Текст книги "Редактор Линге"

Автор книги: Кнут Гамсун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

– Есть у васъ отчетъ о докладѣ президента одельстинга?

– Онъ сейчасъ находится въ типографіи.

– Пусть его принесутъ внизъ; вы раздѣлите его и будете брать по четыре цолла въ день. Нужно всегда придумывать что-нибудь новое, чтобы вниманіе людей было всегда насторожѣ. – Пусть этотъ человѣкъ и говоритъ черезъ нашу газету три недѣли спустя послѣ своей смерти!

И, усмѣхнувшись своей удачной выдумкѣ, Линге удалился.

VIII

Илэнъ выступилъ какъ политическій писатель анонимно, отъ лица редакціи. Его статья объ уніи привлекла всеобщее вниманіе. Опять взгляды всей страны были устремлены на газету Линге. Въ особенности взволновалась Христіанія, а редакторъ «Норвежца» прямо спрашивалъ всѣхъ встрѣчныхъ, что это значитъ,

«Новости», которыя съ тѣхъ поръ, какъ онѣ существуютъ, никогда не обнаруживали колебанія, «Новости», которыя изъ году въ годъ въ продолженіе двадцати лѣтъ такъ ненавидѣли унію и это презрѣнное братство! «Новости», нападавшія даже на его величество. «Новости», редакторъ которыхъ пламенно, съ убѣжденіемъ поклонялся Гамбеттѣ, Кастелару, Улканову и печаталъ хвалебные стихи польскому возстанію и бразильскому спору, каждый день, всю свою жизнь писалъ статьи, строчки, сентенціи всегда въ духѣ лѣвой и только въ этомъ направленіи, – и вдругъ «Новости» измѣнили. Покажите намъ человѣка, посмѣющаго взять на себя отвѣтственность за ту радикальную перемѣну въ уніи, о которой идетъ рѣчь; мы рѣшаемся утверждать, что такого человѣка не существуетъ!

Вотъ въ какихъ выраженіяхъ это было сказано.

Илэнъ писалъ это, имѣя вполнѣ опредѣленное намѣреніе; его старая любовь къ правой, его врожденныя консервативныя склонности сказались въ этой статьѣ; къ его собственному удивленію оказалось, что вліяніе Бондезена не проникло въ глубину его души. Статья эта была произведеніемъ консерватора, которому данъ былъ случай обратиться къ свободомыслящей публикѣ.

Публика никакъ не могла понять этого страннаго маневра «Новостей». Консервативныя газеты воспользовались этимъ: вотъ теперь обнаруживается, что даже сами «Новости» находятъ политику лѣвой черезчуръ крайней; онѣ считали невозможнымъ взять на себя отвѣтственность за нарушеніе самыхъ святыхъ интересовъ своего отечества! Но различные люди, понимавшіе это въ глубинѣ души, знали, что это лишь шутка со стороны Линге, шутка, которую не нужно принимать всерьезъ. Нѣтъ, на это нужно смотрѣть, какъ на шутку; нѣтъ, съ Линге вѣдь далеко не зайдешь, – онъ былъ неуязвимъ для своихъ враговъ! Разумѣется, онъ поспѣшилъ немного съ этой статьей, посланной со стороны, – да, со стороны, – статья была скверная, и ясно было, что она «случайная», такъ что газета не должна была нести за нее никакой отвѣтственности.

Когда Бондезенъ узналъ отъ своего друга, кто былъ авторомъ статьи, онъ разсердился сначала, что всѣ его старанія обратить Илэна остались безъ результата; но потомъ онъ обрадовался тому, что статья, дѣйствительно, была случайная. Разумѣется, онъ зналъ это, – это по всему было видно: что касается политики, его нельзя было надуть такъ легко. Илэнъ вѣдь и не воображаетъ, что точка зрѣнія его и «Новостей» одинакова. Конечно, онъ ученый, умѣетъ обращаться съ лупой и находить микробовъ въ сырѣ, но измѣнить старую политику «Новостей», политику, которой онѣ были вѣрны двадцать лѣтъ, – нѣтъ, этого онъ не можетъ. Никто этому и не повѣритъ.

Бондезенъ объявилъ это матери Илэна и его сестрамъ и не скрывалъ, что въ вопросахъ политики онъ совсѣмъ не согласенъ съ Фредрикомъ. Софи сказала:

– Хойбро говорилъ, что ожидалъ этого, ожидалъ этой продѣлки «Новостей». Онъ вчера это сказалъ.

– Да, – сказалъ Бондезенъ и пожалъ плечами, – нѣтъ ничего такого, чего Хойбро не зналъ бы и давно уже не ожидалъ.

Это было рано утромъ; молодыя дѣвушки въ утреннихъ туалетахъ сидѣли и работали. Въ печкѣ трещалъ огонь; Фредрикъ еще не вставалъ.

Бондезенъ продолжалъ:

– Я встрѣтилъ вчера Хойбро, но мнѣ онъ ничего не сказалъ. Такія вещи онъ говоритъ только дамамъ!

– А почему же и не говорить этого дамамъ? – возразила сердито Софи.

Она часто переносила злыя насмѣшки Бондезена, но на этотъ разъ она больше не хочетъ. Онъ былъ радикалъ, у него были постоянно слова о свободѣ на устахъ, онъ всегда ратовалъ за избирательныя права для женщинъ, но въ душѣ онъ былъ того мнѣнія, что женщина ниже мужчины; женщина – человѣкъ, она составляетъ одну половину человѣчества, но мужчинѣ она не равна, нѣтъ. Софи была готова выпустить когти. Но Бондезенъ уклонялся. Онъ сказалъ только, что Хойбро со всей своей мудростью обращается къ дамамъ; онъ подтвердилъ только фактъ, больше ничего. Самъ же Хойбро не сказалъ ему ни слова, напротивъ, онъ какъ-то избѣгалъ его.

И это было, дѣйствительно, правда: Хойбро началъ избѣгать всѣхъ на улицѣ. На немъ не было даже пальто, часы его тоже «исчезли». Онъ не хотѣлъ, чтобы кто-нибудь говорилъ на улицѣ съ нимъ, съ человѣкомъ, не имѣвшимъ даже пальто зимой. Онъ не мерзъ; казалось, въ немъ самомъ находился источникъ тепла, когда онъ возвращался изъ банка, согнувшись съ высматривающимъ взоромъ. Но видъ у него былъ нехорошій; онъ чувствовалъ себя плохо, онъ самъ это сознавалъ. Черезъ нѣсколько мѣсяцевъ придетъ весна; можетъ быть, ему удастся еще и до весны выкупить свое пальто, – въ этомъ не было ничего невозможнаго. Одно было ясно, – онъ не мерзъ, ему было хорошо.

– Что, Хойбро уже ушелъ въ банкъ? – спрашиваетъ Бондезенъ.

– Онъ сейчасъ уходитъ, – отвѣчаетъ Шарлотта. Въ прихожей раздались шаги Хойбро.

Онъ предпочиталъ выходить раньше, чѣмъ это нужно было, чтобы никого не встрѣчать на лѣстницѣ.

Бондезенъ распахнулъ дверь и позвалъ его. Онъ отвѣтилъ, что ему нужно уходить; но когда поднялась Шарлотта и кивнула ему, онъ подошелъ къ двери и любезно поздоровался.

– Они такъ давно его не видѣли, почему онъ сталъ такъ чуждаться ихъ?

Хойбро разсмѣялся. Нѣтъ, онъ совсѣмъ не чуждается, но у него есть работа; въ данное время онъ заинтересованъ кое-чѣмъ очень важнымъ.

– Скажите мнѣ,– сказалъ Бондезенъ, – каково ваше мнѣніе по поводу статьи объ уніи въ «Новостяхъ»?

– Я ничего не могу сказать.

– Но вы знаете, кто ея авторъ?

– Да, я слышалъ.

– Но, можетъ быть, вы не читали статьи, – вѣдь вы вообще не читаете «Новостей»?

– Нѣтъ, эту статью я читалъ.

– Вотъ какъ! Но неужели вы думаете, что «Новости» раздѣляютъ взглядъ этого сотрудника?

– Этого я не знаю.

– Но вчера вы вѣдь сказали, что вы ждали этого колебанія отъ «Новостей?»

Хойбро начинаетъ припоминать и отвѣчаетъ:

– Да, я сказалъ вчера фрёкенъ Софи кое-что въ этомъ родѣ. Но я выразился не совсѣмъ ясно. Я вообще ничего не ждалъ отъ «Новостей», я не умѣю изслѣдовать сердца и печени; но я хотѣлъ сказать, что даже этотъ маневръ «Новостей» меня не удивилъ.

– Вы насквозь видите Линге, – сказалъ Бондезенъ. – Вы знакомы съ нимъ?

На это Хойбро ничего не отвѣтилъ. Это его разсердило, и онъ обратился къ дамамъ.

Но Бондезенъ повторилъ свои вопросъ и пристально посмотрѣлъ на него.

– Вамъ это очень хочется знать? – возразилъ Хойбро. – Право, не понимаю, почему. – Но вдругъ краска залила его лицо и онъ прибавилъ: – Вы такой радикалъ, принадлежащій къ непоколебимой партіи, каково-то вамъ теперь, когда вы видите такую политику «Новостей»?

– Нѣтъ, я не могу сказать, чтобы это отняло у меня сонъ…

Хойбро перебилъ его горячо.

– Нѣтъ, вотъ именно это и есть выгодная сторона въ васъ и въ подобныхъ вамъ. Вы умѣете какъ-то очень быстро найтись въ обстоятельствахъ, соотвѣтствующихъ перемѣнѣ убѣжденій. Вы не теряете головы, вы не краснѣете отъ стыда или гнѣва; вы принимаете эту перемѣну, осматриваетесь и понемножку успокаиваетесь. И понемножку вы начинаете пріобрѣтать новыя убѣжденія, такія же искреннія и долговѣчныя, какъ и прежнія ваши. И это называется быть современнымъ.

Какъ грубо и некрасиво все это было сказано! Хойбро самъ сознавалъ, что онъ придалъ всему этому черезчуръ большое значеніе, что онъ былъ невѣжливъ, онъ чувствовалъ себя неловко, глаза всѣхъ были обращены на него, и онъ опустилъ голову.

Но Бондезенъ разозлился. – Вѣдь рѣчь идетъ совсѣмъ не о немъ и ему подобныхъ, они начали говорить о Линге.

Какъ и прежде, когда съ нимъ обращались рѣзко, Хойбро и на этотъ разъ вспыхнулъ, заложилъ руки въ карманы и началъ бѣгать взадъ и впередъ по комнатѣ фру Илэнъ. Онъ совсѣмъ забылъ, гдѣ находился.

– Вы хотите слышать мое мнѣніе о Линге, никому не навязываемое, – сказалъ онъ. – Богъ знаетъ, почему именно вы хотите это знать. Я скажу вамъ въ двухъ словахъ, что я думаю: Лииге – это студентъ изъ крестьянъ; для него оказалось вредно, что онъ былъ пересаженъ въ чуждую для него землю и атмосферу; это просто ротозѣй изъ деревни, который очень хочетъ разыгрывать свободомыслящаго человѣка и столичнаго джентльмзна; но для этого онъ не рожденъ. Этому человѣку не достаетъ культурности, въ немъ много лживости. Точнѣе, – это просто плутъ, который никогда не дорастетъ до своего призванія. Вотъ мое мнѣніе.

Бондезенъ широко раскрылъ глаза. Гнѣвъ его исчезъ, онъ пристально смотрѣлъ на Хойбро и произнесъ съ трудомъ:

– Но съ психологической точки зрѣнія Линге совсѣмъ другой, я хочу сказать, психологически…

– Съ психологической точки зрѣнія! Это человѣкъ, лишенный всякой психологіи. Скажите лучше, что все, что онъ дѣлаетъ, онъ дѣлаетъ подъ впечатлѣніемъ минутнаго вдохновенія, изъ-за мелочной разсчетливости, или изъ-за того и другого вмѣстѣ; скажите лучше, что все это онъ дѣлаетъ, чтобъ быть на устахъ у всей Христіаніи и сдѣлаться бѣдовымъ редакторомъ на своемъ маленькомъ клочкѣ бумаги; прибавьте къ этому – онъ крестьянинъ въ душѣ, онъ дрожитъ за лишнія нѣсколько сотъ кронъ годового дохода, – и вотъ вамъ весь человѣкъ со всей его психологіей.

Бондезенъ успокоился; онъ находитъ, что это начинаетъ становиться интереснымъ. Просто забавно было его слушать! Онъ отвѣтилъ:

– Но я не понимаю, за что вы такъ сердиты на Линге? Вѣдь вы не принадлежите къ его партіи, вы вѣдь блуждающая комета. Чѣмъ онъ васъ такъ разсердилъ? Развѣ вамъ не все равно, побѣдитъ ли лѣвая или нѣтъ?

– Да, мы теперь опять возвращаемся къ удивительнымъ преимуществамъ всей вашей партіи; вамъ трудно понять, что кто-нибудь можетъ быть кровно оскорбленъ, когда видитъ, что обманутъ въ своихъ самыхъ идеальныхъ надеждахъ какимъ-нибудь человѣкомъ или дѣломъ, обманутъ грязными продѣлками спекулянта, въ данномъ случаѣ редактора. Я хочу вамъ сказать кое-что: знаете ли вы, что Линге былъ мнѣ дорогъ, что я любилъ Линге? Тайно я писалъ негодующія письма тѣмъ, кто ругалъ его въ газетахъ; клянусь вамъ, что я былъ самимъ преданнымъ его другомъ. Когда я услышалъ, что одинъ человѣкъ, одинъ высокопоставленный военный говорилъ частнымъ образомъ, что напрасно правая не купила Линге для государственнаго суда, что Линге можно подкупить, я написалъ этому высокопоставленному военному письмо, разбилъ его по пунктамъ, назвалъ его безчестнымъ и лжецомъ, и подъ этимъ я подписалъ свое имя и свой адресъ… Это было тогда, когда я мало зналъ Линге… Почему я на него золъ? Вѣрьте мнѣ, я не золъ на него; онъ мнѣ настолько сталъ безразличенъ, что я даже не беру его газеты въ руки. Я вспоминаю его потому, что онъ существуетъ и успѣшно продолжаетъ свою вредную дѣятельность. Публика находитъ, что онъ издаетъ очень занимательную газету. Почитайте, поизучайте ее, посмотрите, какъ этотъ маленькій, пустой человѣчекъ, безъ убѣжденій, но съ нахальствомъ, – какъ этотъ человѣкъ, повинующійся лишь своимъ страстишкамъ, – посмотрите, какъ онъ держитъ себя безобидно, и какъ говорятъ съ нимъ люди на улицѣ – посмотрите только, какъ онъ пишетъ и о чемъ онъ пишетъ. Онъ потираетъ себѣ руки отъ удовольствія, когда оказывается въ состояніи погубить какого-нибудь несчастнаго нуждающагося агента; онъ снимаетъ съ него маску, и онъ въ восторгѣ, что никакой другой газетѣ до него не удалось поймать этого преступника. Ничего лучшаго его уважаемые читатели не могутъ требовать… Дѣло въ томъ, что человѣкъ этотъ исковерканъ. Если ему удается выкинуть какую-нибудь продѣлку или штуку, при чемъ весь міръ указываетъ на него, какъ на ловкаго молодца, и этимъ онъ пріобрѣтетъ нѣсколько лишнихъ кронъ отъ подписчиковъ, – онъ доволенъ. Онъ блаженствуетъ отъ такой пустяшной продѣлки, онъ посмѣивается и радуется, что онъ первый сообщилъ тысячѣ людей новость о пожарѣ въ Міосѣ. Когда въ Драмменѣ бываетъ народное собраніе, онъ требуетъ, чтобъ телеграфная станція была открыта «за нашъ счетъ», пока не кончится собраніе. На собраніи объявляется, что сдѣлалъ Линге, читаютъ вслухъ его телеграмму, умиляются, что Линге приказалъ телеграфу работать «за нашъ счетъ» А сколько будетъ ему стоить этотъ неслыханный поступокъ? Полчаса стоятъ цѣлые семьдесятъ пять ёръ. Весь расходъ – не меньше семидесяти пяти ёръ и не превышаетъ четырехъ кронъ пятидесяти ёръ. Ну да, а есть ли для Линге какая-нибудь личная выгода въ томъ, что его телеграмму читаютъ и рекламируютъ? Непосредственно, можетъ быть, и нѣтъ; я не знаю. Но я знаю, что такая телеграмма не была бы прочтена, если бъ она была получена изъ какой-нибудь другой газеты, напр. изъ «Норвежца». Линге уничтожилъ въ людяхъ всякое чувство скромности; своими непрестанными рыночными выкрикиваніями ему удалось устранить врожденный страхъ передъ безстыдствомъ. А послѣ этого онъ иронизируетъ надъ собой и своимъ образомъ дѣйствій, безстыдно и плоско смѣясь: «Новости» интервюировали подводную лодку и воздушный корабль, «Новости» – самая свѣдущая газета во всѣхъ уткахъ.

Хойбро остановился на минутку, и Бондезенъ говоритъ:

– Я не буду пускаться съ вами въ споръ; вы уже черезчуръ унизили дѣятельность Линге. Это просто смѣшно. Развѣ, напримѣръ, не имѣетъ значенія, что «Новости» обвинили Ларса Офтедаль въ такихъ преступныхъ дѣйствіяхъ?

– Но, Боже мой, какая же заслуга! Сообщить въ газетѣ о скандалѣ – только для того, чтобы заполучить нѣсколькихъ подписчиковъ.

– Да развѣ только изъ-за этого?

– Разумѣется, иначе онъ обратился бы съ этимъ въ полицію, и это былъ единственный правильный путь.

– Да, но вѣдь, слава Богу, это лицо было низвержено, а я всегда смотрю на результатъ. Агентъ Іензенъ въ Осло ведетъ запрещенную торговлю матеріями; «Новости» узнаютъ это, онѣ отправляются къ нему и требуютъ его паспортъ, – онъ отказывается; «Новости» выступаютъ съ нѣсколькими статьями, и три недѣли спустя агенту пришлось собрать свой товаръ и переселиться въ Америку.

– Вотъ опять результатъ! Да, еще новое доказательство жадности Линге до новыхъ подписчиковъ. Этотъ человѣкъ въ роли представителя прессы старается проникнуть даже въ частныя квартиры, чтобы выспрашивать и экзаменовать. Онъ говоритъ: «Будьте такъ добры показать мнѣ ваши бумаги!» Клянусь Богомъ и всѣми святыми, я спустилъ бы этого молодца съ лѣстницы, если бъ онъ пришелъ ко мнѣ, даже если бъ я былъ виновенъ въ незаконной торговлѣ матеріями…

– Да, берегитесь, онъ можетъ притти въ одинъ прекрасный день.

– Тогда я сумѣю сказать ему: добро пожаловать… Онъ черезчуръ мало одаренъ, чтобъ рѣшиться на смѣлый поступокъ; онъ никогда не выплываетъ, если не разсчиваетъ, что можно спрятаться. Онъ любитъ темныя дороги, все тайное и скрытое; поцѣлуй въ углу, тайное пожатіе руки, легкое головокруженіе, – и все это подъ предлогомъ, что онъ хочетъ оздоровлять общество. Пусть, всѣ люди видятъ это, и черезъ короткіе промежутки онъ начинаетъ выставлять…

Звонокъ.

Софи идетъ открывать и возвращается съ новымъ номеромъ «Новостей». Бондезенъ набрасывается на него съ обычнымъ интересомъ.

Въ этомъ номерѣ Линге вполнѣ ясно и опредѣленно поднялъ свой флагъ. Редакція разъясняетъ отношеніе газеты къ статьѣ объ уніи, привлекшей всеобщее вниманіе: были высказаны сомнѣнія по поводу того, была ли эта статья написана отъ редакціи, или она была случайная, прислана кѣмъ-нибудь со стороны. Чтобы выяснить всѣ эти достоуважаемыя сомнѣнія, Линге сообщаетъ читателямъ, что статья «Новостей» – ихъ собственная личная точка зрѣнія, и всю отвѣтственность за нее газета беретъ на себя.

Бондезенъ прочелъ это съ широко раскрытымъ ртомъ, молча, – его волновали самыя противоположныя чувства. Вотъ несправедливость! А онъ билъ кулакомъ по столу и такъ ошибался! Онъ швырнулъ Хойбро газету, не говоря ни слова.

Хойбро бросается въ глаза статья о какой-то гадалкѣ въ Кампенѣ, которую накрылъ человѣкъ отъ «Новостей»; она продѣлывала всякіе фокусы на картахъ или на кофейной гущѣ за стаканчикъ вина или чашку кофе отъ сосѣдей. Она просто дурачила людей! Она водила ихъ за носъ! Побольше школъ! Побольше просвѣщенія!

Наконецъ, онъ дошелъ и до статьи редактора. Онъ прочелъ ее такъ же, какъ и все остальное, не обнаруживая никакого удивленія, и сказалъ, окончивъ ее:

– Ну вотъ, – вы сами видите.

– Да, – сказалъ Бондезенъ, – я вижу.

Пауза.

– Но все-таки никто не долженъ говорить, что Линге незначительній человѣкъ, какъ вы утверждаете, – продолжалъ Бондезенъ. – Я все-таки разсчитываю на него. Нужно нѣчто большее, чтобъ потрясти вѣру!

– Даже если Линге перейдетъ къ правой?

– Да, чортъ съ нимъ, что онъ дѣлаетъ, – если даже онъ и получитъ званіе камергера.

Пауза.

– Да, видите ли! – сказалъ Хойбро, – норвежскій радикалъ совсѣмъ не долженъ мѣнять своихъ убѣжденій, просто онъ долженъ согнуть ихъ немного.

Онъ всталъ, чтобы итти.

Но Бондезену явилась вдругъ мысль, тонкая, остроумная мысль.

– Вы увѣрены, что Линге не имѣлъ тутъ никакой задней мысли? – спросилъ онъ. – Вы не можете допустить, что у этого человѣка какая-нибудь цѣль, какой-нибудь тайный замыселъ? Вы не можете предположить, что онъ этимъ способомъ хочетъ проникнуть въ правую, чтобъ заставить ее читать его и понемножку и постепенно впустить ядъ лѣвыхъ въ эту партію?

– Во-первыхъ, – возразилъ Хойбро, – во– первыхъ, я надѣюсь, къ чести правой, что ихъ убѣжденія не настолько жалки, чтобъ старанія «Новостей» могли ихъ поколебать. На такую жалкую удочку эта партія со своимъ старымъ образованіемъ и прозорливостью не попадется. Во-вторыхъ, что касается Линге, то вы ошибаетесь. Зачѣмъ его подозрѣвать въ этомъ, и зачѣмъ онъ сталъ бы рисковать? Вѣдь все, что онъ дѣлаетъ, онъ дѣлаетъ для того, чтобъ привлечь вниманіе, произвести шумъ и заманить этимъ любопытныхъ подписчиковъ. Человѣкъ этотъ не сталъ бы терпѣть подозрѣній, если бъ онъ дѣйствительно ихъ не заслуживалъ. Для этого онъ недостаточно великодушенъ. Если бы поводомъ было – совращать членовъ правой, то онъ не могъ бы молчать объ этомъ, онъ давно разболталъ бы и выдалъ эту тайну и разсказалъ бы намъ о ней крупнымъ шрифтомъ вотъ здѣсь, на первой страницѣ. Но, можетъ быть, ему нравится, что вы и другіе считаете его за такого непроницаемаго человѣка.

– Ну къ чему эта шутка? Я все время вѣдь вамъ не отвѣчалъ, хотя вы задѣвали меня лично…

Хойбро кивнулъ головой и сказалъ:

– Васъ, какъ представителя норвежекаго радикализма.

На это Бондезенъ ничего не отвѣтилъ. Онъ пожимаетъ плечами.

– Да, да, изъ насъ никто не перевернетъ міра, – говоритъ онъ. – Откровенно говоря, когда я читаю это заявленіе Линге и вижу его доводы, то, несмотря на все, я все-таки восхищаюсь имъ. Самъ чортъ ему не братъ! Его противники среди лѣвыхъ, его конкуренты думаютъ, что вотъ-вотъ они накрыли его, но онъ опять вынырнетъ. Чорть возьми!

– Есть два сорта людей, которьте пробиваются въ жизни, и въ каждомъ дѣлѣ они на высотѣ своего призванія, – возражаетъ Хойбро. – Это:– чистые сердцемъ – они пробиваются, они не всегда бываютъ практичны, но нравственно они всегда правы сами передъ собой. А потомъ – нравственно испорченные, нахалы, потерявшіе всякую способность чувствовать угрызенія совѣсти. Они могутъ выпрямиться, если даже ихъ согнуть въ три погибели.

Но теперь Бондезенъ находитъ, что эти постоянные отвѣты въ видѣ обвиненій черезчуръ близко касаются его и унижаютъ его. Онъ говоритъ вызывающимъ голосомъ:

– Ну, объ этомъ не будемъ лучше говорить; двумя-тремя утвержденіями нельзя убѣдить взрослыхъ людей. Но какъ бы то ни было, если такой человѣкъ, какъ Линге, колеблется въ своей до сихъ поръ послѣдовательной политикѣ, то это является каждому изъ насъ – вѣдь мы дѣти въ сравненіи съ нимъ – какъ бы предложеніемъ обдумать хорошенько этотъ вопросъ. Доводы Линге поражаютъ меня, я просто понять не могу, что эти простыя вещи до сихъ поръ не приходили мнѣ въ голову. Онѣ кажутся мнѣ такими ясными.

Хойбро громко, во все горло разсмѣялся.

– Я этого именно и ждалъ! – сказалъ онъ.

– Да, но замѣтьте, я предоставляю самому разсмотрѣть всѣ эти доводы. Я…

– Да, да, сдѣлайте это! Ха-ха-ха! Это именно то, что я сказалъ, – это преимущество нѣкоторыхъ людей, – что они могутъ такъ ловко обращаться со своими убѣжденіями. Такіе сомнительные поступки не заставляютъ ихъ блѣднѣть, не лишаютъ ихъ сна и аппетита. Они мѣняютъ все, осматриваются и потомъ остаются тамъ. Ахъ, да!

До этой минуты дѣвушки не говорили ни слова. Шарлотта взглянула на Бондезена; потомъ и она начала смѣяться и сказала:

– Вотъ именно это и говорилъ господинъ Хойбро!

Бондезенъ вдругъ вспыхнулъ, губы его задрожали.

– Мнѣ совершенно безразлично, что говорилъ господинъ Хойбро, и что бы онъ ни говорилъ, я не нуждаюсь въ томъ, чтобы ты была свидѣтельницей: въ этомъ дѣлѣ ты ничего не смыслишь…

Какая опрометчивость, какъ онъ могъ такъ проболтаться! Шарлотта низко опустила голову надъ работой; вскорѣ послѣ этого она опять посмотрѣла на него, но ничего не могла сказать ему. Она пристально посмотрѣла на Бондезена.

– Что ты хочешь сказать? – спросилъ Бондезенъ, все еще возбужденный.

Тогда вмѣшивается Хойбро и дѣлаетъ глупое и оскорбительное замѣчаніе, въ которомъ онъ тоже раскаялся:

– Фрёкэнъ хочетъ дать вамъ понять, что вы не должны говорить ей «ты».

Бондезенъ смущенъ на одно мгновеніе, онъ извиняется, но вдругъ имъ снова овладѣваетъ гнѣвъ. Онъ выдаетъ тайну, уничтожая этимъ всякое возраженіе, которое онъ долженъ былъ бы на это сдѣлать; онъ обращается къ Хойбро и говоритъ:

– Я хочу обратить ваше вниманіе на то, что фрёкэнъ ничего не хотѣла дать мнѣ понять. Мы говоримъ другъ другу «ты».

Хойбро поблѣднѣлъ, но поклонился и попрссилъ извиненія. Онъ посмотрѣлъ на Шарлотту; взглядъ, который она бросила Бондезену, выражалъ большую радость. Такъ странно она смотрѣла на него, вся сіяющая. Хойбро не могъ понять этого. Ну, а впрочемъ, это совсѣмъ его не касалось! Итакъ, они, значитъ, говорили другъ другу «ты».

Онъ взялъ свою шляпу и направился къ двери, здѣсь онъ опять низко поклонился, простился почти шопотомъ, ни на кого не взглянулъ и вышелъ. Черезъ нѣсколько минутъ онъ бѣжалъ по улицѣ, безъ пальто, легко одѣтый.

Бондезенъ остался.