Текст книги "Боги Атлантиды"
Автор книги: Колин Уилсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ВЕЛИКИЙ ПОТОП
Тиауанако заворожил меня. Более чем очевидно, что ученые пытаются преуменьшить значимость одного из самых загадочных городов земли. Датировать его появление 100 годом до н. э., как сделал это Колата, попросту смешно. Как можно было предположить, что этот город основали индейцы из племени уанкерани, в деревнях которых находят «продовольственное сельское хозяйство (сочетание главным образом картофеля, лебеды и разведения верблюдовых)»? [29]29
Alan L Kolata, The Tiwanaku: Portrait of an Andean Civilization (Cambridge, MT: Blackwell, 1993).
[Закрыть]Как эти простые индейцы сдвигали с места гигантские каменные блоки?
По возвращении из Южной Америки я нашел в Сети книгу Артура Познански «Тиауанако: колыбель американского человека» [30]30
Arthur Posnansky, Tiahunanacu: The Cradle of American Civilization (New York: J. J. Augustin Publisher, 1945).
[Закрыть]. Когда я открыл ее, мне сразу бросилось в глаза изображение Ворот Солнца, какими они были в 1904 году до реставрации. Ворота были расколоты напополам, и две их половинки шатко опирались друг о друга. Было очевидно, что раскол явился результатом мощного подземного толчка. Очевидно, то же землетрясение разметало огромные блоки в бухте (Пума-Пунку).
Что именно произошло, было более или менее ясно. В далеком прошлом некто выстроил колоссальный порт на озере Титикака, самом высоком в мире: оно расположено на высоте 12 500 футов над уровнем моря, его площадь – более 3000 квадратных миль.
Бдительный читатель немедленно встрянет: «Постойте-ка. Зачем бы этим людям строить порт на высоте две с половиной мили? Они сошли с ума?»
Действительно, можно сказать, что это не морской порт, а речной порт, но эти слова ничего не объясняют. Ибо порт – это место, куда корабли привозят из-за моря товары для торговли и обмена. Много ли других портов на озере Титикака?
После прямого ответа «Ни одного!» история Тиауанако начинает казаться абсурдной, особенно когда мы узнаем, что по озеру Титикака плавают только индейцы в тростниковых лодках. Этот порт был построен явно не там, где следовало.
Затем мы узнаем, что в озере Титикака полным-полно морских обитателей, которые приспособились к пресной воде, и картина проясняется. Озеро, должно быть, находилось на уровне моря, когда великое потрясение подняло Анды на 12 500 футов.
Когда же это случилось? Ясно, что не в доисторические времена, то есть не более миллиона лет назад, поскольку порт построили все-таки люди.
Познански считает, что катастрофа произошла около XI тысячелетия до н. э. Скажем, в 11 000 году до н. э.
Эта дата сказала мне о многом. Незадолго до того я побывал в музее Джорджа К. Пейджа в Лос-Анджелесе, где снял на видеокамеру зал, полный костей мертвых динозавров. В музейном парке по-прежнему зловеще пузырится «смоляная яма Ла-Бреа». За десятки тысяч лет сотни животных забредали на водопой в маслянистый водоем; грязь медленно засасывала их, и они погибали.
Однако около 10 000 года до н. э. (об этом мне рассказал Джон Харрис, куратор музея) произошло нечто куда более печальное. Мощное землетрясение уничтожило 25 видов животных, включая мастодонтов и саблезубых тигров.
Не слишком ли дерзко будет предположить, что то же землетрясение раскололо великие ворота Тиауанако в 4000 миль к юго-востоку и подняло Анды на две с половиной мили над уровнем моря? Если эта гипотеза покажется вам неправдоподобной, вспомните о том, что, согласно Хэпгуду, эти же подземные толчки заставили поверхность земли сместиться на 2000 миль и опустошили континент, который Платон называл Атлантидой.
Следует отметить, что этот великий потоп – не единственный в своем роде. Как следует из «Крития», целых три потопа разразились «перед Девкалионовым бедствием» [31]31
Plato, Timaeus and Critias (New York: Penguin Classics, 1972).
[Закрыть]. Легендарный Девкалионов потоп, который Зевс наслал, дабы наказать людей бронзового века, случился около 2500 года до н. э.
Я полагаю, что первый потоп был вызван смещением земной коры по Хэпгуду. Именно он опустошил Ла-Бреа.
Это событие одинаково описывают мифы всех народов мира. Потоп длился несколько дней, небо стало красным, земля сотрясалась. Затем небеса почернели, земля содрогнулась и словно бы накренилась. С неба низвергались потоки грязи, сопровождавшиеся оглушительным громом и беспрестанными слепящими молниями.
Супруги Флэм-Ат записывали легенды американских индейцев из племен уте, кутенай, оканаган, а'а'тем, като, чероки, даже араукани из Перу и слышали одни и те же легенды о том, как «упало небо».
Наиболее известный рассказ об этом катаклизме был создан на библейской земле – не в Палестине, а в Месопотамии, в Междуречье.
Добиравшиеся до Месопотамии путешественники начала XIX века, должно быть, сильно разочаровывались. Их взорам открывалась голая, обезвоженная, нисколько не романтичная земля: ни пирамид, ни храмов, ни обелисков, одни песчаные бури да странные курганы, выраставшие из бурой равнины наподобие миниатюрных вулканов. Тем не менее эта земля была землей Вавилона, Ниневии и Ура, где родился Авраам.
Европа оставалась равнодушна к этим местам до 1815 года, когда книга «Memoir on the Ruins of Babylon» («Заметки о руинах Вавилона») вызвала всеобщий ажиотаж, прославив ее молодого талантливого автора.
Его звали Клодиус Рич. Приключения Рича начались, когда ему стукнуло 16 лет: корабль, на котором он плыл в Египет, чтобы стать там работником Ост-Индской компании, потерпел крушение. В конце концов Рич добрался через Мальту и Италию до османской Смирны. Он в совершенстве владел арабским языком и побывал в Египте, Сирии и Палестине, где выдавал себя за турка. Рич даже молился в Великой мечети в Дамаске.
В 1807 году в возрасте 20 лет Рича послали в Бомбей, но вскоре Ост-Индская компания осознала, что нелепо держать в Индии человека, говорящего на полудюжине арабских диалектов. Так Клодиус Рич вновь оказался в Багдаде.
Однажды, пребывая в Мосуле, городке близ Багдада на берегах Тигра, он услышал о любопытных скульптурах, обнаруженных в кургане у реки. Местный мусульманский священник приказал уничтожить эти скульптуры как «поделку дьявола», что и было исполнено. Эта история побудила Рича внимательно обследовать вулканоподобные курганы – он был убежден в том, что один из этих курганов скрывает руины Ниневии. Увы, Рич не знал, где именно их искать.
Правда, сам он полагал, что знает, где искать следы древнего Вавилона: в местечке Бирс-Нимруд, где над равниной все еще возносились развалины Вавилонской башни высотой 235 футов. Исследовав их, Рич написал «Заметки о руинах Вавилона», которые вышли в 1815 году и сделали его знаменитым. Неожиданно о древних руинах заговорила вся Европа.
Рич наслаждался славой недолго: в Ширазе он заболел холерой и скончался в 1820 году в возрасте 34 лет. Ему не довелось узнать о том, что место, которое он считал Вавилоном, было на деле древним городом Барсиппой.
В одном Рич оказался прав: он точно указал на местонахождение Ниневии. 20 лет спустя французским консулом в Мосуле стал доктор Поль-Эмиль Ботта. Он был лингвистом и ученым и проявлял живой интерес к академическим и философским диспутам, которые тогда, как и сейчас, разбивали интеллектуалов Франции на враждующие лагеря.
С тех пор как Наполеон привез в Египет археологов, дабы они изучили здешние пирамиды и храмы, французы помешались на археологии. Это помешательство усилилось, когда молодой гений Шампольон преуспел в дешифровке египетских иероглифов при помощи Розеттского камня.
Ботта какое-то время следил за спорами о том, где находилась Ниневия, столица Ассирии, чьи правители Сеннахериб и Ашшурбанипал вселяли ужас в сердца соседей. Удивительно, однако Ниневия, кажется, исчезла с лица земли, не оставив и следа. Согласно одной из версий, она находилась в районе Мосула.
Консульские обязанности Ботта не увлекали, Мосул виделся ему типичным арабским поселением, шумным и пыльным. Он заимел привычку выезжать по вечерам за город, наслаждаться прибрежным бризом и пейзажами пустыни с ее загадочными курганами. Он начал скупать у арабских торговцев древние черепки и обломки глиняных табличек. Однажды доктор Ботта решил начать раскопки кургана близ деревни Куюнджик, выглядевшего весьма перспективным.
Месяцы летели, а раскопки не приносили Ботта ничего существеннее глиняных черепков и табличек. Он начал подозревать, что попусту тратит и деньги, и время. Его жизнь, кроме прочего, всячески осложнял местный турецкий паша (в то время Месопотамией управляли турки): он установил слежку за раскопками и запугивал рабочих, убеждая их в том, что французский консул ищет сокровища.
Ботта собирался уже оставить археологию, когда некий настойчивый араб убедил его в том, что хорошо бы раскопать землю близ его деревни, где не раз находили древние кирпичи и черепки. Ботта охотно переместил своих людей в деревню Хорсабад в семи милях к северу от Куюнджика. Там они вырыли шахту и наткнулись на облицованную камнем стену с изображениями животных.
Ботта не сомневался в том, что обнаружил Ниневию. Он ошибался, ибо раскопал дворец царя Саргона II, правившего около 700 года до н. э.
Дворец оказался весьма обширным, в нем имелось 200 помещений и фризы, на которых были запечатлены бородатые мужчины, воины на лошадях и крылатые звери. Ботта не нашел Ниневию, однако он раскопал древнюю Ассирию.
Почему про Ассирию забыли? Потому что в течение трех веков, с 911 по 610 год до н. э., ассирийцы не щадили никого, кто попадался им на пути, и воевали с такой жестокостью, что враги в конце концов объединились против них, уничтожили их как паразитов и превратили ассирийские города в груды камней.
Историк Ксенофон рассказывал о том, как 200 лет спустя греческие наемники царя Кира проезжали через необъятные руины Ниневии и Нимруда и дивились исполинским развалинам. Местные жители, однако, не могли ничего рассказать об опустошенных городах, ибо сама память об Ассирии была уничтожена.
В 1842 году Ботта познакомился с молодым англичанином Генри Лэйярдом, который бредил Ближним Востоком с тех пор, как прочел в детстве сказки «Тысячи и одной ночи». Эти двое часто раскуривали одну трубку, иногда – с опиумом. Когда Ботта показал Лэйярду курган Куюнджик, того немедленно охватила страсть к археологическим изысканиям. Подобно заядлому игроку, Лэйярд желал увеличить свои шансы на выигрыш.
Он не располагал средствами, зато обладал искусством убеждать и через три года уговорил британского посла в Константинополе выделить ему 60 фунтов. Получив деньги, Лэйярд приступил к раскопкам еще одного загадочного кургана, Нимруд (Калах), и извлек из-под земли артефакты, каких не находил и Ботта, – огромных крылатых львов и быков, немедленно выкупленных Британским музеем.
Став знаменитым и получив средства (довольно скромные) от британского казначейства, Лэйярд переключился на курган Куюнджик, который ранее разочаровал консула Ботта. Несколько часов спустя Лэйярд осознал, насколько француз был близок к тому, чтобы сделать одно из важнейших открытий в истории археологии. Ибо Лэйярд нашел Ниневию, великий библейский город, и вскоре раскопал сожженный дворец Ашшурбанипала (669–626 годы до н. э.), одного из самых могущественных и безжалостных ассирийских царей.
К этому моменту к освоению кургана подключился и француз. В итоге Куюнджик был поделен между Ботта и Лэйярдом. Но в один из дней 1852 года, когда Ботта отсутствовал, Ормузд Рассам, помощник Лэйярда, решил вторгнуться на чужую территорию и приказал своим рабочим углубиться во французский участок по ту сторону разделительной линии. Ему явно помогал бог археологии: пробив стену, Рассам оказался в библиотеке Ашшурбанипала, полной глиняных табличек, исписанных клинописными знаками. На одной из них имелось пятнадцатизначное число, столетие спустя восхитившее Мориса Шатлена.
Случилось так, что Ашшурбанипал, один из наиболее свирепых тиранов истории, был вдобавок увлеченным коллекционером письменных сочинений. Завоевывая очередной город, он перевозил его библиотеку в Ниневию. В результате он собрал около 30 000 глиняных табличек, большая часть которых содержала тексты о колдовстве, изгнании злых духов и предсказании будущего. Лэйярд отослал таблички в Британский музей.
Прочесть клинопись в то время не мог никто, хотя британский офицер Генри Роулинсон и сделал один шаг в этом направлении, перерисовав от руки надпись на скале близ Бехистуна в Персии. Эта надпись была сделана персидским царем Дарием на староперсидском, эламском и вавилонском (близком к ассирийскому) языках.
В 1857 году Роулинсон опубликовал первые переводы с ассирийского языка. Вернувшись в Англию, он стал сотрудников Британского музея. Его помощником сделался Джордж Смит, молодой гравер Монетного двора, интересовавшийся археологией.
В 1872 году Джордж Смит задумчиво смотрел на горку глиняных табличек, присланных Ормуздом Рассамом, и осознал вдруг, что перед ним – нечто большее, нежели древний трактат о предсказании будущего по внутренностям. Он набрел на запись о том, как корабль остановился на горе Ницир, за чем следовал рассказ о голубке, которую выпустили, дабы она нашла сушу. Со всей очевидностью табличка повествовала о потопе.
Пока Смит собирал фрагменты 11 табличек, надписи на которых вроде бы складывались в единое целое, его осенило: он читает ассирийский эпос, рассказ о герое по имени Гильгамеш. Удивительнее всего было то, что эпос о Гильгамеше был древнейшим литературным произведением на Земле – на тысячу лет старше Библии или поэм Гомера.
По мере того как складывалась история Гильгамеша, Смит понимал, что она неполна. Отсутствовал важный фрагмент истории потопа, а также завершение эпоса.
Сообщение Смита об истории великого потопа, сложенной раньше, чем была написана Библия, вызвало всеобщий ажиотаж. Вскоре «Дейли Телеграф» предложил 1000 фунтов тому, кто сможет найти недостающий фрагмент, и Смит решил принять вызов.
Так начались чуть ли не самые знаменитые раскопки за всю историю археологии. Смит поехал в Куюнджик, и нанятые им рабочие начали раскапывать курган. Сосредоточившись на поисках библиотеки, Смит фактически пытался найти иголку в стоге сена. Каждый день его рабочие обнаруживали множество терракотовых обломков с клинописными надпиями, но все они не имели никакого отношения к Гильгамешу.
На пятый день Смит очистил от земли обломок и немедленно распознал 17 строчек, которых недоставало в истории о потопе. Он телеграфировал об успехе в газету и возвратился в Англию триумфатором.
Вскоре британцы смогли прочесть рассказ о герое, чьи деяния были впервые описаны на шумерском языке задолго до строительства пирамиды Хеопса.
Эпос на 12 табличках повествовал о юном герое Гиль-гамеше, царе Урука (Эреха, столицы Шумерского царства или Шумера), который вел себя как малолетний преступник. «Он желает возлечь с каждой девой, не делая исключения ни для дочери воина, ни для жены сановника; тем не менее именно этому человеку суждено сделаться пастырем города, мудрым, благопристойным и решительным» [32]32
The Epic of Gilgamesh (New York: Penguin Classics, 2003). Здесь и далее цитируется по: Эпос о Гильгамеше. Перевод И.М. Дьяконова.
[Закрыть].
Боги жалуются на Гильгамеша богине-матери Аруру, умоляя ее создать героя, который был бы столь же дик и необуздан, как Гильгамеш. Аруру отзывается и создает дикого человека Энкиду, который живет в степи среди зверей и травы.
Однажды охотник встречает Энкиду у водопоя и «меняется в лице». Он рассказывает о встрече своему отцу, и тот радуется: появился человек, который сможет победить Гильгамеша. Отец велит охотнику пойти в храм любви и отвести к водопою блудницу. Когда Энкиду снова придет пить воду вместе со зверями, говорит ей охотник, «пусть сорвет она одежду, красы свои раскроет» [33]33
Ibid.
[Закрыть]. Блудница, ничуть не смутившись, сбрасывает одежды и учит Энкиду искусству любви. Спустя семь дней мужская сила Энкиду истощается настолько, что он крайне ослабевает. Блудница приглашает его отправиться вместе с ней в Урук.
Они встречают человека, который жалуется на то, что Гильгамеш пришел незваным на выборы невесты и настоял на том, что он первым лишит ее девства.
Той же ночью, пока невеста лежит в постели в ожидании супруга, в дом входит Гильгамеш. В этот момент Энкиду ставит ему подножку. Два героя набрасываются друг на Друга, подобно разъярившимся быкам, дом содрогается.
В конце концов Гильгамеш швыряет Энкиду на землю. Тот садится и говорит: «Одного тебя мать родила такого» [34]34
Ibid.
[Закрыть]. Тут они обнимаются и клянутся, что будут друзьями.
В следующей главе эпоса Гильгамеш и Энкиду отправляются на поиски приключений и убивают великана Хум-бабу, демона, охраняющего лес. По возвращении в Гильгамеша влюбляется богиня Иштар (вавилонская Венера); он неразумно отвергает ее, заявляя, что она обратится против него, как обращалась против всех своих любовников. Прогневавшись, Иштар идет к своему отцу Ану, верховному богу, и просит создать для нее быка. Это животное столь ужасно, что может убить сотни людей, едва фыркнув, однако Энкиду и Гильгамеш расправляются и с ним.
Ану рассержен и говорит, что один из двух героев должен быть уничтожен. Энкиду внезапно заболевает и умирает. Гильгамеш чуть не сходит с ума от горя. Придя в себя, он решает отыскать бессмертие: хотя его родила богиня, Гильгамеш смертен, как был смертен его отец – священник
В финале долгого путешествия он встречает Ут-напишти, вавилонского Ноя, которому боги даровали вечную жизнь. В стихах на одиннадцатой табличке Ут-напишти рассказывает Гильгамешу о великом потопе и о том, как боги решили уничтожить человечество, но наградили Ут-напишти бессмертием за его добродетель. Ему, как и Ною, велели построить шестипалубный корабль, xopoшенько засмолить его и взять на борт семью и слуг, а также «скот степной и зверье».
Затем хлынул ливень, и человечество погибло. Спустя семь дней и ночей потоп прекратился. Корабль остановился на вершине горы, и Ут-напишти выпустил сначала голубку, потом ласточку, потом ворона, чтобы те нашли сушу. Когда ворон не вернулся, он понял, что вода пошла на спад.
Благодарный Ут-напишти совершил воскурение богам. Они, в свою очередь, одарили его бессмертием.
В заключительной части эпоса Гильгамеш ныряет в море и находит цветок вечной жизни. Однако пока он купается в «водоеме с холодными водами», этот цветок крадет змея (так отзывается эхом история Эдема), и Гильгамеш, усталый и обессилевший от трудов, в конце концов умирает.
Скорее всего, певцы пели о Гильгамеше и до 3000 года до н. э., задолго до того, как его история была записана. Впоследствии этот эпос был переведен на множество ближневосточных языков, ныне известно несколько его версий.
Эпос о Гильгамеше прославил Джорджа Смита, но слава эта не принесла ему счастья: три года спустя он скоропостижно скончался в Алеппо по пути в Месопотамию от какой-то инфекционной болезни. К тому времени Смит обнаружил в библиотеке Ашшурбанипала таблички с описанием сотворения мира. Бросалась в глаза его схожесть с библейской книгой Бытия.
Именно это обстоятельство привлекло внимание к открытиям Смита: получалось, что библейские истории могли всего-навсего копировать шумерские оригиналы. Верующие полагали, что благодаря находкам Смита библейские истины станут обсуждаться в викторианских гостиных, в то время как скептики (в викторианскую эпоху они предпочитали именовать себя агностиками) классифицировали Библию и эпос о Гильгамеше как древнюю беллетристику. Смит осчастливил и тех, и других.
Открытия Ботта, Лэйярда и Роулинсона вызвали громадный интерес к Древней Месопотамии. Естественным кандидатом на раскопки стал еще один курган в пустыне в 20 милях к северу от портового города Басра. Арабы называли его Телль-эль-Мукайяр, или Курган Смолы. Он расположен на пустынной равнине, на которой почти негде укрыться от песчаных бурь. В 1854 году, через два года после того, как Рассам нашел библиотеку Ашшурбанипала, министерство иностранных дел Великобритании послало чиновника Дж. И. Тейлора осмотреть этот курган в интересах Британского музея.
Тейлор не был археологом и никогда раньше не исследовал исторические сооружения. Он увидел прямоугольное строение, возможно, дворец, на крыше которого имелись три прямоугольные конструкции, отчего здание походило на ступенчатую пирамиду. (Когда вести о нем достигли цивилизации, заговорили о том, что это и есть настоящая Вавилонская башня.)
Тейлор пробовал забраться на основание, распугивая сов, которые гнездились на нем веками. Он тщательно изучил первый ярус, не обнаружил в нем ни единого отверстия, тщетно попытался пробить проход и решил забраться на самую крышу.
Это глупое решение оказалось роковым, а его последствия не могли не быть разрушительными. Представьте себе археолога будущего, который решает начать раскопки собора Св. Павла с того, что ломает его купол. Верхние ярусы кургана были попросту уничтожены командой рабочих. Единственными находками стали несколько глиняных валиков с клинописью.
Тейлор был рассержен и разочарован, не понимая, что смотрит на один из первых письменных памятников человечества. Ибо курган в Телль-эль-Мукайяре являл собой не что иное, как Ур Халдейский, легендарную родину патриарха Авраама и столицу шумеров, основавших первую великую цивилизацию Ближнего Востока около 4000 года до н. э.
Кем были шумеры, народ, который около 6000 лет назад изобрел письменность? Никто этого не знает, и происхождение шумеров остается абсолютной загадкой. Их язык не похож ни на один язык Ближнего Востока, он не относится ни к индоевропейским, ни к семитским. Один авторитетный ученый, как мы увидим далее, считает, что шумеры пришли из расположенной близ Китая страны, в которой нередко случались потопы. Мы можем сказать лишь, что, когда историки говорят о зарождении цивилизации, они говорят о земле Шинар, или Шумере. Так, археолог Сэмюэль Кремер написал замечательную книгу «History Begins at Sumer» («История начинается в Шумере»).
Тейлор разрушал Ур в течение двух лет, после чего уехал домой. Он не дожил до времени, когда археологи начали проклинать его имя – ибо Тейлор не только разорил и изуродовал величайший памятник мировой истории, он также привел за собой толпы арабов, которые являлись в Телль-эль-Мукайяр за обожженными кирпичами для своих домов. К счастью, они перевозили кирпичи на мулах и верблюдах, а не на тракторах. За последующие 70 лет зиккурат Ура перестал походить на ступенчатую пирамиду, превратившись в обычную башню с плоской крышей.
Оправдать действия Тейлора невозможно. Отосланные им в Англию глиняные таблички были частично переведены Роулинсоном, который установил, что башню построил некто по имени Ур-Намму. Роулинсона заинтересовал первый слог. Книга Бытия упоминает о том, что отец Авраама вывел свою семью из города Ур Халдейский. Возможно, разрушенная башня была частью библейского Ура? Время показало, что Роулинсон был прав.
В 1922 году Британский музей послал на раскопки Телль-эль-Мукайяра Леонарда Вулли, сына священника. До Первой мировой войны Вулли руководил раскопками в Кархемыше на территории Сирии. Его помощником был Т.Э. Лоуренс, позже прославившийся как Лоуренс Аравийский.
Совместная британско-американская экспедиция прибыла на место в 1923 году. Неспециалисту курган Телль-эль-Мукайяр казался совершенно бесперспективным: вокруг полуразрушенной башни простиралась плоская пустыня цвета печенья, вдали виднелись другие курганы. Однако Вулли был детективом от археологии, применявшим дедуктивный метод едва ли не успешнее Шерлока Холмса. Он понимал, что смотрит на руины укрепленного городища, который некогда окружали кукурузные и пшеничные поля, пересекаемые каналами, что блестели на слепящем солнце.
Необходимо было раскопать храмы, дворцы и дома, которые в далекую эпоху, когда Ближний Восток был одним большим садом, располагались в самом центре этого процветающего региона.
Начать следовало с траншей. Даже в декабре, самом холодном месяце года, лопаты поднимали облака пыли, которые походили издали на дым от костров. (Летом побережье Персидского залива бьет все температурные рекорды.) Поначалу археологи откапывали одни черепки, затем они обнаружили руины пяти храмов, стоявших полукольцом вокруг зиккурата. Они нашли развалины фонтанов в двориках и залитые битумом резервуары для воды. Под песчаной почвой скрывалось великое множество сооружений, и было ясно, что раскопки продлятся не один год.
Сразу за полукольцом храмов располагалось древнее кладбище, датируемое примерно 3000 годом до н. э. Людей хоронили вместе с принадлежавшими им вещами – кубками, кувшинами, рабочими инструментами; жители Ура верили в то, что эти вещи пригодятся умершему в посмертии.
За могилами обнаружились гробницы, по всей вероятности, знатных горожан. Находки в них оказались зловещими. По соседству с каменным склепом археологи нашли повозки, запряженные скелетами волов. Внутри повозок обнаружились кости возниц, а рядом с черепами волов помещались кости конюших. Внутри гробницы лежали скелеты солдат, рядом были оставлены медные шлемы и копья.
В другой гробнице, приписанной царице Шубад, археологи нашли скелеты сановников, лежавшие двумя параллельными рядами, а также скелет арфиста и сломанную арфу. У деревянного одра царицы припали к земле скелеты двух придворных дам. Очевидно, в древнем Уре слугам полагалось сопровождать царей и цариц (а также представителей знати с женами) в загробный мир. Ничто не говорило о том, что умерщвленные слуги сопротивлялись, и Вулли заключил, что они шли на смерть сознательно. Возможно, перед смертью, наступавшей от удушья, им давали какой-то наркотик
Гробница царицы полнилась богатыми дарами, включая две миниатюрные, в два фута длиной лодки из серебра и меди. Там имелся также парик, украшенный ляпис-лазурью, сердоликом, золотыми кольцами, цветами и листьями. Кейт, супруга Вулли, женщина талантливая и властная (вероятно, схожая характером с Шубад), вылепила и раскрасила глиняную голову царицы, соперничающую по красоте с бюстом Нефертити в Каирском музее.
После трех лет раскопок Вулли и его коллеги смогли наконец узреть древний город Ур с его закоулками и двухэтажными домами – свидетельствами процветания горожан. (В основном дома того периода были одноэтажными.) Архитекторы Ура сплошь и рядом строили арочные проходы, появившиеся в Европе лишь во времена Александра Македонского. Ур выглядел городом, который населяли представители безбедного среднего класса, жившие в просторных виллах со множеством комнат.
Команда Вулли обнаружила огромную яму двести футов в ширину и сорок футов в глубину, в которую сваливали мусор и пепел с пожарищ. Мусорную яму глубиной в сорок футов город использовал очень долго, скорее всего на протяжении нескольких столетий. По всей видимости, горожане Ура избавлялись от хозяйственных отходов, сбрасывая их с городской стены.
Мусор, увы, датировать почти невозможно, поэтому в 1929 году, на шестой год раскопок, Вулли решил проверить несколько колодцев, чтобы найти поддающиеся датировке предметы. Вскоре он сделал открытие, которое его потрясло.
«Внезапно состав почвы изменился. Вместо глиняных черепков и мусора мы увидели чистейшую глину, абсолютно однородную. Судя по текстуре, глина была принесена сюда водой. Рабочие считали, что мы добрались до самого дна, до речного ила, формировавшего изначально дельту реки…» [35]35
Sir Charles Leonard Woolley, Ur of the Chaldees: A Record of Seven Years of Excavation (New York: Penguin Books, 1940).
[Закрыть]
Но они ошибались. Пробившись через девять футов чистой глины, они вновь увидели слои мусора, однако теперь в нем то и дело попадались каменные орудия труда. Стало ясно, что это мусор более примитивной эпохи – эпохи, конец которой положил великий потоп. С другой стороны, обожженные кирпичи говорили о том, что археологи наткнулись вовсе не на деревню с домами из грязевых кирпичей. Потоп уничтожил целый город.
Новость о том, что найдены доказательства реальности библейского потопа, облетела весь мир, а имя Вулли появлялось на первых полосах газет. Книга «Ur of the Chaldees» («Ур Халдейский»), которую он написал за считанные месяцы и издал в декабре 1929 года, продавалась лучше любого отчета о раскопках в истории. Но археология людей почти не интересовала – они изумились тому, что Вулли подтвердил Библию.
Двадцать лет спустя чудаковатый ученый Иммануил Великовский повторил успех Вулли, издав книгу «Worlds in Collision» («Столкновение миров»), в которой утверждал, что отделившаяся от Юпитера комета задела Землю, из-за чего разрушились стены Иерихона и расступились воды Красного моря. А в 1956 году весь мир зачитывался книгой Вернера Келлера «The Bible as History» («Библия как история»), в которой библейские истории от падения Содома и Гоморры до появления звезды над Вифлеемом изучались с научной точки зрения.
Но был ли потоп Вулли великим потопом, описанным в книге Бытия?
Есть причины полагать, что не был. Начать с того, что между культурами, разделенными слоем чистой глины, обнаружилось явное сходство – например, обожженные кирпичи. Значит, этот потоп не уничтожил цивилизацию. Вулли предположил, что вода затопила территорию размерами 400 на 200 миль от Персидского залива до современного Багдада. Этот «местный» потоп вряд ли сравним по масштабам с библейским.
В 1931–1932 годах археолог Макс Мэллоуэн (супруг Агаты Кристи), производивший раскопки Ниневии, нашел следы еще одного потопа. По его оценке, этот потоп имел место около 3500 года до н. э. и может быть отождествлен с потопом, который описан в эпосе о Гильгамеше и считается со времен Джорджа Смита библейским. Однако Ниневия располагалась на территории, на которую обрушился потоп Вулли. Опять же данный потоп не слишком похож на грандиозное библейское наводнение.
В середине 1990-х годов американские ученые Билл Райан и Уолтер Питмен шокировали археологов, заявив, что библейский потоп мог быть следствием того, что вышло из берегов Черное море. До того как мы поговорим об этом подробнее, следует отметить, что Средиземное море существовало не всегда. Всего 20 миллионов лет назад, когда Африка и Европа еще не соединились, Африка фактически была островом. Она двигалась на север, пока семь миллионов лет назад не столкнулась с Европой. Вода, пойманная в ловушку тектоническими плитами, образовала Средиземное море. Поскольку в это море не впадали реки, вода постепенно испарялась под воздействием солнца. В конце концов Средиземное море превратилось в пустую котловину, дно которой устилали песок и растрескавшаяся грязь.
Примерно пять с половиной миллионов лет назад Атлантический океан начал пробиваться сквозь толщу земли в том месте, где нынешняя Испания соединялась с Северной Африкой. Обрушивавшиеся на сушу водные потоки были в 50 раз выше Ниагарского водопада, а объем низвергавшейся воды был равен объему тысячи Ниагар. За считанные годы сформировался Гибралтарский пролив.
Удивительно, однако до 1970 года никто не допускал и мысли, что Средиземное море достаточно молодо. Билл Райан входил в состав команды исследовательского судна «Гломар Челленджер», бравшего пробы грунта с морского дна с целью найти свидетельства изменения магнитного поля Земли. Отдельные образцы представляли собой спрессованную морскую соль. Они не оставляли сомнения в том, что некогда Средиземное море высохло, в результате чего образовались соляные отложения. Затем море внезапно образовалось вновь. Поначалу ученые не хотели принимать эту версию событий, но доказательства быстро их убедили.
