Текст книги "Безрассудный"

Автор книги: Конни Брокуэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Глава 6

На путь до корабля ушел час. Полдюжины матросов в длинной шлюпке молча налегали на весла. Джейми сидел у руля и вел тяжело нагруженную шлюпку по черной воде, словно Харон, переправляющий новых усопших через реку Стикс.

Только она не умирает, напомнила себе Фейвор. Она едет домой, и у нее должно быть радостно на душе. Ей это удалось, несмотря ни на что.

Много дней все северное побережье кишело не только солдатами, но и гвардейцами, и работниками, купцами и матросами, и все они охотились за знаменитым контрабандистом Зверем или, точнее, за неслыханной суммой, обещанной за его поимку. Джейми явно слишком часто оставлял в дураках французские власти.

Проведя в его обществе несколько дней, она поняла, как ему удавалось это сделать. Именно Джейми решил, что больше всего у них шансов избежать поимки, если они будут у всех на виду. Он поставил свой корабль на якорь в порту, а не в одной из крохотных бухточек, облюбованных контрабандистами. И тем не менее власти сосредоточили большие силы не только в прибрежных районах. Зверя искали повсюду, так что осторожность требовалась великая. Необходимо было придумать отвлекающий маневр, чтобы выиграть время и поднять на борт контрабандный товар и, конечно же, Фейвор. Для осуществления этой задачи нужно было найти какого-нибудь англичанина. Его планировалось после успешной операции бросить на берегу. Но где и как найти подобного глупца?

Удивительно, но ответ подсказала почтенная мать-настоятельница монастыря «Святое сердце». Возможно, аббатиса получала сведения из других источников, но представляло несомненный интерес то, что ее брат, отец Доминик, был также исповедником мадам Нуар. По каким-то причинам аббатиса была необычайно хорошо осведомлена о привычках этой скандально известной дамы, и за это Фейвор была ей благодарна.

План был простым. Одна из молочниц монастыря шепнула на ухо французскому лейтенанту о том, что аббатиса ожидает прибытия одеял из тонкой шотландской шерсти в определенную ночь в определенном месте. Тем временем Фейвор отправилась в местную тюрьму под видом мадам Нуар, чтобы выбрать того англичанина, который мог бы сойти за знаменитого английского контрабандиста.

Все прошло, как и было намечено.

Вот только глаза англичанина… И то, что он поклялся никогда не возвращаться в тюрьму… и что, прося разрешения прикоснуться к ее волосам, он выглядел таким беззащитным…

Шлюпка легонько ударилась о борт корабля, обросший ракушками. Фейвор нахмурилась. У нее нет причин чувствовать себя такой виноватой. Когда гвардейцы поймут, что поймали не Зверя, англичанина просто отошлют обратно в тюрьму, куда он бы вернулся, если бы она была настоящей мадам Нуар.

Сверху донеслись приглушенные голоса, и Джейми ответил так же тихо. Секунду спустя им бросили веревочную лестницу, и два матроса перегнулись через борт корабля. Она схватилась за их руки, и они втянули ее на борт. Следующим был Джейми. Пыхтя и ругаясь, он втащил свой массивный живот наверх и перевалился через планшир. За ним поднялись остальные.

– Отведите ее в каюту, – приказал он с сильным шотландским акцентом. – Поднимайте якорь и паруса. Едем домой, парни.

Одобрительное ворчание было ответом на это заявление. Любопытные взгляды сопровождали девушку, когда лысеющий моряк взял ее за локоть и повел в каюту. Как только она попала в маленькую комнатку, дверь за ней захлопнулась.

Она огляделась. Узкая койка была прибита к одной стене, а стол – к противоположной. На нем стоял щербатый умывальный таз. Она с радостью смочила край своего платка ледяной водой и промокнула лицо.

За дверью послышался женский голос. Ее удивление сменилось тревогой. Это могла быть только Майра Дугал, женщина, чья железная воля и непреклонная решимость руководили жизнью Фейвор последние девять лет. Никто не сказал Фейвор, что Майра будет на борту, она не готова к встрече с женщиной, которая… сыграла в ее жизни огромную роль.

По сути дела, Майра Дугал придумала Фейвор Макларен. Несомненно, той девочки, которая когда-то приехала на чужую землю, больше не существовало.

– Как все прошло? – услышала Фейвор вопрос Майры, обращенный к Джейми.

– Вполне гладко, госпожа, – почтительно ответил Джейми Крейг. – Охранник в тюрьме и глазом не моргнул, когда девушка назвалась мадам Нуар.

– Значит, она нам подходит?

Джейми помолчал, прежде чем ответить.

– Да. Она годится. Хотя вот что я вам скажу, – тут раздался рокочущий смех, – если бы какой-нибудь мужчина был посвящен в эту шутку, так сказать, он бы тут же догадался, что эта девушка совсем не понимает ту женщину, роль которой играет.

– Ну, Джейми Крейг, – голос Мойры стал тихим, язвительным и жестким, – я рада, что тебе так весело. Но это не шутка. Это наш последний шанс вернуть украденное, и если ты больше не считаешь это нашим святым долгом, то среди нас есть те, кто продолжает так думать.

– Простите, госпожа, – ворчливо произнес Джейми. – Я просто считаю эту девушку… очаровательной, вот и все.

– Очаровательной? – задумчиво переспросила женщина. – Это хорошо. Чтобы сыграть свою роль, ей понадобится очарование и даже нечто большее. И что произошло дальше?

Фейвор прижалась ухом к двери, напрягая слух, чтобы уловить ответ Джейми.

– …осторожный и жесткий, такого человека мне не хотелось бы сердить, но она очень быстро укротила его и отправила прямо в руки к французам – смирного, как ягненочек.

У Фейвор сжалось горло от чувства собственной вины.

– Правда, потом, словно одумавшись, девушка крикнула ему об опасности. Англичанин бросился бежать в одну сторону, а мы поскакали в другую.

Дверь каюты внезапно распахнулась, и Фейвор отскочила назад. Перед ней стояла пожилая женщина с фонарем в руке. Фейвор прищурилась от яркого света, пытаясь разглядеть ту, что стояла на пороге.

– Подслушиваете у двери, мисс? – спросила женщина.

– Если это нужно для дела, – хладнокровно ответила Фейвор.

– Вот как! – Широкая улыбка расплылась по лицу худой женщины. Она повернула голову к Джейми: – Смела!

Яркий огонь еще несколько секунд качался перед лицом Фейвор. Наконец, раздраженная этим, она выпалила:

– Не будете ли так добры убрать эту штуку от моего лица, мадам?

Тихий смех был ответом на ее повелительный тон. Пожилая женщина опустила фонарь.

– Она говорит, словно урожденная Макларен. Некоронованные короли – вот кем Макларены всегда себя считали. – Улыбка Майры погасла. – Это хорошо, девушка. Тебе понадобится эта королевская гордыня, и даже больше. А кстати, по ночам твое высокомерие помогает тебе прогнать видение о Меррике, убивающем твоих родных? Нет. – Она сама решительно ответила на свой вопрос. – Это может сделать только месть.

Фейвор попятилась, ее застало врасплох прямое напоминание о той ночи, когда она чуть было не стала причиной гибели почти всего своего клана. Она выругала себя за наивность. Она-то думала, что Майра приветливо встретит ее. Следовало бы за десять лет переписки получше узнать эту особу.

Старуха бесстрастно смотрела на нее, и Фейвор ответила ей таким же взглядом. У Майры Дугал, урожденной Макларен, было лицо, как на древних греческих монетах, – бесполое и утонченное, высокомерное и одержимое. Узкое лицо с пергаментной кожей, тяжелые веки, тонкие, непримиримо сжатые в узкую линию губы. Лишь яркие голубые глаза сверкали, словно освещенные огнем изнутри.

Несколько долгих минут две женщины, никогда раньше не встречавшиеся, стояли и разглядывали друг друга, и никто не хотел первым нарушить молчание. Даже Джейми, казалось, не желал вмешиваться в их молчаливое противостояние. Он неловко переминался с ноги на ногу, переводя встревоженный взгляд с одной на другую. По одну сторону стояла женщина, которая почти десять лет в одиночку объединяла разбросанный по свету клан Макларенов, по другую сторону стояла девушка, чей брат был лэрдом, по сути дела, некоронованным королем, которого так давно не было у клана, девушка, которую Майра Дугал намеревалась принести в жертву, чтобы вернуть Макларенам их былое величие.

– Тебе девятнадцать лет, – в конце концов сухо произнесла Майра.

– Да, мадам, – ответила Фейвор.

– Джейми говорит, ты пустилась на хитрость во время вашего бегства. Своим криком предупредила английского ублюдка. Это правда?

– Да.

– С этого момента больше никаких вольностей. Совсем никаких. Это понятно? – Майра, ловким движением схватила Фейвор за подбородок.

– Да, мадам. D’accord.

– Согласна? Меня не интересует твое согласие. Я спросила, понятно ли тебе.

Фейвор почувствовала, что краснеет.

– Да.

– И больше ни слова по-французски, – рассеянно пробормотала Майра, знавшая на этом языке лишь несколько слов. – Запомни это. – Она перевела взгляд на Джейми: – Ты ее знал. Как ты считаешь?

Великан чуть наклонил голову.

– Не вижу в ней большого сходства с Макларенами, это факт. Они черноволосые, как вы. Все значительно выше ростом, чем она. С королевской осанкой, да, но веселые. Эта – достаточно хорошенькая, но вид слишком суровый.

– Волосы можно выкрасить, брови – выщипать, – сказала Майра. – Сходство можно создать с помощью речи, жестов, поз.

Она повертела Фейвор за подбородок так, чтобы свет лучше освещал лицо.

– Здесь не много работы, я тебе гарантирую, но зато у нее твердый подбородок и кожа чистая. Нос у нее совсем как у Макларенов, а когда я прибавлю остальное…

Возмущение заставило Фейвор вырваться из холодных, сухих пальцев. Ей не нравилось, что о ней говорят, словно она бесформенный комок глины, ждущий руки гончара. У нее есть лицо, свое лицо. Не бог весть что, правда, но, когда не можешь рассчитывать на собственное будущее, даже такая малость дорога. Впрочем, у нее есть Томас. Воспоминание о брате, которого она давно не видела, вызвало у нее прилив тревоги.

– Томас уехал? – спросила Фейвор.

– Да, милая, – ответил Джейми.

– Хорошо, – сказала она, но не смогла скрыть грустные нотки в голосе.

Она даже не подозревала, что ее брат жив, как вдруг несколько лет назад начали приходить от него письма. Томас Макларен, подневольный, морской капитан, маркиз Донн и лэрд рода Макларенов.

Она не видела его с тех пор, как его и их старшего брата Джона увезли в Лондон ждать суда по обвинению в государственной измене. Его приговорили, депортировали и продали в кабалу за участие в восстании. Их старший и поэтому более «опасный» брат Джон был повешен, четвертован и утоплен. Джону было шестнадцать лет.

– Его долго не будет?

– Достаточно долго, чтобы мы осуществили то, что должны, – ответила Майра.

Фейвор кивнула. Томасу опасно бросать вызов и невозможно обмануть. Он провел несколько лет матросом на корабле, и его хозяином был капитан, владевший небольшой компанией по морским перевозкам. Он завоевал уважение хозяина, а затем и доверие. Заработав денег, Томас купил долю в деле своего бывшего хозяина и стал капитаном собственного судна.

Дела шли хорошо, и в будущем пошли бы еще лучше, но у него была другая цель. Он вернулся в Шотландию, желая отомстить лорду Карру, человеку, который предал Макларенов и украл принадлежащее им по праву рождения.

Для этого он взял фамилию Донн. В Лондоне он выдавал себя за неудачника с дурной репутацией и связался с группой молодых сорвиголов, которые обычно наведывались в замок Уонтонз-Блаш, некогда принадлежавший Макларенам, а теперь превращенный в притон разврата и азартных игр. Там он подружился – до такой степени, до какой Карр способен был на дружбу, – с самим Карром, но все время искал верного способа одним решительным ударом уничтожить самозванца и все, чем он владел и чем дорожил.

Обо всем этом Томас писал в письмах к Фейвор, изъясняясь намеками и обрывками. Фейвор сопоставляла эти намеки и поняла цель Томаса из того, что он писал и о чем умалчивал. Но вдруг что-то пошло не так в планах брата. В его последнем письме говорилось лишь о том, что решимость его ослабела и ему необходимо возродить ее где-нибудь вдали от Шотландии. Что благоприятствовало намерениям Фейвор.

Томас ничего не знал о плане Майры. Если бы он узнал о нем, то сделал бы все возможное, чтобы удержать Фейвор от участия. Но было уже поздно, а Майра исписала сотни страниц, убеждая ее, что обратной дороги нет.

Фейвор была виновницей почти полного уничтожения своего клана и должна за это ответить.

Девушка заставила себя оторваться от мрачных мыслей. Она подняла глаза и увидела, что Майра смотрит на нее холодным, оценивающим взглядом. Как могла она подумать, что у этой женщины найдется для нее доброе слово? Майра считала ее ответственной за смерть людей и за потерю наследства клана.

Возвращение Фейвор в Шотландию не было возвращением блудного ребенка и не было счастливым концом десятилетней ссылки.

Это была деловая поездка.

Глава 7

Северо-восточное побережье Шотландии

стров Макларена

Шесть месяцев спустя

Лорд Карр смотрел из окна своей башни вниз, на мрачный двор замка Уонтонз-Блаш. Надвигался шторм. Резкий ветер яростно обрушился на скалистый остров, срывал оставшиеся листья с ветвей дубов и рябин и гнал их по площади. Темные, с лиловыми разводами, тучи угрожающе неслись на запад. Если обернуться и посмотреть в восточные окна, можно увидеть, как громадные волны разбиваются об острые скалы, окружающие остров.

Если обернуться и посмотреть в восточные окна. Чего Карр делать не хотел. И не смотрел в них уже много лет, если только мог этого избежать. Хотя то, что он видел сейчас, тоже его не очень радовало.

Прошлое проступало в облике крепости Уонтонз-Блаш так же явно, как в облике дешевой потаскухи, слишком долго занимающейся своим ремеслом. Несмотря на все старания, Карр не мог скрыть того, что эта крепость – просто старая шотландская развалина.

Красный кирпич, которым он приказал выложить ее фасад, местами выкрошился, и зияющие оспины обнажили серые, вытесанные вручную камни под ним. Двор, который он вымостил блестящим розовым гранитом, вздыбился, поднятый снизу неистребимым шотландским мхом, упорно растущим, словно волосы на подбородке старухи.

Внутри признаки разрушения, правда, пока еще не слишком заметные, тоже давали о себе знать. Дорогая лепнина в нескольких комнатах потрескалась. Надколотые мраморные камины нуждались в ремонте. Влажные пятна темнели на стенах южного крыла. Ничего особенного, но все говорило само за себя.

Карр получил Уонтонз-Блаш в качестве платы за кое-какую информацию. В молодости он приехал в Шотландию на длительный отдых, надеясь остаться здесь до тех пор, пока кредиторы в Лондоне не забудут о тех огромных суммах, которые он им задолжал. Он знал, что его визит будет продолжительным. Там он встретил богатую Дженет Макларен, обожаемую кузину Йена, владельца этого самого замка.

Она влюбилась в него, а ему больше нечем было заняться, и они поженились. И жили здесь под благожелательным покровительством Йена до тех пор, пока Карр не осознал, что устал от этого декора. Решено было действовать, благо случай подвернулся: во время неудачного восстания якобитов в сорок пятом году он передал соответствующие сведения о его лидерах лорду Камберленду. После того как восстание было подавлено, а Йен и его родственники либо казнены, либо сосланы, Камберленд в знак благодарности устроил так, что Уонтонз-Блаш и его земли перешли к Карру. Вот тогда он и поменял этот декор.

Он заново отстроил Уонтонз-Блаш, не жалея расходов на то, чтобы превратить замок в образчик архитектурного искусства. Крепость, построенная буквой П, главной своей частью обращена была к морю. Два крыла – северное и южное – образовывали огромный внутренний двор, защищая его от постоянных ветров. Итальянские сады некогда украшали террасы, которые Карр приказал устроить ниже двора, но с течением времени здесь буйно разрослись местные травы. И поскольку никто из гостей Карра не желал проводить время в этих садах, он не слишком старался сохранить эти итальянские изыски.

Проблема в том, без сожаления признал Карр, что Уонтонз-Блаш больше не интересовал его. Он послужил его целям и продолжал им служить: привлекал самых состоятельных и самых известных игроков из всех уголков Англии, членов самых высокопоставленных семейств.

Карр был неглупым. Вкладывая достаточно денег в это забытое Богом место, он все время подхлестывал пресыщенные вкусы гостей. В Уонтонз-Блаш была собрана по-прежнему лучшая коллекция произведений искусства, сокровища, которые он заберет с собой, когда покинет это место и вернется с триумфом туда, где претерпел унижение в прошлом. Старая обида просочилась на поверхность.

После смерти Дженет Карр скопил достаточное состояние, чтобы уплатить своим кредиторам и устроить жизнь подобающим его положению образом. На это ушло много времени. Слишком много. За это время он женился на еще одной наследнице, чье состояние оказалось вовсе не таким большим, как она ему говорила, дрянь. С ней произошел несчастный случай, как и с его третьей женой.

К тому времени у него было столько денег, сколько нужно, но король Георг, впавший в старческое слабоумие, порицал неприятную привычку Карра становиться вдовцом. Он не только ясно дал понять, что возвращение Карра в Лондон будет нежелательным, как и появление его в любом обществе, где бывает король, черт его побери, но и прислал ему указ: если какая-либо женщина, находящаяся под покровительством Карра, снова умрет, он заплатит за это собственной головой.

И поэтому Карр сидит в этом северном «нигде» уже двадцать пять лет. Двадцать пять лет ссылки, сначала добровольной, а потом по воле короля.

Но скоро все это кончится, думал Карр, барабаня пальцами по оконной раме. Колеса вращаются. Одних он очаровывал, других шантажировал, льстил, запугивал, угрожал… все его усилия вот-вот принесут плоды. Очень скоро. Еще несколько месяцев, и он опять воцарится в лондонском высшем свете.

Но прежде, чем уехать отсюда навсегда, подумал он, отворачиваясь от окна, надо привести в порядок хозяйство.

С этими мыслями он направился к старухе, склонившейся над столиком, заваленным разным хламом, в этом же зале. Интересно, подумал он, знает ли старая ведьма о том, почему окна, выходящие на море, закрыты шторами. Возможно. Кажется, ей известно все. Не то чтобы его это слишком беспокоило. Что может сделать старая цыганка такому человеку, как он? Только быть ему полезной.

– Ну, что ты видишь, Пала? – спросил Карр, рассматривая ногти на своей руке.

Старуха в лохмотьях встрепенулась. Седые волосы падали на испещренное морщинами обветренное лицо.

– Ну? – повторил он.

Она ткнула грязным пальцем в небольшую кучку фишек из слоновой кости.

– Она любила вас. Ни один мужчина не заслужил такой большой любви, которую она подарила вам.

Слабая дрожь, бывшая для него большой редкостью, пробежала по спине Карра. Пала говорила о Дженет, его первой жене, единственной женщине, которую он по-настоящему любил. На мгновение лицо Дженет возникло перед ним: черные шелковистые волосы, бледная кожа, глаза цвета темного янтаря. Она улыбалась, эта улыбка лишала его равновесия и была полна очарования. В ее глазах сияла несчастная любовь, несчастная, потому что любовь к нему не сделала Дженет счастливой.

– Да, – сказал он самому себе. – Любила.

– Она все еще любит вас.

Голос цыганки внезапно развеял его сентиментальное настроение.

– Она любит тебя из могилы. – Льстивый и хитрый голос цыганки испытывал его.

Карр спокойно подошел и взглянул на стол, на котором Пала разложила свои гадальные принадлежности.

– О да. Уверен, что любит. – Его губы сложились в некое подобие улыбки. – И именно поэтому ее дух меня преследует? Ее и ее трижды проклятого клана? Потому что любит так сильно!

Он стукнул кулаком по столу красного дерева, и сложный узор из костей разлетелся в разные стороны, рассыпался по крышке стола и по полу.

Пала, пронзив его злобным взглядом, опустилась на колени, подобрала кости и прижала их к своей высохшей груди, бормоча себе под нос какую-то непонятную чепуху.

– Вы сломали одну! – с упреком сказала она.

– Да? – К Карру вернулось самообладание. – Ну и что? Ты можешь купить не одну дюжину на те деньги, что я тебе заплатил.

– Пала никогда не просит денег.

Карр улыбнулся. Иногда старая цыганка бывала забавной.

– Конечно. Я забыл в точности твои слова, но смысл их в том, что подобная просьба может помешать чистоте общения с духами. Но ты никогда не отказывалась от моих подарков. Поправь меня, если я ошибаюсь.

Пала пригнулась еще ниже и надула губы.

– Сколько моих подарков уже скопилось с того дня, когда ты шныряла по моим конюшням два года назад, а я поймал тебя?

– Я не шныряла, – слабо запротестовала она. – Я… я следовала за духами. Они говорят мне, что вам грозит опасность. Я пришла предостеречь вас. Разве я не спасла вас от бешеной собаки?

Карр посмотрел на цыганку из-под опущенных век.

– Вы знаете, что это правда! – настаивала Пала. – Для вас я читаю предзнаменования, слушаю шепот духов, я вижу, что случилось раньше, и вижу, что грядет. Разве Пала не была полезной вашей светлости много-много раз?

– Несколько раз была, – согласился Карр, выдвинул из-за стола стул и сел на него.

Пала действительно предупредила его о бешеной собаке, как увидела тонущий корабль контрабандистов и его богатую добычу, которую выбросило на берег. И она, несомненно, знала о нем больше, чем любой другой из живых людей, гораздо больше, чем мог знать человек без помощи сверхъестественных сил.

Карр вытянул ноги и сцепил пальцы рук на плоском животе. Ощущение шелковой, вышитой ткани жилета успокоило его.

– Пожалуйста, милостивый господин. – Голос Палы превратился в елейное мяуканье. – Я еще гадаю на костях вашим гостям. Им это нравится.

– Это служит им весьма приятным развлечением, надо отдать тебе должное, – пробормотал Карр. – Довольно трудно выманить лорда Сэндвича из его проклятого «Клуба адского пламени» и еще труднее удержать его здесь вместе с его богатыми и в основном придурковатыми компаньонами. Тебе иногда это удается. Интересно, сколько в твоих словах истины и сколько обмана? – Он подался вперед, устремив на Палу многозначительный взгляд: – Не принимай меня за глупца, Пала. И не жадничай.

Взгляд цыганки скользнул в сторону. Она бросила свои кости в кожаный мешочек и затолкала его за корсаж.

– Я не лгу вам. Только говорю то, что рассказывают мне духи, что говорят кости. Если они лгут…

Она пожала плечами, и Карр улыбнулся ее ловкости. Старая ведьма была ему по нраву. Если кости лгут, как можно винить ее за это? Она всего лишь передает сообщение.

– Знаешь, почему я тебе доверяю, Пала? – спросил он. – Не считая известного тебе факта: если ты окажешься недостойной доверия, я тебя убью…

Дешевые бусы на худой шее цыганки забренчали, когда она настороженно покачала головой.

– …Так вот, именно потому, что твои послания из мира духов чаще пахнут джином, чем серой. Непогрешимая ведьма? Честная? – Карр рассмеялся. – Этих качеств лишены дворяне, так как они могут украшать таких, как ты? Нет, Пала, именно потому, что ты предсказываешь неверно, обманываешь и скулишь, я тебя слушаю. Ты труслива и коварна. Только мертвые могут позволить женщине вроде тебя рисковать своей головой. – Он снова откинулся на спинку. – Не так много времени прошло с тех пор, как ведьм сжигали. Надеюсь, тебе это известно?

Пала съежилась, словно кролик перед лисой.

– Я знаю, что ты слышала, видела или даже унюхала что-то в своих костях. Нечто имеющее отношение к Дженет. Что это было? Только никакой чепухи насчет ее вечной любви. – Карра кольнуло какое-то чувство, похожее на сожаление. Но он его проигнорировал. Мертвые возвращаются лишь по одной причине: чтобы досаждать живым. – По сути, она действительно умерла. Так что же ты видела?

Внезапный порыв ветра заставил задребезжать стекла в окнах, а из камина раздался тихий стон.

– Я не могу ничего поделать с тем, что слышу, – прошептала наконец Пала. – Вы все спрашиваете и спрашиваете, вы знаете, когда я лгу. Но я не лгу. Она вас любит. Даже теперь, даже после того, что вы сделали. Она прощает.

– Вот как. – Он встал, собираясь уйти, но тут она снова заговорила голосом ровным и тихим, без всяких интонаций, которым всегда делала свои самые точные предсказания:

– Она желает…

– Да?

– Воссоединиться с вами.

Карр фыркнул, разочарованный. Опять слезливая сентиментальность. Сегодня у него в замке более семидесяти гостей. Поскольку Пала, по-видимому, не могла ничего предложить насчет того, как избавить замок от привидений, лучше ему заняться живыми.

– Она хочет быть с вами.

– Ну, боюсь, дорогой девочке придется немного подождать.

Улыбка его померкла, когда он увидел, как пристально Пала смотрит на него. Он не ошибся. Он внушал это чувство многим людям… Пала испытывала страх.

– Это не все! – требовательно сказал он. – Что ты знаешь?

– Она не будет ждать. Она возвращается. Чтобы простить. Чтобы защитить от них. Как всегда защищала.

От них. От Макларенов. При жизни Дженет защищала его от их уверенности, не имеющей доказательств, что он их предал, отказывалась верить, что он мог совершить подобный поступок. По крайней мере сначала. К тому времени, как ее не стало, не стало и большинства ее родственников. Позднее благодаря удачно подвернувшемуся проступку его сына Рейна он получил необходимый повод, чтобы уничтожить всех оставшихся членов этого проклятого клана.

По правде говоря, он не очень удивился, когда Макларены начали выползать из своих могил, желая возмездия, в котором им было отказано при жизни.

Дженет… Дженет – дело другое. И все же Пала утверждает, что Дженет возвращается только теперь. В этом не было смысла; призрак Дженет преследовал его уже много лет.

– Как она станет меня преследовать? Когда она вернется?

– Сейчас.

– Не понимаю.

– Она уже больше не призрак. Она нашла сосуд. Здесь. В Уонтонз-Блаш.

– Что ты имеешь в виду?

– Она снова возродилась в другой женщине. В той, которая не подозревает, что делит свое тело с другой душой. Но вы узнаете. Вы ее узнаете.

Сердце сильно стучало в его груди, когда он подошел, схватил старуху за руку и поднял на ноги.

– Если ты лжешь, я сам вырву твое сердце из груди и затолкаю тебе в глотку.

– Я не лгу! – закричала Пала. – Она вас любит. Она хочет снова быть с вами.

Карр отшвырнул старуху прочь, дрожащей рукой провел по парику, сдвинул его на затылок.

Дженет вернулась, ошеломленно подумал он.

Он должен ее найти.

Пала, высоко подобрав юбки, выбежала из комнаты и исчезла. Карр с рассеянным лицом последовал за ней через несколько минут. Он на ощупь спустился по винтовой лестнице и вышел в низкую сводчатую дверь. Здесь он столкнулся с согбенной женской фигурой.

Черная мантилья скрывала левую половину ее лица, и он увидел перекошенный рот, изуродованную челюсть и один ввалившийся глаз, прикрытый опущенным, безжизненным веком. Карр отшатнулся. Она была уродлива до ужаса.

Странное существо отпрянуло к стене.

– Ради Бога, кто ты такая? – воскликнул Карр.

– Ганна, ваша светлость, – прошамкала старуха с сильным шотландским акцентом, прикрывая рот краем вуали.

– Черт возьми, еще одна ведьма! Что тебе надо в моем доме?

– Я служу вашей дочери, сэр. Мисс Фиа. Уже много лет. – Женщина бочком отодвинулась, словно краб. Это было отвратительно.

– Проклятие! – тихо выругался про себя Карр и отвел глаза.

Теперь он вспомнил. Фиа питала необычную и необъяснимую привязанность к этой Ганне, а та, в свою очередь, кажется, была единственным человеком, имеющим влияние на его становящуюся все более неуправляемой дочь.

– Какого черта ты тут делаешь, старуха? – спросил он.

– Следую вашему приказанию, ваша светлость, – пробормотала старуха.

– Как это? Шпионишь за мной?

– Нет! Нет, ваша милость. Вы сказали, чтобы я, когда не ухаживаю за мисс Фиа, держалась в восточных комнатах наверху, чтобы мой вид не смущал вас и ваших гостей. Тут я и была, ваша милость.

Карр оглянулся и побледнел. Конечно, в окне прямо за спиной Ганны открывался вид на бурлящее Северное море. По рассеянности он, свернув не в ту сторону, очутился здесь и теперь смотрел на утесы, с которых упала и разбилась насмерть Дженет.

Мышцы на его спине напряглись от дурного предчувствия, а волосы на голове поднялись дыбом. Похоже, сама Дженет привела его сюда.

– Ваша светлость?

Он подавил дрожь, обхватил себя руками и сосредоточил внимание на согбенной фигуре. Гордость не позволяла ему выказать ничего хотя бы отдаленно напоминающего страх перед этим жалким созданием.

Он быстро прошел мимо нее, бросив на ходу:

– Почему это человек, так любящий красоту, как я, неожиданно оказался в окружении старых уродин?