Текст книги "Земля сердечных мук (ЛП)"

Автор книги: Клод Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Я намерен вести это дело до тех пор, пока дом не будет построен, и охранять это место от необоснованных посягательств и уничтожения. Но еще важнее, что все люди, собравшиеся здесь, демонстрируют свою солидарность с племенем Голден Хилл, которое когда-то обитало на месте основания г. Бриджпорта. А ныне от этого сохранилось лишь четверть акра – последнее место пребывания индейских владельцев всех этих земель, которых они впоследствии лишились».

Глава 19

Мистер Кунстлер сказал, что права на эту собственность уходят в прошлое по крайней мере до 1876 года. Но они уходят в прошлое гораздо глубже.

Внизу, в музее, у меня хранится дневник, принадлежавший моему прадеду, Уильяму Шерману, где имеются записи с 1848 по 1877 годы. Там упоминается все, чем занимался Уильям Шерман, когда он жил на этой земле. Там же хранится записка агента по индейским делам, из которой следует, что индейцы владели этой собственностью по крайней мере шестьюдесятью годами раньше ее первоначальной покупки.

Индейцы покоятся в этой земле. В дневнике моего пра-прадеда сохранилась запись: «Ездил в Бриджпорт, чтобы купить гроб». Все в округе знали, что здесь находится резервация.

В этом дневнике заключена вся жизнь Уильяма Шермана. Там перечислены люди, на которых он работал – семьи вроде Эмблеров, Кертисов, Нотнагелей или Пламов. По дневнику можно определить, каковы были его доходы.

Раньше здесь была ферма – куда больше по размеру, нежели эти четверть акра. У меня есть фото лотка с фруктами, который стоял у моего деда, Джорджа Шермана. Все, что он выращивал, родилось в этой земле.

Я помню время, когда мы еще пользовались территорией большей, чем эти четверть акра: мальчишкой я объезжал ее на своей лошадке-пони.

Из дневника видно также, что мой пра-прадед возделывал эту землю задолго до того, как она превратилась в 1886 г. в резервацию. Уильям Шерман жил тогда в уже описанной мною времянке, в той же, где жил я во время своей войны за четверть акра.

В записи, помеченной 13 января за 1876 г., мой прадед говорит: «Поехал в Бриджпорт, получил деньги для уплаты за дом – двести долларов».

Видите? Он не пишет «занял денег в банке или у полицейского агента». В те времена у нас были свои фонды. У меня есть старые банковские книги. Согласно дневнику, Уильям Шерман неплохо зарабатывал – 1 доллар за полдня, 2 – за день.

В это самое время солдаты американской армии, сражавшиеся в навахо и сиу там, на западе, зарабатывали меньше двадцати долларов в месяц. А мои предки не ездили на Запад, чтобы скальпировать людей, грабить дилижансы или поезда. Они все время были здесь, возделывая землю. Так говорит дневник.

Многие люди любят говорить о том, что индейцы всегда слишком ленивы в работе, всегда пьяны, всегда грязны. Говорят, будто они живут на одно пособие по безработице. Но едва ли мы находились тогда в столь отчаянном положении. Каким же образом человек вроде моего пра-прадеда мог оказаться на пособии? Он был предприимчивым индейцем, зарабатывал неплохие деньги. И построил дом на этой четверти акра земли.

Глава 20

Помимо мистера Куинстлера, помогали нам и другие известные люди. Не знаменитые блюстители закона, а люди, известные своими нарушениями закона. Это Клайд Беллькурт, Рассел Мине и Джон Томас – индейские активисты, известные на всю страну. Они прибыли, чтобы помочь нам собрать денег на фонд защиты племени Голден Хилл. Но они были готовы и драться, если будет необходимо.

В декабре 1890 г. военные соединения США перебили триста индейцев сиу – мужчин, женщин и детей – в битве у Вундед-Ни, Южная Декота. Сиу были сметены так же, как пекводы и наррангасеты во время войны с Королем Филиппом; но они умерли сражаясь.

В феврале 1973 г. двести пятьдесят индейцев вновь отправились в Вундед-Ни, в резервацию Пайн Ридж. Они принесли с собой оружие, взяли белых заложников и объявили эту территорию свободной от контроля белых людей. Клайд Беллькурт и Рассел Мине были среди них.

Индейцы построили баррикады и удерживали Вундед-Ни в течение семидесяти одного дня, против осады силами местной полиции, ФБР и федеральных отрядов. Они стремились привлечь внимание всего мира к проблемам коренных американцев.

Они потребовали слушаний в Сенате, пересмотра индейских договоров и всей системы управления делами индейцев.

Осада Вундед-Ни помогла консолидироваться Движению Американских Индейцев – ДАИ.

Клайд Беллькурт происходит из племени чиппева. Он сидел в тюрьме и многому научился. И жизнь свою посвятил тому, что помогал другим индейцам не попасть в тюрьму.

В День Благодарения 1970 г. Рассел Мине участвовал в захвате корабля, называвшегося «Майский Цветок-И». В 1971 г. он захватил Маунт-Рашмор. В 1972 г. – службы Бюро по Делам Индейцев в Вашингтоне, округ Колумбия. Захват Пайн-Риджа в Вундед-Ни был для него возвращением к родным степям.

Движение Американских Индейцев было основано двумя индейцами-чиппева: Джорджем Митчелом и Деннисом Бэнксом в 1968 г. Клайд Беллькурт и Рассел Мине помогли ДАИ завоевать общенациональную известность. ДАИ возникло потому, что ничего не делалось в США для защиты индейской культуры и индейской земли. ДАИ даровало коренным американцам обновленное чувство гордости за свое этническое происхождение.

ДАИ посвящает свои усилия поддержке любой индейской организации или семьи. С 1968 г. ДАИ помогло индейцам отстоять огромное количество площадей.

Эта организация убеждена, что коренные американцы должны выжить. Она борется за уничтожение расовых стереотипов, которые всё ещё влияют на отношение к индейцам. ДАИ борется за наши охотничья и рыболовные права, за права на землю, самоопределение и самоуправление.

Я сам член ДАИ. И вот мои братья, Клайд Беллькурт и Рассел Мине -прибыли сюда в пору этой войны за четверть акра.

Они объявили войну и пришли, чтобы сражаться. Пришли и репортеры. И человек сорок индейцев. Утро было холодное, 17 ноября 1976 г. Клайд был в джинсовой куртке с монограммой ДАИ, волосы собраны в косу сбоку головы. Рассел Мине заплел волосы в две косы, а глаза скрыл за зеркальными солнечными очками.

Всё время слышалось пение и бой барабана. Клайд Беллькурт сказал: У Вундед-Ни американцы умирали за свою священную землю, чтобы пресечь грабеж… То же происходит здесь, в доме вождя Большого Орла».

Рассел Мине провел параллель между индейской ситуацией и постоянным истреблением еврейского населения во время второй Мировой войны. «Если государство будет по-прежнему действовать в духе нацистов,– сказал он,– нам останется только отстаивать свои права в битве».

Он отметил, что случай с племенем Голден Хилл – типичный пример индейцев, которые «держатся лишь кончиками пальцев за право называться людьми». Сказал, что индейцы являются жертвами «колониалистского грабительского мышления» и терпят культурный геноцид.

Коренные американцы – самое обделённое и изолированное меньшинство в США. Нас едва один миллион, и с какой стороны не возьми – занятость, заработная плата, образование или здравоохранение – уровень наш в самом низу.

Поэтому нам осталось только одно: сражаться. И вот Рассел Мине с Клайдом Беллькуртом пришли для сраженья. Они и прежде сталкивались с жестокими схватками, и теперь тоже были готовы ко всему.

Я также был полон решимости. Я сражался за свою страну во Второй мировой войне. И если я мог отправиться в Северную Африку, чтобы воевать против тех, кого я даже в глаза не видел, уж конечно, я мог занять рубеж и сражаться здесь. За землю моего племени и его права на жизнь.

Глава 21

А теперь – несколько слов о юридических основаниях этого дела.

Один из юристов, работавших в пользу племени Голден Хилл, был Давид Кросби. Он работал на организацию Правовая поддержка «Высокая Сосна», которая базируется в Мэйне. Эта организация помогла многим индейцам вернуть свои территории.

Мистер Кросби посоветовал нам позволить белому соседу довести дело до суда. Он сказал, что попытается вернуть нам девятнадцать и три четверти акра, которыми племя владело изначально в Терки-Медоус, в придачу к нынешней четверти акра, которые, как он намеревался доказать, также принадлежат погассетам.

Один способ притязать легально на землю возможен на основании «аборигенного права». Оно означает, что коренные жители имеют право собственности на землю, которую они традиционно использовали и на которой жили с незапамятных времён. Их притязания на землю основываются на базе «аборигенного права», если договоры, которые прежде заключались, были составлены неясно; или же они так и не были заключены; или если племя или народ не были завоёваны.

Согласно мистеру Кросби, возможны были и еще два пути, кроме этого: один на основе федерального, другой -на основе закона штата.

Федеральный акт 1790 г. запрещает продажу индейских земель без одобрения Конгрессом Соединенных Штатов. И в знаменитом прецеденте с индейцами сенека, Джордж Вашингтон разъяснил, что именно означает этот закон.

«Вот в этом, таким образом, заключена неприкосновенность оставшихся вам земель… Правительство никогда не пойдёт на то, чтобы вас обманывали, но станет защищать вас в справедливости ваших прав…

Помимо вышеупомянутой неприкосновенности, вы получите по закону Конгресса, регулирующего торговлю и взаимоотношения с индейскими племенами, отеческую заботу, с которой Соединённые Штаты намерены обращаться с индейцами».

Глава 22

После нашей победы в суде мы думали, что война закончилась. Мы ошиблись. Война только начиналась.

В 1976 году, вскоре после Дня Благодарения, жители Трамбулла и наши ближайшие соседи заявили, что эта резервация незаконна. Они требовали доказательств. Утверждали, что я не индеец. Хотели видеть моё свидетельство о рождении. И свидетельство о рождении моих предков. К счастью, я уже прошёл через всё это в 1974 году, чтобы попасть в Комитет по Делам индейцев в штате Коннектикут.

Потом наш белый сосед, подавший на нас в суд, сменил тактику.

Если вы станете на Шелтон-Роуд лицом к моему бревенчатому дому, то увидите покрытый гравием проезд, идущий вдоль левой стороны резервации. Он ведёт от дороги к сараю, где я жил, пока строился этот бревенчатый дом. Наш сосед проиграл процесс, касающийся четверти акра земли, но он претендовал также на то, что проезд и сарай находятся по его сторону владений и принадлежат ему.

Если этот спорный проезд и сарай являются частью резервации, тогда у нас есть достаточно места для дома, для установки туалета с дренажной системой, и мы можем здесь жить.

Но если проезд и сарай относятся к территории соседа, тогда нет места для установки туалета, соответствующего санитарным нормам, и мы тут жить не можем.

Сосед хотел развалить сарай и использовать проезд как дорогу к лесу за резервацией. Он собирался сделать тупиковый въезд для своих целей.

Таковы были его намерения. Но чтобы их осуществить, ему нужна была полоска земли на краю резервации.

Самое странное то, что, вернувшись в 1973 году в резервацию, я сам предложил этот проезд соседу. Я хотел, чтобы он поставил забор от ребятишек. Сосед согласился, составил вместе с юристом документ, а потом передумал. Наверное, он уже тогда решил, что может завладеть всей землёй в четверть акра. Не знаю. В то время он мог получить этот проезд даром.

Когда началась война за четверть акра, мой белый сосед состоял членом городского совета. На страницах газеты можно было видеть, как он кричит на членов городского совета, требуя, чтобы меня изгнали отсюда. В газетах можно было прочитать, как вопреки городским нормам застройки он поставил гараж. В связи с этим по требованию жителей Трамбулла были предприняты соответствующие меры, так как у них возникли опасения, что гараж будет сдаваться в аренду. Соседу было приказано прекратить незаконные действия, но этот гараж так и стоит до сих пор.

Наш белый сосед использовал в своих целях городских политиков и полицию. Он прислал в резервацию полицейских, чтобы выгнать меня из сарая. Я жил в сарае, потому что постройка дома еще не была закончена. Сосед заявил, что я нарушаю право чужой собственности и что он снесет сарай.

Каждый день в резервацию являлись полицейские с рулетками. Они начинали измерять участок от Шелтон-Роуд, двигаясь вдоль проезда, а потом назад к лесу. Останавливались, сматывали и убирали рулетки, а затем снова принимались перемерять, чтобы проверить, не нарушаю ли я права чужой собственности.

– Вы землемеры? – спрашивал я их. – Что вы все мерите? Мои четверть акра – сто четырнадцать на сто двадцать футов. Что тут мерить?

Но они меня просто игнорировали.

Между тем мой белый сосед добивался разрешения на снос сарая. Раз сарай, по его словам, стоит на его территории, значит, он является его собственностью. И он может в любое время, если захочет, снести этот сарай. Нужно только разрешение.

Все это случилось в декабре 1976 года. Я уже говорил, что жил в сарае. Другие индейцы время от времени жили в типи. Мы ждали, пока закончат строить дом. Была зима. Стройка шла медленно. Дом должны были закончить в январе, но до конца было еще далеко. Только фундамент поднимался из снега.

В это время наш сосед получил разрешение снести сарай. Тогда Роберт Никола (он стал нашим юристом, после того как Дэвид Кросби уехал в штат Вашингтон) отправился в суд и получил судебное предписание, которое запрещало нашему соседу сносить сарай. Судья приказал мне застраховать сарай на сто тысяч долларов.

Городскими властями сарай оценивался в шестьдесят тысяч долларов, но я заплатил страховку, как того требовал судья. Сосед согласился заплатить половину стоимости, но денег я так и не получил.

Мы находились на территории резервации и были готовы к противостоянию. Были готовы сражаться. Через дорогу расположилась группа Специального Оружия и Тактики. Совсем как в телефильмах.

– Ну что ж! – сказал Клайд Беллькурт. – Доставайте свою музыку, да примемся за дело!

Но драки не произошло. Юристы, посоветовали полицейским уйти, так как закон не может защищать их на территории резервации. Это единственный закон, который не вызывает никаких сомнений. Резервация – земля индейцев. Однако вопрос о том, в чьей криминальной юрисдикции находятся индейские резервации, не ясен. Согласно заявлению чиновников штата Коннектикут «вопрос о юрисдикции так же стар, как и сам народ, и опутан сложной сетью статусов, договоров и прецедентов». Так что неизвестно, кому принадлежит право нас арестовать, если начнутся неприятности – представителям федеральных властей, представителям штата или местной власти.

Одно было ясно. Резервация – территория индейцев. Закон не защищает белого человека на индейской земле. Именно это и сказали наши юристы полиции. Так что полицейских обезоружили и отправили по домам. Любого

белого, приблизившегося к территории резервации.было приказано посадить в тюрьму. Тут были только индейцы. Да я со своим кольтом тридцать восьмого калибра и ружьем.

Белый сосед грозил прислать бульдозер, чтобы сравнять сарай с землей. Я сказал, что буду стрелять в каждого, кто приблизится к резервации.

Случись такое, это был бы черный день в истории Трамбулла. Не думаю, чтобы после этого кому-нибудь захотелось тут жить. Ведь некоторые из красивых домов города могли бы взлететь высоко в воздух.

Однако, благодаря судебному предписанию, бульдозер не появился и никто не пострадал. На этот раз. Полицейские убрались с территории резервации и перестали проводить свои «измерения». Бульдозер так и не появился.

Белый сосед вынуждал нас бороться, и мы снова обратились в суд. Но Генеральный Прокурор штата Коннектикут оставил иск открытым. Штат не хотел участвовать в этой тяжбе. Не хотел вмешиваться. Хотя предполагается, что именно штат является нашим попечителем.

Massa matchi. Очень плохо.

Глава 23

Наступил январь. Предполагалось, что в январе бревенчатый дом будет закончен. Но он еще далеко не был готов. Зима была холодная и продвигалась медленно.

Пришел февраль. Жить все это время в сарае было небольшим удовольствием. Иногда я спал в типи. Но, к счастью, ночью 3-го марта меня там не было. Ту ночь я провёл у друзей в Мэнсфильде. Я должен был утром выступать там в школе. Мой сын Кении был в это время у родственников в Бриджпорте.

Я говорю – к счастью! – потому что ночью 3-го марта 1977 года после 10 часов вечера соседи сообщили в полицию, что видят зарево пожара. Яркая вспышка – и типи было охвачено пламенем. Сообщение поступило в 10 часов 40 минут. Всего за шесть минут типи, которым нам разрешила пользоваться Джейн Оленье Сердце, превратилось в пепел.

Прибыли полицейские и пожарные. И репортеры из газеты. Начальник пожарной команды сказал, что это был поджог.

Когда на следующий день после полудня я вернулся в резервацию, меня взяли под стражу. Соседи заявили, что видели, как я вносил в типи дрова и баки с пропаном. Только грузовичок мой в это время был в Мэнфильде, а баки с пропаном я давно продал. Было ясно, что все подстроено.

Однако обвинение предъявлено не было. Все, что осталось, – черное пятно на земле и обгоревшие шесты типи, свалившиеся накрест, как кучка обгорелых спичек.

Позже братья-индейцы из ДАИ поставили своё типи. Один из наших соседей утверждал, что слышал, как член этой организации сказал: «Если сожгут и это типи, тогда кто-то отправится прямёхонько в ад». Однако подобные разговоры лишь порождают новые неприятности и подогревают вражду.

Когда в обществе происходят беспорядки, у некоторых людей дико разыгрывается воображение и они распускают языки. Вы становитесь мишенью разного рода оскорблений. Много лет спустя, как раз когда мы пытались положить конец этой тяжбе, меня обвинили в убийстве чернокожих детей в Атланте. Обвинение было выдвинуто кем-то, кто лишь косвенно был связан с проблемами нашей резервации.

Я узнал об этом обвинении уже после того, как был пойман настоящий убийца. Это отчасти объясняет, почему так много автомашин осаждало нашу резервацию и почему разные правительственные агенты фотографировали каждого, кто появлялся на территории резервации. То, что машины были правительственные, видно было по номерным знакам на автомобилях. Конечно, все это в большей степени было вызвано поджогом типи.

Раньше я уже говорил о дыме горящих вигвамов на Голден Хилл в Бриджпорте. Белые люди сожгли вигвамы, чтобы изгнать моих предков с территории первой индейской резервации. Местные власти в то время не предприняли никаких мер. Но дым этих пожаров поднялся в небо к Создателю.

С тех пор ничего не изменилось. Спустя сотни лет опять на территории резервации совершен поджог. Виновник не арестован. Никаких мер не принято.

Но дым от сгоревшего типи Джейн Оленье Сердце достиг Создателя. Такой дым не может ускользнуть его внимания.

Несмотря на образование, сознание белого человека осталось прежним (он может записать это и повесить у себя на стене), таким, какое оно было триста пятьдесят лет назад, когда он только что сошел с корабля на нашу землю, – жги индейцев, сгоняй с их собственной земли!

Меня не сожгли и не изгнали. Но положение после поджога было очень напряжённым: злопыхательские обвинения соседей, злобные выкрики и ругань, обидные слова с обеих сторон.

И с обеих сторон – страх. Вся эта борьба продолжалась несколько лет, и определённые люди намеренно разжигали ее. Кое-кому это уже надоело. Были угрозы физической расправы, насилия, смерти. В целях защиты я не расставался с револьвером.

Соседи хотели прогнать меня с этой земли и продать её. Они заявляли, что индейцы издеваются над городом и над властями штата.

Но я твёрдо сказал, что останусь в резервации. Несмотря ни на что. Потому что земля резервации священна.

Глава 24

Спустя месяц после того как сгорело типи, состоялась важная встреча всех сторон, вовлечённых в наш конфликт: Специальный уполномоченный по Охране Среды Обитания штата Коннектикут, Координатор по делам индейцев, представители Генерального Прокурора штата Коннектикут, представители городского управления Трамбулла, индейцы из Совета по Делам Индейцев Коннектикута. Присутствовали также представители федерального правительства: Министерства юстиции США и Комитета по Гражданским Правам.

Я устал от всех этих тревог и дискриминации и хотел выяснить, что можно сделать, чтобы все это прекратить. Люди пытались выжить меня с моей собственной земли. Юристы соседа требовали от меня различной информации: где я жил раньше, какой владел собственностью и т.п. Все эти сведения мои юристы считают несущественными для нашего дела. Люди писали обо мне грязные, мерзкие письма, полные ненависти, но когда мои юристы пытались получить одно из таких писем у местной газеты, они натолкнулись на отказ. Похоже, у всех есть права, кроме меня. Стоит мне открыть рот – и против меня возбуждается дело.

Представитель по Гражданским Делам заявил, что «поджог типи свидетельствует об имеющихся в данном районе беззакониях» и что для «защиты индейцев на территории резервации нужна твердая рука».

Беспорядки и дискриминация были одной из проблем, обсуждавшихся во время встречи. Другая проблема касалась юрисдикции, вопроса о том, кто же имеет право решать нашу тяжбу.

Что касается беспокойства в городе, заявил представитель городского управления, то это «всего лишь споры между соседями». Он не может «отвечать за то, что думают друг о друге соседи». Однако Координатор по Делам Индейцев сказал, что проблема значительно глубже: в его контору уже больше полутора лет поступают звонки от жителей Трамбулла, и он чувствует, что в городе создалась напряженная обстановка.

Что же касается юрисдикции, то, по словам представителей Генерального Прокурора штата Коннектикут, резервация, как и парки, находится в юрисдикции штата. Однако индейцы из ДАМ сказали: нет, резервация – «объект самостоятельный».

Хотя обсуждались все проблемы, но решений принято было немного. И я сказал: «Я не Мартин Лютер Кинг. Если вы причините мне зло, кто-нибудь обязательно пострадает».

Вскоре после этого состоялась другая встреча -только соседи, члены нашего племени и Координатор по делам индейцев. Соседи добивались ответа, является ли наша резервация аутеничной. Имею ли я право здесь жить. На оба эти вопроса Координатор по делам индейцев ответил утвердительно.

Жителям города известно, что это резервация. Один из граждан, работающий в городе, является родственником семьи, упомянутой в дневнике Уильяма Шермана. Работая в городе Трамбулл, этот человек подписывал показания, утверждавшие, что это действительно резервация.

Раньше я уже проходил через подобный допрос, чтобы попасть в Совет по Делам Индейцев, и теперь я опять должен был проходить через то же самое. Встреча была хорошей, но соседи не были удовлетворены. Они продолжали выискивать способы, как от меня избавиться. Тогда я подал жалобу на угрозы по моему адресу и беспорядки в Комиссию по Правам Человека. Я рассказал, что жители в Трамбулле пытаются выжить меня с индейской земли. И получил ответ, что мое «обвинение не входит в их юрисдикцию», что гражданский закон 53-35 на меня не распространяется, так как я живу в резервации и не плачу ни налогов, ни ренты. Моя жалоба, сообщили мне, «по-видимому, является делом гражданским» и посоветовали обратиться к юристу.

После этого я написал письмо Ричарду Блументалю, Генеральному Прокурору США Департамента Юстиции в Вашингтоне, федеральный округ Колумбия. Я сообщил о судебной тяжбе с соседом, рассказал о дискриминации и беспорядках. Сказал, что мне отказано в моих гражданских правах и я хочу начать действовать через суд.

Мистер Блументаль прислал мне ответ. Его письмо находится в нашем музее вместе с другими документами, относящимися к этому делу. Мистер Блументаль сообщил, что «не может определить, подлежат ли дела, подобные моему, юрисдикции его департамента». Департамент Юстиции США не может решить, кто за что отвечает!

Вопрос о юрисдикции хоть кого доведёт до бешенства. На всех встречах, которые у нас были с представителями местных, федеральных властей и властей штата, Координатор по Делам Индейцев говорил об «общей» или «смешанной» юрисдикции. Племя обладает юрисдикцией в резервации, город обладает криминальной юрисдикцией, а штат – административной. Все эти юрисдикции частично совпадают, но границы их действия не ясны.

Американские индейцы стали гражданами США согласно специальному закону, принятому в 1924 году. И, по словам одного из моих юристов, «таким образом, по-видимому, обладают всеми конституционными правами, предоставляемыми остальным нашим гражданам». В том числе и правом защиты личности. Но, как говорит мой юрист, «Проведение этих прав в жизнь – совершенно другое дело».

Юрисдикция не ясна. Права индейцев не ясны. Никто не знает, как поступать в этих случаях…

Глава 25

В том месте, где раньше стояло сгоревшее типи (между проездом и фундаментом бревенчатого дома) теперь находится так называемый «очажный круг». Он используется в индейских обрядовых церемониях. Очажный круг символизирует центр жизни.

В центре очажного крута есть небольшое углубление, выложенное камнями, где во время церемонии горит священный огонь. Шаман ходит вокруг огня и обращается к людям, которые сидят, образуя большой круг за рядом камней.

То же самое происходит, когда курят священную трубку. Дым поднимается вверх к Создателю.

Индейцы и белые люди часто курили священную трубку вместе. Так было, когда заключался договор. Для нас священная трубка всё равно что Библия для белого человека. Соглашение, скрепленное курением священной трубки, нерушимо. К такому соглашению индейцы относятся с почтением. Но не белые люди. И не раз проливалась кровь.

Кровь пролилась и на этой резервации. Но то была кровь белого человека. Не индейца.

Однажды вечером после поджога типи сюда с рёвом подкатила банда мотоциклистов. Я спал в сарае. Мой сын Кении был на страже. Он разбудил меня, и по его виду я понял, что он очень напуган.

Один парень из них был пеший. Он стал ругаться, оскорблять меня и угрожать. Сначала заговорил про какой-то украденный мотоцикл. Потом сказал, что это его банда подожгла типи. Он кричал, что они взорвут сарай и вышвырнут нас из резервации.

Я сказал, чтобы он заткнулся и убирался вон. Но парень не послушал.

Я думаю, люди вокруг знали, что происходит, потому что в домах горел свет, и из окон высовывались головы. Однако случилось так, что я больше не стал терпеть издевательства. Когда парень не захотел убраться, я выстрелил из ружья. Мои юристы предупреждали, чтобы я не стрелял, но случилось так, что я был вынужден сделать этот выстрел.

Я стрелял не для того, чтобы убить. Я только хотел показать, что могу постоять за себя. Огни в домах сразу погасли, и головы исчезли. Тогда я послал сына вызвать полицейского, чтобы отдать свое ружье. Полицейские пришли и стали расспрашивать, что случилось. Я рассказал.

– Где парень? – спросили они.

– Ползет где-то по дороге, – ответил я. Полицейские нашли его. Потом они вернулись в

резервацию и сказали, что парень говорит, будто всё случилось по-другому.

– А вы думали, он расскажет вам все, как было? -спросил я.

Я решил, что со мной все кончено. Меня прикончат парни из той же банды. С мотоциклистами связываться опасно. Они в долгу не останутся.

Меня не арестовали. И не возбудили дело. Резервация – земля индейцев. А банда, наверное, решила, что у нас с тем парнем -дело личное. Было установлено перемирие, и ничего больше не случилось.

Удивительно другое. Удивительно то, что я не начал стрелять значительно раньше. Несколько лет тому назад. Удивительно, что мы, укрывшись в замерзшем фундаменте начатой стройки нашего бревенчатого дома, не открыли стрельбу по всем – по полицейским, соседям, пожарникам… Потому что мы обезумели. И мы имели на это право. Это безумие длится уже больше трехсот лет."

Но в борьбе за четверть акра был сделан только один выстрел. И сделал его я сам.

Дым от этого выстрела тоже поднялся к небу. Наш Создатель видел его. Как видел дым от сгоревших вигвамов на Голден Хилл. И дым от сгоревшего здесь типи.

Создатель видел дым от моего выстрела. И он поступит со мной так, как найдет нужным.

Глава 26

Весной 1977 года в Уэстпорте третий раз отмечался День Коренных Американцев. На праздник и торжественные церемонии собрались индейцы со всего штата Коннектикут. Белые тоже приехали.

Было много выступлений, и все говорили о борьбе племени Голден Хилл в резервации Трамбулла.

До окончательного решения нашего дела было еще далеко. Один репортер сказал, что я вышел «на тропу закона». Никаких беспорядков. Мы хотим все урегулировать мирным путем через суд.

В числе выступавших был Томас Турин из Фонда Коренных Американцев. Сославшись на Закон о Невмешательстве, о котором я упоминал раньше, мистер Турин помог индейцам заявить права на половину территории штата Мэн. В связи с делом племени Голден Хилл он заявил следующее: «Мы проверяем силу обещаний нашей нации вообще. Силу национального законодательства. И мы узнаем, чего стоит это законодательство». В заключении мистер Турин сказал, что сотрудники Фонда могли бы помочь в нашей тяжбе, в том, что касается границ участка, принадлежности проезда и сарая.

На празднике выступил также Элфин Джозефи, автор нескольких книг о коренных американцах. Он говорил о том, что общество плохо понимает индейцев нынешнего поколения. «Белые люди, – сказал он, – часто спрашивают, что эти индейцы на самом деле хотят от нас и почему они так враждебно настроены?»

Он говорил о «неблагоприятной реакции» белых. У них вызывает гнев то, что индейцы теперь обретают голос и делают успехи в самоуправлении. Он призвал нынешнее поколение американцев «сломать длинную цепь многочисленных обманов», быть честными и справедливыми по отношению к индейцам.

Индейцы полагают, что «неблагоприятная реакция» со стороны белых людей объясняется непониманием, отсутствием знаний, так как школы не учат ничему о жизни индейцев сегодня. Местные неиндейские группы даже создали организацию Всеамериканский Конгресс за Равные Права, которая ставит своей целью борьбу против достижений индейцев. Сообщение Комиссии США по Гражданским Правам свидетельствует о том, что победы индейских племен в 1970 году «затмевались» реакцией на них неиндейского населения.

Как сказал сенатор Хэтфилд на слушании в 1977 году – «Мы обнаружили значительную неблагоприятную реакцию, которая по другому называется фашизмом в самом отвратительном его проявлении».

День Коренных Американцев – праздник не только для индейцев. Он показывает всем, как живут индейцы. Это хороший день и для индейцев и для неиндейцев. Отмечается этот праздник ежегодно. Все могут прийти, посмотреть и послушать.