Текст книги "Избранные произведения"
Автор книги: Кондратий Рылеев
Жанр:
Поэзия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)
Annotation
Часть издания
К.Ф. Рылеев
Творческий путь Рылеева
I. Стихотворения
1. К временщику{*}
10. Жестокой{*}
15{*}
17—18. <ИЗ ПИСЬМА К Ф. В. БУЛГАРИНУ>{*}
26. <А. А. БЕСТУЖЕВУ>{*}
31. ГРАЖДАНСКОЕ МУЖЕСТВО Ода{*}
33. <НА СМЕРТЬ СЫНА>{*}
35{*}
36. СТАНСЫ (К А. Б<естуже>ву){*}
39—40. ЭЛЕГИИ{*}
41. К N. N.{*}
42. К N. N.{*}
43. ВЕРЕ НИКОЛАЕВНЕ СТОЛЫПИНОЙ{*}
44. БЕСТУЖЕВУ{*}
193{*}
II. Думы
48. Олег Вещий{*}
59. Смерть Ермака{*}
60. Борис Годунов{*}
62. Иван Сусанин{*}
68. Державин{*}
III. Поэмы
73. Войнаровский{*}
А. А. Бестужеву
Жизнеописание Мазепы
Жизнеописание Войнаровского
Часть первая
Часть вторая
Примечания к первой части «Войнаровского»
74. Наливайко {*}
<1> Киев
<2>. Весна
<3>
<4>
<5>. Смерть чигиринского старосты
<6>
<7>
<8>. Исповедь Наливайки
<9>
<10>. Молитва Наливайки
<11>
<12>. Сон Жолкевского
<13>. Исповедь Наливайки
IV. Агитационные песни, написанные совместно с Бестужевым
78{*}
79{*}
80{*}
81{*}
82{*}
83—89. Подблюдные песни{*}
Приложения
Примечания
Условные сокращения, принятые в примечаниях
notes
1
1
1
1
1
2
3
1
2
3
1
1
2
3
1
2
1
1
2
1
2
3
4
1
2
1
1
2
3
4
5
1
2
3
1
1
2
3
1
2
1
2
1
2
1
2
3
1
1
1
1
1
1
2
3
4
1
1
2
1
1
1
2
1
1
2
1
1
2
3
1
2
3
1
2
3
1
1
2
1
К.Ф. Рылеев
Избранные произведения
Творческий путь Рылеева
Кондратий Федорович Рылеев – один из зачинателей и классиков русской революционной гражданской поэзии, вдохновляемой передовым общественным движением и враждебной самодержавию. Он полнее других выразил в поэзии декабристское мировоззрение и развил основные темы декабризма. В творчестве Рылеева нашли отражение важнейшие моменты истории декабристского движения в его самый существенный период – между 1820—1825 годами.
Имя Рылеева в нашем сознании окружено ореолом мученичества и героизма. Обаяние его личности борца и революционера, погибшего за свои убеждения, так велико, что для многих оно как бы заслонило эстетическое своеобразие его творчества. Традиция сохранила тот образ Рылеева, который был создан его друзьями и последователями, сначала в воспоминаниях Н. Бестужева, затем в статьях Огарева и Герцена.
«Рылеев был поэтом общественной жизни своего времени, – писал Огарев. – Хотя он и сказал о себе: «Я не Поэт, а Гражданин», – но нельзя не признать в нем столько же поэта, как и гражданина. Страстно бросившись на политическое поприще, с незапятнанной чистотой сердца, мысли и деятельности, он стремился высказать в своих поэтических произведениях чувства правды, права, чести, свободы, любви к родине и народу, святой ненависти ко всякому насилию».[1]
Однако Рылеев был сложной и противоречивой фигурой. Политические и философские взгляды его были отражением тех противоречий, которые присущи всему декабристскому движению. Наиболее демократичный и радикальный представитель Северного общества, Рылеев не был свободен от сомнений и колебаний, от сознания своего одиночества, своей трагической обреченности. Как поэт он не смог раскрыться до конца. Путь его был грубо оборван как раз в тот момент, когда Рылеев обрел свой подлинный высокий голос, когда он мог сказать в русской литературе новое и значительное слово.
Рылеев начал поздно, но развивался быстро, быстро набирал силу и становился заметным явлением в русской литературе. Он стремился создавать такие произведения, которые зажигали бы сердца, воспитывали твердость духа и вселяли веру в победу над деспотизмом. Лучшие из них доныне поражают нас своей искренностью, целеустремленностью, подчиненностью высокой гуманной идее. Все это позволяет утверждать, что в лице Рылеева русская литература потеряла значительного и самобытного художника.
1
Кондратий Федорович Рылеев родился 18 сентября 1795 года. Отец его, Федор Андреевич Рылеев, был подполковником Эстляндского полка и, уйдя в отставку, служил управляющим киевским имением кн. В. В. Голицыной. Родовое поместье Рылеевых, небольшое село Батово, находилось в Софийском уезде Петербургской губернии. Там Кондратий Федорович провел свои ранние годы. Детство поэта не было светлым и безмятежным. Родители Рылеева не отличались образованностью. Отец был человеком жестоким и скупым, отношения его с сыном, что видно и по их переписке, всегда оставались холодными и формальными. Мать Рылеева, человек гораздо более ему близкий, позднее писала сыну: «Правда твоя, что я не была счастлива, отец твой не умел устроить мое и твое спокойствие. Что делать! Богу так было угодно». [1]
Шестилетнего мальчика в 1801 году отдали в Первый кадетский корпус, где он пробыл свыше двенадцати лет. Там были написаны его первые произведения.
Хотя в Первом кадетском корпусе, как и в большинстве учебных заведений той эпохи, были сильны литературные интересы, общий уровень преподавателей и воспитанников был несравним с передовыми учебными заведениями страны, и кадетский корпус не стал для Рылеева той благоприятной средой и литературной школой, какой был Царскосельский лицей для Пушкина и его товарищей.
Война 1812 года сыграла огромную роль в идейном развитии будущего декабриста. Подобно многим своим сверстникам, он рвется на фронт, мечтает о военных подвигах. Под впечатлением побед русской армии Рылеев делает первые пробы пера в стихах («На погибель врагов» и «Любовь к отчизне») и в прозе («Победная песнь героям»).
В феврале 1814 года Рылеев был выпущен из корпуса прапорщиком, направлен в 1-ю артиллерийскую бригаду и принял участие в заграничном походе, побывав в Польше, Пруссии, Саксонии, Баварии, Франции и Швейцарии. Все это безусловно повлияло на юного офицера, расширило его кругозор. За границей Рылеев продолжает заниматься литературой, пишет стихи и прозаические статьи в форме писем и дневниковых записей. В них сказалась и его любознательность, и наблюдательность, и наивность. В «Письмах из Парижа» заметно сочувствие французам и уважение к Наполеону, что говорит уже о критическом восприятии официальных «установок».
В конце 1815 года Рылеев возвратился в Россию и был командирован вместе с конно-артиллерийской ротой в Острогожский уезд Воронежской губернии, где оставался несколько лет. Пребывание Рылеева в Острогожском уезде – очень существенный этап в его биографии.
Рылеев навсегда полюбил этот степной край, пограничный с Украиной, и украинская тема стала позднее одной из ведущих в его творчестве. Знакомство с семьей острогожского помещика М. А. Тевяшева привело к значительному событию в личной жизни Рылеева: старшая дочь Тевяшева, Наталья Михайловна, вскоре стала женой поэта. В острогожский период Рылеев много пишет, но стихи его, как и письма к матери, сентиментальны и полны литературных штампов. Вот, например, как описывает поэт свою жизнь в письме от 10 августа 1817 года: «Время проводим весьма приятно: в будни свободные часы посвящаем или чтению, или приятельским беседам, или прогулке; ездим по горам – и любуемся восхитительными местоположениями, которыми страна сия богата; под вечер бродим по берегу Дона и при тихом шуме воды и приятном шелесте лесочка, на противоположном береге растущего, погружаемся мы в мечтания, строим планы для будущей жизни, и через минуту уничтожаем оные; рассуждаем, спорим, умствуем, – и наконец, посмеявшись всему, возвращаемся каждый к себе и в объятиях сна ищем успокоения». [1]
Он пишет мадригалы своей невесте, дружеские послания по образцу «Моих пенатов» Батюшкова, песни, романсы, шарады, акростихи и тому подобные альбомные мелочи. Подобно своим ровесникам, поэтам-декабристам В. Ф. Раевскому и Кюхельбекеру, Рылеев начинает как ученик и подражатель новой поэтической школы, связанной с именами Батюшкова и Жуковского. Молодого Рылеева с большим основанием, чем Кюхельбекера или Раевского, можно назвать именно подражателем. Своего у него очень мало. И недостаток образования, и отсутствие высокоразвитой культурной среды здесь безусловно сказались. Потенциальные возможности Рылеева были очень велики, но пока он развивается медленно, и его раннее творчество – пример трудного роста.
В 1818 году Рылеев выходит в отставку по причинам как личного (родители невесты настаивали на отставке), так и общественного порядка. Разочарование в военной службе типично для многих передовых офицеров, возмущавшихся теми палочными, порядками, которые стали господствовать в армии после окончания войны. Говоря о своей отставке, Рылеев писал матери: «И так уже много прошло времени в службе, которая не принесла мне пользы, да и вперед не предвидится, и с моим характером я вовсе для нее не способен. Для нынешней службы нужны подлецы, а я, к счастию, не могу им быть и по тому самому ничего не выиграю». [1]
В январе 1819 года Рылеев женился на Н. М. Тевяшевой и поселился с женой сначала в Батове, а затем в Петербурге.
Переезд в Петербург, о котором Рылеев так долго мечтал и от которого так многого ждал, – поворотный момент во всей его жизни. Здесь он родился как гражданский поэт, здесь началось его литературное и политическое созревание.
Познакомившись с петербургскими литераторами А. Е. Измайловым, В. К. Кюхельбекером, Ф. В. Булгариным, Ф. Н. Глинкой, освоившись с литературным миром столицы, Рылеев нашел ту благоприятную среду, отсутствие которой так долго замедляло его творческий рост. С 1820 года начинает он печататься в журнале А. Е. Измайлова «Благонамеренный», а затем в «Невском зрителе». И хотя основная печатная продукция Рылеева – это те же любовные послания в стиле Батюшкова, мадригалы и шарады, его гражданский и политический рост идет очень быстро. К концу 1820 года Рылеев освобождается от идиллических настроений.
1820 год – важная веха в истории русской общественной мысли и рубеж в развитии декабризма. К этому году относится ряд значительных событий международной и внутренней жизни. В январе началась революция в Испании, под предводительством Рафаэля дель Риэго. Революционные выступления происходили в Неаполе, Португалии, Сицилии. В России – рост крестьянских волнений и восстание Семеновского полка, высылка Пушкина из Петербурга. Все это влияло на умонастроение передовых людей эпохи и членов тайных обществ. В 1820 году на совещании Коренной управы Союза благоденствия большинство присутствующих высказалось за республику как лучшую форму правления в России. В результате этого совещания произошел раскол среди членов Союза благоденствия. Он, вскоре распался, но вместо него были организованы Южное (1821) и Северное (1822) тайные общества. [1] 1820 год в истории декабризма интересен и тем, что в декабристскую литературу пришел крупнейший ее поэт – Рылеев.
Осенью 1820 года в 10-й книжке «Невского зрителя» была напечатана знаменитая сатира «К временщику», которая принесла Рылееву не только известность, но и славу. Если печатавшиеся одновременно с ней элегии и дружеские послания поэт подписывал инициалами или печатал анонимно, то в сатире появилась полная подпись поэта. Это был мужественный вызов, подчеркнутая готовность ответить за свое печатное выступление. Н. А. Бестужев говорит в своих воспоминаниях: «Это был первый удар, нанесенный Рылеевым самовластью». [2] Традиционное в литературном плане (кстати, во многом стилистически близкое сатире Милонова «К Рубеллию»), стихотворение Рылеева поразило всех своей гражданской смелостью и обличительным пафосом. В письме к М. Г. Бедраге от 23 ноября 1820 года автор сатиры сообщал, что «многие удивляются, как пропустили ее...» [3] Между тем именно это письмо, содержащее к тому же ироническую характеристику членов царской фамилии, было перлюстрировано на главном почтамте. Очевидно, Рылеев вызвал подозрение властей как человек недовольный и неблагонадежный.
Отношение его к окружающей действительности делается все более критическим. Приглашая своего острогожского приятеля, артиллерийского капитана А. И. Косовского, перебраться в Петербург, Рылеев «не переставал, – как об этом рассказывает в своих воспоминаниях Косовский, – твердить и убеждать, что пора нам поверить себя, взглянуть попристальней на все окружающее нас, ибо кроме зла, несправедливостей и неслыханного лихоимства ничего у нас нет, а потому необходимо думать, дорожить каждым днем и трудиться для будущего счастья России». [1]
И Рылеев пытался трудиться на гражданском поприще, В январе 1821 года он был избран заседателем в С.-Петербургскую палату уголовного суда и оставался в этой должности до весны 1824 года. О честности и гражданской смелости Рылеева, о сочувствии его представителям простого народа сохранились выразительные воспоминания. [2]
Ведя упорную борьбу со всякими нарушениями и злоупотреблениями в суде, Рылеев понимал, что весь государственный аппарат продажен, что все чиновники живут за счет взяток и притеснений. Летом 1821 года, снова посетив Острогожский уезд, он уже не идиллически, а саркастически описывает провинциальную обстановку. «Холод обдает меня, – пишет он Булгарину, – когда я вспомню, что кроме множества разных забот меня ожидают в Петербурге мучительные крючкотворства неугомонного и ненасытного рода приказных... Ты, любезный друг, на себе испытал бессовестную алчность их в Петербурге; но в столицах приказные некоторым образом еще сносны... Если бы ты видел их в русских провинциях – это настоящие кровопийцы, и я уверен, что ни хищные татарские орды во время своих нашествий, ни твои давно просвещенные соотечественники в страшную годину междуцарствия не принесли России столько зла, как сие лютое отродие... В столицах берут только с того, кто имеет дело, здесь со всех... предводители, судьи, заседатели, секретари и даже копиисты имеют постоянные доходы от своего грабежа...» [3]
К началу 20-х годов Рылеев, еще не будучи членом тайного общества, вполне уже был готов к вступлению в него. Его участие в 1820—1821 годах в масонской ложе «Пламенеющая звезда», а также активное сотрудничество в Вольном обществе любителей российской словесности, куда он был принят в апреле 1821 года по рекомендации Дельвига, еще более сблизило Рылеева со многими представителями оппозиционно настроенной интеллигенции.
Таким образом, мы можем утверждать, Что из трех факторов, названных самим Рылеевым на следствии по делу декабристов, повлиявших на. развитие его свободомыслия – заграничные походы, «чтение разных современных публицистов, каковы Биньон, Бенжамен Констан и другие», «беседы с людьми одинакового образа мыслей» [1], – именно третий, то есть общение с вольнолюбиво настроенными людьми, сыграл едва ли не решающую роль.
И если в первые годы пребывания в Петербурге Рылеев еще не нашел себя как поэт, то он вступил на тот путь, по которому пришел к главному делу своей жизни.
Эволюция Рылеева показательна и типична для многих его современников: Пушкина, Кюхельбекера, В. Ф. Раевского и других поэтов эпохи, представителей гражданской поэзии. Полудетские патриотические стихи о 1812 годе, связанные с традициями XVIII века, затем, ученичество у Батюшкова или Жуковского, подражательная поэзия юношеских лет и, наконец, обращение к окружающей действительности, критика ее в гражданских вольнолюбивых стихах.
Причем две линии, две школы (рационалистический XVIII век с его нормативностью и высоким пафосом и романтическая поэзия «новой школы» с ее индивидуализмом, вниманием к миру чувств и плавностью стиха) сосуществуют в творчестве молодых поэтов. То одна, то другая берет верх (патриотические и гражданские темы влекли за собой одический настрой, а интимные – элегическое оформление), но обе, они традиционны, литературны и до определенного момента одна другой не мешают.
В 1810-е годы в литературном сознании еще преобладали рационалистические представления, согласно которым в поэзии существуют разные темы, требующие и разного стилистического воплощения; сохранилось метафизическое деление тем и стилей на высокие и низкие, общественно значимые и личные. Обращаясь к высокой теме, поэт использовал соответствующие стилистические средства (высокий жанр, «высокий штиль» со славянизмами, инверсиями, риторическими фигурами); создавая же любовную элегию или дружеское послание, заботился о плавности стиха, использовал соответственную лексику, набор определенных образов, даже традиционные рифмы. Все это мы видим в творчестве Ф. Н. Глинки, Вяземского, молодого Пушкина. То же самое и в поэзии начинающего Рылеева. Свою сатиру «К временщику» он пишет александрийским стихом с выдержанными цезурами и парной рифмовкой, обильно используя обращения, вопросы, восклицания, высокую и архаичную лексику. Здесь уже Рылеев употребляет слова-символы, слова-сигналы – характернейший прием гражданской вольнолюбивой поэзии. Слова «тиран», «отечество», «сограждане», а также античные имена Брута или Катона, окруженные определенными ассоциациями, очень многое говорили читателю.
Мощный накал негодования, угрожающий тон сатиры выделяет это стихотворение Рылеева из ряда других гражданских произведений эпохи. Вместе с тем сатира «К временщику», как и другие произведения ранней декабристской поэзии («Рассказ Цинны» П. А. Катенина или «Опыты трагических явлений» Ф. Н. Глинки), была вполне традиционной в своем поэтическом оформлении.
Одновременно с гражданской сатирой Рылеев пишет и печатает любовные стихи. Тут почти все литературно и условно. Все эти Лиды, Делии и Дориды, эти «подражания Тибуллу» и «подражания древним», эта «хижина», в которой герой «вкушал» «сладострастие и негу», – все это говорит о подражании Батюшкову, об использовании готовых приемов и образов, ставших штампами.
Но несамостоятельность Рылеева была временной. В 1821—1823 годах, все более проникаясь критическим отношением к окружающей действительности, он сосредоточивается преимущественно на гражданской поэзии, обогащая ее опытом новой поэтической школы. Главное, что вносит романтическая поэзия в гражданскую тему, – это личное восприятие окружающего, лирический образ автора, современника или участника происходящих исторических событий. Заслуга Рылеева перед русской поэзией заключается прежде всего в том, что он создал индивидуальный, конкретный, глубоко лирический образ поэта-гражданина, человека, способного переживать все «бедствия своей отчизны», всю мировую несправедливость как личное свое страдание и стремящегося бороться с несправедливостью до конца, отдав этой борьбе все свои силы, всю свою жизнь. Но такой органичный, художественный образ гражданина возник у Рылеева не сразу.
В 1821—1823 годах поэт обращается непосредственно к современности и на современном материале создает образы положительных героев, по его мнению достойных подражания. Таков А. П. Ермолов, талантливый полководец, прославившийся в войне 1812 года. В оценке поэта он «надежда сограждан, России верный сын». В год восстания в Греции Рылеев обратился к Ермолову с призывом помочь Восставшим грекам:
Ермолов! поспеши спасать сынов Эллады,
Ты, гений северных дружин!
Рылеев отозвался здесь на слухи о назначении Ермолова главнокомандующим в войне за освобождение Греции от турецкого владычества. Могущественная Россия должна превзойти Древний Рим, породивший «Брутов двух и двух Катонов», – мечтал Рылеев. Если в 1814 году поэт прославлял любовь к отечеству, которая проявляется прежде всего в борьбе с внешним врагом, то теперь он превыше всего ставит «любовь к общественному благу», понимая ее как основу патриотизма. Рылеев настойчиво ищет вокруг себя носителей политической доблести, он возлагает надежды на Ермолова и Мордвинова, но более всего думает о гражданском воспитании молодого поколения. Адмирал Н. С. Мордвинов, старый екатерининский деятель, известный своей оппозиционностью в царствование Александра I, пользовался большим почетом у декабристов, и не случайно именно ему Рылеев посвящает оду «Гражданское мужество».
Рылеев показывал на следствии, что после переворота Мордвинову вместе с М. М. Сперанским как верховным правителям должна была быть передана исполнительная власть. Проповедуя на конкретном примере нравственные идеи, Рылеев в то же время подготовляет общественное мнение, рисуя образ человека, достойного встать у кормила государственной власти.
Рылеев переоценивал «гражданское мужество» Мордвинова, но делал это сознательно. Он надеялся, что преувеличения, допущенные им, оправдают себя в будущем. То, что приписано Ермолову, Мордвинову, полагал Рылеев, несомненно разовьется, проявит себя уже в ближайшем поколении, пусть даже гражданские достоинства Ермолова и Мордвинова не столь велики. Он, собственно, не их самих старался возвысить, а ту благородную гражданскую позицию, следовать которой, по мнению поэта, обязаны были лучшие люди страны. В оде «Гражданское мужество» отразились кратковременные надежды Рылеева на «просвещенного монарха», с которыми он вскоре – весной 1824 года – решительно расстается.
2
В поисках героических сюжетов и образов Рылеев обращается к русской истории. И это обращение не случайно. Интерес к историческим и национальным темам, вообще характерный для предромантизма и романтизма, в декабристской поэзии всегда был связан с патриотическими идеями гражданственности. У Рылеева возникает замысел целого цикла стихотворных рассказов о разных деятелях русской истории, об их подвигах или злодеяниях. Эти рассказы Рылеев назвал думами, используя термин украинского фольклора.
Рылеев работал над думами в 1821—1823 годах. В 1824 году он собрал их в отдельную книгу, которая вышла в 1825 году. «Думы» выявили новое, уже самобытное лицо Рылеева-поэта и привлекли внимание критики.
Первая дума – «Курбский», написанная летом 1821 года, была по существу элегией на историческую тему. В следующих произведениях подобного рода жанр думы кристаллизуется уже с полной отчетливостью.
У дум Рылеева было несколько источников. Сам он называл в качестве своего предшественника польского поэта Юлиана Немцевича, с которым переписывался и сочинение которого «Spiewy hystoryczne» («Исторические песни») хорошо знал. Одна из дум Рылеева, «Глинский», является вольным переводом «песни» Немцевича. Однако, как показал в своем исследовании В. И. Маслов, влияние Немцевича на «Думы» «было весьма незначительно: от Немцевича Рылеев заимствовал только общую тенденцию и форму дум; что же касается выбора сюжетов и их разработки – здесь Рылеев был самостоятелен и не зависел от своего образца». [1] Отмечает В. И. Маслов и превосходство «Дум» Рылеева над «Песнями» Немцевича с художественной и идейной стороны (националистически настроенный Немцевич воспевал «воинскую доблесть и грозный вид войск», Рылеев «пленялся более широкими идеалами», ему был дороже «прямой гражданин», «верный сын своей отчизны» [2].
Важным источником дум Рылеева была «История Государства Российского» Н. М. Карамзина, которую он, как и большинство его современников, читал с огромным интересом. Собственно, чтение Карамзина и дало непосредственный толчок для создания стихотворений на исторические темы.
Летом 1821 года Рылеев писал из Острогожска Булгарину: «В своем уединении прочел я девятый том Русской Истории... Ну, Грозный! Ну, Карамзин! – Не знаю, чему больше удивляться, тиранству ли Иоанна, или дарованию нашего Тацита». И, посылая в письме думу «Курбский», замечает: «Вот безделка моя – плод чтения девятого тома». [3]
Темы и даже сюжеты целого ряда дум заимствованы Рылеевым из «Истории» Карамзина. Но были у поэта-декабриста и другие источники: книги по истории П. С. Железникова, Д. Н. Бантыша-Каменского, исторические рассказы и предания И. И. Голикова, Н. И. Новикова, С. Н. Глинки, Ф. Н. Глинки и другие, а также художественные произведения на историческую тему (трагедии Сумарокова и Княжнина, повесть Карамзина «Марфа Посадница» и другие). При всем том оригинальность рылеевских дум как явления искусства, проникнутого единым пафосом и единой мыслью, не вызывает сомнений. «Возбуждать доблести сограждан подвигами предков» [1] – эта воспитательная, просветительская цель дум, удачно определенная А. А. Бестужевым, полностью соответствовала тем воззрениям на художественную литературу, которые господствовали среди членов Союза благоденствия и были сформулированы в его уставе – «Зеленой книге». Там говорилось, что в художественном произведении главное – мысль, идейное и нравственное содержание, а не погоня за изяществом выражения, что цель искусства – воспитание достойных людей, «состоящее не в изнеживании чувств, но в укреплении, благородствовании и возвышении нравственного существа нашего», [2] иными словами – воспитание личности деятельной, благородной, способной служить общественным, гражданским интересам.
И хотя Рылеев не состоял членом Союза благоденствия, все эти идеи были ему известны, так как Ф. Глинка проводил их в своей деятельности в руководимом им Вольном обществе любителей российской словесности.
В думах многое идет от романтической школы: обращение к национальной традиции, русской старине и фольклору, обусловившее жанровое оформление поэтических рассказов Рылеева. В отличие от сентименталистов, занимающихся преимущественно такими фольклорными жанрами, как любовная песня и волшебная сказка, романтики интересовались в фольклоре прежде всего эпическими сказаниями, историческими песнями. Примечательно, что в 1821 году Рылеев увлекся «Словом о полку Игореве», памятником, который русские романтики не отделяли от фольклорных произведений и ценили как образец самобытности и проявления героического духа русского народа. Сохранился небольшой отрывок рылеевского перевода «Слова». Из него видно, что именно героическое начало привлекло поэта-декабриста в этом древнем произведении:
В душе пылая жаждой славы,
Князь Игорь из далеких стран
К коварным половцам спешит на пир кровавый
С дружиной малою отважных северян.
Но презирая смерть и пламенея боем,
Последний ратник в ней является героем...
Строки эти перекликаются с оценкой «Слова», данной А. Бестужевым: «Непреклонный, славолюбивый дух народа дышит в каждой строке». [1]
Поиски героического начала в фольклоре и древней литературе, характерные прежде всего для декабристов, привели к тому, что Рылеев заинтересовался думами, т. е. историческими песнями и сказаниями украинского и польского фольклора. Однако и историзм и фольклорность рылеевских дум были только заданы, обозначены в заглавиях, именах и подзаголовках, но совсем не реализованы в самих произведениях. Думы Рылеева – произведения во многом переходные. Тенденции просветительские, рационалистические в них сочетаются с романтическими. Конечно, они резко отличаются от произведений классицизма на исторические темы. В них преобладает лирическое начало, страстный, эмоциональный монолог героя, излияние его чувств. Общая обстановка призвана создавать подходящий фон, аккомпанирующий чувствам героя. Как правило, это пейзаж, столь же взволнованный, как и душа героя: ночь, буря, скалы, уединенное место. Здесь несомненно влияние оссиановской поэзии, создавшей мрачный, тревожный образ дикой природы, как нельзя лучше отражавший трагическое сознание эпохи романтизма. Поздний вечер или ночная мгла, темные тучи, сквозь которые сверкает луна, а иногда вой ветра и блеск молний – таков пейзаж многих дум Рылеева («Ольга при могиле Игоря», «Святослав», «Рогнеда», «Курбский», «Смерть Ермака», «Наталья Долгорукова», «Державин», «Вадим», «Марфа Посадница», «Царевич Алексей Петрович в Рожествене»). Суровый, трагический колорит дум обусловлен прежде всего тем, что герои поэта – чаще всего мученики и страдальцы, гибнущие за правое дело или мучимые совестью за свои грехи. Спокойному, безмятежному тону элегической лирики противостоят бурные рылеевские картины борьбы и мести, великих страстей, страданий и бед. Одна за другой сменяются катастрофические ситуации, герои Рылеева выдерживают трудный искус, ради своего дела они принимают и ссылку и плен; бывают времена, когда целый народ попадает под иго завоевателей и мужественно сносит неволю, копя силы для освобождения. Тоскует на чужбине Курбский, в ссылке томится Артемон Матвеев, в плену у шведов Яков Долгорукий, в темницу брошен боярин Глинский, в цепях в темнице Богдан Хмельницкий, русского патриота Артемия Волынского ведут на казнь.
Рылеевские герои «с величием души» принимают выпавшие на их долю бедствия, твердо стоят за свои убеждения и не боятся смерти. Наиболее показательна в этом отношении дума «Волынский» с ее основным мотивом: «...за истину святую и казнь мне будет торжеством».
Первое место в думах занимает образ борца за национальную независимость родины. Рылеев гордится своими предками, возвеличившими славу России. Он описывает подвиги Олега, Святослава, Мстислава Удалого, Дмитрия Донского, Ермака, Якова Долгорукого, Сусанина, воспевает не только русских патриотов: среди героев дум мы видим Богдана Хмельницкого, боровшегося за освобождение Украины от польского ига. Примечательно, что в длинный список борцов за свободу и славу отечества Рылеев включает женщин, не уступающих в твердости своим мужьям. Рассказывая сыну, как славен был дед его, Рогнеда восклицает:
Пусть Рогволодов дух в тебя
Вдохнет мое повествованье;
Пускай оно в груди младой
Зажжет к делам великим рвенье,
Любовь к стране твоей родной
И к притеснителям презренье.
(«Рогнеда»)
Лирическое эмоциональное начало дум Рылеева подчинено конкретной просветительской задаче, и в этой установке на поучение, на воспитание положительным примером видна связь декабристского романтизма с эстетическими идеалами эпохи Просвещения.
Морализирующая идея дум была для Рылеева главной. История – это собрание положительных и отрицательных примеров. Различия исторических эпох, характеров людей сами по себе не интересуют поэта. Поэтому так мало в его думах конкретного исторического «фона», обстановки, быта, поэтому все герои его говорят одинаковым возвышенно-декламационным языком, поэтому так часты в думах аллюзии и анахронизмы. Когда Дмитрий Донской обращается к своему войску перед началом Куликовской битвы, он говорит на языке гражданской поэзии начала XIX века, в которой слова «тиран», «свобода», «древние права граждан» звучали совершенно злободневно. Сборник «Думы» можно считать одним из замечательных достижений декабристской поэзии, созданной в период между ликвидацией Союза благоденствия и организацией Северного общества. Здесь полностью сказался патриотизм и свободолюбие Рылеева, однако «Думы» не являются отражением высшей фазы его революционности: здесь нет Рылеева-республиканца.
Думы еще до выхода их отдельной книгой были одобрительно встречены современниками. П. А. Вяземский писал 23 января 1823 года Рылееву и Бестужеву: «С живым удовольствием читаю я думы, которые постоянно обращали на себя и прежде мое внимание. Они носят на себе печать отличительную, столь необыкновенную посреди пошлых и одноличных или часто безличных стихотворений наших». [1] Думы вызвали положительную оценку Ф. В. Булгарина в «Северном архиве» (1823), Н. И. Греча в «Сыне Отечества» (1823), А. А. Бестужева в «Полярной звезде» (1823), П. А. Вяземского в «Новостях литературы» (1823) и ряд других отзывов. Думы стали предметом литературных споров, их ждали, о них спрашивали. Выход их в 1825 году отдельной книгой также вызвал поток отзывов, как печатных, так и заключенных в частной переписке тех лет.
