355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Констанс Хевен » Ветер с моря » Текст книги (страница 7)
Ветер с моря
  • Текст добавлен: 5 октября 2016, 22:59

Текст книги "Ветер с моря"


Автор книги: Констанс Хевен



сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 32 страниц)

Глава 4

– Вы хотели видеть меня, тетя Августа?

Изабелла стояла на пороге комнаты, где леди Бриджез имела обыкновение заниматься хозяйственными делами. Здесь было особенно приятно летом, когда солнечный свет заливал комнату через широкие окна, хотя миссис Бедфорд и беспокоилась, как бы не выцвели дорогие ковры и тонкая вышивка на креслах, выполненная еще бабушкой сэра Джошуа.

Августа глянула на девушку, подняв голову от небольшого письменного стола.

– Входи, Изабелла, подожди немного. – Она повернулась к экономке, стоявшей рядом с ее креслом. – На сегодняшнее утро у нас все решено, миссис Бедфорд. Холодного цыпленка и пирога с мясом дичи нам будет достаточно, ведь сэр Джошуа уехал. Может быть, стоит предупредить повара, на случай, если сэр Джошуа привезет кого-нибудь на ужин.

– Хорошо, леди.

Миссис Бедфорд торопливо вышла, бросив на Изабеллу быстрый дружеский взгляд.

– Закрой дверь и подойди ко мне, – сказала тетя со скрипучими нотками в голосе, что предвещало неприятности.

Изабелла сделала, что ей велели, и смиренно стояла с опущенными глазами, сжав руки, ожидая узнать, в чем она провинилась на этот раз.

Августа изучающе смотрела некоторое время на густые темные локоны, которым не требовались щипцы для завивки, нежный овал бледного лица, брови вразлет, большие глаза, окаймленные длинными ресницами. Она делала все, что было в ее силах, чтобы сломить волю этой проклятой девчонки, и вот что из этого вышло.

– Мне стало известно, что когда мы с сэром Джошуа уезжаем из дому, – решительно начала она, – ты бегаешь к преподобному Гильберту Холланду в Снаргейт, где берешь у него уроки.

Изабелла быстро взглянула на нее.

– Кто вам это сказал?

– Разве это так важно? Это правда, не так ли? Почему меня не поставили в известность? Почему я должна расспрашивать свою экономку о том, что происходит в мое отсутствие? Венеция сказала, что вчера вечером застала тебя в саду с виконтом Килгоуром, перед которым ты хвасталась, что умеешь переводить с латыни!

В ее ледяном тоне звучал явный сарказм.

– Ничего подобного я не делала, – сказала Изабелла, оцепенев от негодования. – Он только спросил, какую книгу я читаю, и я ответила. Это все.

– И поэтому ты держала нашего самого желанного гостя за руку, изо всех сил пытаясь привлечь к себе его внимание? Это просто возмутительно. Боюсь подумать, какое у него сложилось мнение о тебе и обо всех нас!

– Кажется, это только развлекло его, и я не понимаю, почему Венеция так расстроилась. Он ведь еще не обручен с нею.

Бунтарский дух не позволил ей сдержаться, и она все-таки съязвила.

– Не будь такой наглой, – раздраженно отрезала тетя. – Тебе должно быть известно, что твой дядя в плохих отношениях с мистером Холландом. Несколько лет тому назад он поддержал наших арендаторов в их несправедливых обвинениях против сэра Джошуа. Это было очень неприятное дело, и отношения между ними с тех пор прерваны. Ни он, ни его сестра больше никогда не приглашаются в наш дом.

«Они и не собираются снова сюда приходить», – промелькнуло в мозгу Изабеллы. И тут все обиды и разочарования последних недель, жестокое избиение, которому подверг ее дядя, еще причинявшее боль при каждом резком движении, прорвались наружу:

– Я ничего не знала ни о какой ссоре, а даже если бы и знала, почему это должно меня касаться? Мистер Холланд великодушно предложил мне то, за что вам не пришлось платить. С того самого дня, как мы приехали сюда, вы твердите мне, что мы ничего не должны ждать от вас или от моего дяди, и чтобы я как можно раньше начала зарабатывать на жизнь для себя и брата. Но как мне это удастся, если вы ничем не помогаете мне? Кем я должна стать: поденщицей, кухонной работницей, служанкой, которой все отдают приказания? – Она гордо подняла голову. – Я Изабелла де Совиньи, нравится вам это или нет, а Ги – граф де Совиньи. Этого вы у нас отнять не можете, и, если я буду учиться, то, по крайней мере, смогу потом учить других и этим сохраню честь и достоинство имени моего отца…

Слова изливались стремительным потоком, Изабелла вся дрожала, но держалась с достоинством.

– Ты закончила? – ледяным голосом спросила ее тетя. – Не знаю, какой смысл имеет вся эта тирада, но если ты думаешь, что можешь завоевать лорда Килгоура, взывая к его жалости, то позволь заметить, что ты допускаешь большую ошибку. Роберт Эрмитейдж – сдержанный человек, гордый как дьявол, а его отец, хоть и удалился от светской жизни, но он – граф Гленмур и, разумеется, не примет с распростертыми объятиями в качестве невесты своего сына незаконную дочь нищего французского дворянина.

Бессильная ярость охватила Изабеллу.

– Это гнусная ложь! Когда-нибудь я это докажу вам, клянусь, докажу.

– Каким образом? Пошлешь во Францию запрос, чтобы сделали выписки из регистрационных книг? – с напускной жалостью спросила тетя. – Моя дорогая девочка, революция все их давно уничтожила. Ты и тебе подобные, все вы – нищие и живете британской милостыней, и ты должна помнить об этом. Мы воюем с Францией, и войне еще не видно конца.

Слишком долго приходилось Изабелле скрывать обиду и горечь. Теперь она должна сказать все, что думает, какое бы наказание не обрушилось затем на ее голову.

– Чего же тогда так боится мой дядя? – отважно спросила она. – Того, что однажды мой брат может потребовать долю наследства, принадлежащую нашей матери, и которую вы украли у нас?

Эти слова задели Августу за живое, она вскочила на ноги.

– Молчи, ты, гадкая девчонка! Ты говоришь о том, чего не знаешь. Иди в свою комнату. Я побеседую с тобой позже.

Но Изабелла не тронулась с места.

– Я слишком долго молчала. Почему вы так ненавидите нас? Почему? Из-за моей матери? Вы возненавидели ее еще и потому, что ваш муж сильно любил свою сестру? Вы завидовали ее красоте, успеху и ее счастью, когда она сбежала из этого ненавистного дома? Поэтому вы хотите уничтожить нас, ее детей?

Это было сказано в запальчивости, но произвело ужасающий эффект. Два красных пятна появились на щеках тети.

– Как смеешь ты говорить такие злые слова? Ведь если бы не мы, вы с братом просили бы подаяние на улице? Я все расскажу твоему дяде. Пусть сам решает, как тебя наказать.

Она задохнулась от злости и так сильно ударила девушку по щеке, что на ней остались кровавые следы от тяжелых колец.

Изабелла застыла, чувствуя, как струйка крови стекает ей в рот. Она пыталась справиться с душившей ее яростью. Потом схватила старинную китайскую вазу со столика и изо всех сил швырнула ее на пол так, что ваза разлетелась на сотни осколков. Потрясенная своим собственным неистовством она, не двигаясь, несколько мгновений стояла над разбитой вазой, затем выбежала из комнаты, хлопнув дверью.

Девушка стремглав промчалась по лестнице мимо одной из служанок, застывшей с метелкой в руках, и удивленно смотревшей ей вслед.

Оказавшись в своей комнате, Изабелла намочила полотенце водой из кувшина и прижала его к пораненной щеке, все еще дрожа и отчетливо осознавая свое несчастье. Если бы только она могла завязать в узелок свои немногие пожитки, накинуть плащ, позвать Бет и уйти из Хай-Уиллоуз навсегда! Но как это сделать? Ей некуда было идти, не было друзей, которые могли бы приютить, не было денег на дорогу, и еще у нее был Ги. Она не могла оставить брата. Что бы ни случилось, они должны быть вместе.

Изабелла представить не могла, какое наказание придумает для нее тетя Августа, и как поведет себя дядя, когда она расскажет ему о вызывающем поведении племянницы. Девушка невольно вздрогнула, вспомнив жалящую плеть на своей обнаженной спине. Она взяла шаль и торопливо сошла вниз по лестнице, стараясь держаться как можно спокойнее, а потом выскользнула через кухонную дверь. Изабелла позвала Бет, та всегда крутилась поблизости, и побежала через сад и дальше по тропинке, ведущей к берегу моря, единственному месту, где действительно можно было побыть одной.

Несколько часов спустя там с ней случайно встретился Роберт Эрмитейдж. Он возвращался верхом после долгого и полезного объезда болот с Фредом Говардом, который показался Роберту способным, хорошо разбирающимся в своем деле инженером.

Изабелла, обхватив руками колени, сидела на берегу и, не отрывая глаз, смотрела на серое пенистое море. С утра светило солнце, но потом облака затянули небо. Резкий, холодный ветер спутал темные волосы девушки.

Она была слишком поглощена своими печальными размышлениями и не услышала стука копыт. Лежавшая с нею рядом собака подняла голову, узнала друга и снова улеглась, приветливо помахав хвостом. Роберт спешился и направился к Изабелле, ведя лошадь рядом. Скрежет гальки под его сапогами заставил ее встрепенуться, но головы она не повернула.

– Сирена должна сидеть на скале и петь, расчесывая волосы золотым гребнем, – сказал он, улыбаясь девушке. И тут же голос его изменился. – У вас расстроенный вид. Что-нибудь случилось?

– Нет, что может случиться?

Ветер отбросил волосы с ее лица, и он увидел жестокую отметину руки Августы: синяк на скуле уже начинал темнеть, кровавые царапины засохли.

– Вы поранились, – с сочувствием заметил Роберт и опустился рядом с ней на колени. – Что произошло?

– Я споткнулась и упала на камни, – бесцветным голосом ответила Изабелла.

Он не поверил: о камни так нельзя ушибиться. Кто-то ударил ее и очень сильно ударил. Сначала – избиение плетью, а теперь и это. Что же скрывалось под внешне спокойной маской этого семейства?

Роберт мягко сказал:

– Нужно приложить что-нибудь, чтобы сошел синяк, холодный компресс, например, и какую-нибудь мазь.

– Да, хорошо, – равнодушно ответила девушка, потом спохватилась, вспомнив, что следует быть вежливой. – Как вы провели утро, мистер Эрмитейдж?

– Совершал объезд болот. Здесь много интересного. Думаю, нам придется сделать линию обороны вдоль побережья.

– И тогда всем придется уехать отсюда?

– Посмотрим, как сложатся обстоятельства. Мы надеемся, что сейчас Бонапарт слишком занят Европой, чтобы строить планы захвата Британии. Не думаю, что в настоящий момент есть причины для беспокойства.

Собственные горести казались Изабелле гораздо более значительными, чем возможная высадка французской армии на берегах Англии. Она повернулась к Роберту лицом:

– Зачем вы сказали Венеции о мистере Холланде вчера вечером?

– Я не говорил, – быстро ответил он, – во всяком случае, уверен, что не говорил. Упомянул о вашем умении читать на латыни и все, клянусь вам. А в чем дело? Это был секрет?

– Пожалуй, что так, – устало проговорила Изабелла. – Я всегда знала, что дядя этого не одобрит. Теперь оказывается, мистер Холланд, он викарий в Снаргейте, поссорился с сэром Джошуа несколько лет тому назад и, следовательно, любые отношения с ним строго запрещены.

– Понятно. Извините, если я нечаянно навлек на вас неприятности.

– О, вы не виноваты. Вы не могли об этом знать, и потом, зачем вам что-то скрывать от Венеции?

– Почему вы так говорите?

– Но вы же собираетесь обручиться с нею, не так ли?

Роберт нахмурился.

– С чего вы взяли?

– Мне так показалось. Венеция этого хотела бы, и мне известно, что тетя все подводит к этому.

Она заметила, как омрачилось его лицо, и поняла, что этот человек может быть суровым и непреклонным.

– Если то, что вы говорите, правда, то мне следует принять меры к тому, чтобы мое дружеское расположение к юной леди не поняли неправильно.

– Значит это неправда?

– Это никогда не было правдой.

Изабелла взглянула на него, потом снова перевела глаза на море.

– Я рада. Мне кажется, Венеция вам не подходит.

– Вот как? Почему? Она очень хорошенькая.

– Она ни слова не может прочесть по-латыни и вообще в книги не заглядывает.

Изабелла произнесла эти слова с детской непосредственностью, что позабавило и очаровало Роберта.

– Знаете, моя сестра сказала то же самое, но в еще более резких выражениях. Мэриан всегда без сомнений высказывает свое мнение.

Раньше ей казалось, что она может сказать Роберту все, что приходит ей в голову, и он выслушает ее и поймет, но сейчас, когда упреки тети еще звучали в ушах, она поняла, какими дерзкими могли показаться ее слова. Не думает ли он, что она намеренно пыталась привлечь его внимание к себе?

– Извините, – смутилась Изабелла. – Мне не следовало говорить вам такие вещи. Мы ведь недавно знакомы.

– Не так уж и недавно. На самом деле, мы очень старые друзья, не так ли?

– Тетя никогда не простит меня. Ее самое большое желание – увидеть Венецию графиней.

– В таком случае, боюсь, ей придется долго ждать, – сухо сказал он. – У моего отца отличное здоровье. – Он улыбнулся, взглянув на ее удивленное лицо. – Не бойтесь. Я не скажу ни слова, просто постараюсь выпутаться из неприятного положения, в которое попал, сам того не зная.

– Венеция будет крайне разочарована.

– Боюсь, что она разочаровалась бы еще больше, если бы я и вправду собирался на ней жениться. Моя сестра не устает повторять мне, как трудно со мной жить.

– Она так говорит. Почему?

– По разным причинам.

Изабелла шлепнула себя по губам.

– О Боже, опять. Я не должна была спрашивать вас об этом. Приношу свои извинения. Это не совсем прилично.

– А что прилично?

Она вздохнула.

– Точно не знаю. Мистер Холланд – единственный джентльмен, с которым я беседую, а ему уже за шестьдесят. Джентльменом был мой отец, но его убили.

– А меня вы считаете джентльменом? – насмешливо спросил Роберт.

С минуту она серьезно смотрела на него.

– Вы – как старший брат. Мне всегда хотелось иметь старшего брата. Понимаете, я чувствую себя ответственной за Ги. Хорошо было бы с кем-нибудь разделить эту ответственность.

– А чего хочет ваш брат?

– Вырваться отсюда и жить своей собственной жизнью, всего-навсего. Мне кажется, если бы не его привязанность ко мне, он бы уже давно убежал и записался бы в королевскую армию.

– Это был бы очень опрометчивый шаг.

– Я ему говорю то же самое, но все равно ему очень плохо здесь, и я боюсь иногда, что он сделает какую-нибудь глупость.

Изабелла отвела глаза, а Роберт смотрел на прелестный овал ее лица со странным томлением в сердце. Ему хотелось сказать: «Может быть, я смогу что-нибудь сделать для вас?» Но он знал, что не должен вмешиваться. Это могло бы изменить течение его жизни, а он не имел права рисковать. И еще: Роберту хотелось побольше узнать о девушке.

Он тихо сказал:

– Когда я увидел вас и вашего брата на корабле в ту ночь, я понял, что с вами произошло что-то ужасное. Вы не хотите мне об этом рассказать?

– Я никому и никогда не рассказывала, – шепотом ответила Изабелла. – Все это погребено в моей душе, да никто и не захотел бы выслушать или попытаться понять. Ги был еще слишком мал. Ему лучше забыть.

– Но вы не забыли?

– Нет. Воспоминания все еще преследуют меня. – Она помолчала с минуту, потом начала говорить, уже не останавливаясь. Даже Люсьену она не открывала своего сердца. Это он говорил ей, а она зачарованно слушала, но с Робертом все было иначе.

– Это началось в тот день, когда революционеры пришли в замок… Раньше были только разговоры и слухи, но вот они окружили нас и стали угрожать…

Образы множились в ее мозгу по мере того, как она описывала любимого дедушку в толпе революционеров, кровь на его седых волосах и то, как они забивали его до смерти, весь тот безумный день, гнетущее чувство страха: человек, которого они считали другом, так коварно предал их. За те месяцы, что Роберт провел в Париже, он видел много подобных трагедий: мужей разлучали с женами, матерей – с детьми, и, что хуже всего, озлобленные люди видели в гильотине верное средство отплатить за старые обиды.

– Когда-нибудь я хотела бы вернуться туда, – говорила Изабелла, увидеть замок, где мы выросли. Хотелось бы доказать всем, что мы с Ги не самозванцы… – Она повернулась и посмотрела на Роберта. – Как вы считаете, замок еще сохранился?

В глазах девушки стояли слезы, и Роберт испытывал огромное желание обнять ее и сказать: «Видит Бог, когда-нибудь я сам отвезу тебя туда». Но это было невозможно. Вместо этого, он произнес:

– Очень может быть, что не все было разрушено, и мир наступит раньше, чем мы думаем.

– Спасибо, что выслушали меня.

Она бросила на него долгий взгляд и отвернулась. Они немного помолчали, потом вдруг Изабелла сказала:

– Вы заметили? Ветер стих, и море спокойное, как молоко. В это время года, когда отлив, часто так бывает. Мне никогда не надоедает наблюдать за морем. Это помогает забыть собственные горести. А там – корабли, – мечтательно продолжала она, – видите? Такой штиль, что они едва плывут.

Роберт проследил глазами за ее рукой. Море было похоже на слегка смятый серый шелк.


 
И не плеснет равнина вод,
Небес не дрогнет лик.
Иль нарисован океан
И нарисован бриг? [8]8
  С.Т. Кольридж. Сказание о старом мореходе. (Пер. В. Левика.)


[Закрыть]

 

– Какое точное описание. Вы сами это сочинили или кто-то написал?

Роберт улыбнулся.

– Увы! Я не поэт. Эти строки написаны неким Сэмюэлем Тейлором Кольриджем. Вы когда-нибудь слышали о нем?

– Нет, никогда. Мистер Холланд просто замечательный, но он все-таки немного старомоден. Он считает, что ни один современный поэт не может сравниться с поэтами прошлого.

– Это необходимо исправить, – заметил Роберт, – но не сейчас, к сожалению.

Изабелла вздохнула.

– Уже, должно быть, очень поздно, а я и так провела здесь целый день. Нужно возвращаться.

Он подал ей руку, помогая подняться, потом достал часы.

– Боже мой, уже почти пять.

– Ой, я должна бежать.

– Проводить вас до Хай-Уиллоуз?

– В этом нет необходимости. Я хорошо знаю дорогу. Вы скоро возвращаетесь в Лондон?

– Через несколько дней. Надеюсь, мы еще увидимся.

Роберт взял поводья своей лошади, лениво щипавшей траву.

Изабелла стояла, выпрямившись, и глядела на него снизу вверх. Потом она вежливо произнесла:

– До свидания, мистер Эрмитейдж, и спасибо, что поговорили со мной.

– Мне это доставило удовольствие, – и, повинуясь велению сердца, как в то холодное ноябрьское утро, он поднял к губам ее маленькую руку и поцеловал.

Изабелла стояла на тропинке и смотрела, как он уезжает по направлению к Райю. Чувство безнадежного одиночества, не покидавшее ее весь день, сразу отступило. Как тогда, много лет назад, его дружеская поддержка помогла ей обрести спокойствие и уверенность в себе.

В поместье царила тишина. Венеция с матерью только что вернулись из утомительной поездки с визитами к знакомым и теперь отдыхали в ожидании ужина. Сэр Джошуа вернулся один, без друзей, значит, вечерняя трапеза будет спокойной. Изабелла не стала ломать себе голову: оставаться ли ей в комнате или встретиться лицом к лицу с тетей, как будто между ними ничего не произошло. Возможно, что беседа с Робертом Эрмитейджем придала ей храбрости. Она смело вошла в столовую. Щека опухла и потемнела. Сама того не осознавая, Изабелла одержала, пусть маленькую, но победу. Об этом говорило хотя бы то, что тетя не захотела ворошить тягостные для обеих воспоминания – вряд ли Изабелла в ее нынешнем расположении духа покорно перенесла бы наказание. Злость на непокорную племянницу все еще бушевала в Августе, но она ничего не сказала мужу. Ги сразу обратил внимание на лицо сестры и встревожился больше, чем если бы сам заработал такой синяк.

– Боже мой, Белла, – воскликнул он, – что это с тобой?

– Я споткнулась и упала на камни.

– Лучше бы ты упала на свою проклятую собаку, – проворчал Джеймс, в последнее время постоянно пребывавший в плохом настроении. – Эту суку надо прибить.

– Почему? – спросила Изабелла, защищая свою любимицу. – Бет тебе ничего плохого не сделала.

– Она скалит зубы, когда я прохожу мимо.

– Ты сам виноват. Сбросил ее как-то с лестницы. Она такого не забывает.

– Еще раз попадется у меня на дороге, я ее пристрелю.

– Если ты это сделаешь, то поплатишься, – запальчиво встрял Ги.

– Смотри-ка, оказывается, он умеет говорить. А я-то думал, кошка съела твой язык, – издевательским тоном произнес Джеймс. – На что мне рассчитывать, кузен? На пару ударов кулаком?

– Ты хочешь меня оскорбить? – Ги вскочил на ноги. – Если на то пошло, я тебе покажу, что можно сделать кулаками! Мы это выясним раз и навсегда. Выходи!

– Ради Бога! Прекратите! – прогремел голос сэра Джошуа и раздался такой удар кулаком по столу, что все подпрыгнули. – Кончайте перебранку, вы двое. Джеймс, оставь собаку в покое. Вреда от нее нет. А ты, Ги, чем драть глотку попусту, мог бы помогать вечерами мистеру Форесту с расчетами. Он завален работой.

– Я работаю весь день, и никто не заставит меня работать еще и по вечерам! Пусть мистер Форест идет ко всем чертям. – И Ги пулей вылетел из столовой, не доев свой ужин.

– Несносный мальчишка! – пробормотал Джеймс. – Шуток не понимает.

– Оставь его в покое, – буркнул его отец.

– Ах, Боже мой! – капризно воскликнула Венеция. – Неужели мы не можем спокойно поужинать без этих глупых ссор? Папа, мы останемся здесь на все лето? Нельзя ли поехать на несколько недель в Бат, как в прошлом году? Сегодня мы навестили знакомых, так вот, абсолютно все, кроме нас, туда уезжают. Правда, мама? Это так грустно.

– Может быть и грустно, но на поездку в Бат ушло бы столько денег, сколько стоит дюжина новых платьев для вас обеих, и Бог знает, что еще. – Но сэр Джошуа уже смягчился. Венеция всегда была его любимицей. – Посмотрим. Может быть, позднее, перед отъездом в Лондон. – Он взглянул на жену. Мы с матерью это обсудим. Попробуем убедить молодого лорда Килгоура провести с нами несколько дней. Ты хочешь этого, кошечка моя? – Он хитро посмотрел на дочь и ущипнул ее за щеку.

Венеция вскинула головку.

– О, папа, ну что ты! Не говори так.

«Да, но что об этом думает сам лорд Килгоур?» – с нежностью подумала Изабелла. Она-то знала Роберта гораздо лучше, чем все остальные.

Изабелла нашла причину выйти и тут же отправилась на поиски Ги, но он уже исчез. И это повторялось почти каждый вечер. Она знала, что брат сошелся с самыми отчаянными парнями во всей округе: младшими сыновьями фермеров и некоторыми разнузданными молодыми помещиками – другой компании у него здесь не было. Обычно они собирались в «Корабле на Якоре», и Ги, который был раньше таким милым скромным мальчиком, не выносил вида крови и предпочитал уткнуться в книгу, чем участвовать в шумных играх, теперь стремился стать жестоким и бесчувственным. Он заставлял себя участвовать в петушиных и собачьих боях, охотился на крыс с маленькими терьерами в огромных амбарах, от которых раньше пришел бы в ужас. Изабелла была почти уверена, что он примкнул к шайке контрабандистов, которую возглавлял Джонти Дейли, хотя брат и, отрицал это. По-своему привлекательный, самоуверенный и самонадеянный Джонти как раз и был человеком, способным понравиться Ги в его состоянии.

В тот вечер Изабелла долго стояла у окна и смотрела в сад. Эти ночи крестьяне называли «лунной темнотой»: это – когда исчезает полная луна и нарождается новый тонкий серп месяца. Именно в эти ночи лодки выходили в море навстречу французским люгерам, чтобы взять у них товар и потом выгрузить его здесь, на этом затерянном пустынном берегу. Людей было немного – все местные, и секретов никто не выдавал. Таможенная полиция была немногочисленной, и ей редко удавалось поймать контрабандистов, но даже если и удавалось, ни один суд не мог вынести справедливый приговор. Свидетели, при необходимости, не моргнув глазом могли поклясться, что в ночь происшествия обвиняемый лежал в постели больной или находился, по крайней мере, в пяти милях от места, где поймали контрабандистов. И только иногда, прибегнув от отчаяния к помощи драгунов, удавалось на время усмирить нарушителей закона. В Рустиндже несколько месяцев висели на цепях почерневшие тела двух контрабандистов, как страшное напоминание о том, что может случиться с преступниками.

«Но не с Ги, – подумала она, – это невозможно». Но страх не покидал Изабеллу.

На следующий день Изабелла сидела в комнате экономки и занималась штопкой вышитого экрана для камина, прожженного в один из зимних вечеров искрами от горящих угольков. Работа была скучная и требовала внимания в подборе оттенков для вышитых цветов. Нужные нитки она отыскивала среди спутанных клубков шерсти в большой корзине и делала маленькие аккуратные стежки на одной из самых красивых вещиц, вышитых ее бабушкой, слывшей известной рукодельницей во времена старой королевы Анны. Дома было очень тихо. Венеция и ее мать выехали в карете, а сэр Джошуа отправился навестить друзей в Кентербери. Когда Изабелла отложила иглу и распрямила усталую спину, в двери она увидела голову лакея.

– К вам джентльмен, мисс.

– Ко мне? Ты, должно быть, ошибаешься. Это к Венеции, а не ко мне. Скажи ему, что она вернется к пяти часам.

– О нет, он хочет видеть именно вас, – сказал Франклин, входя в комнату с добродушной фамильярностью, которая не нравилась ей с их самой первой встречи.

– Это тот самый лорд Килгоур, – продолжал он, – поклонник мисс Венеции.

– Ты слишком многое себе позволяешь, – холодно сказала Изабелла. – В таком случае, надо выйти к нему. Скажи, что я буду через минуту.

Когда слуга вышел, девушка сняла передник и недовольно осмотрела свое старое платье, которое надела утром, собираясь работать в нем весь день. Опухоль уже немного уменьшилась, но синяк образовал огромный черный фонарь под глазом: но тут уж ничего не поделаешь. Она пригладила волосы, поправила бант, стягивавший их сзади, и сбежала вниз по лестнице.

Роберт стоял у окна. Когда Изабелла вошла в гостиную, он тотчас же обернулся.

– Я осмелился заехать к вам и отдать это.

Изабелла взяла протянутую ей книгу и, сдвинув брови, прочитала название: «Лирические баллады».

– Вы помните, вчера мы говорили о Кольридже: «Иль нарисован океан и нарисован бриг?» Ну вот, вы найдете эти стихи в «Сказании о старом мореходе», крайне таинственной и романтической поэме, и другие стихи, в том числе его друга Уильяма Водсворта. Я подумал, что книга должна вам понравиться.

Этот неожиданный подарок – такая редкость для нее – взволновал девушку до глубины души.

– И вы решили привезти ее мне? Как мило, как вы добры. – Изабелла открыла книгу наугад, прочла несколько строчек, потом подняла глаза на Роберта. – Как мне хочется показать эту книгу мистеру Холланду!

– Почему бы не сделать это прямо сейчас?

– Сейчас? Я не знаю, возможно ли. Ведь я рассказывала вам, как это нелегко.

– Если вы не против, – невозмутимо продолжал Роберт, – я был бы счастлив сопровождать вас. Мне необходимо встретиться с возможно большим числом людей в этих краях, а тут предоставляется такая возможность.

Это было правдой. Он действительно старался побольше узнать о жизни местной общины не только в связи со строительством укреплений, но и из-за развернувшейся здесь нелегальной торговли, а кто же лучше, чем викарий, знает местных жителей. Была и еще одна – личная причина, о которой он предпочел умолчать.

Изабелла нахмурилась, но потом вдруг улыбнулась, как шаловливый ребенок: он сам давал ей повод, сам предложил, и тетя Августа вряд ли будет ругать ее за то, что она откликнулась на просьбу ее самого важного гостя.

– Вы не против пойти через Волланд Марш? Правда, дорога не очень хорошая. Ничего?

– Согласен. На конюшне присмотрят за моей лошадью?

– Разумеется. Я скажу Джейсону.

На это потребовалась всего минута. Лошадь отвели на конюшню, и Роберт и Изабелла зашагали по узкой тропинке. Солнце пробивалось сквозь облака, вокруг пахло травой и водой. Они остановились на ступеньках, ведущих к изгороди. Роберт помог своей спутнице подняться по ним, сам постоял немного, опершись о верхнюю перекладину, окидывая взором обширные пастбища, расцвеченные лютиками. Овцы с подросшими ягнятами мирно пощипывали травку.

– Странно подумать, что до того, как сюда пришли римляне и построили первые дамбы, в этих местах были сплошные болота.

– Иногда зимой луга все же затопляются. Они превращаются в огромные блестящие озера. Морские птицы вьются над ними и, кажется, что живешь на острове. Барти сутками не бывает дома: он сгоняет овец, особенно, если овцам пора ягниться. Однажды в январе мы с Гвенни выкормили пятерых ягнят из рожка, потому что их матери утонули.

Роберт был так внимателен, с ним так легко было говорить, что Изабелла забыла свою робость, забыла, что он является высокопоставленным чиновником Министерства иностранных дел, и продолжала весело рассказывать о повседневной жизни, сообщая о себе гораздо больше, чем ей казалось.

У ворот дома викария они заметили старую белую кобылу. Кобыла пошла к ним через поле в надежде получить лакомство. Изабелла нежно погладила бархатистые ноздри.

– Сегодня ничего нет, Роси, дорогая, извини. Роси была тощая, как пугало, когда мистер Холланд вызволил ее у жестокого человека, морившего бедняжку голодом. Вот почему у нее имя – Росинанта, почти как клячи Дон-Кихота, – объяснила Изабелла. – Но сейчас она довольно упитанная.

– Так вы читали «Дон-Кихота»?

– Да, но не на испанском. Это оказалось слишком трудным.

– Вы меня удивляете. Я думал, вы читаете по-испански с такой же легкостью, как по-латыни.

– Мистер Эрмитейдж, вы надо Мной смеетесь?

– Боже упаси! – Он сорвал пучок сорной травы и протянул лошади. – Я слышал, что в отсутствие дяди вы берете его лучшую лошадь и мчитесь во весь опор вдоль побережья.

Изабелла удивленно взглянула на него.

– Откуда вы знаете?

– Неважно, но не беспокойтесь. Обещаю, что не выдам вас.

– Наверное, вы думаете, это неприлично? Я знаю, если бы моей тете стало об этом известно, она подумала бы именно так. Но как увлекает верховая езда! Началось все, когда однажды Джейсон повредил себе ногу и не смог заняться с Джуно, поэтому я поехала вместо него. – Изабелла посмотрела вдаль. – Давным-давно в Совиньи у меня была красивая лошадка, ее звали Ромэн. Обычно я ездила верхом вместе с отцом. – Тень пробежала по ее лицу, и она быстро продолжила: – Нужно поторопиться. Видите: мисс Холланд в саду. Ей интересно будет познакомиться с вами.

Харриет Холланд склонилась над клумбой. Вокруг талии у нее был повязан передник, а большой белый чепец, завязанный под подбородком, защищал ее от солнца. Увидев незнакомца, она выпрямилась.

– Я привела к вам в гости друга, – сказала Изабелла, открывая ворота. – Это Роберт Эрмитейдж, виконт Килгоур. Он хотел бы поговорить с мистером Холландом.

– Я не подаю руки, лорд, потому что занимаюсь прополкой, – извинилась она, в некотором замешательстве глядя на элегантно одетого молодого человека. Роберт с улыбкой смотрел на нее. – Сорняки растут так быстро, что я никак не могу с ними справиться.

– Вы напоминаете мне мою бабушку, – весело сказал Роберт, – ей почти восемьдесят, но она не перестает заниматься садоводством, хотя это ей уже трудновато, особенно, если с моря дует сильный ветер. В начале марта он буквально сбивает с ног, но ничто не может остановить ее.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю