Текст книги "Эпицентр"

Автор книги: Кирилл Партыка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

ГЛАВА 9

Харлей гнал свой мотоцикл, как мне казалось, прямо через лес. На самом деле он придерживался едва заметных троп и проездов в чаще. Но от этого легче не становилось. Мотор ревел, отдаваясь болью в ушах, ветви хлестали меня по лицу – шлем был только у водителя, а для меня не нашлось. Желтое пятно света от фары бешено прыгало вверх, вниз и в разные стороны одновременно, натыкаясь на огромные стволы лиственниц в два-три обхвата толщиной. Стоило врезаться в такую, и дальше бы никто никуда не поехал.

Но мы ни во что не врезались. Минут через двадцать мы вылетели на просеку, Харлей резко взял влево, и мы покатили вдоль изгороди из нескольких рядов колючей проволоки с густой «путанкой» поверху. Невдалеке угадывался черный силуэт караульной вышки. Я ожидал, что на треск мотоцикла оттуда засветит прожектор, но людей у Чокнутого Полковника, видимо, осталось в обрез, на все посты не хватало.

Просека с изгородью привела нас к настоящему забору, металлическому, на бетонных столбах. А вскоре показались и ворота. За ними чернел кирпичный куб караульного помещения.

Харлей затормозил, снял шлем и обернулся ко мне.

– Дальше топай ножками. Я этим на глаза попадаться не желаю.

Я слез с мотоцикла и направился к воротам. Когда я приблизился, из смотровой щели караулки высунулся автоматный ствол и хриплый голос осведомился:

– Кто идет?

Я, изо всех сил оживляя в памяти армейскую закалку, отчетливо провозгласил:

– Майор Окунев. Прошу связать меня с товарищем полковником.

В караулке помолчали, потом над ней вспыхнул-таки прожектор. Меня, похоже, пристально рассматривали. В своем цивильном, перепачканном одеянии я, правду сказать, больше смахивал на бродягу, чем на майора. Об этом мне и сообщил хриплый голос из караулки. Но я бывал здесь прежде и порядки знал.

– Р-разговорчики! – рявкнул я на самый что ни на есть фельдфебельский манер.– Старшего наряда мне!

– Я тут самый старший,– неохотно отозвался хриплый.

– Тогда доложи обо мне Полковнику! Порядка не знаешь?!

Караульный порядки, заведенные здешним командиром, знал хорошо. Ничего в них особенного не было. Просто Чокнутый Полковник, потерявший в Чуму девять десятых своего личного состава (и еще половину из оставшихся – в результате дезертирства), продолжал править службу так, будто ничего не случилось. Будто не прекратилось снабжение и не прервалась связь, а жизнь не встала с ног на голову. За это Полковника прозвали Чокнутым. Он, кажется, и впрямь слегка повредился в уме от пережитого: как и я, потерял всю семью. Он требовал слепо чтить уставы и нерадивых бойцов наказывал по всей строгости, невзирая на воцарившиеся вокруг бардак и безумие.

…Однажды мой походный ГАЗ-66 на глухой таежной дороге впорол в болотину и увяз по самое брюхо. Я выскочил из кабины, окунулся в грязь почти до пояса, выбрался на сухое место и присел на корточки. Помощи здесь ждать не от кого. В кузове у меня груз, который я обещал доставить к послезавтрашнему дню и ради которого забрался в эту глухомань. Если случится опоздание, начнутся вычеты из моего заработка. А опоздание, похоже, не просто случится, но и продлится неопределенно долго. Так что на куш рассчитывать не приходится. Но, черт с ним, с кушем. Не бросать же здесь мой бесценный грузовик! Пешком-то я рано или поздно доберусь до людей. Возможно, найду тягач. Но на это может уйти неделя. Да, дела…

Через полчаса бесплодных раздумий и бессмысленно] гуляния по краю болота я услышал рев мотора. Кого ещё несет? Такой звук здесь и сейчас не столько рождал надежду, сколько настораживал. Я стряхнул с плеча автомат.

Из тайги по той же дороге, которой к бесславному финалу приехал мой ГАЗ, выскочила боевая машина пехоты. Водитель заметил увязший грузовик и затормозил.

Бээмпэ. Странно. Откуда? Кто может разъезжать на этаком транспорте? Я, на всякий случай встал за толстый ствол ближайшего дерева. Верхний люк откинулся, и из башенки показалась голова в танкистском шлеме. Рев двигателя смолк, и голова воззвала:

– Эй, живые есть?

Я откликнулся из-за дерева:

– Так точно. А вы кто такие?

– Много вас? – снова вопросила голова. Подумав, я ответил:

– Аж один.

Это определенно были не бандиты или какие иные лихие люди. Тогда я еще не знал о своем «шестом чувстве», но оно уже исподволь срабатывало.

Из люка выбрался человек в комбинезоне танкиста, а за ним рослый седой военный в полевой форме с полковничьими погонами на плечах. Я вышел из-за дерева и направился к ним.

– Кто такой? – резко осведомился полковник.

Я не стал кривляться, изображая Ездока. Что-то подсказало мне, что это на пользу не пойдет. Я сдержанно представился своим воинским званием и должностью.

– А почему в штатском? – сердито спросил полковник.

Странный вопрос. А что же мне, в парадной форме разъезжать по этому вселенскому бедламу?!

– Кончилась служба, товарищ полковник,– примирительно произнес я.

– Смотря для кого. Военнослужащий должен оставаться военнослужащим. Офицерское удостоверение есть?

Офицерское удостоверение у меня валялось в кабине, в специально оборудованном тайнике, где я прятал особо ценные предметы. Зачем я его возил с собой, я и сам не знал. Быть может, чтобы вконец не одичать. Но, выходит, теперь могло пригодиться.

– В машине, товарищ полковник.

– Так принесите и предъявите!

Я исполнил команду, снова окунувшись в грязищу по пояс. Полковник изучил мою книжицу не хуже «смершевцев» из популярного некогда романа про войну. Потом вернул мне.

– Чем теперь занимаешься, майор? Я пожал плечами:

– Перевожу грузы. Полковник скривился:

– С вокзала на склад и обратно?! Ездок ты теперь, вот ты кто. Криминальный элемент.

– Никак нет, – соврал я. – С криминалом дела не имею.

– А с кем же ты дело имеешь, если, кроме криминала, никого не осталось?

Я сослался на Работяг. Полковник о них, оказывается, был осведомлен и несколько смягчился.

– Что везешь?

– Барахло разное по заказам. Можете проверить. (О том, что у меня в другом тайнике, в кузове, я ему не сказал. Черт его знает, что этот чудак выкинет.)

Полковник кивнул бойцу, и тот беспрекословно отправился в болото. Бронированная будка кузова была не заперта. Боец нырнул в нее, покопался и погромыхал там, потом объявился вновь и сделал знак командиру, мол, все в порядке.

…Они выволокли своим «танком» мою машину из грязи.

– Ты метров сто проскочил, – объяснил Полковник. – Там поворот и объезд. Первый раз здесь?

– Так точно.

– Ладно. Считай себя мобилизованным. Сейчас поедем, следуй за нами. На месте все оформим.

– Что оформим? – не понял я.

– Службу твою… гражданин дезертир!

Я окончательно уяснил, что имею дело с ненормальным. Послать его подальше под дулом их пушечки я не мог. Значит, следовало искать иной выход.

– Товарищ полковник, я из другого рода войск, – возразил я. – Можно сказать, вообще не войсковик, а сотрудник спецслужбы.

– Ничего, – перебил полковник. – Сейчас все войсковики. А будешь отлынивать, расстреляю – по законам военного времени!

Я хотел спросить, с кем у нас война, но предусмотрительно промолчал.

Полковник, наблюдая с моей стороны полное отсутствие служебного рвения, велел бойцам взять мой грузовик на буксир, опасаясь, видимо, что по дороге я могу улизнуть. Он правильно опасался, именно так я и хотел поступить.

У меня крутился на языке главный аргумент, но я решил его попридержать. Может не сработать в данных обстоятельствах.

Как выяснилось, Полковник совершал объезд и проверку своих постов. Обогнув стороной болотину, наш тандем покатил по просеке вдоль многорядной «колючки». Раза три мы останавливались у караульных вышек. Навстречу спускались часовые, взяв под козырек, докладывали командиру. Часовые были довольно потрепанные, и не очень чистые, обмундирование их порядком износилось. Но устав они исполняли буква в букву. От этого дурацкого дежавю мне стало как-то не по себе. Ведь сдуру забреет, черт безмозглый! Потом-то я, конечно, сбегу. А вот грузовик можно потерять. После ищи новый, исправный, оборудуй, шамань…

Во время следующей остановки Полковник сошел на землю со своей бээмпэ. К нему спустился с вышки очередной потрепанный боец, отдал честь и затараторил доклад.

Полковник не стал пересаживать меня из моего грузовика к себе под броню. С привязи я никуда не денусь, а без машины, как он справедливо полагал, не побегу. А если и побегу, его ребята меня догонят. Не исключено, что пулей. Так что, пока Полковник отчитывал за что-то подчиненного, я скучал в своей кабине и глазел по сторонам.

Вдоль просеки стояла стена непролазного леса. До Чумы его здесь не рубили, должно быть, запретная зона, после Чумы – тем более. Величественные деревья, какие не часто увидишь даже вдалеке от населенных пунктов, переплетались кронами, шелестели густой листвой под налетавшим ветерком. Ветер покачивал мощные ветви.

Потом он стих, и я заметил, что одна из ветвей качнулась как бы сама собой. По опыту «горячих точек», я знал, отчего могут качаться ветви сами по себе, без видимой причины. А горячее, чем в Зоне, трудно себе представить.

Не знаю, почему я поступил именно так. Быть может, потому, что в Чокнутом Полковнике, кроме сумасшествия и прямолинейного дубизма, чувствовалось что-то еще. Честность, я бы сказал. Верность присяге и воинскому долгу – даже за рамками здравого смысла. Когда я еще взаправду служил, далеко не все господа офицеры могли похвастаться этими качествами. А после Чумы те, кто выжил, – тем более.

Я выпрыгнул из своей кабины и бегом направился к разговаривающим. У меня оставались считанные секунды. Приблизившись вплотную, я тихо произнес: «Снайпер справа». Но Полковник не успел среагировать. Мое появление ускорило события. Я схватил полковника в охапку и повалил на землю. В ту же секунду пуля взметнула фонтанчик земли рядом с нами. И никакого грохота. У снайпера был глушак.

– Ложись! – рявкнул Полковник. Но солдат опоздал. Вторая пуля угодила ему в бедро, он охнул и осел на землю.

Возле болота у меня отобрали все оружие. Так что теперь я оказался с пустыми руками. У самого Полковника болтался на поясе «Макаров». Так что он, в сущности, тоже был безоружен.

До машин мы добежать не успеем. А в бээмпэ наверняка не поняли, откуда ведется огонь. На их подмогу рассчитывать не приходилось. Снайпер, похоже, хреновый, но мы были как на ладони. Ему ничего не стоило перещелкать нас как куропаток, побежим мы или останемся лежать. Ни бегать, ни лежать смысла не имело.

Я вскочил, сорвал с плеча раненого солдата его АК-47 за миг до того, как следующая пуля угодила ему в грудь. Солдат откинулся навзничь, а я припал на колено и всадил две короткие очереди туда, где, по моему предположению, прятался снайпер. Пару секунд ничего не происходило. Потом крона дерева затрещала, ветви заходили ходуном, и на землю грузно обрушилось человеческое тело.

До экипажа бээмпэ наконец дошло. Башенка развернулась, раздался грохот, ствол пушки плюнул огнем, и одно из деревьев взорвалось щепой и тучей сорванной листвы. Второй снаряд ушел далеко в заросли и разорвался там.

– Прекратить огонь, – проорал Полковник. Мы выждали несколько минут, но все было тихо.

В сопровождении двух бойцов, ощетинившихся автоматными стволами, мы с Полковником подошли к телу снайпера. Это был молодой парень в такой же полевой форме, только без погон и знаков различия. Рядом валялась старая снайперская винтовка с допотопной оптикой. Глушак на ней был самодельный.

– Мой бывший, – сказал Полковник. – Дезертир. Не удалось расстрелять вовремя. Дезертиры далеко не ушли, куда им идти?! Засели в пустой деревне. Мы провели рейды, кого-то ранили, но они разбежались. Они уже в меня стреляли, из кустов, прямо у проходной. Но не попали. А теперь опять. Он, – Полковник кивнул на труп, – никакой не снайпер. Имел неплохие показатели по стрельбе. Но сволочь из сволочей. Людей мне баламутил. А ты, майор, молодец. Как заметил?

Я скромно пожал плечами.

– Да, спецслужба, – уважительно молвил Полковник. Я понял, что фортуна преподнесла мне подарок и настал удобный момент.

Я фамильярно взял Полковника под локоть и отвел в сторону. Он поморщился, но возражать не стал.

– Послушайте, – сказал я. – Не имею права разглашать, но вы поставили меня в безвыходное положение. И себя далеко не в лучшее.

– Ты о чем?

– Как вы убедились, я сотрудник спецслужбы. Действую в Зоне под видом Ездока. Но выполняю особое задание. Какое и чье, сами понимаете, разглашать не имею права. Я и так допускаю сейчас грубейшее нарушение конспирации. Поэтому прошу меня не задерживать и своими необдуманными действиями не препятствовать выполнению задачи государственной важности.

– Под видом Ездока, значит… – сказал Полковник. – А как ты в Зоне оказался?

– Я выжил после Чумы. Со мной связалось мое начальство. Дальнейшее, надеюсь, понятно.

– Что с семьей?

– Нет больше семьи, – нехотя ответил я.

– Вот и у меня тоже, – вздохнул Полковник. – Жизнью я особо не дорожу. Но что спас – благодарен. Кто-то же должен долг исполнять.

Он подозвал одного из бойцов, велел отцепить мой грузовик и вернуть оружие. Потом предложил:

– Поедем в часть. Не бойся, не арестую. Водки выпьем. За счастливое спасение.

Я не стал отказываться.

…К КПП части мы тогда подъехали не через лес, как с Харлеем (чтобы побыстрее), а по вполне приличной бетонке, которая вела от трассы к трем небольшим голым сопкам. На сопках ничего не росло, кроме травы. За этим придирчиво следили. Потому что сопки те были насыпаны людьми, а в их недрах с давних времен таились колоссальные склады оружия, боеприпасов и разного снаряжения. Истинные размеры этих хранилищ и объем запасов знал теперь, наверно, только Полковник.

До Чумы большие военные начальники заниматься этой проблемой не стремились: гниет себе и пусть гниет. Зато здесь порой появлялись разные мутные личности, посредники, желавшие «произвести оптовые закупки» и сделать Полковника богатым. Полковник их дальше ворот не пускал и особо назойливым обещал огонь на поражение. Посредники, в свою очередь, грозились образумить «тупого солдафона». Скорее всего в итоге так бы и случилось. Но тут грянула Чума.

О существовании этой базы в городе знали немногие.

(Я о ней прежде слышал – по долгу службы.) Но после Чумы про нее пронюхали Урки, сунулись было за оружием. Первый их отряд сгинул бесследно. А из второго вернулось с полдесятка раненых. У Полковника людей было не густо, зато в огневой мощи крохотный гарнизон не уступал целой армии. Эту мощь вояки и продемонстрировали бандюкам. После того братва дорогу сюда напрочь забыла.

Об этом Полковник рассказал мне в своем кабинете, сидя за старым канцелярским столом, на котором поблескивала бутыль мутного самогона (с хуторов) и консервы (со склада).

– Я им всем одно говорю! – Хозяин кабинета ударил кулаком по столу. – Я сюда поставлен государством. Я присягу принимал. Все, что в моем ведении, государственное имущество, к тому же весьма опасное. И никакая сволочь пусть сюда не лезет. Пусть они думают, что я чокнутый. Но я офицерской честью не торгую.

«Даже на кладбище»,– добавил я про себя, а вслух сказал с набитым ртом:

– Во-первых, устарело давно ваше имущество. А во-вторых, государству ни до имущества, ни до вас дела нет. Как и до всего в Зоне. Разве не заметили?

Полковник исподлобья бросил на меня слегка остекленевший взор.

– Врешь, майор. Государство – это не кучка проходимцев, которая сегодня у власти, а завтра черт знает где! Сегодня одна кучка, завтра другая. А государство – это страна, народ. Это наша история. Наши военные победы…

– …и трудовые свершения, – закончил я.– Короче, да здравствует Россия, вперед к светлому будущему! Только в чем оно состоит, я еще до Чумы запутался.

Полковник сощурился, помолчал, потом произнес сквозь зубы:

– Вы, господин спецагент, меня проверяете, что ли? Я непроизвольно расхохотался так, что часть закуски вылетела у меня изо рта.

– А если не проверяете… – продолжал Полковник, – тогда я не пойму, кто доверил такому субъекту важное задание? Или ты мне наврал, Ездок? А удостоверение подделал.

Я поспешил заверить, что ничего, кроме правды, ему не говорил. (Говорил, конечно, но насчет спецагента ведь действительно не солгал.)

Расстались мы почти друзьями. Захмелевший Полковник на прощание крепко пожал мне руку.

– Выполнишь свое задание, приезжай. Назначу своим заместителем. Ты нормальный мужик, я вижу. А что циничный, так все разведчики циничные.

Я вывел свой грузовик за ворота части и покатил по бетонке. Стоял погожий, очень тихий летний вечер. Тайга чуть вздыхала под ветром, от нее веяло мощью и покоем. Хотелось остановиться на обочине, заглушить движок и сидеть тихо-тихо, впитывая пряные лесные запахи и прислушиваясь к вековому завораживающему бормотанию леса. Который стоял тысячу лет назад и, хочется верить, будет стоять еще через тысячу, когда наш прах вместе со всеми мерзостями смахнет с лица земли ветер времени.

Чокнутого Полковника прозвали так по заслугам. Но тогда я вдруг остро позавидовал ему. Его странности, черт побери, если разобраться, были возвышенными и благородными. В своих причудах он оставался русским офицером с большой буквы. Меня же, здравомыслящего и расчетливого, нельзя было и близко поставить рядом с этим чудаком. Но циклиться на таких мыслях я не собирался. Других проблем хватало.

Позже, оказавшись в этих местах, я пару раз наведывался к Полковнику. Не по делу, а просто так, выпить самогону и почувствовать себя хоть на час нормальным военным человеком.

ГЛАВА 10

Хрипатый в караулке наконец узнал меня.

– Сейчас доложу, – сменил он гнев на милость. Вскоре одна створка ворот приоткрылась, и я шагнул на территорию части. Фонари здесь не горели, с дизельным топливом становилось туго, и его экономили. Но даже в темноте было заметно, что дорожки и плацы густо заросли осокой. Выпалывать ее оказалось некому. Я прошагал метров сто и толкнул дверь приземистого строения с парой светящихся окон. В командное помещение электричество еще подавали. В коридоре тускло тлела лампочка, высвечивая обшарпанные стены, некогда выкрашенные темно-зеленой «казарменной» краской.

Я толкнул дверь командирского кабинета. Полковник, похоже, еще не ложился. Сидел за тем же самым канцелярским столом, будто и не вставал со времен нашей последней встречи. Только традиционная бутыль с самогоном отсутствовала.

– Разрешите?

Он равнодушно кивнул, не выразив ничего по поводу моего неурочного визита. Это на него не походило.

– Проходи, садись.

Я уселся за приставной столик. Полковник рассматривал какие-то бумаги. На кой черт они ему нынче сдались?!

– Как живешь? Зачем явился? – спросил он, не прекращая чтения.– Чай будешь?

Он оставался бесстрастным, и в этом бесстрастии я уловил какой-то надлом. Сдавал наш Полковник, сдавал с каждым днем все больше и больше. При тусклом свете настольной лампы я заметил, как осунулось и посерело его лицо, как избороздили его морщины. В груди у меня вдруг возникло какое-то странное тошное чувство. Я не сразу понял, что это такое. И лишь потом догадался, что ощущаю Полковника. Он определенно был серьезно болен. Хоть спрашивать об этом его нельзя… А если с ним что-нибудь случится? Гарнизон, конечно, разбредется. В городе рано или поздно узнают, что склады больше никто не охраняет. Веселые могут наступить последствия. Ко всему прочему, не исключено, что где-нибудь в недрах рукотворных сопок, в укромной кладовой, хранится какая-нибудь устаревшая ядерная боеголовка. У людей в Зоне с мозгами полный швах. Боеголовка могла бы стать аргументом для тех, кто хочет вырваться за периметр и не попасть в санлагерь. Я даже думать не хотел, что случится, если с обеих сторон в ход пойдут подобные аргументы.

– Товарищ полковник, – сказал я проникновенно, – чаю не хочу, но мне очень нужна ваша помощь.

– Да? – Он поднял глаза от бумажного листа. – Для выполнения сверхсекретного и архиважного задания?

– Так точно. Я не лгу. Я коротко рассказал ему о том, что произошло в городе, о нашей экспедиции и Урках, по сути, уничтоживших ее. Рассказал, понятно, не все, а столько, сколько нужно.

Под конец моей речи в Полковнике проснулся интерес. Он перестал делать вид, что занят важными делами, и спросил:

– Что вы предполагаете обнаружить в Эпицентре?

– Не могу знать. Приедем – увидим.

– Глупость! – резко сказал Полковник, но, помедлив, добавил: – Но когда-то надо же начинать. Хочешь уничтожить бандитскую колонну?

Вертеть было незачем.

– Так точно. И мне нужно серьезное вооружение.

– С бандитами я сам воевал. Законченная сволочь, – сказал Полковник. – Вооружение я тебе дам. – Он постучал пальцами по столу. – Ты прав, устарели наши склады. «Ос» и «Шмелей» у меня нет. А с противотанковыми управляемыми реактивными снарядами ты обращаться умеешь?

– С ПТУРСами? Так точно.

– Вот и возьми. Хорошая вещь, хоть и старая. Сколько тебе?

Я прикинул, что на мотоцикле Харлея мы больше двух не увезем. И попросил пару.

Полковник снял телефонную трубку и велел доставить на КПП два комплекта.

– Я, майор, теперь, кажется, понимаю, – сказал он мне, – про твое спецзадание. Я, признаться, думал, что врешь ты, как сивый мерин. Плюнул на службу, как все на все, и мотаешься Ездоком. А отпустил тебя тогда, потому что… сам понимаешь: долг платежом красен. Теперь вижу: не врал. Туда, в сердцевину, кто-то должен заглянуть. Так ты уж постарайся. Потому и оружие даю. Никому бы не дал, а тебе даю. Для дела. Ты только с бандюками поосторожнее, не подставься. Я бы тебе и своих бойцов дал, но не могу. Некого. Со мной – четырнадцать человек осталось. А если без меня, вообще чертова дюжина.

Мне было и грустно, и чуть-чуть смешно. Вот ведь как повернули события! Даже Чокнутый Полковник уверовал в мою важную общественную роль. Очень кстати, иначе ПТУРСов мне бы не видать. А кто я, на самом деле, такой? Точно, бывший майор. И что спецагент – не то чтобы неправда. Но, по сути дела, Ездок и Ездок, и никто больше. Давно им стал и надолго, возможно, навсегда. Потому что, наверно, нутро такое, подходящее. Сложились обстоятельства – оно и проявилось. Ведь не хочу я быть ни майором, ни спецагентом. Ездоком, правда, тоже не шибко хочу. Но из всех зол это для меня наименьшее.

Мои размышления прервал Полковник.

– У меня к тебе тоже просьба.

– Все, что в моих силах, – пообещал я.

– В этом и вопрос. Сил потребуется немало. Сил, желания, чувства долга. (Опять он за свое!) Если со мной что-то случится…

– Чего ради?! – невежливо перебил я, так как понимал, что он имеет в виду. И уже догадывался, чего он от меня хочет.

– Я болен. Долго не протяну.

Я не стал возражать даже для вида, не такой он был человек.

– И что?

– Когда меня не станет – что здесь начнется? Солдатики мои разбредутся. А если и не разбредутся от продовольственного запаса, толку от них не будет без командира, рано или поздно кто-то нагрянет за нашим добром. Бандюки или еще кто. Сопротивления они не встретят. А у меня, знаешь, – он подался вперед, наваливаясь на стол и переходя на полушепот, – чего только тут нет! Такое есть, что и говорить не хочу.

– Я догадываюсь.

– Так я вот к чему. Я, конечно, не врач, но чувствую, что мало мне осталось. Думаю, саркома у меня. По всем признакам. Ты про это место не забывай. Если выполнишь задание, приезжай сюда. Здесь кто-то нужен, чтобы охрану поддерживать. Иначе я предвижу очень плохие последствия.

Я согласно покивал:

– Понял, товарищ полковник. Буду иметь в виду.

– Ты не имей в виду! – рявкнул Полковник. – Ты приезжай и возглавь гарнизон. Если еще буду жив, сам тебе командование передам, чтобы никто не вякал. Понял?! Дай мне слово.

Мне осточертело вилять, хитрить, недоговаривать и выгадывать. С ним – особенно.

– Послушайте, – сказал я.– Вы думаете, я не понимаю, какая проблема ваши склады?! Я прекрасно понимаю. А также и то, что без охраны здесь нельзя. Но я могу пообещать лишь одно: я про вас не забуду. И сделаю все, что в моих силах, чтобы тут не хозяйничали всякие левые пассажиры. Я пока не знаю что. Но – сделаю!

Полковник покривился.

– Левые пассажиры! Набрался жаргона, товарищ майор. Понятно, с кем поведешься… Спасибо, что сказал правду. Мне надеяться больше не на кого, с материка замену не пришлют.

– Если мы вернемся, я решу этот вопрос с Работягами. Это единственная возможность.

– Работяги твои… Тут военный человек нужен!

– Тут, я полагаю, нужен результат. Он почесал затылок.

– Ну решай, как сможешь. Ты, наверно, прав насчет результата.

Он предложил самогону, но рассиживаться мне было некогда, и мы распрощались, как только из караулки доложили, что груз доставлен. Я почти не сомневался, что вижу Полковника в последний раз. Но мы расстались как обычно: тепло, но почти по уставу.