Текст книги "Будь со мною нежен"

Автор книги: Киран Крамер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 7

– Привет, красавица! – Это было обычное приветствие Дабза, только на этот раз в его тоне чувствовалось напряжение.

Тру взяла себя в руки и повернулась к нему с улыбкой на лице. Но, черт побери, почему она чувствовала себя так, словно в чем-то провинилась? Она не сделала ничего плохого.

– Привет, дорогой! – сказала она в ответ.

В дверях стоял ее старинный бойфренд. Дабз Уэринг, вернувшийся в ее жизнь через пять лет после гибели родителей, когда на Тру обрушилась бесконечная череда испытаний: за одним следовало другое. Явился и сказал, что она больше никогда не будет одна и что он оградит ее от всех бед.

И за это она была ему благодарна. Нельзя сказать, что Дабз менее привлекателен, чем Харрисон, но его красота абсолютно иного рода. Он рафинированный джентльмен, педант и спортсмен (в университете был вторым нападающим футбольной команды); его светлые, чуть рыжеватые волосы всегда аккуратно причесаны и разделены четким пробором. У него квадратный подбородок, как у всех мужчин Уэринг, широкий лоб над светлыми бровями, карие глаза, породистый нос и четкие высокие скулы. В безукоризненно скроенном костюме от «Берлин», купленном на Кинг-стрит в Чарлстоне, и галстуке от «Гермес» он вполне мог бы служить моделью для постера, как пример для холостяков Юга.

– Итак, сам Харрисон Гембл пожаловал в наш город. – Он взглянул на Тру с самонадеянной улыбкой, которая была живой рекламой единственного в Бискейне дантиста – его дяди, доктора Уэринга. Отец Дабза, скончавшийся двумя годами раньше, был известным адвокатом, а мать, Пенн Уэринг, – главным хирургом. – Он сказал, что привез тебя из Атланты.

«Он может» – подумала Тру. – Где Харрисон, там жди неприятностей».

Сердце подкатило к горлу, когда она спустилась на нижнюю ступеньку.

– Да, это был сюрприз. Мне было как-то неловко отказать ему. К тому же прошло десять лет.

Почему она так нервничает? Она не сделала ничего плохого, и ей нечего скрывать.

Они поцеловались: быстро, можно сказать – формально. Очевидно, Дабз был выбит из колеи появлением Харрисона не меньше, чем Тру.

– Как я понимаю, ему пришлось проделать долгий путь от трейлер-парка «Рай песчаного доллара».

– Говорить гадости не обязательно, ты не думаешь?

Он поймал ее руку и поцеловал костяшки пальцев.

– Мне нравится твое благородство, моя дорогая Тру, но ты чуть-чуть наивна…

Она отступила на шаг, он сделал два к ней – и они оказались нос к носу.

– Харрисон вкалывал как сумасшедший, чтобы стать тем, кем стал, – заметила Тру. – Ты тоже много работаешь, так что не стоит унижать его или смеяться надо мной. И потом, я нисколько не наивна.

В ответ на эти слова Дабз рассмеялся, обнял ее и привлек к себе.

– Разве ты не понимаешь, что все это ради тебя? При чем тут деньги Гембла или слава? Ты моя. Не его.

Нормально. Тру должно бы это льстить или хотя бы радовать, но сейчас она чувствовала себя вещью, чьей-то собственностью, хотя, возможно, это слишком сильно сказано. Дабз ее уважает, и она знала это. Он вел себя по-идиотски по отношению к Харрисону, но кому, скажите на милость, понравится, если бывший бойфренд его невесты появится у нее дома, можно сказать, накануне свадьбы?

– Тебе не о чем беспокоиться. – Тру нежно убрала с его лба упавшую прядь. – Он завтра уезжает. Доволен?

– Ладно. Просто я не хотел бы, чтобы он был здесь в мое отсутствие. От него одни неприятности.

– Постой… – Ее пульс участился. – Я что-то не поняла: ты куда-то уезжаешь?

Он нахмурился.

– В Нью-Йорк.

– Когда? – прошептала она.

– Завтра утром. – Дабз никогда не извинялся, если дело касалось работы. – Я должен снять показания и присутствовать на важном процессе. Это важный момент, касающийся одного из наших дел.

– А вернешься?

– Не раньше чем за пару дней до свадьбы, как раз к холостяцкой вечеринке, – ответил он после паузы.

– Ты шутишь. – Тру просила его, умоляла составить так рабочий график, чтобы освободить две недели до церемонии. – А что, нельзя послать кого-то еще?

– Единственный, кто мог бы заменить меня, это Нед, но у него операция на следующей неделе. – Он погладил пальцами ее плечи. – Это та цена, которую я должен заплатить, если хочу в будущем стать полноправным партнером. Понимаешь?

– Да, понимаю.

Хотя при чем тут это? Тру не покидало ощущение, что все это звенья одной цепи. Зачем она поехала в Атланту, если привести в порядок платье можно было и в Чарлстоне? Зачем пошла мимо отеля на Пич-стрит, хотя можно было бы выбрать другой путь? А может, все это последствия приступа паники?..

– А ты пока сможешь заняться приготовлениями к свадьбе, – как ни в чем не бывало продолжал Дабз. – Что еще осталось сделать?

Много чего. Хотя какой смысл жаловаться? Он уезжает.

– У нас еще две вечеринки до свадьбы: у Сейерзов и у твоей крестной. – Специальные вечеринки в их честь, а Дабза не будет…

– Лола поймет, а Сейерзы тем более – ведь Бен адвокат. Что-то еще?

Тру не стала спорить.

– Твоим собратьям по университету нужен пляжный домик: твоя мама забыла, что он предназначен им, и уже отдала его своим подругам по колледжу.

– Как это? Она же говорила, что придержит его для нас.

– Да, но вот забыла.

Тру не могла поверить, что Пенн может быть такой невнимательной. Правда, она очень много работает и все время в разъездах.

– Это катастрофа. Позвони в риелторскую контору: пусть подыщут нам что-нибудь.

– А твои друзья не могут остановиться в отеле или снять дом самостоятельно?

– Тру, это мы их пригласили, а значит должны сделать это сами. Я понимаю, мама устроила всю эту неразбериху, но ты же знаешь, какая у нее важная работа, а тут еще мы… – Он притянул ее ближе. – Кроме того, для меня важно, чтобы им было комфортно: я просто не могу отправить их в отель, эти ребята мои лучшие друзья.

– Ну да. Конечно.

– Эй! – мягко встряхнул ее Дабз. – Кто всегда выполняет все твои пожелания?

– Ты, кто же еще. – Тру попыталась улыбнуться, но не получилось. – Мы собирались обсудить репертуар музыкальной группы, помнишь?

– Ты мне напишешь, когда буду в Нью-Йорке, и я назову несколько любимых песен. По крайней мере мы оба умеем танцевать. – Он тоже посещал балы в Чарлстоне.

– Да. Но что с банкетным менеджером и фотографом? И с рестораном для пробного обеда?

– Я думал, мы все это уже уладили?

– В основном – да, но осталось еще много деталей.

– Тру. – Дабз зажал ее лицо в ладонях. – Ты у меня умница и со всем справишься, я не сомневаюсь.

Она закрыла глаза и вздохнула.

– Разумеется. Хотя… – Тру открыла глаза и почувствовала себя немного потерянной. – Ты обещал поехать со мной и Уизи на открытие Трайдента. – Они оба решили, что должны присутствовать, несмотря на то, что это будет за неделю до свадьбы. Более подходящего случая для сближения Дабза и Уизи не придумаешь.

Его взгляд, устремленный в необозримые дали, был как у Супермена, когда тот осматривал свои владения. Весьма впечатляюще. Он проделывал такие трюки в суде, когда нужно было время, чтобы подумать, прежде чем принять решение и облечь его в слова.

– Я понимаю, как это для тебя важно, – наконец проговорил Дабз медленно (Тру по опыту знала: подобные слова всегда предваряли извинение или заменяли его). – Вы обе должны поехать. Не думаю, чтобы Уизи стала возражать против моего отсутствия.

Да, Уизи не станет, но Тру порадовало, что он хотя бы проявил некое подобие сожаления по поводу невозможности присутствовать на мероприятии.

Она слабо улыбнулась. В том, что он вынужден уехать, его вины нет. А что касается Уизи… Она изменит свое мнение о нем, как только поймет, что Тру не перестанет любить ее, когда выйдет замуж.

– Жизнь не сказка, милая. – Дабз ласково потрепал ее по щеке. – Когда поймешь это, будешь меньше беспокоиться и больше радоваться.

Все ее попытки быть сдержанной и милой мгновенно испарились. Она повернулась и пошла вверх по ступеням. Черт бы побрал этого мужчину… нет: черт бы побрал этих мужчин! Она включила и Харрисона в этот перечень.

– Не надо говорить со мной как с идиоткой! – бросила Тру через плечо. – Уж кому, как не мне, знать, что жизнь не сказка.

– Своевременное замечание. – Дабз догнал ее, взял за руку и потащил вверх по лестнице. – Я попытаюсь исправить ситуацию прямо сейчас. – Он запечатлел поцелуй на ее виске. От него всегда пахло одеколоном «Поло», крахмалом и хлопком.

Его намерения были предельно ясны. Но, может, он шутит?

Нет, похоже, всерьез – он ведь мужчина.

– Знаешь, ты выбрал неподходящее время. – Тру знала, что отказ прозвучал слишком резко, но обидно, когда тебя не воспринимают всерьез.

– И все же позволь мне сделать это, – проговорил Дабз нетерпеливо, серьезно и уверенно.

А потом откровенно грубо завладел ее губами. Господи! Он что, намерен заняться сексом прямо сейчас, решив, что после этого она почувствует себя лучше?

– Мне нужно принять душ, извини, – натянуто улыбнулась Тру.

– Мне тоже, только сбегаю за сумкой – она в машине.

– Уизи придет с минуты на минуту: она с покупателями.

– О… Я думал, ее нет дома.

Это коротенькое «О» явно выразило разочарование.

Тру видела, что он раздражен, и решила не усугублять ситуацию. Лучше порадоваться за них обоих ради них же самих.

– Сегодня нас ждет прекрасный вечер в Чарлстоне, не так ли? – проговорила она после неловкого молчания.

– Да, – кивнул он. – Вероятно.

Тру продолжила более твердо:

– Послушай, Дабз, эта вечеринка для нас. И состоится она в доме с видом на залив, и там будет много хороших друзей. – Его друзей, мелькнуло в голове. – Мы чудесно проведем время.

Дабз взглянул на часы.

– Мне бы хотелось побыть с тобой наедине.

– Мне тоже, – солгала Тру, зная, что ни на что, кроме приготовлений к свадьбе, у нее просто не осталось времени: еще столько надо сделать.

– Именно сейчас, потому что после вечеринки мне сразу придется отправиться домой, чтобы собраться.

Он замолчал, явно что-то сосредоточенно обдумывая. И Тру поняла – старается подсчитать, будет ли у него время утром, чтобы увидеться с ней, прежде чем уедет.

Она скрестила руки на груди.

– Какая досада. Завтра утром я должна встать пораньше, чтобы принять женщин из церкви Святого Георга. Они придут в восемь собирать помидоры для воскресного базара в церкви. И чтобы приготовить соус к спагетти для благотворительного обеда.

Чувствуя свою вину, Тру приподнялась на цыпочки и быстро поцеловала его в губы – и ничего особенного не ощутила. Может, это и к лучшему?

– Мы подождем до медового месяца.

– Это слишком долго, – проворчал Дабз.

Она взяла его руку.

– А я думаю, нам лучше подождать. Почему нет? После свадьбы у нас будет целая жизнь, чтобы насладиться друг другом.

Казалось, такая перспектива его вовсе не радовала.

– Зачем тянуть?

– Но это так романтично! – Она сжала его руку. – Пожалуйста, Дабз.

– Хорошо, – буркнул он, тяжело вздохнув.

– Спасибо. Это так много значит для меня.

И так и было. Один-единственный раз за всю свою жизнь она занималась любовью, потому что желание было таким неумолимым и сильным, как сокрушительный летний шторм. Это случилось, когда она провела ночь с Харрисоном на Палм-Бич. Она старалась не вспоминать об этом, но сегодня все ожило и заиграло новыми красками.

«Перекусим, детка…»

Может быть, когда она станет женой Дабза и все утрясется, и у них сложатся подобные отношения?

Он чуть приподнял волосы и поцеловал в шею чуть ниже уха. Его губы были сухие и горячие, как при температуре.

– А теперь беги в душ. И получше запри дверь. – Он хитро улыбнулся и подмигнул ей. – Я пока посмотрю спортивный канал.

– И поговори с Уизи, когда вернется.

– Конечно.

Так стоит ли печалиться? У нее все хорошо. Как говорится, тут чуть-чуть поубавилось, зато там прибавилось. Такими и бывают реальные отношения между людьми. И когда в полной боевой готовности спустилась вниз, отправиться на вечеринку, Тру напомнила себе, что до свадьбы осталось всего две недели. Ничего, она справится и все уладит.

На протяжении всей этой долгой вечеринки в Чарлстоне, потягивая шампанское в объятиях Дабза, она думала о Харрисоне и сожалела о своем отказе позавтракать с ним.

Глава 8

Покинув Мейбенк-холл, Харрисон направился в трейлер-парк «Рай песчаного доллара», где провел детство. Никаких песчаных долларов здесь не было, как, впрочем, и пляжа, зато в прибрежной полосе водились небольшие крабы, а великолепие залива Бискейн с лихвой компенсировало отсутствие чистого песка. Это место не вполне оправдывало и другую часть своего названия, во всяком случае, для взрослых. Открывавшаяся взгляду картина едва ли соответствовала общепринятому представлению о рае, и людям тут жилось совсем не легко. Харрисон отчетливо помнил, как в былые годы его отец просыпался задолго до рассвета, чтобы вовремя добраться до пристани по узкой двухколейной дороге. С мая по декабрь рыбаки занимались ловлей креветок и не появлялись дома по нескольку дней.

Остальные жители парка (в том числе и мама Харрисона) были заняты в сфере услуг: в химчистках, ресторанах или частных домах. Большинство из них возвращались с работы за полночь, сопровождаемые гулким жужжанием саранчи.

Харрисон достал мобильный телефон и позвонил брату.

– Гейдж, ты точно не хочешь, чтобы я привез какой-нибудь еды?

Вообще-то он мечтал позавтракать с Тру и послушать ее рассказ о том, как они жили все эти годы.

– Да не-ет, у меня тут целая гора крабов, – ответил Гейдж в нарочито растянутой южной манере.

«Ну и бог с тобой», – подумал Харрисон. Честно говоря, все его мысли сейчас были обращены к Тру. Господи, до чего же ему хотелось поцеловать ее, почувствовать нежность губ… узнать, возникнет ли между ними былое притяжение. И если да, то сорвать с нее одежду и заняться любовью. А затем спеть что-нибудь из своего репертуара. Собственно, пел он ей и раньше: Тру всегда была его лучшим слушателем.

Мечтать не вредно.

– А пиво-то у тебя есть? – спросил он Гейджа.

– Ну да… И крекеры тоже.

– Готов поспорить, сейчас ты составляешь очередной кроссворд.

– Ага. Для нового номера «Таймс».

– Подкинь-ка мне интересный вопросик.

– Джеймс Бонд на танцполе.

– Не имею ни малейшего понятия, о чем тут может идти речь. – Когда дело касалось кроссвордов, Харрисон чувствовал себя полным идиотом, однако в написании текстов песен ему не было равных. Наверняка кто-то из его предков был писателем или поэтом. – Ладно, через пару минут увидимся. – Он закончил разговор с чувством глубокого удовлетворения.

На въезде в «Рай песчаного доллара» до сих пор громоздилась старая фанерная арка. Некогда покрывавшая ее краска давно выцвела, а огромный песчаный доллар, украшавший ее, утерял свой рисунок и теперь походил на блеклый диск луны.

Испещренная ямами дорога вихляла между высокими соснами, и Харрисон мог поклясться, что, несмотря на годы, каждая из рытвин осталась на прежнем месте. Ловко огибая ямы, он воображал себя Люком Скайуокером, прокладывающим путь к Звезде Смерти.

На обустроенных земельных участках крепко стояли жилые трейлеры. Многие из них могли похвастаться аккуратными верандами, уютно расположившимися под ветвями столетних дубов. Цветущий огород и новые качели были призваны свидетельствовать о том, что в доме живет счастливая семья, или хотя бы о том, что жители трейлера любят наслаждаться щедрым солнцем Южной Каролины.

Заброшенные же участки выглядели так, словно их поразил безжалостный шторм или нашествие голодных зомби. Повсюду можно было наблюдать ржавые остовы брошенных машин, ветхие сараи уродливо покосились, а у подножия деревьев валялись груды старых покрышек. Участок Гейджа был как раз из таких.

Харрисон вышел из машины и резко захлопнул дверь. Перед ним стоял старый трейлер родителей. Проклятье! Очевидно, брат годами обманывал его, уверяя, что купил новый дом.

Дно трейлера прикрывала старая решетка, знакомая ему с детских лет. Местами она сильно деформировалась, и оставалось лишь гадать, что скрывалось под ее поверхностью. Над кухонным окном красовалась вмятина, в создании которой Харрисон участвовал лично. Перебрав пива со школьным приятелем, он вздумал играть в футбол, и мяч, как водится, полетел в довольно странном направлении.

Пытаясь соблюсти приличия, Харрисон постучал. Гейдж серьезно относился к порядкам и обычаям – не хотелось его обижать. По ту сторону двери раздался собачий лай и скрежет когтей. Почти все в округе держали собак, и Харрисон сильно скучал по своим питомцам – дворняжкам Рядовому и Сержанту, – останки которых покоились на заднем дворе.

Как только дверь открылась, ему под ноги бросились две клыкастые морды и принялись бодро сопеть и фыркать, а учуяв запах собак Уизи, который принес с собой Харрисон, запыхтели с еще большим энтузиазмом. Собаки напоминали забавную помесь боксера, джек-рассел-терьера и зверька из японских мультиков.

Гейдж хмуро возвышался над своими подопечными, приспустив очки для чтения на кончик носа. Он выглядел так, как выглядел бы Киану Ривз, будь тот степенным профессором колледжа. Мать Гейджа и Харрисона была красивой блондинкой, а внешность отца хранила следы индейцев сиви, проживавших в этой части Америки задолго до того, как сюда пришли первые белые люди. Гейдж чем-то походил на ожившее воспоминание – те же короткие темные волосы, широкие скулы и угольно-черные глаза под густыми бровями. Стиль одежды не менялся с годами – старые добрые джинсы «Левайс», белая рубашка, коричневый ремень и мокасины.

– Entrez.[11]11
  Входи (фр.).


[Закрыть]

Южный акцент сочетался с французским прононсом не лучшим образом, и тем не менее Гейдж любил ввернуть в разговор пару-тройку иностранных слов. Наверняка думал о них целыми днями, как, впрочем, и о реках, античных полководцах и редких животных, названия которых обязан знать любой составитель кроссвордов.

– Привет! – Харрисон похлопал брата по мускулистому плечу – служба в армии оставила свой след. – Рад меня видеть? Что-то не понять по твоему виду: смотришь на меня как зомби. У тебя ухо, часом, не отвалится?

– Итак? – сухо ответил Гейдж, потянувшись рукой к левому уху.

– Ухо, говорю, не отвалится? Черт, до чего же ты умный! – восхищенно воскликнул Харрисон, подумав при этом: «Будто не от мира сего».

Гейдж слегка ухмыльнулся, однако дружелюбная улыбка получилась похожей на болезненную гримасу. Он развернулся и направился в глубь дома, сопровождаемый громким скрипом линолеума под ногами имитирующего мрамор.

Не дождавшись приглашения, Харрисон уныло побрел следом. В гостиной было опрятно и чисто, но интерьер словно погряз в давно ушедших временах.

По левую руку находилась своеобразная зона отдыха – древний телевизор с панелью ручной настройки частот, корявый металлический стол, кресло, обитое оранжево-красной шотландкой, небольшая картотека, полуразвалившийся диван болотного оттенка и книжный шкаф IKEA с провисшими полками, освещенный дешевым подобием люстры. С правой стороны располагалась кухня, оформленная в стиле восьмидесятых: ящики шкафов из пластика под дерево, блекло-красные шторы, собранные наверху, безнадежно облупленная кухонная стойка.

Стены покрывала тусклая бежевая краска, а на потолке неясно вырисовывались водные подтеки, чем-то напоминавшие грозовые облака. Из-под лоскутного ковра (дело рук их матери) выглядывал сомнительный кусок фанеры.

– Что это? – спросил Харрисон, вдруг ощутив, как забилось сердце.

– Кусок фанеры.

– Неужели? – Харрисон окинул брата суровым взглядом. – Почему он здесь?

Гейдж пожал плечами:

– Хотел заткнуть дырку в полу.

– Ты, должно быть, шутишь.

«Как можно было верить его словам? Ну и дурак же ты!»

Немного уняв свой гнев, Харрисон продолжил:

– Я ведь поверил, когда ты сказал, что купил новый трейлер.

Проклятье! Следовало послать ко всем чертям концерты и записи в студии, приехать и проверить, как живет единственный брат. Нужно было всего лишь его проведать, не выдумывая глупые отговорки в духе: «Гейдж уже взрослый и может сам о себе позаботиться». Харрисон надеялся, что ежегодные семьдесят пять тысяч долларов за кроссворды и полученный на флоте опыт, вкупе с хозяйственными навыками и отсутствием вредных привычек, позволяют Гейджу вести достойную жизнь.

Что ж, все эти предположения оказались ошибочными: его брат явно нуждался, и не только в деньгах, но и в хорошем друге.

Или в хорошем брате.

Харрисон, когда чувствовал себя виноватым, становился похожим на льва, запертого в клетке. Ему хотелось рвать и метать. Он усиленно пытался сосредоточиться на чем-то кроме душившего его чувства вины.

Гейдж пожал плечами.

– Так и знал, что ты начнешь заводиться. Не пора ли это прекратить? Лучше скажи, что нынче пьют известные кантри-певцы из Южной Каролины: пиво или кофе?

– Если зрение меня не подводит, Дариуса Рукера[12]12
  Исполнитель кантри-музыки из Южной Каролины.


[Закрыть] тут нет. Это все, что ты смог придумать? – Харрисон тщательно исследовал кухню, поражаясь консерватизму своего брата. – Почему, кстати, ты не включил меня ни в один из своих кроссвордов? Мог бы хоть название моей песни загадать.

Сохраняя абсолютно невозмутимый вид, Гейдж поднял пластиковый стаканчик.

– Пойдет?

Харрисон выбил стаканчик из его рук.

– Не зли меня.

Маленький пластиковый стаканчик покатился по полу, уперся в стену, и Харрисон прикусил губу. Внезапно накатившая злость была ему не в новинку, такое случалось постоянно, и виной всему – комплексы. А еще тревога. Он то и дело выходил из себя и переживал по мелочам. Он ненавидел и то и другое, а общение с братом лишь усугубляло ситуацию.

– Не думал, что у тебя столь уязвимое самолюбие, – холодно заметил Гейдж. – Честно говоря, названия твоих песен ни разу не пришли мне в голову, когда я составлял кроссворды. Именно поэтому их там и нет.

– Да плевать мне на кроссворды. – Харрисон закрыл лицо ладонями. – Я знаю, они рождаются в твоем мозгу поэтапно, как кусочки мозаики. И ты используешь игру воображения, пробуждающую вдохновение, а уже потом воспроизводишь все это на бумаге.

– Точно. – Гейдж открыл холодильник. – Так в чем же проблема?

– Проблема в этом жутком трейлере. – Харрисон разочарованно всплеснул руками. – Прости, что накинулся на тебя словно киборг, но я действительно не понимаю, как можно жить в этой развалине. За исключением колледжа и нескольких лет военной службы ты провел здесь всю жизнь. Пришло время двигаться дальше. Сколько можно держаться за эту рухлядь?

– Ну, не все здесь, как ты выражаешься, рухлядь, – возразил Гейдж. – Есть и недавно купленные вещи. Вот, к примеру, новая кофе-машина.

– Ты думал, что она произведет на меня впечатление? – Как ни пытался Харрисон избавиться от чрезмерно насмешливой интонации, у него это плохо получалось. – Я бы и врагу не пожелал жить в такой развалюхе.

– Это трейлер наших родителей. – Вынув из холодильника бутылку пива, Гейдж открыл ее старомодным штопором, привинченным к дверце шкафа, и протянул Харрисону. – Меня здесь все устраивает.

Сделав большой глоток, Харрисон заметил:

– Мне известно, что ты боишься перемен. Но этот дом должны были снести, как только я отсюда уехал. Ты знал, что я продал его владельцу парка за пятьдесят баксов?

– Нет.

– Он сказал, что будет использовать его в качестве холостяцкой берлоги, и, помнится, слово «берлога» выделил особенно.

– Что ж, ему определенно удалось извлечь выгоду из этой сделки. Я перекупил трейлер за сто долларов. – Гейдж направился в гостиную. Казалось, ничто не может вывести его из равновесия. – Диван все еще раскладывается.

– Господи, страшно представить, во что годы превратили матрас. Не удивлюсь, если мое старое покрывало все еще тут.

Так и было. В свое время мама приобрела целый комплект хлопковых покрывал в «Сирс». Харрисону предназначалось красное, а Гейджу – синее, сплошь покрытое маленькими изображениями луны.

– Только не говори, что ты сохранил и мамино покрывало в цветочек.

Харрисон отправился в другую комнату, где раньше спали их родители. Разумеется, спальня ни капельки не изменилась. Единственное новшество заключалось в листе брезента, прикрепленного к задней стене трейлера с помощью липкой ленты. Харрисон обернулся.

– Я правда думаю, что тебе стоит переехать.

Гейдж не выказывал ни малейших признаков беспокойства. Как, впрочем, и всегда.

– Я не хожу в эту комнату. Сплю в нашей старой спальне.

– Что ж, должен признать, что здесь довольно чисто. Записываю это на твой счет. Но назвать это помещение жилым язык не поворачивается.

– «Жилое» – понятие растяжимое. Предположим, мы решили принять участие в «Последнем герое», и если бы, блуждая в глухих джунглях, наткнулись на этот трейлер, он стал бы весьма ценной находкой. Можно было бы уйти с пляжа, поселиться в трейлере и выиграть соревнование.

– Да, но мы не в джунглях, – усмехнулся Харрисон. – Ты можешь купить отличный дом, в который не стыдно позвать гостей. А сюда никто никогда не придет. Девушку в эту рухлядь я бы точно не стал приводить.

– Она уехала и, помимо прочего, не была моей девушкой: просто жила по-соседству, и мы дружили.

– Не важно. А как дела с остальными друзьями? Ты хоть с кем-то общаешься?

– У меня полно друзей. Мы видимся на ежегодном Национальном конкурсе кроссвордов и каждый день общаемся по Интернету.

– Потрясающе. А если иногда нужно кого-то пригласить в гости? Я имею в виду девушку, из плоти и крови. Но не сюда же…

Впервые с тех пор как Харрисон пересек порог трейлера, выражение лица Гейджа изменилось. Он вздрогнул, слегка приоткрыл рот и прищурил глаза.

– Вот видишь? – Харрисон подошел к брату вплотную. – Видишь? Ты явно хочешь завести настоящую девушку. Такую, для которой захочется приготовить романтический ужин.

Гейдж поджал губы.

– Едва ли это возможно. Численность населения Бискейна крайне мала. Следовательно, одиноких женщин в возрасте от двадцати пяти до сорока лет тут не боле пятидесяти.

– Ого. Так ты, оказывается, ведешь счет?

– Естественно. Зачем же я получал степень бакалавра? Стараюсь поддерживать должный уровень интеграции с обществом.

– И это ты называешь интеграцией? Я думаю, ты просто сидишь на месте и наблюдаешь, как жизнь проходит мимо. Вливайся!

– Как?

«Как?» Он что, действительно спросил как? Харрисон сделал глубокий вдох.

– Для начала пора выметаться из этого трейлера, – ответил он слегка напряженным тоном, скрестив руки на груди. – Ты съезжаешь, Гейдж. Альтернатив я тебе не предлагаю.

Выходные в Хамптоне придется отложить. Нужно остаться здесь и помочь брату с выбором нового жилья.

– Нет. Я останусь. – Решительной поступью Гейдж направился обратно в гостиную, чтобы включить спортивный канал, поскольку обожал бейсбол.

Харрисону отчаянно хотелось пнуть кого-нибудь. Как, обладая столь острым умом, его брат упускал из виду простейшие вещи? В этот момент в кармане забренчал телефон.

– Да?

Звонил Ден.

– Я еле выбрался из Атланты на развалюхе твоей знакомой, – заявил он с сильным бостонским акцентом. – Кондиционер и тот сломан. Она могла бы меня предупредить.

– Извини. Надеюсь, карты «Гугл» тебе помогли?

– Ну да, довели до знака с гигантским помидором, а потом связь пропала, и я остался один в этой глуши. Я опасался, что из леса выйдут южные люди с винтовками и расстреляют меня за нарушение местных порядков. Ну, или предложат стакан лимонада. Они ведь и то и другое умеют делать, так?

– Идиот. «Южные люди». Мы что, по-твоему, с другой планеты?

– Можно сказать и так. У входа меня встретила девушка по имени Уизи. Она видела меня в первый раз, но это не помешало ей прожужжать мне все уши своей болтовней. Ей хотелось как можно подробнее узнать о минусах моей работы. И плюсах. А потом она спросила, кого бы я выбрал, если бы мне выпал шанс отужинать с пятью любыми жителями планеты. Включая и тех, кто уже на том свете.

– Она, случаем, не пыталась напоить тебя клубничным коктейлем?

– Нет.

– Тогда ты многое потерял. – Харрисон выдержал небольшую паузу. – Познакомился с ее сестрой?

– Да, и с ней, и с ее женихом. Они уезжали на какую-то вечеринку, так что мы лишь вежливо обменялись приветствиями. Откровенно говоря, девушка выглядела не особо счастливой. Ее улыбка показалась мне натянутой.

Странно, но где-то в глубине души Харрисон испытал облегчение, однако быстро его подавил и продолжил разговор как ни в чем не бывало.

– Да как ты мог там что-то уловить? Ты же у нас мистер Бесчувственный Чурбан.

Ден рассмеялся.

– Тут и чурбан бы справился. Ее болтливая сестренка рассказала мне, что жених уезжает и вернется обратно всего за пару дней до свадьбы.

– Серьезно? Не самая лучшая новость для невесты.

Бедная Тру… Харрисон всеми силами пытался заглушить нарастающее сочувствие. Она знала на что идет, никто не принуждал ее к свадьбе с этим убожеством.

– А парень-то не дурак, решил удрать от предсвадебной суеты. – Ден тяжело вздохнул. – Кстати, теперь мне ясно, почему ты взялся ее провожать. Классная девушка… Но этот малый четко дал понять, что никому ее не отдаст.

– Да ну? Я и без тебя это знаю. И вообще: тебе-то что?

– Мне нужно, чтобы ты сосредоточился.

Грозовая туча, незаметно нависшая над головой Харрисона, вдруг разразилась ливнем, который окончательно добил слабые искорки его и без того зыбкой надежды.

– Зачем ты вообще поднял эту тему?

– На то есть весомая причина, – ответил Ден тошнотворно веселым голосом.

Харрисон боялся услышать продолжение. Конечно, он догадывался, о чем пойдет речь. Но отчего бы не потешить себя красивой иллюзией еще немного?

– Мне неудобно говорить. Давай закончим беседу попозже, я…

– Звонили из студии, – перебил его Ден. – Опять. Они хотят знать, когда ждать новых песен.

Кто бы сомневался. Песни. Разумеется, продюсеры жаждут новинок. Сейчас. Так почему же Харрисону не удается написать ничего путного? Он не раз задавался этим вопросом, но ответ так и не приходил. Все это сильно действовало ему на нервы.

– Я уже говорил им: скоро!

– Такой ответ давно устарел. – Ден неплохо держал удар. – Ты кормил их этими отговорками в течение года. Будешь продолжать в том же духе – лишишься звездного статуса. Подумай о людях, которые на тебя рассчитывают. Все они уверены, что ты обеспечишь им качественный продукт.

Харрисон ощетинился и сказал подчеркнуто сдержанным тоном:

– Ты вроде в курсе, что я не лентяй. Вовсе не обязательно затягивать поводья. Оставь свои дешевые трюки для продюсеров. И еще: когда в следующий раз назовешь мои песни продуктом, я набью тебе морду.

– А что прикажешь делать? Я в панике. Понятия не имею, сколько еще смогу держать их на голодном пайке.

– Именно за это я тебе и плачу.

В трубке послышалось легкое шуршание.

– Мы оба знаем, что более компетентного менеджера тебе не найти. – Ден, очевидно, жевал биг-мак или что-то вроде того. – Но творить чудеса не могу даже я. Доволен? Вынужден признать ограниченность своих возможностей. Мне нужна хоть капелька отдачи, Харрисон. Умоляю: помоги мне, и больше никогда не услышишь слова на букву «пэ».