Текст книги "Синеглазая принцесса"
Автор книги: Констанс О'Бэньон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)
20
В просторный вестибюль вошла женщина в черном бархатном платье с кружевным белым воротником. Волосы цвета воронова крыла были зачесаны назад и сколоты на затылке, лицо ее казалось добрым и милым, но в глазах, таких же больших и зеленых, как у Николаса, было заметно недоверие.
– Простите, мисс, Эскью не ошибся? Может быть, он вас неправильно понял?
– Я… жена Николаса, – устало пробормотала Алана, чувствуя, что еще одного столкновения она сегодня просто не выдержит. – Мы поженились в Сент-Луисе. Он… он послал меня к моему отцу, но я не могу там оставаться… а больше мне поехать не к кому… Вот я и приехала к вам. Пожалуйста, не прогоняйте меня!
– Ну что вы! Конечно, я вас не прогоню, милая! – заверила Алану миссис Беллинджер. – Но как странно, что Николас послал вас наобум, не договорившись заранее… Это на него не похоже. А где он сам? Почему не приехал с вами?
– Он… в Вашингтоне.
– Понятно, – женщина ласково улыбнулась, отчего ее лицо стало просто прелестным, и подошла к Алане поближе, изумив ее тонким ароматом своих духов. – Если б я знала о вашем приезде, я бы устроила вам более достойную встречу, – миссис Беллинджер обняла невестку и, прижавшись щекой к ее холодной щеке, воскликнула: – Боже! Да вы продрогли! Поскорее идите в гостиную и садитесь у камина, а Эскью позаботится о вашем багаже. Мы поселим вас в комнате моего сына.
Убедившись, что ей больше не придется мерзнуть на ветру, Алана испытала огромное облегчение и, бросив рассеянный взгляд на стены, увешанные зеркалами в позолоченных рамах и фамильными портретами, пошла за миссис Беллинджер.
Гостиная оказалась еще более величественной. Здесь все свидетельствовало о богатстве хозяев. Как и фасад особняка, эта комната была ослепительно белой. На полу лежал пушистый белый ковер, стены и мебель были обиты белым шелком, в белом мраморном камине приветливо горел огонь.
Алана никогда не видела подобного великолепия. Неудивительно, что сент-луисская гостиница не произвела на Николаса никакого впечатления!
– У вас такой прекрасный дом, миссис Беллинджер! – простодушно воскликнула девушка.
Мать Николаса улыбнулась открыто и доброжелательно:
– Зовите меня просто Лилией. А мне как вас называть?
– Аланой.
– Прелестное имя. Когда-то с нами по соседству обитала одна Алана, но она давно умерла.
– Если ее фамилия была Кэлдвелл, то это, наверное, моя бабушка.
Лилия удивилась:
– Бабушка? Но… насколько я знаю, у Аланы были внуки только от ее сына Энсона… Впрочем, мне, наверное, не все известно – мы не настолько близки с этим семейством.
Озябшей Алане совершенно не хотелось вспоминать, как ее выгнали из отцовского дома, поэтому она поспешила перевести разговор на другую тему:
– Простите, что я свалилась вам как снег на голову. Я, право, надеялась, что Николас сообщит вам о нашей свадьбе.
Лилия усадила Алану к огню.
– О нет, мой сын давным-давно мне не писал… – В ее зеленых глазах промелькнула затаенная боль, и, отвернувшись, чтобы ее скрыть, Лилия дернула за шнурок звонка, вызывая служанку. – Но если б вы знали, как я рада, что Николас наконец-то обзавелся семьей! Я боялась, что он никогда не женится.
Последние слова мать Николаса произнесла почти шепотом.
Алана развязала тесемки капора и поправила слегка растрепавшиеся волосы.
– Значит, вы не жалеете, что ваш сын женился на мне?
– Нет, конечно. А почему я должна жалеть? – удивилась Лилия, усаживаясь в кресло рядом с Аланой. – Я всегда считала, что мой сын выберет себе в жены только необыкновенную, удивительную девушку. И я уверена, что так оно и есть.
Алана готова была заплакать от радости. Она и мечтать не смела о таком теплом приеме. Но признаться в этом ей не удалось, потому что в комнату вошла пожилая служанка в островерхом чепце.
– Ты представляешь, Китти, Николас прислал к нам свою жену!
Добродушное лицо старушки расплылось в улыбке.
– Слава Богу! Я уж и не надеялась дожить до этого дня! Да храни тебя Господь, дитя мое! – Китти внимательно поглядела на Алану. – Что ж, у Николаса губа не дура. Но ты смотри, детка, за этим мошенником нужен глаз да глаз!
Лилия рассмеялась.
– Китти всю жизнь была при мне. В детстве я жила в Филадельфии, и, сколько себя помню, Китти служила у нас в доме. А когда я вышла замуж за отца Николаса, она приехала со мной в Беллинджер-Холл. Китти тут у нас всем заправляет. Ей только дай волю – она и вам начнет указывать, как жить.
Алана переводила взгляд с одной женщины на другую, не понимая, шутят они или говорят всерьез.
– Не морочьте малышке голову, мэм! А то она и вправду решит, что я злая ведьма. – Она явно чувствовала себя членом семьи, а не служанкой Беллинджеров.
Алана зябко поежилась, и только тут до Китти дошло, что девушка продрогла.
– Ах ты Господи! Бедняжка совсем окоченела, а мы тут языками чешем. Пойдем, детка, пойдем! Тебе надо принять горячую ванну – и в постель! А я тем временем приготовлю тебе вкусный ужин.
Лилия звонко расхохоталась.
– Ну вот! Я же предупредила: Китти сразу начнет вам указывать, как жить, Алана. Но сегодня вы ей не перечьте, вам и вправду лучше пораньше лечь спать. А завтра, когда вы как следует отдохнете, мы познакомимся поближе.
Алана не знала, что и думать. Интуиция подсказывала ей, что Лилия говорит искренне, вся атмосфера дома была проникнута добротой. Как можно ее ненавидеть? Она ведь такая хорошая!
Мысли путались, а разобраться в них Алана сейчас не могла. Еле передвигая ноги, она поплелась вслед за Китти по большой винтовой лестнице наверх, где располагались спальни хозяев, а когда добрела до своей комнаты, у нее уже не осталось сил даже для того, чтобы оглядеться.
Заметив это, Китти заквохтала, как наседка:
– Ох ты бедненькая! Совсем уморилась! Ладно, не буду тебя мучить, укладывайся-ка ты сразу спать. Так… сейчас снимем платьице – и на боковую. А к ночи, если захочешь, и поешь, и искупаешься.
Алана послушно позволила Китти себя раздеть и уснула, едва донеся голову до подушки.
Она не слышала, ни как служанка разжигала в камине огонь, ни как потом в комнату вошла Лилия, которая долго стояла у ее постели и молча молилась, чтобы теперь, женившись, сын вернулся домой.
Наконец Лилия и Китти на цыпочках вышли из спальни Аланы и спустились в гостиную.
– Я не понимаю, что происходит, Китти, – тихо сказала Лилия, глядя, как вьются за окном снежинки, похожие на больших белых мух. – Зачем мой сын это сделал? Это прелестное дитя выглядит таким испуганным и одиноким. Алана – простая, чистая душа. Разве она сможет жить с таким сложным человеком, как Николас? Господи, неужели он затеял все это только для того, чтобы лишний раз меня помучить?!
– Вы… полагаете, в нем могут прорезаться черты его отца?
– О нет! Он совсем не похож на Симеона. Разве ты не помнишь, каким добрым, любящим сыном был Николас в детстве?
– Отчего же не помню? Помню. Как и то, что он обвинял и до сих пор обвиняет вас в смерти своего отца.
Лилия печально улыбнулась.
– Я заслужила его презрение, Китти. Мы с отцом Николаса оба виноваты в том, что он вырос ожесточенным и разочарованным. Правда, я надеялась, что вдали от дома он постепенно примирится с прошлым. Но теперь… теперь я уже ничего не знаю!
– Мда… Сомневаюсь, чтобы эта малышка понимала, во что она ввязалась. Сказать по правде, меня тоже удивил выбор вашего сына.
– Да, Китти. Ему всегда нравились опытные женщины, светские львицы, искушенные в сердечных делах. Эта девушка совсем другая. Такая юная, невинная!
– Может, он влюбился?
– Может быть, – Лилия с надеждой улыбнулась. – Ах, она просто очаровательна, Китти. Если ее как следует приодеть и хоть немножко обучить манерам, она засверкает, как бриллиант.
Служанка добродушно хмыкнула.
– Вы мечтали о дочке? Вот ваша мечта и сбылась!
Лилия немного подумала и воодушевленно воскликнула:
– Пошли кого-нибудь в Александрию за портнихой Миннион. Пусть возьмет с собой учениц. Скажи, что ей придется пробыть у нас недели две-три, не меньше.
– Хорошо, но вам не кажется, что Николас будет этим недоволен? Может, он как раз хочет, чтобы его жена оставалась до его приезда простушкой?
– Да, мне это тоже пришло в голову, – кивнула Лилия. – Но я не допущу, чтобы Алана повторила мою судьбу, Китти! Мало ли как мог измениться характер Николаса за те годы, что он прожил отдельно от нас?! Вдруг в нем все-таки развились черты, унаследованные от отца? Нет, Алана должна обрести уверенность в своих силах и общаться с Николасом на равных. Если бы я смогла с самого начала замужества правильно себя поставить, все было бы по-другому.
Китти махнула рукой:
– Да при чем тут вы? Симеон Беллинджер был сущим исчадием ада. И стал он таким задолго до того, как вы встретились. О чем вам, кстати говоря, прекрасно известно. Но Николас таким не будет. Никогда не будет! Он похож на вас, а не на Симеона. Просто он винит вас в смерти отца, но когда-нибудь мальчик поймет свою ошибку и перестанет так себя вести.
Лилия озабоченно нахмурилась.
– Как ты думаешь, Николас рассказал Алане всю правду обо мне?
– Нет, конечно! Как он мог рассказать, если не знает всей правды? Ну зачем, зачем вы взяли на себя чужую вину? Аж зло берет, как вспомню, что Симеон был виноват, а вы теперь расхлебываете эту кашу. Но знаете, еще не поздно признаться Николасу, как все было на самом деле. Послушайтесь моего совета, госпожа! Откройтесь сыну. Пусть не считает вас злодейкой, а своего папашу невинной жертвой!
В зеленых глазах Лилии блеснули слезы.
– Я не могу открыть ему правду, Китти. Если Николас узнает, каким был в действительности его отец, это его совсем подкосит. Пусть уж лучше мальчик ненавидит меня, чем так жестоко разочаруется в своем отце.
Китти пожала плечами и пошла к двери, сердито бурча:
– А по-моему, вам не дают покоя лавры святых мучеников. Ишь, чего выдумала – выгораживать Симеона Беллинджера! Этого достойного ученика дьявола!
Пожалуй, впервые после бабушкиной смерти Алана спала совершенно спокойно и безмятежно. В комнате было тепло и уютно. Алана лежала, свернувшись калачиком, и ей снились хорошие сны…
Китти отдернула плотные шторы, и в окна спальни хлынул дневной свет. Алана мгновенно проснулась и, блаженно потянувшись, поздоровалась с экономкой.
– Госпожа велела мне разбудить тебя, детка, – сказала Китти. – Портниха уже здесь, а ты еще не помылась и не позавтракала: – Она протянула девушке теплый халат. – Вставай-вставай, время не ждет!
Алана растерянно заморгала, не поняв и половины того, что говорила старушка.
– Разве мне нужны новые платья?
– А то нет?! Ты, главное, положись на мадам – и все будет прекрасно. У нее отличный вкус, она понимает толк в нарядах.
Алана изумленно огляделась, вдруг осознав, что уже утро.
– Неужели я проспала так долго?
Экономка расплылась в улыбке.
– А что тут удивительного? Ты с ног валилась от усталости.
Раздался стук в дверь, и две служанки внесли в спальню медную ванну. Китти налила в нее горячую воду и положила рядом ароматное мыло и несколько пушистых полотенец.
Служанки с любопытством уставились на Алану – им, как, впрочем, и всем остальным обитателям усадьбы Беллинджеров, было интересно, кого выбрал в жены молодой хозяин. Но Китти прогнала их вон, не дав как следует разглядеть Алану.
– Ну вот, теперь можешь спокойно помыться, – с улыбкой обратилась она к девушке.
– Прямо здесь? – уточнила Алана.
– А где ж еще? – удивилась Китти.
Алана сбросила халат и без тени смущения спросила у экономки:
– Мне надо залезть внутрь, да? Я ведь понятия не имею, как принимают ванну. Я никогда этого не делала.
Глаза Китти от изумления стали похожи на два блюдца.
– Как не делала? Ты что, никогда в жизни не мылась?
– Нет, мылась, конечно, но только в речке. Вообще-то я мылась очень часто. Шайенов удивляло, что моя бабушка заставляла меня мыться каждый день даже зимой.
У Китти голова пошла кругом от признаний Аланы. Какая речка? Какие шайены?
– Ты, это… залезай в ванну и искупайся как следует, – пробормотала она, помогая девушке погрузиться в воду. – Хочешь, я помою тебе голову?
Когда густые черные волосы Аланы были хорошенько промыты, экономка сполоснула их чистой водой и спросила:
– С остальным ты сама справишься или тоже помочь?
– Нет, спасибо, это совсем несложно, – без тени улыбки ответила девушка.
Китти направилась к выходу, но, взявшись за дверную ручку, внезапно спросила:
– А про каких шайенов ты говорила, детка? Неужто про индейцев?
– Да, – кивнула Алана. – Я ведь индианка из племени шайенов.
– Я… я сейчас принесу тебе завтрак, – пролепетала Китти, стараясь не подавать виду, что она сражена этим необычайным известием, и метнулась из комнаты.
Алана долго блаженствовала, лежа в теплой воде. Ей было хорошо у Беллинджеров. Обитатели дома – и говорливая Китти, и приветливая Лилия – ей нравились. Только в глазах последней, даже когда она улыбалась, сквозила грусть.
Алана с интересом рассматривала комнату, убранство которой было выдержано в теплых коричневато-красных тонах. Вишневый цвет ковра удачно сочетался с цветом одеяла и занавесей. Деревянная спинка массивной кровати была украшена искусной резьбой, подле камина стояло кресло, обитое коричневой кожей.
Алана любовалась своим новым жилищем и мечтала о том, как она с Николасом будет жить в этой комнате.
Выйдя от Аланы, экономка бросилась к Лилии, которая уже проснулась и сидела на кровати, обложившись подушками.
Заметив на обычно жизнерадостном лице Китти тревогу, мать Николаса озабоченно спросила:
– Как себя чувствует наша малютка? Ты сказала, что ее ожидает портниха?
– Сказать-то сказала, но боюсь, нам сейчас будет не до этого. Уж не знаю, как вам и объяснить, миссис Лилия…
– Что объяснить? О чем ты говоришь? Не понимаю.
Китти набрала полную грудь воздуха и выпалила:
– Жена Николаса призналась мне, что она выросла среди индейцев! Но это еще не все! Она и сама индианка!
– Вздор! – нахмурилась Лилия. – Такого не может быть. Мне лично она сказала, что ее бабушкой была покойная Алана Кэлдвелл. Да и потом, малютка совсем не похожа на индианку: у нее светлая кожа, синие глаза… А речь?! Ты слышала, как она изъясняется? Так говорят по-английски только на Юге, причем в семьях богатых плантаторов. Конечно, одета малютка из рук вон плохо, но…
– Да говорю же вам, – перебила ее Китти, – она сама призналась! Сама! Никто ее за язык не тянул!
Лилия отбросила одеяло, накинула халат и, всунув ноги в домашние туфли, пошла к двери.
– Ладно, прикажи накрыть на стол в комнате Николаса. За завтраком я постараюсь поближе познакомиться с Аланой. Но пусть Николас не надеется, что, женившись на индианке, он мне отомстит! Он меня плохо знает, если думает, что я попадусь в эту ловушку.
21
Алана уже вылезла из ванны и начала одеваться, когда кто-то постучался в ее комнату.
На ходу застегивая платье, она подбежала босиком к двери и увидела на пороге мать Николаса. Аккуратно причесанная, одетая в розовое бархатное платье Лилия показалась Алане верхом элегантности.
– Доброе утро! – весело улыбнулась свекровь. – Если вы не возражаете, мы позавтракаем вдвоем. Я велела Китти накрыть стол у вас в комнате. Позавтракаем, побеседуем, познакомимся поближе, да?
– Да! – просияла Алана. – Это будет чудесно.
Платье Лилии красиво облегало ее стройную фигуру. Алана ощутила себя рядом с ней неуклюжей простушкой.
Лилия прошла на середину спальни и огляделась. В ее взоре сквозила печаль.
– Все эти годы в комнате моего сына поддерживался порядок. Каждую неделю ее проветривали и прибирали. На всякий случай – вдруг Николас вернется домой… Теперь я вижу, что оказалась права. Наши усилия не пропали даром. Как вам спалось?
– Хорошо, – Алана неловко застегнула крючки застежки и торопливо надела туфли. – Здесь очень уютно и… буквально все напоминает о Николасе. Я легко могу себе его представить в этой обстановке.
Лилия внимательно вслушивалась в речь девушки. Ни следа индейского акцента, произношение, как у южанок из хороших семей…
Вошедшая в спальню Китти принялась отдавать распоряжения четверым служанкам, накрывавшим на стол, застеленный белоснежной скатертью. Наконец все было готово, и Алана с Лилией остались наедине.
Заметив смущение Аланы, Лилия ободряюще улыбнулась.
– Трудно заводить знакомство с новыми людьми, да? Как я вас понимаю, дорогая Алана! Я тоже робею перед чужими, хотя с годами научилась это скрывать.
– Никогда бы не подумала, что вы можете перед кем-то робеть, миссис Беллинджер, – удивилась Алана.
– Мы же с вами договорились называть друг друга по имени, помните? Вы обещали называть меня Лилией, а я вас – Аланой.
– Да-да, конечно.
– Расскажите мне о себе, дорогая. Мне хочется узнать о вас побольше.
Алана вскинула голову и, посмотрев на свекровь в упор, с вызовом заявила:
– Мой отец – Энсон Кэлдвелл, а мать – индианка из племени шайенов. И я не собираюсь ни перед кем извиняться за свое происхождение!
Лилия постаралась не показать, насколько она шокирована, и спокойно произнесла:
– Разумеется. За что вам извиняться? А как встретились ваши родители? Странно, что я никогда об этом не слышала. Я, конечно, знала, что Энсон довольно долго жил на Западе, но он никогда не рассказывал про вашу мать.
– Вероятно, отец стыдился меня и предпочитал не упоминать о моем существовании.
– Прошу вас, расскажите о своем детстве. И о том, как вы познакомились с моим сыном.
К завтраку они даже не притронулись. Лилия завороженно слушала печальную историю Аланы.
Дойдя до того, как Николас решил, что он обязан на ней жениться, Алана предпочла не уточнять детали и про первую брачную ночь не обмолвилась ни словом, однако Лилия догадалась о случившемся. Ей достаточно было увидеть лицо Аланы, когда бедняжка описывала, как, проснувшись наутро в сент-луисской гостинице, она обнаружила, что Николас уехал.
– А почему, если не секрет, вы направились в Беллинджер-Холл? Насколько я понимаю, вы поначалу намеревались поселиться у отца.
Пришлось Алане рассказать и о стычке с Элизой Кэлдвелл.
– Ладно, мы ей это припомним, – пригрозила Лилия, живо представив себе обиду Аланы. – Но отец тут ни при чем. Я уверена, что он обрадуется вашему приезду. И, когда мы как следует подготовимся к этой встрече, я дам Энсону знать.
– Не надо! Я не хочу его видеть! Мне будет тяжело и неловко. Он давно стал для меня чужим человеком.
– Ну, хорошо, дорогая, я вас не неволю. Но вы подумайте. Во всяком случае, – лучезарно улыбнулась Лилия, – я очень рада, что вы к нам приехали!
Перегнувшись через стол, она взяла Алану за руку и ободряюще добавила:
– Я научу вас, как завоевать сердце Николаса. Хотя не сомневаюсь, что он уже вами очарован.
Зеленые глаза Лилии мечтательно засияли.
– Когда сын вернется домой, он не узнает свою малютку жену. Китти сказала, что я вызвала из города портниху, которая поможет вам превратиться в элегантную даму?
– О, я так хочу быть похожей на вас! – с надеждой воскликнула Алана.
– Нет-нет, моя дорогая, вы будете гораздо привлекательней. Вы же намного красивее меня. Я даже в лучшие годы не могла бы сравниться с вами.
– Да что вы! Я…
Лилия шутливо замахала на Алану руками.
– Не спорьте, милая. Тем более что чудесное преображение произойдет не только благодаря новым нарядам. С вашего позволения, я научу вас кое-каким ухищрениям, при помощи которых женщины залавливают в свои сети мужчин. Но все это мелочи. Главное, что вы красивы. Ну, а уж мы постараемся эту красоту повыгодней оттенить.
– Вы… действительно считаете меня миловидной?
– Да у вас редкостная красота, Алана! И что бы ни говорил мой сын, можете мне поверить: он это знал, когда на вас женился. А потому наша задача не особенно сложна, надо лишь заставить Николаса признать вслух, что его жена – истинное сокровище!
– Я люблю Николаса всей душой, но не надеюсь на взаимность. Он прямо заявил мне, что неспособен на любовь. Мне кажется, наивно надеяться, что Николас переменит свое мнение только потому, что я переменю гардероб.
– Неужели мой сын имел наглость говорить вам в глаза такие вещи? – возмутилась Лилия. – Ладно, посмотрим, как он запоет, когда приедет сюда и увидит вас. Порой женщине не мешает щелкнуть мужчину по носу, чтобы он не слишком зазнавался.
– Пожалуйста, помогите мне стать женщиной, которой бы Николас гордился, – взмолилась Алана.
Лилия улыбнулась.
– Все будет хорошо, обещаю вам. Но скажите, дорогая, где вы откопали это платье?
– Всю одежду раздобыл для меня Николас, – с гордостью сказала девушка. – Платья, правда, оказались великоваты, но я не жаловалась.
– Что ж, мужчины, конечно, не разбираются в женской моде, – кивнула Лилия. – Но вот что любопытно: на красивое дамское платье они не обращают никакого внимания, но если у нас хоть один волосок выбьется из прически, они не преминут это заметить… Ну, да Бог с ними. Вы готовы мне довериться, дорогая?
– Да! Да! И обещаю беспрекословно вас слушаться! – воскликнула счастливая Алана.
– В таком случае, – лукаво прищурилась Лилия, – для начала сходите на кухню и выясните, нет ли на плите горячих оладий. Эти давно остыли. А когда мы наконец позавтракаем, я вас подстригу.
Синие глаза Аланы округлились от изумления.
– Но… я никогда в жизни не стригла волосы!
– Значит, тем более пора это сделать.
Весь день ушел на снятие мерок и выбор фасонов будущих платьев. Алана с Лилией внимательно рассматривали образцы тканей и листали журналы мод, подолгу обсуждая, пойдет ли Алане тот или иной наряд.
Наступил вечер. Измученная Алана лежала на кровати, а свекровь деловито рылась в ее вещах.
– Нет, оно тоже не годится, – Лилия отбросила в сторону последнее платье. – Унеси куда-нибудь все это тряпье, Китти.
Экономка с явной охотой подхватила ворох ненужной одежды, а Лилия достала со дна саквояжа свадебный наряд Аланы.
– Не надо его выбрасывать! – запротестовала Алана. – Это подарок моей бабушки.
– Но я и не собираюсь, – успокоила ее Лилия. – Боже, какая красота! И так все аккуратно, стежочки меленькие, а вышивка – просто заглядение! Ваша бабушка была великолепной портнихой.
– О да, – согласилась Алана, радуясь, что мать Николаса оценила мастерство Лазурного Цветка.
– Мы должны сохранить это платье на память для ваших детей. Им будет интересно на него посмотреть, – с воодушевлением промолвила Лилия, но уже в следующий миг ее взор заволокла печаль. – Одному только Богу известно, что будут думать обо мне мои внуки, – с горечью добавила она.
Но не успела Алана ничего возразить, как на лице Лилии снова заиграла улыбка.
– Миссис Миннион предупредила, что на шитье у нее уйдет примерно два дня, но поверьте – дело того стоит. Ее туалеты – истинные произведения искусства! А пока я дам вам три моих платья. Портниха их немного подкоротила – вы ведь пониже меня ростом. Еще я принесла банный халат и несколько ночных сорочек. А вот с нижним бельем придется потерпеть, его можно приобрести только в Арлингтоне. Но как только ваши платья будут готовы, мы туда съездим… Да! Чуть не забыла про обувь. Я одолжу вам несколько пар своих туфель. По-моему, у нас одинаковый размер.
У Аланы голова пошла кругом от бесконечных разговоров про платья, туфли и шелковое нижнее белье.
– Спасибо, Лилия! – от всей души поблагодарила она.
Серьезность Аланы позабавила свекровь.
– Не стоит благодарности, лучше пойдем обедать. А то все остынет. И готовьтесь к тому, что после обеда у нас будет урок светских манер.
Алана застонала, но послушно слезла с кровати и направилась к двери.
– Времени у нас мало, – предупредила свекровь. – Чует мое сердце, что Николас скоро приедет домой.
– И все-таки я не понимаю, почему какие-то платья смогут изменить его отношение ко мне, – со вздохом призналась Алана.
– Так ведь они не сами по себе это сделают, а с вашей помощью, – подмигнула Лилия. – Все очень просто: когда человек держится уверенно, эта уверенность передается и окружающим. Да и потом, вы сущий бриллиант, Алана! А его сам Бог велел вставить в подобающую оправу.
Свекровь и невестка сидели в столовой, и Алана внимательно выслушивала наставления Лилии.
– Итак, когда вас спрашивают, не желаете ли вы добавки, вы должны ответить вежливым отказом. Понятно?
– Но почему? А если я еще не наемся?
Губы Лилии дрогнули в улыбке.
– Честно говоря, я и сама не знаю почему. У нас в Филадельфии женщины всегда ели вволю. А здесь они должны чуть ли не умирать с голоду. Или по крайней мере делать вид, что умирают. Нелепо, да?
– По-моему, да.
– Но ничего не поделаешь. Таковы правила. Пойдем дальше. Какой вилкой едят десерт? Правильно, вот этой. Вы просто чудо, Алана! Вам не нужно повторять дважды, вы все улавливаете сразу же.
– Очень многие правила, принятые в здешнем обществе, кажутся мне ужасно глупыми, – призналась Алана. – Почему, например, не есть руками? Это же гораздо удобнее. Если бы вы, Лилия, пришли в гости к моему дедушке, вы бы в этом сами убедились.
– Я была бы рада познакомиться с вашими родными, – совершенно искренне сказала Лилия. – Я не сомневаюсь, что они были прекрасными людьми, раз смогли вырастить такую замечательную внучку.
За день, проведенный в Беллинджер-Холле, Алана успела всей душой привязаться к матери Николаса. И была готова ради нее на все. У Аланы в голове не укладывалось, как Николас может проявлять такое бессердечие по отношению к этой доброй, ласковой женщине.
После обеда урок продолжился в гостиной. Лилия расположилась на диване, а Алана встала возле камина.
– Пройдитесь по комнате, а я полюбуюсь на вашу походку, – скомандовала Лилия.
Алана уже немного приноровилась ходить на каблуках, и Лилия осталась вполне довольна.
– А теперь сядьте, – последовало новое распоряжение.
Алана села на стул.
– Ах, нет, нет! – поморщилась Лилия. – Леди всегда садятся на краешек и изящно складывают руки на коленях. Попробуйте еще разок. Так, прекрасно!.. Да, чуть было не забыла, а это очень важно. Когда вас спрашивают: «Как поживаете?» – не следует распространяться о своих неприятностях и жаловаться на бессонницу. Это всего лишь форма приветствия, и вы должны ответить: «Спасибо, хорошо».
– Понятно… – задумчиво протянула Алана. – А если меня спросят, как я себя чувствую, это тоже не будет означать, что их интересует мое здоровье?
Лилия звонко расхохоталась.
– Знаете, я сейчас смотрю на наши правила вашими глазами и вижу, до чего же мы все-таки глупы! Мы, как актеры в спектакле, играем каждый свою роль, напускаем на себя важность… Этакие павлины!
Часы пробили десять.
– Пожалуй, на сегодня хватит, – заявила Лилия. – Вы сегодня столько всего усвоили, что я даже не понимаю, как это у вас получилось.
– Если честно, то я безумно устала, – призналась польщенная Алана.
– Ничего удивительного. Идите спать, дорогая, а завтра продолжим.
– Опять?! Ах, мне порой кажется, что все напрасно. Я, наверное, так и не стану настоящей леди, – пожаловалась Алана.
– Да вы уже стали! – заверила ее Лилия. – Вашей грации и умению держаться с достоинством можно только позавидовать. Есть вещи, которым нельзя научить, их впитывают с молоком матери, дорогая принцесса. Так что не тревожьтесь, все будет хорошо.
Упоминание о происхождении Аланы вновь навело Лилию на мысль об Энсоне Кэлдвелле.
Немного поколебавшись, она спросила:
– Вы не передумали насчет отца? Может быть, все-таки известить его о том, что вы здесь?
– Нет-нет, не надо! – замотала головой Алана. – Я не хочу его видеть.
– Алана, прошу вас, примиритесь с ним. Позвольте мне написать ему письмо. Я понимаю, вы на него в обиде, но вы наверняка многого не знаете. Вам же неизвестно, как он жил после смерти вашей матушки. Дайте ему возможность объясниться – может быть, все было не так, как вы предполагаете.
Алана дрогнула.
– Поразмыслите над моими словами, дорогая, – заметив сомнения невестки, снова принялась уговаривать ее Лилия. – Я совершенно не настаиваю, чтобы вы приняли решение прямо сейчас. Но по моему глубокому убеждению, любой человек имеет право на то, чтобы его выслушали. Особенно когда все не так просто, как кажется на первый взгляд.
«Она говорит про меня, а сама словно обращается к Николасу», – сочувственно подумала Алана и пообещала еще раз вернуться к разговору о встрече с Энсоном Кэлдвеллом.
Посреди ночи Алана внезапно проснулась. Сон как рукой сняло. В голове неотвязно вертелись последние слова Лилии. Но она не могла решиться на свидание с отцом. Все еще не могла…
Наконец она поднялась с постели, накинула халат, и… ноги сами понесли ее вниз по лестнице в гостиную.
Луна ярко светила, и Алана сразу заметила Лилию, которая стояла у окна, глядя вдаль. Услышав за спиной шорох, она резко обернулась.
– А, это вы, Алана! Вам тоже не спится?
– Да. Наверное, меня слишком взволновали мысли о новых нарядах, – усмехнулась Алана.
– Какое удивительное совпадение, что мы с вами обе пришли сюда! Впрочем, я-то часто прихожу в эту комнату ночью, когда не могу уснуть. Не знаю почему, но она действует на меня успокаивающе. И так было с самого начала.
– Здесь очень хорошо, – согласилась Алана.
– Как сказать… Я пережила в этой комнате немало печальных минут.
Алана тоже подошла к окну и встала рядом со свекровью.
– Жизнь порой бывает к нам очень жестока, Лилия. Но я считаю, мы не должны терять надежду на победу добра.
– Ах, как же я рада, мое серьезное дитя, что вы ко мне приехали! Моя жизнь так долго была пустой и бессмысленной, а вы наконец заполнили эту пустоту. Николас будет с вами очень счастлив, – убежденно проговорила Лилия.
– Надеюсь, – вздохнула Алана. – Но Николас может с этим не согласиться. По-моему, он сожалеет, что женился.
Они надолго умолкли.
Наконец Лилия напряженно спросила:
– Алана… Николас рассказывал вам что-нибудь обо мне?
– Совсем немного, – пряча глаза, ответила девушка.
Но Лилия схватила ее за плечи и повернула к себе лицом.
– Скажите честно, вы знаете о том, что стряслось с отцом Николаса?
– Только со слов Николаса. А он, как мне кажется, знает далеко не все. У меня создалось впечатление, что вы стараетесь его от чего-то оградить, – честно призналась Алана. – И еще… я не верю, что вы способны причинить кому-нибудь зло. Вы совсем не такая, какой вас представляют.
Лилия прерывисто вздохнула.
– Спасибо! Спасибо, что ты не считаешь меня виноватой, девочка. До тебя никто даже мысли не допускал, что все могло оказаться гораздо сложнее, чем выглядело на первый взгляд. Никому и в голову не пришло поговорить со мной, узнать мое мнение…
– Вы можете довериться мне, Лилия. Я никому не скажу.
– Я в этом не сомневаюсь, дорогая. Но не стоит взваливать на твои юные плечи столь тяжкую ношу, ведь… Николас не должен знать правду. Он и без того исстрадался.
– Вы никому не рассказывали о том, что произошло в ночь гибели вашего мужа?
