Текст книги "Эпицентр"

Автор книги: Кирилл Партыка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 27 страниц)

Крохотные фигурки расступились, будто созерцая результат своего труда. Потом изображение померкло.

Я не мог быть уверен в том, что правильно истолковал увиденное. Но выходило, что Существо – не представитель инопланетной расы. Оно не родилось, его создали (вырастили?) те фиолетовые фигурки, которые, скорее всего, и были инопланетянами, живущими, возможно, на другом конце галактики, в системе, где светит фиолетовое солнце. И возможно даже, не одно и вовсе не фиолетовое, а такой цвет создают в совокупности несколько разноцветных светил. С помощью неведомых на Земле технологий обитатели далекой звездной системы вырастили Существо, нечто вроде живой машины, они были его хозяевами и предназначали для какой-то цели. Для какой?

Машина, даже живая, могла и не отвечать на вопросы, тем более задаваемые столь своеобразно – обмен ментальными символами в совокупности с эмоциями. Но другого способа общения для нас не существовало, а живая машина все-таки отвечала. Быть может, она была настроена на общение с любым носителем настоящего, а не искусственного, как у нее, разума? Быть может, она воспринимала такого носителя как потенциального хозяина, каким бы способом он ни изъяснялся? В любом случае не оставалось ничего другого, как продолжать.

Я воспроизвел в своем воображении нечто вроде пустотелого ореха, поместил в него Существо и отправил сквозь просторы Вселенной.

Ответ пришел быстро. На этот раз он походил на кадры из кинофильма. Огромный орех, который теперь выглядел вовсе не как орех, мчался в пустоте. Это была даже не пустота космоса, а какая-то запредельная пустота. Возможно, путь лежал через гиперпространство или сквозь иные измерения, черт его знает! Во всяких астрофизиках и теориях относительности я разбирался плохо.

Вдруг картинка резко изменилась. Капсула ударилась о поверхность планеты и раскололась. Ее обломки как бы растворились в воздухе.

Это была вовсе не Земля. Ничего похожего. Низкое небо, затянутое густыми, стремительно проносящимися тучами; холмистая бурая равнина, поросшая высокой травой, по которой гуляли волны; разбросанные там и сям купы приземистых деревьев с вытянутыми в одну сторону темными кронами – ветер здесь, похоже, дул сильный и постоянно в одну и ту же сторону. По равнине бродили огромные, грозные на вид создания, отдаленно напоминавшие не то наших динозавров, не то чудовищ из болезненного кошмара. Без сомнения, их вряд ли можно было принять за травоядных. Создания то и дело дрались между собой, в стороны летели вырванные клочья окровавленной плоти.

Существо переместилось в сторону невысоких зазубренных скал и отыскало трещину в камне. Словно гигантская капля, оно втянулось в трещину.

Потом изображение сделалось будто с высоты птичьего полета. От трещины по равнине, накрывая Холмы, деревья и злобных тварей, во все стороны поползла легкая тень. Она ползла до тех пор, пока не образовала правильную окружность, после чего застыла. Масштаб определить было трудно, но я все же прикинул: площадь круглой тени, наверно, могла соответствовать площади нашей Зоны.

Тучи прорезала вспышка, и далеко в стороне в поверхность планеты ударился и раскололся еще один «орех». Затем еще и еще. Они усеяли равнину до самого горизонта. Из них появлялись Существа, искали естественное укрытие, а если не находили, всасывались в почву. Из этих эпицентров исходили такие же прозрачные круглые тени, сплошь покрывая равнину будто призрачными щитами.

И равнина начала меняться. Жесткая, темная трава осела, превращаясь в подобие газона; кривые, скрученные деревья раздались вширь, приобретая живописные очертания. Злобные твари перестали сражаться. Они на глазах превращались из устрашающих монстров во вполне миролюбивого вида симпатичных животных. Проплывавшее мимо облако черных мотыльков с длинными жалами вдруг завертелось в воздухе и стало осыпаться желтой пылью и клочьями хитиновых панцирей. Вскоре оно совсем растаяло. То, что я наблюдал, походило на компьютерную анимацию, упрощенную, как детский мультик. Только анимация эта рождалась неведомым способом прямо у меня в голове.

Вместо дикой и враждебной равнины моему внутреннему взору предстала теперь просто буколическая картина: дивные луга и рощи с мирно пасущимися травоядными. Не хватало только пастушков и пастушек. Но и они появились. Небо рассекла новая вспышка. На поверхность планеты плавно опустилось фиолетовое облако. Из него степенно вышли те самые фигурки, что суетились у подножия древесной пирамиды, где росло Существо. Потом все исчезло.

Какое-то время я переваривал увиденное. Хотя переваривать особенно было нечего. Некая инопланетная цивилизация, осваивая планеты с враждебной и опасной флорой и фауной, вносила коррективы. Они, надо понимать, в совершенстве освоили упомянутый Профессором эффект Калипсо. Освоители выращивали специальные живые машины, Существа, которые забрасывали на неуютные планеты. И Существа, воздействуя некой неизвестной силой, меняли животных и растения согласно вкусам и нуждам хозяев. Похоже, дикие травы превращались в злаки, корявые деревья начинали плодоносить ананасами, а бывшие хищные динозавры принимались доиться или покорно шли на бойню.

Но на каждой планете своя особая флора и фауна, своя «болезнь». Если применить не то «лекарство»… Не похоже, что далекие братья по разуму намеревались изменить живую природу Земли так, как они изменили ее в Зоне. Иначе сюда свалился бы не один «орех», а сотни, и результат был бы совершенно иной. Из того, что показало мне Существо, выходило, что оно вовсе не предназначалось плодить монстров. Совсем наоборот.

Ошибка! ОШИБКА!!!

Что-то случилось. Что-то пошло не так. Каким-то шальным космическим ветром один из «орехов» забросило на Землю, куда его попадание никак не предполагалось.

Существо отозвалось у меня в голове новой картинкой. Абсолютное ничто, сквозь которое мчался один из «орехов», вдруг сгустилось, закручиваясь колоссальной воронкой, рябь от которой, надо думать, распространилась на много парсеков. Рябь коснулась «ореха», меняя его курс и увлекая в жерло воронки. Потом изображение сменилось невообразимым мельканием и ослепительной сменой цвета по всему спектру – от ослепительно-белого до угольно-черного. А когда мелькание прекратилось, обозримое пространство заслонил гигантский голубой шар, в котором нетрудно было узнать родную планету. Завихрение Вселенной выбросило «орех» почти в земной стратосфере, и он чиркнул по ней, оставляя за собой пылающий хвост. Но он продолжал свой полет, управляемый, нет ли – неизвестно.

И тут снизу рванулись огненные объекты, оставляющие за собой дымные хвосты. Объекты мгновенно приблизились вплотную к «ореху». Мне показалось, что я физически ощутил чудовищные удары попаданий и взрывов. После этого «орех» просто падал, беспорядочно кувыркаясь в воздухе, пока не ударился о твердь и не раскололся, взметнув вокруг себя гигантский фонтан почвы. Остатки «ореха», как положено, бесследно растворились, а «пассажир» сперва неподвижно застыл среди приземистых строений, карикатурно смахивающих на полуразрушенные цеха завода, где мы сейчас находились. Но так продолжалось недолго.

Существо шевельнулось, собирая воедино свою распластанную по земле и частично разорванную плоть. Потом оно медленно заскользило к одному из цехов и втянулось в него. Далее я увидел знакомые переходы подземных коммуникаций и даже рельсовый путь, петляющий под землей.

Зарывшись поглубже, Существо принялось за работу. Только его программа и воздействующий фактор были предназначены совершенно для других мест и условий. Но Существо, похоже, не обязано было интересоваться результатами. Оно просто делало свое дело. Делало старательно и на всю катушку. Оно покрыло прозрачной тенью правильный круг местности диаметром на много километров. И приступило к выполнению главной задачи – принялось трансформировать живую природу совсем не той планеты, на которую оно направлялось. Попробуйте лечить диарею слабительным! Мало не покажется. Вот и нам мало не показалось. Людей, например, постигла участь ядовитых мотыльков. Хотелось думать, что по чистому совпадению, а не потому, что мы такие бесповоротные паразиты. Те, кто выжил, видимо, были гораздо менее подвержены воздействию Существа. Мы менялись в той или иной степени, вплоть до Жмуров, но оставались живы.

Самое смешное состояло в том, что, как я понял, «орех» вовсе не собирался приземляться. Неизвестно, куда бы занесла его кривая галактической судьбы, если бы по нему не ударили чьи-то сверхбдительные системы ПВО: наши ли, чужие – какая разница?! Прилетевшие снизу огни с дымными хвостами, несомненно ракеты «земля – воздух». Монгол иногда скупо шутил: лучше «перебдеть», чем «недобдеть». И он, с точки зрения нашего ведомства, наверно, был прав. Но в данном конкретном случае, кажется, «перебдели» непоправимо… Летел себе «ангел божий», чтобы изменить мир (не наш, совсем какой-то иной) к лучшему, а «бесы» по нему и жахнули «изо всей дурацкой мочи», как говорится в популярной детской сказке. Прав оказался полумертвый Святоша, которому я ничем не смог помочь на улице вконец свихнувшегося города. Только, как я и предполагал, ангелы и бесы оказались здесь совершенно ни при чем. Кошки, облепившие мой джип, когда я после бессонной, сумасшедшей ночи задремал за рулем, гораздо точнее дали мне почувствовать крушение небесного гостя. Правда, тогда я ничего не понял, силясь уловить Глас Господень.

Фиолетовые хозяева, возможно, просто потеряли свой «орех» и понятия не имели, что он натворил на Земле. Некому было остановить запущенный процесс. Он продолжался и продолжал творить в Зоне все новые скверные чудеса.

О Ш И Б К А!!!

Я не знал, в какую эмоцию облечь это понятие. Преобладало негодование, досада, злость. Я сделал первое, пришедшее на ум: воскресил в памяти самые отвратительные исчадия Зоны: от Тигров и Черных Ихтиандров до Диких Байкеров и гигантского языка с глазом в заброшенном доме. Потом спохватился и изобразил людей, превращающихся в желтую пыль и скелеты. Я показал муки заболевших Чумой, вымершие города и поселки, потеки желтой грязи и на всякий случай горы трупов, которые наворотили уже мы сами, без инопланетной помощи. Я воспроизвел дерево-вампир, пожирающее человека, хищных обезьян, с которыми когда-то схлестнулись я и Конь, и много еще чего. И в бешенстве вытолкнул это из себя.

Снова воцарилось серое безмолвие. На этот раз оно длилось довольно долго. Наконец ко мне вернулись обрывки моих же образов с мощным ощущением вопроса. Я, как мог, усилил их и трижды вернул Существу. Через некоторое время я увидел карту звездного неба. Знатоком астрономии меня вряд ли бы кто назвал. Но сразу было видно, что это не земное небо: какие-то чужие созвездия и неведомые туманности. На службе меня учили ориентироваться по звездам. Я напряг память и как мог воспроизвел ночное небо Земли. Потом я изобразил Солнце, желтое, как лимон, и вращающиеся вокруг него планеты, Землю я обвел жирным голубым кругом, в стороне расположил «орех» и от него протянул к родной планете черную стрелу.

И опять все замерло. А потом дружно и утробно взвыли Кошки, так, что я даже вздрогнул через свой полуобморок. В глубине колодца что-то происходило. Существо завозилось. У меня перед глазами снова замелькали разноцветные символы вперемешку с видами облагороженных планет и земных безобразий. Кажется, Существо находилось в замешательстве. Впрочем, вряд ли ему свойственно замешательство. Быть может, так я воспринимал реакцию программы, заложенной в живой компьютер. Программа определенно реагировала на состоявшееся общение. Нестерпимый гул опять начал заполнять мой мозг, превращая тело в бессильную тряпичную куклу. Потом у меня в голове отчетливо прозвучало слово «ошибка», произнесенное на русском языке нечеловеческим голосом.

Существо ворочалось в глубине, будто пытаясь выбраться. Кошки взвыли еще ужасней и бросились врассыпную. Бетон под ногами вздрогнул, от дыры-колодца по нему побежали трещины. Из глубины донесся сначала мощный, уже вполне реальный звук. Так, наверно, могли реветь библейские трубы под стенами Иерихона. От их пения с потолка валились куски бетона, грозя похоронить нас в этом подземелье навечно. Мне показалось, что мрак прорезали ослепительные молнии. Впрочем, не исключено, что молнии блистали только в моих глазах.

Иерихонский рев достиг апогея и пошел на убыль, окончившись протяжным вздохом. Потом из колодца внезапно повалил густой, едкий фиолетовый дым. Он заполнил все пространство вокруг, не давая дышать. В мозгу у меня взорвалась совсем уж невыносимой яркости вспышка, и я потерял сознание.

ГЛАВА 8

Обморок закончился оттого, что мне в лицо лилась холодная вода. Я открыл глаза. Это был очередной коридор с отвратительно осклизлым полом и низким потолком, под которым плавали клубы фиолетового удушливого дыма. Профессор поливал меня из фляжки. Ольга склонилась рядом. Я сел.

– Ты в порядке? – спросила Ольга.– Что случилось?

– Ну и напугали же вы нас,– сказал Профессор, завинчивая фляжку.

Я утер лицо. Кажется, все было в порядке. Нигде ничего не болело. Только в голове стоял шум. Но это был обычный шум, как от удара. Я «прислушался». Ментальный гул Эпицентра смолк. Не осталось и следа от этого угнетавшего и постоянно преследовавшего меня звука. Кошки? Но Кошек я тоже не слышал. Я даже на всякий случай позвал их, но они почему-то не откликнулись.

Мои спутники не могли утащить меня далеко. Железнодорожная развязка с колодцем в полу находилась где-то рядом. Я представил себе колодец и заглянул в его глубину. Оттуда не исходило ничего, ни малейшего колебания. Я напрягся и «пошарил» по дну. Там было пусто. По крайней мере, ничего живого. Существо исчезло. Я чувствовал какую-то разлагающуюся субстанцию, но признаками живого она не обладала, даже послесмертным «фоном».

– Сергей! – Ольга нетерпеливо потрясла меня за плечо.– Ты объяснишь что-нибудь или нет?

Я еще какое-то время соображал, потом ответил:

– Кажется, все.

– Что – все?

– Думаю, оно самоуничтожилось.

– Кто, почему? – Ольга вытаращила глаза. Я поднялся на ноги.

– Давайте-ка выбираться отсюда. Делать здесь больше нечего.

…Мы сидели на поросшей травой крыше цеха, свесив ноги с края. Тучи слегка разошлись, и сквозь них пробился солнечный луч. Я огляделся. Окрестный пейзаж ничем не отличался от обычного осеннего дня в заброшенной местности. А главное – никакого гула в голове…

Перед тем как покинуть подземный лабиринт, настырная Ольга заставила меня найти моток толстой проволоки. Я хотел сам спуститься в колодец, но она настояла на своем. Мы с Профессором, обмотав руки тряпками, медленно отпускали проволоку, пока из колодца не донесся приглушенный Ольгин окрик:

– Стоп!

Она пробыла там недолго, и мы вытащили ее обратно.

– Нашла пришельцев? – не без ехидства осведомился я.

Ольга грубо, по-мужски, выругалась. Она убедилась, что на дне нет ничего, кроме вонючей фиолетовой грязи. Моя неугомонная спутница даже окунулась в нее с головой и как следует пошарила вокруг. Но под руку ей попались только мелкие обломки шпал. Потом пришлось долго искать подходящий источник воды, чтобы отмыть смердящую исследовательницу.

…Сейчас она жадно слушала мой рассказ.

– И что дальше?

– А дальше… Я ему объяснил, что труды его не в тему. Что от них кругом один вред и безобразие. Возможно, оно так было запрограммировано: нет надобности в работе – оно самоуничтожается. Например, чтоб не возиться с утилизацией. А может, у него совесть проснулась, не знаю…

– Ты можешь говорить серьезно? – с досадой произнесла Ольга.

– Я и так серьезно. Чересчур серьезные в Зоне быстро с катушек съезжают… Кошечки мои что-то примолкли. Я их зову, а они молчат. Вот это меня серьезно беспокоит.

– Знаете,– сказал Профессор,– возможно, они больше вам и не ответят. Надобность миновала. Я же предупреждал: не относитесь к ним как к людям. Хотя и люди тоже порой…

– Вы о чем?

– Они вели вас сюда, подталкивали и оберегали, потому что понимали: вы можете с их помощью воздействовать на Эпицентр. Помните, они несколько раз показывали вам мертвых котят? Они ведь вам честно объясняли, что им нужно, да вы не поняли. У них, сами знаете, потомство почти поголовно рождалось мертвым. И если бы так продолжалось, они со временем наверняка вообще бы перевелись. Они понимали, что так на них воздействует Эпицентр. И понимали также, что на Эпицентр способны воздействовать вы. Думаю, они знали, что в Эпицентре нечто живое. Кошки выдерживали его ментальное излучение и могли даже корректировать. А вы нет. Но они не знали, как побудить это создание не умерщвлять их потомство. Но чуяли, что вы с вашим человеческим интеллектом, возможно, сумеете это. Они не люди, и вряд ли их волновало происходящее в Зоне. Их волновала исключительно собственная судьба. Вы, в сущности, решили их проблему, хоть и весьма своеобразно. Боюсь, что теперь вы им больше не нужны, и они перестанут вам помогать, возможно, вообще прекратят всякие контакты. Повторяю, они не люди, у них нет морали, чувства благодарности и всего такого. А если и есть, то совсем не такие, как у нас. Полагаю, на Кошек больше рассчитывать не приходится. Не обижайтесь на них.

– Жаль,– сказал я.– А то я уже как-то привык. Пригодились бы еще помощнички.

– Отвыкайте.

– Ты уверен, что в Эпицентре больше ничего нет, что он больше не действует? – в который раз переспросила Ольга.

– Сама же спускалась…

– Ты чувствуешь, а я нет.

– Ну если полагаться на мои чувства, то Существа в Эпицентре точно нет. Если воздействие оказывало именно оно. Или только оно.

– Поверить не могу,– хлопнул себя по коленям Профессор.– Неужели все закончилось и жизнь теперь наладится?! Как-то уж все удивительно просто. Столько лет мучений и вот… Впрочем, известная истина: самые простые решения обычно самые верные. Есть такой принцип: бритва Окама.

Ольга вдруг полезла в свой рюкзак и, покопавшись в нем, извлекла спутниковый телефон с конечно же незаблокированной линией. Будь я проклят, если я этого не ожидал!

Она отошла в сторону, поэтому разговора я не слышал. Но по долетающим интонациям мог понять, что результатом нашего путешествия Ольгин собеседник недоволен. Очень недоволен. Просто из рук вон! Чего-то он ожидал совсем другого и в случившемся винил Ольгу. А кого ему оставалось?! И еще он о чем-то упорно допытывался. Можно было догадаться, о чем… Нету больше Эпицентра, нету!

– Проверить бы,– сказал Профессор, потягиваясь.– Может, рано радуемся.

– Проверить можно единственным способом,– сказал я,– послать людей с Большой земли…

– Это рискованно и бесчеловечно. Они же не подопытные крысы.

Вернулась Ольга, она выглядела неважно.

– Ждем гостей,– сообщила она.

– Как? – изумился Профессор.

– Вот так. Скоро прилетит вертолет. Заодно и проверим, есть Чума или нет.

– Но… – начал Профессор и осекся. Не дурак он был. Понимал, что в наши игры с его правилами соваться бессмысленно.

– С крыши никуда не уходим,– скомандовала Ольга.– Чтоб искать нас не пришлось.

– Скоро они прилетят? – спросил я.

– Думаю, через пару часов.

Она уселась на прежнее место и пригорюнилась. Мне стало ее жаль.

– Я пойду, прилягу,– сказал Профессор,– спать хочется – сил нет. Во-он там травка погуще… – Он встал и не спеша удалился. Тактичный старик. Понимал, что у нас с Ольгой свои разборки.

Я еще обдумывал, с чего бы начать, как она вдруг сказала почти плаксивым голосом:

– Сорок человек – и впустую.

– Что – сорок человек? – не понял я.– Не из-за чего больше секретничать.

– Это тебе только так кажется,– сказала Ольга. Я обнял ее за плечи.

– Помнится, ты говорила, что ты со мной не по служебной надобности. И еще разные приятные слова, я таких давно не слышал. Я не такой наивный, чтобы думать, мол, все кончилось. Все только начинается и для меня, и для тебя. Вдвоем легче выпутываться. Давай поговорим.– Я развернул ее к себе, заглянул в глаза. Там стояли слезы, но глаза, кажется, не врали.– Я должен знать, с кем имею дело и чего ждать? Или лучше уносить ноги, пока при памяти?

– Можешь уносить. Не исключено, оно для тебя и к лучшему.

– А для тебя?

– А для меня… – Она отвернулась.– Не знаю. Пока ничего не знаю.

– Давай по порядку. Я тебя не оставлю. Но хватит крутить.

– По порядку так по порядку, – вздохнула Ольга.– Ну была я оперативницей в той же организации, что и ты когда-то. Говорю же, романтика в разных местах играла. Сам знаешь, какая там романтика… Недавно сотрудников потащили на какой-то медосмотр. Вроде и не время, и сама процедура необычная. Пятерых, меня в том числе, отобрали и отправили куда-то… Я и сама не поняла куда. Большая соблюдалась секретность. Оказались в каком-то учреждении вроде закрытой клиники, я думала, под патронажем нашей Конторы. Но быстро поняла, что Контора здесь ни при чем. Какие-то другие люди заправляли. Нас, прикомандированных, было много, даже не знаю сколько. Жили по десятку в палате, питались тоже десятками, ни с кем другим, кроме врачей, не общались. Нас все время исследовали, исследовали, вдоль и поперек. Ни на какие вопросы не отвечали. Да мы и не спрашивали. Все с оперативной работы, хоть и из разных ведомств. Понимали, что вопросы задавать бесполезно. Я поняла, что влипла во что-то, из чего так просто не выпутаешься. Просто так из офицера подопытного кролика в клетке делать не станут.

Постепенно многие отсеялись. Куда их дели, не знаю, но в клинике я их больше не видела. В итоге осталось нас сорок человек. Нас перевели в другое помещение и перезнакомили. Оперативные псевдонимы, конечно, больше ничего. А вскоре явился Инструктор. Он объяснил, что мы – будущий десант в Зону. Некоторые завозмущались, но он объяснил, что дело чрезвычайной государственной важности, мы на службе и обратного пути нет. Просто нет и все. Мы поняли. Для успокоения Инструктор объяснил, что специалисты в санлагерях тестировали выживших после Чумы по тысячам параметров. И подобрали в спецслужбах людей с похожими данными. Здесь, в нашей богадельне, опять всех перепроверили. И выбрали сорок человек, идеально соответствующих тем, кто остался жив. Из этого вывод: нам ничего не грозит, Чума нас не тронет.

Мало кто ему поверил, но делать-то было нечего. Спросили, почему просто из санлагерей не набрать людей? Инструктор объяснил, что там непригодный для наших целей материал, нужны спецы. Потому решили действовать наоборот: не учить неучей, а найти профессионалов, которые способны выжить.

Потом нас натаскивали, как вести себя в Зоне. Ну это, я тебе скажу, полная фигня. Если б я по тем инструкциям действовала… Если б не ты… В общем, в самом конце озвучили легенду насчет международной миссии. Ну ты ее слышал, эту чушь. И поставили задачу: связаться с Работягами и организовать экспедицию к Эпицентру.

Ольга замолчала.

– Но вас же пришло только трое,– сказал я. Она криво усмехнулась.

– Нас переправили за Периметр поздним вечером, велели углубиться лесом на пять километров и ждать сутки. Ежу было ясно, для чего. Как бы они нас ни исследовали, а уверенности у них не было. И правильно, что не было. Уже под утро у многих проявились симптомы. Началась паника. Нас предупредили: не возвращаться ни при каких обстоятельствах, не выполнив задания. Но к исходу суток несколько уже были при смерти, а всего заболели тридцать семь. Только я и еще двое – мы ничего, обошлось. Больные плюнули на инструкции и побрели назад, к периметру. А мы втроем с ними не пошли. Нам бы вообще никакого оправдания не было. Стали пробираться в город. Позже где-то далеко позади была стрельба. Кажется, били из пулеметов. Не знаю, конечно, может, так что-то. Но думаю, те, кто вернулся… Они же все равно были обречены. Если Чума зацепила, выход из Зоны не поможет. Вот так-то. Дальше ты знаешь.

– Насчет меня ты промолчала,– сказал я. Ольга помялась.

– Ну нас предупредили, что Работяги на экспедицию непременно согласятся. У них такая идея давно витает. И что обязательно наймут они проводника, некоего Ездока по кличке Серый. Так и получилось.

– Это откуда же такая уверенность? Ольга пожала плечами.

– А другие чужаки откуда взялись? Она повторила свой жест.

– Понятия не имею. Нас предупредили, что возможно появление конкурентов. Их требовалось ликвидировать любым способом, желательно чужими руками и под убедительным предлогом.

– Не шибко-то убедительно твой напарник действовал,– сказал я.– И не чужими руками, а самолично из ПТУРСа в броневик засадил. Грубая работа. Я ему Коня никогда не прощу.

Ольга вздохнула:

– Так вышло. Ты пойми. Мне все это с самого начала очень не нравилось. Но выбора у меня не было. А когда я поняла, во что вляпалась, вообще…

– Кто по наши души прилетит?

– Сначала вертолет с бойцами. А через сутки – кто-то из начальства.

– Ясно, сперва подопытные крысы. А кто из начальства? Инструктор?

– Понятия не имею.

– Главного ты мне так и не сказала. Кому и для чего понадобилась канитель с экспедицией? Чувствуется опытная рука, кустарям такое не под силу.

– Говорю же, не знаю кому! Сам специалист, подумай: стали бы нам объяснять?! А вот зачем… Нам поставили задачу: попытаться выяснить, что там, в Эпицентре, и по возможности вступить в контакт.

– Из чисто научного интереса, угробив почти четыре десятка профессионалов?

– Что ты от меня хочешь?

Сейчас ее «броня» почти исчезла, и я чувствовал, что она не врет.

– И про меня ты не досказала. Отчего это именно мы двое должны были дойти любой ценой? Кто это тебе внушил и с какого перепуга?

Ольга раздумывала. Понимала она, что связаны мы с ней одной веревочкой. Неизвестно, чего ждать от визита человеколюбивого начальства. А вот на меня, ей казалось, положиться можно. Я «слышал» ее сомнения и знал, что она не промолчит.

– Нам говорили, что на приборы надежды мало. Они, как ничего не показывали, так вряд ли что-то и покажут. А вот Ездок Серый… У него что-то вроде телепатической связи с Кошками. А через них, кажется, с Эпицентром. Поэтому Ездока Серого нужно беречь и непременно доставить к цели. И постараться под контролем использовать для контакта.

Признаться, я выпучил глаза. Ольга могла знать обо мне многое. Но не это!… Кто же такой чересчур информированный и сообразительный просчитал ход событий?! И откуда он вообще, черт возьми, почерпнул такую информацию?!

Я сказал:

– Интересно, как они рассчитывали использовать меня под контролем? За какое место контролировать?

Ольга усмехнулась:

– Нашлось бы за какое. Никто ведь не мог предположить, что Эпицентр может просто самоуничтожиться. Такой вариант даже не рассматривался. Нам подробную систему действий вдалбливали, что делать, как и на что тебя нацеливать.

На что они собирались меня нацеливать, я выяснять не стал. Мне это уже стало неинтересно.

– Сука ты все-таки,– сказал я Ольге.– Шпионка чертова. Правильно говорят: самые ловкие разведчицы – бабы. И самые опытные разведчики горели именно на них. Манипулировать мною вздумала! А тварь в колодце, вишь, гуманная попалась. Хорошо все-таки, что я вам всю малину обгадил.

Ольга зажала мне рот ладонью.

– Перестань. Да, я дрянь. Я шпионка. Ты, можно подумать, ангел во плоти! Но я говорила, что ты для меня значишь. Хочешь верь, хочешь – нет. Мне влюбляться не положено. Но на этот раз очень хочется.

Сейчас я чувствовал ее и понимал, что она говорит правду. Она вдруг прильнула к моему плечу. Я погладил ее по голове.

– Ты не ангел,– сказала она со вздохом.– Да мне ангелы и не нужны. И я им тоже. Я, наверно, дура. Я тебе говорила, что раньше поэзией увлекалась. Романтика бурлила в разных местах. Оттого, может быть, и стала тем, кем стала… Так вот, можешь смеяться. Но не зря, я думаю, тогда, у костра, Пророк завел разговор про Люцифера. Мне показалось, что ни к селу, ни к городу. А теперь я понимаю. Ты, наверно, и есть здешний Люцифер. Светлый дух, бунтующий против лжи и лицемерия, падший, порядком озверевший, но все равно – светлый! Ты Ездок – тот, кто всегда в движении. А движение и есть жизнь.

– Как-то ты не так трактуешь образ падшего ангела,– возразил я.– Это тебе не «печальный Демон, дух изгнанья, витал над грешною землей». В аду, знаешь ли, печальных демонов мигом развеселят. Или спровадят на небеса, но их там не примут.

– Перестань. У тебя неплохо выходит изображать циника. Но циник ты не стопроцентный, несмотря на все старания. В любом аду должен быть свой Люцифер, чтоб вовсе уж не наступил хаос и мрак кромешный. Он конечно же не добро. Он часть той силы, которая, как вещал Пророк, поддерживает Вселенную в равновесии. Пусть даже на отдельно взятом пятачке мира величиной с пылинку. Ты никогда не станешь ни рабом, ни хозяином. Ты свободный человек. А свобода, возможно, и есть то самое равновесие.

Я громко и неподдельно расхохотался.

– Я думал, я такой скромный парень!… Да уж, погиб поэт, невольник чести! А призрак его все бродит по закоулкам дамских душ… В духов я вообще не верю, ни в светлых, ни в каких. В инопланетян и то надысь, как поверил, но все равно думаю: не приснилось ли?!… Профессор, то есть не он, а тот пролетарский писатель, говорил о правде. А я… Если уж тебе хочется метафор, вспомни Высоцкого: «Некий чудак и поныне за Правду воюет. Правда, в речах его правды на ломаный грош». А я к тому же одет и вооружен до зубов.

– Как бы ты ни кривлялся…

– А я и не кривляюсь. Просто, если ты человек, то и оставайся человеком. Америкосы говорят, дерьмо случается. Но нельзя же в дерьмо выше макушки, как ты в ту фиолетовую дрянь! А уж если и угодил, хоть выныривай иногда. Зона, она людей многому могла бы научить. Не в смысле технологий и всяких научных хитростей. Здесь притворяться и лицедействовать очень трудно. Жизнь тебя наизнанку вывернет: кто ты есть на самом деле, то из тебя и вылезет. Дерьма, конечно, повылезало немерено. Но и нормальные люди есть. И не просто есть, они – сила. И я, не исключено, пусть и не лучшая, но все-таки часть этой силы. Вполне реальной, а не потусторонней. Я не стремился, как-то само собой так получилось.

– Ты меня не бросишь? – спросила Ольга.

– О чем вы, душа моя?

– Я боюсь,– вдруг призналась она. (Я это и сам давно чувствовал.) – Люди, которые прилетят… Я не про бойцов, про других. Мы же для них просто расходный материал. Да еще все пошло наперекосяк.

Я и сам понимал, что прилетят не волонтеры из Армии спасения. Большая сволочь прилетит, которая ни перед чем не остановится на пути к своей цели. А цель их я обломал. Нету больше их цели. Не существует, чего бы они с ее помощью ни желали достичь. И им это не понравится. И Ольга им больше не нужна. Она видела, какими средствами они не побрезговали. Такие свидетели долго не живут… Они, конечно, не знают, рассказала она мне что-нибудь или нет. Но наверняка допускают, что рассказала. Значит, я тоже потенциальный свидетель, пусть и косвенный. И вообще, мавр сделал свое дело, хоть и не так, как полагалось. А потому и мне расслабляться не стоит. Да, еще Профессор. Попал он с моей подачи, как кур в ощип. Черт!…