Текст книги "Пестрые рассказы"

Автор книги: Клавдий Элиан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

52

Ритор Исократ сравнивал Афины с гетерой. Плененные красотой гетеры жаждут обладать ею, однако нет такого безумца, который бы вздумал на ней жениться. Так и Афины – город восхитительный и несравненный для приезжего, но далеко не сладкий для того, кто там живет постоянно. Этим Исократ намекал на наводнявших Афины сикофантов[389]389
  См. прим. [128].


[Закрыть] и на козни городских демагогов.

53

Ничтожные поводы приводили, насколько мне известно, к величайшим войнам. Поводом к персидской войне послужили, как говорят, раздоры самосца Меандрия с афинянами;[390]390
  Персидская война 500–449 гг. до н. э.
  После смерти Поликрата Меандрий пытался захватить власть, но был изгнан братом Поликрата и искал поддержку в Спарте. О дальнейшей его жизни ничего неизвестно, и события, на которые намекает Элиан, неясны.


[Закрыть] Пелопоннесская война вспыхнула из-за постановления против мегарцев;[391]391
  Речь идет о постановлении, предшествовавшем Пелопоннесской войне (431–404 гг. до н. э.), так называемой мегарской псефисме (432 г. до н. э.), под предлогом того, что мегарцы вспахали священную землю, закрывшей для их торговых кораблей все гавани входивших в Афинский морской союз городов.


[Закрыть] так называемая Священная из-за штрафа, наложенного амфиктионами;[392]392
  «Священная война» 355–346 гг до н. э.
  Амфиктионы – члены дельфийского союза городов, по инициативе фиванцев приговорили фокейцев к крупному денежному штрафу. Причина этого приговора неизвестна.


[Закрыть] Херонеева война из-за препирательств с царем Филиппом Афин, не пожелавших принять от него Галонес.[393]393
  Афиняне считали о. Галонес своей собственностью и потому отказывались «брать» его у Филиппа, настаивая на том, что они «получают его назад».


[Закрыть]

54

Желая образумить разгневанного Александра и успокоить царя, Аристотель написал ему так: «Раздражение и гнев должны обращаться не против низших, а против высших. Равных же тебе нет». Аристотель неизменно подавал Александру мудрые советы и поэтому сделал много полезных дел. Благодаря Аристотелю, например, был отстроен его родной город, разрушенный Филиппом.[394]394
  См. прим. [107].


[Закрыть]

55

Ливийцы с почестями хоронят людей, растоптанных слонами на охоте или в сражении, и поют в их честь гимны такого содержания: воистину доблестен тот, кто вступает в борьбу со столь мощным зверем. Они также считают, что почетная гибель – лучший покров для умершего.

56

Диоген из Синопы любил попрекать мегарцев их невежеством и необразованностью. Он также говаривал, что предпочитает быть бараном в хлеву мегарца, чем его сыном. Диоген намекал на то, что мегарцы о своем скоте заботятся, а детьми пренебрегают.

57

Во время похода Александра, сына Филиппа, против Фив боги являли фиванцам знамения и чудеса, чтобы предупредить их об угрозе небывалых бедствий[395]395
  См. прим. [95].


[Закрыть] (те же, полагая, что Александр погиб в Иллирии, поносили царя). Озеро в Онхесте, например, непрестанно издавало устрашающий рев, похожий на мычание; неожиданно кровью окрасился источник Дирка с некогда чистой и приятной на вкус водой, протекавший вблизи Исмения и городских стен. Видя это, фиванцы, однако, думали, что божество угрожает македонянам. Паук сплел свою паутину на голове статуи Деметры в ее городском храме; кумир же Афины Алалкоменеиды[396]396
  Алалкоменеида (Alalkomeneis) – «защитница»; слово произведено от глагола alalkeo – «отражать» и menis – «гнев».


[Закрыть] воспламенился сам собой без того, чтобы на него попал огонь. Было еще много других знамений.

58

Афинянин Диоксипп, победитель на Олимпийских состязаниях, торжественно, как это полагалось в таких случаях, въезжал в родной город. Стеклось большое количество народу, и люди карабкались куда попало, чтобы посмотреть на него. В толпе привлеченных зрелищем была женщина удивительной красоты. Взглянув на нее, Диоксипп тотчас же был пленен и не спускал глаз с красавицы, поминутно оборачивался и менялся в лице. По этим признакам все поняли, что он небезразличен к женщине. Состояние Диоксиппа прежде всех разгадал Диоген из Синопы и сказал стоявшим с ним рядом: «Смотрите, девчонка свернула шею вашему знаменитому герою».

59

Пифагор считал, что люди получили от богов две блаженные способности: говорить правду и творить добро. То и другое, по его мнению, сродни природе бессмертных.

60

Однажды Дионисий Младший встретился с Филиппом, сыном Аминты. Беседа, естественно, касалась всевозможных предметов, и, между прочим, Филипп спросил Дионисия, как это ему не удалось сохранить обширные владения, полученные от отца. Тот не без остроумия ответил: «Отец оставил мне в наследство все, кроме своей удачи, благодаря которой он сумел это приобрести и удержать».

61

Дионисий[397]397
  Подразумевается Дионисий Старший.


[Закрыть] двинул против Фурий триста кораблей с тяжеловооруженными воинами, однако налетел противный северный ветер, разбил корабли и лишил его таким образом флота. В благодарность за свое спасение жители Фурий принесли Борею жертвы, постановили считать согражданином, выделили ему дом с участком земли и стали ежегодно справлять в его честь праздник. Значит, не только афиняне признавали Борея своим свойственником;[398]398
  Согласно мифу, Борей – супруг дочери Афинского царя Эрехтея, Орифии.


[Закрыть] жители Фурий присвоили ему прозвище «Благодетель», как, впрочем, по словам Павсания, и мегалополитяне.

62

Существует персидский обычай, согласно которому подавать царю советы относительно каких-нибудь тайных или спорных дел полагается, стоя на золотой дощечке. Если они будут одобрены, советчик получает ее в награду, однако его бьют плетьми за то, что он осмелился перечить царю. Свободному человеку, мне думается, следовало бы помнить, что оскорбление, каково бы оно ни было, не уравновешивается наградой.

63

Один юноша влюбился в гетеру из Навкратиса, Архедику. Она была высокомерна, непокладиста, а кроме всего, брала большие деньги и, несмотря на это, в скорости покидала того, кто их заплатил. Злосчастный юноша ни на что не мог рассчитывать, так как совсем не был богат. Как-то ему во сне привиделось, что он обладает Архедикой; с тех пор юноша исцелился от своей страсти.

64

Александр, сын Филиппа и Олимпиады, окончил жизнь в Вавилоне, хотя и мнил себя отпрыском Зевса.[399]399
  Т.е. несмотря на свои претензии, был обыкновенным смертным.


[Закрыть] Так как его соратники спорили за власть, тело царя оставалось без погребения, чего не лишены даже последние нищие, ведь человеку свойственно удалять мертвеца с людских глаз. Тело же Александра лежало в течение тридцати дней, пока тельмесец Аристандр, то ли одержимый божеством, то ли вдруг охваченный пророческим вдохновением, выступил перед македонянами и сказал, что Александр в жизни и смерти счастливее всех когда бы то ни было правивших царей. Боги-де открыли ему, Аристандру, что стране, которая примет тело царя, былое вместилище его души, суждено счастье и вечное процветание. После этого среди сподвижников Александра началось соперничество: каждый стремился перенести останки царя в пределы своих владений как драгоценный залог непоколебимой прочности власти.

Птолемей, если верить рассказам, выкрал тело и с великой поспешностью перевез в Александрию Египетскую. Македоняне ничего не предпринимали, за исключением Пердикки, который решился преследовать Птолемея. Действовал он, однако, не столько из уважения к памяти царя или по велению нравственного долга, сколько подвигнутый словами Аристандра. Пердикка нагнал Птолемея, и тут завязалась страшная схватка за тело Александра, подобная троянской битве за призрак, который, как рассказывает Гомер, Аполлон вместо Энея явил героям.[400]400
  Илиада, V, 449 и сл.


[Закрыть]

Птолемею удалось следующим образом избавиться от преследования: он сделал куклу, похожую на Александра; ее, убранную царскими одеждами и дорогими похоронными покровами, Птолемей на украшенных серебром, золотом и слоновой костью носилках водрузил на одну из персидских повозок; тело же Александра, по его приказу, провезли вперед без всякой пышности по глухим неезженым дорогам. Пердикка захватил мнимый траурный поезд, считая, что добился цели, и таким образом потерял время. Он обнаружил обман слишком поздно, когда дальнейшее преследование было уже бессмысленно.

Книга XIII

1

Вот аркадский рассказ о дочери Ясиона, Аталанте. Когда она родилась, отец велел бросить младенца: он говорил, что ему нужен мальчик, а не девочка. Тот, кому это было поручено, не убил ребенка, а положил у ручья на горе Парфенион. Там среди камней была пещера, окруженная тенистыми деревьями. И хотя девочка была обречена на смерть, случай, однако, спас ее. Вскоре после того, как младенца бросили в лесу, туда пришла медведица, детенышей которой поймали охотники. Сосцы ее набухли от молока и почти волочились по земле. По воле богов ей приглянулся брошенный ребенок, и она накормила его. Медведица и сама почувствовала облегчение от тяготившего ее молока и напитала младенца. Так же было и в другие разы, когда молоко скапливалось и обременяло ее: она ведь лишилась своих детенышей и стала кормилицей человеческого дитяти, а те самые люди, которые прежде охотились за медвежатами, выслеживали теперь медведицу. Они напрасно обшарили весь лес (медведица по своему обыкновению ушла на поиски добычи), но нашли в ее логове Аталанту, которая еще не звалась так; это имя девочке дали охотники. Она стала воспитываться у этих охотников в горах. С годами Аталанта выросла; она была девственницей, избегала общества мужчин, любила одиночество и поселилась на самой высокой горе, в ущелье, где бил ключ, росли высокие дубы и тенистые ели.

Что препятствует вам послушать об убежище Аталанты, как вы слушаете о пещере гомеровской Калипсо? Так вот, в ущелье была глубокая пещера, защищенная отвесным обрывом. Ее обвивал плющ; плющ сплетался с молодыми деревьями и полз по ним вверх. Кругом в мягкой густой траве рос шафран, гиацинты и другие цветы распускались не только на радость взору: их запах наполнял воздух вблизи пещеры, так что здесь можно было насытиться всем и досыта – благовонием цветов и трав. Высилось также множество лавровых деревьев, ласкающих взор вечнозеленой листвой. Гнущиеся под тяжестью гроздьев виноградные лозы, посаженные неподалеку, говорили о трудолюбии Аталанты. Вода, текучая, чистая и прохладная, как можно было убедиться, если окунуть в нее руку или попробовать на вкус, струилась в щедром изобилии. Притекая постоянно, она питала деревья и служила залогом их долголетия. Итак, место было исполнено прелести и также хранило черты чистого, целомудренного обиталища девы. Ложем Аталанте служили шкуры убитых на охоте животных, пищей – их мясо, питьем – вода. Одета она была совсем просто, как Артемида, и говорила, что подражает богине и в этом, и в желании вечно оставаться девой. Она была быстроногой и без труда могла настигнуть и зверя, и враждебного ей человека, а если сама желала от кого-нибудь бежать, никому не удавалось нагнать ее. В Аталанту влюблялись не только те, кто знал ее, но даже понаслышке.

Если мне будет дозволено, я опишу ее наружность. Против этого, конечно, никто не возразит, поскольку описания такого рода приносят пользу словесному искусству. Еще девочкой Аталанта была выше взрослой женщины, а красотой превосходила всех пелопоннесских девушек. Оттого, что она была вскормлена медвежьим молоком, и от постоянных трудов в горах Аталанта выглядела мужественно и сурово. В ней не было ничего девичьего – она ведь не росла в женских покоях и не знала ни матери, ни кормилицы. Стан ее, конечно, был строен, потому что занятием ее была охота и телесные упражнения. Волосы были белокуры без женских ухищрений, красок и снадобий; цвет их был делом природы. Лицо от солнца загорело, точно все было залито темным румянцем. Какой прекрасный цветок сравнится с лицом воспитанной в стыдливости девы! Два качества изумляли в ней: редкая красота и при этом способность устрашать. Обычно малодушный человек, увидев Аталанту, не только не влюблялся, но поначалу даже не смел глядеть на нее – столь ослепительна была красота девы. С ней было страшно встретиться еще и потому, что такая возможность случалась редко; ее было нелегко увидеть: мелькнув, как падающая звезда или молния, она появлялась внезапно и неожиданно, когда гналась за зверем или защищалась от чьего-нибудь нападения, и, едва показавшись, скрывалась в лесных дебрях, зарослях кустарника или где-нибудь в горной чаще.

Как-то раз в полночь жившие неподалеку от Аталанты кентавры Гилей и Рек, отчаянные повесы и гуляки, отправились к ее пещере. Они шествовали вдвоем, без флейтисток (не было и многих других особенностей городского комоса[401]401
  Комос – шумное разгульное шествие.


[Закрыть]), только с пылающими факелами в руках. Полыхание этих факелов могло испугать даже толпу народа, не то что живущую в одиночестве деву. Гилей и Рек сделали себе венки из молодых сосновых веток и по горам шагали к Аталанте, непрестанно бряцая оружием и поджигая на пути деревья, чтобы с неслыханной дерзостью вручить свои брачные дары. Замысел кентавров не укрылся от Аталанты. Увидев из своей пещеры огонь и узнав Гилея и Река, она не растерялась и не устрашилась их вида, а натянула лук, выстрелила и метко попала в одного. Он упал замертво. Тогда стал приближаться другой, уже не как недавний буйный жених, а как настоящий враг, желая отомстить за товарища и насытить свой гнев, но вторая стрела Аталанты поразила этого кентавра и наказала по заслугам. Вот какова история дочери Ясиона, Аталанты.

2

Митиленец Макарий, жрец Диониса, казался добрым и порядочным человеком, на самом же деле был великим нечестивцем. Однажды какой-то чужеземец дал ему на хранение много золота. Макарий в глубине храма сделал яму и там зарыл клад. Через некоторое время чужеземец вернулся за своим добром, и Макарий под видом того, что собирается возвратить золото, привел его в храм, убил и, вынув из тайника золото, зарыл труп туда в надежде, что бог, подобно людям, ничего не узнает. Однако случилось не так. И как же могло быть иначе? Вскоре пришло время жертвоприношений Дионису, совершавшихся каждые три года,[402]402
  Об обряде жертвоприношений Дионису ничего определенного неизвестно.


[Закрыть] и Макарий был занят этим. Пока он был в храме, двое его сыновей, остававшиеся дома, желая подражать тому, что делает отец, подошли к алтарю, на котором еще чадил огонь. Младший положил на алтарь голову, а старший поднял лежавший рядом жертвенный нож и убил брата. Домашние страшно закричали; на вопли выскочила мать. Увидев, что один ее сын мертв, а второй еще стоит с окровавленным жертвенным ножом в руках, женщина убила его тлеющей головней. О несчастии передали Макарию; он бросил все и в ужасном гневе опрометью бросился домой. Тирсом,[403]403
  Тирс – посох служителей Диониса.


[Закрыть] который он держал, Макарий убил жену. Вскоре весь народ узнал о злодействах, и Макария схватили. Под пыткой он признался в ранее совершенном преступлении и испустил дух. Память же коварно убитого им чужеземца митиленцы почтили: по велению Диониса тело его было предано погребению. Так сурово был наказан Макарий; он поплатился за все, по словам поэта, собственной головой, головой своей жены и головами детей.[404]404
  Илиада, IV, 461.


[Закрыть]

3

Ксеркс, сын Дария, открыл усыпальницу древнего Бела и увидел стеклянный сосуд, налитый маслом, в котором лежал труп. Сосуд не был полн: жидкость не доходила до краев примерно на палесту.[405]405
  Палеста – мера длины, равная приблизительно десяти сантиметрам.


[Закрыть] Тут же стояла невысокая колонна с надписью: «Не будет блага тому, кто открыл усыпальницу и доверху не наполнил сосуд». Прочитав эти слова, Ксеркс устрашился и велел сейчас же добавить масла. Однако сосуд не наполнялся. Царь повторил свой приказ. Ничего не достигнув, после всех стараний, он отказался от напрасных попыток долить сосуд, вновь закрыл усыпальницу и удалился в мрачном состоянии духа. Пророчества, начертанные на колонне, оправдались, так как с войском в семьсот тысяч человек Ксеркс бесславно отступил из Эллады, а по возвращении на родину умер позорнейшей смертью: во сне его умертвил собственный сын.[406]406
  Возвратившись из похода на Грецию (480 г. до н. э.), Ксеркс, очевидно, пал от рук своих приближенных.


[Закрыть]

4

Однажды царь Архелай устроил своим друзьям богатый пир. Выпив лишнее, Еврипид опьянел и, обняв возлежавшего рядом с ним трагического поэта Агафона, стал его целовать, хотя тому уже было тогда около сорока лет. Архелай спросил, неужели Агафон кажется ему до сих пор привлекательным. «Да, Зевс свидетель, – ответил Еврипид, – у красавцев хороша не только весна, но и осень».

5

Говорят, что первым, кто почувствовал влечение к прекрасным отрокам, был Лай, похитивший сына Пелопса, Хрисиппа. С тех пор привязанность к красавцам фиванцы стали считать благом.

6

Я слышал, что в одном аркадском городе, Герее, растет виноград, из которого делают вино, мужчинам затемняющее рассудок и отнимающее у них разум, а женщинам сообщающее плодовитость. На Фасосе, говорят, существует вино двух сортов. Отведавший одного впадает в глубокий и из-за этого приятный сон; другой же сорт опасен для здоровья, так как вызывает бессонницу и подавленное состояние духа. В Ахайе под городом Керинией производят вино, применяемое женщинами для изгнания плода.

7

Овладев Фивами,[407]407
  См. прим. [95].


[Закрыть] Александр продал в рабство всех свободных граждан, за исключением жрецов. Он избавил от этого и гостеприимцев своего отца (в детстве ведь Филипп был в Фивах заложником), отпустил также и их родственников. Он еще удостоил почестей потомков Пиндара и оставил стоять только его дом. Всего было убито около шести тысяч фиванцев; тридцать тысяч человек попало в плен.

8–9

Рассказывают, что лакедемонянин Лисандр, попав в Ионию, презрел строгие предписания Ликурга и предался роскоши. На это аттическая гетера Ламия сказала: «В Эфесе греческие львы превращаются в лисиц».

10

Дионисий[408]408
  Речь идет о Дионисии Старшем.


[Закрыть] в один и тот же день заключил брак с двумя женщинами: Доридой из Локр и Аристомахой, дочерью Гиппарина, приходившейся сестрой Диону. Он делил ложе с каждой из них по очереди, и одна супруга сопровождала его в походе, другая встречала при возвращении.

11

Я напал на свидетельство о том, что виновником порабощения персов македонянами[409]409
  Имеется в виду результат войн Александра Македонского.


[Закрыть] был оратор Исократ. Когда содержание «Панегирика»,[410]410
  «Панегирик» – речь Исократа, призывавшая всех греков соединиться для борьбы против варваров.


[Закрыть] с которым он выступил перед греками, стало известно в Македонии, Филипп под его влиянием начал готовиться к войне против Азии.[411]411
  Подготовку к войне царь начал незадолго до своей смерти.


[Закрыть] После смерти царя призывы Исократа подвигли его сына и преемника Александра продолжить это начинание.

12

Астроному Метону предстояло наряду с прочими афинянами принять участие в подготовлявшейся сицилийской экспедиции.[412]412
  Сицилийская экспедиция – один из эпизодов Пелопоннесской войны. См. прим. [196].


[Закрыть] Он же, провидя ее неудачу, старался уклониться от похода, так как страшился и хотел избегнуть опасностей. Поскольку у него ничего не получалось, Метон решил представиться безумным. Он делал все, чтобы поверили в его болезнь, и, в конце концов, поджег свой дом вблизи Расписного портика. Тогда только архонты его отпустили. Мне думается, что Метон изображал безумие удачнее, чем итакиец Одиссей – ведь Паламед обличил Одиссея,[413]413
  Одиссей прикинулся безумным, чтобы избежать участия в Троянской войне.


[Закрыть] а хитрость Метона не разгадал ни один афинянин.

13

Птолемей Лаг, как рассказывают, любил обогащать своих друзей и говорил, что приятнее обогащать других, чем самому обогащаться.

14

Древние первоначально исполняли гомеровские поэмы отдельными песнями. Песни назывались: «Битва у кораблей», «Долонея», «Подвиги Агамемнона», «Каталог кораблей», «Патроклея», «Выкуп», «Игры в честь Патрокла», «Нарушение клятвы»; это вместо «Илиады». Вместо второй поэмы – «События в Пилосе», «События в Лакедемоне», «Пещера Калипсо», «Постройка плота», «Встреча с Алкиноем», «Киклопы», «Заклинание умерших», «Приключения у Кирки», «Омовение», «Расправа с женихами», «События в деревне», «События в доме Лаэрта»; в позднейшие времена лакедемонянин Ликург первый привез в Элладу все песни Гомера; он вывез их из Ионии, когда был там. Потом Писистрат соединил песни между собой и создал «Илиаду» и «Одиссею».

15

Комические поэты утверждают, что чудовищной тупостью отличался некий Полидор и еще Кикилион, который по своей неразумности пытался счесть морские волны. Предание называет таким же глупцом Саннириона, искавшего лестницу в сосуде для благовоний. Кориб и Мелитид тоже, как говорят, были великими глупцами.

16

Город Аполлония лежит в Ионическом заливе по соседству с Эпидамном. В его окрестностях добывают из земли горную смолу и нефть, которая пробивается на поверхность, подобно родниковой воде. Невдалеке отсюда пылает неугасимый огонь. Охваченное им пространство невелико; оно распространяет запах серы и смолы. Вокруг же пышно разрослись деревья и зеленеет трава. Горящее вблизи пламя не вредит ни древесным побегам, ни произрастанию трав. Огонь пылает беспрестанно ночью и днем и, как говорят жители Аполлонии, никогда до их войны с иллирийцами не угасал.[414]414
  Подразумевается, вероятно, подчинение иллирийцев аполлониатами в 229 г.


[Закрыть] Аполлониаты, по лакедемонскому обычаю, запрещают чужестранцам селиться в своем городе, а граждане Эпидамна разрешают любому избирать этот город своим местожительством.

17

«Фриних испуган, как петух», – эта пословица применяется к людям, попавшим в бедственное положение. Драма трагика Фриниха «Взятие Милета» заставила афинян проливать слезы, и за это они приговорили к изгнанию испуганного и растерявшегося Фриниха.[415]415
  Трагедия «Взятие Милета» посвящена расправе персов с восставшими милетскими греками; согласно распространенной традиции, поэт в наказание за произведенное трагедией впечатление был присужден к денежному штрафу, а постановка «Взятия Милета» была запрещена.


[Закрыть]

18

Сицилийский тиран Дионисий[416]416
  Речь идет о Дионисии Старшем.


[Закрыть] высоко ценил искусство трагических поэтов и сам сочинял трагедии; к комедии он относился отрицательно, потому что не понимал толку в смехе.

19

Клеомен в свойственной лаконянам манере говорил о Гомере, что он поэт для лакедемонян, так как зовет к оружию, а о Гесиоде, что тот – поэт илотов,[417]417
  См. прим. [115].


[Закрыть] так как приглашает обрабатывать землю.[418]418
  «Илиада» Гомера прославляла военную героику, а «Труды и дни» Гесиода посвящены земледельческому труду.


[Закрыть]

20

Житель аркадского города Мегалополя, некий Керкид, перед смертью говорил своим опечаленным домашним, что охотно расстается с жизнью, ибо надеется встретить на том свете из философов Пифагора, из историков Гекатея, из музыкантов Олимпия, из поэтов Гомера. Сказав это, Керкид, как передают, умер.

21

Если в Киленах кто-нибудь вблизи кожи фригийца заиграет на флейте фригийские напевы, она начинает двигаться, а при звуках песен в честь Аполлона кожа не шевелится, словно глухая.[419]419
  Согласно мифу, фригийский силен Марсий вступил в музыкальное состязание с Аполлоном и был побежден. В гневе на дерзость Марсия Аполлон снял с него кожу и повесил ее в пещере вблизи Килен. Кожа шевелилась при звуках флейты, так как Марсий считался изобретателем и воплощением этого вида искусства, кифаристике же, представляемой Аполлоном, он был чужд и враждебен.


[Закрыть]