Текст книги "Призрачная ночь"

Автор книги: Клаудия Грэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

Глава пятнадцатая

Ракель уставилась на меня, широко раскрыв глаза. Ее короткие черные волосы были растрепаны.

– Это сон? – прошептала она.

– Нет, – ответила я.

Она толкнула человека, спавшего рядом, – свою подругу Дану. Та медленно села, потирая глаза.

– Что случилось, детка?

Я засветилась чуть ярче и рискнула принять более определенный облик.

– Привет, Дана.

Дана соображала медленно. В других обстоятельствах это было бы забавно.

– Ты решила преследовать меня? – спросила Ракель и отползла назад, словно пыталась сбежать, но наткнулась на спинку кровати. На стене висел один из ее безумных коллажей – вырезки из журналов и разные предметы, которые Ракель превращала в произведения искусства. – Я так и знала!

– Что? Да нет же!

Тут до меня дошло, почему Ракель выглядит такой испуганной и виноватой. Она решила, что я все еще злюсь на нее за то, что она выдала меня Черному Кресту.

– Ну, если честно, то я еще немного злилась, но не понимала этого до тех пор, пока не увидела ее снова, без орды бойцов Черного Креста.

Дана торопливо спросила:

– Как там Лукас? В Ривертоне он выглядел не особенно хорошо.

– Ему тяжело. – Это не совсем точно описывало то, что приходилось преодолевать Лукасу, но я не знала, что еще сказать.

Дана поникла. Они с Лукасом выросли вместе, Черный Крест и ей промыл мозги, и она считала вампиризм самой страшной участью из всех возможных. Может быть, Дана была единственным человеком на свете, полностью понимавшим всю глубину ненависти к себе, которую сейчас испытывал Лукас. Она посмотрела мне в глаза, и взгляд ее полыхнул яростью.

Почему ты его не обезглавила?

Даже думать об этом было тяжело, но я поняла, что ответить на ее вопрос будет еще труднее.

– Потому что я сама была вампиром и знала, что это не всегда самое плохое, что может случиться. Я думала, что он сумеет справиться. И наверное, он сумеет.

– Ты всегда была только вампиром, и больше никем! – отрезала Дана. Ракель, широко раскрыв глаза, следила за нашим спором, словно боялась напомнить о своем присутствии. – Откуда же ты знаешь, что для нас самое плохое? Вот я чертовски хорошо знаю, что, если такое случится со мной, кто-нибудь непременно должен позаботиться о том, чтобы я не восстала живым мертвецом. Это самая священная клятва, которую мы даем сами себе. Мы с Лукасом обещали это друг другу тысячу раз! – Она тяжело дышала, ярость ее усиливалась. – Если бы ты его любила, ты бы сделала это ради него!

Она словно дала мне пощечину, хотя Лукас меня давно простил.

– Обещание дать легко. Но если бы ты была там… если бы видела, как Лукас лежит мертвый, и знала, что можешь или потерять его навсегда, или заговорить с ним через пару часов, тебе было бы вовсе не легко. – Я снова пожалела, что призраки не могут плакать, – так больно хранить это печальное воспоминание и не иметь возможности дать выход горю. – Да, ему сейчас трудно, но у него есть друзья. У него есть я. Неужели это и вправду хуже, чем знать, что у него уже никогда ничего не будет?

Дана на несколько секунд замолчала.

– Не знаю, – произнесла она в конце концов. – Но то, что я сказала, остается в силе, хорошо, детка? – Она посмотрела в глаза Ракель: – Если мне придется превратиться в вампира, ты позаботишься о том, чтобы я никогда, никогда не увидела рассвет!

– Обещаю. – Голос Ракель прозвучал так тихо, так уверенно, и ее любовь к Дане заполнила комнату. Если бы мы с Лукасом когда-нибудь поговорили об этом, если бы я дала ему такое обещание, хватило бы мне мужества, чтобы отпустить его навсегда? Смогла бы я быть такой сильной, как Ракель? Не знаю.

Дана и Ракель долго смотрели друг на друга, Ракель крепко сжимала руку Даны. Потом Дана повернулась ко мне.

– Ты для этого пришла? Чтобы поговорить о Лукасе? – Голос ее смягчился. – Или он хочет увидеться со мной? Потому что, если ради него мне нужно проникнуть в эту вашу ненормальную вампирскую школу, я это сделаю.

Ракель выпалила:

– А что вы, ребята, снова делаете в академии «Вечная ночь»? Вы что, окончательно рехнулись? – И тут же отпрянула, все еще опасаясь меня.

– Да все нормально, миссис Бетани даже не рассердилась. Она настолько ненавидит Черный Крест, что даже обрадовалась, когда Лукас перешел к ней. – До сих пор я этого не понимала, но не сомневалась, что так и было. – Но в любом случае я бы не стала предлагать вам появиться там как охотникам Черного Креста. Скоро снова состоится поездка в Ривертон. Только не получится ли так, что, едва он покинет кампус, как Черный Крест на него набросится?

– В следующий раз миссис Бетани наверняка пошлет в Ривертон своих людей поджидать их, – ответила Дана, покачав головой. – Черный Крест это знает. Если они где-нибудь случайно наткнутся на Лукаса, то, конечно, нападут на него моментально, но после той неудачи Ривертон отпадает, туда они не поедут.

– Значит, все получится. Может быть, ты сможешь снова приехать в Ривертон, Дана? Лукас… мне кажется, он думает, что ты не хочешь его больше видеть.

– Этот парень всегда туго соображал. – Дана нахмурилась, и я поняла, что она любит Лукаса по-прежнему. – Назови день, мы приедем.

Только сейчас я осмотрелась. Дешевый, но уютный номер в отеле, повсюду разбросаны– вещи, значит, они уже некоторое время тут живут. В Черном Кресте запрещалось копить деньги на собственные нужды – там все средства принадлежали группе, а не отдельным личностям.

– Значит, вы и вправду это сделали? Навсегда ушли из Черного Креста?

– Как будто у нас был выбор после того, как мы хотели выстрелить в Кейт, – буркнула Ракель и в первый раз посмотрела мне в глаза. – Но мы бы сделали это снова, не дрогнув сердцем. – Тут она поморщилась, видимо испугавшись, что допустила бестактность по отношению ко мне мертвой.

Дана вздохнула:

– Мы начали сомневаться еще в Нью-Йорке, увидев, как они поступили с вами. А критический момент наступил, когда они набросились на Лукаса в Филадельфии. Мы смылись пару недель назад. Пока отсиживаемся здесь, но потом найдем себе что-нибудь постоянное. Мы работаем за минимальную зарплату и чувствуем себя прекрасно.

– Может, мы и едим лапшу быстрого приготовления, – добавила Ракель, – но не голодаем.

В комнате повисло неловкое молчание.

– Ракель, вообще-то, я пришла, чтобы поговорить с тобой, – начала я.

– Прости меня. – Ракель дрожала, но из постели выбралась. На ней была поношенная футболка, спортивные штаны и, конечно, кожаный браслет, который я помнила так хорошо, что ему хватило могущества притянуть меня сюда. – Бьянка, мне очень, очень стыдно, ты даже не представляешь как… Забудь, мои чувства не имеют никакого значения. Ты была мне хорошим другом, а я тебя не защитила. Я тебя подвела. И если ты хочешь теперь меня преследовать, все равно… я это заслужила.

Я даже не предполагала, как сильно нуждаюсь в том, чтобы это услышать, но понимала, что и мне есть что сказать.

– Я врала тебе. У меня были на это причины, но тем не менее. Если бы я сразу сказала тебе правду, может быть, всего этого не случилось бы.

– Это не оправдывает того, что я сделала, – дрожащим голосом возразила Ракель. Она так сильно нервничала, что все время стискивала кулаки. – Тебя могли убить. В смысле – совсем убить. Ты понимаешь, о чем я. Когда я поняла, что они хотят сделать… Да если бы я знала заранее, в жизни бы ничего не сказала! Никогда.

– Я знаю. Думаю, я всегда это знала. Кроме того, вы, девочки, пришли на помощь Лукасу, когда он в этом особенно нуждался, а это главное.

Я неуверенно улыбнулась Ракель, и она попыталась улыбнуться в ответ. Ее предательство стояло между нами, но сейчас определенно стало легче. Конечно, потребуется время, чтобы раны затянулись, но по крайней мере мы поговорили откровенно и снова оказались на одной стороне. А все остальное, решила я, со временем исцелится.

– Но вообще-то, я пришла не из-за этого.

Ракель растерялась. Кинув взгляд на такую же удивленную Дану, она спросила:

– А из-за чего?

– Из-за призрака, обитающего в твоем старом доме, – объяснила я, готовясь к неизбежному. – Ну, того, который тебя обижал.

Темные глаза Ракель искали мой взгляд, словно умоляя не затрагивать такую болезненную тему.

– И что с ним?

– Мы о нем позаботимся… раз и навсегда.

Как оказалось, Ракель с Даной жили в пригороде Бостона, не так уж далеко от дома, где выросла Ракель. Кроме того, они' сбежали из Черного Креста в одном из их фургонов.

– Конечно, кто-то назовет это воровством, – весело произнесла Дана, когда мы загружались в старую машину, где воняло порохом и чипсами, – но, если вспомнить, что сам Черный Крест свистнул его у убитого ими вампира, я бы сказала, что это просто целевое перенаправление автомобиля. Звучит гораздо приятнее, правда?

– Похоже, вы еще перенаправили кое-какое оружие. – Я посмотрела на оружейный склад на заднем сиденье. – Колья, святая вода и… Это что, огнемет?

– Никогда не знаешь, что может пригодиться, – заметила Ракель, и я невольно улыбнулась.

Однако шутили мы недолго. По мере приближения к дому Ракель становилась все напряженнее. Она сидела впереди, а я в виде призрака маячила на заднем сиденье.

– И как это будет выглядеть? – спросила она.

– Все очень просто. – Я решила не упоминать, что сама этого ни разу не делала, – зачем заставлять ее нервничать еще сильнее, правда? – Только нам нужно зеркальце. У кого-нибудь из вас есть пудреница? Ну, в косметичке?

Мы как раз остановились на светофоре, поэтому и Дана, и Ракель одновременно обернулись и уставились на меня. Помолчав секунду, Дана сказала:

– Эй, мы вообще знакомы?

– Понятно, никакой косметики у вас нет, – произнесла я. – Но зеркало раздобыть все равно нужно.

Пришлось на минутку притормозить у круглосуточной аптеки и купить там компактную пудру. Хотя я обрела некоторую плотность, разорвать упаковку мне было сложно, и я отдала ее Ракель. Она трясущимися руками рванула бумагу и пластик, намусорив гораздо больше, чем было необходимо.

– Я с ними давно не общалась, – произнесла она, вытаскивая пудреницу. – А сейчас заявлюсь в два часа ночи и скажу: «Эй, помните то привидение, про которое вы говорили, что его не существует?»

– Может, нам не придется их будить, – заметила Дана. Начался дождик, она включила дворники, и они негромко шуршали по стеклу. – Бьянка, это твое уничтожение призраков – громкая штука?

– Гм. Возможно. А может, и нет. – Я понадеялась, что это правда. – Посмотрим.

Ракель всегда ясно давала понять, что она не из богатой семьи, в отличие от большинства живых и мертвых учеников «Вечной ночи», но район, в котором она жила, оказался вовсе не таким ужасным, как я себе всегда представляла. Может, конечно, я просто чересчур наивна и считаю, что бедняки живут в трущобах вроде тех, что показывают в плохих телешоу, где повсюду сгоревшие машины и гангстеры. А мы въехали просто в тихий район с небольшими домами и маленькими садиками. Я увидела не грязь и запустение, а серые обветшалые стены и граффити на мусорных баках.

– Нам повезло, что идет дождь, – сказала Ракель, – иначе бы все сейчас торчали на улице.

Дом в середине квартала принадлежал семье Ракель. Выбравшись из машины, мы сразу поняли, что дома никого нет.

– Куда это они подевались? – удивилась Дана, встав на упаковочные ящики и заглядывая в окна. – Мебель вся на месте – значит, никуда не переехали.

– Может, у Фриды? – Ракель прищурилась. – Похоже, что в кухне поднят пол. Наверное, опять прорвало трубу, так что пришлось ремонтировать.

– Дома их нет, – заключила я. – И это самое важное. Можем сделать все прямо сейчас.

Ракель застыла:

– Не думаю, что я смогу.

Дана обняла ее за плечи:

– Все в порядке. Если хочешь остаться снаружи, мы и сами справимся. Правда, Бьянка?

Я хотела возразить, но передумала.

– Если хочешь, можешь остаться, но мне кажется, что тебе лучше самой на него посмотреть.

Сжав побелевшие губы, Ракель замотала головой.

– Давай, Ракель! Когда это ты уклонялась от сражения? – Она на меня не смотрела, но я продолжила: – Если ты не увидишь, как это произойдет, то всегда будешь его бояться. Всегда! А если увидишь, что мы его победили, то так его и запомнишь. Поверженным. Разве не стоит на это взглянуть?

– Притормози, – Дана оказалась между нами. – И не дави на нее, ладно?

– Нет, – сказала Ракель и мягко отодвинула Дану в сторону. – Бьянка права. Я пойду с вами.

Сверху сыпался мелкий дождь, стучал по металлическому навесу. Дана отмычкой открыла замок на парадной двери так же быстро и ловко, как это мог бы сделать Лукас. Жаль, что я пробыла в Черном Кресте недостаточно долго и не научилась этому фокусу.

Дверь, скрипнув, отворилась. Дана вошла в дом на цыпочках, стараясь не издать ни звука. Ракель с бледным лицом шла следом. Я решила, что лучше всего стать бестелесной, и превратилась в облачко бледно-голубого тумана.

– Ой, – ошеломленно произнесла Ракель. – Это… жутко.

– Ш-ш! Мы вроде стараемся не шуметь! – Дана держала перед собой пудреницу, будто надеялась использовать ее как щит. Мне придется ее забрать, но это потом, когда я снова обрету тело.

– Все нормально, – сказала я. – Раньше или позже мы должны дать ему знать, что находимся здесь.

Я протянула сознание в глубину дома и обнаружила, что могу разобраться в расположении комнат, не заглядывая в них. Одна из них принадлежала Ракель – там сохранилась частичка ее внутренней сущности.

И было что-то еще.

Голос резонировал на такой частоте, что был не звуком, а, скорее, вибрацией в нашем с ним общем эфире.

«Маленькая девочка. Маленькая девочка. Ты вернулась, чтобы поиграть».

Ракель задрожала.

– Он здесь, – прошептала она. – Я чувствую.

Она не слышала голоса, и Дана тоже. Обе дико озирались, словно ожидали, что призрак появится в любую секунду с любой стороны. И все-таки Ракель ощущала присутствие этой дряни на уровне более глубоком, чем я могла постигнуть. «Насколько же прочные узы возникли между ними, как глубоко этот призрак сумел запустить в нее свои когти?» – гадала я.

«Ты привела мне еще подружек?»

Внезапно я увидела комнату – не эту, а другую. Проявилась ложная реальность: призрачная комната, словно сделанная из стекла, походившая на спальню маленькой девочки. Сначала я подумала, что так, вероятно, выглядела когда-то комната маленькой Ракель, но тут же поняла, что ошибаюсь. Ракель ни за что не провела бы больше одной ночи в такой розовой, разукрашенной комнате с оборочками, кроватью с балдахином и бесконечными рядами кукол. Я никогда в жизни не видела столько кукол…

И никогда не видела кукол, наблюдающих за мной. Каким-то образом все они смотрели на меня, их стеклянные черные глаза были чересчур живыми. Я слышала, как шуршат их пышные юбки; одна из кукол вдруг резко наклонилась набок, будто упала. Они были живыми, но неживыми, смотрели, но не смотрели, и выглядело все это очень жутко. Достаточно, чтобы перепугать меня до смерти, а ведь я привидение.

«Это чье-то представление о детской спальне», – догадалась я. Какой-то образ комнаты, где должна спать маленькая девочка, созданный парнем, который провел слишком много времени думая о маленьких девочках в постели.

– Покажись! – скомандовала я. В другой реальности, в настоящей, Ракель с Даной подскочили от неожиданности. – Хватит прятаться за куклами. Выходи!

– Куклы, – прошептала Ракель. Должно быть, они снились ей раньше.

Куклы в призрачной спальне зашелестели громче, стали падать друг на друга, их золотистые и каштановые кудряшки спутались, а в центре я увидела его.

Не чувствуй я глубину страха Ракель, я расхохоталась бы. Этот призрак не был пугающим – просто жирным и лысоватым. И не особенно высоким. И все же, пока он рассматривал меня, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, что-то в пустоте его взгляда, в алчности ухмылки заставило меня ощутить беспокойство.

«Красивая. Красивые рыжие волосы. Ты пришла, чтобы поиграть со мной?»

Он зашаркал, выбираясь из кучи кукол. Голый, с отвратительным телом, и мой страх мгновенно перешел сначала в омерзение, а потом в гнев.

– Я здесь не для игр, – заявила я.

«Резонируй», – наставляла Патрис. Я не знала, как это делается, поэтому просто сконцентрировалась на нем и подумала о своей смерти. Я вспоминала это странное ощущение, будто я проваливалась, когда мое тело отпускало меня. Вспоминала слезы Лукаса и то, как он сжимал мою руку. Все это представилось мне слишком ярко, почти невыносимо, но при этом я чувствовала, что этими воспоминаниями притягиваю к себе призрака. Мое сознание само стало формировать слова, словно заклинание:

«Всем, что отделяет нас от живых, я отделяю тебя от этого места. Той тьмой, что обитает в нас, я обрекаю тебя на тьму. Той смертью, что дает мне власть, я лишаю тебя власти».

Призрак пронзительно завопил, и этот сверхъестественный вопль разнесся по всему дому. Дана зажала уши – видимо, они заболели – и уронила пудреницу на пол. Ракель даже не поморщилась. Она схватила зеркало, швырнула его мне, и я материализовалась достаточно, чтобы поймать его.

Едва оно оказалось у меня в руке, магическая сила поволокла призрака в зеркало. Я наклонила его под углом, как учила Патрис, и призрак у меня на глазах распался на части – не превратился в приятный туман, как это делала я, а именно распался, будто расчленилось физическое тело: кровь, сухожилия, крики боли… А потом превратился в прах и влетел в зеркало, не прекращая завывать.

И наступила тишина. Призрачный мир исчез. Мы стояли в гостиной, уставившись на обледеневшее зеркало, которое я держала высоко над головой.

– Это… Мы поймали его? – спросила Дана, все еще зажимавшая уши.

– О боже. – Ракель прерывисто вздохнула. – Мы его поймали.

– И до тех пор, пока зеркало не разобьется, он не сможет оттуда выбраться.

Я сражалась и победила! Теперь я знаю, как защитить себя от призраков. Значит ли это, что я наконец свободна?

– Он заперт в зеркале? – Ракель поморгала. – А не в какой-нибудь фантомной зоне?

Я пожала плечами:

– Где бы он ни был, выбраться оттуда он не сможет.

Ракель начала смеяться искренним, радостным смехом и крепко обняла меня. Я изо всех сил старалась остаться плотной, потому что жаль было упускать такое хорошее объятие.

– Ты это сделала, – выдохнула она. – Сделала. Эта ужасная дрянь…

– Все в порядке. – Я похлопала ее по спине, чувствуя, что смех вот-вот перейдет в слезы. – Он тебя больше не тронет.

– Ты сделала это ради меня после того, как я поступила с тобой.

– Я сделала это и ради себя тоже.

– Просто заткнись, ладно? – Ракель обняла меня еще крепче, и я последовала ее совету, обнимая ее в ответ, пока она плакала. Поверх ее плеча я видела Дану, блаженно улыбавшуюся мне, как будто я стала ее самым любимым человеком на свете.

Когда Ракель успокоилась, я передала ее Дане, они обнялись, а я посмотрела на зеркало. Оно было покрыто толстым слоем льда, но мне показалось, что я вижу внутри какое-то движение.

– И что нам теперь делать с этой штукой? – спросила Ракель. – Зацементировать?

– Неплохая мысль.

И тут я ощутила рывок – почти физический, словно меня куда-то потащили.

– Бьянка? – Ракель сделала шаг ко мне. – Ты становишься невидимой!

– Ривертон! Не забудьте! – прокричала я, прежде чем утратила способность издавать звуки. – Лукас обязательно туда приедет!

– Бьянка! – снова крикнула Ракель, но я уже исчезла, кувыркаясь в голубом тумане.

Приземлилась – точнее, мне так показалось, – посмотрела на мягкую зеленую траву, подняла голову и увидела стоявшую надо мной Макси в странной шубе из какого-то темного меха, выглядевшей скорее жуткой, чем роскошной.

– Что ты делаешь? – возмущенно воскликнула она. – Сговариваешься с ними против нас?

– Эту дрянь нужно было остановить.

– Эту дрянь? Дрянь? – Похоже, Макси была готова меня ударить. – Мне кажется, ты с таким же успехом можешь помогать миссис Бетани ставить ловушки!

Нашу ссору прекратил третий голос.

– Есть разница между тем, что сделала Бьянка, и тем, чем занимается миссис Бетани.

Мы обернулись и увидели Кристофера. Значит, я оказалась в стране потерянных вещей – на этот раз против своей воли. Макси говорила, что он могущественный, но я впервые увидела доказательство того, что Кристофер намного сильнее обычного призрака.

И все-таки это меня не испугало, потому что теперь я знала, что обладаю достаточной силой, чтобы защитить себя. И со временем обрету такое же могущество, каким обладает Кристофер, причем мне, скорее всего, потребуется на это куда меньше времени.

Солнце позолотило темно-каштановые волосы Кристофера, его старомодное длинное пальто приобрело бутылочно-зеленый оттенок. Мы стояли у подножия какого-то строения, которое можно было бы принять за своего рода пагоду, если бы за ним не грохотал поезд подвесной железной дороги прямиком из 1910 года.

– Я забрала ее сюда, пока она не натворила чего похуже, – буркнула Макси. Значит, вмешалась она, а не Кристофер. – И я бы на вашем месте обратно ее не отпускала.

– Макси, успокойся. – Кристофер положил руки ей на плечи, – Не мое дело позволять или запрещать Бьянке перемещаться. Она свободнее всех нас. Для нее не существует наших ограничений. Я понимаю, тебе трудно это принять, но придется.

– Не вижу никакой разницы между тем, что делает миссис Бетани, и тем, что натворила Бьянка! – заорала Макси. – Она пошла против своих собратьев-призраков! Это что, не имеет значения?

Я сказала:

– Эта дрянь…

– Опять дрянь!

– Он мучил людей, Макси, – договорила я. – Никто не имеет на это права.

Кристофер кивнул:

– Одно дело – действовать в защиту других, и совсем другое – делать что-то из собственных эгоистичных соображений, и не важно, насколько эти соображения и желания понятны.

Он вдруг сделался таким печальным, что я не решилась задавать вопросы. Но его печаль по-настоящему привлекла мое внимание. Казалось, что миссис Бетани ранила его лично и очень глубоко. Неужели он так переживает за призраков – всех призраков? Нет, тут что-то совершенно другое, он печалится не как глава этого призрачного мира или кем он тут стал, а как человек, которым он был когда-то.

Мне в голову пришла абсурдная идея, но я уже не могла отмахнуться от нее. Кристофер внимательно смотрел на меня и явно видел, что я с чем-то борюсь. Даже улыбался он печально.

– Значит, ты поняла, – произнес он. – Доверься своей проницательности. Здесь ты увидишь многое, что скрыто от тебя в других местах.

Прозрачность этого мира снова совершила надо мной чудо. Но я все равно не могла до конца поверить и задала не совсем прямой вопрос, на случай если все-таки ошибаюсь:

– Кристофер, что привязывает вас к миру? Или… кто?

– Моя возлюбленная жена, хотя я не разговаривал с ней вот уже почти двести лет.

«Он в самом деле говорит это, мне не послышалось?»

– Значит, вы…

– Кристофер Бетани, – ответил он. – Разумеется, мою жену ты уже знаешь.