Текст книги "Скитальцы"

Автор книги: Кнут Гамсун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)

В Эдеварте как будто что-то оборвалось, радуга погасла.

Но думать об этом ему было некогда: шхуна слишком близко придрейфовала к берегу, и её опять пришлось выводить в залив на буксире. Они с Теодором гребли, не жалея сил, Эдеварт сидел лицом к берегу и смотрел на молодую женщину, стоявшую у стены дома, она не помахала ему на прощание – может быть, потому, что в лодке он был не один.

Наконец паруса поймали ветер.

Чёрт побери, сколько времени у нас отняла эта овца! – сказал Август. Теперь мы не сможем зайти в Тронхейм.

Разве мы собирались туда заходить?

У меня там есть одно дело. Ладно, зайдём в Кристиансунн1616
  Кристиансунн – город в Норвегии, на островах у входа в Сундальс-фьорд, на берегу Норвежского моря. Крупный рыболовецкий порт и центр переработки рыбы.


[Закрыть]. Он как раз у нас на пути.

Эдеварт: Как думаешь, где её муж?

Её муж? Наверное, сбежал или его убили.

И почему только её жизнь сложилась так неудачно?

Почему? Да кто знает! Красивая женщина, хорошо, что мы спасли её овцу. Хотя мне доводилось встречать и получше.

Эдеварт был задет: Уж во всяком случае, она красивее Маттеа.

Кого?.. Ах Маттеа! Август засмеялся и покачал головой: Та ещё чертовка! Интересно, где она сейчас? Попадись она мне, я бы ей показал, где раки зимуют! Впрочем, Бог с ней, не очень-то она мне и нужна.

Они сделали остановку в Кристиансунне. Август сходил в город, приоделся и купил себе золотое кольцо. Он носил с собой бумажник Скору и, расплачиваясь, широко раскрывал его, показывая всем, что он человек небедный. Из Кристиансунна Эдеварт написал домой; он много чего повидал – настоящее море и бесконечно длинные берега, а кроме того, разных людей, города и корабли. Всем низкий поклон!

На улицах Кристиансунна они снова встретили Папста, старого еврея-часовщика, который теперь торговал в этом городе. Папст выглядел такой же диковинной птицей, как и раньше, – дружелюбный, толстый, с внушительной бородой и бесконечными цепочками на животе. Городские часовщики мрачно косились на него, зато покупателям он нравился; Папст был известной личностью, он продавал часы и важным господам, и простым людям, и все любили поболтать с ним, и молодёжь, и торговцы, и чиновники.

Нужны часы? – спросил у них Папст.

У меня уже есть, ответил Август и показал Папсту часы Скору; тот открыл их и одобрил: Хорошая вещь!

На двадцати пяти рубинах, заметил Август. Может, когда-то и они были куплены у вас.

Папст: Не помню. Может быть. Он повернулся к Эдеварту, спросил, как его зовут, откуда он родом и вспомнил его: В прошлом году на ярмарке в Стокмаркнесе, я тебя часто там видел. Но ты сильно изменился, вырос, возмужал. А часы ты себе уже купил?

Подожду, пока не придём в Берген.

Не стоит. Тебя там надуют, сказал Папст.

Август спросил: Сколько возьмёте за хорошие часы для моего штурмана?

Папст запустил руку в один из своих карманов, пошарил на самом дне и достал пару часов...

Шкиперу нужны хорошие часы? Вот хорошие часы, и эти тоже хорошие часы. Извольте взглянуть, на анкерном ходу.

Август по очереди открыл часы и внимательно осмотрел их. По моему разумению, эти будут лучше, сказал он.

Папст кивнул.

Я сразу вижу, сказал Август. Сколько вы за них хотите, не запрашивая лишнего?

Им цена восемь далеров.

Восемь далеров?.. Вы шутите? Такие часы по карману только шкиперу, но штурман... Откуда ему столько взять?

Вы правы, согласился Папст.

Эдеварт, грустно: А что, другие часы, они тоже хорошие?

Да, очень.

А они сколько стоят?

Их бы я продал в два раза дороже, за шестнадцать далеров.

Товарищи раскрыли рты от удивления. Август недоумевал: Вдвое дороже... простые часы? Как же это так?

Папст протянул ему часы: пусть шкипер посмотрит ещё раз и скажет своё мнение.

Август взял часы, открыл и внимательно осмотрел их. Прекрасные часы, безусловно, это и ребёнок поймёт. Но чтобы они стоили вдвое дороже первых...

И тут Папст удивил их ещё больше. Он сказал: Всё дело в гравировке на крышке, это очень дорогая гравировка, она никогда не сотрётся.

Гравировка?

Да. К тому же в этих часах шестерёнок в три раза больше, чем в первых, шкипер может их сосчитать.

Август попался на удочку и принялся считать. Наконец он сердито воскликнул: Ладно, Эдеварт, в Бергене я куплю тебе хорошие часы, и гораздо дешевле. Ты не пожалеешь!

Папст спросил: Когда шкипер намерен плыть дальше?

Как только переменится ветер.

На этом они и расстались. Август узнал, где в городе лучшая гостиница, и направился туда. Я бы взял тебя с собой, но ты ещё не купил себе приличной одежды, сказал он Эдеварту. Пойду-ка я на шхуну и сменю Теодора, ответил Эдеварт.

В последнее время он сильно изменился и был сам не свой, в кармане у него лежали деньги, но он им не радовался – уже несколько дней он страдал от любви и чувствовал себя несчастным, у него пропал аппетит, он побледнел и осунулся, стал мрачным. Можно было бы написать ей письмо, но он не знал адреса, к тому же Эдеварт не любил писать письма, она наверняка грамотнее его и лишь посмеётся над ним. И зачем только они зашли тогда в Фусенланнет! Он больше не вспоминал Рагну, теперь он не огорчился бы, если б она стала возлюбленной другого, его гордость от этого не пострадала бы, он оказался во власти чего-то более сильного. И с этим ничего нельзя было поделать! Надежд у него не было ровно никаких, на будущее он не рассчитывал, больше он никогда не поедет за водой в тот зелёный залив, Лувисе Магрете Доппен до самой смерти будет жить в своей усадьбе, а ему суждено жить вдали от неё, им останется только вспоминать друг о друге. Жаль, что он не оставил ей потихоньку немного денег...

Неожиданно к причалу подошёл старый Папст и поднялся на борт «Чайки». Он держался спокойно и приветливо, и Эдеварт обрадовался ему.

Вот не думал, что встречу тут старого знакомого! – удивился Папст. Так это ваша шхуна? Не иначе как Папст хочет продать ему часы, Эдеварт оживился, он так мечтал о часах! Папст узнал, сколько у Эдеварта денег, и считал, что тот вполне может выложить за хорошие часы четыре далера. Ладно, бери те, которые я тебе показывал!

Те, за которые вы просили восемь далеров?

Да. Хочу продать тебе хорошие часы. Ты всегда так вежливо здоровался со стариком Папстом, поэтому я отдам их тебе за четыре. Пусть я ничего не заработаю на этом, даже немного потеряю, но дружба есть дружба. Если честно, они стоят шесть далеров, поверь мне. Заводи их аккуратно каждый вечер, смотри, не перекрути, это стоящие часы, я не стал бы продавать тебе плохую вещь, ведь мы наверняка ещё встретимся.

Эдеварт купил часы. Было в нём, верно, что-то трогательное, доверчивое, что произвело впечатление на старого торговца часами; Папст понимал, какое значение молодые люди придают своей внешности, и преподнёс Эдеварту красивую цепочку; счастливый Эдеварт в порыве благодарности так сжал ему руку, что Папст даже вскрикнул.

Они попрощались друг с другом. Только не жми так крепко, попросил Папст, ты слишком силён! Он хотел польстить молодому человеку; похоже, с Папстом случилось что-то необычное: этот бродячий еврей, который, без сомнения, за свою жизнь надул не одну тысячу покупателей, на этот раз оказался более чем честным и продал часы себе в убыток.

Август вернулся на судно и бросил на стол свёрток карт, купленных в городе, он курил сигару и безудержно хвастался, но был совершенно трезв, только очень гордился, что ел в лучшей гостинице телячье жаркое и заграничные макароны. Я встретил в гостинице одного капитана, и мы с ним долго беседовали... Да ты никак купил часы? Дай-ка взглянуть!

Когда Август узнал цену, он решил, что дело нечисто, и сказал: Вот увидишь, этот старый мошенник надул тебя. Тебе следовало предложить ему два далера, я бы так поступил на твоём месте, но ты ещё молодой и много чего не знаешь. Часы отрегулированы?

Эдеварт: Не знаю. Он ничего не сказал об этом.

Август: Ещё бы! Ну ладно, сам убедишься, я лучше помолчу.

В тот же вечер они отправились дальше.

Следующая их остановка была в Олесунне. Августу хотелось и в этом городе показаться в новом платье и с золотым кольцом. Пробыв в Олесунне всего несколько часов, они двинулись дальше, но и там Август успел купить несколько морских карт, на этот раз французского побережья.

Было похоже, что хорошая погода им изменила, зарядил дождь, и подул встречный ветер, им пришлось лавировать. Волны были не очень высокие, но – ветер свежий, и в Стадхавете, когда они шли в открытом море за шхерами, они хлебнули лиха; Август чертыхался и отдавал приказы, он не щадил ни себя, ни матросов. Эдеварт и Теодор считали, что лучше повернуть назад. Повернуть? – фыркнул Август. Можно подумать, что мне впервой идти при такой погоде! Они всё время были на ногах, и, лишь когда шхуна снова оказалась в узких проливах, Август разрешил Эдеварту и Теодору по очереди немного поспать. Сам он был неутомим и от сна отказался.

Наконец они добрались до Флурё и бросили якорь. Цель их путешествия была близка, но, как назло, всё время дул встречный ветер.

Флурё оказался красивым и приветливым городком, однако Август был не в духе – он боялся, что другие суда с рыбой, идущие с севера, нагонят его. И жалел, что они потратили слишком много времени на ту злополучную овцу. На третий день Август сошёл на берег и вечером вернулся пьяный, теперь он уже не так мрачно смотрел на жизнь и утверждал, что остальные суда отстали от «Чайки» самое малое на две недели.

Утром Август опять ушёл в город. Вскоре он прислал посыльного за Эдевартом и попросил его сразу же прийти к нему, захватив с собой гармонь.

Итак, Август нашёл себе подходящую гавань, какой-то трактир с хозяйкой, официанткой, девушками и спиртными напитками, и веселился там от души – моряк снова кутил на берегу! И опять повторилось то, что случилось в минувшем году на ярмарке, – он обручился с официанткой и купил ей кольцо; она была бергенка, приятная особа с высокой грудью и весёлыми глазами. Ох уж этот Август! Летом он мог пить самогон из бочки шкипера Скору, сколько душа пожелает, но даже не притронулся к нему, он не был пьяницей, ему нужен был шум, веселье и девушки – матрос сошёл на берег и закатил пирушку! Превосходно!

Дамы лезли из кожи, стараясь угодить Августу, хозяйка называла его капитаном и предложила ему комнату на то время, пока он не покинет город, а девушки получали чаевые, если заглядывали к нему хотя бы на минутку. Эдеварт угодил в самый разгар праздника; когда Август заиграл, официантка подхватила Эдеварта и заставила его вальсировать с ней, Август добродушно смеялся и подбадривал их: Так-так, ну-ка, посмотрим, как ты будешь танцевать с моим штурманом! Эдеварт, однако, не был расположен к веселью, его томило болезненное и сладкое воспоминание, и даже часы с цепочкой, которыми он щеголял, нисколько не радовали его.

Так они веселились, и в конце концов Августу надоело играть, официантка больше не восхищалась им, напротив, она оживлённо болтала с его штурманом и даже танцевала с ним вальс, мало того, она вывела Эдеварта во время танца в тёмный коридор и там обняла его. Август нахмурил брови и убрал гармонь: всё, хорошего понемножку! Давайте передохнем, подай-ка нам кофе! – крикнул он, чтобы занять официантку делом.

Ночью Эдеварт вернулся на шхуну, но Август и слышать не хотел о сне, он потребовал новую бутылку и заставил всех женщин бодрствовать вместе с ним и слушать его истории о необыкновенных приключениях. Наконец под утро слушательницы одна за другой сбежали, и Август, не раздевшись, рухнул в постель. Он злобно бормотал что-то себе под нос и грозил отомстить, потому что нигде не мог найти обручившуюся с ним официантку. Она поплатится за свою неверность, можете не сомневаться!

Прошли ещё одни сутки, Август утомился и заснул. А когда проснулся и узнал, сколько денег пустил на ветер, то помрачнел и больше к спиртному не притрагивался. Вид у него был жалкий. Пришёл Эдеварт и попросил Августа вернуться на судно: он видел сообщения о погоде и полагал, что ветер вот-вот позволит им выйти в море. Они посмотрели на небо, посовещались и решили, что Эдеварт прав. Август вернулся в дом и расплатился за комнату, он отсутствовал долго, а когда вышел, сказал: Не понимаю, куда она могла деться?

Эдеварт: Я видел её сегодня ночью на пристани.

На пристани? Вот, значит, какая она штучка!

Может, она искала тебя? – предположил Эдеварт.

Нет, она знала, где я. Ты говорил с ней?

Эдеварт мог бы ответить: конечно, говорил! Но он пожалел товарища и сказал, что, видимо, она хотела просто прогуляться и подышать свежим воздухом.

Скатертью дорога! – воскликнул Август.

Эдеварт: Ты опять не вернул своего кольца?

Вернул, как же! – сквозь зубы процедил Август. Я тебе вот что скажу, Эдеварт, никогда не верь женщинам...

Они возвратились на судно и сразу же вышли в море.

Август с похмелья был в дурном настроении, однако перемогался, как мог. Погода была хорошая, ветер попутный, но даже это не радовало Августа, он жаловался и стонал: ему никогда не было так плохо, похоже, это от хереса, кофе тоже был скверный, а ещё эти две бутылки «Крема Крамбамбули», которые он выпил с дамами ночью. Так уж получилось. Эдеварт слышал, что в таких случаях помогает стакан чистого спирта, если выпить его маленькими глотками. В ответ Август плюнул за борт и заявил, что у него всё нутро перевернётся от такого лекарства.

Глупый парень, этот Эдеварт! Пьянство Августа было вызвано не избытком жизненных сил, ибо ни избытка, ни даже запаса этих сил у него не было. Его могло излечить только время.

Однажды утром Эдеварт поднялся на палубу, Август, стоя у руля с каким-то безумным видом, поманил Эдеварта к себе. Мы не пойдём в Берген, сказал он. И не смотри на меня так, в Берген мы не пойдём, даю слово, мы пройдём мимо.

Эдеварт, с недоверием: Что ты такое несешь?

Думаешь, я сошёл с ума? Нет, мы получим деньги и исчезнем. Светло-голубые глаза Августа смотрели твёрдо, даже жёстко, он сказал, что решил отправиться на «Чайке» в Испанию, продать там судно вместе с грузом и разбогатеть, Эдеварт отправится с ним, они должны держаться друг друга. Ты только не думай, будто я не знаю маршрута, сказал он, ведь я купил карты! Дойдём до юга Норвегии, а оттуда прямиком через Северное море, потом пойдём Ла-Маншем и дальше вдоль берегов Франции до Сантандера, а это уже Испания. У меня есть добрые знакомые в Барселоне, но туда мы, к сожалению, не попадём, она нам не по пути, пришлось бы идти в Средиземное море, а это вдвое дальше...

Все эти названия не произвели на Эдеварта ровно никакого впечатления, он только предложил: Хочешь, сменю тебя?

Но Август словно не слышал его. Я знаю, о чём ты думаешь, сказал он. Ты боишься, что шхуну станут искать и нас найдут. Но я знаю, что делать, мне уже приходилось бывать в такой передряге: мы отыщем укромную бухту на побережье Шотландии, перекрасим там шхуну и дадим ей новое имя. После этого ни одна живая душа её не узнает.

Грешно даже говорить так, заметил Эдеварт.

А кому от этого будет плохо? – спросил Август. Скору утонул. К тому же он и сам был не ангел и не апостол Господень. Зачем, думаешь, он звал Рагну к себе в каюту? Не будь столь наивным, эта скотина не щадила ни матерей, ни дочерей!

Оставь Скору в покое!

Август: Я просто так сказал. Скору умер, а мёртвым всё равно... Будь он ещё женат, так нет же; мне один шкипер с севера говорил, что семьи у Скору нет, просто к нам явятся его троюродные братья из Хардангера и заберут судно. По-твоему, это справедливо? По-твоему, я должен отдать судно его троюродным братьям?

Эдеварт: Как ты можешь так говорить?

Да, Август мог, и было похоже, что он не шутит. Его не пугала обречённость такой затеи, он хотел завладеть часами Скору, его деньгами и шхуной со всем её грузом, а что тут такого! Я знаю, о чём ты думаешь, Эдеварт, продолжал он, но это пустяки! Теодора мы с собой не возьмём. Этот дурень с грыжей болтлив почище любой бабы, нет уж, спасибо!

Эдеварт устало вздохнул: Так мы с тобой вдвоём поведём шхуну в Испанию?

Да нет, наймём матроса в каком-нибудь шотландском порту.

Ладно, а где мы расстанемся с Теодором?

В Северном море. Выбросим его за борт.

Эдеварт добродушно засмеялся.

Августу не понравился его смех – как можно смеяться над шкипером! Он должен был защитить своё достоинство, однако горячность взяла в нём верх. Только сначала мы его застрелим! – сказал он.

Эдеварт внимательно посмотрел на друга: Точно, ты сошёл с ума!

Не двигаться! – вдруг заорал Август. Это бунт! Неподчинение капитану судна, это бунт! Не двигаться! Менять что-либо уже поздно, Берген мы уже прошли.

Можно повернуть назад, предложил Эдеварт.

Ни за что! – ответил Август.

Лицо Эдеварта побелело, он прошёл к баку и громко крикнул: Давай наверх, Теодор, мы поворачиваем!

Август молчал. Он уступил Эдеварту, но постарался с честью выйти из положения, он даже заставил себя рассмеяться: Ха-ха-ха, а ты и поверил! Я всегда говорил, Эдеварт, что ты слишком доверчив! Ладно, давай поворачивать назад!

На палубу поднялся Теодор, они развернули судно и поплыли обратно в Берген.

Август сделал вид, будто его план был всего лишь шуткой. Однако спросил у Эдеварта, какой, по его мнению, была бы его участь на настоящем судне, если бы он оказал неподчинение капитану? Да его пристрелили бы как собаку!

В Бергенской гавани он рассчитался с Эдевартом и Теодором. Всё было честь по чести. Он снова держался по-товарищески, забыл о своём поражении и дал Эдеварту добрый совет: В Бергене держи ухо востро, не то живо попадёшь в когти к какому-нибудь хищнику. Как твои часы, ещё ходят?

Не жалуюсь.

Значит, скоро остановятся. У меня нет времени пойти с тобой, я должен передать шхуну, но ты сам походи в городе по часовщикам и узнай, чего стоят твои часы, отрегулированы ли они и сверены ли с хронометром. Потом встретимся на борту и уложим свои вещи.

Теодору он не сказал ни слова.

Эдеварт пошёл в город, купил себе всё что нужно из одежды, а также подарки для домашних, не забыл он зайти и в часовой магазин. Там на стенах тикало множество часов, и все они показывали разное время. Два подмастерья за столом возились с золотыми шестерёнками и другими деталями, один из них встал, посмотрел часы Эдеварта и спросил, где он их купил и за сколько. Во время разговора из задней комнаты вышел сам хозяин, он тоже осмотрел часы, потом вставил в глаз лупу и заглянул внутрь. Великолепные часы, сказал он, первоклассная работа! Где ты их купил? У Папста? – удивился часовщик, а узнав цену, удивился ещё больше. Он поставил их по часам, которые лежали в ящичке красного дерева, и вернул Эдеварту.

Какие у вас странные часы, сказал Эдеварт про те, что лежали в ящичке красного дерева.

Это хронометр, объяснил часовщик.

Эдеварт пошёл в другой часовой магазин. Там за прилавком стояла молодая женщина, она позвала старого седого часовщика, который тоже вставил в глаз лупу и осмотрел часы Эдеварта, а потом задал те же вопросы и тоже удивился. В этом магазине у Эдеварта спросили, откуда он и как оказался в Бергене; часовщик смотрел на него с подозрением, словно Эдеварт украл эти часы, и наконец сказал: Если всё, что ты говоришь, правда, то ты сделал на редкость удачную покупку! Он достал из стеклянного ящика пару блестящих часов. Давай поменяемся, даю эту пару за одни твои, предложил он.

Я не хочу меняться, отказался Эдеварт...

Хорошо, что Август покутил в Флурё и уже немного пришёл в себя, в Бергене у него такого желания, к счастью, не возникало. После того как он вернул «Чайку» и рассчитался с двумя троюродными братьями Скору из Хардангера, Август настоял, чтобы они сразу же поехали обратно на север. Ждать больше нечего, эти троюродные братья Скору не те люди, с которыми стоит заводить дружбу, уж очень они внимательно изучали бумаги и расспрашивали о мелочах, хотя любой человек мог видеть, что в расчётах нет ни одной ошибки. Зачем им понадобилось так долго изучать большой счёт из Флурё за починку парусов? Они только что не попросили поднять паруса, чтобы посмотреть, как их там починили. Но так всегда бывает с наследниками, им всегда кажется, что они получили слишком мало!

Когда Август поднялся на борт парохода, идущего на север, вид у него был жалкий: на жилетке больше не было золотой цепочки, не было толстого бумажника с чужими деньгами, а весь его багаж состоял из одного матросского мешка. И всё же он потерял не так много, как можно было подумать, у него остались морские карты, деньги за них вошли в счета за провиант, кроме того, в мешке лежала пара сапог с высокими голенищами, которые Скору были уже не нужны. Если на то пошло, троюродные братья Скору оказались не такими уж и придирами, их поразило, что в бочке после летних работ осталось ещё много спиртного, и они согласились с не очень убедительными счетами Августа лишь потому, что у него во всём был такой образцовый порядок.

На пароходе один день походил на другой, друзья скучали, им хотелось поскорей добраться до дому. Август снова прицепил к жилетке золотую цепочку и, развернув перед пассажирами морские карты, показывал им маяки, мели и навигационные знаки.

Так ты всё-таки оставил себе часы Скору? – спросил Эдеварт.

А может, я их купил, сердито буркнул Август. У Эдеварта мелькнуло подозрение, и он спросил: Тогда почему ты надел их только теперь? И почему ты так спешил уехать из Бергена?

Август, возмущённо: Что ты себе вообразил? Нам всем влетело бы в копеечку, если б мы остались ждать следующего парохода. Скажи спасибо, что я избавил вас от лишних расходов.

И всё же Эдеварт не мог отделаться от своего подозрения, и Август понимал это. Между друзьями пробежала кошка, Эдеварт стал отпускать шуточки по поводу пиратского похода в Испанию, Август оправдывался: Если бы у меня был в руках револьвер, ты, мой дорогой Эдеварт, не посмел бы перечить капитану судна. Я хотел зайти в Тронхейм, чтобы купить там револьвер, но эта чёртова овца задержала нас. Я искал револьверы в Кристиансунне и в Олесунне, но не нашёл там ничего подходящего. Эдеварт: Выходит, ты убийца?

Август, не придав значения его словам: Я даже отвечать тебе не желаю, ты такой же дурень, как Теодор; можно подумать, ты никогда не покидал стен своего дома. Знаешь, что мы могли бы сделать? А я знаю: в Испании мы сразу купили бы клипер, отправились на нём в Тихий океан, и никто бы нас не нашёл...

Август понимал, что не сумел убедить своего товарища, и его мучило, что отношения между ними уже не такие дружеские, как прежде. Пока пароход стоял в Тронхейме, Август отправился на берег, он был задумчив и мрачен. Потом вернулся, чтобы забрать свой мешок: он нанялся на пароход, идущий в Ригу.

Когда Эдеварт понял, что это не шутка, он пожалел, что довёл друга до такого отчаянного шага.

Не делай этого, сказал он, мы должны вместе вернуться домой. Сколько мы с тобой всего пережили, неужели мы теперь расстанемся?

Один рейс в Ригу и обратно, это ненадолго. Барк называется «Солнечная радость», если захочешь мне что-нибудь сообщить, пиши на норвежское консульство в Риге.

Оба были одинаково огорчены, но изменять что-либо было поздно, Августа уже приписали к барку. Он подарил Эдеварту своё золотое кольцо и не стал слушать никаких возражений, а потом завёл разговор об Испании и попросил Эдеварта никому дома об этом не говорить.

Я никогда ничего не рассказываю, заметил Эдеварт.

Я знаю, сказал Август, тогда дашь мне руку?

Эдеварт, удивлённо: Конечно, почему же нет?..

Это будет как клятва на Библии. От неё нельзя освободиться, я точно знаю. Иначе твоя душа станет отверженной...

Прощание с Августом тяжело подействовало на Эдеварта. Он много думал о друге; теперь он был сам себе голова, но нельзя сказать, чтобы это его радовало, он чувствовал какую-то пустоту. Эдеварт кое-чему научился за те два года, что они с Августом были вместе, набрался опыта, родное селение перестало быть для него центром Вселенной, он повидал много новых людей, судов, городов и мест. Август был добрый и странный парень – попутного ему ветра!

Эдеварт в растерянности бродил но пароходу, он грустил и страдал от одиночества. Теодор был не из тех, кому можно довериться.

Во время остановки в Фусенё Эдеварт сошёл в лодку экспедитора, который обслуживал пароходы на рейде, и остался на берегу.