Текст книги "Вторжение (СИ)"

Автор книги: Кирилл Манаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

VII

Генерал Тихорецкий появился на базе под вечер, когда уже стемнело. Он был мрачен как грозовая туча. Коржавин сразу понял, что начались проблемы.

– Ну что, ребята, добегались? – звучный генеральский бас прокатился по зданию.

Коржавин поднялся ему навстречу.

– Появились новые вводные?

– Еще какие, – генерал грохнул кулаком о стол, – ах ты, мать вашу, времени не хватило. Чуть-чуть не хватило.

– Можно поподробнее? – спокойно попросил полковник.

Тихорецкий успокоился и уселся за стол.

– Вас вычислили. Участие вашей группы в похищении Иленева доказано. Меня уже ищут. Вас тоже. Сейчас аналитики просчитывают трассировку ваших и моих передвижений, так что вопрос раскрытия базы – дело нескольких часов.

– А что еще можно было ожидать? В любом случае, было понятно, что придется переходить на нелегальное положение. У нас все готово к эвакуации.

– Эвакуации куда, – генерал сердито махнул рукой, – засвечены все точки.

– Ну уж все…

– Именно все! Ребята, мы влезли в очень серьезные разборки. Тут уже не только наши орлы, но и ЦРУшники суетятся, МОССАД, само собой. И, очень похоже, что наверху, совсем наверху, – он показал пальцем куда-то в потолок, – уже обо всем договорились. И прежде всего как делить вот его головушку, – он кивнул на невозмутимо попивавшего чай с медом Иленева, который уже нацепил на нос свои видавшие виды очки, отчего снова приобрел вид бухгалтера-недотепы.

– Тем не менее, думаю, что у нас есть в резерве пара незасвеченных лежек. Большую охоту переждать не удастся, но выиграть время и подготовить долгосрочную базу вполне можно.

– Запасливый какой, – хмыкнул генерал, – в надежности уверен?

– Абсолютно. Кроме того, думаю, у нас есть еще минимум двадцать четыре часа. Мы выполнили все возможные действия прикрытия, так что на просчет понадобится время. И вообще, товарищ генерал, мы же дома, не будет же здесь хуже, чем тогда в Бейруте.

Тихорецкий кивнул. Хуже, пожалуй, уже не будет. Тогда в Ливане местные отморозки похитили пару десятков наших туристов. Наши мальчики-девочки захотели экзотики и отправились на красивейшие средиземноморские пляжи страны, где уже пятьдесят лет шла непрерывная война всех со всеми. Бандиты согнали их как цыплят в кучу, выхватили из нее двоих, деловито, словно выполняя обычную работу, перерезали горло, потом широкими тесаками отрубили головы, оставив лежать подергивающиеся обезглавленные тела перед застывшими от ужаса друзьями.

Наутро в российском посольстве получили страшные посылки и список заложников с перечислением длинного списка требований, включая освобождение из тюрем известных террористов.

Только вот на специальном борте из Москва доставили не выпущенных на волю преступников, а группу Коржавина. И город погрузился в ад. Бейрут был исторически поделен на анклавы, каждый из которых контролировался отдельной группировкой. Центральное правительство имело власть в нескольких центральных кварталах, серьезные структуры, претендующие на политический вес, вроде "Хезболлах" имели влияние на отдельные группировки, но и они не имели возможности повлиять на оперативные действия отдельных группировок. Тем более, что в данном конкретном случае нашла коса на камень – террористы принадлежали к движению, радикальному даже для этого неспокойного региона и считали своим святым правом распоряжаться жизнями неверных по своему усмотрению. Ребята из посольства вступили в переговоры, но в ответ получили еще одну отрезанную голову в пластиковом пакете. Причем некто и не думал скрывать ни кто устроил похищение, ни где содержат заложников – в лабиринте небольших улочек, нашпигованных охранной электроникой, боевым железом и вооруженными людьми, чужакам места не было.

Но это не относилось к российскому спецназу. Группа Коржавина атаковала сразу по нескольким направлениям, выведя из строя электрическую подстанцию, насосную станцию, штаб-квартиру движения и дома лидеров. Среди криков, разрушения, дыма и стрельбы было невозможно понять, кто устроил нападение. Боевики заняли оборону, отстреливаясь во все стороны, а, тем временем, штурмовая группа вышла на позицию к зданию бывшей школы, где содержали заложников.

Коржавин и Султангиреев, переговариваясь как ни в чем не бывало подошли к центральному входу, кожей ощущая нацеленные дула автоматов. Им позволили подойти вплотную, из приоткрывшейся двери вышли несколько вооруженных людей, обыскали их, не найдя ничего подозрительного и затолкали внутрь. Если этим безумцам пришло в голову самим стать заложниками, так почему бы нет? Через минуту из здания донесся гортанный призыв "Бисмил-л-л-ля… Аллах акбар", заглушивший даже поднявшуюся стрельбу. Этот призыв на мгновение вызвал замешательство у четверых охранников, следивших за заложниками в одном из классов. И это мгновение стоило им жизни – троих длинной очередью снял Бойко, забравшийся на "липучках" по стене на третий этаж, а последнему с расстояния полкилометра снайпер всадил пулю точно между глаз. Ну кто бы мог подумать, что в команде "русских" есть правоверные мусульмане, у которых есть свое собственное мнение по поводу ценности жизни своих соотечественников, пусть даже "неверных".

Из распахнувшейся двери появились Коржавин и Султангиреев, у каждого в руках по два автомата, всего минуту назад верой и правдой служивших прежним хозяевам, и, заняв позиции у входа, прикрывали вывод заложников.

Скандал был грандиозный. Американцы, считающие Бейрут своей вотчиной, устроили полномасштабную охоту за рассыпавшейся по городу группой спецназа. Неутешительным результатом трехдневных поисков стали два убитых "котика", еще десяток раненых и трое, между прочим специалистов по рукопашному бою, получивших множественные переломы и ушибы – они решили, пользуясь внезапностью, скрутить Султангиреева. А также город, окутанный дымом, вспышками взрывов и заревом пожаров. А когда американцы, отчаявшись достать наглецов, блокировали бронемашинами и подразделениями морских пехотинцев российское посольство, какой-то доброжелатель на безупречном английском языке сообщил американскому консулу, что к днищу подошедшего на десять морских миль авианосца, кто-то прикрепил установленные на неизвлечение плоские сверхмощные мины, готовые сработать в любую секунду. Через десять минут после обнаружения мин морская пехота была отозвана, и автобус с заложниками въехал на территорию посольства, мины благополучно деактивировались, а спецназ бесследно растворился в дебрях Бейрута.

В результате полетели многие головы – как у нас, так и у американцев. Именно тогда Тихорецкий был отправлен на пенсию, в качестве моральной компенсации получив должность советника директора ФСБ.

Однако сейчас ситуация другая. С одной стороны, они, конечно, дома, а, с другой, не будешь же устраивать "акцию хаоса" в Москве.

– Ладно, – генерал поднялся и подошел к Иленеву, – ты в порядке?

– В абсолютном, – близоруко улыбнулся тот, – по крайней мере, выспался. И неплохо поболтал с ребятами.

– Ну и прекрасно. Будем считать, что ты в форме. Надо собираться, здесь оставаться нельзя. Готов?

– В любой момент.

Тихорецкий повернулся к Коржавину.

– Все, сворачивемся.

Полковник открыл рот, чтобы произнести команду, но с лестницы, ведущей скатился дежуривший на наблюдательном пункте Бойко.

– Командир, у нас гости.

Благодушная атмосфера мгновенно испарилась. Ольга Рейн, перешучивающаяся в уголке с улыбающимся Султангиреевым, мгновенно оказалась у окна с "Шансом" в руках, известным в народе как "соловей" за характерный свист при стрельбе, возникающий при вылете вольфрамовых стрелок из разгонного блока. Султангиреев занял позицию у противоположной стены. В этот момент запищал сигнал охранной системы.

– Занять позиции! – заорал Коржавин, но его команда запоздала, каждый из бойцов прекрасно знал свое место. Через секунду небольшой дом ощетинился смертоносным оружием и взведенными боевыми системами. В руках у Коржавина засветился экран мобильного ПБУ – пульта боевого управления. Сканеры показывали присутствие по всему периметру посторонних – не менее двухсот человек

– Иленев, генерал – в бункер, – приказал полковник.

Тихорецкий беспрекословно подчинился – в боевых условиях командир был один, подхватил Илецкого и, с неожиданной для своего солидного вида прытью, скатился в тамбур бронированного усиленного бункера и захлопнул входной шлюз.

На экране ПБУ появилась голова заместителя Директора.

– Коржавин! – требовательно произнес он.

– Здравия желаю, товарищ генерал! – бодро ответил полковник

– Не валяй дурака! Нам нужен Иленев. Он выходит из дома, а мы расстаемся друзьями.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – не моргнув глазом, соврал Коржавин.

– Даже если так. Ты же не будешь против, если мои ребята войдут и все проверят?

– Представьте себе, буду! Я трепетно отношусь к неприкосновенности жилища!

Замдиректора секунду помолчал, потом сказал уже другим тоном:

– Коржавин, ты прекрасно понимаешь, что попал в капкан. По большому счету, претензий к тебе нет. Нам нужен Иленев, живым и невредимым. Давай спокойно договоримся и решим вопрос. Мы в любом случае получим его, так что, не стоит играть в оборону Брестской крепости.

– Только, – усмехнулся Коржавин, – вы же не будете бомбить нас, Иленев вам нужен живым и невредимым. А еще, имейте в виду, вам мозги его нужны в неповрежденном виде, так что с шокерами, газами, нейроимпульсами тоже надо быть осторожнее. Остается лобовой штурм. Велком, май френд!

У замдиректора дернулась верхняя губа и его изображение исчезло. А затем, один за другим, стали исчезать маркеры сторожевых сканеров.

– Вот дьявол, – выругался полковник, – а техники утверждали, что их отключить невозможно. Бойко! Как с наблюдением!

– Прекрасно! – отозвался тот со второго этажа, – ничего не работает!

Во избежание засветки, что, как видно, не помогло, в доме не было никаких устройств сложнее микроволновки, так что вместо интеркомов приходилось общаться по старинке – во всю глотку. Демонтированы были даже электронные блоки личного оружия, так что если придется стрелять, то только в ручном режиме. Единственным исключением был ПБУ, который активировался только при положительном сигнале активного сканера. Кулибины-техники утверждали, что это систему засечь невозможно, но видимо, именно эта система и навела поисковые группы. В группе явно не хватает грамотного техника. Генерал не раз хвастался, что был у него лет двадцать назад технический гений, да только он остался в Эдеме. Штильман, кажется…

– Всем внимание! – скомандовал Коржавин. Бойцы взяли оружие наизготовку.

А ведь замдиректора прав. Чертовски прав. Ситуация совершенно патовая. Деваться им отсюда некуда, периметр оцеплен – мышь не проскользнет, подземные коммуникации отсутствуют в принципе. Можно тянуть время, но только зачем? В надежде на что? С учетом того, что в этом маленьком домике в сорока километрах от Москва по Дмитровскому шоссе их обложили все спецслужбы мира. Русские окружили здание, намертво держат периметр, американцы разглядывают из космоса, израильтяне просматривают своими уникальными сейсмолокаторами. И все хотят заполучить голову этого чудака Иленева.

– Отставить! Отходим в бункер! – махнул рукой полковник.

Если нет шансов вырваться, то нет и никакой разницы, где держать осаду – в доме или в бункере. А бункер еще надо расковырять. Он был построен еще в конце двадцатого века – добротно и надежно, так, как умели делать тогда, а усилен совсем недавно. Модернизированная активная защита, биокерамическая капсула с титанопластовым каркасом, толщина стен – четыре метра, глубина – тридцать пять метров, полностью автономная система жизнеобеспечения, рассчитанная на пребывание двадцати человек в течение полугода.

Понятно, что рано или поздно вскроют и это убежище, но несколько дней в запасе у них будет точно.

Команда была дана вовремя – не успел Бойко, первым спускавшийся со второго этажа появиться на лестнице, как наверху громыхнула, с потолка и стен посыпалась штукатурка, похоже ребятишки из Главного Управления решили рискнуть мозгами Иленева, а, может быть, просчитали, что он укрылся в бункере, не стали тянуть резину и шарахнули объемным шокером. Взрывом совершенно точно накрыло троих бойцов на втором, лежат, наверное, с распахнутыми как у рыб ртами, разорванными барабанными перепонками и красными от лопнувших сосудов глазами. Бойко, которому досталось краешком взрывной волны, кубарем скатился с лестницы и нырнул в открывшийся шлюз. За ним в тамбур один за другим, не выпуская из рук оружие проскользнули Ольга и Сульангиреев. Последним ввалился Коржавин. Он едва успел захлопнуть бронированную дверь, как на первом этаже тоже взорвалась шоковая бомба.

Все вниз! – закричал Коржавин, и они побежали по спиральному спуску, и за ними, одна за другой, намертво вставали многотонные стальные заслонки.

На нижнем уровне они застали умиротворяющую картину: по прихоти кого-то из высоких чинов бункер был оформлен в виде кабинета в английском стиле, со всеми соответствующими атрибутами – дубовыми панелями, зеленой обивкой стен, кожаными диванами, книжными полками с огромными фолиантами. Из кабинета дубовые двери вели в спальные боксы и технические помещения. И посреди этих дизайнерских изысков на кожаных креслах сидели Иленин с Тихорецким, пили кофе из маленьких чашек, источающих волшебный аромат и вели умиротворяющую беседу об особенностях английской литературы Викторианской эпохи. Увлеченные разговором, они даже не обратили внимание на обвешанных с ног до головы оружием запыхавшихся спецназовцев.

– Простите, сэр, мы вас не побеспокоили, – не удержался Бойко.

– Нисколько, – вальяжно ответил Иленев, поставив на стол чашечку с кофе, – будьте любезны, располагайтесь, чувствуйте себя как дома.

Коржавин осмотрелся. Да, надо признать, в то время люди разбирались в эстетике и комфорте. Пожалуй, тут можно расположиться даже с удобствами. По крайней мере, до тех пор, пока это убежище не вскроют снаружи. Он бросил автомат на диван и сам уселся рядом, удобно откинувшись на спинку.

– Очень даже неплохо, – он со знанием дела пощупал мягкую кожу обивки.

– Да, – подтвердил Тихорецкий, – этот бункер был рассчитан на первых лиц конторы, – сейчас, конечно, он устарел, боссы построили себе кое-что понадежнее, но по тем временам… Кстати, тут еще есть еще и бункер глубокой защиты. Сто пятьдесят метров в глубину, титановая и карбоновая капсула, прикрыт бетонной подушкой. Если совсем прижмет, можем спуститься.

Генерал и психотехник продолжали разговор на отвлеченные темы, а спецназовцы размещались в бункере. Коржавин, сидя на диване, осматривал помещение и обдумывал ситуацию. Они заперты на глубине тридцати метров в герметичной капсуле. То, что можно спуститься еще глубже – это, конечно, радует, но но ничего в сущности не меняет. Просто плюс еще три дня, которые можно использовать на приятные разговоры.

– Ну что же, господа, не хотел бы прерывать вас, но нам следует обсудить диспозицию, – в голосе Коржавина явственно читались язвительные нотки, это было настолько необычно и несвойственно для него, что Тихорецкий прервался на полуслове и с удивлением посмотрел на полковника.

– Не вопрос. Давай обсудим. Присоединяйтесь, – он махнул рукой остальным спецназовцам. Бойко, Султангиреев и Ольга подошли к ним, причем оказавшийся галантным кавалером Иленев торопливо встал и уступил Ольге мягкое кресло. Она царственно опустилась на мягкие подушки, словно одета была не в джинсы и кожаную куртку, а в усыпанное бриллиантами бальное платье.

– Итак, друзья мои, – сказал генерал, дождавшись, пока все расположатся вокруг небольшого журнального столика, – мы можем подвести небольшие итоги. И я предлагаю сделать это в режиме мозгового штурма. Готовы?

Коржавин кивнул. Группа "База" изначально была не отрядом подготовленных головорезов – машин для убийства, а коллективом профессионалов, работающих прежде всего не мускулами, а головой. Мозговой штурм – это не более, чем штатное тактическое действие, применяемое при оперативной подготовке операций.

– Начнем, – деловито начал Тихорецкий. Он положил перед собой лист бумаги, и взял в руки ручку, – с самого начала. Будет правильно, если я добавлю исходной информации. Группа психотехников была создана по инициативе Иосифа Штильмана после открытия Эдема для изучения феномена "Черного камня". На каком-то этапе исследований стало понятно, что современная наука не имеет возможности объяснить это явление. Было выбрано несколько альтернативных направлений исследований, одно из них – психотехника.

– А другие? – спросил Бойко.

– Это не важно, – отрезал генерал, – другие направления оказались тупиковыми. Первое время работа была посвящена поиску людей с уникальными способностями. Через тестирование прошли десятки тысяч людей. Надо сказать, выявлялись персонажи с уникальными способностями, но это ни на щаг не приближало нас к заявленной цели исследований. В процессе этой работы мы вышли на определенную организованную силу, которая действовала примерно в том же направлении, что и мы. Ощущалось определенное противодействие, не явное, но отчетливо просматривание и достаточно значительное. И только три года назад мы вышли на него, – он кивнул на улыбающегося Иленева, – это то, что потом назвали "Феноменом И". Просто в определенном состоянии он мог оказываться в других мирах. Сначала наши психологи однозначно заявили, что эти миры – плод его воображения и свидетельствуют о психическом заболевании. Мы так и посчитали, и решили прекратить эксперимент, как вдруг Михаил поразительно точно описал Эдем. Ошибки быть не могло, детали описания совпадали с поразительной точностью. С того момента весь отдел работал исключительно на этого парня. Выглядело это так – Миша садился на коврик, окружал себя самым неожиданным набором предметов, впадал в транс, сидел в полной неподвижности от нескольких минут до нескольких часов, затем приходил в сознание и описывал свои видения. Миры, надо сказать, он описывал самые экзотические, Эдем среди них попадался еще несколько раз. Наверное, эти сеансы были своеобразной тренировкой для Михаила… И вдруг, в один момент, во время обычного сеанса он исчез. Не растворился в воздухе, а исчез моментально – раз, и нету. Просто сказать, что началась паника – не сказать ничего. Пока лаборанты, размахивая руками, носились по лаборатории и обзванивали начальство, он вернулся. Просто появился на том же месте, в той же позе, с той же дурацкой улыбочкой. И рассказал нам забавную историю о мире греческих мифов. Думаю, вы уже об этом слышали?

– Да уж, – буркнул Коржавин, – наслышаны.

– Тогда ты можешь представить реакцию наших аналитиков. Прошло еще пару месяцев, но повторить трюк с исчезновением у Миши никак не получалось. И вот, в один прекрасный день, он насмерть поругался с одним из ассистентов. Парень оказался с норовом и посчитал нашего друга своим личным подопытным кроликом… Словом сцепились они, Миша, как менее искушенный в рукоприкладстве, получил в глаз. Еле их растащили, успокоили, привели в божеский вид, начали эксперимент, и… Миша исчезает. А через пару минут бедняга ассистент хватается за горло, начинает синеть, хрипеть и биться в судорогах. Полнейшие симптомы удушения. Его спасло то, что рядышком стоял наготове реанимационный комплекс. Медики среагировали моментально – вскрыли грудную клетку и организовали искусственную вентиляцию легких. И тут возвращается наш герой. И что же вы думаете, он объявляет?

– Что, пожаловался на нехорошего мальчика богине Немезиде? – не преминул вставить слово Бойко.

– В точку! По его словам, он поделился с богиней обидой и высказал пожелание, чтобы наглецу заткнули рот. Что в точности и было исполнено. Быстро и эффективно.

– Какой ябедник! – Бойко строго погрозил пальцем безмятежно улыбающемуся Иленеву.

– Я, правда, не хотел ничего плохого… Я же рассказывал, что я там увидел. Я просто поговорил с богиней.

– Действительно, – согласился генерал, – у нас не было и не могло быть предположений, что этот воображаемый мир может воздействовать на нас. Но, оказалось… Полагаю, Михаил уже ознакомил вас со своей теорией о том, что "греческий" и прочие миры – это только отображение некоей реальности, которое наше сознание интерпретирует в понятных ему образах. Заметьте, Миша по образованию – филолог, и, между прочим, специалист по древнегреческой мифологии. Неудивительно, что реальность, которую не может осознать его мозг, он видит именно в форме известных ему мифологических персонажей.

– У меня предложение, – поднял руку Коржавин, – нам следует направить мозговой штурм в более приземленную плоскость. Скажу сразу, направлять возможности капитана Иленева на своих, я не позволю. Обсуждать можно только возможности нашего прорыва, или принять решение о капитуляции.

– Подождите, полковник, – остановил его Тихорецкий, – именно к этому я и виду. Речь идет о возможности эвакуации нашей группы в этот самый мир капитана Иленева.