Текст книги "Призрачная ночь"

Автор книги: Клаудия Грэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

Макси села на подоконник. Ее длинная белая ночная сорочка словно мерцала, когда лунный свет просачивался сквозь развевающиеся рукава.

– Ты, наверное, догадалась, что люди в этом доме подолгу не жили. Для меня это было нечто вроде игры – проверять, как быстро я их напугаю, но потом здесь поселились Вудсоны, и Вик был таким маленьким, всего годика два. И когда я ему показалась, он не испугался. Я впервые за долгие годы вспомнила, каково это, когда тебя… принимают. И когда тебе кто-то небезразличен.

– Значит, ты понимаешь, – сказала я. – И знаешь, почему я не могу покинуть этот мир.

– Вик – человек. Он живой. Он привязывает меня к жизни и дает возможность ощущать ее через него… чуть-чуть. Лукас больше не может этого для тебя делать.

– Может. И делает. Я знаю. – Но, по правде говоря, я этого не знала. Я еще почти ничего не понимала в том, что такое быть призраком.

– Тебе нужно поговорить с Кристофером, – посоветовала Макси. – Он поможет тебе понять.

– Я помнила Кристофера. Таинственный и грозный, он представал передо мной еще в «Вечной ночи»; там он напал на меня с намерением убить, чтобы обеспечить мое превращение в призрака. Но этим летом он появился передо мной и Лукасом, чтобы спасти нас от Черити.

И что он такое – добро или зло? Вписываются ли вообще поступки призраков в известные мне нравственные нормы? Единственное, что я знала точно, – это то, что Кристофер пользуется среди призраков влиянием и обладает властью. И теперь, когда я тоже стала призраком, наши пути неминуемо пересекутся.

Стоило об этом подумать, и я занервничала, но все же нашла в себе силы спросить:

– Он некто вроде… главного над призраками, да?

У нас нет «главных», но многие из нас прислушиваются к Кристоферу. Он очень мудрый и могущественный.

– И почему же он такой могущественный? Потому что настолько старый? – (Во всяком случае, у вампиров это происходит именно так.) – Или он… ну… что-то вроде меня? – Я уже успела понять, что, родившись от двух вампиров и получив возможность умереть естественной смертью, но при этом стать привидением, я обладала способностями, о которых большинство привидений даже мечтать не могли.

– Ни то ни другое, – ответила Макси. – Он не был рожден для того, чтобы стать призраком, как ты. Кристофер всему научился сам. У него потрясающая воля. Ты будешь такой же, как он, Бьянка. Пойдем со мной прямо сейчас?

Но я не могла. Может, Кристофер и обладает потрясающим могуществом, которым воспользовался, чтобы помочь мне, но ведь он напал на меня! Мир призраков оставался чужим и пугающим; я понятия не имела, как мое могущество связано с холодными, мстительными созданиями, с которыми мне довелось столкнуться в академии «Вечная ночь». Возможно, это очень глупо – бояться привидений после того, как сама стала такой же, но одна мысль о том, чтобы присоединиться к ним навеки, ужасно меня пугала. Не просто пугала – мне казалось, что отправиться в их мир значит отказаться от жизни.

– Не могу, – прошептала я.

Лицо Макси разочарованно вытянулось, но спорить она не стала.

Я оставила чердак Макси и снова растворилась в синеватом тумане – так мое сознание воспринимало абсолютное ничто. В моих мыслях был лишь Лукас, и я пожелала вернуться к нему.

Снова оказавшись в винном погребе, я поняла, что для Балтазара прошло гораздо больше времени, чем для меня: он допил свое вино и распростерся на нашей с Лукасом кровати.

Лукас лежал там, где упал. Вид его тела, так похожего на труп, опять так меня потряс, что пришлось приложить большие усилия, чтобы вновь не перенестись туда, где я могла не думать о своей утрате. Я нужна Лукасу, и пусть это очень сложно, я должна оставаться рядом с ним.

Балтазар вздрогнул – почуял, что я здесь, но ничего не сказал.

Я больше не хотела с ним ссориться – слишком устала для этого и слишком горевала, потому просто спросила:

– Неужели мы ничего не можем для него сделать?

– Нет. – Балтазар сел. Его волнистые волосы примялись, – видимо, он спал. Конечно, он измучился – эти два дня тоже не были для него лучшими в жизни, – Желание убить… оно очень сильное, Бьянка. Оно может перевесить все. Почти все знакомые тебе вампиры сумели с ним справиться, но их меньшинство.

– Ты хочешь сказать, большинство кончает как… как Черити?

Балтазар на мгновение закрыл глаза, услышав имя своей младшей сестры.

– Нет. Черити и такие, как она, – это особый случай. Личности, обладающие достаточной силой, чтобы жить дальше, но утратившие всякое понятие о том, что значит быть человеком. Они наиболее опасны. И к счастью, наиболее редки.

– А что происходит с остальными?

Балтазар потер висок. Если у вампиров бывает головная боль, значит, у него болела голова.

– Они саморазрушаются, – тихо произнес он. – Их уничтожает Черный Крест или люди, посмотревшие достаточно фильмов ужасов, чтобы уловить главную идею. Или они кончают с собой. Разжигают костер и бросаются в него. Предпочитают сгореть, чем и дальше терпеть свою жажду убийства.

Я хотела сказать, что с Лукасом ничего подобного не случится, но не могла. Нет, Черный Крест так легко его не возьмет. Но его ненависть к вампирам, к тому же отягощенная попыткой убить собственную мать и лучшего друга… Вполне вероятно, что Лукас предпочтет завершить свое земное существование. Он решит, что это единственно правильный поступок, единственный способ не навредить людям.

– Одни из нас мучатся от голода сильнее, чем другие, – продолжал Балтазар. – Иногда я невыносимо хочу крови, но это ничто по сравнению с тем, что приходится терпеть другим вампирам. Те, которые самоуничтожаются, страдают от голода ужаснее всех. Это сводит их с ума, выворачивает мозги наизнанку.

Наши взгляды встретились, словно он спрашивал меня, стоит ли продолжать. Но я знала, что должна услышать все.

Поняв это, Балтазар произнес:

– Похоже, Лукас как раз из самых голодных.

– Неужели мы ничего не можем для него сделать? – спросила я. – Хоть как-то облегчить его страдания?

Балтазар медленно встал с кровати и подошел ко мне.

– Не думаю, что их можно облегчить, но существует место, где он окажется вдалеке от большинства людей и от Черного Креста. Где Лукас научится справляться с ситуацией.

Я было обрадовалась, но вдруг сообразила, что Балтазар имеет в виду. Хотя нет, он не может об этом думать.

– И где это?

Он подтвердил мои худшие опасения, сказав:

– Мы должны отвезти Лукаса в «Вечную ночь».

Глава четвертая

– Отвезти Лукаса в академию «Вечная ночь»? – повторила я. – Ты что, рехнулся? Балтазар, ты только подумай! Лукас был охотником Черного Креста. Он шпионил в «Вечной ночи». Миссис Бетани его ненавидит – да его все там ненавидят. Они убьют его на месте!

– Не убьют. Не могут, – твердо возразил Балтазар. – Любой вампир имеет право в любое время приехать в «Вечную ночь» и попросить там убежища. И не важно, кто он такой и что сделал, миссис Бетани обязана его принять.

– Но ведь это правило миссис Бетани, так? Она может нарушить его, когда пожелает.

Губы Балтазара искривились – в такой мрачный день, как сегодня, это могло сойти за улыбку.

– Миссис Бетани не нарушает правил, и ты это знаешь. Вспомни, она приняла Черити.

Верно, а ведь миссис Бетани и Черити отчаянно ненавидели друг друга. И все-таки он меня не убедил. Прежде Лукас был охотником на вампиров, а это наверняка хуже, чем быть любым вампиром, пусть даже очень опасным.

Но я сопротивлялась и по более эгоистичным причинам. Вернуться в академию «Вечная ночь» означало вернуться к родителям. С одной стороны, мне до боли хотелось их увидеть. Но с другой я знала, что они всегда боялись и отвергали призраков. Если они отвергнут меня, как Кейт – Лукаса, я этого просто не вынесу.

Тут на бетонных ступеньках снаружи послышались шаги. Я подошла к двери и впустила Вика с Ранульфом – они принесли большой пакет, полный, судя по всему, пинтами коровьей крови. На этот раз Вик зашел в погреб, но от двери отступил не дальше чем на пару шагов. Заметив мой взгляд, Вик протянул мне пакет, выудив из него бутылку «Маунтин дью».

– Пойду поболтаюсь на заднем дворе, – сообщил он, беспокойно посматривая на лежащего на полу Лукаса, – пока вы, ребята, его немножко не охладите.

– Хорошая мысль. – Я отнесла пакет на складной столик. – И еще раз спасибо, Вик.

– Просто дайте мне денек-другой передохнуть перед следующим нападением, и это будет лучшая благодарность.

Балтазар и Ранульф вытащили из пакета по пинте крови, разлитой в небольшие пластиковые контейнеры вроде тех, в которых продают супы на вынос. Оба открыли свои контейнеры и начали пить, а Лукас все лежал на полу! Я уже собралась упрекнуть их за эгоизм, но тут до меня дошло, что они делают – набираются сил. Если Лукас очнется таким же свирепым, каким он был, когда Балтазару пришлось его проткнуть, силы им потребуются.

Я взяла две пинты и сунула их в микроволновка. Кровь всегда вкуснее, если она теплая. Когда микроволновка звякнула, я посмотрела на своих друзей. Ранульф уже допивал, перевернув контейнер, чтобы из него вылились последние капли; губы Балтазара были темно– красными. Мне всегда нравилось пить кровь, это было очень вкусно. Я поняла, что мне этого здорово не хватает, может быть, больше всего остального, что я могла делать при жизни.

Ребята приготовились. Я опустилась рядом с Лукасом на колени, поставила рядом оба контейнера и медленно взялась за торчавший из его груди кол. В ладонь вонзились занозы, и я представила себе боль, которую Лукас наверняка испытал в последние секунды перед тем, как потерял сознание.

– На счет три, – сказала я. – Раз, два…

И вытащила кол. Он противно хлюпнул. Лукас задергался, его глаза широко распахнулись. Он сделал вдох и принюхался – учуял запах крови.

– Пей, – шепнула я. – Пей.

Рука Лукаса метнулась вперед и сжала контейнер. Он начал пить большими глотками, его кадык прыгал вверх-вниз, за несколько секунд Лукас опустошил контейнер, швырнул на пол и схватил второй. Этот он осушил еще быстрее. Я заворожено смотрела на него.

Покончив со вторым, Лукас диким взглядом посмотрел вокруг, и Ранульф бросил ему еще один контейнер из пакета. Хотя его я не подогрела, Лукас выпил кровь с такой же скоростью. Когда контейнер упал на пол, Лукас не стал искать следующий, но облизал языком губы, подбирая последние капли, поднес ко рту окровавленные пальцы и обсосал их начисто.

– Лучше? – спросила я.

– Бьянка. – Он повернулся ко мне. Тело его оставалось напряженным, но на лице больше не было животного выражения. – Значит, это не галлюцинация? Ты и вправду здесь.

– Вправду здесь. Как ты себя чувствуешь?

Ничего не ответив, Лукас грубо стиснул меня в объятиях. Слишком сильно, но это походило на человеческие эмоции, и я почувствовала благодарность. Он запустил пальцы мне в волосы, которые сейчас казались более или менее настоящими. В этот момент я была почти настоящей.

– Как ты себя чувствуешь? – повторила я.

– Лучше. – Он говорил с трудом. – Раньше все, о чем я мог думать… нет, я не мог думать. Я весь был – голод.

– Теперь с тобой все хорошо.

– До тех пор, пока ты со мной. – Лукас говорил напряженно, и я поняла, что он по-прежнему обеспокоен. Жажда крови была не единственной его проблемой. Он немного отодвинулся от меня, не отпуская руку, и взглянул на Балтазара с Ранульфом: – Вы мне тоже не привиделись.

– Добро пожаловать в смерть, – весело произнес Ранульф. – Она не так плоха, когда ты, что называется, въедешь в тему.

– Спасибо, приятель. – Балтазару Лукас просто кивнул – очевидно, помнил, о чем они говорили. И внезапно застыл, а вид у него был такой, словно его сейчас вырвет. – Мама, Вик. Я на них… я хотел…

– Все в порядке. Ты никого не тронул. – Я сжала его руку.

– Но мог. И хотел! – Что-то в его взгляде заставило меня подумать: а не собирался ли он сказать «хочу»? – Мама больше никогда со мной не заговорит!

Балтазар скрестил руки на груди:

– Ты что, в самом деле хочешь снова с ней поговорить после того, как она на тебя набросилась?

– Одно другому не мешает, – заметила я.

Несмотря на то что я очень плохо рассталась со своими родителями, мне каждый день хотелось их увидеть. Я посмотрела в глаза Лукасу и поняла, что он чувствует то же самое. Он понимал отвращение Кейт и ее недоверие к его новой природе: он их разделял.

Вперед шагнул Ранульф, как всегда, готовый помочь.

– Вик на тебя не обиделся. Он на улице, пьет «Маунтин дью» и будет рад снова с тобой увидеться.

Лукас помотал головой:

– Этого быть не может после того, как я хотел вцепиться ему в горло.

– Думаю, он несколько… пресыщен событиями дня, но от тебя не отвернется, – заметил Ранульф.

– Никто из нас не отвернется, – Мне очень хотелось обнять Лукаса, но он вел себя довольно отчужденно, сосредоточившись на своих ощущениях. Я взглянула на Балтазара. Тот легонько покачал головой, предупреждая, чтобы я не слишком давила. Лукас взял себя в руки, но надолго его не хватит, и мы все это понимали.

– Ребята, не оставите нас на несколько минут? – спросил Лукас, проведя рукой по своим темно-золотистым волосам. – Я рад. вас видеть и все такое, но нам с Бьянкой нужно поговорить.

– Конечно. – Балтазар подтолкнул Ранульфа локтем. – Пойдем, поможем Вику привести дом в порядок.

За ними закрылась дверь. Мы с Лукасом посмотрели друг на друга, и печаль происходящего навалилась на меня с такой силой, что стало больно. Я вспоминала день несколько лет назад, когда впервые узнала, что он из Черного Креста. Он убежал из «Вечной ночи», мы смотрели друг на друга через цветное стекло и не могли поверить, что когда-нибудь найдем способ снова быть вместе. Я так отчетливо представляла себе все это, каждый оттенок того стекла, словно оно все еще разделяло нас.

– Каково это было для тебя? – спросила я. – Стать мертвым?

– Я ничего об этом не помню. – Лукас в изнеможении прислонился головой к ножке нашего складного столика. Мы сидели на полу, не в силах шевельнуться. – А сейчас, когда Балтазар проткнул меня колом… так дико об этом говорить… ну, не важно. Мне снился сон. Кажется, мне снилась Черити, и она за нами гналась. – Он горько рассмеялся и посмотрел в потолок. – Вот уж кто-кто, а она мне в моих кошмарах совсем ни к чему.

Я вздрогнула. Черити казалась такой невинной со своим детским испачканным личиком беспризорного ребенка, да только она была чем угодно, но не невинной девочкой. Если бы мне все еще снились сны, я тоже вечно видела бы ее в кошмарах. Впрочем, пока я насчет снов ничего не знала.

– А для тебя? – спросил Лукас, снова посмотрев на меня. – Ты сразу стала привидением или прошло какое-то время? Хотелось бы думать, что тебе удалось хоть краем глаза взглянуть на небеса.

– Не удалось. – Я обхватила руками колени и положила на них подбородок. – Думаю, я превратилась в привидение практически сразу, но потребовалось довольно много времени, чтобы до меня это дошло. Сначала я просто появлялась и исчезала.

– Как по-твоему, у вампиров есть загробная жизнь? Они… мы отправляемся сразу в ад, если он существует?

– Не говори так!

– Святая вода меня обжигает. И я больше никогда не смогу ступить на освященную землю, – напомнил Лукас. – Господь очень ясно дал нам понять, что он об этом думает, тебе не кажется?

Я взяла его лицо в свои ладони.

– Я знаю, что тебе это ненавистно, но у нас есть возможность жить дальше и наслаждаться грядущими годами. Только подумай – мы теперь бессмертны. Один раз мы друг друга потеряли, но больше этого не случится.

Лукас отодвинулся, и связь между нами оборвалась. Он медленно поднялся на ноги и прошелся по нашей квартирке в винном погребе, рассматривая ее так, будто видит впервые в жизни, – плиту, надувной матрас на каркасе кровати, картонные коробки с нашими вещами. В последние несколько недель я считала, что это самое идеальное и романтическое место на земле. Теперь оно выглядело маленьким и жалким, и вся его красота была нашей последней общей иллюзией.

– Бьянка, не знаю, смогу ли я это выдержать, – произнес Лукас.

– Сможешь.

– Ты так говоришь потому, что хочешь в это поверить, а не потому, что веришь.

– А ты сдаешься без единой попытки.

Лукас обернулся ко мне, его взгляд был полон страдания.

– Я постараюсь. Господи, Бьянка, неужели ты думаешь, что ради тебя я не попытаюсь? Пусть я все это ненавижу – голод, пожирающий меня изнутри, холод, отвратительное ощущение мертвенности; если это значит быть с тобой, я постараюсь.

– У тебя все получится. И ты научишься справляться с голодом, обещаю.

– И как это, по-твоему, произойдет? – Лукас показал на пустые контейнеры из-под крови на полу. – Тут сколько, три пинты крови? Единственное, на что я сейчас способен, – это удержаться, чтобы не схватить пакет и не выпить немедленно все остальное. И стоит мне подумать про Вика на улице… Я думаю не про Вика, а про то, что он живой и у него полно крови, которую я могу выпить. Еще несколько минут…

– У нас есть еще кровь. Пей столько, сколько тебе нужно. Мы можем ее купить. – Но это было лишь временным решением, и мы оба это понимали.

Лукас нуждался в надежде, а надежду эту могло дать только предложение Балтазара, лучше ничего не придумать. Я должна забыть о своих возражениях и страхах насчет родителей.

– Занятия начинаются через две недели, – сказала я. – В «Вечной ночи». Ты возвращаешься туда.

Лукас вытаращился на меня, а потом стукнулся головой о винные полки с такой силой, что бутылки задребезжали.

– Отлично. У меня начались слуховые галлюцинации. Я на полпути к сумасшествию.

– Никаких слуховых галлюцинаций. Ты снова запишешься в «Вечную ночь», на этот раз как ученик – вампир, и там о тебе позаботятся.

– Позаботятся обо мне? Бьянка, в последний раз я явился туда с парнями, которые подожгли школу!

Я вспомнила сказанное Балтазаром и решила, что буду придерживаться его доводов.

– Теперь ты вампир, и, если попросишь убежища, миссис Бетани будет обязана тебе его предоставить. Вряд ли к тебе отнесутся дружелюбно, но ты получишь место, где можно спать, и много крови, и совет, как справиться с голодом. На несколько недель или на несколько месяцев, в зависимости от того, сколько времени тебе потребуется.

– Или несколько лет, – хмыкнул Лукас, – Балтазар возвращается туда из года в год.

– Балтазар приезжал в академию «Вечная ночь» по разным причинам, в основном ради того, в чем состояла ее истинная миссия: школа помогала молодо выглядящим вампирам сходить за людей и приспосабливаться к современному миру. Впрочем, я не собиралась напоминать об этом Лукасу. Меньше всего ему сейчас нужно было услышать, как здорово справляются с ситуацией.

– Кроме того, – добавил Лукас, – не имеет значения, как сильно меня там ненавидят. Мы не поедем в «Вечную ночь», потому что это опасно для тебя.

– Для меня?

Об этом я до сих пор даже и не думала, а ведь Лукас прав. Еще в прошлом году мы узнали, что миссис Бетани теперь не просто директриса «Вечной ночи»; она использует школу, чтобы находить – и ловить – привидения вроде меня. Зачем она это делает, оставалось для нас тайной, при этом мы ничуть не сомневались, что она ненавидит призраков. И что бы она ни задумала, нам это не сулит ничего хорошего.

Увидев по выражению моего лица, что до меня дошло, Лукас кивнул и еще сильнее помрачнел.

– Я уже и так допустил, чтобы ты умерла, – сказал он. – И ни под каким видом не вернусь туда, где положение станет еще хуже.

– Но что еще мы можем сделать?

И я заставила себя стать храброй.

– Мы придумаем, как быть.

– Даже и не проси меня отправиться туда без тебя. Этого я не вынесу, – произнес Лукас так, будто это было очевидно: если мы расстанемся, он может потерять самоконтроль.

– Ты поедешь в академию «Вечная ночь», и я вместе с тобой.

– Бьянка, нет. Это слишком опасно.

– Лукас, да. – Он всегда пытался оградить меня от всего, но настало время посмотреть правде в глаза. – Это что, опаснее, чем когда я, вампир, была членом ячейки Черного Креста? Но тогда я справилась, справлюсь и сейчас. Кроме того, в «Вечной ночи» обитают призраки, которых миссис Бетани не уничтожила. Макси – одна из них. По крайней мере я знаю, что нужно быть осторожной.

Похоже, Лукаса я не убедила.

– Нужно придумать что-нибудь другое. К примеру, запереть меня где-нибудь до тех пор, пока…

– Пока ты не перестанешь хотеть крови? – Я заговорила очень негромко, чтобы смягчить свои следующие слова: – Этого не произойдет никогда. И я не собираюсь превращать тебя в узника в каком-нибудь подвале. Говорю же, мы справимся.

– Мне это не нравится.

– Мне тоже, но со мной все будет хорошо. Ты получишь крышу над головой, кровь, и рядом будут другие вампиры, которые научат тебя справляться со всем этим. Ранульф и Балтазар поедут вместе с тобой, – пообещала я. – И Вик тоже возвращается, помнишь?

Его темно-зеленые глаза расширились, и я поняла, что Виком его сейчас не утешишь. Вик больше не друг, он добыча. Так что я поспешно добавила:

– Ты сумеешь находиться рядом с Виком, если остальные будут тебе помогать. Со временем станет легко.

Лукас уставился в пол, а я тут же обругала себя за то, что веду себя так небрежно и беспечно. Может быть, он и научится с этим жить, но легко ему никогда не будет. И ни к чему притворяться, – нам это не поможет.

Я вспомнила, что рассказывал Балтазар про вампиров, предпочитающих сгореть заживо, чем мучиться дальше, а Лукасу лучше других известно, как можно уничтожить тело вампира.

– Ладно. Легко не будет, – согласилась я. – Но никогда и не было, и это не заставило нас расстаться.

Лукас протянул ко мне руки, и я кинулась к нему в объятия. Пусть теперь они холодны, но это все равно Лукас, все равно мы.

Он прошептал мне в волосы:

– И мы будем видеться только во сне?

– Пока у тебя моя брошь, я всегда могу оказаться рядом.

Лукас нахмурился и вытащил брошь из заднего кармана. Гагатовый цветок, искусно вырезанный. Лукас подарил его мне на нашем первом свидании и взял с собой, когда отправился в сражение, в котором погиб. Именно с его помощью я смогла оказаться рядом с Лукасом.

– Почему брошь?

– Вещи, к которым призраки были сильно привязаны при жизни, вещи со смыслом вроде этой броши, или моего браслета, или горгульи за окном моей прежней комнаты… Мы можем использовать их, чтобы путешествовать. Они как станции метро – я могу перемещаться к ним. Ну, то есть просто появиться там, где они есть. Коралловый браслет и гагатовая брошь оказались особенно мощными, потому что сделаны из материалов, которые когда-то были живыми существами. – Я сомкнула его пальцы на моей броши. – Поэтому до тех пор, пока она с тобой, я всегда сумею тебя найти. Видишь, у тебя есть способ удостовериться, что со мной все в порядке.

– «Вечная ночь», – произнес Лукас. – Ладно.

Я видела, что не столько убедила его, сколько вынудила согласиться. Он боялся за меня сильнее, чем за себя, но нам в самом деле некуда было больше деваться.

Мы снова обнялись, на этот раз крепче. Как сильно мне хотелось верить, что Лукас обрел надежду! Но даже пока мы обнимались, он смотрел поверх моего плеча на контейнеры с кровью.