Текст книги "Игры разума (ЛП)"

Автор книги: Кирстен Уайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Глава 8

Эни

Три года назад

– Я увидела озеро! Не могу поверить. Неужели оно всегда такое неповторимое? Не могу больше ждать!

– Но ты же не можешь видеть, – говорит Фиа, захлопнув ящик.

– Нет, но я помню картинку в моих видениях! Я могу все создать в своей голове, и я могу увидеть все, что помню, те же самые запахи, чувства и звуки. – Я бросаю подушку, прыгая с кровати. Чувство, что я могла бы летать. Чувствую, что лечу. Я что-то видела, ведь я так часто об этом думала, что это не могло быть ни ужасным, ни запутанным. У меня до сих пор не так уж много видений, и обычно не могу понять, что они значат – люди, которых не знаю, места, которые не могу узнать. Ни одно не связано с родителями, и ни одно нельзя назвать каким-то особенным.

Но это видение! Это был пляж, красивый узкий участок бледного пляжа на берегу озера, такое широкое озеро, что не видно горизонта, такой вид, когда смотришь на океан. Мои одноклассники, я видела некоторых из них, но единственная, кого я узнала – Эйден, с ее вьющимися волосами, я играю с ними, когда они болтаются. И Кларисса! Я увидела Клариссу; я знала, что это она, ведь я слышала ее голос, да я бы где угодно узнала этот голос и голубая глаза, такого же цвета как небо. Я забыла о синем. Синий!

Я плюхнулась на спину, постукивая по животу.

– Я не рассказала тебе о лучшей части.

– Ой, – другой ящик захлопывается. – Не могу найти свой лифчик, – бормочет она.

– Самое главное, что я увидела тебя.

– Ну и что? Я не так уж и красива, чтобы на меня смотреть.

– Не будь глупенькой! Это первый раз, когда я видела тебя ребенком! Твои волосы такие блестящие, и твое лицо. Ох, Фиа, ты красивая. Ты такая, такая красивая. Я знаю, я видела именно тебя. – Слезы катятся с моих глаз. Я на кровати Фии, кровать пахнет ею, сладкой ванилью, и сейчас я знаю, какой у нее запах.

Она была здесь, на пляже. Она оглянулась на секунду, посмотреть, как толпа гоняет мяч.

Она не выглядела счастливой. Интересно, всегда ли она так выглядит. Или наверно я уже не помню, как выглядит счастье. Но даже с ее сросшимися бровями, с ее плотно натянутым ртом, даже тогда она красива. И когда она бежала, так изящно, как пишут в книгах.

– Ты прекрасна, – говорит она со вздохом. – И я рада, что ты увидела что-то счастливое. Действительно. Это удивительно. Я надеюсь. Я надеюсь, ты хранишь счастливые моменты. Ты заслуживаешь этого.

– Может в следующий раз они возьмут нас на Бродвей, я смогу увидеть это заранее и разрушить им весь кайф для тебя.

Фиа выпускает сухой смешок.

– Ты сделаешь это. В любом случае ненавижу мюзиклы.

Наша дверь распахивается.

– Где проходили твои занятия сегодня, Фиа? – Говорит Эйден, а потом они обе громко вскрикивают, и я чувствую, как рвется одеяло подо мной.

– СТУЧАТЬСЯ НАДО! – кричит Фия. Я никогда не слышала ее такой злой.

Я машу рукой в воздухе.

– Да успокойся. Эйден не должна стучаться. Стоп, подожди – ты что голая? Она увидела тебя голой? – Я хихикаю, голова до сих пор кружится от счастья, все еще вижу пляж. Я знаю, как выглядит Эйден. Мне хочется снова прикоснуться к ее волосам; это было в моем видении. Теперь, когда она здесь, мне не обязательно представлять ее и копаться в моих видениях. Я знаю. – У Фии большие сиськи? Она мне все равно не скажет, посмотри для меня. – Никто не смеется. – Ладно, шучу.

– Что с тобой случилось? – спрашивает Эйден. Она напугана.

Фиа топает к двери.

– Заткнись. Убирайся из нашей комнаты.

– Что случилось? – Я сажусь.

– Ее тело…, – говорит Эйден.

– Я ЖЕ СКАЗАЛА, ЗАМОЛЧИ.

– Нет, скажи мне, что не так. Эйден, что я не вижу? Что случилось?

– Она вся в синяках и порезах! Ее живот, ее руки тоже! Что же это…

– Убирайся из комнаты!

Эйден вопит, я слышу их шаги, потом захлопывается дверь и Фиа тяжело дышит.

– О чем она говорит?

– Да ни о чем. Эйден идиотка. Ненавижу ее.

– Она бы просто так не говорила об этом! – Я поднимаюсь и тянусь к Фие. Она всегда тянет руки ко мне навстречу. Но мои руки натыкаются только на воздух. Она стоит в нескольких шагах от меня.

Раньше она никогда не пряталась от моих прикосновений.

– Ты действительно в синяках и порезах? – Я уже не шепчу. Я двигаюсь вперед и наконец-то чувствую ее. Она не двигается. Я тяну одеяло в сторону и подвигаюсь к ее животу. Он гладкий. Я могу чувствовать ее резкие вдохи, когда я дотрагиваюсь, на ее ребре чувствую порез. Выше еще один. Я тяну ее руку и понимаю, что все это время на ней была одета кофта с длинными рукавами – почему я не заметила этого? Длинный порез на предплечье, другой на плече.

– Как это случилось?

–Тренировки, – говорит она с хладнокровием.

– Какие еще тренировки?

– Последний раз боролись на ножах.

– Они обучают тебя борьбе на ножах? Я думала, что ты ходишь на гимнастику и занятия по самообороне!

– По-видимому, они к этому очень серьезно относятся.

Я сжимаю ее руку, наверно ей больно, но я не могу ее отпустить. Не могу, потому что не могу видеть ее. Она вздыхает.

– Они учат меня драться. Ножи – это новый метод. До этого был просто рукопашный бой.

– Как карате? – Карате это нормально, дети занимаются этим постоянно. Но не с ножами, однако.

– Как уличная борьба. У них настоящие ножи. У меня есть один пластиковый. Я не должна останавливаться, пока не нанесу удар. И не важно, сколько раз меня порезали.

– Нет.

– Все нормально, Энни. Меня больше не поранят. Они все старые. Они почти все на грани. У меня получается все лучше и лучше. – По ее голосу чувствую все эти ножи, порезы на ее коже, ее красивой, бледной коже, бледной как песок на пляже, где я видела ее.

– Почему ты мне не рассказала? – Я пячусь назад, тащу ее за собой, пока мои ноги не касаются кровати и я могу опуститься. Мои пальцы касаются ее рук.

– Да не велика проблема.

– Еще какая проблема! Это ужасно. Не могу поверить, что они делают такое с тобой! Я должна сказать Клариссе. Я пожалуюсь. Это безумие. Они должны прекратить это безобразие. За этим стоит Мисс Робертсон? Я бы уволила ее!

– Хорошо, – говорит она, и по ее голосу я могу понять, что ее голова устремлена в окно, а не на меня. – Поговори с Клариссой. Уверена, все разрешится.

– Ты говорила им, что не хочешь делать этого?

Ее рука движется вверх, она пожимает плечами.

– Говорила. Сказали, что все это не обязательно. Может пригодится когда-нибудь. Они всегда выбирают те занятия, которые полезны для нас. Наверно, я хороша в борьбе на ножах.

– Больше ты никогда не будешь тренироваться на ножах, – говорю я. У меня кружится голова. Не знаю, что происходит, и почему она скрывала все от меня. Но я скажу Клариссе, и Кларисса убедится, что виновные за это понесут наказание.

Я сжимаю руку Фии, ощущаю песок под моими пальцами. Я думала, сегодня будет все прекрасно, но я продолжаю лишь жить видениями, в которых чувства, запахи выражения лица Фии.

Она не была счастлива.

Ничего в ней не предвещало счастья. Я помню лица своих родителей, я помню, какие счастливые они были, конечно же, были. Дюжина других девушек кричат и смеются вокруг нас; я слышу несколько бурлящих волн, вода слишком холодная, чтобы войти.

Мы провели день в аквариуме. Эйден бы сказала, чтобы я отвлеклась и продолжила называть имена рыб, но я не могла остановиться, интересуясь, что же с Фией. До сих пор не могу. Фиа убирает мои волосы и заглядывает мне в лицо, и я пытаюсь улыбнуться ей.

– Прекрасно, не так ли? – спрашиваю я в надежде.

– Да.

– Эйден, – спрашивает Кларисса, – Можешь взять руку Анабель? Мне нужно украсть Фию на минутку.

Я немного расслабилась. Я разговаривала с Клариссой вчера, и она была в ужасе. Она сказала, что некоторые из тренеров, которых они нашли, были новичками и слегка переусердствовали, и то, что они сделали с Фией совершенно недопустимо. Она сказала, что немедленно исправит ситуацию. Я улыбаюсь и отпускаю руку сестры. Кларисса собирается сказать ей, что она больше не будет посещать такие занятия.

Здесь так шумно, так много различных звуков. Вода везде, под и над всем. Птицы. Я не замечала птиц в своих видениях – мне нужно быть внимательнее в следующий раз. Движение. Мы наверно находимся около дороги. Разговоры вокруг меня. Я могу слышать Клариссу и Фию.

– Зачем? – спрашивает Фиа.

– Мы хотим посмотреть, сможешь ли ты сделать это. Подумай об этом как об игре.

– Глупости. Я ничего не буду делать.

– Ты хочешь освободиться от занятий Мисс Робертсон?

Пауза.

– Да.

– Ну, тогда покажи, на что способна. Сосредоточься. Доверься инстинктам. Все что тебе нужно, это понять, как забрать сумку у женщины, чтобы никто не заметил.

Пауза.

– Это все?

– Да, все.

– Что-то мне не очень нравится эта идея.

– Тогда сделай все правильно. Ты можешь сосредоточиться. Я знаю, можешь.

– Ладно. Неважно.

После окончания беседы я в замешательстве. Это совсем не то, о чем собиралась поговорить Кларисса. Может, Мисс Робертсон отвечает за тренировки самообороны. Но что было за задание с женщиной и сумкой?

Я освобождаю руку Эйден и сажусь на свое место, просеивая песок между пальцами, интересно, с каким же лицом вернется Фиа.

– Я спущусь вниз за водой, хочешь со мной? – спрашивает Эйден, но я качаю головой, потерянная в своих видениях. Она гладит меня по голове. – Ты очень сильно волнуешься. Крикни, если буду нужна.

Через несколько минут я чувствую кого-то рядом, это Фиа.

– Что хотела Кларисса?

– Да ничего. Просто глупая игра.

– Но ты пропускаешь занятия, не так ли?

– Да, ты права.

– Хорошо, – я улыбаюсь и упираюсь головой на плечо. – Мне нравится, как здесь пахнет.

– Ужасный запах. Да ты с ума сошла.

– Я вижу, как это пахнет. И знаю, как это выглядит. – Я улыбаюсь, по словам Фии, как сумасшедшая, и она издает легкий смешок, но я все равно чувствую в ее напряженном плече, что она несчастна. Я сделаю ее счастливой. Я смогу все исправить. Я могу быть старшей сестрой. – Ой! Они сказали, что врач должен принести результаты, и им нужны образцы твоего ДНК, чтобы сравнить их и…

Грохот, похожий на грозу, взрывает воздух, и вспышка жаркого воздуха проносится со свистом по комнате, неся за собой горы песка. Фиа стучит по полу, бросившись на меня, и все кричат и я не вижу этого, что случилось, что произошло?

– Что случилось? – Я кричу Фие в ухо. Но потом она пихает меня и уходит в темноту, крича так сильно, как она умеет.

– ЧТО ТЫ ЗАСТАВИЛА МЕНЯ СДЕЛАТЬ? ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛА? ЧТО Я НАТВОРИЛА?

Она кричит и кричит, пока крик не смягчается и не пропадает совсем, кто-то еще начинает кричать и это не пляж, который я видела, и я отчаянно тянусь за песком в поисках Фии, потому что не знаю, где она.

Где же Фиа?

Глава 9

Фиа

Вечер понедельника

– Таблетки, таблетки, пожалуйста, дайте мне что-нибудь, – Я вижу свое бледное отражение. Рука болит. Голова раскалывается. Не пойму ничего из случившегося сегодня. Энни поставила под удар Адама. Она помогает Кейну. Почему? И благодаря Кейну я не могу навещать ее или позвонить ей без разрешения. Как она могла поступить так со мной? С нами? Она использовала меня.

Рука болит

Жизнь дерьмо.

– Таблетки, таблетки, мне нужны хоть какие-то таблетки, – Я пою, танцуя в ванной, а потом в гостиной. Это красивая квартира, на Линкольн Парк, безупречно оформленная. Джеймс предоставил мне ее, когда мы вернулись из Европы, они решили, что будет опасно держать меня поближе к Энни. Слишком много всяких мыслей, которые появляются в ее голове. Глупые ясновидящие.

Таким образом, она остается в школе, а я получаю «свободу», что больше похоже на тюрьму, как и комната Энни, ведь они знают, я ее никогда не брошу.

До тех пор, пока я выполняю все их приказы, я полностью свободна.

– Таблетки, Джеймс, таблетки, таблетки…, – я останавливаюсь, почти отключаюсь, и позволяю своему гневу (всегда этот огонь горит внутри меня) вырваться наружу. – Что они здесь делают?

Мисс Робертсон и Эйден сидят на моем диване – моем диване – и Джеймс стоит возле окна, разговаривая по телефону. Гнев, злость, гнев, Эйден уже корчится, как-будто ее сейчас стошнит. Я поворачиваюсь к мисс Робертсон и мысленно перечисляю каждое грязное, тупое слово, которое слышала или читала. Я начинаю кричать в своей голове, позволяя им кружится вокруг меня, огромное место для всей этой грязи и желчи и слова, слова, слова.

Затем, из-за ее грязной пасти, но она еще не до конца озлоблена, я улыбаюсь, стискивая зубы, и думая о трех простых словах: Энди, Эшли, Элли. Она задыхается от ужаса и бежит с дивана прямо ко мне, хватая меня за руки (моя рука, рука, ведь она так болит) и толкает меня к стене.

– Откуда ты знаешь их имена? Откуда?

– Энди, Эшли, Элли. Энди, Эшли, Элли. ЭНДИ, ЭШЛИ, ЭЛЛИ».

– ПРЕКРАТИ! – кричит она, я вздыхаю с облегчением, когда Джеймс убирает ее от меня. Ох, моя рука; вспышка танца в моих глазах, но оно того стоит.

Мисс Робертсон кричит на Джеймса, а он пытается успокоить ее. Я падаю на пол и смеюсь. Я знала, что это хорошая идея забрать ее сотовый, когда она оставила его на столе в тот день. Мне не нужно было даже напевать попсу, мои мысли в безопасности.

– Если ей нечего скрывать, зачем она тогда делает все это? Ты не знаешь, как это слышать ее мысли! Да она монстр!

– Тю, – говорю я.

Джеймс ведет ее к двери.

– Я думаю, каждому нужен перерыв. Дорис, огромное спасибо за твои усилия, я обещаю, что твоя семья в безопасности, и она не знает, где они и даже, если бы она и знала, – он строго смотрит на меня, своими нежными карими глазами, – она не причинит им вреда. Она просто не в себе от боли. Это пройдет.

– Сомневаюсь. – Она открывает дверь.

– Передавай привет детям, – я кричу ей вслед, я никогда не видела этот красный оттенок на лице. Оно такое милое, на самом деле, я должна чаще провоцировать ее.

Эйден поднимается. Ох, Эйден, почему ты до сих пор здесь? Ведь ты можешь уйти, можешь быть свободна – почему ты до сих пор работаешь на них? У них же ничего на тебя нет.

– Она успокоилась, – говорит Эйден, – но ее рука очень болит, она очень зла сейчас. Она не собирается убивать себя. Я могу идти? Голова болит.

Джеймс кивает, и я вижу, как она наклоняется к нему, как берет его руку, перед тем, как уйти из комнаты. Она знает, как ее бедра выглядят в этих джинсах – она хочет, чтобы он захотел ее. И мне интересно, хочет ли он ее. Я бросаю прощальный взгляд на нее. Ненавижу эту суку.

– Фиа, – говорит Джеймс, поднимая бровь. Его волосы оттенка между светлыми и каштановыми, действительно золотые, с подсветкой солнца, он так светится, он такой красивый. Я рада, что мисс Робертсон ушла, потому что я думаю о Джеймсе, не хочу, чтобы она слышала мои мысли. Думаю о линии на его плечах, о его руках, о его походке. О закруглении его губ. Думаю о том, как глажу рукой его живот и спускаюсь вниз. Он знает о моих руках, знает, что они делают. Я уверена, он до сих пор бы позволил.

Мне интересно, позволил бы Адам прикоснуться к нему своими ужасными руками, если бы он знал, если бы он только знал. Я говорила ему, что убивала людей, но не думаю, что он поймет. Он не может понять. Если бы мог, это был бы не Адам. Спокойный, сладкий мальчик. Интересно, где он сейчас, все ли с ним в порядке.

Не думай об этом. Твои мысли больше не в безопасности.

Джеймс смотрит на меня. Он знает, что он привлекательный. Он постоянно использует это в своих интересах. Разве плохо, что мне это нравится в нем? Я так по нему скучаю. Скучаю по тому, как легко быть его маленькой девочкой.

– Джеймс, – говорю я, имитируя его голос, потом поднимаюсь и натыкаюсь на диван, бросаюсь на него. Доктор Грант хорошо зашил рану, Джеймс привез меня домой, и вообще позволил мне взять кое-что. Они никогда не разрешают брать таблетки. (Они говорят, что это навредит моим способностям. Они не говорят, что ты опять примешь слишком много)

– Мне нужно взять немного таблеток, пожалуйста.

– Я думаю, нельзя.

– Почему нет? Да ладно тебе. Я заслужила. К тому же, у меня скоро начнутся эти дни, ты должен понимать, что я не контролирую себя. – Я таращусь на него, но он не реагирует.

– Мне кажется, я припоминаю, как говорила Кларисса, что ты была в лучшей форме, но потом ты не смогла сосредоточиться на своей интуиции, чтобы выполнить то поручение, которое мы тебе дали.

– Да, я припоминаю Клариссу мертвой.

– Фиа, – говорит он, вздыхая. Он сидит на другом конце дивана и кладет ноги на мои колени. Я не должна позволить ему прикоснуться к себе. Нельзя, ведь он лжец и я обещала Энни, я так давно обещала ей. Я нарушила свою просьбу в Европе, я хотела покончить с этим побыстрее, но мне нужно узнать больше.

Но Энни.

Энни.

Энни хотела, чтобы я убила Адама.

Она хотела, чтобы я закрыла эти серые глаза, оставила на земле мертвого. Как она могла желать его смерти? Хотела ли она, чтобы именно я совершила такое? Как она могла пойти на это?

Получается, я совсем не знаю ее. Все эти годы, все, что я сделала, все эти преступления ради ее счастья, ради ее безопасности. Я не знаю ее. Я сжимаю все предательство Энни в своей ноге.

– Послушай, – говорит Джеймс, и потирает мою ногу. Его руки спрятаны, он высокий, такой высокий, что на сегодняшний день сильнее меня. Думаю сейчас бы он победил меня в бою. А может и нет. Он носит линзы. Я могла бы использовать это в свою пользу.

Его пальцы касаются моей лодыжки. Я не позволяла ему прикасаться к себе с тех пор, как заставила вернуть меня в Чикаго. Думаю, это повлияло на него. Думаю, существует много других вещей, которые я могла бы использовать против Джеймса.

– Что я должна выслушать? – Я поворачиваюсь и смотрю сквозь свои ресницы.

– Тебе нужно успокоиться. Не нападай на других женщин. Это усложняет мою работу.

– Ой, милый. У тебя сложная работа? Не могу себе представить.

Он дергает меня за мизинец ноги.

– Думаю, у тебя очень развитое воображение. Они жалуются моему отцу, и потом отец подозревает, что я плохо справляюсь с обязанностями куратора. – Его голос становится напряженным. Споры родителей и детей. Я бы хотела иметь такие споры. Хотя, я предполагаю, что у меня проблемы с его отцом. – И если я не твой куратор, больше я не могу ничем тебе помочь.

Я сажусь и убираю ноги от него. Я смотрю ему прямо в глаза. Я не оглядываюсь и не позволяю ему отвернуться.

– В меня стреляли, и я убила человека. Ты вообще представляешь себе… – Мой голос успокаивается. Это нетрудно. – Ты представляешь, что я сейчас чувствую? Что это значит для меня? Как ты мне поможешь?

– Я хочу. Я пытаюсь. Просто посмотри, – говорит он, погладив лицо теплой рукой. – Почему ты не можешь позволить им увидеть это? Это вполне нормальная реакция. Это реакция, которую они могут почувствовать, не втягивая нас в неприятности. Это реакция, благодаря которой ты поверишь в эту систему.

Я убираю руки и встаю.

– Я ненавижу вовлекать тебя в неприятности. – Я кладу руки на бедра. – Мне нужно снотворное.

Звонит его телефон и когда он смотрит на экран, его выражение лица меняется, ему становится плохо, и он отходит назад. Наверное, его дорогой папаша. Он берет трубку.

Нет, нет, нет. Это может занять всю ночь. Как я могу заснуть? Я беру телефон и набираю Энни, выходя в коридор, подальше от Джеймса. Энни отвечает. Мне нужно поговорить с ней, мне нужны объяснения.

Но она сейчас не может, чтобы не раскрывать, что я не убила Адама. Они всегда слушают.

– Фиа? Как ты себя чувствуешь? Ты в порядке?

– Ох, превосходно! Никогда не было лучше. Я хотела поговорить о том, что ты говорила в последний раз.

Долгая пауза, она пытается почувствовать, может ли она открыто говорить об этом.

– Ты имеешь в виду мое видение?

– Да, твое видение.

Другая долгая пауза.

– Я думаю, ты не должна идти на танцы, это все. Это можно сделать позже, я обещаю. Пожалуйста, доверься мне. Когда я смогу объяснить, все прояснится.

Я стискиваю зубы, добавляя боль в челюсти, в голове, руке и сердце.

– Конечно. Все разрешится. Позже. Вообще-то уже итак слишком поздно. Не думаю, что ты понимаешь, о чем просишь. Есть хоть какая-то зацепка в твоей просьбе?

– Пожалуйста, Фиа, прошу тебя. Я сожалею. Я не хотела, чтобы все так вышло. Не хотела, чтобы ты пострадала. Мы поговорим об этом. Я обещаю.

– Да нет, все нормально. Все используют меня, все делают, что хотят. Полагаю, наконец-то ты это поняла. – Я помню, что мы говорим для тех, кто слушает. – Но самое смешное – это то, что я бы и не подумала танцевать сегодня, если бы ты этого не увидела. Что за смысл? Хочешь накликать беду?

– Не смешно.

– Думаю, это забавно. Дай мне знать, если надо будет убить кого-то завтра, окей? Пока! – Я кладу трубку, затем разбиваю телефон об стену. Она – не могу даже выразить словами. Не могу справиться с этим. Если она одна из тех, кто послал меня на эту миссию, она должна была убедить Кейна, что Адам должен умереть. Зачем? Почему она? Даже если бы она не заставила меня пойти на миссию, она все равно является главной причиной, по которой я была там.

Она должна помнить. Она не должна была забывать на что это было похоже до Клариссы. Но нет. Она использовала меня, так же как и Кейн, как любой другой. И я облажалась, снова, как всегда, и сейчас она в опасности, ведь она хотела, чтобы я убила его. Как она может быть разочарована тем, что впервые за столько лет я сделала правильный выбор?

Энни. Энни. Аннабель. Чертова Анна. Я топаю в свою комнату и вытаскиваю всю одежду из шкафа, разбрасывая во все стороны, пока не нахожу идеальное черное платье. На самом деле, оно больше похоже на кусок черной ткани, чем на платье. Я смеюсь.

Хотела бы, чтобы Эни увидела это.

Красные туфли на шпильке. Не знаю, почему должна надеть их, но они в любом случае подходят для сегодняшней ночи. Я не могу заколоть волосы одной рукой, они распадаются по спине. Убираю прядь волос назад. Темный макияж глаз подчеркнет имидж Камерон Андерхил. Я Камерон и мне 22. Сегодня ночью мне 22.

Единственный минус – это повязка на руке (соединяет мои другие шрамы), но с этим уже ничего не поделаешь. Ранение есть ранение. Нет места для ножа в этом платье. Я откидываюсь на спинку кресла и размышляю. Никто мне не нужен сегодня ночью.

Я иду в главный зал.

Джеймс стоит у окна, сейчас он такой красивый, сильный, американское личико мальчика увеличилось и скривилось.

– Мы должны быть осторожны. Это задание не для нее. Я рискую всем, что строил на протяжении двух лет. Почему бы не вернуть ее обратно в акции и торговли в виде шпионки? Она идеально для этого подходит. Это… – он останавливается, только на секунду, но я знаю, что его папаша почувствует его слабость. – убийство испортит ее. В таком состоянии она не продержится и месяца.

Ох, полезной. Я не буду полезной. Не дай Бог. Если бы они только знали, что их питомец натворил. Пауза, где я только могу догадываться, что говорит старший Кейн. Я никогда не виделась с ним. Никто из девушек не встречался с ним. Я постукиваю, нервничаю. Я должна выбраться отсюда.

Я хватаю свой кошелек с тумбочки возле двери, срываю каблуки и держу в руках.

– Да, сэр. Я понимаю. – Его отец не видит, как его челюсть стягивается, мускулы тела напрягаются, он с трудом контролирует себя. Он такой красивый, когда в ярости. Но Джеймс продолжает выполнять приказы. Хороший мальчик, Джеймс. Получи еще немного удовольствия. Садись, Джеймс. Наведи курсором мыши. Играй мертвого. Убивай. Какой хороший сын!

– Я ухожу, – говорю я ему, он оборачивается, видя мой воздушный поцелуй. Прежде чем захлопнуть за собой дверь, я бегу вниз по лестнице, пробегаю мимо изумленного швейцара, а потом из здания. Я не могу избавиться от них. Но я могу убежать.

И я могу танцевать.