Текст книги "Че: «Мои мечты не знают границ»"

Автор книги: Клаус-Петер Вольф

Соавторы: Хорст-Эккарт Гросс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

– Мамбо – это национальный перуанский танец, а танго – аргентинский.

Эрнесто закивал головой. Это он и сам понимал.

– Совсем говорить не могу. Ты у нас министр иностранных дел. Надо им ответить.

Гранадос поблагодарил за трогательное прощание и сказал, что они еще обязательно увидятся. Отверженные поплыли к своему берегу – в изоляцию. Налегая на весла, они пели прощальную песню. Печальную, но одновременно исполненную надежды.

Мужчина с обрубками вместо пальцев аккомпанировал на аккордеоне. Пальцы ему заменяли палочки, укрепленные на руках. Во время игры они ритмично постукивали в такт музыке.

Эрнесто не выдержал – отвернулся. Вдобавок ко всему прокаженные нагрузили плот съестными припасами. Печенье, сгущенка, молоко, табак. Даже две живые курицы были на борту.

Из-за крокодилов каждую ночь кто-то должен был нести вахту. Ни с чем не сравнимая атмосфера. Обманчивая тишина Амазонки. Густая стена тропической растительности на отлогих берегах. Беззвучные ныряния крокодилов. Резкие вскрики обезьян. Клекот попугаев. И как проклятье – неотступные мошки. Без москитной сетки о сне не могло быть и речи.

Эрнесто уже начал клевать носом, когда внезапно услышал плеск и хлопанье крыльев. Спросонья ему почудилось, что это цапля. Но нет, это одна из кур, которых они везли, упала в воду. Никогда еще ночь не казалась ему такой черной. Он заколебался. Прыгнуть за ней в воду и спасти ее? Безусловно!

Однако он не сделал этого. Какой-то безотчетный страх удерживал его. Вода и темнота еще с детских лет внушали ему страх. С тех пор ничего не изменилось. Он чувствовал страх нутром. Дело было не столько в крокодилах и змеях. Чернильная гладь самой реки – она-то и наводила страх. Он не тронулся с места и даже друга своего не разбудил.

На утро Альберто ругался, так как решил, что Эрнесто просто-напросто заснул и упустил курицу.

– Не заводись, старичок, вместо курицы мы добудем себе обезьяну, – успокаивал его Эрнесто.

В тот день они запланировали доплыть до Летисии, колумбийского речного порта.

– Нам с тобой это пара пустяков! Я тут видел такой же плот, так его спокойненько вели по течению беременные женщины и дети.

– Твоими бы устами…

Буйная флора, воспоминания о прощании с прокаженными настолько занимали их мысли почти шестьдесят часов, что они не заметили, как проскочили Летисию.

Причалили к бразильскому берегу. К счастью, нашелся человек, вызвавшийся доставить их вверх по течению – в Колумбию.

Добравшись до Колумбии, они умудрились извлечь выгоду из славы Аргентины как футбольной нации. Футбольная команда Летисии готовилась к играм районного чемпионата.

Эрнесто и Альберто наблюдали двустороннюю тренировочную игру. Недалеко от них стоял начальник местной полиции, страстный болельщик, с группой офицеров.

– Они все еще играют по системе два-три-пять! О персональной опеке они слыхом не слыхивали. По старинке играют. Вчерашний день. Так им чемпионами никогда не стать!

Слова Эрнесто упали на благодатную почву. Это была армейская команда. Эрнесто и Альберто нужно было попасть в Боготу. Военный самолет как нельзя лучше годился для этого.

Начальник полиции шепнул что-то одному из офицеров, указывая в их сторону. Они же продолжали во всеуслышание обсуждать весьма низкий уровень подготовки летисианской футбольной команды.

– Вратарю лучше пойти работать билетером в кино.

– Центр нападения – вареная вошь. К друзьям, приветливо улыбаясь, подошел начальник полиции с офицером.

– Вы аргентинцы?

– Хм…

– Мы восторженные почитатели аргентинского футбола.

– Хм…

– А сами вы не играете?

– Каждый аргентинец играет в футбол! – веско сказал Эрнесто.

– Не окажете ли вы нам честь – не потренируете ли наших парней? Эрнесто и Альберто незаметно подмигнули друг другу: поездка в Боготу была у них, можно сказать, в кармане.

В течение двух дней они проводили интенсивные тренировки. Первая начиналась в пять утра.

Когда же дошло до решающей игры, Эрнесто встал в ворота. Оттуда он зычным голосом подавал команды полевым игрокам, которые неукоснительно выполняли все его указания. Альберто играл в центре нападения.

Тяжелая бескомпромиссная игра закончилась нулевой ничьей. Согласно правилам, все должна была решить серия одиннадцатиметровых штрафных ударов.

Эрнесто энергично потер друг о друга повлажневшие ладони и, приняв вратарскую стойку, все внимание сконцентрировал на мяче Он обязан был парировать все пенальти. Ведь им надо было как можно скорее попасть в Боготу.

Пенальтист команды-соперницы каждый раз делал такой разбег, будто хотел вогнать Эрнесто в сетку вместе с мячом. Но несмотря на это, мазал безбожно. Эрнесто не пришлось отразить ни одного мяча.

Вскоре после этого матча они приземлились на самолете колумбийских ВВС в Боготе.

– Что этому типу нужно?

– Думаю, Эрнесто, ему нужен твой нож.

– Мой нож? А ну-ка убери руки и вообще иди куда подальше…

Солдат в ответ грубо толкнул Эрнесто.

– Сказано тебе, нож давай, не то!..

– Не то – что?

Колумбийский солдат потряс винтовкой перед лицом Эрнесто.

– Ты что же вообразил, раз на тебе погоны, значит, можно мародерствовать направо и налево? Что хочу, то ворочу – так, что ли? – рассвирепел Эрнесто.

– Отдашь нож – ступай на все четыре стороны! Иначе…

Он снова потряс винтовкой. Дуло он наставил на Эрнесто. Ситуация обострилась. Этот кретин полагал, что военное положение дает ему право забирать себе все, что приглянулось.

– Вали отсюда со своей винтовкой. Скройся с глаз моих, не доводи до греха! – прорычал Эрнесто.

Это еще больше раззадорило солдата. Теперь речь шла уже не о маленьком ноже, а о воинской чести. Солдат решил ударить Эрнесто прикладом. Но в тот момент, когда он изо всех сил размахнулся, у него вдруг пресеклось дыхание. Повторный удар сбил его с ног. Придя в себя, он увидел, что лежит на земле. Обезоруженный.

Вскоре после этого Эрнесто и Альберто арестовали. Эрнесто воспринял этот инцидент не слишком серьезно и поинтересовался, не надо ли потренировать команду Боготы. Лишь после визита в тюрьму аргентинского посла им стало ясно, в какой переплет они попали.

– Разоружить солдата в самый разгар военного положения в стране! За одно это вас можно поставить к стенке. Ладно уж. Сия чаша вас минует. Я хлопотал за вас. Надеюсь, мне удастся вызволить вас, но вам тогда следует незамедлительно покинуть Колумбию. Чести солдата нанесено смертельное оскорбление. Он жаждет мести, и его сотоварищи наверняка примут участие в «вендетте». Ваша жизнь в крайней опасности.

Выйдя на волю, Эрнесто и Альберто направили свои стопы в студенческую столовую, чтобы наесться досыта. Там они повстречали кое-кого из своих знакомых.

– Вы еще живы?

– До нас дошел слух, будто вы разоружили солдата!

– Не мы, – заметил Гранадос. – Он. Эрнесто из скромности промолчал.

– Да вы, никак, большие шутники. Смываться надо – и чем раньше, тем лучше. Его дружки уже рыщут по городу – это по вашу душу. Если они на вас напорются, вам хана.

– Они правы, Эрнесто. Надо быстренько уносить ноги в Венесуэлу.

– Уносить-то я не против. Только где денег возьмем? Сначала подзаработать надо. Хотя бы на пару деньков куда-нибудь пристроиться.

Их знакомые уныло переглянулись.

– На это у вас времени нет. Исчезнуть надо немедленно. Самое лучшее, если мы организуем для вас прямо тут, в столовке, сбор пожертвований.

Несколько студентов дружно взялись за дело и вскоре набрали сумму, необходимую для покупки двух автобусных билетов до Венесуэлы.

Автобус, который должен был доставить их в Венесуэлу, застрял в дороге – он нуждался в ремонте. Друзья в это время разлеглись на теплом песке побережья.

– Напутешествовались мы всласть, Альберто. Самое время оглядеться и решить, где мы теперь осядем. Я был бы совсем не против заполучить свой диплом врача, а там…

– А я думаю бросить якорь тут, в лепрозории Капо-Бланко под Ла-Гуайрой.

– Если ты там что-то для себя найдешь, после выпускных экзаменов и я, пожалуй, сюда вернусь. Устроюсь на работу с тобой по соседству. А не выгорит с местом, можно будет попытать счастья еще где-нибудь.

– Где же?

– Как бы ни сложилось, а меня тянет в Гватемалу и в Мексику, – заявил Эрнесто и мечтательно прикрыл глаза. – Меня интересует культура майя и ацтеков. Обязательно займусь этим всерьез.

– Из тебя, глядишь, еще и археолог получится! А я хочу остаться в Венесуэле и по мере сил облегчать страдания.

– И я хочу того же. Но порой наша профессия врача вызывает у меня сомнения.

Альберто с удивлением посмотрел на него.

– Разве ты не сказал, что хочешь получить диплом?

Эрнесто резко приподнялся.

– Хочу, конечно. И врачевать тоже хочу. Но я считаю, должны произойти кардинальные перемены. То, что делает людей больными, не всегда можно излечить медицинскими средствами.

– Что ты хочешь этим сказать?

Эрнесто сделал неопределенный жест рукой.

– По-моему, богатства этих стран, полезные ископаемые и плодородные земли должны служить всем людям, а не кучке богатых семеек да фирмам США. Они и есть та самая раковая опухоль, что следует удалить хирургическим путем.

Эрнесто тщательно разгладил помятый лист бумаги. За время долгих странствий он сильно пострадал. Почерк дяди можно было разобрать с превеликим трудом.

Пять дней слонялся он с рекомендательным письмом возле аэропорта. Наконец разыскал пилота, которому надлежало это письмо вручить. Старинный дядин приятель.

Пилот прочел письмо и кивнул:

– Не возражаю. Могу захватить тебя с собой в Майами. Везу туда породистых скакунов. А уж из Майами полечу в Буэнос-Айрес.

Эрнесто был на седьмом небе от счастья. Вот она, удобная и скорая оказия, которая позволяла поспеть домой к началу учебных занятий. Однако в пути случилась заминка. Целый месяц пришлось проторчать в Майами, пока устраняли неполадки в самолетном двигателе.

В превосходном настроении, руки в брюки и даже слегка навеселе прохаживался Эрнесто по университетскому коридору. У двери с табличкой он задержал шаг. На него вдруг накатила непонятная слабость. На мгновение он ощутил себя выжатым как лимон. Он потянулся по-кошачьи и набрал полные легкие воздуха. Именно сейчас ему хотелось быть предельно бодрым.

Профессор Сальвадор Пизани, специалист-аллерголог. Человек широкоизвестный. Он много дал Эрнесто. Теперь пришла пора расставания.

Профессор сидел за письменным столом, поглощенный чтением объемистого фолианта. Он тут же встал, чтобы поздравить новоиспеченного доктора.

– Дорогой мой Гевара! Не можешь себе представить, как я рад. За время твоей весьма своеобразной учебы у меня иной раз возникали сомнения относительно ее благополучного исхода. Сколь часто ты блистал отсутствием на лекциях. Очевидно, ты полагал, что сможешь наверстать все самостоятельно. А потом еще почти целый год скитаний. Но я-то знаю тебя. Знаю, какие в тебе заложены способности. Что там ни говори, а меня весьма впечатляет твоя победная серия: четырнадцать капитальных экзаменов за четыре месяца. Типично в твоем стиле. Если уж ты взялся за какое-нибудь дело, вкладываешь в него всего себя без остатка, не так ли?

Профессор пожал ему обе руки.

– Да уж нелегко пришлось, – расплылся в улыбке Эрнесто.

– Что значит «нелегко»? Великолепное достижение – вот как это называется. И дальше, вперед семимильными шагами! Нуте-с, поговорим о моем предложении: вести со мной в качестве ассистента частную практику. Благодаря многолетней работе в лаборатории опыта ты набрался предостаточно. Я был тобой весьма доволен. А исследования, которые ты вел в университете, можешь продолжать. Тут проблем нет. Об этом я позабочусь.

– Мне лестно ваше доверие, профессор. Но я пришел, чтобы попрощаться.

– То есть как?! – обескураженно спросил профессор. – Кто-то сделал тебе более выгодное предложение?

– Нет, – ответил Эрнесто, – хочу снова отправиться в путь – изучать Латинскую Америку. Хочу изъездить наш континент вдоль и поперек, исследовать его. На это у меня уйдет добрый десяток лет.

Профессор недоверчиво воззрился на него.

– Кто ты – врач или бродяга? Или это одна из твоих очередных шуток. В таком случае – не самая удачная!

– Нет, я вполне серьезно. Моему другу Гранадосу я…

– Гранадос! Гранадос! Стоит мне только услышать это имя… Он тебе и так уже достаточно задурил голову. Взять хотя бы это ваше путешествие. На последнем курсе бросить университет на восемь месяцев. Да и потом отметки оставляли желать лучшего. Впрочем, это дело прошлое. Кому интересно, с какими отметками врач закончил учебу? Теперь послушай, что я скажу. Став обеспеченным медиком, ты в своей жизни еще напутешествуешься. Да и на научном поприще тебя ждет немало зарубежных поездок.

– Я буду работать вместе с Гранадосом в лепрозориях и там же проводить исследования, – упрямо стоял на своем Эрнесто.

– Очередная блажь! – загорячился Пизани. – Тебе же отлично известно, что там за условия. Ты ведь бывал в этих богом забытых лечебницах. Впрочем, какие уж там лечебницы. Жалкие лачуги, убого оборудованные.

В его голосе появился металл.

– Там нельзя заниматься научной работой. А здесь? Мы опубликовали в соавторстве несколько статей. Многообещающее начало. Только работай. И пользы от этого будет несравненно больше, нежели от самоотверженного ухода за горсткой прокаженных где-то у черта на рогах. Разве последняя поездка не обошлась тебе дорого? Дошло до разрыва с сеньоритой Феррейра. Все полагали, что вы вскоре поженитесь. Все завидовали тебе. Такая женщина. Красива, умна, богата. Принадлежит к одному из самых родовитых семейств. Твоя поездка перечеркнула все. А теперь ты хочешь поставить на карту свою карьеру врача и ученого?

Эрнесто не давал себя переубедить. Пизани сделал последнюю попытку.

– Эрнесто, обмозгуй все еще разок на досуге. Мое предложение остается в силе. Эрнесто мотнул головой.

Решение мое твердо. Лет через десять, надеюсь, смогу воспользоваться вашим предложением!

«Мы обретем свободу или станем мучениками»

Давящая духота нависла над Гуаякилем. По берегам Гуаяс растекался, плавясь, солнечный диск. Вскоре после выпускных экзаменов Эрнесто снова отправился в путь. По дороге из Боливии в Эквадор к нему присоединились молодой адвокат Эрнесто Рохо и Калика.

В Гуаякиле они познакомились с тремя аргентинскими парнями, которые тоже хотели попасть в Колумбию. Но одного желания оказалось мало. Чтобы получить визу в Колумбию, нужно было предъявить авиабилеты до Боготы. А денег на них не хватало. Они снимали на всех одну комнатенку с единственной кроватью. Кто приходил первым, тот и спал на ней. Остальные размещались на полу.

Сидя в ресторанчике городского Союза рабочих, они обсуждали сложившуюся ситуацию.

У Рохо было рекомендательное письмо к одному адвокату. Он получил его от лидера чилийских социалистов Сальвадора Альенде.

Рохо считал, что надо разыскать адвоката и без обиняков попросить его о помощи. Эрнесто был того же мнения. Четверо остальных неопределенно пожимали плечами. Кому охота помогать таким голодранцам, как они?

Двери Союза рабочих были открыты настежь, и в зал изредка залетали легкие порывы ветра. Приятели сидели, потягивая охлажденное пиво, и прикидывали, нельзя ли позволить себе хоть одну порцию свиных ребрышек на гриле.

Свиные ребрышки стоили тут недорого. Пиво тоже. Это их сюда и привлекло. Но они были почти на мели.

– Вперед, Рохо, попытка не пытка, – подбадривал приятеля Эрнесто. – Двинули к юристу!

Рохо встал. Договорились, что товарищи дождутся их тут.

Адвокат неожиданно для них обрадовался. Рекомендательное письмо, подобно волшебной палочке, сделало их союзниками. Он помог им. Можно было ехать дальше.

Выйдя из адвокатской конторы, они на радостях затеяли шутливую потасовку, дурачились напропалую. Невзирая на жару, возвращались, весело пританцовывая. Еще издали Эрнесто прокричал:

– Полный порядок! Шесть оплаченных билетов на банановую шхуну. Шесть! Попрошу быстренько пивка для меня! Да чтоб со льда!

– Ты так и ходил к законнику? – спросил кто-то из аргентинцев, указывая на траурную каемку под ногтями.

– Я ведь не свататься ходил, – рассмеялся от души Эрнесто. Он заказал себе две порции свиных ребрышек на гриле и ел их руками. Потом смачно облизал жирные пальцы и отхлебнул пиво из кружки Калики.

– Ну дела! Ты что – сам себе заказать не можешь?

– Нет.

– Почему же?

– Все деньги кончились.

Рохо угостил каждого кружкой пива: надо было обмыть бесплатные билеты.

– Гевара, дружище, давай махнем вместе в Гватемалу. Что ты, ради всех святых, забыл в этой Венесуэле? Там же только деньги заколачивать можно!

Эрнесто, мгновенно посерьезнев, ответил:

– Хочу разыскать там моего друга Гранадоса, думаю устроиться лечащим врачом в лепрозорий. А заодно и исследованиями заняться…

Все загалдели, перебивая друг друга.

– Вот тебе раз! Тебя еще и на исследования потянуло. Сам же недавно говорил, что хочешь изучать древние развалины майя. В Гватемале сейчас можно увидеть и кое-что поинтереснее. Там происходит настоящая революция. Аграрная реформа. Кампания по ликвидации неграмотности. Воистину там что-то сдвинулось с мертвой точки. Янки теряют свою власть и влияние. Айда со мной. Хотя бы на пару месяцев. А потом дуй к своему Гранадосу и исследуй себе сколько душе угодно.

– Держи, Эрнесто! Еще по одной. Твое здоровье!

– Честно говоря, мне очень хотелось бы в Гватемалу. И настоящую революцию своими глазами увидеть – тоже страшно хочется. Но я ведь уже пообещал Гранадосу…

– Ха-ха, обручен ты с ним что ли? Они кутили до тех пор, пока не спал зной и тени не стали длиннее.

– Прошу внимания, – голос Эрнесто перекрыл общий гам. – Настоящую революцию прозевать стыдно. Гранадосу придется подождать. Даешь Гватемалу!

Друзья восторженно подхватили:

– Даешь Гватемалу! Да здравствует президент Арбенс!

– Как врач я смогу послужить делу революции.

– Святое дело.

– За это обязательно надо выпить. Деньги у кого-нибудь остались?

– Могу свои часы заложить.

– Стало быть, еще шесть пива!

Застолье продолжалось до тех пор, пока сам трактирщик не забастовал. Они побрели в свое убогое жилище. Переступив порог каморки, кто-то из друзей с ходу поинтересовался:

– А как на ночь устроимся? Пришли-то мы вместе? Кому же сегодня кровать достанется?

– Собачья конура, а не комната. Глаза бы мои на нее не глядели!

– А мне до лампочки, где дрыхнуть. Эрнесто уловил по ситуации, что у него есть шанс хоть раз выспаться в единственной постели. В небольшой отгороженной клетушке было нестерпимо жарко. Он не был брезглив. Но при одной лишь мысли о маленьких ползучих тварях, которых привлечет запах пропотевшей кожи, вожделенный сон оборачивался пыткой.

– А спорим, – сказал он, – спорим, что мои трусы до того засалены, что могут стоять, куда я их поставлю.

– Ха-ха, да ты сам с трудом на ногах стоишь.

– А вот трусы мои смогут. Железно.

– Хотелось бы лично убедиться. Эрнесто уже раздевался. Рывком стащил штаны и бросил их в угол. Затем снял трусы и провозгласил:

– Мои трусы! Они настолько задубели от пройденных километров, что смогут стоять колом в любом месте.

Он, как фокусник, продемонстрировал всем деталь своего туалета, поставил ее на пол, и она действительно застыла как вкопанная. Пока все утирали слезы от смеха, он нырнул в кровать, завернулся в простыню и пророчески изрек:

– Со временем я научу их еще и ходить.

Во время разговора их руки как бы случайно сближались, касаясь друг друга, и снова расходились. Прикосновения делались все чаще, интервалы между ними – все реже. Это происходило как бы ненароком. Словно руки существовали сами по себе, а прихотливая игра пальцев возникала помимо их воли. Сами они говорили о совершенно других вещах и смотрели друг на друга подчеркнуто серьезно.

– Нет, боливийская революция меня разочаровала. Вообрази, мне там индейцы встретились, так они попросили, чтобы им нарезали землю. А чиновники в ответ на это стали обсыпать их каким-то белым порошком. Наподобие ДДТ. Я думал – кончусь на месте. Спросил этих типов, что все это значит. Один из чинуш объяснил, что, мол, иначе индейцы занесут вредных насекомых в их бюро. Даже не представляешь, как я рассвирепел. С такой революцией мне не по пути. Там, где орудуют такие подонки, там…

Ильда перебила его.

– Но, Эрнесто. Нельзя же судить обо всей революции по отдельно выхваченным эпизодам. Ставить на ней крест лишь потому, что какой-то остолоп не сумел ничего понять. На мой взгляд, несравненно страшнее то, что они не покончили с зависимостью от американских монополий. Они добывают сырье, а потом сами же вынуждены закупать готовую продукцию. Опять-таки куда денешься, когда США – их крупнейший закупщик олова. Эрнесто насупил брови.

– Тогда пусть они продают свое олово СССР, чтобы разорвать мертвую хватку американских концернов.

Неожиданно она рассмеялась.

– Ты что? Разве я какую-нибудь глупость сморозил?

– Нет, Эрнесто. Ну, конечно, нет. Просто всякий раз, как я вспоминаю нашу первую встречу, меня разбирает смех.

– Ну-ка, ну-ка! Мне запомнилось только, что я себя в тот день паршиво чувствовал. Ждал приступа астмы.

– Так оно и было. Очевидно, поэтому ты и сидел, как напыщенный породистый индюк! Я решила, что ты самовлюбленный тип. Грудь колесом выпятил. Так и сидел все время. Да еще молчал. Лишь изредка вставлял «да» или «нет». Этак лаконично. Будто одолжение делал. Ох, как я на тебя тогда разозлилась. Мне ведь и в голову не могло прийти, что на самом деле ты просто пытался совладать с астмой. К тому же я, когда тебя увидела, сразу подумала: «Этот фрукт слишком хорош собою, чтобы еще и умным быть».

Эрнесто расхохотался.

– Только потом, при нашей следующей встрече, когда ты заговорил о своих политических взглядах, я к тебе прониклась симпатией, отменила свой приговор.

Эрнесто явно понравились эти слова, и он взял руки Ильды в свои. Она же как ни в чем не бывало продолжила:

– Что меня сразу подкупило, так это твое отношение к профессии врача. Как ты это замечательно сказал. Будучи врачом, не собираюсь состоять на службе у какого бы то ни было привилегированного класса. Не желаю заниматься больными, которые слишком много о себе понимают, равно как и теми, чьи болезни проистекают от неумеренности и тунеядства.

– Если тебе это интересно, Ильда, могу показать первые страницы моей статьи. Я там как раз рассматриваю положение врача в Латинской Америке. С этой целью объездил, как ты знаешь, немало стран. Пишу о слабой государственной помощи, стараюсь показать картину здравоохранения, которое повсюду находится пока еще в плачевном состоянии.

Несколько дней Эрнесто не появлялся у Ильды.

«Заметила ли она вообще мое отсутствие?»– думал он, набирая номер Института развития народного хозяйства Гватемалы.

– Соедините меня, пожалуйста, с сеньоритой Гадеа, отдел экономических исследований.

– Гадеа? С кем я говорю?

– Ильда, это я, Эрнесто. Не мог к тебе ни зайти, ни позвонить: астма не отпускала. А хотелось бы повидаться.

– С радостью, Эрнесто. Я уж и не знала, что думать: словно в воду канул. Сразу после работы зайду к тебе.

– Очень мило с твоей стороны, Ильда. До скорого.

Положив трубку, он подумал, что, судя по всему, не так уж он и безразличен Ильде.

Когда Ильда появилась в дверях пансиона, на Пятой улице столицы Гватемалы, где он снимал комнату, Эрнесто опять почувствовал приближение приступа. Здороваясь с Ильдой, он ощутил, что давление в легких снова увеличилось. Жадно ловил ртом воздух. Невольно подумалось: астматические приступы по сути не что иное, как проблема выдохнуть из легких набранный и переработанный воздух. Внезапно возник страх перед удушьем. Лицо его побагровело, на лбу выступила испарина.

– Эрнесто, ты должен немедленно лечь! – Ильда следила за ним с нескрываемой тревогой.

– Как славно, что ты пришла, – выдохнул он с трудом. – Я сейчас. Сделаю укол и вернусь.

– Я помогу тебе подняться по лестнице. Ильда хотела взять его под руку. Эрнесто отстранил ее. Медленно, очень медленно он поплелся наверх: «Не хочу, чтоб меня жалели! Не хочу!» Эта мысль стучала в висках, подгоняла по лестнице.

Без остановки, ступень за ступенью. Вот и комната. Едва переступив порог, он рухнул на кровать. Но не лег, а прислонился спиной к стене.

– Может, приляжешь? – спросила она.

– Нет, хуже будет. Дай, пожалуйста, шприц. Он на столе. И резиновый жгут. И окно, окно, пожалуйста, открой.

Когда он перевязывал руку, дышать было совсем невмоготу. Он ввел иглу в левое предплечье.

– Черт, вена!

Он скрипнул зубами, еще раз попытался попасть в вену. С третьего захода это удалось.

– Пожалуйста, затяни жгут потуже. Сердце бешено колотилось. Эрнесто вдруг охватил панический страх. Надо было во что бы то ни стало взять себя в руки.

Адреналин медленно перетекал из шприца в вену. Процедура занимала две минуты. Лекарство следовало вводить очень медленно. Время как будто остановилось. Последним усилием он выдернул иглу из вены. Пустой шприц выпал из рук.

Его дыхание постепенно пришло в норму. Ильда заговорила с ним.

– Что я могу сделать для тебя, Эрнесто?

– Ничего. Сейчас все будет хорошо. Адреналин действует быстро.

Он читал книгу. Весь внимание. Только губы шевелились, будто он говорил сам с собой. Время от времени откладывал книгу в сторону и что-то записывал. Он не заметил, как пришла Ильда.

– Что поделываешь, Эрнесто? Он радостно вскочил и обнял ее.

– Перевожу книгу Гаральда Уайта на испанский.

– Гаральд Уайт? Кто он такой?

– Он написал книгу о марксизме. Это хороший гринго.[7]7
  Пренебрежительное название жителей США в странах Латинской Америки.


[Закрыть] Ему опостылел капитализм. Он хочет, чтобы жизнь была совершенно иной. Это меня и привлекло. Кроме того, надеюсь подзаработать пару песо.

Смотри-ка, ты еще и переводчик? Эрнесто сделал протестующий жест. Ильда рассказала, что ей удалось разузнать о Хосе Посадасе. Он руководил лагерем для трудновоспитуемых детей и подростков.

– Он собрал там либо тех, кто удрал из дома, либо живущих воровством. Словом, вконец ожесточившихся. Считает, что это не вина их, а беда. Они встали на неверный путь по вине общества, которое создает для них столь жалкие условия. Будь общественные условия иными, говорит он, эти ребята могли бы вырасти полноценными людьми.

– Что верно, то верно, – подхватил Эрнесто, – и я считаю: эти дети – жертвы голода. Неграмотности. И полнейшего безразличия со стороны общества. Отсюда прямая дорожка к уголовщине. И тем самым страна лишается полезных, здоровых сил. Эксплуатация губит на корню человеческое богатство Латинской Америки. А ведь все могло быть совершенно по-другому!

– Хосе Посадас ищет выход из этого отчаянного положения. В Сан-Хосе-де-Пиньюла возник настоящий детский городок. Они там хотят…

– Детский город?

– Именно. Притом расположен он в очаровательной местности. Среди высочайших пиний и чудесной природы.

– Съездим туда, Ильда. Хочется побольше узнать об этом эксперименте. И с Хосе Посадасом познакомиться. Если эти дети избавлены от необходимости бороться за существование, не может ли там вырасти новый человек?

В пансионе «Сервантес» частыми гостями были друзья Эрнесто и Ильды. Мнение Ильды здесь очень ценили. Она работала в подразделении министерства и, как правило, была информирована лучше всех. Заглядывали сюда также кубинцы и кое-кто из студентов.

А не была ли ошибкой экспроприация земель у Зеленого чудовища?[8]8
  Имеется в виду «Юнайтед фрут компани» (США).


[Закрыть] Янки усмотрят в этом вызов и попытаются свергнуть правительство.

Сказавший это студент удостоился лишь усмешки Ильды.

– С тех пор как у нас прогрессивное правительство, «Юнайтед фрут» тридцать четыре раза замышляла путчи. Все они были своевременно раскрыты и подавлены в зародыше.

– Это говорит не только в пользу аппарата безопасности, – вступил в спор Эрнесто, – отраднее всего, на мой взгляд, что целые отряды пролетариев и крестьян взялись за оружие, чтобы дать отпор путчистам. Надо быть предельно бдительными. Газеты США осыпают бранью Гватемалу. «Коммунистический форпост в Латинской Америке!» «Рука Москвы!» Подобные измышления распространяются не без злого умысла!

– Хотя все это полный бред! В Гватемале нет даже советского посольства. А проводимые тут реформы носят капиталистический характер. Частные предприятия укрепляют свои позиции. Арбенс пытается лишь воспрепятствовать тому, чтобы янки прибрали к рукам наши земельные богатства и рабочую силу.

– Налицо стремление провести аграрную реформу, – заметил один из студентов. – Закон вышел, по которому отныне всякий труд должен быть оплачен. Этого американские концерны не переживут. Им же еще и налоги платить придется. А они отродясь налогов не платили! Да тут еще у «Юнайтед фрут» 170 тысяч гектаров земли отбирают.

Ильда тряхнула челкой.

– Они за это получили компенсацию. Им выплачена сумма, которую они сами сочли эквивалентной.

– Ну это как дважды два! – не выдержал Эрнесто. – Цена для них явно занижена. Когда они узнали, что придется платить налоги, то нарочно оценили свои угодья так дешево. Именно для того, чтобы от налогов отвертеться.

Студент стоял на своем:

– Армас уже собрал наемников в Гондурасе. Говорят, он каждый месяц получает от правительства США 150 тысяч долларов на содержание войска и оружие. Он поставлен, чтобы свергнуть правительство Арбенса.

– Много ли гватемальцев под его началом? – поинтересовался Эрнесто.

– По слухам, так совсем немного! Большинство из других стран. Чаще всего из США. У них даже самолеты есть и летчики. А Гватемала собственных ВВС не имеет. Они развернули настоящую травлю из-за того, что компартия на легальном положении, да еще в выборах участвовала.

– Но у нее всего-то четыре места в Национальном конгрессе.

– Ну и что. Арбенс сотрудничает с ними. После споров Эрнесто и Ильда вышли прогуляться. Они остановились, прижавшись друг к другу.

Эрнесто после дебатов был возбужден. Ласковый вечерний воздух действовал на него умиротворяюще. Они простояли некоторое время в полном молчании. Эрнесто чувствовал, что сложившаяся политическая ситуация лично для него чревата опасностью. Тем приятнее было ощущать сейчас близость и тепло Ильды.

Дверь стремительно распахнулась, и в комнату, едва не растянувшись на полу, ввалился кубинец Нико. Он был в ярости.

– Сволочи! Сволочи! Банды Армаса вторглись в Гватемалу с территории Гондураса. Теперь начнется. Янки спустили с цепи своих сторожевых псов.

– Только без паники! – спокойно сказала Ильда. – Армия наверняка их остановит.

– Какое там остановит! Арбенс приказал в бой не вступать.

Нико в отчаянии мял огромными ручищами свою шляпу. Эрнесто бросился к радиоприемнику.

– Они уже начали расстреливать депутатов и профсоюзников. Любопытно, что первым делом они захватили район, принадлежавший «Юнайтед фру т».

– Почему Арбенс не бросает в бой армию? – спросила недоуменно Ильда.

– Потому что он трус! – воскликнул Нико.