Текст книги "Летнее приключение"
Автор книги: Клер Кук
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
Глава 25
Вечером у Шона Райана был деловой обед – во всяком случае, так он мне сказал. Он предложил подвезти меня до отеля, но я отказалась, сославшись на свои грандиозные планы, что было чистой воды враньем.
Мы вышли из самолета. Шон Райан подержал Канноли, пока я ходила в туалет, а потом я следила за его багажом, пока он посещал то же заведение. Я выглянула на улицу в поисках хотя бы небольшого газончика для Канноли, у которой был самый маленький мочевой пузырь из нас троих, но ей не повезло.
– Спасибо, – сказал Шон Райан, подходя к нам. Я заметила, что он и умылся и пригладил волосы. Интересно, он это сделал для меня или для той особы, с которой у него встреча на обеде?
– Не делай ничего такого, чего не сделаем мы, – услышала я за спиной голос мамы. Они с папой смеялись словно дети, когда проходили в двух шагах от нас.
– Ты знаешь этих людей? – спросил Шон Райан. Одной рукой он взял свой багаж, другой – пустую сумку-переноску Канноли.
Я покачала головой.
– Похоже, не знаю, – сказала я. – Но вообще-то они всегда были моими родителями.
Несколько мгновений мы молча смотрели на них. Почему-то рука моего отца оказалась на маминых плечах. Кашлянув, Шон Райан отвернулся.
– Ну разве не замечательно наблюдать такую привязанность? – проговорил он. – Сколько же лет они женаты?
– Они не женаты, – объяснила я. – И ненавидят друг друга. Не могу поверить, что они даже не заметили меня. То есть я для них сейчас просто не существую.
Мы направились к выходу; спортивные костюмы моих родителей были уже далеко, но они, словно флуоресцентные маяки, указывали нам путь. Спустившись по эскалатору, мы прошли в автобус. Было ощущение, что аэропорт Атланты тянется на миллион миль. Когда мы вышли из автобуса, мне казалось, что мы должны были доехать, как минимум, до Техаса – так долго мы ехали. На самом же деле нас довезли только до зала получения багажа.
– Ну ладно, – сказал Шон Райан, когда мы поймали наши чемоданы, приплывшие по ленте транспортера, – завтра я заеду за тобой в отель к одиннадцати часам.
– Не опаздывай, – попросила я. И протянула ему руку для рукопожатия.
Шон Райан рассмеялся.
– А что такого? – пожала я плечами. – Ты же сам установил правила.
Наклонившись ко мне, Шон Райан чмокнул меня в щеку, а я постаралась не заметить аромата пены для укладки волос экстрасильной фиксации от Пола Митчелла. Потом Шон Райан погладил Канноли, сидевшую в моей сумке.
– Позаботься о ней получше, – сказал он. Я так и не поняла, к кому из нас он обращался.
Следуя указателям, мы спустились на первый этаж. Там Шон Райан повернул направо, а мы – налево. Здесь не было и намека на приближение осени. К тому же в Атланте было, наверное, градусов на тридцать теплее, чем у нас в Маршберри.
И еще вокруг аэропорта не было ни газончика, ни просто кусочка голой земли. Даже узкой полоски возле тротуара. Интересно, где же делают свои делишки животные, которые прилетают в Атланту на самолетах? Может быть, здешние собаки привыкли писать прямо на тротуар? Мы шли вперед. Кажется, мы пересекали дорогу, по которой все автомобили выезжали на шоссе, после которого могли быть какие-то посадки. Впрочем, там нас также могли и убить.
Наконец, не выдержав, я вынула Канноли из сумки и усадила ее на огромную пепельницу, венчавшую бочонок для мусора.
– Как хорошо, что ты у меня не немецкая овчарка, – пробормотала я.
Она недоверчиво на меня посмотрела. В пепельнице валялись два сигаретных окурка и расползшиеся ошметки сигары, но, поскольку пепельница тут была не одна, в ней все же было довольно чисто.
– Ну давай же, – сказала я. – Кошки всегда пользуются лотком. Просто постарайся представить себе, что это унитаз.
Наконец мочевой пузырь чихуахуа не выдержал. Я отвернулась, чтобы Канноли не робела. Мимо прошли две женщины. Они о чем-то шептались, поглядывая на нас, но из деликатности ничего не сказали. Теперь можно было не сомневаться: мы не в Бостоне.
Потом мы отправились к стоянке. По-моему, Марио говорил мне что-то об экспрессах, на которых можно доехать до города, однако кто знает, как там относятся к животным? Поэтому я решила шикануть и взять такси.
– Добро пожаловать в Ланна,[33]33
Искаженное произношение названий Бостон.
[Закрыть] – сказал шофер. – А кто такой Ланна? – удивилась я.
Он рассмеялся.
– Куда едем, мадам?
Посадив Канноли на сиденье рядом с собой, я принялась рыться у себя в сумке.
– По-моему, нам надо на Пичтри, – пробормотала я.
Он посмотрел на меня в зеркало заднего вида. Кожа шофера была оттенка кофе мокачино, может быть, «МАК» оттенка NC30, с россыпью веснушек цвета шоколада.
– Мне нужен более точный адрес, мадам, – заявил он. – В Ланна все улицы называются Пичтри.
Я понятия не имела, о чем он толкует, но мне нравилось мелодичное звучание его голоса. Разыскав наконец адрес отеля «Индиго», я прочла его шоферу вслух. Он тронул машину с места, и вскоре мы влились в поток транспорта.
Я открыла бутылку воды, напилась сама и предложила попить Канноли, решив, что теперь она может это сделать, не опасаясь описаться. Потом я выглянула в окно и приподняла Канноли, чтобы она тоже осмотрелась.
Множество машин ехало нам навстречу, из города: впрочем, и в город вместе с нами направлялось немало автомобилей. На дороге было так много полос, что Бостон стал казаться мне ну просто дикими джунглями.
– Здесь всегда так много транспорта? – поинтересовалась я у водителя.
– Видели бы вы, что тут творится, когда в городе проводятся съезды создателей устройств для ощипывания цыплят, – проговорил он.
Я рассмеялась – на тот случай, если это была шутка. Водитель посмотрел на меня в зеркало.
– А вы откуда приехали, мацам?
– Из Бас-Тина, – проговорила я с бостонским акцентом – впервые в жизни. Еще минута – и я сказала бы, «акая» и сильно растягивая гласные, как все южане: «при-и-па-ар-ку-уй-тема-а-ши-и-нув Га-ар-ва-ар-де-е».
– О'кей, – кивнул он. – А вот что я вам сейчас расскажу. Пара из Бас-Тина путешествовала по проселочным дорогам Джорджии. Их интересовало фольклорное искусство, и они старались есть только в тех ресторанах, где подают настоящую южную пищу.
Включив сигнал поворота, водитель свернул на какую-то улочку.
– Ну вот, значит, остановились они в одном ресторанчике, – продолжил он. – В меню была овсянка, сладкий чай и три вида цыплят. Джентльмен из Бас-Тина, поправив галстук, поинтересовался: «Прошу прощения, мадам, но не могли ли бы вы сказать мне, как вы готовите ваших цыплят?» Подумав несколько мгновений, официантка ответила: «Сэр, да ничего особенного мы с ними не делаем. Мы прямо говорим им о том, что скоро они умрут».
– Вы узнали эту историю от участника съезда? – спросила я, когда прошел приступ смеха.
– Да я каждый год вожу их, – ответил водитель. – Нам в Ланна они нравятся. Это хорошие парни, свои в доску, они знают толк в еде и уж, конечно, обожают обнаженных женщин.
Услышав его последние слова, я занервничала, и остаток пути до отеля мы провели в молчании. К счастью, водитель благополучно довез меня, так что за шутки я дала ему щедрые чаевые.
Мой отель находился на Пичтри-стрит – попрошу не путать с Вест-Пичтри, Пичтри-роуд или Пичтри-плейс. Может быть, мне следует выложить дорожку из персиковых[34]34
Peach (англ.). – Персик.
[Закрыть] косточек, отправившись с Канноли на прогулку, – просто для того, чтобы, как в сказке, найти обратную дорогу к нужной улице Пичтри?
Едва увидев отель, я поняла, почему Эндрю с Эми выбрали именно его для того, чтобы мы все в нем остановились, несмотря на то, что он был ближе к театру «Фокс», чем к дому Маргарет Митчелл. Отель «Индиго» был самым приятным для глаз такого рода заведением из всех, какие мне доводилось видеть. Я уверена, что именно его выбрали бы Марио с Тоддом, если бы их попросили об этом. Этакий чудесный маленький оазис в самом центре центральной части города с синим куполообразным козырьком с изображением морской раковины над фасадной дверью и большим патио с ресторанными столиками, окруженным цветущим садом. Уж не знаю, где останавливались ощипыватели цыплят, когда они съезжались в город, но почему-то я была уверена, что не в этом отеле.
Холл поразил нас обилием синего цвета в сочетании с белоснежным и нежно-зеленым.
– Ого! – сказала я Канноли. – Давай-ка зайдем сюда.
Но Канноли не обращала на меня никакого внимания. Натянув поводок, она старалась добраться до песика примерно ее размера, который яростно размахивал хвостиком.
– Это Инди, – представил песика парень, стоявший за регистрационной стойкой. – Породы Джек Рассел терьер. Инди – звезда нашего шоу.
Если бы я была восьмифунтовой помесью чихуахуа с терьером, да еще крашеной, я бы тоже наверняка млела от восторга при виде Инди. Он был на пару дюймов выше Канноли с перемазанной ореховым маслом мордочкой цвета корицы и почти белым туловищем. Инди также мог похвастаться сильной гордо выпяченной грудью и умными глазами. Правда, мне показалось, что собака была слегка испугана.
Наконец я буквально оттащила Канноли от Инди, пообещав ей, что, возможно, мы попозже возьмем его с собой на прогулку. Наша комната находилась на третьем этаже, и окна ее выходили на Пичтри-стрит. Комната была выдержана в мягких бежевых тонах с вкраплениями белого, черного, фиолетового и зеленого, стену украшала абстрактная картина. У кровати была большая белая спинка, почему-то заставившая меня вспомнить о пляже, и я сразу почувствовала себя дома. В ванной комнате на стене висело занятное хайку – короткое японское четверостишие, благодаря чему крохотное помещение казалось скорее романтическим, чем тесным. Очарования этому месту добавляла косметика для душа от фирмы «Аведа». Между прочим, можно немало сказать об отеле, увидев, какую косметику выставляют в его ванных комнатах.
Мы повесили на плечики нашу одежду, а все остальное убрали на полки в шкафу. Я плюхнулась на кровать, прислонилась к спинке, и стала переключать телеканалы.
Канноли демонстративно уселась возле двери. Я это проигнорировала. Она принялась царапать пол. А потом требовательно залаяла.
– Ну хорошо, хорошо, – сдалась я. – Понимаю, что ты очень переживаешь.
Не прошло и десяти минут, как я в теннисных туфлях шла по направлению к Пьедмонт-парку, держа в одной руке записку с указаниями, как добраться до парка, а в другой – поводки Канноли и Инди.
– В общем, так, ребятки, тут написано, что нам надо пройти десять кварталов к северу от Пичтри-стрит, потом спуститься вниз на четыре-пять кварталов к десятой улице и где-то рядом окажется парк. Надеюсь, что это именно так, – проговорила я.
Мы так долго шли, что у нас разыгрался аппетит, поэтому я сделала привал у какой-то лачуги под названием «Вудиз», расположенной напротив входа в парк. Я купила один вкуснейший хот-дог себе и один – пополам для собак. Кажется, Ланна начинала мне нравиться.
Место для выгула собак в Пьедмонт-парке было найти совсем нетрудно – мы просто шли следом за собаками. В большом парке был устроен еще один маленький парк – специально для собак.
Канноли и Инди бегали как сумасшедшие – в основном друг с другом, но иногда в игру вступали и старые друзья Инди, хозяева которых хорошо знали Инди. «Вы остановились в отеле?» – спрашивали меня некоторые из них.
Я кивала и улыбалась им, а некоторым даже поведала о свадьбе Эндрю. Все были так дружелюбны, что сначала я даже заподозрила их в неискренности. Эти люди были хорошо одеты, некоторые – даже шикарно, сказала бы я. Настоящая добротная и дорогая одежда горожан. Я попыталась представить, каково это – переехать в такое теплое и счастливое место, где люди разговаривают с незнакомцами. Может быть, я смогла бы найти себе жилье неподалеку от Пьедмонт-парка. И под ним не было бы парикмахерской. И жила бы я не рядом со своими родными.
Но потом я представила себе, как по пятницам, вспоминая былое житье в Маршберри, я приходила бы к Эндрю с Эми и приносила с собой пиццу в коробке, словно бы желая воссоздать Маршберри на юге. А может, мне на удачу, выяснилось бы, что все мы в семье связаны невидимой пуповиной. И сначала сюда переехала бы я, затем за мной потянулись бы Марио с Тоддом, следом – Анджела со своим семейством, потом – Тьюлия со своим и, наконец, София с моим бывшим мужем… Так что очень скоро мы зажили бы тут все вместе. Кто знает, возможно, фальшивые итальянцы Шонесси в состоянии выжить только все вместе.
– О'кей, птенчики вы влюбленные, хватит уже с вас, – сказала я наконец, хотя, по правде говоря, до одиннадцати утра делать мне было нечего.
Мы вышли из маленького парка для выгула собак в большой парк и нашли там лавочку. Налив в бумажный стаканчик воды из бутылки, которую я купила в «Вудиз», я дала собакам напиться. Потом они клубочками свернулись на земле. У обоих был такой счастливый вид, что я не решалась беспокоить их.
Я откинулась на спинку лавочки. Мне пришло в голову, что единственное, чего не хватает Атланте, так это океана. Я не была уверена, что смогу прожить без соленого морского воздуха и без нежного песка, струящегося между пальцами, когда я прогуливаюсь по пляжу.
Через несколько лавочек от меня какой-то парень занимался растяжкой. Лица его я не видела, но он был в шортах и спортивных тапочках, и казалось, что он только что сделал пробежку. У него была отличная стройная спина, а подколенные сухожилия, похоже, прекрасно растягивались. Я отвернулась, но потом мой взор снова устремился к нему. Меня так к нему и тянуло, словно это был знакомый мне человек. Может, он мужчина, встреча с которым предначертана мне судьбой, может, не зря я оказалась сейчас здесь? Вдруг наши звезды зажглись и появилась та самая химия, которая привлекает людей друг к другу!
В любое мгновение он может обернуться и сказать: «Привет!», как они тут говорят. И я ему скажу: «Привет!», а потом он подойдет ко мне и спросит что-нибудь о собаках. Я поведаю ему историю Канноли, а потом мы просто поболтаем. После этого он спросит, обедала ли я уже.
Закончив упражнения, мужчина оглянулся.
Это был Крейг.
Глава 26
– Святой Господь! – воскликнула я. – Неужели мне нигде не найти покоя?
Канноли вскочила и принялась лаять, как безумная. Инди тут же поддержал ее, как поступил бы любой настоящий терьер.
– Да что я сделал-то? – спросил Крейг, подходя к нам. Я не поняла, к кому он обращался – ко мне или к собакам.
– Где твоя подружка? – спросила я. Он покачал головой.
– Осталась в номере. Мы приехали только этим утром и уже успели переругаться.
– Хм! Это плохо, – заметила я.
Канноли обнажила зубы. Инди оскалился. Однако потом они отвернулись от нас и снова улеглись на траву. Крейг кивнул на скамейку.
– Могу я присесть? – спросил он.
– Да валил бы ты отсюда, – вежливо сказала ему я.
– Надеюсь, ты шутишь.
– Ха! – бросила я.
Он все равно уселся. Я отодвинулась подальше от него.
Крейг откинулся на деревянную спинку лавки и закинул ногу на ногу – эти ноги я должна была бы узнать даже сзади, даже на Юге.
Я никак не могла вспомнить, что в нем когда-то привлекло меня. Крейг пришел в салон на стрижку лет двенадцать назад – по совету своего приятеля, одного из моих клиентов. Меня сразу повлекло к нему – бывает ведь так. Он был дружелюбен и привлекателен, у него были грустные глаза и редеющие волосы.
Какой-то бездарный стилист испортил ему волосы, отфилировав их, чего ни в коем случае нельзя делать с тонкими волосами. Мне пришлось повозиться с ним – я подстригла его «этажами», причем этих «этажей» было много. От него хорошо пахло. Он собирался забрать детей на выходные. Они планировали пойти в аквариум. У его бывшей жены был дом в Маршберри, а он купил себе квартиру в кондоминиуме в Саут-Энде Бостона. Крейг показался мне одиноким. Я тоже была одинока. Он спросил меня, не соглашусь ли я выпить с ним с воскресенье, после того как он отвезет детей домой к их матери. Я согласилась.
– Ты вызывала слесаря? – спросил мой бывший муж.
Мне припомнился мой сон в самолете, но я быстро отогнала это воспоминание.
– Да, – ответила я. – Он все починил. Так что, думаю, твоя помощь мне больше не понадобится.
– Могу я попросить тебя об одной вещи? – спросил он.
Я пожала плечами.
– Ну что ты так злишься на меня? Что плохого я тебе сделал?
– Это уже две вещи, – поправила я его, понимая, что мое замечание – чистой воды ребячество.
– Ну хорошо, выбери одну.
Я сделала глоток воды, а потом спросила себя, не следует ли предложить воды Крейгу. С одной стороны, мне не нужны были его микробы. С другой – за десять лет брака я наверняка приобрела к ним иммунитет.
Я протянула ему бутылку. Крейг сделал глоток и вернул бутылку мне. Мы оба смотрели прямо перед собой.
– Спасибо, – сказал он через несколько мгновений.
– Послушай, – заговорила я. – Никто из нас не сделал ничего плохого. Все так поступают. У этого даже название есть. Это называется печальным горячим сексом со своим эксом.
Крейг закрыл лицо руками, а затем выгнулся назад, так что его локти поднялись вверх и теперь указывали в небо.
– И что же в этом печального? – спросил он.
Я ничего не сказала. Лежавшие на траве у наших ног Канноли и Инди громко храпели, их маленькие тела то и дело вздрагивали – видимо, от снившихся им снов.
Наконец Крейг потянулся, положил ладони на бедра и наклонился вперед, растягивая спину.
– Кстати, – сообщил он, – вчера мне звонила Лиззи. Она просто в восторге от идеи собирать кулинарные наборы и говорит, что ты будешь ей помогать.
– Тут все очень просто. Думаю, эти наборы будут в основном состоять из кулинарных рецептов. – Я повернулась к Крейгу. – Тебя это не слишком рассердило?
Крейг пожал плечами.
– Да нет, совсем нет. Ты всегда отлично ладила с Лиззи. И с Люком.
– А что скажешь насчет Софии? – не удержавшись, спросила я.
Крейг вздохнул.
– Она мечтает о собственных детях.
Я опустила глаза на свои руки. Похоже, они сами по себе принялись отдирать этикетку от бутылки с водой – вели они себя так, словно никакой связи с моим мозгом не имели.
– А ты? – спросила я. – Для тебя было бы важнее взять напрокат более дорогой автомобиль, «порше», например?
– Знаешь, мне хотелось бы взять небольшой перерыв лет на пять – до тех пор, пока я не стану дедушкой, – объявил он. – Мне казалось, что с годами все станет проще. – Крейг пробежал ладонями по волосам и посмотрел на меня своими грустными глазами. – Не могу не думать о том, что мы с тобой собирались сделать, когда Лиззи закончит колледж.
Жаль, что я не поинтересовалась у Шона Райана, должен ли печальный горячий секс со своим эксом быть разовым или повторяющимся событием. Но все-таки хорошо, что мы с Крейгом сидели на противоположных концах скамейки и разговаривали при дневном свете. Я была абсолютно уверена, что не хочу больше с ним спать, и все-таки мне было грустно думать о том, что я никогда больше не проснусь с Крейгом в одной постели. И никогда больше не окажусь за одним столиком в ресторане с Крейгом, Лиззи и Люком – возможно, для того, чтобы отпраздновать окончание Люком учебы или его поступление на первую работу после колледжа. А может, мы бы собрались для того, чтобы отметить успех первого кулинарного шоу Лиззи.
Мы создали довольно нелепую маленькую семью, которая собиралась вместе только по некоторым выходным и праздничным дням, но мне нравилось быть частью этой семьи. К сожалению, ее невозможно было разрезать, как пирог, пополам, а потом на еще более мелкие кусочки. Наших прежних уик-эндов и праздников больше не существовало. Крейг забрал себе все – точнее, то, что от этой семьи осталось, так как дети уже заспешили за своими собственными пирогами.
Поднявшись со своего места, я выбросила пустую бутылку из-под воды и обрывки этикетки в урну. Когда я обернулась, то заметила, что Крейг смотрит на меня тем самым взором, каким смотрел всегда в былые времена, когда думал, что я этого не замечаю.
Я вытащила собачьи поводки из отверстия между рейками лавки, куда засунула их, когда мы остановились здесь. Собаки туг же вскочили – они были готовы немедленно пуститься в обратный путь к отелю. Канноли, оскалившись, зарычала на Крейга.
– Да что я ей такого сделал-то? – возмутился Крейг.
– Должно быть, до нее дошли какие-то слухи, – ответила я.
Мы вместе побрели по Десятой улице. Я была рада, что Крейг сопровождает нас, потому что это увеличивало мои шансы найти нужную Печтри-стрит и в целости-сохранности добраться до отеля «Индиго».
Нас нагнала какая-то женщина. Поравнявшись с нами, она спросила: «Как у вас дела?» – И, не дожидаясь ответа, прошла мимо.
– Кто она такая? – удивился Крейг.
– Понятия не имею. Думаю, это просто знак дружелюбия. Странновато, правда?
– Черт его знает… – неуверенно пробормотал Крейг.
Мы засмеялись. А потом по-настоящему расхохотались – тем самым безудержным смехом, который идет из твоего нутра и охватывает все существо, не давая остановиться. Мы отошли в сторонку, чтобы не мешать прохожим. Собаки, задрав головы, вопросительно глазели на нас.
– Боже мой… – наконец-то успокаиваясь, пробормотала я.
Обняв меня за плечи, Крейг поцеловал меня в лоб.
– Я по тебе скучаю, – сказал он.
– Ничуть в этом не сомневаюсь, – кивнула я. – Я такая, что по мне можно соскучиться. Думаю, таких людей не так уж много.
– Да, ты такая, – согласился Крейг.
– Не смотри туда, – сказала я, указывая глазами в нужном направлении, – там София.
Я попыталась вспомнить, доводилось ли мне когда-либо жить одной в номере отеля. Точнее, без человеческой компании, потому что собачья компания в виде Канноли у меня была. В холле мне едва удалось увести ее от Инди, причем при этом я пообещала, что завтра оставлю ее на его попечение, когда отправлюсь сначала на университетскую выставку-ярмарку, а затем – на свадьбу Эндрю. Может быть, я даже надену на нее свадебное платьице, чтобы она могла покрасоваться перед Инди.
Когда мы встретили Софию, она едва завидев нас, тут же круто повернулась и направилась в противоположную сторону. Очень быстро. Крейг бросился вслед за нею.
К счастью, до завтрашнего дня мне их видеть не придется. Повторное торжество Эндрю с Эми решили устроить весьма скромное и пригласили на него лишь родителей да тех, кто непосредственно должен участвовать в церемонии. Правда, они, похоже, не подумали о размерах моей семьи. Полагаю, родители Эми окажутся под большим впечатлением.
Итак, впереди у меня целая свободная ночь. Отличная возможность побыть одной – видимо, мне следует этим наслаждаться. Впрочем, я уже почти обучилась жить в одиночестве, хотя, признаюсь, вначале мне было очень трудно. Когда я росла, у меня никогда не было собственной спальни. Во время учебы в колледже и после него я всегда жила в комнате с однокурсницами. Потом – с парнем. Когда мы с ним расстались, я вернулась домой, но там мне тоже приходилось делить с кем-то комнату, а потом я вышла замуж за Крейга.
И вот я одна в номере отеля, и мне даже не с кем поболтать. Я могу включить телевизор на любую программу. Могу сбросить одеяло, а могу накрыться им. Могу весь вечер читать хорошую книгу. А при желании могу прямо сейчас завалиться спать.
Позвонив в службу сервиса, я заказала жареную панини[35]35
Специальная лепешка с начинкой, приготовленная на гриле.
[Закрыть] и стакан сладкого чая – просто чтобы узнать, что же это такое. Пока я жадно поедала панини, Канноли, с чисто дамской элегантностью, съела банку собачьих консервов. Сладкий чай меня неприятно поразил.
– Как они могут пить эту гадость? – обратилась я к Канноли и вылила напиток в раковину. Потом в кофеварке я заварила себе обычный чай – без сахара.
Я осмотрела свой завтрашний наряд. Мое платье изрядно помялось в чемодане, но я повесила его – вместе с платьем Канноли – в ванной, включила горячий душ и закрыла дверь.
Спустя десять минут на платьях не осталось ни складочки. Времени впереди было еще полно. Канноли задремала, а я стала щелкать пультом. Потом зашла в ванную и накрасила губы «горячими ночами» от «Ланком».
Затем мы с Канноли спустились в холл. Инди не было видно, поэтому мы вдвоем прошлись по Пичтри-стрит туда и обратно – две одинокие женщины прогулялись по незнакомому городу, потому что у них выдалось немного свободного времени. Свободного от мужчин.
Поскольку я не успела взглянуть в зеркало перед выходом, то мне пришлось прибегнуть к моему излюбленному трюку, помогающему стереть излишек помады, чтобы она не налипла на зубы. Надо просто сунуть в рот указательный палец, а затем вынуть его, слегка сжимая губами. Вид у вас при этом может быть идиотским, зато излишек помады останется на пальце. Просто и гениально! Вот бы придумать какой-то похожий трюк, с помощью которого я смогла бы привести в порядок все мои остальные дела.
Свернув направо, мы вышли на другую Пичтри.
– Не знаю, как ты, Тельма, – проговорила я, – но мне скучно до слез.
Мы вернулись в нашу комнату. Напившись из своей дорожной мисочки, Канноли снова задремала. Может, мне тоже стоит научиться дремать в любую минуту? Зазвонил мой мобильник, и я через всю комнату бросилась к нему.
– Алло! – сказала я в микрофон, даже не удосужившись посмотреть на экранчик дисплея, чтобы узнать, кто звонит.
– Это я, – услышала я голос Марио.
– Привет! Ну и как репетиция?
– Ты не поверишь! Набрось что-нибудь и спускайся выпить со мной и Тоддом, – предложил Марио. – Мы тут внизу, в баре.
Канноли проснулась и внимательно смотрела на меня, ее ушки напряженно поднялись вверх.
– А нет ли там симпатичного терьера Джека Расселла? – спросила я.
– Белла, – медленно произнес Марио, – тебе не кажется, что ты слишком увлеклась собаками, а?
– Не беспокойся. Собака не для меня – я спрашивала для приятеля. Сейчас спущусь.
Марио с Тоддом сидели в баре на высоких барных стульях синего цвета.
– А вы, ребята, отлично смотритесь в синем интерьере, – заметила я.
– Спасибо, – хором ответили они.
Тодд подвинулся, и я уселась на стул между ними. Оба наклонились, чтобы меня поцеловать. Тут в бар кокетливой походочкой вошла Канноли, Инди трусил за ней по пятам.
– Белла, надеюсь, это не твоя собака?! – вскричал Марио. – Ты ведь сказала, что не повезешь ее с собой!
Бармен положил передо мною на стойку салфетку.
– Шардоне, пожалуйста, – попросила я.
Налив три бокала вина, бармен расставил их перед нами.
– Инди угощает, – сказал он.
– Спасибо, – поблагодарили мы.
– А кто это – Инди? – поинтересовался Тодд. Бармен указал рукой на собаку.
– Вот этот паренек, который вошел сюда со своей дамой, – пояснил он. – Инди держит этот отель.
Я повернулась к Марио.
– Так что возьми свои слова обратно, – сказала я.
Марио дотронулся своим бокалом до моего.
– Хорошо, я беру свои слова обратно. У Канноли отличные связи среди собак. Но на свадьбу она все равно не пойдет, поэтому мы даже обсуждать это не будем, – твердо сказал он.
Я отпила глоток вина.
– У нее тут и другие дела есть, – заметила я.
– Кстати, о парнях, – вспомнил Марио. – Где твой обещанный парень?
У меня в душе все еще теплилась надежда, что я смогу растопить сердце Шона Райана на университетской выставке и уговорю его пойти со мной на свадьбу.
– Привязан к моей кровати, – сказала я. – Не люблю выпускать его по вечерам.
– Да ладно, считай, что я ничего не спрашивал, – проговорил Марио. Наклонившись ко мне, он понизил голос. – Представляешь? Мы с Тоддом видели, как мама с отцом выходили из одного номера.
– Ну и что? – пожала я плечами. – Это еще ничего не значит.
Марио повернулся к Тодду.
– Вот видишь. Я тоже говорю, что это ничего не значит.
– Еще как значит! – горячо возразил Тодд. Мы с Марио переглянулись.
– Круто! – высказались мы в унисон. Тодд улыбнулся.
– Сколько каждому из вас лет? – спросил он.
Я посмотрела на Канноли – как и Инди, она свернулась калачиком под моим стулом.
– Когда дело касается наших родителей, то мне кажется, что нам обоим всегда не больше семи-восьми лет, – ответила я. И снова отпила немного вина. – Они могли бы хоть предупредить нас как-то.
– Ты же знаешь маму, – сказал Марио. Ее любимое выражение: «Именно поэтому такие вещи называют личной жизнью».
– Господи, именно это она и сказала мне в аэропорту! – Я тряхнула головой. – Просто мне почему-то очень грустно. Только представь себе, что они опять сойдутся, и нам придется снова пройти через все это – ни за что, просто так. Опять будем мотаться из дома в дом, не зная, где находится твой любимый свитер или учебник.
– Да уж, моя комнатка в мамином доме больше походила на обувную коробку, – кивнул Марио.
– У тебя хоть комната собственная была, – заметила я, – а нам с Анджелой приходилось спать на этой старой узкой развалюхе, куда мы втискивались, как сельди в бочку.
– С другой стороны, – возразил Тодц, – мы должны быть за них счастливы, если они снова сойдутся.
Мы с Марио закатили глаза.
– Ну ладно, давайте сменим тему, – предложил Тодц. – Марио говорил тебе, что мы обедали с парнями из «маленькой парикмахерской»?
– Ничего себе! – воскликнула я. – И что же вы сделали? Выкурили трубку мира?
– Да нет, – сказал Марио. – Они оказались отличными ребятами. И вовсе не думают лишать нас бизнеса. Они клянутся, что не имеют никакого отношения к жалобе на нашу канализационную систему.
Подошел бармен и поставил перед нами плошку с арахисом.
– Кстати, – вспомнила я, – вы так и не рассказали мне, как прошла репетиция завтрашнего торжества.
– Неплохо, – вздохнул Марио. – Если только не считать той части, когда Тьюлия на секундочку отвернулась и Майлз проглотил кольцо Эндрю.
