Текст книги "Вечная ночь"

Автор книги: Клаудия Грэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Когда в школу начали возвращаться ученики, я стояла на парадном крыльце, надеясь увидеть дружеское лицо. Я знала, что Лукас не вернется. Хотя мне то и дело казалось, что я его вижу, но это просто мое воображение играло со мной в жестокие игры. Я убеждала себя, что сегодняшний день окажется в своем роде поворотной точкой. Лукас не приедет, зато у меня не останется никаких сомнений, и, вместо того чтобы изводить себя бесплодными мечтами о том, как все могло сложиться, я взгляну в лицо суровым фактам и заставлю себя двигаться дальше.

Но раз уж мне предстоит такое, то я нуждаюсь в тех немногочисленных друзьях, что появились у меня в «Вечной ночи».

Я заметила Ракель. Та пробиралась сквозь толпу, нервно сжавшись в комок. Повернув голову, я поняла, почему она нервничает: на крыльце стоял Эрик и пристально наблюдал за ней.

Я быстро подошла к Ракель и взяла у нее одну сумку.

– Ты все-таки вернулась! Я в этом немного сомневалась.

– Я и не хотела. – Ракель упорно смотрела себе под ноги. – Ты не обижайся, я бы скучала по тебе. Но вот видеть его вовсе не желала.

Не требовалось объяснять, о ком идет речь.

– А родителям ты рассказала? – Я-то предполагала, что они позвонят миссис Бетани, придут в бешенство, узнав, что Эрика не исключили, и, вероятно, заберут Ракель из академии.

Она пожала плечами:

– Они бы решили, что я делаю из мухи слона. Они всегда так думают.

Тут я вспомнила, как тронута была Ракель, когда я сказала, что верю ей, и поняла почему.

– Мне очень жаль.

– Не важно. Я вернулась, и мне придется с этим справляться. Кроме того, перед самыми каникулами я потеряла любимый браслет. Должна была вернуться хотя бы для того, чтобы его найти.

Я оглянулась на Эрика. Он не отводил от нас темных глаз, а когда заметил, что я за ним наблюдаю, уголок его рта пополз вверх в гадкой усмешке. Я с отвращением отвернулась и... Лукас!

Нет. Это невозможно. Просто мое воображение опять пытается меня обмануть, чтобы вновь воскресли все мои надежды.

Лукас не мог вернуться в «Вечную ночь» после того, что увидел и что я ему рассказала. Но когда толпа рассосалась, я увидела его совершенно отчетливо и поняла, что не ошиблась. Лукас вернулся.

Вот он стоит, всего в нескольких шагах от меня, и выглядит куда неряшливее, чем раньше. Бронзовые волосы взлохмачены, потертый темно-синий свитер кажется более изношенным, чем школьная форма, но все равно производит потрясающее впечатление.

Я просияла, увидев его, – просто не смогла сдержаться. Но едва наши взгляды встретились, Лукас отвернулся, будто не знал, что делать. Мне показалось, что он влепил мне пощечину.

Моим первым порывом было швырнуть сумку Ракель и броситься в туалет, чтобы не разрыдаться прямо тут, на крыльце. Но в эту самую секунду мимо нас промчался клетчатый вихрь и накинулся на Лукаса сзади.

– Лукас! – заорал Вик. – Дружище! Ты вернулся!

– Отвали от меня, – рассмеялся Лукас, отталкивая Вика.

– Понял. – Вик порылся в рюкзаке и вытащил из него настоящий тропический шлем, такой, какие носят в старых фильмах про сафари. Он показал его и мне, и Лукасу: очевидно, Вик до сих пор не понял, что мы стоим по отдельности. – Ну как, класс?

– На уроки ты его носить не сможешь, – сказала я, сделав вид, что все нормально. Может быть, Лукас тоже притворится, и тогда у меня появится возможность поговорить с ним. – Тебе разрешили ходить в кедах, но думаю, что тропический шлем – это чересчур.

– Я собираюсь носить его в «Каса дель Лукас и Виктор». – Вик нахлобучил шлем на голову, чтобы продемонстрировать, как это будет выглядеть. – Для расслабухи и выполнения домашних заданий. Как думаешь, Лукас?

Никто не ответил. Лукас уже исчез.

Вик повернулся ко мне, явно растерявшись из-за исчезновения своего соседа по комнате. Я тоже смутилась, но, с другой стороны, я вообще не понимала, почему Лукас вдруг решил вернуться.

Ясно было только одно – Лукасу потребуется какое-то время, прежде чем он снова сможет общаться со мной. Учитывая все то, что он узнал обо мне, о «Вечной ночи» и о вампирах, я решила, что он, наверное, заслуживает столько времени, сколько ему требуется. А до тех пор мне остается только одно – ждать.

Через пару дней, собираясь на уроки, я притворялась, что мне ужасно интересно слушать рассказ Патрис о ее каникулах в Швейцарии.

– Меня всегда потрясает, что существуют люди, предпочитающие кататься на лыжах в Колорадо! – Патрис наморщила носик. Неужели она действительно думает, что все в Америке безвкусно и вульгарно? Или пытается компенсировать что-то, притворяясь более искушенной, чем она есть на самом деле? Теперь, когда у меня появилось столько своих секретов, я училась воспринимать людей не только такими, какими они кажутся на первый взгляд. – По-моему, Швейцария намного, намного цивилизованнее. И там можно встретить куда более интересных людей.

– Я не люблю лыжи, – небрежно отозвалась я, крася ресницы. – Сноуборд мне кажется более захватывающим.

– Что? – Патрис изумленно уставилась на меня.

До сих пор я не позволяла себе не соглашаться с ее мнением. Видимо, она не терпит возражений даже по такому маловажному поводу, как лыжи против сноуборда.

Но я не успела ничем подтвердить свою точку зрения. Дверь резко распахнулась, и в комнату ворвалась взъерошенная Кортни – Кортни, всегда безупречно накрашенная и причесанная волосок к волоску, даже если натолкнуться на нее в туалете в два часа ночи!

– Девочки, вы не видели Эрика?

– Эрика? – Патрис подняла бровь. – Не помню, чтобы я приглашала его в свою спальню. А ты, Бьянка?

– Во всяком случае, не этой ночью.

– Оставьте свой сарказм, ладно? – рявкнула Кортни. – Я-то думала, вы забеспокоитесь, раз пропал ваш одноклассник. Человек сбежал, а вы ведете себя так, будто это ужасно смешно. Женевьева уже все глаза выплакала!

– Погоди, Эрик что, пропал? – В дверях появились Ракель и еще пара учеников.

Новость разлетелась быстро.

– Вы знаете его соседа по комнате, Дэвида? Он только сегодня вернулся. – Я заметила, что беспокойство Кортни было не таким уж сильным и не мешало ей наслаждаться тем, что она снова оказалась в центре внимания. Кортни со смаком продолжала рассказ: – Дэвид говорит, что половина комнаты, принадлежащая Эрику, выглядит так, будто ее обыскивали. Там все перевернуто вверх дном! И никаких следов Эрика. Они с Женевьевой собирались в эти выходные погулять, и она просто убита.

– Теперь мы будем смеяться только про себя, – пообещала Ракель, которая ничуть не расстроилась из-за Эрика.

Да и кто бы мог ее за это обвинить?

Кортни нахмурилась и поспешно выскочила из комнаты.

Чуть позже, по дороге на первый урок, Ракель пробормотала:

– Держу пари, что Женевьева расстроена, потому что лишилась шанса быть изнасилованной на первом же свидании.

– Думаю, Эрику надоела школа, – сказала я. – Я слышала, что куча учеников каждый год уезжает, не дожидаясь конца семестра.

Разумеется, я знала, что Эрик был одним из нескольких дюжин вампиров, приехавших в «Вечную ночь», чтобы освоиться в современном мире, но, вероятно, он устал от того, что с ним обращаются как с подростком-школьником, и уехал отсюда, чтобы развлекаться где-нибудь в другом месте. А может быть, миссис Бетани разглядела в нем ту же угрозу, что и я, и приказала немедленно покинуть школу.

– Ученики, которые отсюда бегут, большие умники. Поэтому я сильно удивлена, что первым оказался Эрик. – Ракель помолчала. – Почему-то все абсолютно уверены, что он просто сбежал, хотя Эрик ни с кем об этом и словом не обмолвился. И если уж он все равно собирался уйти из школы, почему не сделал этого во время рождественских каникул? Как, по-твоему, копы сюда нагрянут? Они должны хотя бы порасспрашивать нас.

– Может, он позвонил родителям, попросил забрать его и перевести в другую, шикарную школу-интернат. Я уверена, что миссис Бетани все об этом знает, а Кортни просто обожает устраивать драматические представления.

– Да, этому я бы не удивилась. И он как раз такой придурок, который завалил бы хламом свою комнату, чтобы потом кто-нибудь за него убрался. – Но вид у Ракель был неуверенный. – Все равно нам должны задавать вопросы. Учителя, а может, и копы.

– Все обо всем узнают. – От этой темы я чувствовала себя неуютно. – Погоди немного.

– Люди в школе ведут себя так, будто нет ничего особенного в исчезновении ученика. – Покачав головой, Ракель добавила: – То, что я говорила в прошлом семестре, можно умножить на два. Ни за что не вернусь сюда на будущий год.

«Наверное, Эрик сказал то же самое», – подумала я.

До конца дня все вели себя очень странно. Ученики на уроках были рассеянны и держали пари на то, куда делся Эрик. Дэвид отметил, что Эрик взял с собой все учебники и тетради, но оставил одежду – прямо противоположно его обычным предпочтениям. Я ждала, что миссис Бетани созовет общее собрание и хоть что-нибудь объяснит, но этого не произошло.

Тем же вечером я выбралась на ведущую в башню лестницу – с окном шириной в один кирпич, – откуда открывался самый лучший вид на гравийную дорожку, ведущую от главной дороги к школе. Не рассчитывая увидеть Эрика внизу, я тем не менее чего-то ждала.

– Значит, полиции не будет.

Я отвернулась от окна и увидела Лукаса. Он стоял на несколько ступенек ниже меня. Лица я различить не могла, свет, падавший на него сзади из ближайшего коридора, четко очерчивал силуэт. Все мои страхи мгновенно отступили, сменившись тоской и вожделением.

– Нет. Миссис Бетани не будет вызывать полицию, – откликнулась я, слегка задыхаясь. – Это привлечет ненужное внимание.

– И никто не беспокоится, что один из... один из «богатеньких детишек», может быть, до него добрался?

– Нет. Эрик и сам был таким же «богатеньким», как и все остальные здесь.

Лукас сделал шаг в мою сторону, и теперь я могла видеть его лицо, несмотря на тень. Воспоминания обо всех тех часах после Рождества, что я провела, тоскуя о нем, тотчас же вновь вспыхнули у меня в душе, и мне так сильно захотелось положить ладонь ему на щеку или прижаться головой к плечу! Но я этого не сделала. Возникшая между нами преграда могла остаться навсегда.

– Прости, что я не ответил на твое письмо, – сказал Лукас. – Я был... думаю, потрясен.

– Я тебя не виню. – Сердце заколотилось быстрее.

– Мы должны поговорить. Наедине, – произнес Лукас.

Если он доверял мне настолько, чтобы остаться со мной наедине, хотя и знал, что я его укусила, значит, у нас еще есть шанс. Пытаясь говорить как можно спокойнее, я ответила:

– Я знаю такое место. Пойдешь туда со мной?

– Веди, – согласился Лукас, и я позволила себе снова надеяться.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

– Куда мы идем? – спросил Лукас, когда я повела его вверх по черной лестнице.

– В северную башню. Над и немного позади спален мальчиков. Там просто склад, так что мы будем одни.

– А что, другого места нет?

Сердце мое упало. Вероятно, он не настолько мне доверяет, чтобы остаться со мной вдвоем.

– Думаю, только там мы можем рассчитывать на какое-то уединение. Но если ты... не знаю, может быть, хочешь подождать рассвета или еще чего-нибудь...

– Нет, все нормально. – Голос Лукаса звучал настороженно, будто ничего нормального во всем этом не было, но он все еще шел за мной.

Я решила, что пока и этого довольно.

Ученики редко выбирались на черную лестницу, в основном потому, что она находилась близко к квартирам преподавателей.

Преподаватели, разумеется, тоже были вампирами, причем в большинстве своем очень могущественными. Может, учащиеся вроде Вика или Ракель не понимали разницы между учениками и преподавателями, но, безусловно, ощущали ее. В моей прежней школе ученики то и дело огрызались, но в «Вечной ночи» все – и люди, и вампиры – преподавателей уважали. Некоторые из них, как мои родители, жили в другой башне, но большинство – здесь. Подозреваю, что в этом году мы с Лукасом были первыми, кто решился пройти вверх по лестнице мимо учительских квартир.

Наши шаги довольно громко стучали по каменным ступеням, но нас вроде бы никто не услышал. Во всяком случае, я на это надеялась. Меньше всего мне хотелось, чтобы этот разговор кто-то подслушал.

– Откуда тебе известно про это место? Ты сюда часто ходишь? – Лукас все еще чувствовал себя неуютно.

– Помнишь, я говорила, что занималась разведкой еще до начала учебы? Вот тогда я и нашла это место. Правда, после того я здесь ни разу не была, но готова биться об заклад, что больше никто его не обнаружил.

Мы добрались до двери на самом верху, и я осторожно толкнула ее. Осенью на меня посыпались пауки и пыль. К этому времени пауки, должно быть, куда-то перебрались, потому что мы вошли спокойно. Расположение комнат было такое же, как в квартире родителей, но вместо уютной мебели везде валялись груды коробок, из-под крышек которых выглядывали желтые листы. Это была документация «Вечной ночи» – отчеты о каждом ученике, когда-либо посещавшем школу, начиная со дня ее основания в конце восемнадцатого века.

– Здесь холодно. – Лукас натянул на ладони рукава свитера. – Ты уверена, что другого места нам не найти?

– Нужно поговорить о том, что произошло. Причем наедине.

– Беседка...

– Вся обледенела, мистер Здесь-холодно. Кроме того, нас могут заметить и заставить войти внутрь, и тогда... тогда мы не закончим разговор. – Я повернулась к окну, чтобы видеть звезды; даже сейчас они меня успокаивали. – Мы с тобой оба ловко избегаем главного.

– Это верно. – Лукас сдался и тяжело опустился на какой-то сундук. – С чего начнем?

– Не знаю. – Я обхватила себя руками и посмотрела на горгулью на подоконнике – близнеца горгульи за окном моей спальни. – Ты меня все еще боишься?

– Нет, не боюсь. Совершенно. – Лукас медленно покачал головой. Во взгляде его сквозило изумление. – Хотя и следовало бы... Черт, я не знаю, что я должен чувствовать. Я все время твержу себе, что должен держаться от тебя подальше. Забыть о тебе, потому что все изменилось. Но не могу.

– Что?

Он меня настолько ошеломил, что я даже про надежды свои забыла.

Лукас заговорил хриплым голосом:

– Когда я там, на крыше, увидел, что ты такое, Бьянка, мне показалось, что все, во что я верил до сих пор, неправда.

– Думаю, не так-то это просто – понять, что вампиры существуют на самом деле.

– Вообще-то, меня потрясло не то, что касается вампиров.

И тогда я поняла, что, как бы ни был Лукас шокирован откровениями насчет вампиров, его гораздо сильнее ранила моя ложь.

– Ты рассказал своей матери? И вообще хоть кому-нибудь?

Лукас опять рассмеялся:

– Это вряд ли. – Я посмотрела на него с недоумением, и он добавил: – Нельзя ли придумать для меня более простой способ оказаться в подростковой психиатрической клинике?

– Мда, – пробормотала я. – Пожалуй, это привело бы тебя прямиком в дурдом без права выхода оттуда.

– Кроме того, ты же просила меня никому не рассказывать, – добавил он угрюмо.

Лукас прочитал то длинное письмо, полное откровений, узнал, что я ему врала, – что я не человек, а существо, которое он мог считать монстром, и все же услышал мою мольбу сохранить тайну и сделал так, как я просила.

– Спасибо.

– Я не собирался возвращаться сюда. И не хотел больше тебя видеть. Мне было очень больно, и я решил, что единственный способ заглушить эту боль – заставить себя забыть о тебе. – Он провел ладонью по глазам, словно даже вспоминать ту борьбу с самим собой было мучительно. – Я очень старался забыть, Бьянка. А потом убедил себя, что мой долг – вернуться в «Вечную ночь».

– Долг? – Я растерялась.

Лукас пожал плечами:

– Выяснить правду? Все понять? Не знаю. – Он посмотрел на меня, и взгляд его изменился, стал почти таким же, как прежде, – таким, от которого у меня подгибались колени. Так он смотрел на меня, когда сказал, что у мужчины на картине Климта есть единственная драгоценность. – Но как только я снова тебя увидел, то понял, что ты по-прежнему мне нужна. Что я по-прежнему тебе доверяю. Несмотря на то что ты вампир, или почти вампир – не важно, кто ты. – Лукас произнес слово «вампир» так, словно не мог до конца в это поверить. – Для меня это не имеет значения. Должно бы иметь, но не имеет. Я не могу ничего сделать со своими чувствами к тебе.

Больше я не могла сдерживаться. Я подошла к Лукасу и села на пол. Он обхватил мое лицо ладонями и вздрогнул.

– Ты все еще хочешь быть со мной? Хотя я тебе врала?

Лукас крепко зажмурился:

– На это я даже не обиделся.

– Значит, ты понимаешь, почему я должна хранить тайну. – Все мои страхи внезапно улетучились, и мне захотелось обнять Лукаса и раствориться в нем. – Ты действительно понимаешь. Я не думала, что это возможно.

– Мне до сих пор не верится, что я этого хочу, – прошептал он. – Просто не верится, как сильно ты мне нужна.

Лукас слегка прикоснулся ко мне губами, всего лишь раз. Может быть, он собирался на этом остановиться, но я – нет. Я обняла его за плечи и крепко поцеловала, перестав тревожиться обо всем и думая лишь о Лукасе и о том, что он совсем рядом. От его кожи пахло кедром; целуясь, мы дышали в унисон, словно были двумя половинками одного человека. Легкая дрожь возбуждения пробежала по мне, кончики пальцев защипало, в животе все затрепетало...

– Мне бы следовало бежать отсюда со всех ног. – Он жарко дышал мне в ухо. Его пальцы скользнули мне под пояс юбки, притягивая меня ближе. – Что ты со мной сделала?

Когда он прижал меня к своей груди, мне захотелось отпрянуть. Я всегда отстранялась в такой момент, потому что боялась того, что может сотворить моя тяга к Лукасу. Теперь бояться следовало ему, но он не испугался. Лукас доверял мне настолько, что был готов целоваться; что опустился на пол, и мы стояли на коленях друг напротив друга; что закрыл глаза, когда я запустила пальцы ему в волосы.

Сейчас мне уже трудно держать себя в руках, – прошептала я, предупреждая.

– Давай проверим, сколько самообладания нам потребуется.

Он оттянул воротник свитера, подставляя мне шею, по сути подзадоривая меня, давая мне возможность доказать, что я могу удержаться. Я прижала ладонь к его обнаженной коже и приоткрыла рот, прильнув к его губам. Лукас негромко застонал, и со мной случилось что-то странное, будто я слишком быстро встала, и у меня закружилась голова. Его руки медленно поднимали на мне свитер, проверяя мою реакцию. Я поцеловала его сильнее. Лукас совсем высоко задрал на мне свитер, и я подняла руки, помогая ему стянуть его. Теперь на мне остались только тонкая белая майка и темно-синий лифчик, просвечивающий из-под нее.

У Лукаса широко распахнулись глаза, он задышал быстро и прерывисто. Мы целовались все неистовее. Он стянул свитер и с себя и расстелил его на полу, как одеяло, а потом осторожно уложил меня на него и лег сверху. Он дышал по-прежнему быстро, но пытался взять себя в руки.

– Не здесь, не этой ночью... но может быть, мы можем принести с собой что-нибудь и найти другое место, чтобы остаться наедине...

Я заставила Лукаса замолчать поцелуем, достаточно сильным и страстным, чтобы он означал «да». Лукас вернул мне поцелуй и крепко обнял меня – но не настолько крепко, чтобы я не смогла перекатиться и оказаться сверху. Теперь на полу лежал Лукас, а я очень остро ощущала все происходящее: его бедра, обхватившие мои, холодный квадрат ременной пряжки, упирающийся мне в живот, его пальцы, играющие с бретельками моего лифчика, отодвигающие их в стороны...

На секунду – одну-единственную секунду – я позволила себе подумать, что произошло бы, приди мы с Лукасом сюда, подготовившись: с одеялом и подушками, с музыкой и средствами предохранения, и провели бы тут всю ночь...

– Как бы мне хотелось, – выдохнула я, – как бы мне хотелось точно знать, что я могу удержаться.

– Может быть... может быть, это не имеет значения.

– Что?

Глаза Лукаса ярко сверкали, он жарко и быстро дышал мне прямо в щеку.

– Однажды ты укусила меня, но остановилась вовремя. Ты же не собираешься убивать меня или превращать. Просто укусить. Если это все... тогда, может быть... О боже. Давай.

Он хотел того же, чего и я. Во мне вспыхнул голод, и больше не было причин сдерживаться. Я прижала Лукаса к полу и укусила.

– Бьянка... – Он сопротивлялся одну-единственную секунду, а потом нас обоих захватил исступленный восторг.

Мой пульс словно перетекал в него, пока его кровь перетекала в меня. И это было намного сильнее, чем самый страстный поцелуй, и связывало нас навеки. Теперь мне был знаком вкус его крови, но от этого она стала еще более примечательной. Я проглотила ее, наслаждаясь теплом, жизнью и соленым привкусом на языке. Лукас содрогнулся подо мной, и я поняла, что этот укус дарит нам обоим потрясающие ощущения.

Лукас ахнул, и я заставила себя остановиться. Медленно отодвинулась от него. Он чувствовал слабость, голова кружилась, но он был жив. Лукас взял в ладони мое лицо, и внезапно я отчетливо представила себе, какой он видит меня: губы в крови, клыки все еще острые и торчат. Как он может смотреть на меня, вампира, и испытывать что-то еще, кроме отвращения?

Но Лукас поцеловал меня прямо в окровавленные губы.

– Это все, – прошептала я, когда наши губы разъединились. – Обещаю. Ты можешь такое выдержать?

– Я хочу быть с тобой, Бьянка, – ответил он. – И не важно, что ты такое. Вообще все не важно.