Текст книги "Тайна похищения генерала Кутепова"

Автор книги: Клод Фелисье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

– Анатоль… Когда-то меня звали просто Толь.

– Толь? Так, видно, называли тебя женщины, которым ты дарил свои ласки? – ревниво осведомилась она. – Я не хочу так называть тебя. Я хочу, чтобы ты был для меня совсем маленьким и совсем моим. Я назову тебя Оль. Хорошо? Мой Оль, мой мальчик Оль…

Он снова привлек ее к себе.

– Нет, погоди, – вспомнив утреннюю беседу с Дегро, освободилась она из объятий Посвистова, – я должна сказать тебе что-то очень важное.

– Ничего важнее того, что ты уже сказала, для меня не существует. Любимая…

– Погоди, безумец, – отбивалась она. – Есть нечто, затмевающее любовь, вернее, убивающее ее.

– Что же это? – встревожился Посвистов.

– Смерть, – произнесла она с трепетом в голосе. – А я не хочу смерти, особенно сейчас, когда впервые в жизни узнала, что такое истинная любовь.

– Что ты болтаешь, Марго? – изумился Посвистов. – Что за странные мысли о смерти?

Марго покачала головой. Из-под капюшона домино в прорезе маски глядели на Посвистова серьезные, озабоченные глаза.

– Я говорю серьезно. Наша любовь сопряжена с большой опасностью. Но, Оль, говорить об этом здесь довольно рискованно.

Она оглянулась по сторонам. Вблизи никого не было. Джаз-банд наполнил воздух вакханалией звуков.

Марго склонила голову к плечу Посвистова и шепотом передала ему все, что узнала от Дегро: и о Лурье, и об угрозах «устранения».

– Я бы хотела тебя видеть завтра у себя, Оль, – сказала она в заключение. – Утром… Хорошо? А теперь еще один чарльстон, и я должна спешить к Сереже.

– Он не скучает. С ним Куприн, – увлекая ее в толпу танцующих, ответил он.

– Потом и ты приходи ужинать к нашему столу. Серж будет рад. Только смотри, будь осторожен.

Она погрозила пальцем и, засмеявшись, выскользнула из его объятий, направилась в дамскую комнату.

Ни она, ни он не заметили, как из-за груды камней грота вышел арлекин. Он не проронил ни слова из беседы влюбленных.

Посвистов бродил по залу, тщетно дожидаясь появления красного домино. Когда он заглянул в столовую, то увидел за столом Баталина шаловливую аркадскую пастушку.

Красное домино, очевидно, существовало только для него.

XI. Псевдополицейский

Обитатели улицы Удино, вернее, наиболее беспокойный ее элемент, в воскресенье 12 января были обеспокоены непривычным явлением.

В двенадцать часов дня на безлюдной улице появился полицейский и начал шагать взад и вперед со всей важностью и солидностью, подобающей «ажану».

Пекарь Берсье, лавочка которого находилась напротив, первый обратил внимание на необыкновенное явление. Он сказал своему единственному помощнику:

– Смотри-ка, Жак, на нашей улице появился ажан. С сотворения мира этого не водилось.

И оба некоторое время следили за полицейским, обмениваясь ироническими замечаниями насчет его внешности.

– Парень довольно внушительный и, видно, не новичок в своем деле, – заметил Берсье.

– Откуда вы это заключаете, хозяин?

– Он не молодой уже. Только люди под пятьдесят носят еще бородку буланже… А что он не первый день на службе – видно по плащу и по кепи – они не первой свежести.

Замечание было вполне основательное, и с ним согласился долговязый помощник метра Берсье.

Полицейский гулял около часу по улице без всякого дела: время было тихое, на улице почти не было прохожих.

В час дня появился другой полицейский с нашивкой капрала и подошел к новому постовому.

…Когда Посвистов увидел приближавшегося к нему полицейского чина, то первым его желанием было бежать, а потом – провалиться сквозь землю.

Но бегство было бесцельно. Оно на несколько минут внесло бы оживление в тихую жизнь улицы, но вряд ли кончилось бы благополучно для Посвистова. Еще неосуществимее было второе его желание. Поняв это, Посвистов решил идти навстречу опасности.

Вспомнив свою роль, он приветствовал капрала, приложив руку к кепи привычным жестом военного. Капрал сурово взглянул на него.

– Я вас не знаю, – буркнул он. – Кто распорядился поставить вас тут?

Наступил решительный момент игры. Посвистов вынул из-за обшлага мундира бумагу.

– Честь имею представиться – полицейский Баптист Дельвю, район VI комиссариата Сен-Клод.

Капрал пробежал взглядом бумагу. Лицо его продолжало выражать неудовольствие.

– Эти господа из министерства вмешиваются постоянно не в свое дело, – проворчал он, отдавая бумагу Посвистову. – Но вы, конечно, не при чем, товарищ. Служба – службой.

– Так точно, господин капрал, – вытянувшись, ответил Посвистов. У него отлегло от сердца: Дегро был прав, утверждая, что ему не угрожает ни малейшей опасности.

Капрал ушел, ворча что-то нелестное о «министерских господах». Посвистов снова остался один.

После предупреждения Брадлея, предложение Дегро сыграть роль полицейского не было для него неожиданностью. Он согласился, не отказавшись также принять очередной чек на 10000 франков.

Посвистов чувствовал себя вовлеченным в центр какой-то сложной интриги. С одной стороны большевики, с другой – Брадлей со своим комитетом безопасности. Он находился точно между молотом и наковальней.

Хуже всего в его положении было то, что он не знал, какого рода интрига плелась вокруг него, и кто должен стать жертвой этой интриги. Он догадывался, что все разгоралось вокруг генерала Кутепова. Он чувствовал, что генералу угрожает серьезная опасность, но не мог понять – со стороны ли большевиков, или со стороны ВКБЕ.

Он сам был свидетелем беседы генерала с большевистскими агентами. Из обрывков этой беседы он мог понять, что у генерала Кутепова зародился какой-то грандиозный план. О том, что генерал может оказаться предателем эмиграции, он не думал: слишком велик был генерал для такой низкой роли, слишком чист ореол, создавшийся вокруг его личности. Даже если бы генерал начал вести переговоры с самим Сталиным и чокнулся с ним бокалом вина – даже тогда Посвистов не заподозрил бы его. Случайная фраза об Индии, брошенная генералом на балу инвалидов, казалась Посвистову ключом к тайне переговоров. Величие и мощь России – вот лозунги, которым только и мог служить генерал. Уничтожение Англии означало для него новую зарю в России. Большевики, меньшевики, любой образ правления – явления преходящие. Великий народ сам творит историю, и важно лишь, чтобы хищники в лице европейских государств не оторвали бы кусков от тела самой России. Несомненно, генерал должен был думать таким образом… А если бы он возглавил поход на Индию?

У Посвистова даже дыхание захватило при этой мысли. Он вспомнил рассуждения Брадлея в кабинете ресторана и ему показалось, что Брадлей в курсе планов генерала.

О, тогда со стороны англичан генералу угрожает серьезная опасность.

Так же, как и ему, Посвистову. Уж если ему, в конце концов, придется делать выбор между генералом и Брадлеем, он не задумается ни на минуту. Только как проникнуть в тайну генерала? Как узнать, чем помочь ему в решительную минуту?

Он пробовал расспрашивать Марго. Между упоительными минутами счастья, отдыхая от бурь в тихих нежных взаимных ласках, задавал он волнующие его вопросы.

Но и она знала не больше его. Она была тоже слепым орудием в чужих руках.

…Дама в бежевом пальто, показавшаяся на улице, изменила направление мыслей Посвистова. В груди его заплескала радость, зазвенела любовь.

«Сумасшедшая», – подумал он с нежностью.

Марго подошла к нему и с изумлением уставилась взором в незнакомое лицо. Грим Посвистова был очень искусен.

– Простите, – залепетала она, – я хотела бы узнать, как пройти на улицу… улицу Севр.

Посвистов засмеялся, и тогда она узнала его.

– О, да ты ли это, мой дорогой? Боже мой, какой безобразный грим!

– Ты неосторожна, Марго.

– Ах, мне нужно было тебя видеть, – она оглянулась по сторонам и, достав из перчатки крохотную записку, сунула ему. – Сейчас же, как только покончишь с этим глупым маскарадом, приходи по этому адресу. Больше ничего, я исчезаю. До свидания, мой дорогой.

И она быстро удалилась.

Посвистов положил записку в карман и зашагал размеренным шагом взад и вперед по тротуару.

Никто не видел этой сцены, если только в окнах домов на противоположной стороне не было соглядатаев.

XII. Несостоявшееся свидание

«В 6 час. в кафе „Монплезир“. Узнала все».

Таково было содержание записки, сунутой Марго Посвистову.

«Все» касалось таинственной интриги большевиков и ВКБЕ, невольными орудиями которой являлись Марго и Посвистов.

Прочесть записку Посвистову удалось только около четырех часов. В два часа он покинул свой пост на улице Удино. У бульвара Инвалидов его поджидал лимузин, в котором мнимый полицейский должен был переодеться, смыть грим и превратиться снова в дансера Посвистова.

Пока полковник проделывал всю эту процедуру, лимузин мчался по улицам Парижа. Шофер ни разу не обернулся в сторону пассажира. Ясно, это был «свой», может быть, такое же невольное орудие в руках политических авантюристов и интриганов, как и сам Посвистов.

Очевидно, шоферу были даны точные инструкции. Покружив сорок минут по городу, он остановил машину. Посвистов выглянул из-за занавески – они остановились у моста Императора Александра III. Посвистов успел принять свой обычный облик, но не вышел, решив перекинуться с шофером парой слов.

Однако, попытка не удалась. Шофер открыл дверцу и, поворачиваясь к Посвистову, кинул всего одно слово:

– Выходите.

Слово было сказано по-русски, с округлением буквы «о», как говорят только москвичи. Пришлось подчиниться. Полковник выскочил из автомобиля и хотел подойти к шоферу, чтобы заглянуть ему в лицо. Но едва он оставил автомобиль, как шофер дал ход и, не оборачиваясь, укатил.

Посвистов развел руками, глядя вслед удалявшемуся. Он заметил только № F64.

В три часа его ждал Брадлей. Нужно было дать обстоятельный отчет о своем дежурстве. Посвистов рассказал ему инцидент с полицейским капралом, но ни словом не обмолвился о Марго. Брадлей хмуро выслушал его.

– Это все? – пронзив взглядом Посвистова, осведомился он.

– Да, – не сморгнув, отвечал полковник.

– Гм… А какая дама подходила к вам?

– Дама? – сделав невинное лицо, спросил Посвистов. – Ах, да. Совсем забыл. Какая-то особа, скверно говорившая по-французски, спросила, как пройти на улицу Севр.

Очевидно, шпионы Брадлея уже успели сделать ему точный доклад о дежурстве Посвистова, но Марго, по-видимому, была им неизвестна. Брадлея ввел в заблуждение естественный тон полковника.

– Только? Прекрасно. Больше мне ничего не нужно. Послезавтра, впрочем, будьте готовы к небольшой загородной поездке.

Так как было бы совершенно излишне задавать вопросы о цели поездки, Посвистов только кивнул утвердительно головой.

В кафе «Монплезир» собирались обычно представители монпарнасской богемы – странные люди в странных костюмах, с не менее странными талантами. Занятые исключительно собой, эти люди ни на кого не обращали внимания, и в этом отношении были прекрасной обстановкой для конспиративной встречи.

Посвистов пришел в кафе без четверти шесть. Марго еще не было. Он занял уединенный столик в глубине комнаты, заказал вина и взял иллюстрированный журнал.

Стрелки больших стенных часов доползли до шести, Марго не появлялась.

Посвистов с усмешкой подумал о женской аккуратности. Выпил стакан вина и заставил себя углубиться в чтение.

Прошло еще полчаса. Посвистов озирался на каждого входившего в кафе, но Марго не появлялась.

Странное беспокойство начало заползать в душу. Он пытался успокоить себя мыслью, что Марго задержали какие-либо непредвиденные обстоятельства. Борясь со скукой ожидания и с беспокойством, Посвистов просидел в кафе до семи часов. Тогда появилась уверенность, что Марго вовсе не придет.

Он позвонил ей на квартиру. Мари сообщила ему, что Марго уехала в пять часов. Хмурый и полный тревоги, Посвистов покинул кафе.

Он побывал всюду, где можно было встретить Марго, дважды заходил к ней, но бесполезно – дома он не показывалась.

Около десяти часов вечера Посвистов в третий раз позвонил у дверей квартиры Марго.

Мари открыла дверь.

– Нет, – впуская его в переднюю, покачала она головой. – Барышня не возвращалась. Ей много раз звонили по телефону, кто-то очень хотел говорить с ней. Я не знаю, что могло так задержать ее. Тем более, что барышня не в вечернем туалете.

– Звонил мосье Баталин? – спросил полковник.

– Нет, мосье Батален (Мари на французский лад произносила эту фамилию) не звонил. Сегодня он вообще не давал о себе знать. Но вы, мосье, может быть, подождете немного? Барыня все равно должна заехать переодеться.

Посвистов прошел в гостиную. Время тянулось с убийственной медлительностью. Он ушел, поручив Мари передать Марго, чтобы она немедленно по возвращении позвонила ему по телефону.

Тревога его сгустилась до степени уверенности в том, что с Марго случилось что-то из ряда вон выходящее.

XIII. Приключение Марго

Любовь вспыхнула в сердце Марго с силой степного пожара. До встречи с Посвистовым Марго являла собой модный в наше время тип холодной женщины, о котором исследователи сексуализма говорят, как о самом опасном для мужчин.

Ее чувственный мир был погружен в спячку. Точно в ледяной коре лежало сердце: ни один мужчина не заставлял его усиленно биться. Читая книги фривольного содержания, Марго не испытывала ничего, кроме брезгливости.

Забронированная от страстей, она представляла собой значительную опасность для любящих пожить мужчин – к ней стремились и юнцы, и солидные, богатые рантье. Иногда она отдавалась из чувства простого любопытства, иногда из-за расчета, но никогда не испытывала ничего волнующего. Поэтому наслаждения любви, о которых ей приходилось читать в романах, казались ей красивым вымыслом романистов.

Посвистов разбудил в ней чувство. Впервые, танцуя с ним, она ощутила словно нежный, сладостный ток, исходивший от него, заставлявший оттаивать лед, сковывавший душу, и любовь вспыхнула сразу всесожигающим огнем. Страсти, неизведанные и непонятные, опустошающим ураганом хлынули в душу. Она ни о чем не могла думать, не могла ничего делать – все ее помыслы и вся она принадлежали Посвистову.

Связь с Баталиным опротивела ей. Она тянула ее, не зная, как освободиться от коммерсанта, питавшего к ней самые пылкие чувства. Теперь эта связь превратилась для нее в оковы, добровольно надетые, но от которых не так-то легко было освободиться.

Другими оковами, еще более тяжелыми, были ее обязанности большевистского агента. Правда, она делила их со своим возлюбленным, но от этого они ни капли не казались легче.

От Баталина можно было отделаться: можно уехать куда-нибудь, исчезнуть. Хотя и влюбленный, и ревнивый, Баталин не стал бы искать беглецов, но от большевиков, от тусклого глаза чекиста Лурье нельзя было скрыться. И Посвистов, и Марго прекрасно понимали, что у их господ руки более длинные, чем у кого бы то ни было. Их организация тайной сетью опутывает мир, нет такого уголка на свете, куда бы не дотянулась их преступная рука.

Единственным выходом из положения было овладеть тайной замысла, ради которого привлекли к делу Посвистова. Тайна, вырванная у большевиков, могла оказаться прекрасным орудием против против них, умело использованная, она могла оградить влюбленных от каких бы то ни было посягательств на их счастье.

И Марго, призвав на помощь всю свою хитрость, весь опыт, добытый работой с большевиками, с головой ушла в рискованную разведку.

Естественно, клубок запутывался возле Дегро. Он, сам не большевик, был центром, управляющим частной парижской агентурой большевиков. Его лавочка была замаскированным бюро, проводившим такие «дела», в которых господам с улицы Гренель нельзя было скомпрометировать себя.

Марго уловила в отношениях Дегро нечто новое еще во время свидания в Булонском лесу. На балу эмигрантов Дегро окончательно вышел из равновесия, упорно требуя от нее согласия на бегство от большевиков. Марго поняла, что негоциантом руководит не просто желание «спасти» ее. Такой человек, как Дегро, не мог спасать женщину из чисто платонических побуждений.

В ее руках оказалось оружие, которым Марго умела пользоваться в совершенстве.

Несколько встреч, пара взглядов и неясных намеков вскружили голову Дегро. Человек, много лет боровшийся со всякими «слабостями» и страстями ради приобретения состояния, не мог устоять.

Кроме того, Дегро чувствовал себя уже на пороге к заветной цели. Состояние его было более чем круглым, – еще один, последний шаг, и он может наслаждаться полной независимостью и всеми благами жизни.

Марго входила в круг этих благ, и Дегро мог позволить себе немного понежиться у входа в обитель собственного благополучия…

Во вторник Дегро не ожидал Марго, и когда она неожиданно явилась к нему на квартиру, он казался очень растерянным и смущенным.

– Вы, кажется, не рады мне, Дегро? – бросая на него лукавый взгляд, спросила Марго. – Я, пользуясь свободным временем, хотела более подробно поговорить с вами о нашем плане.

От взгляда молодой женщины Дегро растаял. Но растерянность не покидала его.

– О, что вы… милочка… Я рад, я безумно даже рад… Только я… Да, я занят.

– Это ничего не значит. У вас есть кто-нибудь?

– Никого.

– Ну и прекрасно. Поболтаем полчаса, и я уйду.

И, не ожидая приглашения, Марго вошла в кабинет. Дегро последовал за ней.

– Знаете ли, Дегро, – опускаясь в кресло, заговорила Марго, – от людей, собирающихся вдвоем укрыться на неизвестное время в какой-то норе, можно требовать полной откровенности. Не так ли?

Дегро кивнул головой. Взгляд его с беспокойством остановился на часах.

– Милая Марго… Почти сейчас, через две минуты, ко мне явится некто, кому лучше не встречаться с вами. Я, право, не знаю, что делать.

– А, вы хотите спровадить меня? – прикинулась обиженной Марго. – Что же, я уйду. Но вряд ли я еще раз буду обсуждать с вами вопрос, ради которого явилась сегодня.

Она поднялась. Дегро в величайшем волнении замахал руками.

– Ах, Марго! Все дело в том, что и уйти от меня, не встретившись с ним, вам не удастся. Это из рук вон… Я в необычайном затруднении. Понимаете?

В это мгновение в передней задребезжал звонок. Дегро подпрыгнул.

– Вот, видите… Уже… Я поклялся этому человеку, что в квартире не будет ни души, кроме меня. Вот что.

Он отдернул портьеру и открыл двери в соседнюю комнату.

– Идите сюда и сидите тихо, как мышь: никогда еще мы с вами не подвергались большей опасности, как в эту минуту. Ну, скорее!

Марго прошмыгнула в дверь. Дегро запер ее на ключ и опустил тяжелую портьеру.

Комнатка, в которой очутилась Марго, была чем-то вроде маленькой гостиной или приемной. У Марго не было времени рассматривать обстановку и любоваться картинами Ватто, глядевшими на нее со стен. Она придвинула мягкий пуфик к дверям, села и приложила ухо к замочной скважине. Она решила подслушать разговор Дегро с таинственным посетителем.

У прибывшего был громкий, с неприятным оттенком, голос. По-видимому, он был уверен, что находится наедине с хозяином, и не сдерживал голоса.

Дегро, конечно, чтобы не выдать присутствия постороннего, приходилось следовать примеру гостя.

И до Марго, хотя и полузаглушенный, долетел весь разговор.

– Теперь окончательно разрешится все 26-го. Все было бы кончено, если бы ваша глупая женщина сумела тогда усыпить Фортунато. Сейчас мы окончательно условились на 26-е. От вас требуется доставить автомобиль.

– Положение все то же?

– Да. Иллюзия увоза должна сохраниться. Автомобиль будет ждать на углу улиц Удино и Русселе – в десять часов.

– Там же гуляет в это время наш переодетый полицейский?

– Посвистов? В этот день он не будет гулять. Его заменит другой. Посвистов нужен лишь для того, чтобы приучить население к виду полицейского. Для ограждения от каких-либо случайностей мы выставим своего полицейского.

– Разве могут быть какие-либо помехи?

– Брадлей не дремлет. Боюсь, что он слишком хорошо осведомлен обо всем. В последний момент он может что-нибудь выкинуть. Тут-то нам и нужен полицейский, который в крайнем случае мог бы рассчитывать на поддержку обитателей улицы.

– Вы такого высокого мнения о Брадлее? – осведомился Дегро.

– Брадлей – талантливый проныра. Кроме того, он в сношениях с Посвистовым. Правда, от этого типа он вряд ли узнал что-либо, но вообще ему известно многое. А главное, ему и его правительству известен план похода на Индию.

– Так что генерал?..

– Их заклятый враг и лицо, незаменимое для успеха кампании. Все это известно Брадлею и ВКБЕ. Мы можем ожидать всего.

Помолчали.

– Да, но поднимется страшный шум, – снова заговорил Дегро. – Вряд ли мне удастся ускользнуть от следствия.

– Вы можете исчезнуть в тот же день. Впрочем, это ваше дело.

– А что делать с Посвистовым?

– И его, и бабенку мы берем на себя, – прозвучал ответ и вслед за ним резкий, неприятный смех.

Марго слушала, затаив дыхание. Случай помог ей вырвать истину. Вся сложная, загадочная интрига стала ей теперь совершенно ясной и понятной.

Дело касалось соглашения главы русской эмиграции возглавить поход русских на Индию. Это ее мало трогало.

Но последние фразы, долетевшие до нее из-за дверей, заставили ее похолодеть. Они касались уже непосредственно ее и Посвистова.

Циничный смех и слова: «И его, и бабенку берем на себя» таили в себе определенный смысл: оба они стали неудобны большевикам. Каждую минуту можно было ожидать расправы. Следовало искать выхода, не теряя ни минуты.

Марго знала, что Посвистов находится сейчас на улице Удино, играя роль полицейского. Не теряя времени, тут же набросала она маленькую записку, назначив свидание в кафе «Монплезир», и спрятала ее в сумочку. Потом отошла от дверей и остановилась в ожидании у окна.

Вскоре появился Дегро.

Он пытливо поглядел на нее.

– Вы не скучали, милочка?

– Очень скучала. Если бы хоть что-нибудь можно было услышать из вашего разговора, тогда, может быть, я бы и не скучала. У вас чертовски плотные портьеры, Дегро.

Она рассмеялась. Засмеялся и Дегро.

– Я знал, что вы будете подслушивать. Однако вы откровенны, Марго.

– Я же говорила, что мы должны быть откровенны друг с другом – в этом залог нашего успеха. Скажите, это был Лурье?

Дегро замялся.

– Я не могу сказать этого. Впрочем… Да, это был Лурье. Марго, в нашем распоряжении всего десять дней, даже меньше.

Он приблизился к ней и взял ее руки. Лицо его хранило странную торжественность.

– Мне кажется, Марго, у вас меньше времени, – он подчеркнул «у вас». – Что вы скажете, если добрый друг даст вам убежище в замечательном уголке, где-нибудь в Бретони, где не найдет вас ни замечательном уголке, где-нибудь в Бретони, где не найдет вас ни одна ищейка в мире?

Марго молчала.

– И этот друг скажет: «Дорогая Марго, весь этот уголок в вашем распоряжении. Пользуйтесь им, как собственностью».

– Благодарю вас, – улыбнулась Марго. – А что еще скажет этот добрый друг?

– Спустя несколько дней он приедет и скажет: «Дорогая Марго, в какой части света прикажете воздвигнуть вам дворец, чтобы окружить вас сказочной роскошью?» Что вы ответите?

– Подумаю, любезнейший Дегро, подумаю. Во всяком случае, это великодушно со стороны друга. Но до дворца остановимся в уголке Бретони.

– Конечно, конечно… Я думаю, Марго, что вам не следует терять времени, и чем скорее вы очутитесь в Бретони, тем лучше. Мне лично раньше 26-го января покинуть Париж не удастся.

Марго ушла от Дегро с точным адресом «уголка в Бретони», оставив в душе своего шефа приятную уверенность в том, что ни одна красавица не может устоять против мощи толстого кармана.

Это было неосторожно – подходить к Посвистову во время его псевдодежурства, но Марго не могла терять ни минуты времени. Назначив свидание полковнику в шесть часов, она предполагала до этого времени повидаться с Баталиным, уладить все свои дела, чтобы вечером же покинуть Париж.

С Баталиным она была необычайно нежна, искусно разыграв роль любящей подруги, и охотно согласилась отужинать с ним в одиннадцать часов, где он пожелает. Обещание это она дала с легким сердцем, так как в одиннадцать часов предполагала быть в нескольких лье от Парижа.

Она действовала по строго обдуманному плану, не делая ни одного лишнего шага.

Побывала в банке, где хранились сбережения и где у нее был собственный сейф. В сейф она положила почти все свои драгоценности, за исключением нескольких безделушек, необходимых даже в деревне.

Потом отправилась на вокзал и взяла купе первого класса: поезд отходил в 8.40.

В четыре часа Марго приехала домой. Услав горничную за кое-какими покупками, она собрала небольшой саквояж, решив не предполагать, что она уехала.

В пять часов с саквояжем в руках она покинула квартиру.

Возле дома стояло такси красного цвета. Шофер услужливо открыл дверцу.

Марго вошла в автомобиль, приказав везти себя на Монпарнас.

С этого момента она оказалась бессильна распоряжаться собой и попала во власть странных случайностей.

Погруженная в размышления, Марго не заметила, что автомобиль поехал не той дорогой, какой следовало. Она спохватилась лишь тогда, когда очутилась на плохо освещенной улице. Взглянув в окно, она увидела блеск воды и очертания лодок и судов на ней.

Сена…

– Послушайте, куда вы меня везете? – крикнула Марго шоферу. – Я же вам сказала: Монпарнас!

Шофер приостановил машину. Лицо его было полно любезности и смущения.

– Ради Бога, простите, мадам. Я немного туг на правое ухо и не разобрал, Монпарнас? Не беспокойтесь, я исправлю ошибку, и вам не придется платить за лишнюю прогулку. Сию минуту, мадам.

По акценту Марго заключила, что шофер – русский. Если бы она была знакома с оттенками русских наречий, то причислила бы его к москвичам.

Она успокоилась. Между тем, машина остановилась совершенно.

– Прошу прощения, мадам, я должен посмотреть, что случилось.

И он выскочил из автомобиля.

На часах-браслете было ровно половина шестого, и Марго начала нервничать.

– Да скорее вы! – крикнула она раздраженно. – Я тороплюсь!

В это мгновение дверца автомобиля открылась, и перед Марго вынырнул из мрака улицы силуэт мужчины.

– Не торопитесь так, сударыня, – насмешливо произнес неприятный скрипучий голос. – Путь предстоит довольно большой. Тише, тише, голубка. Держите ваши руки на виду!

И перед Марго блеснуло дуло револьвера.

– Что это значит? – бледнея от ужасной догадки, спросила она.

– Ничего неприятного, если вы спокойно подчинитесь неизбежному и поедете со мною без истерик и других дамских штучек.

Он сел напротив, не спуская с нее насмешливого взора. Машина дрогнула всем кузовом и понеслась вдоль темной набережной Сены.

Марго приходилось не раз переживать опасные и неприятные минуты. Она поняла, что всякое сопротивление с ее стороны будет сломлено самым бесцеремонным образом. В тяжелых положениях лучший спутник – хладнокровие, и она усилием воли заставила себя успокоиться.

– Я не собираюсь сопротивляться, – сказала она, – но что значит это насилие? Я попала в руки бандитов?

Незнакомец покачал отрицательно головой.

Теперь она разглядела его. Это был брюнет с большим горбатым носом, бритый. Черные брови сходились над переносьем в одну черту, придавая лицу неприятный отпечаток тупой жестокости. Черные навыкате глаза напоминали маслины.

– Птичка решила ускользнуть, – сказал он насмешливо. – Голубка с голубком думала упорхнуть в далекие края, не предупредив кое-кого, кому она обязана отчетом. И этот кое-кто решил не выпускать голубку… А чтобы не подвергаться напрасному риску, решил посадить голубку в клетку. О, только на время, конечно…

Марго ощутила озноб, пробежавший по всему ее телу. Она знала, в чьи руки попала, и не могла рассчитывать на пощаду. Только самообладание и случай могут выручить ее. И Марго стала холодно-спокойной, а лицо ее превратилось в непроницаемую маску.

Брюнет задвинул занавески на окнах, и Марго потеряла возможность видеть дорогу. Она не знала даже, в каком направлении ее увозят.