Текст книги "Тайны семейного альбома"
Автор книги: Клаудиа Кроуфорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)
– Она страшно измотана. Ей надо дать отдохнуть. Она переменится, когда утром увидит дочь.
Несколько часов спустя Рейчел проснулась в комнате госпиталя, куда доктор Леви привел ее накануне родов, опасаясь за ее самочувствие. Терпеливый муж, с букетом роз, дожидался ее.
Увидев выражение лица Рейчел он отдал букет медсестре.
– Вот она, миссис Лоуренс. Десять пальчиков на руках и ногах. Все при ней.
– Заберите ее…
– Но Рейчел! – дернулся Вилли.
– Ничего, ничего, – успокоила его медсестра. – Она так натерпелась с родами. Это довольно распространенная реакция. Не хотите ли взять на руки ребенка? – Медсестра протянула ему розовый конвертик. – Все будет хорошо. Вот увидите.
Как всегда сбитый с толку поведением жены, Вилли попытался заговорить с ней:
– Ты уже придумала, какое имя мы дадим ей?
– Это твоя дочь – ты и решай. Мне совершенно все равно.
Доктор Леви советовал ему проявить терпение, она скоро снова придет в себя.
– Мою маму звали Ханна. Как тебе это имя?
– Прекрасно. Значит, она будет Ханной.
– Видишь, – с умиленной улыбкой сказал Вилли. – Она улыбается. Ей понравилось. Она довольна.
– Это газы.
– Нет, ей в самом деле понравилось ее имя. Правда, малышка? – Он прижал ее к себе.
– Будь осторожнее, не проглоти ее.
– А теперь подержи ее ты. – И, не дожидаясь ее отказа, он положил розовый конвертик ей на руки. – Скажи ей, здравствуй, Ханна.
Муж и не подозревал, как сильно она ненавидит этого ребенка.
– Привет, Ханна, – сказала она, глядя на это некрасивое красное, сморщенное личико. Глазки смотрели на нее невидящим взором. И все– таки это были в какой-то степени и ее глаза. Это было смутное, но ее отражение. И даже упрямый подбородок повторял столь знакомую ей линию.
– Она сказала, что хочет к папе.
– Правда? – Вилли распирало от радости и гордости, когда Рейчел передала ему ребенка.
А Рейчел опять подумала о Сэме. Впервые она так надолго была разлучена с ним. В госпиталь не позволяли приходить с детьми, которым еще не исполнилось десяти лет.
– Скажи маме «бай-бай». Какая чудесная девочка, правда?
Папина дочка. Видя, как он целует дочь перед тем, как отдать ее сестре, Рейчел почувствовала нечто вроде ревности к этому крохотному существу. Она часто думала, как это, наверно, хорошо – иметь отца, который мог бы посадить на плечо во время парада, который мог бы почитать вслух сказки про Кролика, потереть ушибленную коленку.
Считается, что мужчины больше любят девочек. И, судя по всему, Вилли относится к числу таких отцов.
16
1932 год
ВИЛЛИ ЛОУРЕНС
Было уже три часа пополудни. Занятия в школе давно закончились. Дети и учителя разошлись, и сторож закрыл дверь. А Ханна все стояла, переминаясь с ноги на ногу, и не могла понять, куда делся ее отец. Ей уже исполнилось семь лет, для своего возраста она была высокой девочкой. Тем не менее ей не разрешали ходить домой одной.
С каждой минутой Ханне становилось все страшнее cтоять на улице, которая таила столько опасностей. Ведь за каждым углом прятались те нехорошие люди, которые похищают детей, – так стращала ее Рейчел. Какие-то бродяги спали у дверей подъездов, а Ханне казалось, что они притворяются и только ждут, когда она приблизится к ним. Прошел торговец апельсинами и яблоками. Но и на него Ханна смотрела не без опаски.
– Теперь, когда у тебя нет работы, самое время именно тебе ходить за Ханной в школу, – громко сказала Рейчел, а потом чуть тише, но так, что Вилли мог расслышать, прибавила: – По крайней мере будет хоть какое-то дело и можно выпроводить его из дому.
Из-за страшного кризиса дело Лоуренса и его компаньонов пришлось свернуть. И Рейчел каждый день пилила мужа, приводя ему в пример другие маленькие компании, которым удалось уцелеть благодаря тому, что они все деньги хранили наличными, и таким образом сохранили резерв и возможность маневрировать. Ханна вслушивалась в эти ночные ссоры – она узнала от одной девочки, как подслушивать разговоры взрослых. Для этого надо было взять пустой стакан и приложить его к стене.
– Нам нечем заплатить за квартиру. В доме скоро ни кусочка еды не найдешь. А что ты делаешь? Ничего! Только сидишь и читаешь газеты, как прожигатель жизни. А у тебя уже не тот возраст…
Ханна услышала, как в ответ зашуршала газета.
– Думаешь, они там распишут для тебя, как найти работу? Как завести новое дело?!
Вилли, стараясь сохранить миролюбивый тон, ответил:
– Думаю, что все-таки через газету можно отыскать что-нибудь стоящее…
– Я бы посоветовала тебе лучше застраховать свою жизнь и выброситься из окна – тогда можешь считать, что прожил не зря… – Хлопнула дверь в ванную комнату, и разговор на этом прервался.
Утром Ханна слышала, как отец снова вышел за номером «Таймс». Он нес газету под мышкой, когда она шла в школу.
– Пожелай мне удачи, зайчик мой, – сказал ей на прощание отец.
Ханна порадовалась: значит, отец все-таки нашел что-то подходящее.
Наверное, именно из-за этого он и задержался, – решила она. Он не смог прийти, потому что получил работу. Надо бежать домой. Все дети уже вышли на площадку для игр, выпив молока и съев по кексу. И Ханна со всех ног пустилась домой. Ей очень мешали туфли, из которых она уже выросла, они натирали пальцы. Но что было делать. Рейчел, насколько знала Ханна, донашивала последнюю пару шелковых чулок. «Учись, – наставляла ее мать, – как надо обращаться с вещами», – и показывала, как зашивать чулки, подтягивать петли, не давать им ползти дальше, так что чулки удавалось носить раза в три-четыре дольше.
Как-то Ханна с отцом вернулись домой и не застали Рейчел. Она пришла намного позднее и заявила, что страшно устала. А позже Ханна увидела у нее браслет – не очень дорогой, но красивый.
– Что это, мама. Откуда он?
– Мой тебе совет – не совать нос не в свои дела. А еще я бы посоветовала тебе: выходи замуж только за богатого человека.
И на этот раз, когда Ханна примчалась домой, там было тихо и пусто. Как жаль, что Бекки уже нет с ними, что она умерла. Ханна так и не могла привыкнуть к этой мысли и примириться с потерей. Сэм ушел на тренировку. Какие-то странные звуки на кухне заставили ее замереть. Грабители? Она наслушалась стольких историй о том, как люди возвращаются в дом и натыкаются на воров, которые убивают их. Может быть, стоит позвать лифтера? Но вместо этого Ханна на цыпочках подкралась к двери кухни.
Вилли Лоуренс сидел за кухонным столом перед пустой бутылкой из-под ликера. Вид у него был понурый.
– Ханна, дорогая. Который час? Боже мой! Пожалуйста, не говори маме. Она из меня отбивную сделает.
Казалось, что он дрожит. Ему с трудом удалось встать, при этом он опрокинул стул.
Ханна поставила стул на место, пока отец наливал ей молока:
– Я что-то не вижу печенья.
– Папочка, – воскликнула она, – уж не собираешься ли ты сам стряпать?
– Я… я просто хотел посмотреть, как работает плита.
Ханна развернула газету и увидела отчеркнутое красным объявление о работе.
– Это обман, – грустно сказал Вилли. – Они предлагают товар, который ты должен купить оптом, а потом ходить из квартиры в квартиру и продавать по частям. Носки, галстуки, всякую ерунду. Но это не имеет значения. Подойди, присядь ко мне на колени. Как у тебя дела в школе?
– Я расскажу тебе попозже. – Ей не терпелось покататься на роликах. Все дети давно уже гуляют. Только она одна задержалась. И потом, ей не нравилось, когда от отца пахло вином и он выглядел подобным образом. Ханна быстренько переоделась и тут обнаружила, что отец стоит в дверях. Он надел свежий, хорошо выглаженный костюм и голубой шелковый галстук, который жена подарила ему в прежние, еще хорошие для их семьи времена.
– Мне нужно сделать одно дело. Как я выгляжу, дорогая?
Ханна очень серьезно окинула его взглядом, поправила ему волосы, галстук и смахнула с плеча невидимую пылинку:
– Хоть в кино снимайся!
Он печально улыбнулся ей:
– До чего же ты хорошая девочка. Может быть, к несчастью, даже слишком хорошая.
Когда они вышли на улицу, он на секунду прижал ее к себе:
– И все-таки я советую тебе оставаться хорошей девочкой. Обещаешь?
Что-то в его голосе было такое, из-за чего она подняла к нему лицо и серьезно ответила:
– Обещаю.
– И не сердись на маму. Она все делает так, как надо.
Рейчел запретила Ханне кататься на роликах, потому что крепления могли испортить ее единственные туфли. Ханна перекинула ролики через плечо – она наденет их, когда придет на игровую площадку. Ей повезло. Дети еще не ушли, они играли в жмурки. Ханна положила ролики на скамейку и присоединилась к ним.
А когда все начали расходиться и Ханна вернулась к скамейке, чтобы забрать ролики, их на скамье не оказалось. Ханна заглядывала под скамейку и смотрела рядом, но так ничего и не нашла. Может быть, кто-нибудь по ошибке забрал ее ролики, а увидев, что это не его, вернется и отдаст?
Уже начало темнеть. Небо над рекой и над парком окрасилось в пурпурные, оранжевые и бордовые тона. Только теперь Ханна осознала, что, боясь гнева матери – ведь она потеряла такие дорогие коньки, доставшиеся ей от Сэма, она осталась одна в парке.
Со всех ног Ханна пустилась к выходу, как вдруг услышала знакомые звуки – кто-то катился на роликовых коньках. Два мальчика приблизительно такого же возраста, как Сэм, загородили ей проход. Один из них держал в руках коньки. Ее коньки.
– А ну-ка верните их мне. Это мои коньки.
– Да ну? И что ты сделаешь?
Ханна заговорила с интонациями Рейчел:
– Верните их немедленно!
– А чего-нибудь получше не хочешь? – гнусно ухмыляясь, предложил один из них.
– Вернем, когда дашь потрогать! – подхватил второй.
Такого Ханна уже не собиралась терпеть:
– Я скажу своему брату про вас – он задаст вам трепку!
Железная ограда с одной и с другой стороны не давала ей побежать наискосок. Ей оставалось только одно – рвануть напролом, пустив в ход колени и локти.
– Ну ты даешь! – завопил один из них. – Мы же просто хотели пошутить.
Второй, падая, ухватился за Ханну, и они вдвоем рухнули в траву.
– Ханна! Хан-на! – услышала она.
Это был голос Сэма. Он бежал по дорожке к ней. Очень высокий для своего возраста, он выглядел старше, чем был на самом деле. Два мальчика подхватились и бросились бежать.
– Сэм! – Ханна пыталась рассказать ему о случившемся, но брат не слушал, увлекая ее за собой. Когда они выскочили из парка на освещенную улицу, она увидела, что он бледен и дрожит.
– Извини, я задержалась… Но эти мальчишки… они украли мои коньки…
Но Сэм по-прежнему не слушал ее.
– Слава Богу, что я отыскал тебя! Скорее, Ханна.
Они бежали так быстро, что Ханна почувствовала резь в боку, но не посмела просить Сэма бежать тише. Когда они добежали до дома, Ханна увидела, что рядом с Рейчел стоят два полицейских. Увидев дочь, Рейчел в ярости бросилась к ней, схватила за косички и дернула их изо всех сил, потом толкнула ее к стене. Не успела Ханна понять, что происходит, как Рейчел снова налетела на нее, размахнулась и залепила пощечину.
– Мама, пожалуйста! – Сэм бросился на помощь. – И без того плохо.
Ханна была так перепугана, что даже не осмелилась заплакать.
– Что случилось, – прошептала она. – А где папа?
Рейчел снова взъярилась:
– Маленькая глупая сучка! Почему ты не остановила его?
Но Сэм загородил Ханну:
– Пожалуйста, мама. Разве она виновата? – Слезы побежали по его лицу.
– А кто виноват? Я? Неужели она не видела, что он собирается сделать что-то не то? Умница-девочка. Отличница. География. История. Талант. Хорошие отметки – и ни капли сочувствия к другому человеку. Ладно, пусть она поднимается в дом.
Шторм, кажется, миновал. Рейчел выплеснула на дочь свое негодование.
Сэм поднялся следом за сестрой и проговорил:
– Папа умер. Ты не виновата. Он упал с платформы в метро. Нам надо идти и опознать его тело. Доктор Леви встретит нас.
– А почему я не иду? Ведь он мой отец.
– Лучше поднимайся наверх. Не обращай на мать внимания. Она не в себе. – Слезы снова побежали по его лицу. – Понимаешь, она просто в шоке.
Она понимала. Она понимала, что мать ненавидит ее и что отец, которого она любила и который любил ее, умер. И теперь у нее был только один человек на всем белом свете – это Сэм.
Часть вторая
17
1945
ВИКТОР
К концу войны конфликт между матерью и дочерью как-то потихоньку сгладился. Может быть, это было связано еще и с тем, что они виделись очень редко и жили в основном каждая сама по себе. Ханне надо было ехать к восьми на занятия. Это означало, что ей приходилось вставать в семь часов, чтобы вовремя доехать до места на троллейбусе, или и того раньше, если ей хотелось пройти пешком две мили до Монинг-сайд Хитс. А вернувшись вечером домой, она запиралась у себя в комнате, слушала радио, пока готовила домашнее задание, и каждый день писала письма Виктору.
Каждые несколько дней она описывала, что ей удалось сделать, какие попытки она предпринимает, чтобы помочь ему остаться в Америке как потерпевшему от нацистов, а не как военнопленному – в последнем случае его должны были выслать. На поддержку матери она рассчитывать не могла, поэтому решила спросить совета у Маркуса Салинко. Она знала, что Рейчел ушла к парикмахеру и поэтому решилась набрать номер его офиса.
– Простите, что беспокою вас.
– Рейчел здесь нет.
– Знаю. Но я решила позвонить… мне нужен совет…
Он засмеялся:
– И ты не хочешь, чтобы мама знала о твоей просьбе?
Не прошло и недели после смерти Вилли Лоуренса, как судьба снова повернулась к Рейчел лицом. Когда в доме не осталось ни крошки еды, когда уже нечем было платить за жилье, она решилась встретиться с Маркусом Салинко – владельцем домов, в одном из которых они жили.
– Я не прошу милостыни. Не хочу благотворительности. Мне нужна работа.
Она получила не только работу.
Те, кто считал, что Рейчел стала любовницей Маркуса и очень скоро забудет о работе, – ошибались. У Рейчел на этот счет были свои представления. Поскольку никаких определенных служебных обязанностей у нее не было, она решила их найти сама. И для начала внимательно оглядела офис, в особенности подсобное помещение. Там лежали кипы бумаги, ленты для машинок, карандаши, папки, скоросшиватели, скрепки и кнопки, а также покрытые пылью контракты. По ее предложению все работники офиса, за исключением Маркуса, пришли в субботу и привели помещение в порядок: вымыли окна, вытерли пыль, начистили полы мастикой.
Управитель с большой неохотой пожертвовал игрой в гольф ради субботней уборки. И Рейчел не преминула заметить:
– Странно, мистер Мидоу, почему вы всякий раз заказываете новые канцтовары, в то время, как у нас завал всего?
И мистеру Мидоу пришлось проглотить эту пилюлю. Ему нечего было возразить. Найти работу в такие времена трудно.
Когда началась следующая рабочая неделя, служащие увидели, что подсобка закрыта на ключ. А ключ находится у Рейчел. Она занялась выдачей всего необходимого для работы. Ленты для пишущих машинок теперь можно было получить только взамен использованных. Копировальная бумага не выбрасывалась после второго раза употребления. Карандаши необходимо было затачивать, а не требовать сразу новых. В конце концов – это ведь депрессия и надо учиться экономить даже на малом.
Но Рейчел на этом не остановилась. Она продолжала все глубже и глубже вникать в дела Маркуса Салинко. Из-за войны всякое строительство пока приостановилось, но, как выяснила Рейчел, все специалисты считали, что следует ожидать послевоенного строительного бума.
И она вместе с Маркусом ходила по городу, присматриваясь, какие дома стоит купить, чтобы привести их в порядок, реставривать, а какие – снести и выстроить на их месте совершенно новые. Оба пришли к выводу, что следует обратить внимание на площадь Колумба. На более пологую часть Ист-сайда. На многоквартирные дома Второй и Третьей авеню. Ходили упорные слухи, что железную дорогу, идущую поверху, после войны опустят вниз, и улица станет широкой и светлой.
– Как Елисейские поля! – радостно воскликнула Рейчел.
– Но ты ведь ни разу не видела Елисейских полей?! – заметил Маркус, думая вовсе не о Париже, а о том, какой энергией светятся глаза Рейчел и как она хороша.
– Вот и отвезешь меня туда посмотреть, когда кончится война.
– Если ты выйдешь за меня замуж.
Он уже не первый раз делал ей предложение. Но она повторила то, что говорила и прежде:
– Как я могу выйти за тебя замуж, если ты уже женат?
Роза Салинко считала, что увлечение ее мужа рано или поздно пройдет. И вот уже несколько месяцев отказывалась обсуждать вопрос о разводе. Сначала она хотела найти того, за кого бы она могла выйти замуж. И вот настал день, когда Маркус сообщил Рейчел хорошую новость. Его жена отбыла в Рено месяц назад.
– Шесть недель ожидания, и я стану свободным человеком.
– Поздравляю, – сухо сказала Рейчел.
– Но я не желаю оставаться свободным человеком. Моя мечта – стать твоим рабом до конца дней. – Маркус встал перед ней на колени прямо на тротуаре Пятой авеню, не обращая внимания на прохожих.
А Рейчел больше хотелось, чтобы все оставалось, как есть. Ей нравился Маркус, с ним было хорошо, но ей не хотелось что-либо менять. Вот когда Сэм вернется с фронта, она будет чувствовать себя более спокойной. Они с Маркусом были вместе уже более десяти лет. Их можно было назвать хорошей парой. Почему бы не оставить все по-старому?
А если он не захочет?
Если она решит настоять на своем, то у нее хватит сил начать новую жизнь. Она сможет объединить свои усилия с усилиями какой-нибудь процветающей компании, типа Тиш, Дарст, Хелмси, Чанин. В это области больше нет женщин. С ее опытом и хваткой, с ее чутьем она нигде не пропадет.
Помимо всего прочего, ей не хотелось принимать окончательного решения до возвращения Сэма. В риверсайдском доме все должно быть так, как было до его отъезда. Поэтому, когда Ханна попросила разрешения перебраться в комнату Сэма, Рейчел отказала ей. Ее огорчало, что она не всегда понимает поступки дочери. Болтается где-то по ночам. Ходит в Гринвич Виллидж на концерты народной музыки. Начала учиться играть на гитаре. В ее комнате появились фотографии известных исполнителей народных песен, пластинки с их записями.
А теперь вдруг оставила записку насчет Кэтлин Фентон – та должна приехать в Нью-Йорк, и Ханна пригласила ее в дом. Наверняка придется положить ее спать в комнате Сэма. Мысль об этом раздражала Рейчел.
Она вообще не могла понять, чем эта ирландская девчонка привлекает ее дочь. Появление ее на выпускном вечере оказалось полной неожиданностью для Рейчел. Но Ханна всегда была скрытной.
За несколько дней до появления Кэтлин позвонил Сэм. Рейчел не подпустила Ханну к телефону:
– Подожди, подожди! Ты же видишь, я говорю… Потерпи немного.
Но связь неожиданно прервалась, и Ханне не удалось даже словечком перемолвиться с братом.
– Он передал тебе привет. Сказал, что получил письмо от Кэтлин. Он знает, что она будет в Нью-Йорке. Просил, чтобы я была повнимательнее к ней. И что вы только в ней нашли? Что ж, придется ей постелить в комнате Сэма.
Ханну позабавило, с каким выражением лица Рейчел это сказала.
Теплым апрельским днем появилась Кэтлин.
– Ну, какой у него был голос? – спросила она, как только они остались вдвоем в комнате.
– Не имею представления. Рейчел не подпустила меня, а потом связь прервалась.
В последнем письме, которое прислал Сэм из Франции, он писал о том, как они с Кэтлин уедут куда-нибудь в штат Орегон или Колорадо после женитьбы, туда, где можно купить землю, чтобы Кэтлин разводила огород и сажала свои чудные овощи.
Он надеялся, что Рейчел не будет сильно расстраиваться. «Может быть, если я уеду, она наконец-то даст согласие и выйдет замуж за Маркуса», – писал он.
Они закрылись в комнате Сэма и сидели там, оставив включенным радио. Большинство передач было посвящено ходу военных действий. По всему чувствовалось, что война приближается к концу. Но радость близкой победы омрачили известия об атаке немецких войск и больших потерях в американских частях. Остальные сообщения были более утешительными. Еще немного, еще совсем немного, и американские солдаты вернутся домой.
– Мы прерываем программу, чтобы сообщить вам последние новости из Вашингтона.
Две молодые женщины вцепились друг в друга:
– Это конец! Война окончена.
– В три часа тридцать пять минут дня в Малом Белом доме в Варм Спрингс, штате Джорджия, скончался президент Рузвельт. Вице-президент займет свое место в Белом доме и принесет присягу в качестве тридцать второго президента Соединенных Штатов. Миссис Элеонора Рузвельт находится на пути от Варм Спрингс к Вашингтону. Она сопровождает тело своего мужа для церемонии прощания.
Ханна и Кэтлин, ошеломленные, смотрели на радио. Их радость сменилась печалью.
Ханна не виделась с Виктором месяц. За это время война в Европе окончилась. Муссолини и его любовницу предали позорной публичной казни – повесили на площади в Милане. Гитлер и его любовница узаконили свои отношения – поженились прямо в бункере перед тем, как покончить жизнь самоубийством.
– Как жаль, что Рузвельт не сможет увидеть, чем закончилась война, – обмолвилась Ханна в разговоре.
Виктор находился не в лучшем расположении духа. С того дня, как он вышел из моря подобно бронзовому греческому богу, прошло более десяти месяцев. И его все больше и больше раздражало сидение в изоляции.
– Он был лицемер!
– Как ты смеешь так говорить?!
– Ты считаешь, что он ничего не знал о концлагерях? И это не он отдавал приказ вернуть корабли, которые направлялись в Америку продавать беженцев за деньги?
Ханне не хотелось продолжать спор, ведь она пришла сюда, чтобы сообщить, как идут дела, связанные с освобождением Виктора.
– Ладно, хватит об этом. В конце концов, и Гитлер, и Муссолини мертвы.
– А, эти подонки? Рвань и отребье. Люди, не имеющие образования. Никакого воспитания и вкуса. Ты только взгляни на их форму! А женщины? Сравни их с Кларой Петаччи или Евой Браун? – он в раздражении стукнул кулаком по столу, прежде чем успел взять себя в руки. – Извини, дорогая, я обидел тебя? – Он поднес к губам ее руку и поцеловал каждый палец в отдельности, затем поцеловал ее в плечо, дрожавшее от негодования, провел губами по изгибу шеи.
– Бедный ты мой, как же ты тут измучился, – она уткнулась лицом в его волосы. – Я стараюсь делать все, что только можно. Адвокат пообещал, что тебя скоро освободят. Вот так. О Боже! Он сказал, что твое происхождение очень и очень поможет тебе.
Маркус Салинко согласился выступить поручителем за Виктора. Они договорились держать это в тайне от Рейчел. Та и представления не имела об их встрече и о том, что Маркус согласился помочь. Мысли Рейчел целиком и полностью сосредоточились на сыне и его скором возвращении.
Ханна и Кэтлин тоже готовились к его возвращению. Их план был таков: неделю после возвращения Сэм живет у матери, чтобы она могла порадоваться встрече с ним, а потом он объявит о женитьбе.
В середине июля в риверсайдский дом пришла телеграмма. Рейчел попыталась сорвать печать, но вдруг глаза ее приняли какое-то странное выражение, а тело словно обмякло.
– Нет, ты открой, – попросила она дочь.
Когда Ханна достала сообщение, Рейчел вдруг вырвала бумажку у нее из рук:
– Нет. Это мой сын. А что если… если что-нибудь случилось… я одна… сама… а не ты…
Но телеграмма выскользнула из ее дрожащих рук и упала к ногам только что вошедшего Маркуса.
– Что такое?
– Телеграмма – разве ты не видишь! Я не хочу знать, что там написано.
– Позволь мне, мама. Все-таки это мой брат. – Ханна оставалась спокойной. Она не верила в плохие новости.
Но Рейчел даже сейчас не могла скрыть раздражения:
– Нет. Пусть Маркус прочтет.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он развернул и прочел сообщение.
– Все в порядке! Он приедет на «Королеве Елизавете».
– Слава Богу! – Рейчел бросилась на шею Маркусу, и они закружились.
Ханна и не пыталась присоединиться к ним. Она осталась стоять одна – с чувством облегчения и радости. «Слава Богу!» – мысленно повторила она вслед за матерью.
Первым делом надо передать это известие Кэтлин. Она позвонит ей ночью, по телефону – так быстрее всего. И Ханна, дождавшись, когда Маркус и Рейчел ушли, позвонила в Форт Гамильтон, чтобы дежурный передал записку Кэтлин. Телефон стоял на ночном столике Рейчел, и когда Ханна набирала номер, ее взгляд упал на корзину, в которой лежала газета. Ханна оставила газету со своей статьей для матери, приложив небольщую записку. Но газета так и осталась нераскрытой. А на ней лежали обрезки ногтей и белая пыль – это Рейчел подправляла ногти пилочкой, когда делала маникюр. Ханна давала себе слово, что будет внимательной к матери, постарается понять ее чувства – ведь Рейчел так беспокоится из-за Сэма, но это… Это было просто возмутительно.
Тридцатое июля стало днем возвращения самой большой группы американских военнослужащих. 31 445 человек должны были прибыть в залив Нью-Йорка на семи кораблях. Среди них и «Королева Елизавета» – последнее слово в кораблестроении, плавающий дворец, не уступающий «Королеве Мэри» – самому великолепному кораблю, который когда-либо бороздил воды Северной Атлантики. И тот и другой Великобритания передала для перевозки солдат, когда вступила в войну в 1939 году.
Корабли, все еще выкрашенные в серые маскировочные цвета, представляли весьма внушительное зрелище. Катера патрульной службы и лоцманские лодки рядом с ними смотрелись так, словно это были детские кораблики в ванночке. Ханна, Рейчел и Маркус стояли в толпе и держали в руках красные воздушные шарики, чтобы привлечь внимание Сэма. Кэтлин согласилась с Ханной, что будет тактичнее, если она подождет Сэма в отеле.
Корабль «Королева Елизавета» выглядел как громадное здание. Наконец спустили трап и прибывшие тоненьким ручейком устремились на берег, размахивая руками, приветствуя родных, друзей, знакомых и всех тех, кто стоял на пристани. На берегу грянул оркестр. В воздух взвились конфетти, словно это был разноцветный снег. Приветствия, крики, смех и грохот оркестра – все это сливалось в одно целое.
Увидев тоненькую, высокую фигуру в толпе, Рейчел закричала:
– Сэм! Вон он! Видите?
Конечно, в этом шуме ее голос нельзя было различить. Но Рейчел продолжала подпрыгивать и звать его. Сколько раз потом она говорила, что видела его.
– Посмотри, Маркус! Это же он! Почему он не видит нас?
К тем, кто уже ступил на пристань, бросались обниматься не только их родные и близкие, но и все, кто не мог сдержать радости. Все целовались и обнимались.
– Лейтенант Лоуренс! Лейтенант Лоуренс. Сэм Лоуренс? Вы знаете его? Я его мать. Вы его не встречали? – Ханна и Маркус не могли оттащить Рейчел. – Скажите, кто знает Сэма Лоуренса?
Но солдаты не могли ответить ей.
– Мамочка, ну перестань же ты так волноваться. Пожалуйста.
Но беспокойство Рейчел росло с каждой минутой. С каждым новым солдатом, ступившим на берег. Наконец корабль опустел. Рейчел была в отчаянии. Может, они пропустили его в толпе?! Может, это не тот корабль?! Или он просто поменял место и поехал на другом? Наверное, он отправил еще одну телеграмму, но они не получили ее.
– Я сейчас найду офицера сопровождения, – сказал Маркус.
– Давно пора было это сделать, вместо того, чтобы стоять здесь как столб.
– Оставайтесь здесь и ждите меня, – спокойно ответил Маркус.
Порт постепенно затихал. Приехавшие и встречавшие их уходили все дальше. Военный оркестр начал складывать инструменты в футляры. Конфетти, жевательная резинка, бумага валялись на земле вместе с бутылками из-под содовой и обрывками лопнувших воздушных шариков.
– Ну-ка взгляни! Вот туда! Может быть, они знают? – Рейчел бросилась по причалу к небольшой группе людей, разгружавших какие-то продолговатые ящики с корабля, тихо приставшего в отдалении.
Ханна по случаю торжественной встречи надела туфли на высоком каблуке. Пытаясь догнать мать, она не заметила проволоку и зацепилась каблуком. Она рухнула на колени и больно ударилась. Каблук отвалился, словно его срезали ножом.
– Все в порядке? – спросил ее Маркус. Он видел, как они побежали по пирсу.
– Тебе удалось что-нибудь узнать?
– Да. Нам отправили телеграмму домой.
– Тогда иди лучше за мамой. Успокой ее.
– А что она там делает? Это же грузовое судно…
Они не успели сделать и шагу, как страшный, нечеловеческий крик разнесся по опустевшей пристани:
– Неееееееееееееееет! Нееееееееееееееееееееееет!
Когда они добежали до нее, она лежала на деревянном ящике, вцепившись в него ногтями. Сбоку на нем была табличка: «Лейтенант Сэмюэль Лоуренс».
И взрыв атомной бомбы в Хиросиме, и подписание капитуляции Японии – все эти события не нашли никакого отклика в особняке на Ривер-сайд. Первый шок прошел. Но в памяти у всех еще было слишком живо, как Рейчел цеплялась за гроб, а Маркус не в силах был оторвать ее от крышки. Она обломала свои тщательно наманикюренные ногти, пытаясь открыть его. И крик ее – на одной протяжной ноте – все не кончался и не кончался. Когда Маркус снова попытался успокоить Рейчел, она вдруг набросилась на него с кулаками, а потом также неожиданно обессилела и обмякла у него на груди.
Остановив такси, он отправил Рейчел домой вместе с Ханной, а сам остался возле гроба, чтобы узнать, что случилось. Дикий и нелепый несчастный случай. За четыре дня до отплытия Сэмюэль вышел ночью один прогуляться, подышать свежим воздухом. В тот день штормило. Его тело нашли только на следующее утро. Все пришли к выводу, что он оступился и ударился о металлический поручень – перелом основания черепа.
Рейчел три дня сидела в своей комнате, отказываясь есть и спать – и курила одну сигарету за другой. Ни Ханна, ни доктор Леви не могли войти к ней. Только Маркус имел допуск. Она не умывалась, не переодевалась, не причесывалась.
Она выслушала объяснение о том, что случилось, не сказав ни единого слова. Маркус даже не был уверен, что она поняла, о чем идет речь.
– Никаких похорон! – это были первые ее слова после того, как она перестала кричать на пристани. – Я не хочу, чтобы устраивали пикник.
Только кремация, строгая и простая церемония. Никаких обрядов. Потому что Рейчел не могла сказать, к какому вероисповеданию она принадлежит по рождению. Вилли Лоуренс был неверующим. «Мне казалось, что я верю в Бога, – сказала Рейчел, – но он, наверное, ненавидит меня. И он теперь для меня не существует. Я не верю в такого Бога. Я даже не верю в то, что я сама существую».
Когда в небольшом помещении крематория им выдали урну с прахом, Рейчел отстранилась.
– Пусть его уберут. Не нужно… Пожалуйста…
Но Ханна шагнула вперед:
– Я возьму ее и рассыплю прах Сэма рядом с памятником погибшим в этой войне. Он любил Ривер-сайд.
Рейчел повернулась к дочери:
– Почему это его прах, а не твой?
