Текст книги "Вечная ночь"
Автор книги: Клаудия Грэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
– Разве что иногда Кортни, – попыталась я превратить все в шутку.
– Да не такое зло. Настоящее зло. – Голос ее задрожал. – Ты веришь в настоящее зло?
Никто никогда не задавал мне такого вопроса, но я знала ответ.
– Да. Верю.
Ракель сглотнула так громко, что я услышала, и мы с ней молча уставились друг на друга, не зная, что сказать. Я понимала, что должна как-то приободрить ее, но она так боялась, что я решила просто слушать.
– Мне здесь все время кажется, что за мной наблюдают, – произнесла Ракель. – Все время. Я понимаю, это звучит безумно, но это правда. Иногда мне кажется, что кошмар продолжается даже тогда, когда я просыпаюсь. Поздно ночью я слышу всякое – глухой стук и царапанье по крыше, а выгляну в окно, так могу поклясться – иногда замечаю, как какая-то тень убегает в лес. И белки. Ты их видела, да? Почему они умирают?
– Пару штук. – Может быть, в продуваемой сквозняками умывальной комнате было по-осеннему холодно, а может быть, я дрожала, потому что ощущала страх Ракель.
– А ты чувствуешь себя здесь в безопасности? Хоть когда-нибудь?
– Я не чувствую себя в безопасности, – промямлила я, – но не думаю, что в этом есть что-то странное. – С другой стороны, люди вкладывают разное значение в слово «странное». – Это просто такая школа. Это место. Горгульи, и камень, и холод – и отношение, – поэтому мне и кажется, что я здесь не в своей тарелке. Одна. И испугана.
– «Вечная ночь» высасывает из тебя жизнь. – Ракель слабо рассмеялась. – Ты меня слышишь? Высасывает жизнь. Опять вампиры.
– Тебе нужно отдохнуть, – твердо заявила я, чувствуя, что говорю в точности как мама. – Отдохнуть и почитать что-нибудь другое.
– Отдохнуть? Да, это было бы неплохо. Как ты думаешь, школьная медсестра даст мне снотворное?
– Я не знаю, есть ли здесь медсестра. – Ракель испуганно сморщила нос, и я предложила: – Когда мы поедем в Ривертон, можешь купить что-нибудь в аптеке.
– Наверное. Да, это хорошая идея. – Она помолчала, потом жалко улыбнулась мне. – Спасибо за то, что выслушала. Я знаю, что все это звучит совершенно безумно.
Я помотала головой:
– Ничего подобного. Я уже сказала – «Вечная ночь» здорово действует на людей.
– Аптека, – негромко произнесла Ракель, собирая вещи, чтобы вернуться к себе в комнату. – Снотворное. Да, таким образом я смогу не слышать.
– Не слышать что?
– Звуки на крыше. – Теперь ее лицо сделалось мрачным, и она выглядела старше своего возраста. – Потому что кто-то ночами находится там, наверху. Я его слышу. И это не часть кошмара, Бьянка. Это взаправду.
Она ушла в свою спальню, а я еще долго стояла одна в умывальной и дрожала.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Предполагается, что девушка перед первым свиданием без остановки вертится перед зеркалом. Но когда наступил вечер пятницы перед поездкой в Ривертон, Патрис так долго сама смотрелась в высокое, в полный рост зеркало, что я могла с таким же успехом одеваться в темноте. Она изучала свое лицо и фигуру, крутилась, щурилась, не в силах найти то неизвестное, что искала, уж не знаю, красоту или какие-то недостатки.
– Ты выглядишь отлично, – сказала я. – Съешь что-нибудь, а то скоро станешь невидимкой.
– До Осеннего бала осталось меньше месяца. Я хочу выглядеть как можно лучше.
– Что толку идти на Осенний бал, если ты не сможешь получить от него никакого удовольствия?
– Так я получу от него куда больше удовольствия. – Патрис улыбнулась, одновременно покровительственно и совершенно искренне. – Однажды ты все поймешь.
Мне не нравилось, когда она со мной так говорила, но все же Патрис желала мне только добра. Для свидания она дала мне надеть свой мягкий свитер цвета слоновой кости, хотя вела себя при этом так, словно это величайшее одолжение всех времен и народов. Может, она и права. В этом свитере моя фигура... в общем, можно сказать, что она у меня появилась, чего никак нельзя было заметить в мешковатых форменных юбках и блейзерах «Вечной ночи».
– И что, никто из вас не поедет в Ривертон? – спросила я, отбросив попытки собрать волосы в высокий хвост.
Мне не требовалось объяснять, что подразумевается под «никто из вас».
– Эрик опять устраивает вечеринку у озера. – Патрис пожала плечами. Она все еще не сняла свой розовый атласный халат, а волосы повязала кружевным шарфом. Похоже, вечеринка начнется около полуночи, если судить по тому, что Патрис даже не начала одеваться. – Почти все учителя уедут в город, чтобы присматривать там за вами. Значит, здесь ночь будет просто шикарная.
– Что-то не верю я в шикарные ночи в этой академии.
– Бьянка, нас тут никто не держит в клетке! Кроме того, тебе не идет эта прическа.
Я вздохнула:
– Знаю. Я и сама это вижу.
– Стой спокойно. – Патрис подошла ко мне сзади, расплела неровную косичку, которую я так старательно заплетала, и взбила волосы пальцами. Потом собрала их в мягкий узел на шее, выпустив несколько прядок, чтобы они обрамляли лицо.
Художественный беспорядок и красиво – именно такую прическу я всегда и хотела. Глядя на свое преображенное лицо в зеркале, я думала, что мои волосы уложены будто при помощи волшебства.
– Как ты это сделала?
– Научишься со временем. – Патрис улыбнулась, гордясь не столько мной, сколько своей работой. – Знаешь, у тебя чудесный цвет волос. Когда они ложатся на слоновую кость свитера, то оказываются в особенно выгодном свете. Видишь?
Когда это рыжий цвет волос сделался «чудесным»? Я улыбнулась своему отражению, думая о том, что чудеса возможны, пока мы с Лукасом ходим куда-то вместе.
– Красиво, – сказала Патрис, и на этот раз я поняла, что она говорит то, что думает.
Однако комплимент остался безличным. Я подумала, что для нее сама идея красоты значит гораздо больше, чем я. Но она не сказала бы, что я выгляжу красиво, если бы так не считала.
Застенчиво и восхищенно я еще немного посмотрелась в зеркало. Если Патрис смогла увидеть во мне что-то красивое, то, наверное, и Лукас сможет?
– Ты выглядишь классно! – воскликнул Лукас.
Я кивнула ему, стараясь не упускать из виду, пока мы с ним проталкивались сквозь толпу учащихся, пытавшихся втиснуться в автобус, который должен был отвезти нас в город. В академии «Вечная ночь» не было ничего банального вроде нормального желтого школьного автобуса; нас ждал маленький роскошный автобусик – в таких обычно возят постояльцев шикарных отелей. Вполне вероятно, его просто арендовали на сегодняшний день. Меня затолкнуло внутрь с первой же волной, а Лукас все еще пытался пробиться к двери. По крайней мере, я видела, как он улыбается мне через стекло.
– Ши-и-ик! – рассмеялся Вик, плюхаясь на сиденье рядом со мной. Сегодня он надел мягкую фетровую шляпу в стиле сороковых годов и выглядел по-настоящему круто, но мне все равно не хотелось ехать рядом с ним. Должно быть, лицо мое вытянулось, потому что он ткнул меня в плечо. – Не боись! Я просто грею место для Лукаса.
– Спасибо.
Если бы не Вик, мне вовсе не удалось бы сесть рядом с Лукасом – трудно было быстро забраться в автобус. Казалось, что около двух десятков учеников – буквально все те, кто не относится к типичным представителям «Вечной ночи», – стремились попасть в Ривертон. Учитывая, насколько это скучный городишко, они, наверное, просто хотели уехать подальше от школы, и для этого подошло бы любое место. Я-то знаю, что они чувствовали.
Вик галантно уступил место, когда Лукас в конце концов сумел добраться до меня, но не могу сказать, что тут наше свидание и началось. Нас со всех сторон окружали ученики, все они хохотали, болтали и кричали, наконец-то покинув вызывавшую клаустрофобию школу. Через несколько рядов от нас сидела Ракель, оживленно болтая со своей соседкой по комнате. Должно быть, я сумела успокоить ее страхи, хотя бы на время. Несколько человек с неприязненным любопытством посматривали в мою сторону. Видимо, меня все еще подозревали в том, что я отношусь к избранной компании, а это до смешного не соответствовало действительности. Вик встал на коленки на сиденье перед нами, твердо решив рассказать нам все про усилитель, который он собирался купить в музыкальном магазине, работающем допоздна.
– А что ты будешь делать с этим усилителем? – прокричала я сквозь грохот, пока автобус подпрыгивал на ведущей в город дороге. – Тебе не разрешат играть в комнате на электрогитаре!
Вик пожал плечами, и на его лице мелькнула ухмылка.
– Да мне достаточно просто любоваться на него, поняла? Знать, что у меня есть такая классная вещь. Я буду улыбаться каждый день!
– Ты и так всегда улыбаешься, даже во сне. – Несмотря на поддразнивание в голосе, я видела, что в глубине души Лукасу нравится Вик.
– Только так и можно жить, понятно?
Вик был прямой противоположностью типичным «вечноночевцам», и я решила, что мне он тоже нравится.
– И чем ты займешься, пока мы будем смотреть кино?
– Смотреть. Бродить. Почувствую землю под ногами. – Вик поиграл бровями. – Может, встречу в городе горячих цыпочек.
– Тогда лучше купить усилитель попозже, – посоветовал Лукас. – Если тебе придется таскать его за собой, он будет здорово мешать.
Вик серьезно кивнул, и я хихикнула в ладошку.
В общем, мы не могли побыть вдвоем до тех пор, пока не вышли на главную улицу Ривертона всего за квартал от кинотеатра. И оба просияли, увидев афишу.
– «Подозрение», – сказал Лукас. – Режиссер Альфред Хичкок. Он гений.
– В главной роли Кэри Грант. – Лукас кинул на меня взгляд, и я добавила: – У тебя свои приоритеты, у меня свои.
В фойе кинотеатра уже кружили несколько учеников. Скорее всего, не в связи с внезапно возродившейся популярностью Кэри Гранта, а просто потому, что Ривертон не предлагал широкого выбора развлечений. Но мы по-настоящему хотели посмотреть этот фильм – до тех пор, пока не увидели, кто назначен сопровождающим в кинотеатре.
– Поверь, – сказала мама, – мы в таком же смятении, что и вы.
– Мы ничуть не сомневались, что вы пойдете куда-нибудь перекусить. – Папа обнимал ее за плечи, как будто это их свидание, а не наше. Мы все стояли в фойе перед щитом с афишами, с которых на нас в тревоге уставилась Джейн Фонда, словно пыталась решить нашу дилемму, а не собственную. – Вот почему мы согласились подежурить здесь, а в кафе пошел кто-то другой.
– Вам еще не поздно пойти поесть оладий, – добавила мама. – Мы не обидимся.
– Все нормально. – Уж чего нормального в том, чтобы провести первое свидание под надзором родителей, но что, интересно, мне оставалось делать? – Оказалось, что Лукас любит старые фильмы, так что... все хорошо, правда?
– Конечно. – По Лукасу никак нельзя было сказать, что все хорошо.
Он выглядел даже более потрясенным, чем я.
– Ну, если, конечно, ты любишь оладьи... – протянула я.
– Нет. В смысле – я люблю оладьи, но старые фильмы я тоже люблю. – Он так вызывающе вздернул подбородок, будто ожидал, что мои родители начнут его запугивать. – Мы остаемся.
Вместо того чтобы принять угрожающий вид, родители заулыбались.
В воскресенье за обедом я сказала им, что мы с Лукасом едем в Ривертон вместе. Я, конечно, не распространялась, боясь, что их парализует от потрясения, но суть они уловили правильно. К моему удивлению – и облегчению, – они не стали меня ни о чем расспрашивать; если уж совсем честно, они сначала переглянулись, проверяя реакцию друг друга. Наверное, странное чувство, когда твой «чудо-ребенок» становится достаточно взрослым, чтобы идти с кем-то на свидание. Папа спокойно заметил, что Лукас кажется ему хорошим парнем, и спросил, положить ли мне еще макарон с сыром.
Короче говоря, не знаю уж, какой безумной гиперопеки ожидал от них Лукас, но ничего такого не произошло. Мама сказала только:
– На случай, если вы захотите оказаться подальше от нас (а я думаю, что захотите), мы идем на балкон, потому что туда пойдут почти все ученики.
Папа кивнул:
– Балконы – великий соблазн и оказывают сильнейшее гравитационное притяжение на напитки в руках подростков. Я уже с этим сталкивался.
Лукас с непроницаемым лицом ответил:
– Кажется, мы проходили это на уроках естествознания.
Родители засмеялись. Я словно окунулась в теплую волну облегчения. Им понравился Лукас, и может быть, они как-нибудь пригласят его на воскресный обед. Я уже видела, как Лукас постоянно находится рядом со мной, – он легко заполнял все пустоты моей жизни.
Лукас выглядел не так уверенно; когда он вел меня в фойе кинотеатра, взгляд его выражал настороженность, но я решила, что это нормальная реакция любого мальчика на родителей девочки.
Выбрав места под балконом, где мама с папой не могли нас увидеть, мы с Лукасом сели совсем рядом, соприкасаясь коленями и плечами.
– Никогда такого не делал, – сказал он.
– Не ходил в старомодные кинотеатры? – Я оценивающе посмотрела на позолоченные завитки орнамента, украшавшего стены и балкон, и на темно-красный бархатный занавес. – Они в самом деле красивы.
– Я совсем не об этом. – Несмотря на всю свою агрессивность, Лукас иногда мог выглядеть очень застенчивым, но это случалось только тогда, когда он разговаривал со мной. – У меня никогда до этого не доходило... ну, встречаться с девушками.
– Так это и твое первое свидание?
– Свидание... Что, люди до сих пор употребляют это слово? – Я смутилась бы, не подтолкни он игриво мой локоть. – Я просто хочу сказать, что мне еще никогда не доводилось так вот выходить с кем-нибудь куда-то. Просто гулять без чужого присмотра и не думать, что через неделю-другую придется уезжать.
– Ты это говоришь так, будто нигде и никогда не чувствовал себя дома.
– Не чувствовал – до сих пор.
Я скептически глянула на него:
– «Вечная ночь» кажется тебе домом? Ну ты даешь!
На лице Лукаса медленно расплылась улыбка.
– Я имел в виду не «Вечную ночь».
В эту минуту медленно начал гаснуть свет – и слава небесам, иначе я непременно ляпнула бы какую-нибудь глупость вместо того, чтобы получать удовольствие от происходящего.
«Подозрение» – один из тех фильмов с Кэри Грантом, которые я раньше не видела. Эта женщина, Джоан Фонтейн, вышла замуж за Кэри, хотя он и был безрассудным и тратил слишком много денег. Она на это пошла, потому что он – Кэри офигительный Грант, а значит, стоил того, чтобы потратить пару баксов. Но мои рассуждения Лукаса не убедили.
– Разве тебе не кажется подозрительным, что он изучает яды? – прошептал он. – Кто делает изучение ядов своим хобби? Согласись хотя бы, что это странное хобби.
– Ни один мужчина, который выглядит так, как он, не может быть убийцей, – настаивала я.
– А тебе никогда не говорили, что ты слишком быстро начинаешь доверять людям?
– Заткнись! – Я пихнула Лукаса локтем в бок, и из нашего ведерка с попкорном выскочило несколько зерен.
Я с удовольствием смотрела кино, но еще большее удовольствие получала от того, что сидела так близко к Лукасу. Поразительно, как непринужденно мы могли с ним общаться, не говоря ни слова, – достаточно уклончивого веселого взгляда или того, как легко наши руки соприкоснулись и пальцы переплелись. Подушечка его большого пальца описывала круги по моей ладони, и одного этого хватало, чтобы сердце мое заколотилось. А каково будет, если он меня обнимет?
В конце выяснилось, что я права. Оказалось, что Кэри изучал яды для того, чтобы иметь возможность совершить самоубийство и избавить бедняжку Джоан Фонтейн от его многочисленных долгов. Она настояла на том, что вместе они разберутся со всеми сложностями, и они уехали вдвоем. Когда погас последний кадр, Лукас покачал головой.
– Совершенно фальшивый конец. Хичкок хотел, чтобы он оказался виновным. Это студия вынудила его оправдать героя Кэри Гранта, чтобы зрителям понравилось.
– Конец не может быть фальшивым, потому что это конец, – возразила я. В зале на минуту включили свет перед вечерним сеансом. – Давай сходим куда-нибудь еще, ладно? У нас есть немного времени до автобуса.
Лукас посмотрел вверх, и мне стало ясно, что он не прочь уйти подальше от родительских глаз.
– Давай.
Мы шли по небольшой главной улице Ривертона, и нам казалось, что каждый открытый магазин или ресторанчик был заполнен беглецами из академии «Вечная ночь». Мы с Лукасом молча проходили мимо них, пытаясь отыскать то, что нам по-настоящему требовалось, – место, где можно побыть наедине. Мысль, что Лукас хочет уединиться со мной, одновременно возбуждала и пугала меня. Вечер стоял холодный, осенние листья шелестели на мостовой, а мы шли и болтали ни о чем.
Наконец, пройдя мимо автобусной станции, которой оканчивалась главная улица, мы обнаружили за углом старую пиццерию, и выглядела она так, словно ее не приводили в порядок годов с шестидесятых. Не став заказывать целую пиццу, мы просто взяли по куску простой сырной, по банке содовой и вошли в кабинку.
Мы сидели лицом друг к другу за столом, покрытым скатертью в красную и белую клетку, на котором стояла бутылка из-под кьянти, залитая толстым слоем свечного воска. Музыкальный автомат в углу играл какую-то песню Элтона Джона, написанную еще до нашего рождения.
– Я люблю такие места, – сказал Лукас. – Они настоящие. Не то что те, где модные дизайнеры продумывают каждый дюйм.
– И я тоже. – Я призналась бы Лукасу, что люблю есть баклажаны на луне, если бы ему это нравилось. Впрочем, на этот раз я сказала истинную правду. – Здесь можно расслабиться и быть самим собой.
– Быть собой. – Лукас улыбнулся какой-то рассеянной улыбкой, словно своей личной шутке. – Это должно быть проще, чем оно есть.
Я понимала, что он имеет в виду.
В пиццерии почти никого не было, – кроме нас, еще четверо парней, видимо, из какой-то строительной фирмы, в футболках, заляпанных штукатуркой. На их столике стояла пара пустых кувшинов из-под пива. Парни громко хохотали над своими шутками, но мне это не мешало, а, напротив, дало повод перегнуться через стол и оказаться ближе к Лукасу.
– Итак, Кэри Грант, – начал Лукас, посыпая свой кусок пиццы красным перцем. – Похоже, это мужчина твоей мечты, а?
– Он своего рода король мужчин мечты, разве нет? Я без ума от него с тех пор, как впервые посмотрела «Праздник» лет в пять или шесть.
Вроде бы такой киноман, как Лукас, должен был согласиться с этим, но ничего не вышло.
– Большинство старшеклассниц без ума от кинозвезд, которые снимаются в нынешних фильмах. Или телезвезд.
Я откусила кусок пиццы и некоторое время неловко пыталась справиться с потянувшимся с нее сыром. В конце концов мне это удалось, и я пробормотала:
– Мне нравятся многие актеры, но нет таких людей, которые не любили бы Кэри Гранта!
– Полностью согласен с тем, что это трагично, но факт остается фактом – множество наших ровесников даже не слышали о Кэри Гранте.
– Это преступление. – Я попыталась представить себе лицо миссис Бетани, если я предложу ей ввести факультатив по истории кино. – Мои родители всегда знакомили меня с фильмами и книгами, которые они любили еще до моего рождения.
– Кэри Грант был великим актером в сороковые годы, Бьянка. Он снимался в кино семьдесят лет назад.
– И его фильмы постоянно показывают по телевизору. Стоит только чуть-чуть постараться, и можно их все увидеть.
Лукас замялся, и я ощутила прилив страха – и резкое, настоятельное желание сменить тему. Что-нибудь другое, все что угодно. Но опоздала буквально на одну секунду. Лукас сказал:
– Ты говорила, что родители привезли тебя в «Вечную ночь», чтобы ты могла познакомиться с новыми людьми, расширить свой взгляд на мир. Но мне кажется, что они потратили массу времени, стараясь сделать так, чтобы твой мирок оставался как можно меньше.
– Прошу прощения?
– Забудь мои слова. – Он тяжело вздохнул и положил корку на тарелку. – Мне не следовало говорить об этом сейчас. Как-нибудь в другой, более подходящий раз.
Может, мне стоило оставить этот разговор. Меньше всего мне хотелось ссориться с Лукасом на нашем первом свидании. Но я не могла промолчать.
– Нет, я хочу понять. Что ты вообще знаешь о моих родителях?
– Я знаю, что они засунули тебя в «Вечную ночь», практически последнее место на земле, куда не добрался двадцать первый век. Никаких мобильников, нет радио, кабельный Интернет только в компьютерной лаборатории, где всего четыре машины; телевизора нет. Почти никаких контактов с внешним миром.
– Это школа-интернат! Она и должна быть отрезана от остального мира!
– Они хотят отрезать от остального мира тебя. Поэтому научили тебя любить вещи, которые любят сами, а не те, что должны нравиться девочкам твоего возраста.
– Я сама решаю, что мне любить, а что нет. – Я чувствовала, что щеки мои жарко пылают от гнева. Обычно, когда я так бешусь, все кончается слезами, но сегодня я твердо решила не плакать. – Кроме того, ты и сам фанат Хичкока. И тоже любишь старые фильмы. Значит ли это, что твои родители управляют твоей жизнью?
Он перегнулся через стол и впился в меня напряженным взглядом темно-зеленых глаз. Я хотела бы, чтобы он так смотрел на меня всю ночь, но не желала, чтобы это произошло во время размолвки.
– Однажды ты попыталась убежать от своей семьи, а теперь отмахиваешься от этого, словно это был просто дурацкий фортель.
– Именно так оно и было.
– А я думаю, что ты сделала это неслучайно. Я думаю, ты не ошибаешься, чувствуя в «Вечной ночи» что-то жутковатое. И еще я думаю, что тебе следует больше прислушиваться к своему внутреннему голосу, а не к родителям.
Лукас просто не мог всего этого говорить. Если бы мама с папой услышали его... Нет, даже представить себе не могу.
– Даже если «Вечная ночь» – полная дрянь, это не значит, что у меня плохие родители, и это бессовестно – критиковать совершенно незнакомых тебе людей. Ты же ничего не знаешь про мою семью, и я не понимаю, какое тебе вообще до нас дело!
– Просто... – Он замолчал, словно испугавшись собственных слов, а потом медленно, неуверенно произнес: – Мне есть дело, потому что ты мне нравишься.
О, зачем он сказал это сейчас? Вот так? Я затрясла головой:
– Чушь какая-то!
– Эй! – Один из строителей только что включил в музыкальном автомате какой-то безвкусный «металл» восьмидесятых и теперь, пошатываясь, направлялся прямо к нам. – Ты это что, обижаешь девчушку?
– У нас все нормально, – поспешно сказала я. (Не самый подходящий момент обнаружить, что рыцари еще живы.) – Честное слово, все в порядке.
Но Лукас повел себя так, словно вообще меня не услышал. Он злобно зыркнул на парня и рявкнул:
– Это не твое дело!
Все равно что бросил спичку в лужу бензина. Строитель, покачнувшись, шагнул еще ближе, и все его друзья вскочили на ноги.
– Давай и дальше обращайся так со своей подружкой на людях, и это чертовски быстро станет моим делом!
– Он меня не обижал! – Я все еще злилась на Лукаса, но ситуация явно выходила из-под контроля. – Здорово, что вы, ребята, так... гм... заботитесь о женщинах, честное слово... но у нас все в порядке.
– А ты не лезь, – негромко бросил мне Лукас. В его голосе прозвучала нотка, какой я никогда раньше не слышала: какая-то неестественная напряженность. По моей спине пробежала дрожь. – Эта девушка – не ваша забота.
– Ты чё думаешь – она твоя собственность, что ли? Типа можешь обращаться с ней как хочешь? Да ты похож на ту свинью, за которую вышла замуж моя сестра! – Строитель сильно разозлился. – Если ты думаешь, что я не наваляю тебе так же, как ему, то ты, парень, здорово ошибаешься!
Я в отчаянии огляделась в поисках официанта или владельца пиццерии. Родителей. Ракель. В общем, я надеялась увидеть хоть кого-то – кого угодно, – кто мог бы прекратить все это прежде, чем парни-строители сделают из Лукаса отбивную: их было четверо, здоровенные и определенно настроенные на драку.
Мне и в голову не приходило, что Лукас ударит первым. Он двигался так быстро, что я ничего не разглядела: какое-то смазанное движение, и строитель уже повалился на своих дружков. Лукас стоял с вытянутой рукой и сжатым кулаком, и мне потребовалось несколько секунд, чтобы это осознать. Господи, он просто взял и ударил!
– Какого черта? – Один из парней пошел на Лукаса, но тот увернулся так стремительно, что мне показалось – вот он был здесь, а вот его уже нет.
И, развернувшись, он так толкнул строителя, что я думала – тот упадет.
– Эй! – В обеденный зал выскочил мужчина лет сорока в заляпанном соусом переднике. Мне было все равно, кто это – хозяин, шеф-повар или сам папа римский. Еще никогда в жизни я никому так не радовалась. – Что здесь происходит?
– Ничего не происходит! – Да, я соврала, но это не важно. Я выскользнула из кабинки и попятилась к двери. – Мы уже уходим. Все в порядке.
Строители и Лукас все еще злобно таращились друг на друга, явно желая продолжить драку, но, к счастью, Лукас все же пошел за мной. Когда за нами закрывалась дверь, я расслышала, как хозяин заведения пробормотал что-то про учеников из той проклятой школы.
Оказавшись на улице, Лукас повернулся ко мне:
– Ты как, в норме?
– Нет, за что огромное тебе спасибо! – Я быстро зашагала к главной улице. – Что это на тебя нашло? Начал драку с тем парнем на пустом месте!
– Это он начал!
– Нет, он начал ссору. А вот ты начал драку.
– Я защищал тебя.
– Он тоже думал, что защищает меня. Да, он выпил лишнего и выглядел гадко, но не хотел ничего плохого.
– Ты просто не понимаешь, каким опасным местом на самом деле является этот мир, Бьянка.
До сих пор, когда Лукас начинал так говорить со мной – словно он намного старше и хочет меня оберегать и наставлять, – у меня внутри все теплело и я чувствовала себя счастливой, но на этот раз я разозлилась:
– Сначала ты делаешь вид, будто знаешь все на свете, а потом ведешь себя как придурок и ввязываешься в драку с четырьмя парнями! И потом, я видела, как ты дрался. Тебе это точно не впервой.
Лукас шел рядом со мной, но тут он замедлил шаг, словно испытал сильнейшее потрясение. И я поняла, что он и вправду потрясен, – потому что я догадалась. Он и в самом деле уже участвовал в таких драках, причем не один раз.
– Бьянка...
– Хватит! – Я резко подняла руку, и мы в полном молчании дошли до автобуса.
Там уже стояли учащиеся. Многие с покупками или с банками содовой. Лукас уселся рядом со мной, видимо еще надеясь, что мы поговорим, но я скрестила руки на груди и уставилась в окно. Вик плюхнулся на сиденье перед нами и воскликнул:
– Эй, ребята, как дела? – Потом глянул на наши лица. – Эге, кажется, самое время рассказать одну из моих длинных путаных историй ни о чем.
– Отличная мысль, – коротко буркнул Лукас.
Верный своему слову, Вик бесконечно и бессвязно рассказывал что-то о серфинге, музыкальных группах и жутковатых снах, которые он когда-то видел, и не закрывал рта до самой школы, так что мне не пришлось разговаривать с Лукасом; а Лукас, в свою очередь, вообще промолчал всю дорогу.
