Текст книги "Рыцарь Золотого Сокола"
Автор книги: Констанс О'Бэньон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)
16
После ссоры прошло уже три дня. Джиллиана видела Райена лишь издали, и это вполне ее устраивало. Любезность сэра Эдварда нравилась ей куда больше, чем холодное равнодушие принца. Сэр Эдвард был неизменно внимателен и всегда заботился об ее удобствах. Она и не подозревала, что в мужчине можно встретить столько обходительности.
По ночам она с трудом добиралась до постели после долгих часов, проведенных в седле, все тело ее разламывалось от усталости, и хотелось только одного – немедленно уснуть. Но сегодня вечером ей почему-то было очень одиноко. Она даже хотела заглянуть в шатер Кассандры, но передумала – там мог оказаться Райен, который Бог весть что подумает.
– Ваше Величество, вы позволите войти? – послышался у входа знакомый голос. Оживившись, она любезно пригласила лорда Хэмфри войти и с улыбкой указала ему на скамью.
– Как кстати, что вы ко мне заглянули. Мне как раз хочется с кем-нибудь поговорить. Я устала от собственного общества. Садитесь же!
Он, однако, продолжал стоять, уставившись на носки своих коричневых рыцарских сапог, и Джиллиана догадалась, что у него к ней серьезный разговор.
– Садитесь, друг мой, и расскажите мне, что случилось.
Наконец он опустился на скамью и поднял глаза на свою королеву.
– Это касается сэра Эдварда… – нехотя произнес он, видно было, что эта беседа давалась ему с трудом.
– Что с ним? – перебила она. – Надеюсь, он не захворал?
– Пожалуй, что захворал, Ваше Величество, хотя не так, как вы думаете.
– Лорд Хэмфри, вы говорите загадками. Что за недуг с ним приключился?
– Сперва позвольте мне сказать несколько слов о нем самом. Сэр Эдвард очень юн, только минувшей весной прошло его посвящение в рыцари. Он единственный сын своего отца…
– Это мне известно. Сэр Эдвард рассказывал мне о своей семье. Он еще говорил, что у него есть три старших сестры.
– Да, это так. Но, думаю, вряд ли он вам поведал, и это понятно, что он помолвлен с некоей леди Джейн – девушкой из благородной семьи. Они с ней знакомы с детства.
– Да, этого он мне и правда не говорил. Надеюсь, она достойная невеста для сэра Эдварда?
– Вполне. Но я боюсь, что, когда он возвратится в Талшамар, леди Джейн с огорчением обнаружит, что жених к ней охладел.
Джиллиана нахмурилась.
– Это серьезно. Что же случилось, от чего его отношение к ней так круто изменилось?
Сэр Хэмфри печально покачал головой.
– Ваше Величество, разве он может ехать домой, к своей невесте теперь, когда он так ослеплен вами? Он целыми днями твердит только о своей королеве. По ночам, вместо того чтобы спать, он придумывает, о чем будет беседовать с вами завтра. Он страдает, Ваше Величество. Зачем вы лишили его покоя?
Джиллиана тряхнула головой и медленно встала. Она была возмущена.
– Вы что же, вообразили, что я нарочно решила поиграть его чувствами? Знайте же, что сэр Эдвард для меня всего лишь храбрый рыцарь и прекрасный собеседник, и за все время, что мы провели в беседах, я не дала ему ни малейшего повода думать иначе.
– Полагаю, вам трудно сейчас увидеть самое себя глазами талшамарца. Ваши подданные много лет жили надеждой на ваше возвращение. Они беззаветно любили вас, еще не зная, где вы и что с вами, – но то была любовь подданных к своей королеве. С сэром Эдвардом вышло иначе. Вы сами выбрали его – одного из многих, вы позволяете ему ехать с вами рядом уже несколько дней, и он принял это как знак вашего особого благоволения к нему. Трудно обвинить его в чем-либо.
Джиллиане вдруг захотелось плакать. До сих пор ее старый друг Хэмфри ни разу ее ни в чем не упрекал, и сегодняшние его слова больно задели ее.
– Сэру Эдварду известно, что у меня есть муж.
– Но он также знает, что ваш муж избегает супружеского ложа, предпочитая спать под звездами.
Щеки Джиллианы вспыхнули.
– Значит, все мои подданные смеются надо мной из-за того, что мой супруг не хочет меня?
– Нет, Ваше Величество. Никто, ни один человек не смеется над вами. Напротив, все ваши подданные скорбят оттого, что вам пришлось выйти замуж по воле обстоятельств, а не по велению чувств.
Она устало коснулась его руки.
– Подскажите, что мне следует сделать, сэр Хэмфри, я в отчаянии.
– Я не знаю, что, знаю только, что сделать это надо как можно скорее. В своих мечтах сэр Эдвард по молодости и неопытности взлетел уже слишком высоко и, чего доброго, скоро вызовет принца Райена на поединок. Потому-то я и пришел к вам. Надо остановить этого безумца, пока не поздно. Принц Райен – опытный воин, ему ничего не стоит нанести сэру Эдварду смертельный удар.
– Знаете, Хэмфри, в монастыре я иногда казалась сама себе такой одинокой… но разве то было одиночество в сравнении с теперешним? Я не могу даже проявить дружеское внимание к тому, кто служит мне верой и правдой.
– Те же слова я не раз слышал от вашей матушки. Королеве приходится нести свой крест в одиночестве, не рассчитывая ни на чью помощь. Если она станет искать утешения у своих рыцарей, они пожелают возвыситься до самого солнца. Ваше Величество, для сэра Эдварда вы подобны солнцу, но, прикоснувшись к его лучам, он может сгореть дотла.
– Я поняла вас. – Джиллиана отошла на несколько шагов и отвернулась. В глазах ее стояли слезы. – Вы правы, я должна отдалить от себя сэра Эдварда. И, пожалуйста, сэр Хэмфри, – добавила она, – передайте моему мужу, что я хочу его видеть.
Рыцарь поклонился и шагнул к выходу. Он исполнил свой долг палатина королевы.
– Я сейчас же скажу ему об этом, Ваше Величество.
В ожидании Райена Джиллиана беспокойно ходила взад-вперед. А если он не пожелает прийти – что она тогда будет делать? И, собственно, что она сделает, если он придет?
Но вот полог откинулся, и Райен, пригнувшись, вошел в шатер. Ледяной взгляд его карих глаз остановился на Джиллиане.
– Вы звали меня, Ваше Величество? – сухо спросил он, отвешивая преувеличенно низкий поклон. – Узнав от его светлости, что у вас возникла во мне нужда, я тут же поспешил к вам по первому повелению.
Джиллиана сердито прищурилась. Гнев, как всегда, придал ей смелости, и теперь уже не так трудно было высказать то, ради чего она его позвала. Выпрямившись, она сосредоточила взгляд на подбородке Райена и сказала:
– Я хотела бы обсудить с тобой один щекотливый вопрос.
Глядя на нее сверху вниз, он скрестил руки на груди.
– Смею ли я надеяться, что ты снова желаешь видеть меня в своей постели? Разве сэр Эдвард плохо исполнял роль жеребца в мое отсутствие?
От негодования она кинулась на него с кулаками, но он молниеносным движением перехватил ее запястье.
– На твоем месте я бы воздержался от подобных выпадов, Джиллиана. Я еще ни разу в жизни не ударил женщину, но ради тебя готов нарушить свое правило.
Она с силой вырвала у него руку и стала растирать онемевшее запястье. Безнадежно! Было совершенно ясно, что завтра на этом месте будет красоваться синяк.
– Я полагала, что смогу с тобою толком поговорить, но теперь вижу свою ошибку. Ты не способен, рассуждать здраво. Можешь идти, – сказала она и демонстративно отвернулась.
Однако, вместо того чтобы удалиться, он продолжил разговор в том же недопустимом тоне:
– Итак, Джиллиана, что за забота тебя гложет? Надоело играть в свои бирюльки?
– Я не играю ни в какие бирюльки.
– Это ты рассказывай своему драгоценному сэру Эдварду, а не мне. Думаешь, я не понимаю, для чего ты заигрываешь с мальчиком, который только-только начал бриться? Признайся, решила вызвать во мне ревность?
Хуже всего было то, что он в точности угадал ее намерения.
– Ревность, в тебе? Ах, что мне за дело до твоей ревности? Просто я оказалась не права в своих суждениях или, лучше сказать, недальновидна и хочу загладить ошибку.
– Вот как? Значит, и безупречные красавицы королевы допускают ошибки? – удивился Райен. – Какая жалость.
Джиллиане понадобилось сделать над собой изрядное усилие, чтобы спокойно выдержать его насмешливый взгляд.
– Смейся надо мной, если тебе так угодно, можешь меня даже ударить, но я прошу тебя спать в моем шатре, покуда мы не доберемся до побережья.
Райен застыл на месте. Этого он никак не ожидал.
– Значит, ты все-таки скучала по мне? – Тон несколько изменился.
– Не в этом дело. Но я, как оказалось, вела себя слишком беспечно с сэром Эдвардом. Я не ожидала, что… что он… – Ей никак не удавалось подобрать нужных слов.
– Что он совсем потеряет голову, – закончил за нее Райен. – Даже дураку ясно, что он тебя боготворит. Но тебе-то что за дело до его чувств? Ведь тебе он был нужен только для того, чтобы мучить меня.
Джиллиана удивленно вскинула на него глаза.
– Ты… мучился?
Губы Райена дрогнули и растянулись в циничную улыбку.
– Джиллиана, какому же мужчине понравится, когда другой гуляет по вспаханному им полю?
Злость с новой силой вскипела в ней. Зря она просила его прийти. Он циничен и жесток, она не желает его больше видеть.
– Как ты смеешь так со мною говорить? – Она в ярости топнула ногой.
– Он делил с тобой ложе? – хрипло спросил Райен.
– Ты единственный мужчина, который делил со мной ложе… но больше этого не произойдет!
Он внимательно вглядывался в ее лицо, пытаясь определить, правду ли она говорит. В тот день, когда она впервые выбрала сэра Эдварда себе в попутчики, он чуть не обезумел от ревности. Всякий раз, когда молодой рыцарь кидал на Джиллиану полные обожания взгляды, он готов был убить его на месте.
По ночам он ворочался на своем соломенном тюфяке, представляя, как сэр Эдвард ласкает атласную кожу Джиллианы. Он устраивался на ночлег где-нибудь прямо на земле неподалеку от королевского шатра и, не смыкая глаз до утра, следил за входом – не крадется ли молодой красавец к своей возлюбленной.
Словом, из-за нее он превратился в сущего болвана и, подобно юному сэру Эдварду, грезил лишь об ее улыбке.
– Можешь идти, – проговорила она наконец. – Я передумала и не желаю видеть тебя в своем шатре.
Он упрямо покачал головой.
– Я уйду, но сперва изволь объяснить, зачем ты меня побеспокоила. И не пытайся лукавить – я сразу это увижу.
Она откинула волосы за спину.
– Думаю, тебе все равно этого не понять. Я даже не предполагала, что причиняю боль сэру Эдварду, но лорд Хэмфри, мой верный друг и советчик, помог мне взглянуть на наши отношения другими глазами. Вероятно, он прав я невольно дала сэру Эдварду повод надеяться на что-то. В этом была моя ошибка, и я должна ее обязательно исправить. Такая ситуация недопустима.
Пока она говорила, Райен следил за ее лицом, пытаясь уловить в нем признаки неискренности. Он перестал верить женщинам еще в детстве, когда узнал, что в постели у его матери перебывали едва ли не все отцовские рыцари. Принц Райен знал многих женщин, знатных и незнатных, и все они играли в любовные игры, все стремились соблазнить мужчину и довести его до безумия. Даже Катарина была уже сведуща в этом искусстве. Возможно ли, чтобы Джиллиана так отличалась от них всех?
– А почему из всех рыцарей ты выбрала именно его?
Он рассчитывал услышать какую-нибудь полуправду, какое-нибудь уклончивое и благопристойное объяснение, но Джиллиана, не задумываясь ни на минуту, отвечала так:
– После той последней ночи, что мы провели вместе, мне захотелось доказать тебе, что ты мне больше не нужен. – Сказав это, она опустила глаза.
Райен глядел на тени от длинных ресниц на ее щеках и не знал, что ему думать. Никогда еще ни одна женщина не была с ним вполне откровенна – особенно если правдивый ответ не украшал ее самое. Может, это потому, что она провела большую часть жизни в монастыре и еще не научилась лгать? Но ведь последние три года она была ученицей Элинор.
– Спать на земле жестко и неудобно. Пожалуй, я буду ночевать здесь.
Джиллиана изо всех сил старалась казаться спокойной. Близость Райена дразнила и мучила ее: хотелось протянуть руку и прикоснуться к нему, чтобы он обнял ее, а она припала бы щекой к его широкой груди и обрела бы наконец утраченный покой.
– Полагаю, что внутри шатра земля ненамного мягче, чем снаружи.
Она уже отворачивалась, когда Райен неожиданно рассмеялся.
– За все время нашего знакомства я еще не победил тебя ни в одном споре, – сказал он, отвечая на ее вопросительный взгляд. – Каждый раз ты разделываешь меня в пух и прах, а я, как дурак, возвращаюсь, и все начинается сначала.
– Возможно ли, чтобы женщина взяла верх над самим принцем Райеном? – Она насмешливо сощурилась. – Нет, я тебе верю. Ты не уважаешь ни одну из нас, кроме разве что своей сестры… да возлюбленной.
– Ты имеешь в виду Катарину?
– Понимай, как хочешь, – холодно отрезала она. – Разве ты забыл, что запретил мне произносить ее имя?
У самого выхода Райен обернулся.
– Всякий, кто имел глупость что-то тебе запретить, получает по заслугам. – Поймав на себе ее недоуменный взгляд, он засмеялся и еще раз отвесил глубокий поклон. – С высочайшего позволения Вашего Величества я удаляюсь за спальными принадлежностями.
После его ухода Джиллиана некоторое время смотрела на потревоженное пламя факела над входом. Никто, ни один человек на свете, не умел так основательно вывести ее из равновесия, как Райен.
Раздевшись, она быстро забралась в постель и отвернулась. Минуты ожидания ползли мучительно медленно, Райен не возвращался. Услышав наконец его шаги, она притворилась спящей, но продолжала прислушиваться.
Вот он бросил свой тюфяк на пол, где-то совсем рядом с ее ложем, вот потушил факел и начал раздеваться. Его тело мерещилось ей в темноте – сильное, мускулистое, прекрасное.
Она тихонько вздохнула. Зачем она попросила его спать в шатре? Его присутствие смущало ее покой. Она изо всех сил старалась казаться спящей.
Сначала все было тихо, потом он негромко рассмеялся и сказал:
– Доброй ночи, Джиллиана.
Прошло еще немного времени, потом до нее донеслось ровное дыхание Райена, и она поняла, что он уснул. Сама она лежала без сна, прислушиваясь к ночным звукам. Время от времени до нее долетали чьи-то разговоры и смех, и наконец во тьме воцарилась полная тишина.
Ночь казалась Джиллиане бесконечно долгой, и она успела передумать о том и об этом. Ее новые обязанности требовали большого ума и такта. Ей следовало бы раньше догадаться, что, выказывая рыцарю свое расположение, королева должна быть очень осмотрительна, иначе она может причинить ему ненужные страдания.
Она выросла в монастыре, потом попала в Солсбери, где прозябала в затворничестве опальная королева Англии. Конечно, Элинор научила ее многому из того, что должна знать правительница, но ведь она не учила ее разбираться в мужской душе – тем более в душе страшно одинокой и сложной, где все перепутано, как у принца Райена. Райен молчалив и недоверчив со всеми, к ней же он, кажется, питает не только недоверие, но и неприязнь, и она не знает, как расположить к себе его сердце.
Перевернувшись на живот, она закрыла глаза и стала ждать рассвета. На душе у нее было слишком неспокойно, и она уже не рассчитывала уснуть в эту ночь.
17
Сэр Эдвард и сэр Хэмфри ехали рядом. Взгляд молодого рыцаря был устремлен на ненавистного супруга королевы. Всякий раз, когда принц Райен смотрел на королеву, прикасался к ней или смеялся какой-нибудь ее шутке, у Эдварда темнело в глазах. Он, а не принц должен был находиться сейчас около королевы Джиллианы и опекать ее.
– Мне не нравятся твои слишком занесшиеся мысли, и мне не нравятся твои необузданные чувства, Эдвард, – негромко, но твердо проговорил сэр Хэмфри. – Она не для таких, как ты. Не забывай, она королева, а ты простой рыцарь, к тому же совсем недавно посвященный.
– Но он не достоин ее! – горячо возразил Эдвард со всем юношеским пылом.
– А кто ее достоин? Уж не ты ли?
– Он ее не любит.
– С каких это пор ты так хорошо разбираешься в любви? Поезжай домой, Эдвард, и женись на своей леди Джейн, – ворчливо посоветовал сэр Хэмфри.
– Мое сердце слишком переполнено любовью к королеве, чтобы я мог теперь думать о какой-то другой женщине.
– Если бы принц увидел на минуту, что творится в твоем сердце, он вырвал бы его из твоей преступной груди, не задумываясь – и, клянусь, я бы не стал ему мешать.
– Кто он такой, чтобы преграждать мне дорогу? – сверкая очами, необдуманно вскричал молодой рыцарь.
– Он ее муж, а она его жена, – резонно заметил старый палатин.
– Всем известно, что она вышла за него из жалости.
Сэр Хэмфри нахмурился. Следовало прекратить это раз и навсегда.
– Если я еще раз услышу от тебя что-то подобное – пеняй на себя! Королева была добра к тебе, только и всего. Для нее ты такой же вассал, как и все остальные. И – черт возьми! – неужто ты совсем ослеп? Разве не видишь, что Ее Величество любит своего мужа?
– Ну уж нет! Как может женщина любить невежу, который совсем о ней не заботится? Будь я ее мужем…
– Ты ей не муж, и забудь об этом думать. Не смей даже произносить такие слова и не смей приближаться к королеве – разве что она сама тебя призовет… но не думаю, чтобы это когда-нибудь случилось. Ты должен наконец опомниться.
Сэр Эдвард сердито пришпорил коня и во весь опор поскакал вперед, подальше от упреков лорда Хэмфри.
Старый рыцарь покачал головой. Что-то еще будет, когда Джиллиана осознает свою любовь к принцу Райену? Она совсем юна и неопытна, а Райен, напротив, слишком искушен в подобных делах и легко может разбить ее сердце. Правда, неизвестно, что сам принц чувствует к Джиллиане. Он скрытен и недоверчив, по его поведению ничего не угадаешь. Да, трудно сказать, возможно ли счастье для этих двоих. Конечно, он, Хэмфри, готов был всегда находиться с нею рядом и ограждать ее от любых напастей, но – увы! – против ее собственного сердца он был бессилен.
Прошло еще две недели изнурительного пути. По всем приметам, побережье было уже недалеко. Над головами всадников носились быстрокрылые чайки, а утренний туман казался солоноватым на вкус.
Под вечер деревья расступились, и путники наконец увидели расстилавшееся внизу море. Неподалеку от обрыва, на зеленом цветущем лугу, стояли их шатры. Джиллиана подошла к самому обрыву и окинула взглядом корабли. На их мачтах развевались белые с золотым талшамарские флаги.
Сэр Хэмфри, снова взявший на себя все приготовления, умело распоряжался загрузкой трюмов.
Джиллиана решила, что на Фалькон-Бруин поплывет только один корабль, остальные же повезут ее подданных домой, в Талшамар. Если бы не данное Генриху обещание, она и сама вместо неведомого острова отправилась бы завтра на свою далекую, столь давно покинутую родину.
Подошел Райен и остановился в двух шагах от нее.
– Как странно, Джиллиана. Совсем недавно я не мог поверить, что когда-нибудь увижу свой остров, теперь же мне не терпится попасть туда как можно скорее.
Джиллиана оторвала взгляд от качающихся сходней, по которым слуги, торопясь, заносили грузы на корабль.
– Расскажи мне о своем острове, – сказала она.
Морской ветер трепал волосы Райена, карие глаза задумчиво глядели вдаль.
– На Фалькон-Бруине хорошие, плодородные земли, когда-то они давали богатые урожаи… но это было еще при моем дедушке. Отец же больше воевал, чем правил. Помню, он без конца сражался с сарацинами на Святой земле – он говорил, что выполняет свой «священный долг», защищая гроб Господень.
– А мать? Она тоже ездила вместе с ним? Элинор, насколько я знаю, бывала на Святой земле.
– Нет. Мать оставалась дома – правила страной.
– Как сейчас?
Он долго не отвечал – видимо, вопрос пришелся ему не по душе. Наконец он заговорил – но не о матери, а о земле, которую любил.
– Берега Фалькон-Бруина почти везде неприступны, и мало кто из иноземцев отваживался на нас нападать. Без опытного лоцмана вражеские корабли не могли даже приблизиться к острову.
– Но ведь англичане сумели высадиться на острове. Значит, кто-то должен был им помогать?
Сама того не предполагая, Джиллиана задела больное место.
На скулах Райена заходили желваки. Как он мог сказать ей, что скорее всего его собственная мать передала Генриху карту побережья?
– Не волнуйся, я дал твоему капитану подробную карту, так что никакие подводные скалы и течения нам не страшны, – сказал он то, о чем его совсем не спрашивали.
– А зачем ты вообще поплыл в Англию?
– Отец узнал, что Генрих за его спиной готовится к захвату Фалькон-Бруина. У меня не было другого выхода: я должен был сразиться с Генрихом и попытаться возвести Ричарда на престол. Я прибыл, чтобы поддержать сына против отца.
– Мне думается, что ты не очень верил в успех Ричарда, – заметила Джиллиана.
– Верил я или не верил, не имеет никакого значения. Мне все равно пришлось бы встать на его сторону. Мой отец не в силах был воевать в одиночку – возраст! С другой стороны, не мог же я сдать Фалькон-Бруин без борьбы.
– Но Кассандра говорила мне, что в день смерти отца вы с ним были далеко друг от друга.
– Таков был план Ричарда. Отец со своими воинами должен был обойти Генриха справа, я слева, а Ричард сзади. Мы брали его войско в кольцо и намеревались уничтожить. В итоге мой отец погиб, я попал в плен, а Ричард, как я слышал, уже помирился со своим отцом.
Она положила руку ему на плечо.
– Иногда мне кажется, что я чувствую твою боль – столь она велика. Наверное, тебя так много раз предавали, что ты уже никому не веришь, да?
Райен вздохнул.
– Чем дольше живешь, тем чаще сталкиваешься с предательством. Я так к этому привык, что невольно жду следующего.
Она убрала руку.
– Мне жаль тебя. – Голос ее звучал печально.
– Прибереги свою жалость для тех, кто в ней нуждается, – холодно сказал он и ушел, одинокий, изверившийся, отвергающий всякую помощь. Она грустно глядела ему вслед и думала о том, как тяжело, должно быть, жить вот так – без веры и надежды. По-видимому, лишь одна живая душа на свете внушала ему хоть какое-то доверие – его младшая сестра.
Вздохнув, она снова обернулась к кораблям. Как было бы хорошо, если бы завтра ей предстояло плыть в Талшамар, а не на Фалькон-Бруин. Но ничего, она недолго пробудет на чужом острове. Как только под сердцем у нее шевельнется дитя, она попросит верного Хэмфри увезти ее домой. Было уже почти темно, когда Джиллиана подошла к своему шатру. У входа ее почтительно ожидал сэр Эдвард. Джиллиана улыбнулась ему, а он упал на колени и смиренно склонил голову.
– Ваше Величество, я решился попросить вас об одной милости.
Райен, стоявший тут же неподалеку, разговаривал с каким-то рыцарем. Лицо его было совершенно непроницаемо, а взгляд поверх плеча собеседника устремлен на Джиллиану.
– Встаньте, сэр Эдвард, и изложите свою просьбу.
– Ваше Величество! Позвольте мне плыть вместе с вами. Мой меч будет верно служить вам и защитит вас от любого недруга в чужой стране. Она бросила короткий взгляд на Ранена: он скрестил руки на груди и демонстративно наблюдал за ходом их беседы.
– Я желаю, чтобы отсюда вы направились в Талшамар, – сказала она, стараясь не показывать своей досады. – И поручаю вам тщательно проследить за тем, чтобы в замке все было готово к моему возвращению.
Надежда, светившаяся в голубых глазах рыцаря, погасла.
– Ваше Величество, ваши желания – закон для подданных.
Джиллиана хотела уже удалиться, но возле самого входа, вспомнив еще что-то, обернулась.
– И прошу вас, сэр Эдвард, сделайте мне одолжение.
– Все что угодно, Ваше Величество.
– По возвращении в Талшамар я хотела бы познакомиться с вашей женой. Вашу нареченную невесту как будто зовут леди Джейн?
Он почтительно поклонился.
– Я исполню волю Вашего Величества. Но… могу ли я говорить с вами откровенно?
– Говорите.
– Я не испытываю никаких чувств к леди Джейн. По правде сказать, мы ни разу не виделись с нею после того, как мне исполнилось двенадцать лет. Помолвка была устроена нашими родителями, и я слышал, что леди Джейн она повергла в такое же уныние, как меня.
Некоторое время Джиллиана колебалась, но, наконец, решив, что вряд ли столь неискушенный молодой рыцарь станет с нею лукавить, сдалась.
– Хорошо, сэр Эдвард, вы можете плыть с нами на Фалькон-Бруин. Мне и моему супругу нужны преданные воины… Вы поняли меня?
Эдвард не смел поднять на нее глаза. Королева, бесспорно, указывала ему на то, что он преступил границы дозволенного и впредь он должен помнить свое место.
– Я всего лишь покорный вассал Вашего Величества.
Не желая видеть самодовольную усмешку Райена, Джиллиана поспешно шагнула вперед и скрылась за пологом своего шатра. Она была очень недовольна собой, хотя и не взялась бы объяснить, почему.
К беседе молодого рыцаря с королевой внимательно прислушивался не только принц Райен, но и его сестра. Надо сказать, что сэр Эдвард казался Кассандре прекраснейшим и благороднейшим рыцарем на свете. Когда, уходя, он скользнул по ней взглядом, она робко улыбнулась, но он лишь угрюмо поклонился и прошел мимо.
Споткнувшись о тюфяк Райена, Джиллиана досадливо поддала его ногой. С каким удовольствием она пнула бы сейчас не тюфяк, а его владельца!
После той ночной ссоры они с Райеном больше не спали вместе. Завтра поутру им предстояло сесть на корабль и плыть неведомо куда, и от этого на душе у Джиллианы было тревожно.
Джиллиана стояла у борта, держась за поручни. Свежий ветер натягивал паруса, раздувал полы ее плаща и солонил губы. Она впервые была на корабле – во всяком случае, в сознательном возрасте – и пока что ей все здесь нравилось. Матросы, сновавшие по палубе, были с ней учтивы и предупредительны все, казалось, заботились лишь о благополучии своей королевы.
Повернув голову, она вгляделась в очертания трех кораблей, взявших курс на Талшамар. Прощание оказалось нелегким: слишком много значили для нее все эти люди, с которыми она сблизилась за время долгого пути.
Сэр Хэмфри, стоявший рядом с королевой, видимо, угадал ее чувства.
– Когда вы возвратитесь домой, талшамарцы устроят вам такой праздник, какого еще свет не видывал.
– Вы уверены, что они мне будут рады?
– В этом можете не сомневаться.
– Ах, Хэмфри, – неожиданно для себя пробормотала она – Знаете, как нелегко порой найти правильное решение!
– Вы, кажется, говорите об Эдварде?
– Да. – Она кивнула.
– Меня удивило, что вы позволили ему плыть вместе с нами на Фалькон-Бруин.
– Я собиралась отправить его домой и даже высказала настоятельное пожелание, чтобы он к моему приезду обвенчался со своей возлюбленной, но он сказал, что их помолвили в детстве, следуя семейной традиции, они почти не знают друг друга. И потом, ведь я и правда уделяла ему особое внимание во время путешествия. Боюсь, что, если бы после этого я отослала его прочь, остальные рыцари стали бы смеяться над ним… Думаете, я была не права?
Хэмфри улыбнулся вполне одобрительно.
– Нет, я так не думаю. Надеюсь, эта история научила кое-чему нашего юного гордеца. Полагаю, его поведение несколько изменится, причем в лучшую сторону. И насчет остальных вы тоже правы: ему бы долго еще пришлось отбиваться от их насмешек.
– Все это так странно для меня, Хэмфри. Я не привыкла думать о таких вещах и всякий раз боюсь ошибиться, принимая решение.
Рука рыцаря в кожаной перчатке успокаивающе легла на ее руку.
– Ваше Величество, с того дня, как корона Талшамара увенчала вашу голову, вы вели себя по-королевски достойно. Думаю, труднее всего для королевы решить, когда возможно простить, а когда надо проявить твердость. – Он улыбнулся, ободряя ее. – Мне кажется, вам ваше чутье пока не изменяло.
Она судорожно вздохнула, выказывая большое волнение.
– Ах, Хэмфри, я слишком часто бываю не уверена в правильности того, что делаю… и слишком многого боюсь.
– Но вы не показываете своего страха – и это тоже по-королевски.
– Порой мне кажется, что я никогда не принадлежала самой себе, и все мои поступки навязывались мне кем-то другим. Но в Талшамаре, когда мы наконец туда вернемся, все будет иначе. И тогда ваша помощь будет мне еще нужнее, чем сейчас.
– Я готов быть рядом с вами столько, сколько нужно, пока я жив, – твердо сказал он.
– Что вы знаете о матери Райена, Хэмфри?
– Ничего хорошего. Помню, что она была младшей дочерью какого-то мелкого дворянина из глухой кастильской провинции – кажется, Висби или что-то в этом духе. Говорят, что после свадьбы ее муж, король Рондаш, не знал с нею ни дня покоя. Говорят также, что она сама предала и своего мужа и сына – но я при этом не был, утверждать не берусь.
– Теперь понятно, почему Элинор велела мне ее остерегаться. И все же не могу уразуметь, какая мать способна причинить зло собственным детям.
– О, эта женщина движима только собственным тщеславием, и ничем иным. Элинор права: с нею надо быть настороже. Если она решит, что вы представляете для нее малейшую угрозу, она ни перед чем не остановится. Я слышал даже, что она специально изучала травы, чтобы проникнуть в тайны ядов. Это о многом говорит.
– Я обещала Элинор спасти Райена и Кассандру, но, кажется, еще не выполнила свою задачу. Боюсь, что дома им грозит не меньшая опасность, чем в Англии. – Взгляд Джиллианы был устремлен в морскую даль. – Мне нравится Кассандра, и я бы очень хотела помочь ей, развеять ее печаль, но не знаю, как. Райен не желает моей помощи… но я все-таки не могу покинуть его, зная, как он одинок в своей борьбе.
– Да, я вижу, – мягко произнес сэр Хэмфри. – Но, прошу вас, помогая другим, не забывайте и о себе. Вы очень бледны. Думаю, вам надо отдохнуть, ведь впереди еще столько испытаний.
У Джиллианы уже некоторое время назад начала кружиться голова, а теперь от качки ей сделалось совсем дурно.
– Да, пожалуй, мне лучше лечь.
Она посмотрела на принца Райена, стоявшего на носу корабля. Поймав на себе ее взгляд, он тотчас отвернулся.
Она шагнула к загородке, временно возведенной на палубе для удобства королевы и принцессы Кассандры. Прежде чем отдернуть занавеску, прикрывающую вход, она задала Хэмфри еще один вопрос:
– Долго ли плыть до Фалькон-Бруина?
– При попутном ветре – с неделю, – ответил он.
Лежа на жестком тюфяке, Кассандра гадала, как их встретит мать по прибытии на Фалькон-Бруин – станет ли каяться, молить о прощении или начнет заверять их, что вовсе не она помогала врагу. Как ни грустно, но скорее – второе. И как она примет Джиллиану? Генрих наверняка сообщил ей о женитьбе Райена.
Кассандра смотрела на свою невестку с неизменным восхищением, и чем лучше узнавала ее, тем больше приходила в восторг. В последнее время ее все чаще волновал вопрос: а как относится к Джиллиане Райен? Неужели он искренне не видит, что его жена стоит трех таких, как леди Катарина Хайклер?
От размышлений о брате и невестке Кассандра обратилась к мыслям о талшамарском рыцаре сэре Эдварде. Когда сегодня он неподвижно стоял на палубе, вглядываясь в даль, его волосы и кожа отсвечивали на солнце, и весь он был похож на статую золотого божества. Кассандра не сомневалась, что ей суждено любить его до гробовой доски – даже если взгляд его небесно-голубых глаз ни разу не обратится в ее сторону. Ах, как эти глаза смотрели на Джиллиану!.. Впрочем, тут же одернула себя она, на Джиллиану все мужчины смотрят с благоговением. Она так прекрасна, что в ее присутствии другим женщинам просто не на что надеяться.
