Текст книги "Стешка (СИ)"

Автор книги: Кира Полынь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Глава 13

Лежу. Смотрю в потолок. Думаю.

Стефания лежит под боком, тихонько. Видимо все еще боится двигаться лишний раз, дабы меня не спровоцировать. И правильно делает. У меня прям капля самоконтроля осталась. Девочка моя, как же ты невинность сохранила в такой среде?

Конечно, я пошарился в ее подноготной, надо же мне было знать, кто у меня дома сидит запертый угрожая превратить квартиру в руины? Вот и выяснил, то, что выяснил. Училась хорошо,  но не долго, сбежала. Мать безработная, скорее всего бухает, отчим с сыном отбросили кони, а сама Стеша с того момента как сбежала, на родину не возвращалась. По прошлым местам работы все отзывы о ней были положительными, мол скромная девочка, работящая, но жаль ее, ситуация не приятная. Так что ж вам сукам жалостливым, помочь ребенку несумелось?

Жалко девчонку. И я еще, гандон, со своим стояком тут.

– Стеш. – Позвал тихонечко.

– А? – Откуда-то испод одеяло донеслось, но повернув голову, понял, что она просто пол лица себе закрыла и на меня смотрит.

– Ты прости меня, ладно? Я понял. Завтра в кино пойдем, хочешь?

Смотрит так недоверчиво, как котенок. Так и есть, котенок, маленький и несчастный. Брошенный всеми котенок, выросший почти на улице. И глазищи такие зеленые.

Она недоверчиво качнула головой в знак согласия.

– Отлично. Тогда завтра вечером пойдем. Давай теперь спать, мне завтра опять на работу. – Повернул ее спиной к себе и прижал посильнее, вновь носом утыкаясь в волосы, шпажка из которых выпала и отпустила каштановые локоны.

– Максим Сергеевич.

Аж вздрогнул и глаза открыл.

Я ее чуть силой не взял, а она мне «Максим Сергеевич». Глупенькая моя.

Захотелось еще сильнее ее сжать, но не стал, сломать побоялся.

– Максим. – Поправил ее и коснулся губами затылка, глубоко втягивая аромат волос.

– А мне идти не в чем. У меня кроме вашей…

– Твоей.

– Футболки. – Вот вредина! Все равно ускользнула! – Одежды нет.

– Купим все, Стеш. Все что надо купим. Обещаю. А теперь спи, я пиздец устал.

– Спокойной ночи. – Шепчет тихо.

– Сладких снов.

«Моя Стеша» добавили мозги, уже подписавшие наше заключение о браке и позволили мне уснуть.

Глава 14

Утром я проснулась одна.

Все что происходило ночью казалось размытым сном, делали которого я не могла вспомнить, но врать себе не стала и с остервенением подняла в памяти все образы, ощутив горячий комок между ног. Возбуждение. Горячее, плотское, оно разлилось по телу и спустилось в низ живота. Раскинув руки в разные стороны, со стоном выпустила воздух из легких, поражаясь тому, что ощущала.

Такого со мной еще не было.

От Максима… Сергеевича тянуло силой, спокойствием и страстью. Он пах как грех, очевидно. А когда воспоминания напомнили ощущение горячей плоти в ладошке, я, уже не стесняясь, застонала, опуская руки вниз, прикасаясь к себе там, где все горело огнем от желания, и там, где так и не обнаружилось штанов, в которых я уснула.

Значит правда, мне не приснилось.

Прогоняя воспоминания, с которыми я явно не знала что делать, собралась и поплелась в ванную, приводить себя в порядок.

В зеркале отражалась моя полыхающая физиономия и, умывшись холодной водой, пошла на кухню, взглядом обнаружив очередную записку.

Стешка!

Сегодня постараюсь пораньше. Борщ волшебный. Не скучай.

Макс.

И так все просто, словно мы уже давным-давно знакомы. Странное чувство тревожности свернулось в грудной клетке колючим комком.

Э-эх, Стеша. Как же так вышло?

День прошел лениво. Дверь, как и предполагалось, была закрыта, холодильник полон, а на приставке куча фильмов, в которых я погрязла до самого вечера, и только когда в прихожей щелкнул замок, струна терпения лопнула, и я подлетела на постели, мчась на встречу.

– Привет. – Мужчина заходил в прихожую под тяжестью сумок, в которых я узнала свои пожитки и еще парочку незнакомых пакетов. – Я тут подарочки принес. Ну, не стой. Разгружай. Тебе долго собираться? Я уже билеты в кино купил. Мультик сойдет же? Ты же любишь мультики, мелочь?

И так, словно вчера ничего не произошло, прошел внутрь и, запустив пальцы в мои волосы, потянулся к губам.

– Почему тут мои вещи? – Увернувшись, спросила я, поймав недобрый взгляд.

– Потому что ты теперь тут живешь. – И голос стал похож на тот, которым он разговаривал с Михаилом Александровичем, объясняя тому на пальцах, когда следует вернуть деньги. –  Твоя Лида Васильевна гестапо в юбке. Я на порог не успел сунуться, как она меня обматерила.

Маска злости слетела так же быстро как появилась, и ямочка на щеке преобразила улыбающееся лицо.

– Это в ее стиле. – Ошалело ответила я, не зная как отступить, но мужчина сам выпустил меня из капкана, и отошел на шаг, подхватывая вещи. – Пойдем, заполним полку, и выберем, в чем ты пойдешь в кино.

Я медленно следовала в спальню, куда Максим Сергеевич нес мои сумки и размышляла. Нет, вру. Я пыталась перестать охреневать.

Привез мои вещи и объявил о переселении. Отлично. Все сам решил, и слова пикнуть не успела. И продолжает командовать, освобождая несколько полок в своем шкафу.

– Налей мне борща, а? Я весь день о нем мечтал.

– Максим Сергеевич…

– Максим. – Сурово поправил он, но я не сдалась:

– Максим Сергеевич, мне кажется, вы торопите события. Я не давала своего согласия на переезд.

Он оставил вещи в покое и сделал два широких шага в мою сторону, скалой нависая сверху.

– Тебе кажется, Стеша. Я медлю. – Сверкнул глазами так доходчиво, что я быстрее ветра бросилась на кухню греть борщ.

Ну его, от греха подальше. Пусть ест свой борщ, только глазами не сверкает. Страшно до икоты.

Через несколько минут, хозяин квартиры наворачивал уже вторую тарелку и при этом блаженно закатывал глаза.

– Волшебство просто. Стешка, выходи за меня?

Подавившись чаем, я прокашлялась и удивленно посмотрела на мужчину. Несколько секунд молчания и наглая морда расплывается в улыбке.

– Не смешно. – Буркнула я. – Вот возьму и соглашусь, и кому хуже будет? Точно не мне.

– Ну согласись. – Он с вызовом, продолжая улыбаться, откинулся на спинку стула.

– И что тогда?

– Женюсь, что. Думаешь, назад сдам?

– Помчитесь. – Видимо мое недовольное лицо, немного сбило пыл, и, отодвигая пустую тарелку, он встал. – Пошли, гардероб твой перебирать. И кстати, Ивашкин перевел деньги. Они у меня на счету.

– Это рейдерский захват. – Проворчала я, уже смекнув, к чему идет дело. Денег этих мне днем с огнем не видать.

– Угу. Пошли, я тебе несколько подарков купил.

В спальне меня все так же ждали мои неразложенные сумки и, метнувшись к ним, я первым делом отрыла небольшой альбом, в котором хранилось все самое дорогое, что у меня было. Фотографии мамы, когда она еще не пила и мои детские. Вот и все хорошие воспоминания, раз, два и обчёлся.

Но помня, зачем мы здесь, я вернула альбом в сумку, и немного пошарив в ней, вытащила на свет свои единственные джинсы и самую приличную кофту.

– Нет. Однозначно нет.

– Почему это?

– Прости Стешка, но это барахло я только из уважения к тебе взял, а вообще гореть ему в огне. Как и платью тому убогому.

– Обидно вообще-то. – Буркнула я.

– Не обижайся, мышка. – Он сел ко мне на пол и обнял со спины, притягивая и усаживая между своих разведенных ног. – Держи, это тебе куда больше подходит.

В красивом фирменном пакетике лежало скромное, но красивое платье темно синего цвета со свободной юбкой чуть ниже колена. Легкое, не смотря на закрытый фасон, но такое… элегантное. Я такого никогда не носила. Чего уж, даже не видела. Там где я отоваривалась, таких вещей в помине нет. Комиссионка такой себе бутик.

– Так еще накидка какая-то и пояс. Я попросил, чтобы готовый образ был.

– Зачем? – Как бы глупо не было, но на глаза навернулись слезы.

Мне никто кроме мамы и то, много лет назад, ничего не дарил. Не говоря уже о платьях, которые дарят красивым, желанным девочкам, а не таким чушкам, как я.

– Порадовать тебя хочу, потому что. – Горячее дыхание коснулось шеи, вызвав табун мурашек, а следом за ним и губы накрыли стонущую от желания кожу. Это приятно. Я совру, если скажу что это не так.

– Это дорого.

– А вот это уже не важно. – Первый поцелуй был скользящим, второй, чуть ниже обжог сильнее, и я откинула голову назад, падая затылком на крепкое плечо.

Что же с тобой Стешенька? Почему мысли все разбегаться?

– Примеришь? – Пальцы мужчины заскользили по голым ногам, словно старались поймать и задеть все участки кожи и его широкие ладони так противоестественно, но натурально смотрелись на моих бедрах. – Останови меня, девочка. – Прошипел, выпуская воздух из сжатых в ком легких. – Останови и иди мерь платье, или мы никуда не пойдем. Можешь мне поверить.

Дернулась, пытаясь выбраться, но спешка не понадобилась. Меня не держали больше. И подскочив, бросилась вместе с пакетом в ванную, но уже в пороге, Максим Сергеевич остановил меня:

– Стеш! Вон тот еще пакетик возьми. – Он указал пальцем на скромный непрозрачный пакет и плотоядно и многозначительно улыбнулся.

Схватив все, я забежала в ванную и тут же включила воду, заталкивая лицо под холодную струю. Это… Это… Невыносимо! После каждого касания меня словно током било, отстреливая мысли так же точно как охотник, стреляющий по тарелочкам с навыками снайпера. Ватная рядом с ним, ноги подгибаются.

Отдышавшись, я стянула футболку и быстро, словно все горит, и я не успеваю, влезла в платье. Оно село как влитое и сетчатая накидка с поясом оказались как раз кстати, позволив мне немного расслабиться, от неуютного чувства неуверенности. У меня никогда не было таких красивых платьев. Даже выпускной в девятом классе я встретила в маминой юбке, и одолженной у подружки кофточке. А тут просто в кино сходить…

Во втором пакетике оказалось… Белье! Черный комплект из мягкого кружева приятно коснулся пальцев и, не понимая как можно носить столь тонкие трусики, я их примерила, рассматривая себя в зеркало.  Красиво. Даже немного сексуально сидит на моих чуть полноватых бедрах. И опять же – скорее всего они стоили целое состояние, а я их на жопе надела…

Встряхнув головой, отмела плохие мысли и пообещала себе хотя бы попробовать почувствовать себя красивой, попробовать понять, как это быть элегантной и ухоженной.

Расчесала волосы и чуть взбила их у корней пальцами. А тушь так и не купила. Не успела.

– Стеша, ты скоро? В кино опоздаем!

– Выхожу!

И не став обманывать открыла дверь, открывая рот от удивления, как и мой визави.

Максим Сергеевич изменил своему деловому стилю и сейчас был в простых джинсах и рубашке. И не смотря на то, что разница у нас лет десять точно, а то и больше, выглядел он сейчас по-мальчишески свободным. И даже выражение лица с чуть насмешливым огоньком глаз, словно превращало его из солидного мужчины в юношу.

– Ты красивая. – Сказал просто, а я ощутила, как вновь вспыхивает недавно искупанное в ледяной воде лицо.

– Спасибо.

Он молча протянул руку, приглашая меня покинуть квартиру.

Спустившись вниз, мужчина повел меня к своему автомобилю и, галантно усадив, прикрыл дверь, обходя к водительскому сидению. Стоило повернуть ключ, как по салону зазвучала полифоническая трель, и, обернувшись, я схватила свою сумку, лежавшую на заднем сидении все это время, судорожно отыскивая в ней мобильный.

Незнакомый номер высветился на экране и, подняв трубку, я с первых слов начала покрываться мурашками:

– А ты обеспеченная девочка, да? Что же тогда не помогла своей подружке? – Странные звуки, толи стонов, толи криков слышались на заднем фоне. – Слышишь, как ей хорошо? Отдает свой долг, так что могу тебя обрадовать – теперь и ты нам должна, девочка Свободина. До встречи. Еще позвоню.

Как только зазвучали гудки, я вздрогнула и медленно опустила кнопочный телефон на колени, не в силах закрыть рот.

– Я слышал. – Нарушил тишину мужчина рядом, и нажал на педаль газа.

Глава 15

Пока ехали, скрипел зубами, стараясь чтобы Стешка не слышала. Малая совсем поникла, и всю дорогу рассматривала свои руки, пальчики на которых до сих пор подрагивали.

– Стеш, расскажи мне, что твоя подружка натворила?

– А? – Она подняла на меня растерянный взгляд, и в нем буквально сквозило стыдом, виной и никчёмностью.

– Что сделала подружка твоя, говорю.

– Да неважно. – Тихонько ответила Стеша и отвернулась к окну, машинально заправив прядку за ушко.

Нестерпимо захотелось ударить по рулю, но вместо этого я резко повернул и встал на обочине, потянувшись к девочке, развернул ее лицом к себе.

– Помнишь правила? Я спрашиваю, ты отвечаешь. Если спросил – значит важно. Поняла? – Изо всех сил сдерживал злость, чтобы в ее хорошенькой головке не возникло мысли, что она обращена к ней.

На самом деле я уже представлял, как отстреливаю яйца этим уебкам, но Стеша пока не должна знать о моих планах.

– Я точно не знаю. – Сдалась она, опуская глаза. – Вроде как заняла денег, много, и не планировала отдавать.

– Это они в клубе были? – Кивнула.

– Максим Сергеевич, мне жаль, что так вышло. Я и так много вашего времени потратила. Спасибо большое.

Говорит, а у меня мышцы на спине свело от тона этого. Жалостливого, будто сердечко себе сама напильником выковыривает. Ну конечно, куда с ее неуверенностью! Она же спит и видит, как я ее под автобус брошу, как только получу что хочу. А мне уже не только рот ее на члене в мечтах мерещиться, но и борщ в холодильнике.

Тянет лапку к ручке, а у меня не то, что бы удовлетворение, спокойствие скорее, что она закрыта.  Думает уйти. А вот это уже неприятно, Стеша Малюткина.

– Руку убери от двери, Стеша. – Глазищи свои испуганные вскинула, и не моргает. – Я разберусь со всем, а ты и думать про это забудь. И про подружку свою тоже забудь, сама виновата, еще и тебя втянула. Поняла меня, Степашка?

Продолжает смотреть не отрываясь. Даже пугает затравленность бездны этой, а меня затягивает. Хочется на губы ее накинутся, смять их, сдавить, облизать как животное, чтобы капли эфира поймать, который она выдыхает. И лицо ее в моей ладони как влитое, стоит лишь чуть склониться и впиться, протолкнуть язык в ее рот, пометить.

– Зачем вам это?

– Так надо, Стеша. Пойдем в кино, не думай ни о чем, кроме меня. – Улыбнулся, пытаясь снять напряжение, а она одной фразой мои яйца к полу прибила:

– А я больше не о чем и не думаю.

РррРрр… Девочка вкусная.

Не помню как до зала ее вел, просто волочил за собой, размышляя о том, как найти этих уебков, и как не трахнуть Стешу в первой же подворотне. Да хотя кого я обманываю? У меня яйца звенят уже, еще чуть-чуть и Jingls Bells сыграть можно будет и мысли о мести за напуганные глаза моего мышонка, единственное что отвлекало.

Волочится сзади, все время накидкой прикрывается, словно прячет платье, на деле же скорее себя прячет. Я понял уже, что мышка моя совсем скромная, всего биться как огня. Стоило подойти к кассам, как у меня вновь член ширинку натянул – билеты на последний ряд, на диванчик в самом маленьком  зале. Специально все так рассчитал, чтобы людей минимум был, на экране самый бредовый мультик для дошкольников, большое ведро попкорна и моя Стеша.

Шла смирно, сбежать больше не пыталась, только в туалет попросилась, но вернулась быстро. Еще бы, я на стреме стоял почти у самых дверей, но все чаще вижу, что на самом деле, рада меня видеть, и уже не так сбежать хочет, сколько боится, что я сбегу.  Хрен тебе Малюткина. Я тебя до конца жизни преследовать буду. Как призрак возмездия за твои глаза зеленые.

Поняла подвох почти сразу, как реклама закончилась. Удивленно брови приподняла, но слова не сказала, сосредотачиваясь на экране. Угум, продолжай делать вид, что тебе интересно.

Позволил вольность, обнял за плечи рукой, но Стеша кажется, успокоилась и сама к моему боку прижалась. Маленькая. Волосы до сих пор моим шампунем пахнут, надо по магазинам ее повозить, чтобы купила все бабские штучки. Бельишка бы еще какого, а то только одни трусики на сменку. Те что у нее были даже не рассматривал, без вариантов хлам один бабкин. После кино сходим. Если встать смогу.

– Стеш, а Стеш? – Шепнул ей на ухо, так близко, чтобы ее теплом обожгло.

– Мм?

– Целовать себя разрешишь? – Обернулась так резко, что я едва это за согласие не воспринял, но вовремя заметил изучающий взгляд.

– Здесь точно нет. – Обжалованию не подлежит.

В груди тепло разливалось. Не знаешь ты девочка на что согласилась. Не уточнял же куда целовать буду, а я везде хочу, ты точно везде вкусная.

Блять.  Хер в штанах звенит от напряжения, а девочка даже попкорн не ест, отставила ведерко, а мне так и подавно не до него, я на сисечки ее сверху вниз смотрю, жаль платье без декольте. Хотя не жаль, я бы точно ее тут оприходовал.

– В машине? – Уточнил, чтобы точно по дороге домой, наконец, потискать, попробовать сладкие губки, которые каким-то странным образом, все время от меня ускользали.

Не люблю лизаться, какой-то тратой времени все это кажется, но Степашку мою хочется. Не покидает уверенность, что у нее щечки вспыхнут, дыхание зайдется, и сердце об ребра застучит. А это возбуждает почему-то больше чем смазка по ляжкам бегущая. Словно ее эмоции куда более яркие и искренние чем возбуждение.

– Максим Сергеевич… – Сейчас начнет препирательства!

– Максим – раз. В машине – два. Все, Стешка, кино смотри. – И отвернулся.

Куда там, сидит, пальцы свои трет, словно я не замечу. Волнуется. Может и не целовалась никогда? Тогда я точно гандон. Окончательно и бесповоротно. Сперва облапал ее всю, а потом только целоваться захотелось. Но захотелось же?! До этого вообще в таких нежностях сопливых не нуждался, а вот ее хочется. И съесть и пометить и заклеймить.

Моя.

Стучит в башке навязчивая идея, прямо сейчас ее укрась и в машину. В машину! Там и попробую.

Нет, обещал не трогать сильно, не буду. Мужик я или кто.

Мультик, хвала всем богам, за моими мыслями прошел быстро, и подцепив не сопротивляющуюся Стешу потащил ее по магазинам. Сперва она заартачилась, уперлась ногами в пол и головой крутит, мол, нет, не надо ей ничего. Пришлось проверенным методом – на плечо и понес. Затихла быстро, но сопела обиженно, через пару минут попросила отпустить. Люди кругом, засмущалась. Согласился при условии полного подчинения. Тоскливо кивнула.

Через час, не больше вывалились из торгового центра под завязку завешанные пакетами. И хоть бы двадцать процентов из этого купила Стеша! Так нет же! Пришлось чуть ли не силком ее в примерочные затаскивать, да и там она лишь согласно головой кивала, просто принимая как данность. Ну вот что за баба? Другая на ее месте пищала бы, заведи ее в магазин и брось в ладошки кредитку, а это словно в воду опущенная. Только раз заметил грустный взгляд на одну из витрин. Там кеды были, самые обычные, но Стешу только они «возбудили». Не думая купил, даже опять ее заносить пришлось на руках. Зато в косметичке оторвалась! Вот тут я даже рот раскрыл, казалось, она совсем не может решиться и хочет так много, что в моей ванной места для этого точно не хватит.

Оставил ее продавцам, а сам сбегал до магазина со всякой дребеденью для интерьера и купил полку. Для Стешки. Пусть что хочет берет, мышка моя.

Заталкивая пакеты в машину, не сразу заметил конверт под дворником. Ярость опять кольнула в груди, но повеселевшее Стешкино лицо удержало от того, чтобы разбить что-нибудь.

Тридцать тысяч зеленых и можешь не переживать о своей девочке, Свободин. Готовь деньги, позже свяжемся

Урою!

Поспешно засунул бумажку в карман, подальше от стешиных глаз и сел за руль. Девочка робко улыбалась, словно стеснялась своей улыбки, а мне уже похуй было. Понял. Никому не отдам, головы буду разбивать, но Стешка моя. Не позволю.

– Стеш. Поцелуешь? – И вот опять эти огромные глаза.

Глава 16

Хотелось, чтобы сама. Так что голову близко пододвинул, в сантиметре от ее лица и замер, едва сдерживаясь, чтобы не заулыбаться от ее неловкости.

Ну же девочка, порадуй меня. Если сам начну, не оторвешь потом, как не трепыхайся.

– Я не умею. – И все. Бомба! Чуть не зарычал от удовольствия, что губы эти не целовал никто, никто языком не касался, никто не пробовал.

– Научишься. Ну же, Стеша. Попробуй. – И жду. Сил нет, но жду.

Кто бы знал, что мышонок мой такая невинная. Я же ее в кабинете на столе хотел взять, а она не то, что не трахалась, даже не целовалась. Краснеет вся, дыхание не ровное, но не отодвигается, думает. В глаза ее зеленые смотрю, и часики терпения медленно тикают, как часовой механизм, секунда еще и взрыв.

Но малышка решается, и неуверенно навстречу тянется. Глаза закрывает пушистыми ресницами и совсем близко. Как бы не накинутся на нее….

Робко прикасается к губам, и у меня пелена перед глазами с чертами ее лица. Мягкие губы, сладкие, будто не попкорн ела, а сок вишнёвый пила и сами ее губы вишни. Вжимается сильнее, по ощущениям понимаю, что помогать надо, не знает, что дальше делать, теряется.

Мягко ловлю ее нижнюю губу и втягиваю, кончиком языка провожу по краю и слышу, как задышала сильнее, словно вот-вот задохнется. Не теряю времени, запускаю пальцы в ее волосы и фиксирую голову, вдавливая в себя, ловлю воздух. Нет, мелкая, я добрался, теперь не удержишь. Но она и не пытается, только отвечает не уверенно, будто смущения в ней больше чем желания, но и желание же есть! Куда там! Мне по балде уже! Вталкиваю язык ее рот, раздвигая губы, и пробую на вкус, сплетаясь с ее язычком. Горячее дышит, реснички подрагивают, а я к себе ее тяну, и остановиться не могу, башню рвет, словно я несколько недель не пил, а она источник, тот самый, с ключевой водой.

Стягиваю ее с сидения и пересаживаю к себе на колени, целую, не переставая, не позволяя ей подумать. Второй рукой за талию тонкую обхватываю и к груди прижимаю. Так надо. До хруста в ребрах.

Стоило ей ладошки мне на плечи опустить и чуть смять, оторвался и за волосы назад потянул, добравшись до шейки, целую, хватаю, даже покусываю, так хочется ее трогать, метить. Вздохнула глубоко, а у меня совсем башню сорвало. В голове только одна фраза бегущей строкой «Не до конца! Не до конца!». Задрал юбку, чтобы голой кожей мне на джинсы села и начал попку мять, мягкую, сочную, упругую. Шарил по коже, словно голодный пес, который вот-вот заскулит, если цепь не порвется!

Сдвинул ее трусики в сторону, и она дернулась в моих руках, словно вырваться хочет и не хочет одновременно. Но мне плевать уже, что мы на парковке, мне даже плевать, что возможно эти уебки до сих пор пасут, главное чтобы они тело стешкино не видели, а раздевать ее не собирался, только успокоить:

– Не бойся, я только поласкаю тебя. Не трону, только поглажу. Тише, девочка моя, тише.

Шепчу ей тихо, но, кажется громче даже кричать нельзя.

Пальцами погладил мягкие складочки, накрыл ладонью промежность, позволяя привыкнуть. Вздрагивает, но не вырывается и глаза закрыла, будто если не смотрит, значит легче.

Ничего, мы потом над твоей сексуальностью поработаем. Будешь сама на мне прыгать, вдалбливаться в тебя буду бешено, слушая стоны, выпивая крики. Обещаю, Стешка, обещаю.

Начинаю двигаться, плавно, не прекращая целовать ее шею, лицо, губы сладкие. Пальцами рисую спирали на губках и ловлю себя на мысли, что они влажные, сука! Она хочет! Точно хочет! Растираю влагу, чтобы скользко было, чтобы мягче мои прикосновения казались, и нахожу сладкий, манящий бугорок от прикосновения к которому моя Стешенька вздрагивает и губку закусывает, носик свой хорошенький морща.

Сказать бы ей, какая она манящая, да зная это кулему, испугается и закроется. Сегодня на просто «красивая» вся ссутулилась. Будто прячется. Так что сейчас нельзя, рано говорить ей как я в нее хочу, как грудь ее сосать хочу сосочки покусывая.

Поджимается вся, напрягается. Чувствую, что награни и сильнее на клитор надавливаю, тереблю его, прищипываю, а ее словно током бьет. Раз вздрогнула, два, три и закричала, назад выгнувшись. Не могу, хочу ее. Всю ее, целиком и полностью. Крики такие сладкие, а это просто от пальцев. Что же от члена будет, когда я ее двумя руками мять буду.

Слабенькая такая, всклоченная. Лицо румянцем покрыто, ресницы дрожат, но глаз не открывает. Нет уж, надо большому дяде Максиму «спасибо» сказать. Ловлю ее губы еще и раз и спрашиваю:

– Понравилось целоваться?

Молчит, дышит, но делая глубокий вдох, на полу стоне от которого у меня в глазах заискрило, выдает:

– Да-а-а…

– Стешка. – Хочется многое ей сказать, в особенности то, что я едва сам не кончил, смотря, как ее в моих руках разбирает.

Откидываю ее на руль, чтобы она отдышалась, а сам мучаюсь мыслью о том, чтобы повторить, только вот грудку ее из платья вынуть, и губами впиться.

По дороге домой она уснула и я, кажется, понял – она от волнения вырубается. Чуть переволновалась и в отруб. А мне что-то спокойно так. Еду домой, солнце уже почти село, и сумерки подобрались незаметно, сумок полная машина, а на пассажирском Стеша спит. Пока в сознании была, даже за руку позволила взять. И чувство такое… незнакомое, будто мы семья.

Семья. Я и она. А потом еще кто-нибудь. Может не раз.

А пока ее меленькая ладошка в моих грубоватых пальцах.

Только конверт в кармане портил картину.