Текст книги "Секретарь дьявола или черти танцуют ламбаду (СИ)"

Автор книги: Кирстэн Корр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

20.

Глава двадцатая. Монстрики

Утром вместо будильника позвонила… Ранира. Удивлённо уставилась на дисплей, щурясь в потёмках. Дэн рядом заворочался и притянул меня к себе.

Усмехнулась и ответила.

– Алёна выручай, – нервно выпалила подруга.

Широко зевнула и хлопнула глазами.

– Что я должна сделать? Только не говори, что решила убить маму Лариана?

– Да хрен с ней, с мамой! – вспылила оборотень. Ого! Я даже приподнялась на локте.

– Моя сестра внезапно решила нагрянуть в гости со своими детьми, то есть моими племянниками. Короче, как ты обычно говоришь, это жесть! Мне на работу надо и день в день меня никто не отпустит, у меня важное дело запланировано, я никак не могу. Я оставлю ключи у Ииды, сможешь встретить их, привезти домой и немного развлечь до моего приезда?

– Подожди, отпрошусь у шефа, – убрала телефон в сторону и толкнула дьявола в бок, который, собственно, не спал, а нагло подслушивал.

– Поезжай, только будь осторожна и возьми с собой Варина. Мне будет спокойнее, – чуть хриплым ото сна голосом ответил Дэн и поцеловал моё плечо.

– Во сколько надо встретить? – спросила я, улыбаясь, потому что губы дьявола щекочут кожу.

– В восемь тридцать, я адрес сообщением скину. Спасибо тебе большое! Ты меня спасла, – радостно воскликнула оборотень и отключилась.

Стоило убрать телефон, как Повелитель оказался сверху, гипнотизируя взглядом.

– Привет, – широко и хитро улыбнулся он и поцеловал, пробуждая во мне огонь желания…

После душа вприпрыжку собралась, схватила сумку, натянула шапку, чмокнула уже одетого дьявола, и вылетела во двор, где меня поджидал Варин.

– Куда летим, моя госпожа? – вампир распахнул для меня дверь и быстро сел за руль, смахивая с глаз длинную чёлку.

– Вот адрес, я без понятия где это, – сунула вампиру телефон и пристегнулась.

– Ого, так это на окраине, почти рядом с границей.

– Не успеем? – забеспокоилась я.

– Должны, попробую немного срезать. Говоришь, родственники нагрянули? – поинтересовался вампир, выезжая на дорогу, быстро набирая скорость.

– Да. Сестра с племянниками. Ранира попросила развлечь их до вечера. У меня небольшой опыт общения с детьми, но думаю, справимся. Ииду подключим, она всё равно дома сидит, – развязала шарф и убрала его на колени. – Спать хочу, – пожаловалась я, зевая.

Варин включил музыку, прибавил печку и даже сиденье мне немного опустил.

– Спи, – велел вампир, и я не стала сопротивляться, с удовольствием закрывая глаза.

Приехали мы и вправду на окраину. Среди нескольких высоких зданий, на отшибе, стоял одинокий деревянный дом на фоне леса. А на крыльце нас уже поджидала троица оборотней. Двое мальчишек с каштановыми, как у их тёти, волосами и темноволосая женщина, может, чуть старше Раниры.

Варин вышел и открыл заднюю дверь.

– Я привыкла ездить впереди, – первое, что произнесла женщина, вместо приветствия.

– Э-э, ну ладно, – ответила я, выходя из машины.

Привыкла, так привыкла. Лучше бы здороваться с людьми привыкла. Вампир неодобрительно сверкнул глазами, но промолчал.

Устроилась на заднем сиденье, и стоило нам поехать, я поняла, почему эта женщина, имя которой мне неизвестно, любит ездить впереди.

От мальчишек просто невероятно пахнет мокрой псиной. Если у кого есть собака, тот поймёт. Я понимаю, оборотни, но почему от Раниры не пахнет собакой?

– Давайте, может, познакомимся? – предложила я, приоткрывая окно. – Меня Алёна зовут, а это Варин. А вас?

– Я Ларина. Это Мэт и Тим, мальчики поздоровайтесь с Алиной и Варином.

– Алёна, – вежливо поправила я, на что оборотень никак не отреагировала.

– Привет! – хором воскликнули мальчики, скаля острые зубки. Я сглотнула.

Всю дорогу ребята пытались шалить, но мать их успешно одёргивала своим надменным и непреклонным тоном.

Я забрала ключи у повеселевшей с моим приходом Ииды, пообещала, что зайду, и открыла квартиру Раниры.

– Ну вот, проходите, – включила свет и повернулась к Ларине.

– Хорошо, – причмокнув губами, произнесла женщина, оглядывая коридор. – Мне в город нужно по магазинам. Вы присмотрите за мальчиками, пока меня нет. Сладкое не давать. Вы отвезёте меня? – обратилась она к застывшему вампиру.

– Я вообще должен быть с Алёной, – удивлённо проговорил мужчина. Я, собственно, тоже растерялась от такой наглости.

– Съезди быстро и возвращайся, – нехотя произнесла я, не желая подводить подругу.

Вампир выразил мне своё мнение взглядом и пошёл вниз. Ларина скупо поцеловала детей в макушку, наказав себя хорошо вести и вышла.

– Ладно, давайте покажу вам комнату и включу мультики, – раздеваясь, произнесла я. Желтоглазые мальчуганы переглянулись и бросились в комнату.

– Кушать хотите? – обратилась я. Мальчишки кивнули, уже включив телевизор, и устроились на полу.

– Хорошо. Тогда посидите, я сейчас, – прибывая в растерянности, я поплелась на кухню. Странная у Раниры сестра, да и племянники больше на зверей похожи. Или оборотни в детстве все такие?

В холодильнике у подруги, как всегда, василиск повесился. Она вообще чем мужика своего кормит? Хотя, зная Васю, он сам её кормит.

– Я сейчас, посидите тихонечко, к соседке за едой заскочу, – сообщила мальчикам и вышла, закрыв дверь на ключ.

– Привет, – улыбнулась я, как только блондинка открыла дверь. – У тебя есть еда?

Иида усмехнулась и впустила меня.

– Пойдём посмотрим. Со вчерашнего ужина что-то осталось. Ребята заходили, а ты же знаешь Арахара, он со своей едой ходит, – усмехнулась девушка, открывая холодильник. – А тебе зачем? Проголодалась?

– Там два маленьких оборотня, нужно чем-то накормить. Посидишь с нами? Мне не так скучно будет, да и Варин должен скоро приехать.

Девушка подавила довольную улыбку и протянула мне контейнер: сначала один, потом второй, потом третий…

– Ого! – усмехнулась я. – Много же у тебя осталось.

– Так и нас немало, – улыбнулась блондинка в ответ. – Давай ещё кофе вкусный возьму, у Раниры всё равно ничего нет.

Нас не было всего пятнадцать минут, но когда я открыла дверь, то просто не узнала квартиру.

Тут же на ум пришёл детский стишок: «Мама пришла с работы, мама снимает боты…»

– Бл… – подавила ругательство, чуть не выронив контейнеры с едой.

Карниз сорван вместе с куском бетона, диванные подушки разорваны в клочья, перевёрнут шкаф с книгами, а мелкие засранцы доедают CD, весело хрустя пластмассой.

– Они не очень-то похожи на детей, – заметила Иида. И правда, мальчики сейчас больше похожи на полулюдей-полуволков. Лохматые ушки, шерстяные ручки, острые зубки…

Закрыла дверь и прошмыгнула на кухню, Иида следом.

– Что будем делать? – спросила девушка.

– Не знаю. Покормим. Видишь, они уже съели почти все диски. Потом попробуем усмирить и навести порядок. Раниру удар хватит, – панически произнесла я, ощущая, как забилось сердце. Вот паразиты!

В общем, началось адское веселье. Мы скакали следом за маленькими оборотнями, пытаясь накормить: кусались таракашки болезненно. Пришлось надеть кухонные варежки. Иида пошла ещё дальше и просто залезла на диван и оттуда кидалась в ребят запечённым мясом. Когда еда закончилась, а ребята, видимо, не наелись, они стали гоняться за нами, пытаясь покусать. Отбивались, чем могли: подушками, книгами, ложками…

Потом мы пытались поймать маленьких визжащих сорванцов. Раскинули простынь, словно сеть, и открыли охоту на оборотней. После пятой разорванной простыни мы скрутили ребят и мстительно отнесли в ванну, наполненную мыльной водой.

Как ни странно, ребятам понравилось, и они успокоились. А зелёные яблоки сделали процесс купания интересней и питательнее.

Взмокшая и уставшая, села на пол и прислонилась к стене, Иида рядом.

– Надо убраться, – пробормотала я.

– Племянники Раниры, пусть она и убирается, – не согласилась Иида и в чём-то была права, но мне просто было стыдно перед подругой. – Или мамаша их.

Ух, я бы этой мамаше… уши бы подстригла! Укатила по магазинам, а намордника для детей не оставила. Хоть бы предупредила, что они в маленьких монстриков превратятся.

Пока ребята весело ныряли и пускали пузыри, мы всё-таки привели квартиру в более-менее нормальный вид. Единственное: шкаф поднять не смогли.

Раздался звонок в дверь, Иида пошла открывать, я поползла на кухню.

– Я эту Ларину… – раздался звенящий голос вампира. – Чуть не убил.

Ясно. У кого-то тоже не заладилось.

– А что у вас тут произошло? – удивился вампир, глядя на перевёрнутый шкаф.

– Это мы ещё убрались, – хмыкнула Иида за его плечом. – Ты проходи, мы кофе сварили… с коньяком, – устало выдохнула девушка.

– А где дети? – спросил Варин, оглядываясь.

– Монстры, ты хотел сказать, – вежливо поправила я и кивнула на дверь. – В ванной.

Варин заглянул в приоткрытую дверь.

– Кажется, они спать хотят, – заметил он.

Раздался слаженный облегчённый вздох.

– Конечно, столько дисков сожрать и подушек разорвать: я бы тоже устала, – сердито пробормотала я и пошла доставать ребят из ванной.

Когда сорванцы были одеты и уложены в кровать Раниры и мы убедились, что они действительно спят, а не притворяются, отправились на кухню пить заслуженный кофе.

– А где их мамаша? – спохватилась я, доставая из контейнера мясные пончики, как тут их называют.

Вампир устало потёр переносицу и откинул голову назад, изображая мёртвое существо.

– Сдохла? – лениво удивилась я, изогнув бровь. Вампир поперхнулся и распахнул глаза, Иида переводила взгляд с меня на вампира и ела бутерброд с сыром.

– Это я чуть не сдох! Эта женщина… ур-р-р… настоящий оборотень! – раздражённо взвился вампир. Выдохнул и принялся заедать стресс пончиками.

– Всегда знал, что оборотни невыносимые существа, и ещё удивлялся, что Ранира-то у нас чудо самое настоящее: спокойная и адекватная. Её же сестра не знает слова «вежливость», оно ей вообще незнакомо, зато наглеет без всякого зазрения совести. «Варин, проводите меня в магазин. Варин, подержите сумку. Варин, подождите, пока я в салон схожу…» В общем, я развернулся и поехал к вам, так нашей мадам и сообщив. Сама доберётся, – фыркнул вампир и допил свой кофе.

– Слушай, а вот поведение детей – это нормально? – я полезла в шкафчик, припоминая, что где-то должно быть печенье.

– Это ещё ничего, – заверил вампир. – Оборотни в период взросления нестабильны. Обращение не контролируется, а звериные инстинкты преобладают над человеческими. Так что, можно сказать, эти ребята настоящие ангелочки.

Меня передёрнуло. Почему-то сразу вспомнился Адам.

– Да, неудачное сравнение, – согласился вампир.

Только я помыла чашки, как раздался звонок в дверь.

– Это к тебе! – крикнула довольная блондиночка из коридора. Мы с Варином переглянулись. Вампир преградил мне путь и на моих глаз вытащил из-под плаща самую настоящую катану, как в анимешных мультфильмах.

Я была просто в шоке! Он всегда её там держал?

– Э-э?.. – не поняла я.

– Тс-с… – шикнул вампир и осторожно вышел в коридор.

– Ты идиот? – раздался знакомый голос, и я радостно выскочила в прихожую.

Дэн стоял в дверях и недоумённо смотрел на своего улыбающегося друга.

– Меры предосторожности, ситуация у нас в мире нестабильная, – развёл руками вампир. – И вообще-то мог предупредить.

– А ты чего? – удивилась я, улыбаясь дьяволу.

Мужчина вздохнул и вытащил из-за спины букет орхидей.

– Сюрпри-из! – пропел он, переступив порог. Я тут же повисла у него на шее и быстро поцеловала.

– Спасибо, – смущённо улыбнулась, принимая цветы. Вампир махнул рукой и увёл Ииду в комнату.

– Пораньше освободился. Решил за тобой заехать. А где сестра Раниры и её дети? – разуваясь, спросил Дэн.

– Сестра в самоволке, дети спят, – отрапортовала я, помогая повесить пальто.

– Где? – удивился мужчина.

Я усмехнулась.

– В самовольной отлучке. По магазинам барышня свалила. Дети съели полквартиры, искупались и уснули счастливые.

– Мой бедный Рыжик, – сочувственно вздохнул Дэн и поцеловал меня. Поцелуй быстро перерос из безобидного в страстный, и вот я уже прижата к вешалкам.

– Тише… – прошептала, пытаясь вздохнуть. Глаза дьявола горели лихорадочным огнём желания. – Не здесь же, – усмехнулась и повела Дэна на кухню.

Пока ставила цветы, мужчина оказался за моей спиной, припадая губами к шее.

– Ты какой-то возбуждённый, – заметила, поворачиваясь. – Утра мало было? – лукаво поинтересовалась и провела ладонями по его груди.

– Ох, мало, Рыжик, – притворно вздохнул этот дьявол. – Мне тебя всегда мало, – томно прошептал в самые губы, но тут в двери зазвенели ключи и в коридоре появилась взволнованная Ранира.

– Где дети? – с порога спросила оборотень.

– В комнате, – спокойно ответила и подошла к подруге. Дэн следом.

Оборотень, не разуваясь, рванула в комнату.

– Фу-ух, – выдохнула она, прислоняясь к дверному косяку. – А мне Ларина звонит и плачет. Что её бросили, она потерялась, а детей, скорее всего, похитили, и вообще, как я могла.

Я зависла окончательно. Мы переглянулись с Варином, и вампир рассмеялся.

– Ранира, ну ты-то умная баба, – усмехнулся он. – Сама же Рыжику своих родственников доверила. Рыжая сама кого угодно похитит и потеряет.

– Я так и подумала, – виновато произнесла оборотень. – Просто я не знала, что Алёна приедет с тобой. А мне Ларина начала говорить про какого-то странного мужчину...

– Я бы твоей сестре… – вздёрнув брови, многозначительно протянула я. – Хвост бы открутила и провела пару лекций о правилах хорошего тона. Ты меня извини, но, видимо, всё воспитание досталось тебе.

Ранира усмехнулась.

– Оборотни все такие. Это не оправдание, но так заложено. Природой, что ли. Нас растят в таких условиях, прививают такое поведение, и это считается нормальным. А я с дедушкой росла, а дедушка всю жизнь прослужил у отца Даниэля. Хочешь не хочешь, а перевоспитаешься, – охотно пояснила подруга. Я только вздохнула и посмотрела на дьявола.

– Домой? Ты, кстати, на чём?

– Я на своей. Сядешь за руль? – лукаво спросил этот дьявол.

– Поезжайте, – произнёс вампир, поднимаясь с пола. А следом смущённая Иида. – Я задержусь.

– Ну, задержись, – пряча улыбку, произнёс Дэн.

Мы со всеми простились: Ранира ещё раз извинилась, поблагодарила, расцеловала меня, – и мы поспешили смыться с этого праздника жизни оборотней.

– Скучала? – уже в машине спросил Повелитель.

– Очень, – призналась я и потянулась за поцелуем.

Мужчина положил руку мне на затылок, притягивая к себе.

– Мы так не доедем до дома, – хрипло выдохнул он, глядя затуманенным взором.

– А и не поедем, – легко согласилась я.

Отстранилась и завела машину. Стоило нам выехать за ворота резервации, свернула в лес.

– Похищение? – улыбнулся дьявол, кладя руку мне на ногу.

– Конечно. Ты же дьявол. Будешь исполнять мои желания, ещё и душу мне продашь, – серьёзно заверила я, останавливаясь среди деревьев.

Мужчина усмехнулся, включил музыку погромче, прибавил печку, снял пальто, пока я сама освободилась от верхней одежды.

– Пойдём назад, – лукаво произнёс он. – Я исполню любое твое желание.

– Уже исполнил… – выдохнула и потянулась в объятья любимого мужчины.

21.

Глава двадцать первая. Прощальный вечер и пробуждение

Время летело стремительно. Слишком быстро, чтобы я успела заметить его бег. Счастье ускользало сквозь пальцы, словно песок. Я цеплялась за каждый день, как за спасательный круг. Держала крепко и боялась отпустить.

Ночи автоматически стали длиннее. Просто боялась закрыть глаза, а проснуться… в больничной палате и ничего не вспомнить.

Дэн чувствовал всё то же самое, так же переживал, может, даже сильнее. И был рядом. Каждый миг, каждую секундочку. Окружил меня заботой, любовью, вниманием и всегда улыбался, всегда шутил, и только когда думал, что я не вижу, лицо искажала гримаса душевной боли.

Мы оба готовились к смерти. Словно знали час своей казни и ждали. Делали вид, что всё хорошо, продолжали играть, по ночам предаваясь страсти, а под утро отворачивались, глотая жгучие слёзы. Не думаю, чтобы дьявол плакал, но это не означает, что ему не больно.

Больно было всем, даже тем, кто мало меня знал.

Варин смотрел украдкой: сочувственно, сжимая челюсти от безысходности. А в перерыв приносил кофе, улыбался и шутил.

Лариан разобрался с семьёй, сделал предложение Ранире, но они не могли так быстро пожениться, как хотели бы. Какие-то там змеиные законы, то есть василисковые. Зато оба решили окружить меня вниманием.

Дэн показал мне мир. Таким, каким его видит он сам.

Я смогла наблюдать багряные рассветы и яркие закаты, полотно звёзд на светлой половине и море…

Много-много скал и море: такое бескрайнее, глубокое от самого берега и тёмное. Одного взгляда достаточно, чтобы понять, насколько оно опасно и кто, собственно, Властелин мира.

Показал любимые места. Раскидистое дерево в поле, где он, оказывается, читает летом…

Лето… которое я никогда не увижу.

Крышу дома, с которой открывается особенно красивый вид на его мир.

Дьявол поделился всем, что у него было, не жалея для меня ни кусочка. Души.

С каждым днём мы сливались воедино всё сильнее, уже стало сложно разобрать кто-где: где начинаются его мысли и заканчиваются мои.

Одни идеи, одни убеждения, взгляды, надежды…

Хотела ли я домой? Черта с два я хотела домой! Самой себе, сидя на кафельной плитке в ванной, я давно призналась, что будь у меня возможность, я бы не задумываясь оставила «свой» мир навсегда. И даже такой сильный фактор, как потеря матери, не смог бы меня остановить. Я бы бросила её, оставила, поступила бы, как настоящая эгоистка: ради собственного счастья.

Осознание этого съедало меня изнутри. Мне было мерзко и противно от самой себя, от своего бесстыдства…

А потом я начинала думать: мне дали такую возможность, но я ей не воспользовалась. Я выбрала мать. Женщину, что дала мне жизнь. Я вернулась к ней, чтобы не быть эгоисткой, чтобы она не страдала…

Тогда встает вопрос: а как же Даниэль? Не эгоистично ли это по отношению к нему? А как же моё собственное счастье? Моя семья? Всю жизнь прожить с мамой, чтобы она была счастлива? Не эгоистично ли это с её стороны?

Куда ни плюнь, кругом одни эгоисты, просто замкнутый круг какой-то…

Думаю, если бы мама знала, через какие душевные муки я прошла за эти гребанные пять месяцев!.. она бы сама меня отпустила. Собрала бы мне узелок в дорогу и отпустила с богом. Ведь счастья собственных детей превыше всего. Она знала бы, что мне хорошо, и сама была бы от этого счастлива.

В последний день, а мы точно знали, что он – последний, провожать меня пришли всем адом. Ну, не всем, конечно, но большей его частью.

Мне устроили прощальный салют и ламбаду на площади теперь уже одного, целого мира. Сложно было веселиться, зная, что в последний раз, но я танцевала и даже смеялась. Крутила чертякам хвосты, привычно шутила и много улыбалась.

Дьявол кружил рядом, находясь в напряжённом состоянии. Он напоминал часовой механизм, готовый сломаться в любую секунду. На него было жалко смотреть. Не только мне. А мужчина уже и не прятался. Он был бледен: взгляд опустел, стал стеклянным и безжизненным. Это зрелище разрывало мне сердце, но я ничего не могла изменить. Моё пребывание в этом мире подходило к концу.

После праздника, обнимашек и целовашек, моря слёз, напутствий и пожеланий мы вернулись с Дэном домой…

Молча разделись, так же молча легли в одну кровать…

Мы прижимались друг к другу, как в последний раз. Стрелки часов напряжённо тикали в полной тишине, щекоча наши нервы.

– Обещай, что встретимся? – молила я испуганным шёпотом, прижимаясь к колотящейся груди. Сердце дьявола норовило проломить грудную клетку.

– Обещай, что вспомнишь? – вторил мужчина, целуя меня в макушку. – Я люблю тебя, Рыжик! – сорвался болезненный полустон-полухрип.

Я дрожала всем телом, боясь хоть на секунду закрыть глаза. Мне так много хотелось сказать, поделиться своими эмоциями, чувствами, но говорить не требовалось, дьявол и так всё знал.

– Я вспомню. Непременно вспомню… ты только приди. Прошу… – последние слова потонули в тихом всхлипе, и я закусила губу, потому что выть хотелось в голос.

Дэн перевернул меня на спину и не дал захлебнуться слезами. Он целовал меня неистово! Как в первый и последний раз…

Выпивал меня до дна, губами собирая горечь и боль утраты…

Он не дал мне и секунды на размышления, не позволил утонуть в этих муках. Наполнил моё тело жаром, огнём желания. Остановил безумную карусель дурных мыслей. Позволил напиться счастья. Подарил улыбку моим губам…

Эта ночь стала самой трепетной ночью в моей жизни. Самой чувственной и преданной…

Стены этого дома навсегда запомнят наши тихие стоны прощания, наши тихие стоны любви…

***

Противный писк настойчиво проникал в мозг, а рядом что-то шумело и суетилось. Перед закрытыми глазами мелькали жёлтые огоньки. Может, меня похитило НЛО?

А почему мне так плохо вообще? Кто даст ответ?

Тело какое-то ватное. Слишком уж ватное – для обычного похмелья. Я ощущаю себя чересчур… пусто, что ли. А почему мне кто-то открывает веки и светит в глаз фонариком? У кого-то просто фонарик лишний, услужливо подсказывает мозг. И я понимаю, что жива. Раз сознание продолжает язвить даже в таком ватном, пустом и бездвижном состоянии – значит, жива.

– Рефлексы в норме, давление стабилизировалась. Сейчас поставим капельницу, а завтра уже можно попробовать бульон, но о твёрдой пище пока не может быть и речи, – строго говорил незнакомый голос. – Вера Ивановна! Ну что вы плачете? Ну всё же позади, радоваться надо.

– Я и радуюсь, – всхлипнула до боли знакомая по голосу женщина. Мои глаза всё ещё не желали открываться. Да я и не спешила. Уютная темнота не отпускала. И мне казалось, что стоит распахнуть глаза, как моя жизнь изменится, я непременно потеряю что-то важное. Эта мысль жужжала назойливой мухой на задней стенке коры моего головного мозга. Если он, конечно, остался.

– Мозговая деятельность пришла в норму, сдадим анализы, сделаем МРТ… – успокаивал, видимо, врач. Значит, мозг всё-таки есть. Радует. Ты не так безнадежна, Алёна.

Я попыталась пошевелить пальцами: адская боль пронзила всё тело, а с этой мыслью почему-то ещё и сердце. Муха зажужжала громче…

Мне вдруг стало страшно. Страшно открыть глаза, словно произошло что-то ужасное, о чём я пока не знаю. Почему рядом врач? Почему мама плачет? Мама ведь? Мама…

Почему я сама хочу плакать? Очень хочу. Внутри такая свистящая пустота, что уши закладывает. Может, мне удалили все внутренние органы?

– Доченька! Миленькая! Очнулась, – причитала мама, целуя мою руку. Горячие и влажные от слёз губы вызывали странные ощущения. Кожа словно заново училась воспринимать прикосновения.

– Успокойтесь, Вера Ивановна, – обречённо вздохнул врач. – Алёне нужен покой, скоро она полностью придёт в себя.

– В-сё… хо-ро-шо… – смогла прошелестеть одними губами, с ужасом не узнав свой голос. Это я говорю? Что со мной сделали? Превратили в Гену? Чебурашку? Ещё хуже? Кончиту Вурст, и у меня теперь борода?

Рыдания окончательно сокрушили бедную женщину, и она уронила голову рядом со мной. Наверное, действительно со мной произошло что-то ужасное…

***

Через пару дней я узнала много нового о себе.

Это было так странно…

Странно слушать об аварии, о коме, в которой провалялась полгода. Странно смотреть в счастливые глаза матери, а свои, в отражении круглого зеркала, видеть такими несчастными. Словно и глаза не мои. Чужие. Какой-то другой Алёны. Что с ними стало? Почему в них столько тихой печали?

Не чувствуя вкуса и как-то совсем уж вяло для человека, вернувшегося с «того света», ела предложенные бульоны, слушала «последние новости» и почти не язвила. Так, иногда. Даже шутки получались какие-то неестественные.

«Это всё слабость. Пройдет», – успокаивала мама и брала меня за руку.

А я смотрела на её тёплые короткие пальцы бухгалтера и думала: почему ничего не чувствую? Где радость, где долбанное счастье? Я ведь жива. Я в этом мире, а не… и на этой мысли я всегда спотыкалась, а грудь начинала болезненно ныть.

«Неврология», – с умным видом говорил врач, осматривая меня. – «Мы вам целый курс оздоровительный пропишем, через пару месяцев как новенькая будешь».

Я почему-то не верила этим серым глазам. «Как новенькая» уже не буду, настойчиво твердил внутренний голос, и от подобных мыслей тошнота подкатывала к горлу. А ещё просто уже тошнило от запаха лекарств и больничной койки.

На третий день пришли мои друзья.

Обрадовалась ли я? Я, что стала тенью отца Гамлета? Вряд ли. Скорее, впала в ещё большее уныние. Отчего-то я не хотела видеть этих людей и их счастливые лица.

– Это твои фотографии на День Студента. Помнишь? – весело спрашивала светловолосая девушка с карамельными глазами. А мне совсем не интересно. Какой День студента? Зачем День студента? Почему я вообще пошла учиться на журфак?

– Нам так тебя не хватает, Рыжик, – вздохнул шатен по имени Дима, а меня подбросило, словно током ударило.

– Что ты сказал? – прохрипела я, набросившись на парня, чуть не выдернув капельницу.

Парень в замешательстве посмотрел на подругу, затем разжал мою руку на воротнике его рубашки и мягко усмехнулся.

– Говорю, нам всем тебя не хватает.

– Не это! – раздражённо поморщилась, удивляясь себе. – Как ты меня назвал?

– Рыжик, – удивлённо ответила вместо парня Света.

– Ры-жик, – протянула я, касаясь собственных губ. Сердце гулко забилось и отозвалось болью. Что-то странное со мной творилось, но я не могла понять что.

Вроде моя привычная жизнь: университет, газета, редакция, друзья, мои фотографии…

– Принеси мне альбом и мелки, – попросила вечером у матери. От больницы уже воротило. Слабость не желала меня покидать: по утрам было особенно тяжко.

– Рисовать? – удивилась Вера Ивановна. – Но ты ведь не умеешь, – словно извиняясь, произнесла мама.

Безразлично пожала плечом, откинувшись на подушки. Меня уже перевели из реанимации в терапию: здесь не было столько аппаратов, зато был простенький телевизор, в который я окуналась с головой.

– Разве это остановило многих великих художников? – иронично поинтересовалась, следя за перемещениями старика Тома по плоскому экрану.

– Ох, дочь! – усмехнулась мама. – Узнаю тебя прежнюю. А то знаешь… я уже волноваться начала за своего Рыжика.

Внутри всё похолодело и оборвалось. Сжала слабыми пальцами одеяло, проклиная свой тупой мозг. Эта падла упустила что-то важное, я просто уверена в этом!

– Не называй меня так, – тихо произнесла. – Мне неприятно…

Мама дёрнулась, как от удара, но промолчала. В такие моменты она старалась просто быть рядом, за что ей огромное спасибо.

Когда мама уходила домой, я снова погружалась в кристаллический мир телевидения и смотрела его даже ночью, если не приходила противная медсестра и не выключала моё «лекарство». Тогда возвращались гнетущая пустота и всепоглощающее одиночество. Я вертелась из стороны в сторону, не в силах уснуть. И ведь так странно: в голове нет ни единой мысли, но словно я потеряла важную часть себя.

В общем, возращение из комы меня мало радовало. Может, действительно просто последствия? Посттравматический синдром, как говорит врач?

А вскоре мне принесли заказанный альбом и мелки. Я садилась на широкий подоконник палаты и начинала рисовать. Бездумно выбирала цвета, а пальцы сами решали, какие штрихи наносить на белый лист. Я до последнего не могла понять, что рисую и почему – с такой одержимостью?

– Это невероятно! – воскликнула мама, держа в руках портрет мужчины с волосами, присыпанными пеплом, и глубокими тёмными глазами. – Ты ведь никогда не рисовала! Это чудо! – мама не верила своим глазам.

– Он красивый, – сказала она чуть позже, когда эмоции улеглись, но я видела, как мама тревожится. Внезапные художественные способности дочери совсем не обрадовали мать, а после её ухода пришёл врач.

– Надо сделать ещё пару тестов, – мягко произнёс мужчина. – Мало ли мы что-то упустили.

– Я хочу домой, – бесцветным голосом произнесла я, глядя в окно, за которым нехотя просыпалась ранняя весна. А в душе завывала вьюга. Но самое ужасное, что я хотела домой, но не в трёхкомнатную квартиру на Сенной, а в какой-то другой дом, неизвестный мне.

– Рано ещё говорить о доме, Алёна Валентиновна, – добродушно возразил врач. – Ваша мама волнуется, да и мы тоже.

– Это просто рисунок, – сдерживая злость, произнесла я.

– Был повреждён мозг. Мы должны тщательно всё проверить. Вы же не хотите умереть от внезапного инсульта?

Я могу умереть от одиночества и разрыва сердца, но не от инсульта, грустно подумалось мне. От моего апатичного состояния и ощущения надвигающейся депрессии мне становилось только хуже.

С каждым днём стены давили всё сильнее, хотелось выбраться, закричать, вздохнуть поной грудью, но что-то мне подсказывало, что свежий воздух и возращение домой не помогут.

Мою голову проверили вдоль и поперёк, но так и не нашли причину возникновения моего художественного таланта. Никто не смог объяснить, почему я вдруг стала отлично рисовать.

Вся палата была завешана рисунками забавных существ: черти, тролли, орки… только при взгляде на них на моём лице расцветала улыбка. А мама хмурилась и отводила взгляд. А мне нравились их смешные упругие хвосты, эти забавные троллиные уши и даже выпирающие клыки...

Нравилась девушка с горящими жёлтыми глазами, чьи каштановые волосы подхватывал колючий ветер, и мужчина рядом с ней тоже нравился. Я водила по ним дрожащими пальцами и хотела плакать. Чувствую, Кащенко не за горами.

Только после трёх недель мучений меня выписали. Ровным счётом ничего не изменилось. Слабость, хоть и уменьшилась, осталась при мне, и тошнота никуда не делась.

Про апатию и говорить не стоит. По ночам мне казалось, что умираю…