряд ли сюда вернутся. Тебе нужно отдохнуть, дорогая. Вон тот амбар вроде цел. Мы укроемся там на ночь. Оставайся с лошадьми, а я обойду все кругом.
Виктория молча кивнула. «Неужели это никогда не кончится? – думала девушка. – Неужели всю оставшуюся жизнь мне придется скитаться?..»
Бунтарь уткнулся носом в шею хозяйки, и она легонько потрепала его по гриве.
– Хорошо, что хоть тебя я не потеряла, – пробормотала Виктория. – Разлуку с тобой я не перенесла бы.
Тут вернулся Бодайн. Взяв лошадей под уздцы, великан направился к амбару.
– Там не так уж плохо, – сообщил он.
В амбаре царил полумрак – единственным источником света была луна, заглядывавшая в открытую дверь. Бодайн расседлал лошадей и, разровняв сено, расстелил для Виктории одеяло.
– К сожалению, кормить тебя мне нечем, – обронил он.
– Не беспокойся, я не голодна.
– Укладывайся, – продолжал Бодайн. – Ты утомилась и должна хотя бы немного поспать.
Девушка кивнула и легла. Бодайн укрыл ее вторым одеялом. Затем уселся у стены и прислушался; было очевидно, что спать он не собирается.
– Неужели война проиграна? – неожиданно спросила Виктория.
– Да, проиграна, – пробормотал Бодайн, и девушка тихонько вздохнула.
Вскоре Виктория уснула. Бодайн же по-прежнему сидел у стены; ему предстояло решить, что делать дальше. Он любил эту златокудрую девушку больше жизни. Виктория очень походила на свою мать, и если бы судьба от него не отвернулась, то она могла бы быть его дочерью. И тут он вдруг понял, что делать. Следовало увезти Викторию в Техас. Конечно, путешествие будет долгим и трудным, но только там девушка окажется в безопасности.
Бодайн разбудил Викторию на рассвете. Он стал седлать лошадей, а девушка отправилась к колодцу, чтобы умыться. Вернувшись, она с беспокойством посмотрела на своего спутника.
– Бодайн, что дальше?
– Дорогая, я вчера долго размышлял об этом. И решил, что разумнее всего отвезти тебя в Техас, к бабушке.
– Но Техас очень далеко… А бабушку я ни разу в жизни не видела.
– Твоя бабушка – замечательная женщина. Уверен, что она будет рада тебе. Ведь она такая же одинокая, как и ты.
– Я не одинока, Бодайн. У меня есть ты.
– Ты права, малышка. – Он улыбнулся.
Виктория уселась на скамью и сказала:
– Расскажи мне о бабушке.
– Это длинная история, – начал Бодайн, присаживаясь рядом с девушкой. – Эллис Андерсон, вероятно, одна из самых добрых женщин на свете. Соседи ее обожают. Многие из них называют ее Матушкой. Она приняла меня в свою семью, когда мне было десять лет от роду, и обращалась со мной как с собственным сыном, хотя имела двоих детей – девочку, твою мать, и крошку мальчика, вскоре умершего. А твой дед погиб, сражаясь за независимость Техаса от Мексики.
– Ты ведь работал у моей бабушки, Бодайн?
Он кивнул:
– У Эллис было маленькое ранчо, и я за ним присматривал. Хотя относилась она ко мне как к сыну, а не как к наемному работнику.
– А почему ты перебрался в Джорджию?
– Когда твой отец приехал в Техас по делу, он встретился с твоей матерью и женился на ней, – ответил Бодайн после непродолжительной паузы. – Твоя мать настаивала, чтобы я поехал с ними в Джорджию, и я согласился. Впрочем, я не ожидал, что задержусь тут надолго. Думал, что побуду с твоей матерью, пока она не обживется на новом месте, и уеду. Я и сам не заметил, как стал управляющим на плантации твоего отца.
