Текст книги "Остров неопытных физиков (илл. Г. Валька)"

Автор книги: Кирилл Домбровский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Когда ребята со смехом и кряками перебрались на переднюю палубу, они застали Иенсена стоящим на четвереньках у входа в каюту.

– Что это было? Что случилось? Мы тонем? – недоуменно спросил Иенсен.

– Ничего особенного, просто Витька тяжесть уменьшил! – сказал Яшка.

Иенсен снизу исподлобья вопросительно посмотрел на Витьку.

– Да вы не бойтесь! – оказал Витька нарочно самым равнодушным тоном. – Поднимайтесь на ноги, не упадете! Мы просто немного уменьшили величину земного ускорения, уменьшили силу тяжести.

Иенсен выпрямился, но, не рассчитав усилия, по инерции взлетел на воздух и плавно опустился на палубу. Он не сразу сумел найти положение равновесия и некоторое время балансировал на одной ноге, смешно размахивая руками.

– Какое странное волнение… Какая необычная качка… – бормотал Иенсен, пытаясь удержаться на ногах. – Я много плавал по морю, я очень много путешествовал. Когда мы шли из Лиссабона в Гамбург… нет, из Кале в Лиссабон, в Бискайском заливе мы попали в сильный шторм, но даже и там не случалось, чтобы человек от каждого шага взлетал в воздух. Да, очень странные волны, хотя ветер слабый. Конечно, плот – это не корабль, но все же…

– Да это не от волнения, господин Иенсен, это мы переключили наш трансформатор! Теперь всё, и вы сами, и мы, и всё вообще, стало в четыре раза легче! Теперь нельзя утонуть! Мы сделали это, чтобы плот шел быстрее.

Яшка постарался вложить в свои слова как можно больше убедительности, но слов ему показалось недостаточно, и он решил на деле продемонстрировать свои новые возможности.

– Смотрите…

Яшка сделал несколько «воздушных» шагов и прыгнул. Ему показалось, что он летит бесконечно долго. Он поднялся на высоту нескольких метров и ухватился за мачту повыше того места, где к ней крепился парус. Легко подтянувшись, Яшка уселся на рее.

Иенсен, прищурившись, смотрел на него, оценивая высоту прыжка. Яшка сидел на рее, свесив ноги и обнимая одной рукой мачту. Сидеть было страшновато. Плот мерно раскачивался, и верхушка мачты описывала большую дугу.

– Я мог бы и еще выше прыгнуть, только не хотел! – крикнул сверху Яшка.

– Ваш товарищ, наверное, акробат или спортсмен? – спросил Иенсен.

– Да нет же, – возразил Витька, гордый произведенным эффектом, – это просто наш трансформатор, мы изменили силу тяжести! С ним еще и не такие штуки можно делать!

Иенсен вопросительно посмотрел на Витьку и недоверчиво покачал головой.

– Как же это можно изменить силу тяжести? Тяжесть – это есть тяжесть.

– Вы же сами должны чувствовать, теперь все стало легче!

– У меня такое чувство, словно я все время куда-то проваливаюсь. Я думаю, это оттого, что плот очень сильно раскачивается. Это называется «мертвая зыбь».

– Вовсе нет! Я же вам объясняю – это от нашего трансформатора. Мы изменили закон ускорения. Не закон, а постоянную величину земного ускорения, так будет правильнее.

– Я не знаю, что вы называете ускорением, но я знаю, что законы физики нельзя изменять. На то они и законы.

– А вы физик? Откуда вы это знаете?

– Нет, я не буду сказать, что я физик, я торговец марками, но законы я знаю… Вы не могли бы показать мне ваш прибор?

– Пожалуйста! – Витька снял с плеча ремень и откинул кожаную крышку. – Вот видите, здесь разные кнопки, возле каждой написано, какой закон физики или какую постоянную величину можно изменить, нажав кнопку. Сейчас включена кнопка, управляющая силой тяжести.

Иенсен взял в руки прибор и стал внимательно его разглядывать. Он пощупал добротную свиную кожу, осторожно постучал пальцем по выпуклому стеклу, закрывавшему индикатор места, и даже осмотрел футляр с обратной стороны.

– Чистая работа, – сказал он, возвращая Витьке трансформатор. – Пожалуй, я мог бы его купить.

– Зачем он вам? Вы же торгуете марками.

– Я торгую не только марками. Я вообще покупаю и продаю разные редкие морские инструменты, радиоприемники, бинокли… Если вы утверждаете, что ваш прибор может изменять физические законы, я мог бы купить и его.

– Он не продается!

– Я мог бы дать вам за него очень хорошую цену… – Иенсен как бы не слышал Витькиного ответа, – и большой альбом марок в придачу, – продолжал Иенсен. – Кто-то из вас, кажется, собирает марки?

Иенсен поискал глазами Яшку, но тот все еще сидел на мачте, откуда и следил за разговором.

– А какой альбом? – спросил он.

Иенсен взглянул на мачту. Над ним, на высоте четырех метров, свешивались голые Яшкины пятки.

– Большой альбом марок, самый лучший альбом – тысяча двести редких марок всех стран света!

– Подумаешь, тысяча двести! У меня у самого больше трех тысяч! – донесся с высоты Яшкин голос.

– Прибор не продается! – строго повторил Витька.

– Пожалуйста. Если не хотите продавать, не надо. Торговля – это торговля. Не хотите – не надо. Я просто хотел вам сказать, что заплатил бы за него столько денег, что вы могли бы купить себе чудесную разборную лодку…

Иенсен помолчал, что-то высчитывая в уме, а потом добавил:

– И даже, может быть, с подвесным мотором!

Яшка спрыгнул с мачты на палубу. Впрочем, «спрыгнул» – это не то слово, которое следовало бы здесь употребить. Правильнее было бы сказать «слетел», «спланировал» или что-нибудь в этом роде. Он опускался очень медленно, так медленно, что пока он достиг палубы, свободно можно было бы сосчитать до десяти, если быстро считать.

– Это, наверное, такая лодка, какую мы видели там, на витрине спортивного магазина! – Яшка начал эту фразу еще на лету, в воздухе, а закончил, когда опустился на палубу.

Иенсен проследил взглядом за его плавным полетом.

– На такой лодке, – продолжал он, – вы могли бы совершать очень интересные плавания, и вам ни у кого не надо было бы спрашивать разрешения. Лодка была бы ваша собственная!

– Но мы не собираемся продавать кибернетический трансформатор! – опять сказал Витька.

– Я и не прошу вас продавать, я просто так говорю, что можно было бы купить на те деньги, которые я вам заплачу. Но вообще-то ваш прибор вряд ли кому-нибудь понадобится, кроме меня. Это товар на любителя. В конце концов прыгать на мачту может любой матрос, ради этого совсем не обязательно иметь специальный прибор. Если я соглашался у вас его купить, то только потому, что вы мне как-то сразу понравились. Я просто хотел сделать вам приятное.

– Наш прибор предназначен вовсе не для того, чтобы прыгать на мачты! – с досадой заметил Алек. – Он может изменять физические законы! В этом его назначение!

– Но этого не может быть, – с улыбочкой возразил Иенсен. – Что другое, а это я знаю точно. Тут вы меня не обманете. Вы напрасно хотите заставить меня платить деньги за простую игрушку. Я не фокусник, и мне она не нужна!

Ребята растерялись от такого поворота разговора.

– Да вас никто и не уговаривает! – обиженно сказал Алек. – Это вы просите, чтобы мы продали наш прибор.

– А я вам говорю, что это невозможно! – упрямо продолжал Иенсен. – Менять физические законы нельзя, я знаю это совершенно достоверно.

– Как же нельзя, когда мы уже столько раз пробовали! – воскликнул Яшка.

– Это невозможно! – повторил Иенсен. – Я знаю это очень хорошо потому, что сам однажды пытался как-нибудь обойти один физический закон, но у меня ничего не вышло. Другие, обычные законы я умею обходить, а тут ничего не смог сделать! Сперва я думал, что у меня выйдет, казалось, что остается доделать самую малость, но потом ничего не получилось. Это было, когда я изобретал перпетуум мобиле – вечный двигатель. Он уже начинал немножко двигаться, но потом останавливался. И так получалось без конца. Немножко повертится – и остановится. Если бы он совсем не двигался, тогда бы я сразу перестал над ним работать, но все дело в том, что немножко он все-таки двигался. Я собрал очень хороший часовой механизм. Вместо пружины для завода у меня было сделано большое колесо с чашечками, в которых лежали стальные шарики. Когда колесо поворачивалось, шарики один за другим скатывались по наклонной плоскости и попадали на бесконечную цепь, тоже с чашечками. Она поднимала их до другого желобка, который был расположен так, что по нему шарики скатывались и попадали снова на колесо. На колесе шарики были только с одной стороны. Если смотреть от меня, вот так, как я сейчас сижу, то с правой стороны были шарики, а левая сторона колеса была пустая. Шарики перевешивали и заставляли колесо поворачиваться, а от колеса был привод к подъемнику, который снова поднимал шарики. И так без конца. И представьте себе, молодые люди, все дело было только в том, что у меня всегда оказывался один лишний шарик. Если я его снимал с подъемника, так что на нем было на один шарик меньше, чем на колесе, то мой двигатель превосходно вращался, и я получал движение без всякой затраты энергии – ни пружины, ни гирь, ничего не было, а механизм вращался! Если бы к колесу присоединить динамо-машину, я мог бы получить электроэнергию прямо из ничего, даром! Я уже представлял себя богатым человеком. С таким вечным двигателем я мог бы создать отличную фирму! Акции электростанций сразу упали бы в цене, я мог бы их скупить по дешевке. Передо мной открывались такие замечательные перспективы! Я мог бы стать самым богатым человеком в мире… И все это пошло прахом только из-за одного лишнего шарика!

– Почему же он был лишним?

– Я же вам объясняю – все очень просто: если я снимал один шарик с подъемника, то механизм вращался, но только до тех пор, пока количество шариков на подъемнике и на колесе не оказывалось одинаковым, и тогда они уравновешивались и механизм останавливался. А для того чтобы он продолжал вращаться дальше, надо было положить этот лишний шарик уже не на подъемник, а на колесо. Тогда машина опять вращалась, пока на подъемнике не оказывался снова один лишний шарик. И так без конца. Все время у меня получался то один лишний шарик, то, наоборот, одного шарика не хватало. И так из-за одного шарика я лишился и роскошного дома в центре города, и огромного поместья в горах, и чудесной моторной яхты, и вкладов в банках, и контрольных пакетов акций крупнейших компаний… Грустно вспомнить, что я потерял из-за одного лишнего шарика!

– А это все у вас было? – спросил Алек.

– Нет, у меня ничего этого не было, но могло бы быть, если бы не этот закон сохранения энергии, который неизвестно кто придумал. Есть такой закон физики, по которому нельзя из ничего получить что-нибудь. Я до сих пор не могу примириться с этим законом.

Ребята засмеялись.

– Это же самый основной закон физики! – воскликнул Витька. – Вам бы в нашей школе поучиться!

Иенсен обиженно покосился на Витьку.

– Может быть, вы скажете, что ваш трансформатор и его сможет отменить?

– Может быть… – уклончиво ответил Витька.

Иенсен покачал головой и подозрительно посмотрел на трансформатор, который все еще висел у Витьки на плече.

– Я бы на вашем месте спрятал трансформатор в каюте. Здесь, на палубе, его можно замочить, а такой сложный прибор непременно испортится от морской воды. Я уже имел с этим дело. Я чинил радиоприемники, которые попадали в морскую воду, это было во время войны. Их потом очень трудно налаживать.

– Ничего, я осторожно…

– Нет, Витька, это гражданин Иенсен правильно говорит, – вмешался Алек. – Давай я спрячу трансформатор в каюте! А то в самом деле как бы чего не вышло!

Алек всегда чего-нибудь опасался. Ему для этого нужен был лишь повод. Есть люди, которые постоянно ждут от жизни самого худшего.

– Рыбы! Ребята, смотрите, какие рыбы! – закричал в этот момент Яшка. Он стоял у самого края плота.

Витька быстро обернулся и, забыв об уменьшившейся тяжести, едва не свалился в воду.

– На, Алек, возьми трансформатор, – сказал он.

Вдоль борта плота не было никаких поручней или перил, и держаться можно было только за ванты или за стенки каюты. Пологие волны мягко покачивали плот. Вода была чудесного зеленовато-синего цвета и такая чистая и прозрачная, что, казалось, можно видеть очень далеко в глубь океана. Было странно и немножко жутко думать, что под тобою несколько километров этой воды – теплой, синей, волнующейся у поверхности и холодной, темной в глубине.

– Где же рыбы? – спросил Витька.

– Да вон, смотри! Неужели не видишь?

Присмотревшись, Витька заметил две неясные тени. Рыбы казались очень большими. Некоторое время они держались вровень с плотом, едва пошевеливая плавниками, потом быстро исчезли.

– Что это за рыбы? – спросил Алек. – Может быть, акулы?

– Кто их знает…

– Большие рыбы.

Алек осторожно, стараясь не делать резких движений, пошел в каюту.

Витька и Яшка свесились за борт, стараясь проникнуть взглядом в толщу воды, пронизанную лучами полуденного солнца.

– Чего же они не всплывают? – спросил Яшка.

– Это могут быть золотые макрели, – сказал Витька. – Тур Хейердал писал, что они постоянно плавали около плота.

Одна из макрелей, описав большой круг, стремительно выскочила на поверхность. Сверкнув на солнце золотой чешуей, она пролетела по воздуху несколько метров и шлепнулась в воду, обдав ребят фонтаном соленых брызг.

И полет рыбы, и всплеск воды, и падение крупных капель – все происходило в том же странном замедленном темпе. Это было похоже на то, как иногда показывают в кино движения спортсменов.

– Так вы окончательно не хотите продавать ваш трансформатор? – послышался за спиной у ребят скрипучий голос Иенсена.

– Окончательно! – не оборачиваясь, ответил Витька.

В ТИХОМ ОКЕАНЕ

Сухая бамбуковая ветка свешивалась с потолка каюты и мерно раскачивалась. Она была надломлена у самого основания и легко отзывалась на каждое движение плота.

Одни любят солнце, другие – тень. Алек лежал в тени у входа в каюту и смотрел на эту ветку, следя за тем, как она медленно качается туда – обратно, туда – обратно. Сперва он совсем ни о чем не думал, просто лежал и глядел на ветку, на стены каюты, на Иенсена, который возился с приемником. Есть такие радиолюбители – они, вместо того чтобы найти интересную станцию с хорошей передачей и слушать спокойно, все время крутят ручки настройки в поисках чего-то еще более интересного. А потом, когда ничего не найдут, не могут поймать и ту станцию, которую слушали вначале. Должно быть, Иенсен относился именно к этому типу. Настроившись на станцию и прослушав несколько тактов музыки, он тут же переводил ручку и среди хрипа и свиста искал новую станцию. Поймав обрывок фразы диктора и не дослушав, он опять переводил ручку, и так без конца.

У Алека было неспокойно на душе. «Ребята сколько угодно могут звать меня занудой, – думал он, – могут смеяться над моими опасениями, но это вовсе не трусость, а только осторожность. Я же предупреждал ребят, что нельзя отправляться в такое путешествие без всякой подготовки. Посмотрим еще, что будет дальше. От Иенсена можно ждать чего угодно. Если ему так хочется заполучить кибернетический трансформатор, он на этом не успокоится. Не удалось купить – постарается отнять силой. Чего он крутит все время приемник? Может быть, хочет связаться с кем-нибудь по радио? Очень просто! Может вызвать военный корабль, чтобы забрать у нас трансформатор, а потом всех арестовать за плавание по океану без особого разрешения… – При этой мысли у Алека неприятно ёкнуло сердце и засосало под ложечкой. – Конечно, – продолжал он свои размышления, – от этого трансформатора куда больше неприятностей, чем пользы. Собственно говоря, пользы пока никакой. Только поплавали на плоту по Тихому океану, но еще неизвестно, чем все это кончится. Самое лучшее было бы тогда, еще в самом начале, отдать трансформатор кому-нибудь из взрослых. Правда, тогда нечего и думать о всяких рискованных приключениях, но зато и никакой опасности. Все было бы как полагается, и не нужно было бы сейчас волноваться…»

Алек снова перевел взгляд на сухую ветку. Она раскачивалась в том же замедленном темпе, в котором теперь происходили все явления, так или иначе связанные с величиной земного ускорения.

«Интересно, – подумал Алек, – ветка не просто стала легче, но у нее, как у маятника, увеличился период колебаний. Наверное, поэтому и волны стали более пологими…»

Алек прислушался к шуму воды и скрипу бревен, и ему стало еще тревожнее.

«Вообще-то все это затеял Серега, – думал Алек. – Зачем нужно было непременно отправляться на плоту «Кон-Тики»? Так просто, ради романтики! Можно было спокойно взять прогулочную лодку и поплавать по Москве-реке или, в крайнем случае, по Московскому морю. А Серега начитался приключенческих романов, и ему надо непременно самому проверить, какой он, Тихий океан? А что особенного? Море как море! Только волны побольше».

Ходом своих мыслей Алек все больше и больше убеждал себя в том, что они совершили страшную ошибку, отправившись в плавание на плоту. Чем дальше, тем больше находил он всяких доводов против этого приключения. «Главное, – думал он, – нельзя было действовать сразу, без всякой подготовки, надо было испытание прибора провести методично, как положено…»

Иенсен тем временем перестал крутить ручки настройки и уже некоторое время слушал одну и ту же станцию. Передача велась по-английски. Говорило радио Гонолулу. Слышимость была хорошая, и Алек ясно разбирал слова, хотя американское произношение диктора сильно отличалось от того, чему его учили в школе и дома. Диктор передавал какое-то официальное сообщение:

– …года, двадцать второго июня, в шесть часов пополудни командование Тихоокеанского флота Соединенных Штатов Америки совместно с Королевским военно-морским флотом Великобритании в Тихом океане, в районе острова Рождества, будет проводить испытания нового оружия. Остров Рождества и прилегающая к нему область объявляются опасными для судоходства. Всем судам, находящимся в этом районе, предлагается незамедлительно покинуть угрожаемые воды. Командование Тихоокеанского флота Соединенных Штатов и командование Королевских военно-морских сил не будут нести ответственность за повреждения судов и несчастья с людьми, которые могут произойти в случае, если суда останутся в зоне, объявленной опасной для судоходства».

Алек не сразу понял все значение для них этого сообщения. Слишком уж мы, жители Центральной России, привыкли к мысли, что то, что делается где-то там, на далеких островах Тихого океана, не может иметь к нам непосредственного отношения. Читая в газетах и слушая по радио сообщения обо всех этих взрывах и испытаниях атомного оружия в пустынях или в океане, мы невольно думаем, что это так далеко, на другом конце Земли, что до нас все равно не докатятся отголоски этих взрывов. Мы забываем, что в наш атомный век Земля стала намного теснее, чем была во времена Колумба и Магеллана.

Диктор еще раз повторил сообщение и затем передал местное время и дату: 21 июня, 13 часов. Алек машинально сверил свои часы. Они показывали без четырех минут два. Алек подумал: «Два часа… только чего – дня или ночи? Пожалуй, ночи. Если здесь день, в Москве должна быть ночь. Значит, здесь мы все еще во вчерашнем дне… Интересно, далеко ли отсюда до острова Рождества? И вообще, где мы сейчас находимся? Может быть, мы плывем по этой самой опасной зоне?» При этой мысли у Алека опять пробежали мурашки по спине. Он поднялся и вышел на палубу.

Витька и Яшка сидели у борта плота.

– Я тебе говорю, Яшка, из этого все равно ничего не выйдет!

– А я попробую!

– Макрель не сумасшедшая – она не станет хватать твои консервы, когда кругом полно свежей рыбы!

Яшка, не обращая внимания на Витькины слова, продолжал вскрывать банку консервов. На крышке была изображена веселая рыбка с загнутым хвостом. В банке оказались обыкновенные сардины в масле. Когда Яшка попытался наживить ими крючок, ничего путного не получилось. Сардины разваливались. Яшка перепачкался прованским маслом, а на крючке держался крошечный кусочек, да и тот слетел, как только Яшка попробовал закинуть удочку.

– Надо живца поймать, – сказал Витька.

– Сам знаю, что живца, а как ты его поймаешь? Ни червей нет, ни кузнечиков, ни хлеба, ни гороха. Ничего нет…

– Ребята, вы радио слышали? – спросил подошедший Алек.

– Какое радио?

– Сейчас передавали. Иенсен принял из Гонолулу. Сообщение американского командования о военных испытаниях!

– Ну и что там? Они у себя все время разные бомбы испытывают.

– Так ведь это здесь!

– Где здесь?

– Ну, здесь, рядом, на острове Рождества, в этом районе Тихого океана!

– Брось! В самом деле?

– Своими ушами слышал: американское командование не отвечает за повреждения. Всем судам покинуть опасный район!

– А когда?

– Завтра.

Витька с досадой плюнул за борт.

– Вот не было печали!.. И чего им только нужно?

Ребята рассеянно смотрели в океан. На волнах играли яркие солнечные блики. Горизонт был чист и ясен.

– Далеко этот остров Рождества? – спросил Яшка.

– Где-то здесь, в Тихом океане.

– А мы где?

– А я откуда знаю! Нужно по карте посмотреть. – Алек помолчал, потом добавил: – Ребята, необходимо срочно определить, где мы находимся, а то в самом деле врежемся в эту зону испытаний и пропадем, как слепые котята.

– Как же ты определишь свое место, когда кругом одна вода? – сказал Яшка.

– Вообще-то паниковать нечего, – подумав, сказал Витька. – В крайнем случае перенесемся куда-нибудь в другое место, но, конечно, первым делом нужно определить свои координаты.

– Как же можно определить, где ты находишься, когда ничего кругом не видно, кроме воды? – опять повторил Яшка. – Вода-то, она всюду одинаковая! Я читал в разных книгах, что капитаны могут определять свое место в море, только я думал, они это делают как-то по-особенному, если берегов не видно… Это только в книгах легко получается, а у нас все равно ничего не выйдет, все равно как рыбу на консервы ловить, – добавил он в заключение и пошел на корму, чтобы сменить Серегу у руля.

Проходя мимо входа в каюту, Яшка заглянул внутрь. Иенсен сидел, склонившись у радиопередатчика, и подсоединял какие-то провода. Рядом лежали вынутые из приемника запасные детали.

«Искупаться бы сейчас, – подумал Яшка. – А координаты?.. Какой от них толк? Все равно куда-нибудь приплывем!»

– Серега, а мы с Витькой сейчас двух рыб видели! – сообщил Яшка, добравшись до кормы.

– И я видел, – сказал Серега. – Они долго за плотом плыли. А летучих рыб тоже видел?

– Нет.

– А я видел. Они целой стаей пролетели, только далеко. Я сперва даже подумал, что это птицы, а потом понял, что рыбы.

– Большие?

– Не очень… А что ребята делают?

– Они там координаты ищут. Хотят узнать, где мы сейчас.

Определение координат – широты и долготы того места, где находится корабль, – это основная задача навигации. В наше время каждый штурман умеет это делать с большой точностью. В открытом море, где, по выражению Яши Букина, «ничего кругом не видно, кроме воды», все же есть ориентиры: днем – солнце, ночью – луна и звезды. Понадобилось несколько столетий упорного труда ученых, для того чтобы довести науку кораблевождения до нужного совершенства. Ребята же пытались определить свое место в море, опираясь только на школьное знание географии и физики.

– Так, – сказал Витька, расправляя карту. – Долготу определить очень просто, это можно сделать по разнице времени: каждый час разницы – пятнадцать градусов долготы.

– Только для этого надо знать одну мелочь – местное время! – заметил Алек.

– Ну, это мы как-нибудь сообразим… по солнцу…

Витька, прищурившись, посмотрел на солнце. Оно стояло довольно высоко, примерно так же, как в Москве летом в середине дня.

– Все-таки интересно, как ты определишь местное время, если мы уже пропустили полдень, – опять заметил Алек.

– А ты уверен, что полдень уже прошел?

– Конечно, раньше солнце стояло выше. Я по тени заметил.

– Ладно, Алек, давай рассуждать последовательно и логично, – не сдавался Витька. – Сейчас по московскому времени два тридцать ночи. Теперь давай рассчитаем по карте хотя бы приблизительно, где мы можем находиться. Если идти от Москвы на запад, то через каждые пятнадцать градусов долготы местное время должно меняться на один час.

– Допустим, – произнес Алек.

– Точно, – сказал Витька. – Теперь считай: Москва находится на тридцать восьмом градусе восточной долготы. Правильно?

– Ну, почти. Если точно, то тридцать семь градусов и сорок минут.

– Я же и говорю, примерно тридцать восемь градусов. Минуты можем пока не считать. Отнимаем пятнадцать градусов – получается двадцать три. Это один час разницы. Еще пятнадцать – восемь градусов. Это два часа…

– Считайте лучше сразу от Гринвича! – сказал подошедший Серега. – Тогда проще вычитать – все по пятнадцать!

– Не сбивай, Серега! Значит: Москва – половина третьего ночи, Норвегия – половина второго, Англия – половина первого, Исландия – половина двенадцатого…

Когда Витька дошел таким образом до островов Туамоту в Тихом океане, получилось пятнадцать часов вчерашнего дня. Витька остановился, потому что граница следующего часового пояса проходила почти точно через остров Рождества. Он опять посмотрел на солнце. Если бы это было в Москве, он легко определил бы время на глаз с ошибкой не больше получаса, но здесь он совсем не мог себе представить, как должно двигаться солнце. В одном можно было не сомневаться – сейчас была вторая половина дня.

– Ребята, а нельзя как-нибудь определить местное время по компасу? – вдруг спросил Серега. – Я знаю, можно по часам определять страны света, значит, и, наоборот, по компасу можно определить местное время. Ведь в полдень солнце должно быть точно на юге!

Витька и сам что-то об этом читал, но сейчас не мог вспомнить подробностей. Он посмотрел на компас. Плот шел точно на запад.

– Ну-ка, Алек, дай мне карандаш…

Витька установил карандаш вертикально в центре компаса. Тень отклонилась от направления на юг на двадцать один градус к востоку.

– Это что же, выходит, солнце у нас на севере? – удивленно спросил Серега.

– А что особенного? Это доказывает, что мы в Южном полушарии!

– Куда же оно тогда идет?

– На запад, конечно!

– Справа налево?

– Значит, справа налево!

– Ну, это еще не доказано! – вдруг воскликнул Алек.

– Что – не доказано? То что солнце идет справа налево?

– Нет, то, что мы южнее экватора. Сегодня двадцать второе июня – начало лета. Значит, земная ось наклонена верхним, то есть, я хочу сказать, северным концом к солнцу. Следовательно, солнце может быть в полдень прямо над головой не на экваторе, а на северном тропике. Я забыл, как он называется – Рака или Козерога?

– Неважно! Кажется, Рака.

– Тогда, если солнце мы видим на севере, это значит только то, что мы южнее северного тропика, а вовсе не экватора! Так что мы можем быть и в Северном полушарии!

– Это правильно, – согласился Витька. – Но давай рассуждать дальше. Ты согласен, что в полдень по местному времени тень должна показывать точно на юг?

– Согласен.

– Дальше, на закате солнца тень будет направлена на восток?

– Ну, примерно. Не точно на восток, но приблизительно…

– Значит, за шесть часов тень повернется на девяносто градусов, по пятнадцать градусов за час?

– А откуда тебе известно, что заход солнца будет ровно в шесть часов?

– На экваторе солнце всегда заходит в шесть часов местного времени.

– Опять двадцать пять! Да откуда тебе известно, что мы на экваторе?

– А мне и неизвестно. Это я просто так рассуждаю… для ясности. Ну хорошо, допустим, что мы не на экваторе, а где-то южнее или севернее. Сколько сейчас может быть времени по солнцу? Больше полудня?

– Больше.

– Но меньше, например, четырех часов?

Алек посмотрел на солнце и нехотя согласился:

– Пожалуй, меньше.

– Тогда мы должны находиться где-то здесь! – Витька ткнул пальцем в то место карты, которое было густо усеяно маленькими точками островов. Большинство из них было обведено красным пунктиром – это означало, что острова окружены коралловыми рифами.

Серега посмотрел на карту, а потом окинул взглядом пустынный океан.

– Ты чего на море смотришь? – спросил Алек. – Надеешься остров увидать? Так ведь это только на карте они часто натыканы, а на самом деле от острова до острова тысячи километров!

– Так уж и тысячи?

– А то не тысячи? Вот Магеллан плавал тут на кораблях целый год и ни одного острова не встретил! Нет, ребята, разве можно по компасу определять время! Если бы это было так просто, все бы носили вместо часов компасы. А не зная местного времени, нельзя определить и долготу.

– Точно нельзя, а приблизительно можно, – упрямился Витька.

– Даже и приблизительно нельзя! – стоял на своем Алек. – А если нельзя, если не знаем, где находимся, то лучше возвращаться обратно, пока ничего не случилось!

– Если мы не можем долготу определить, давайте тогда сперва определим широту, – предложил Серега.

– Широту и вовсе можно измерять только в полдень! – уверенно заявил Алек.

– Ничего подобного! – воскликнул Серега. – Я сам читал. Джек Лондон, когда плавал на «Снарке», определял широту в любое время. Это можно делать когда угодно, только секстан нужен.

– Секстан у них должен быть в каюте, – сказал Витька.

Серега пошел в каюту.

Торговец марками по-прежнему сидел в своем углу у приемника. В каюту не задувал ветер, и здесь было гораздо жарче, чем на палубе.

– Вам не жарко, господин Ивандопуло? – вежливо спросил Серега не потому, что это было ему интересно, а просто для того, чтобы что-нибудь сказать.

– Зовите меня Иенсен, – ответил торговец марками. – Я так больше привык… Спасибо, конечно, мне жарко, но я не очень люблю сидеть на солнце. К тому же теперь, когда вы уменьшили тяжесть, стало так трудно ходить, просто невозможно сохранять равновесие! Нет, лучше уж я побуду в каюте… А что вы здесь ищете?

– Секстан, – сказал Серега.

– Так вот же он! Прямо перед вами!

– Да-а, – смущенно протянул Серега, – а я его не заметил.

– Это самый обыкновенный морской секстан. А зачем он вам нужен?

– Я его сразу как-то не узнал… Мы хотим определить место, где находимся.

– А вы умеете это делать?

– В общем, да. То есть я никогда не пробовал, но думаю, что смогу.

– Вы ответили совершенно то же, что сказал один чиновник, когда его спросили, умеет ли он играть на скрипке. Он тоже сказал: «Не пробовал, но думаю, что смогу». Нет, молодые люди, если вы даже не знаете, как выглядит секстан, то как же вы им будете пользоваться?

– Ничего, как-нибудь разберемся!

– А таблицы вы уже нашли?

– Какие таблицы?

– Обыкновенные навигационные таблицы, эфемериды.

– А что это такое?

– Ну, господа, если вы не знаете, что такое эфемериды, то что же вы будете делать с этим секстаном?

– То и будем. Измерим высоту солнца над горизонтом…

– Ну и что?

– А потом… Будем определять… А разве там, на секстане, не написано сразу – градусы долготы и широты?

– Молодые люди, вы мне делаете смешно. На секстане действительно можно прочесть градусы, только не градусы широты, а градусы высоты солнца, а по этим данным еще надо произвести вычисления по таблицам, и тогда узнаете широту и долготу.