Текст книги "Полярная звезда"

Автор книги: Колетт Вивье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– А где же моя жена? – спросил господин Юло; не успел он войти, как ангелочки набросились на него и стали проверять содержимое его карманов.

– Она сейчас выйдет, дорогой мсьё, – поторопилась заверить его мадемуазель Мерль. – У нас тут, видите ли, случилась маленькая неурядица, и она пришла в такое состояние…

В эту минуту в коридоре как из-под земли выросла госпожа Юло, нарядная, чудесно завитая, в новом, безупречно белом платье.

– Как я рада снова увидеть вас вcex! – улыбаясь, сказала она. – Ах, как я ждала этой субботы! Ужин готов, мадемуазель Мерль? Закройте, пожалуйста, ставни!

Жаркое оказалось пережаренным, а рыба недожаренной, но папа и мама привезли из Парижа столько вкусных вещей, что на это никто не обратил ни малейшего внимания. Папа отдавал должное каждому блюду, мама не спускала глаз со своего Поля, госпожа Юло болтала так весело, словно Марианны никогда не существовало на свете, Мадемуазель Мерль подавала блюда, уносила их, меняла тарелки, ни на минуту не присаживаясь. «Я помогу вам», – предлагала мама. «Нет, нет, она сама справится», – останавливала её госпожа Юло, повышая голос, чтобы перекричать ангелочков: мама вынула из сумки шоколадные конфеты, можно ли было не приветствовать их появление?

– Напрасно вы их балуете! – возразила госпожа Юло.

– Они такие милые! – ответила мама. – Поль, и ты возьми конфету.

– Хорошо, мама, спасибо!

Конфета была большая, с начинкой из нуги, и Поль молча наслаждался ею. Он прижался к маме и, пригревшись у её плеча, боролся с непреодолимым желанием уснуть и больше ни о чём не думать. Впрочем, за десертом он принял решение. Завтра утром он так или иначе повидает Николя и расскажет ему об уходе Марианны. Николя парень смышлёный и, конечно, найдёт какой-нибудь выход. «Всё уладится, всё обойдётся!» – успокаивал он себя и в приливе радости крепко поцеловал маму.

XII

Рассказать маме и папе о несчастном случае с Полем взялась мадемуазель Мерль; она сделала это на следующее утро, пока господин и госпожа Юло со своими ангелочками ещё не вышли из спальни. Мама долго плакала. Мыслимое ли дело: её сокровище чуть не утонуло, а она и не подозревала об этом! Пока он боролся с волнами, она, возможно, спокойно помешивала соус или болтала с соседкой! Почему ей не сообщили? Она усадила Поля на колени, она укачивала его, как младенца, а он не сопротивлялся, убаюканный её ласками. Несчастный случай, да, по правде говоря, он забыл о нём! С тех пор произошло столько всяких событий! Но ему было приятно, что мама огорчилась, что она так любит его.

Папа тоже разволновался. Конечно, он этого не показывал, но откашливался, словно прочищая горло, и не внушал маме: «Сделаешь ты из своего сыночка мокрую курицу!» Он спросил, кто спас Поля, и мадемуазель Мерль объяснила ему, что спаситель – какой-то портовый мальчишка, но он тут же скрылся.

– Портовый мальчишка? – вскричал папа. – Тогда ничего удивительного: все жители Дьепа – превосходные пловцы. Кто-кто, а я-то их знаю, сам ведь отсюда.

Мадемуазель Мерль заохала. Как, господин Товель из Дьепа? Почему же Поль не сказал ей?

– Да, в самом деле, Товель – распространённая фамилия в нашем краю, – добавила она.

– Точно. У меня здесь жил брат.

И он заговорил о дяде Анри, о прекрасном ресторане «Полярная звезда». Мадемуазель Мерль ещё пуще разохалась. Она частенько обедала в этом ресторане во времена своей молодости, когда ещё жила её мать. Такой обходительный человек был этот Анри Товель… К несчастью, он умер тридцати лет, а жена его вышла замуж вторично, да так неудачно! Банкротство, маленькая таверна…

– Что за маленькая таверна? – спросил папа.

Разве господин Товель не знает? Ресторана больше нет: Пьер Бланпэн ликвидировал дело и теперь содержит рыбацкую таверну на улице Вёле. Содержит – это только так говорится, потому что в довершение всех бед он в октябре прошлого года ушёл в море. В общем, какой-то сумасброд.

«О! А!» – восклицал папа. Жилы на шее у него вздулись, и он огромными шагами кружил по комнате.

– Ну, что я тебе говорил, Эдмея! – крикнул он. – Бездельник, вот он кто? Ничтожество этакое! О, я разгадал его с первого взгляда… Пустить на ветер такой ресторан! И удрать на пароходе! Какой позор для семьи!

– Не говоря уж о том, что дети остались без отца, – подлила масло в огонь мадемуазель Мерль.

– Дети?

– Да, старший – ваш племянник, и ещё двое – мальчик и девочка, от второго брака. Младшему мальчику ровно год. Надо сказать, очаровательный малыш!

– Бедная Мальвина! – вздохнула мама.

Выкатив глаза, папа повернулся к ней:

– И ты ещё жалеешь ее! Сама она виновата, надо было слушаться моих советов! Я говорил, я сто раз повторял ей, что её ничтожество всего лишь… ничтожество. Но женщины… Разумеется, я не говорю о присутствующих, мадемуазель, – продолжал он, вытирая лоб, – и вообще, извините меня, я вспылил, услышав всё это.

– Понимаю вас, сударь, – проникновенно сказала мадемуазель Мерль.

Поль украдкой проскользнул к двери.

– Ты куда? – окликнул его отец.

– Хочу немножко… пройтись, папа.

– Один? – воскликнула мама.

– Э, вот первое доказательство его самостоятельности; видно, ему пошло на пользу, что он не сидит привязанным к твоей юбке! Беги, зайчик, встретимся на пляже! Я подожду господина Юло.

Никогда ещё Поль не покрывал столь стремительно расстояние, отделявшее его от маленькой таверны. К счастью, в этот ранний час на улице было ещё мало народу, иначе мальчик непременно сбил бы кого-нибудь с ног, так он мчался. Как рассердился папа, узнав, что натворил господин Бланпэн! Но мама пожалела тётю Мальвину. Хорошо, что хоть у неё доброе сердце.

Николя, разодетый по-воскресному, грелся на солнышке, сидя вместе с Иветтой и Лулу у порога таверны.

– Вот здорово! – сказал он. – А я думал, ты сегодня не придёшь!

– Знал бы ты, что со мной случилось! – ответил Поль.

Он рассказал об уходе Марианны; без неё нет никакой возможности удирать с пляжа, тем более что, пока не найдут другой девушки, господин Юло, приехавший в отпуск, несомненно сам займётся детьми. Что делать? Как быть?

– Довольно-таки досадно, – согласился Ник. – Она могла бы подумать и о тебе, твоя Марианна, прежде чем сматывать удочки. Да, да…

– Ну само собой… Но помоги мне! Придумай какую-нибудь уловку, чтобы мы могли видеться. Говори скорей! – И Поль выжидающе уставился на своего двоюродного брата. Он-то, наверное, придумает выход.

Николя почесал затылок.

– Так, с бухты барахты, такие вещи не решаются, – степенно заявил он. – Дай мне время подумать… ну, скажем, до завтра.

– Ладно, приду завтра. А сейчас мне пора удирать.

– Уже?

– Да, знаешь ли, папа… Я сбежал, как только представился случай…

– Понятно, – с ужимкой сказал Николя. – Ну, ступай, да поторапливайся, деточка.

В его глазах снова блеснул насмешливый огонёк. «Почему „деточка“ и что я особенного сказал?» – недоумевал Поль на обратном пути. Ладно, главное сделано, ему незачем мучиться, раз Николя обещал помочь. Он со всех ног бросился на пляж; папа и господин Юло устроились в палатке на раскладных стульях. В белых полотняных брюках папа выглядел великолепно. Как видно, он был в прекрасном настроении. Маме пришлось остаться дома – надо помочь мадемуазель Мерль приготовить обед, объяснил он Полю. У бедной госпожи Юло страшная мигрень. Вот, можно сказать, не повезло!

– Ба-ба… мигрень! – проворчал господин Юло, барабаня пальцами по ручке кресла. – Между нами говоря, знаю я, что это такое, дорогой мой: ловкий способ избавиться от неприятных обязанностей. У меня прелестная жена, но она терпеть не может домашнего хозяйства. У каждого свои маленькие недостатки, не правда ли?

– Разумеется, – ответил папа.

Был час прилива, и ангелочки шлёпали по воде, поднимая фонтаны брызг. Папа предложил искупаться всем вместе, но господин Юло уклонился: поясница, проклятая поясница, он только что перенёс люмбаго. Нет, надо быть благоразумным.

– Ну, тогда пойдём вдвоём, зайчик, – сказал папа Полю. – Беги за купальником, а я тем временем возьму себе костюм на прокат в кабинках.

Поль не посмел отказаться, хотя купание отнюдь не прельщало его. Когда он в своём новом купальнике вернулся на берег, папа стоял уже у самой воды.

– Бр!.. Ну и холодище! – крикнул он ему. – Просто не верится, а? При таком солнце!

Он сделал шаг, второй, но, едва набежала волна, быстро отскочил назад.

– Входи, как я, постепенно, – посоветовал он Полю.

Но недаром Поль четыре недели ловил креветок и собирал ракушки – он закалился.

Смело вошёл он в воду и давай скакать, прыгать, разбрызгивать пену, к великой радости ангелочков, которые, глядя на него с берега, кричали: «Мы тоже, мы тоже!» Папа был потрясён.

– Молодец, здорово это у него получается! – заметил господин Юло.

– Да, недурно, – пробормотал папа. – Ну, раз, два, три, иду! Подожди, сейчас я тебя догоню!

Он нырнул головой в волну и вдруг выскочил прямо перед Полем. Вода потоками струилась с него.

– Теперь получше, – сказал он. – Конечно, за это время я чуточку сдал. Хороша вода, а?

Да, вода была хороша, и Поль с удовольствием купался. К несчастью, папе пришло в голову учить его плавать. «Направо, налево, выше нос, дыши… Да нет, вытяни ноги… Нет, отведи руки назад… Откуда взялся на мою голову такой тупица. Говорю, отведи руки назад!» Поль задыхался, поминутно глотал солёную воду и уже терял силы. Купание это напоминало ему всё, что он испытал, когда тонул.

– Начнём сначала, – сказал папа.

Внезапно бас господина Юло перекрыл шум прибоя:

– Стойте, мсьё Товель! Не займётесь ли вы чуточку с Тото! Ему до смерти хочется научиться плавать!

– Ну ладно! – буркнул папа.

И он пошёл за Тото, а Поль, избавившись наконец от урока, помчался на пляж обсохнуть. За Тото настала очередь Рири. Тот бесстрашно вошёл в воду, но едва очутился в руках этого высокого усатого господина, как разразился судорожными рыданиями, и плачущего мальчугана пришлось отнести к отцу. А с Фредом – другая история: того невозможно было вытащить из воды. «Ещё, ещё!» – вопил он, размахивая руками как одержимый. Бедный папа! Когда после четырёх следовавших один за другим уроков он наконец выбрался из воды на берег, у него зуб на зуб не попадал, хотя стояла страшная жара.

– А, что скажете? Отличный спортсмен мой Фред! – гордо заявил господин Юло. – Вы могли бы дать ему ещё немного побарахтаться, за него нечего бояться, он само здоровье!

– Неужели?… С вашего разрешения, пойду оденусь, – сказал папа.

После обеда он поделился своими впечатлениями с мамой. Ангелочки испортили ему всё купание; на месте господина Юло он бы вразумил их двумя-тремя хорошими затрещинами, но отец на всё смотрит их глазами… Мама не согласилась с ним, она находила, что ребятишки очаровательны, пожалуй, чуточку шумливы, но такие непосредственные! Зато жеманная госпожа Юло с её мигренями ей совсем не нравилась; вот мадемуазель Мерль, та ей больше по душе – милейший человек, сразу видно. А как она расхваливала, как расхваливала её Поля!..

– Куда мы пойдём после обеда? – поинтересовалась мама.

Все отправились ловить крабов, и на этот раз Поль снова удивил папу своей ловкостью. Он шарил под камнями, точно с самого рождения только этим и занимался. Достаточно было взглянуть на него, чтобы понять, что в его жилах течёт дьепская кровь. Мама вздыхала. Её Поль изменился; он всё такой же милый и нежный, но уже не так нуждается в ней, теперь он при трудных переходах брал её за руку со словами: «Не бойся, мама». Случалось, что Поль надолго умолкал, причём вид у него был такой, словно он грезил наяву. Вот, например, за завтраком: замер вдруг с вилкой в руках, не донеся её до рта, и так просидел больше минуты; когда же она спросила, о чём он задумался, мальчик вздрогнул, словно застигнутый на месте преступления, и ответил: «Ни о чём». Такова жизнь. Дети растут, а ты этого не замечаешь, и вдруг в один прекрасный день у них появляются свои тайны. Но Поль чувствует себя хорошо, это главное, и мама снова с восторгом смотрела на загорелое тело своего сыночка.

Солнце садилось, пляж пустел; вялые, изнемогающие от жары курортники медленно поднимались на набережную. Море превратилось в узкую, оттенённую синевой полоску, где замешкались ещё несколько одиноких лодок. Ангелочки еле волочили ноги, Рири, цепляясь за отца, просился на руки. Да, действительно, давно пора домой. Мужчины доставили госпожу Товель с тремя малышами на улицу Аиста и пошли выпить чего-нибудь прохладительного в кафе «Солёный источник». Какое наслаждение сидеть в холодке перед бокалом, запотевшим от льда! Ловля крабов доставила ему большое удовольствие, заявил господин Юло, но когда всю неделю гнёшь спину за письменным столом, то усталость быстро «даёт себя чувствовать».

И он заговорил о той счастливой поре, когда ему можно будет уйти в отставку. О чём он действительно мечтал, так это о домике с садом где-нибудь в тихом уголке; садоводство – его страсть, он накупил уже много книг по этому вопросу. Прививать черенками и глазком, подрезать растения – вот настоящий отдых от вечной писанины.

– А вы другого мнения, господин Товель?

– Э, – произнёс папа, – земля, знаете ли, меня не прельщает… Мне бы домик где-нибудь на побережье и море, чтобы можно было удить рыбу.

– С лодки, папа? – воскликнул Поль.

– Ну нет, зайчик, только не с лодки! Нет, на воде мои дела плохи… Знаете, когда я был мальчишкой, у моего старика дяди был парусник, назывался он «Полярная звезда» – теперь вам ясно, откуда название ресторана моего брата… Короче, старый Арсен постоянно твердил мне: «Пошли-ка ловить макрель, Жежен. Такой крепыш, как ты, просто создан быть матросом!» Да, хорош матрос! Не успело это чёртово судно покинуть гавань, как я уже забился в трюм чуть живой… Нет, что мне нужно, так это добрую рыболовную снасть; по крайней мере, спокойный вид спорта.

– И вы обосновались бы здесь, в Дьепе? – спросил господин Юло.

– Здесь? Но это невозможно из-за семейных распрей… я вам рассказывал… хотя мне бы очень хотелось. Ах, эта сумасшедшая Мальвина… Воображаю, что у неё за таверна!.. А где она, в самом деле, ютится? Ваша хозяйка говорила мне, но названия….

– На улице Вёле, – вырвалось у Поля.

– У тебя хорошая память! Ничего удивительного в твоём возрасте, зайчик… Улица Вёле – самый грязный закоулок порта! Ох, как подумаю…

– Пожалуй, нам пора ужинать, – вынимая часы, заметил господин Юло.

Хватит с него на сегодня разговоров о ссоре.

XIII

Поль свернул на улицу Вёле. Приходилось торопиться, сегодня утром, едва он заикнулся о «прогулке», как папа удивлённо поднял брови. «Опять? – спросил он. – Ха, это уже вошло у тебя в привычку, мальчик! Ты, наверное, что-то замышляешь?» Поль поспешно улизнул, пообещав вовремя прийти на пляж.

– Николя! – позвал он, не дойдя ещё до таверны.

– У них никого нет! – крикнула ему с порога своей лавки булочница. – Госпожа Бланпэн отправилась в пещеру Полет, а Ник понёс папаше Луи сеть на улицу Ирландэ, и уже давно.

Улица Ирландэ выходила к Аркам, но Полю не пришлось идти так далеко. Возле железного моста он встретил своего двоюродного брата, который возвращался домой.

– Удачное дельце, – весело объявил Ник, – папаша Луи заплатил мне за сеть двести франков! Это выгоднее, чем собирать ракушки.

– Да, – отозвался Поль, – но ты ведь хорошо починил ее! Ну как, обдумал?.

– Твое дело? Да… то есть… Знаешь, со вчерашнего дня тут такое приключилось… Пойдём со мной, я тебе расскажу.

Пока они шли вдоль угольного пирса, он объяснил, что у Маринетты всё идёт из рук вон плохо. Накануне вечером, перед самым ужином, она пришла в таверну и, плача в три ручья, сказала, что у неё заболела мать, что она не знает, как с ней быть. Тётя Мальвина пошла в пещеру, где Шукетта дрожала от озноба на своём голом матраце. У неё, по-видимому, ангина, но она упрямо отказывается от врача из страха, что её заберут в больницу, и всё твердит: «Как попаду я туда, так больше не вернусь».

– Сегодня утром мама снова отправилась к ней, – добавил Ник, – она пришлёт Маринетту к нам обедать; за эти два дня она почти ничего не ела, бедняжка, только плачет всё время. Что ты хочешь – девчонка!

– Ужасно! – сказал Поль. – У меня также была ангина этой зимой, я совсем не мог глотать, мама смазывала мне горло и давала сосать таблетки, вкусные, как настоящие конфеты… Но скажи, – с тревогой вернулся он к своему вопросу, – ты обдумал, да?

– Вот пристал! – воскликнул Ник. – Сказано тебе – да! Ну, входи! – добавил он, толкая дверь.

Поль собрался было последовать за ним, но тут за спиной у него раздался голос, который как громом поразил его. Голос отца.

– Хотел бы я знать, что ты здесь делаешь?

Поля словно пригвоздили к месту, он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой; дом, улица – всё поплыло у него перед глазами.

– Ну, отвечай! – настаивал папа. – Что это за мальчик?

– Это… это… – лепетал Поль.

А Николя, остолбенев точно от неожиданного взрыва, в нерешительности стоял на пороге, не зная, войти ему в таверну или, наоборот, выйти.

– Да заговоришь ли ты наконец?

Поль проглотил слюну, губы его так дрожали, что он с трудом мог выговорить:

– Это… это мальчик, который вытащил меня из воды.

О, чудо! Папа больше не сердился, теперь папа улыбался! Он бросился к Николя, схватил его за руки.

– Так вот кто ты, славный маленький храбрец! – воскликнул он. – И этот дурачок ничего мне не сказал! Почему же старая дева утверждала, будто ты исчез, не назвав себя? Впрочем, мы выясним всё потом, и ты увидишь, что имеешь дело с людьми благодарными.

– Но мне ничего не надо! – возразил Николя.

– Ладно, ладно, мы ещё вернёмся к этому вопросу… А для начала, как тебя зовут?

– Николя Товель, мсьё! – твёрдо ответил Ник, глядя ему прямо в глаза.

Папа отпрянул, словно кто-то собирался его ударить.

– Что? Что? – пробормотал он. – Товель?

Кровь бросилась ему в лицо; лоб, шея побагровели. Он отступил ещё на шаг, поднял голову, прочитал вывеску.

– Иди сюда, ты! – прорычал он.

И, схватив Поля, он потащил его по улице Вёле, по набережной, по Большой улице с такой быстротой, с какой бедному малышу ещё никогда не доводилось бегать. Люди по дороге останавливались, глядя им вслед, но господину Товелю было не до них.

– Вот так так! – повторял он, устремляясь вперёд огромными шагами.

А какая страшная буря разразилась дома! Папа кричал, бушевал, Поль, закрыв лицо руками, старался увернуться от пощёчин, а мама бегала от одного к другому и умоляла папу пощадить её сокровище.

– Он ведь не нарочно, – твердила она.

– «Не нарочно», когда я нахожу его возле таверны в обществе двоюродного брата? «Я прогуляюсь, папа…» Ах, негодяй, так вот что он все эти дни замышлял по утрам! Нет, не знаю, какая сила меня удерживает… Но ссора, несчастная ссора! Ты отдаёшь себе отчёт в том, что ты предал семью?

– Д… да, папа, – пробормотал Поль, сотрясаясь от рыданий.

Папа рванул воротничок рубашки. Он задыхался.

– Ну и денёк! – вздохнул он. – Да, запомню я её, эту поездку в Дьеп!

– Но скажи наконец, Эжен, – спросила мама со слезами в голосе, – что тебе самому понадобилось на этой улице Вёле?

Папа вдруг смутился… или это только так показалось?

– Пошёл прогуляться! – ответил он наконец. – Захотелось подышать свежим воздухом. Это моё право, надеюсь?

– Да, конечно, – ответила мама.

И Поль увидел, как промелькнула тень улыбки на её губах. Прогуляться? Они решительно злоупотребляют «прогулками» на улицу Вёле! А не встреть папаша сына у двери, что бы он сделал? Зашёл бы к тёте Мальвине? И тогда это тоже называлось бы прогулкой?

Но папа вновь овладел собой и с места в карьер заявил, что сегодня же вечером заберёт своего «разбойника-сына» в Париж. Кончены каникулы, раз подобного негодяя нельзя ни на час оставить без присмотра, чтобы он тут же не натворил каких-нибудь глупостей. «Я заставлю тебя повиноваться, и беспрекословно, даю тебе слово!» – сказал он в заключение. Поль рыдал, умолял, бросался в объятия мамы. Нет, только не в Париж, только не в Париж! Он обещал хорошо вести себя, не ходить больше в маленькую таверну, лишь бы его оставили в Дьепе! Мама присоединилась к его мольбам, супруги же Юло – они оказались невольными свидетелями этой семейной сцены и чувствовали себя очень неловко, – напустив на себя соответствующий обстоятельствам вид, о чём-то вполголоса совещались. Госпожа Юло отрицательно качала головой, а муж её повторял: «Именно так! Именно так!» Внезапно он сделал несколько шагов в сторону папы.

– Послушайте, мсьё, будьте благоразумны, – сказал он ему своим низким голосом, – дело не в «каникулах», а в здоровье. Что делать Полю в такую жару в Париже? Оставьте его на моё попечение, я берусь присмотреть за ним эти две недели, пока пробуду здесь, а там увидим.

Вмешательство такого важного лица смутило папу. Застёгивая воротничок рубашки, он бормотал извинения: в гневе, знаете, позволяешь себе иногда лишнее… Но раз господин Юло так добр, что готов оставить у себя этого сорванца, всё меняется, остается только послушаться доброго совета. Поль чуть улыбнулся сквозь слёзы, и мама, обрадованная его улыбкой, поспешила поблагодарить хозяйку дома.

– Я тут ни при чём, поверьте, – ответила госпожа Юло своим кисло-сладким тоном, – лично я считаю, что ваш муж был совершенно прав.

Мама отошла от неё несколько озадаченная и снова принялась утешать Поля: ей было больно смотреть на его распухшее лицо. Чего ему теперь плакать, когда всё хорошо кончилось и он остаётся в Дьепе? Но вот, сгибаясь под тяжестью продуктов, с рынка возвратилась мадемуазель Мерль. Она негодовала: подумать только, до чего вздорожала морковь! Ей и в голову не приходило, какая драма разыгралась здесь в её отсутствие; с приходом доброй мадемуазель атмосфера окончательно разрядилась, и мужчины с детьми отправились на пляж. Но на этот раз не было никаких уроков: папа решительно не замечал Поля; он предоставил ему барахтаться в одиночестве, сосредоточив все свои заботы на ангелочках, которых учил плавать на спине, к великому удовольствию господина Юло, наблюдавшего за ними с берега. Поль и не думал сетовать; он счёл благоразумным избегать отца и весь остаток дня провёл возле матери, осыпавшей его ласками: наконец-то она вновь обрела его! Прощаясь с ним на перроне, она поцеловала его нежней, чем когда-либо.

– Главное, будь умницей, – прошептала она ему на ухо, – и слушайся господина Юло.

Пообещав ей это, Поль тоже несколько раз поцеловал её. Мамочка, дорогая, как она хорошо его понимает, как хорошо ему с ней! И тем не менее он с облегчением вздохнул, когда по свистку начальника вокзала поезд тронулся. До самой последней минуты он боялся, что отец всё-таки заберёт его с собой.